Открываю глаза и слепну — то софитов противный свет. Убегаю я прочь из плена, подо мною скрипит паркет. Люди знают меня: как видят, всё хватаются за рукав, моё время хотят похитить, я бросаюсь от них стремглав.
Выхожу из дверей Театра, без оглядки иду вперёд. Тут внезапная смена кадра также резко мне сердце рвёт. Хлещет дождь, и горят огни, и в траве грызуны шуршат; где-то люди кричат вдали, убежавшие от солдат. Тут детишки играют в салки, тут на лавочке кто-то спит. На мосту ещё оборванка поджидает меня, стоит. Говорю с ней, как будто знаю и её, и свою судьбу. Сам себя потому пугаю и подальше быстрей бреду через тёмные закоулки, сквозь дворы, меж огней костров. Пролетел по округе гулко мерный бой городских часов.
В жутком мраке Собора вижу: стоят двое — Любовь и Смерть. Их обоих я ненавижу за цветущую круговерть. А за ними, чутка поодаль, возвышается мой Судья, подпирая тростинкой цоколь, он уставился на меня...
... Я проснулся, а быстрый поезд в ро́дный Город, домой спешит. Скоро кончится этот поиск в закоулках моей души.