И, хлопнув дверью, он выходит прочь, уставший, злой и гордый дикий зверь. Его свободный выбор — сын да дочь. Не верится, что он ушёл теперь; что душу перед ним порвавши в клочь, не просчитала всех своих потерь.
Дрожащими руками, пером да по бумаге выводит Инквизитор приговор. Истерзанная швами, она от смерти в шаге, заносит над собой сама топор. Залитая слезами и словно бы в дурмане. Ей тяжкий приготовлен разговор. Окружена врагами и дерринджер в кармане, в глаза последний раз глядит в упор.
Аглая Лилич больше не дрожит. Ни страха нет, ни боли, ни тоски. В конце своём она одна лежит, как будто с ним и не были близки. Любовь комочком в горле запершит, и сердце разлетелось на куски.
И вот цена спасенья: за ним летают тени, в груди его торчит осколок льда. Окончены мученья, цветут кусты сирени, где кровь текла — теперь течёт вода. И только в сновиденья приходит неизменно, не исчезала словно никогда. Не хватит им прощенья, принять чтобы смиренно: друг друга потеряли навсегда.
Артемий Бурах заплатил сполна: ведь смерть его исчезнувшей любви последней жертвой Городу дана, и не вернуть, уж сколько не зови, меж ними впредь могильная плита, холодный мрамор, бледные огни...