Мария смотрела в зеркало и не отрывала глаз. Лицо её исковеркано, в зрачках алый свет погас. Она всё ещё ясно видела жизни чужой судьбу, но, вместо себя, в зеркале видела мать в гробу. Лоб её горячее пули, она смотрит Чуме в лицо. Её волю как прут согнули, голова налилась свинцом. Лава алая в ней струится, узы кровные не порвать. Она хочет во сне забыться, она хочет увидеть мать.
Она будет в кошмарах биться. Мария ложится спать.
А Капелла шагами меряет каждый угол своей тюрьмы. Она больше в себя не верует, ибо видит дурные сны. К ней приходят друзья и зрители, все жалеют её, а зря, ведь в укромной своей обители расцветёт ещё дочь царя. Лоб её горячее пули, она смотрит в лицо Чуме. В голове её чёртов улей, много дум у неё в уме: как принять вместе с именем силу, как от смерти спасти друзей, как не вырыть себе могилу, когда мир весь тебя сильней?
У Капеллы — последний стимул. Она ждёт от него вестей.
Катерина не терпит шума и от всех запирает дверь. Ей не верится, что безумна её дочь, словно дикий зверь. Как треклятая мухоловка властно души крючком цепляет, чудотворница и воровка, самозванка, чума, святая... Лоб её холоднее льдинки, она смотрит Чуме в глаза. Вены — тонкие паутинки, по щеке пробежит слеза. Пройден жизненный путь немалый, больше нечего ей скрывать. Она смотрит на дочь устало и не в силах её узнать.
Катерина любила Клару и до смерти играла мать.
Силу приняли ветви власти, во снах будущее познав. Разрывают себя Хозяйки как невесты рвут стебли трав. На троих поделили Город, будто кончилась их война. Совсем скоро наступит холод. За ним снова придёт весна.