Джорно уложил Фуго на свою постель. Паннакотта отметил любовь Джованны к минимализму — обычная, полутораспальная кровать с белым постельным бельём, на которой могли спокойно уместиться два худощавых человека, правда матрас был ортопедический. Вот это точно рациональное вложение средств.

Паннакотта повернулся спиной к Джорно и свернулся в клубок — привычка, оставшаяся от времён болезни, когда он постоянно мёрз. ДжоДжо пожелал ему спокойной ночи и лёг спать.

Незадолго до рассвета, когда спать хочется сильнее всего, Фуго почувствовал мягкие поцелуи на губах. Он был слишком сонный, чтобы возражать, потому даже не открыл глаза. Тем временем, целующий просунул язык, который ловко скользил по рту, заставляя вздыхать от удовольствия. Паннакотта начал потихоньку отвечать, всё так же лежа с закрытыми глазами.

Нежность оказалась больнее побоев. Когда бьют — ударяй в ответ, ну или если враг оказался сильнее — лежи смирно и жди возможности вцепиться в глотку. Ласка же тянет к жизни… а этого Фуго как раз не хотелось.

Даже стенд, убивая других, не давал возможности умереть его владельцу. Вирус Purple Haze не действовал на Фуго, делая его идеальным орудием для массового убийства, особенно в замкнутых пространствах. Однажды он раскусил капсулу во рту и плюнул заражённой кровью, чтобы поиздеваться над врагом. Потом Буччеллати знатно матерился, а компашка осыпала насмешками, пока Паннакотта за столом был вынужден тянуть молочный коктейль из трубочки, ожидая, когда заживут раны во рту. К счастью, повреждения слизистых зарастают быстро.

Было так хреново, что даже заплакать или закричать не было сил.

— Твоя ошибка в том, что ты пытаешься избежать боли. Ты не должен её бояться, ты должен превратить её в свою силу.

***

Паннакотта иронизировал про себя, что теперь он может основать детективное агентство «Фуго и Ко». Неразлучная тройка из Фуго, Шейлы и Беатрис отправилась во Флоренцию расследовать загадочные убийства. Жертв находили мёртвыми в своих постелях с колотыми ранами прямо над сонными артериями. Только на замках не было следов взлома, а сами жертвы никак не сопротивлялись и в крови не было обнаружено ни наркотиков, ни снотворного, ни иных препаратов.

— Я не могу, как Уилл Грэм взглянуть на место преступления и сразу выдать заключение, о чём думал преступник. Мой дар работает на живых людях, — Беатрис снова закатывала глаза.

— Кто такой Уилл Грэм? — недоумевала Шейла.

— Талантливый профайлер из романов Томаса Харриса о Ганнибале Лектере.

— А что, если я заставлю стены говорить? Может тогда сможешь применить эмпатию?

— Надо попытаться.

Voodoo Child ударил по стене и на ней возникло множество губ.

«Это же просто обычная родинка! Быть такого не может».

«Я не могу сказать это маме и папе. Они будут плакать».

«Химиорезистентна. Радиорезистентна».

Паннакотте снова стало дурно. Судьба словно издевалась над ним.

— Она сама хотела умереть, — заявила Беатрис.

— Что это за чушь? — вспылила Шейла.

— Господи, если вы бы знали, как тяжело описывать то, что чувствуешь! Если я говорю, что она хотела умереть — значит убийство совершенно не из-за денежной выгоды, мести или желания поиздеваться.

— Она хотела умереть без мучений и боли, — заключил Паннакотта.

Фуго не помнил, как он добрался до гостиницы, но он первым делом направился к телефону. Раздражённым жестом он потребовал девушек покинуть помещение и набрал номер босса.

— Делайте со мной что хотите, но я не собираюсь выполнять это задание! — Паннакотта заходился в крике, разговаривая по телефону.

— Ты выполнишь это задание! — от холода в голосе Джованны казалось, что ухо покрылось льдом, — возражения не принимаются!

Фуго хотелось расколотить телефонную трубку что есть сил.

— Призраки прошлого покоя не дают?

— Владелец стенда ищет людей, которые хотят умереть и дарует им милосердную смерть.

— Проверь все случаи. Надо выяснить способ, которым он их находит.

Паннакотта поскрёб татуировку.

— Фуго, я понял, как тебе нравится… Без боли, без принуждения, с лаской.

— Боль только мазохистам нравится, — проворчал парень.

— Выполни это задание… — голос стал глубоким, — и я займусь с тобой любовью со всей нежностью, на которую я только способен.

— Да иди ты! — Паннакотта поперхнулся. Лицо стало гореть от прилившей крови. Из трубки раздался смех.

— Я слышу, как твоё дыхание изменилось.

— Пожалуй, я закончу разговор, — Фуго отключился и простонал от досады.

«Чертов Джорно Джованна!».