Возводили песчаный Город. Стриж, синица, нырок, снегирь, ворон, гусь, козодой и голубь. Трупный запах как ориентир. Тельце ласточки, тушка горлицы, масса серая, без имён. Птичка каждая тут схоронится аж до самой зари времён.
«Птицы, птицы, собирайтесь вокруг мраморного гнезда! Враз замрите или спасайтесь, — положив на песок дрозда, прошептала Грибок тихонько, — невидимка уже в игре». Ковыряя песок легонько, Ячмень дверцу открыл Чуме.
Город полнят дома людские, выползает из нор народ: в этом мире они — чужие, одноликий печальный сброд, бесконечно бредут по улице, бесконечно чего-то ждут, и зачем-то всё время хмурятся, будто близится страшный суд.
Они нелюди и статисты, их не жалко пустить в расход. Не театра они артисты, а лишь слуги своих господ. Чтоб избавиться от напасти, их закроют потом в Собор. Всемогущие где-то Власти молча слушают птичий хор.