пусть не уверен, но слово - кремень;

для этого есть завтрашний день!

меняются люди день ото дня,

а я не в тусовке. я - это я.

да, со мной не просто,

а кому сейчас легко?

да походу разберемся,

кто, кого, чего!

– Шастун, твою мать, три минуты до открытия! – знакомый голос басит ему вслед, и Антон виновато подметает метафорическим хвостом пол, пробегая мимо кассы в сторону кладовки в глубине магазина, и приоткрывает ее дверь для Даши, проходящей мимо с горой статуэток в ее руках.

– Нашел ты, конечно, день, чтобы его бесить, – усмехается она, проскальзывая внутрь, и приступает к раскладыванию коробок на законные места, пока парень быстро избавляется от верхней одежды и поправляет растрепавшиеся волосы в зеркале. – Первая смена оставила нам поставку не разобранную, и мы с Ирой тут по стеночке ходим, не отсвечиваем, а ваше величество решило опоздать.

– Да знаю я, знаю, – так же энергично выбегая из кладовки на пару с Дашей, Антон понижает голос, чтобы спрятать свои слова за уже играющей в зале музыкой. – Всю ночь к этому блядскому тесту готовился, вот и проспал. Теперь он меня точно завалит, да?

– Кто его знает? Пути Попова неисповедимы, – флегматично пожимает плечами девушка и с усилием пинает в его сторону коробку, доверху забитую свечами, которую он, повинуясь безмолвному намеку, тут же поднимает и относит к стеллажу, чтобы Даша могла ее там разобрать. “Феминизм феминизмом, а коробки пусть мужики тягают”, — как она любила повторять – во всем его великолепии.

Лицо Антона, очевидно, красочно выражает все семь стадий принятия одновременно, так что девушка смягчается и хлопает его по плечу свободной рукой, в другой балансируя пять свечей одновременно. 

– Да не ссы ты так, нормально все будет. Надо быть совсем долбоебом, чтобы не сдать, а ты не только сам готовился, но и меня уже за этот месяц успел замучить со своими вопросами.

Антон на это лишь понуро кивает, не до конца веря её словам, и возвращается обратно к поставке, чтобы отнести подмеченную им коробку с таро в верхний зал, так они всегда были самыми тяжелыми и девчонки редко за них брались сами.

Ровно месяц назад, когда Антон только ввязывался в эту авантюру, он и представить себе не мог, какой ворох приключений его ждет впереди. Будучи весьма не сведущим во всей этой теме, он на самом деле и не надеялся пройти собеседование и трясся как школьник, устраивающийся на свою первую работу, от перспективы разговора с хозяйкой магазина.

Ляйсан Альбертовна, которая настояла на том, чтобы он звал ее просто Ляйсан, иначе она начинала себя чувствовать слишком старой, оказалась удивительно приятной и безусловно эффектной женщиной, абсолютно лишенной свойственного многим успешным владельцам бизнеса высокомерия. Было очевидно, что каждое ее слово и действие было намеренным и взвешенным, а незыблемое спокойствие, сквозящее в ее манерах, напоминало Антону кого-то из больших кошачьих, веяло силой и уверенностью, но, к его удивлению, не отталкивало, а наоборот располагало к доверительной беседе.

Ляйсан рассказала ему о том, как решила открыть этот скромный магазинчик чуть меньше десяти лет назад, недовольная отсутствием выбора на рынке эзотерики, и о том, как поддержал эту затею ее муж Павел, который по сей день руководил всеми организационными вопросами, давая ей возможность фокусироваться на выборе мастеров для сотрудничества и поддержке неповторимой атмосферы места.

Невооруженным глазом было видно то, с какой любовью она говорила о своем муже, о своем детище, и все это не могло не восхищать. Привыкший крутиться в сообществе творческих людей, он особенно ценил подобную любовь к своему делу, потому что слишком часто видел, как люди выгорают, поддаваясь трендам и моде, как теряют собственный стиль в гонке за деньгами, и знание о том, что так бывает не всегда, теплом отзывалось в его душе.

Их разговор продолжался около часа, перескакивая с темы на тему, некоторые из которых были весьма обыденными и не капли не напоминали ему типичный ход собеседований, и потому ему было особенно удивительно услышать вопрос о том, когда он сможет выйти на тестовый день.

Все его знания в эзотерике и магии заканчивались на зачитанных до дыр в детстве книгах по мифологиям разных стран да смазанных в памяти рассказах бабушки о разных травах, о чем он сходу честно признался Ляйсан, но судя по всему, это не было такой уж большой проблемой и, как утверждала и она, и Катя – главным было желание учиться.

Сам тестовый день Антон практически не запомнил, слишком взволнованный от ответственности выложиться на все сто. Он слишком долго проработал на себя, в комфортной атмосфере тату-студии, с которой они с Игорем сотрудничали на постоянной основе, далекий от таких понятий как сменный график и касса, и потому научиться ему предстояло очень многому. Конечно, накопленный опыт общения с людьми принес определенные плоды и научил его находить общий язык практически с каждым, было бы на то желание, но это не отменяло того, что ему не только не была знакома сфера продаж, но и вся сфера магазина в общем.

Позов, услышав новости о том, что Антон официально устраивается на стажировочный месяц в “магазин волшебства”, предсказуемо покрутил пальцем у виска и емко уточнил, не ебанулся ли он в край случайно. Спустя еще двадцать минут объяснений Антона, почему это на самом деле может быть хорошей идеей и полезной загрузкой для его мозга, слишком застрявшего в привычном укладе вещей, который тянул его на дно, Дима все же сдался и в очередной раз продемонстрировал чудеса принятия. (“Хоть не жопой торговать пошел, спасибо и на этом.”)

Довольно быстро разобравшись с бумажной волокитой, Антон вскоре обнаружил себя добавленным в общий чат продавцов и наконец-то получил долгожданное сообщение о дате его первого рабочего дня. Катя, с которой он в отличие от других уже был немного знаком, взяла на себя обязанности подготовки его к этому событию, ориентируя по корпоративному стилю и темам, которые было бы неплохо нагуглить в свободное время, и, к ужасу Антона, завершила инструктаж многообещающим: “Про драконов тоже почитай кстати, ты в смене Арса.”

И если в тестовый день Антон был слишком занят улыбчивым приветствием посетителей и поверхностным ориентированием их по зонам магазина, чтобы обращать внимание на сотрудников, то первый рабочий день обернулся для него настоящим культурным шоком. 

Арсений Попов оказался явлением, слова для описания которого подобрать было сложно, а подготовиться к которому и подавно было практически невозможно.

Появившись на пороге магазина ювелирно за час до открытия — Антону было наказано, как и всем, прийти за полчаса, но нервы первого дня выиграли и со временем он не рассчитал — глубоко погруженный в свои мысли мужчина даже не заметил фигуру парня, сидевшего на ступеньках с сигаретой, которая от испуга тут же полетела в стоявшую неподалеку мусорку едва подожженной. 

Когда Антон все же решил обозначить свое присутствие приглушенным покашливанием, отвлекая тем самым незнакомца от поиска ключей, мужчина удостоил его лишь незаинтересованным взглядом голубых глаз и кратко брошенным “А, стажер”, словно у Антона не было имени. После знакомства с Катей и пары фраз, переброшенных с Дашей, которая тоже должна была быть в этой смене, подобная встреча ощущалась как контрастный душ, и вся собранная по крупицам уверенность Антона начинала рассыпаться на глазах.

И, как бы ужасно не звучало, это была даже не самая страшная часть. Проблема была в том, что Арсений – и как он умудрился этого даже не заметить в тестовый день – был мучительно и абсолютно кошмарно красив. 

Несмотря на любовь поиграть в обеих командах, Антон был весьма привередлив, когда дело доходило до внешности мужчин. С девушками было легко, любая из них могла не понравиться на самом базовом визуальном уровне разве только абсолютно слепому или тупому, если опустить тех, у кого на них вообще не поднималось, но вот с парнями ситуация складывалась совсем иначе. Большинство из них едва ли старались прикладывать хоть какие-то усилия к своей внешности помимо походов в качалку, и Антон не видел никакого смысла в погоне за физическими составляющими вроде фигурного носа или широких плеч, если человек не был способен преподнести себя должным образом или не был знаком с регулярными водными процедурами.

Арсений же был явно подкован в сием процессе. Каждая деталь его внешнего вида демонстрировала продуманность и согласованность: множество украшений, слоеных на его шее, сочетались по стилю не только между собой, но и приятно акцентировали весь образ, состоявший из лаконичной водолазки с высоким горлом и приталенных штанов с широким ремнем. Разделенные пробором кудри средней длины элегантно обрамляли его лицо и с первого взгляда были знакомы с таким мистическим существом как кондиционер, и Антону пришлось признать, что он абсолютно и бесповоротно попал.

Потому что как только Арсений справился с ритуалами открытия и вновь решил обратить внимание на него, бесцельно слоняющегося по магазину, Антон столкнулся с суровой реальностью того факта, что некоторые люди умеют не только быть отрадой глаз, но и открывать рот.

– Стажер, иди сюда, – раздается из-за кассы, и Антон не сдерживает недовольного цыка, вырывающегося из него, но все же слушается команды и подходит ближе.

– Меня Антон зовут, если что, – сдерживая язвительность до минимума, вклинивается он и тут же жалеет об этом, получая в ответ невпечатленно изогнутую бровь. 

Нашел время портить первое впечатление, молодец, Шастун. Стоило все же обратить больше внимания на слова Кати о том, что в последнее время они пашут как лошади от недостатка людей и это начинает сказываться на сотрудниках и их дружелюбности, и подумать лишний раз, прежде чем лезть на рожон.

– Ну а я Арсений, как ты понял, старший продавец этой смены. Если приспичит сокращать, то, пожалуйста, исключительно Арс, – щелкая клавишами, невозмутимо чеканит он как заученный наизусть текст. Быть может, у них со стажерами и правда была такая плохая история, что ему приходилось говорить это слишком много раз, но тогда напрашивался вопрос, не доброжелательность ли мужчины приводила к этой конкретной проблеме? – Все вопросы по ассортименту к Даше, любые иные или если проблема какая – тут же ко мне. Бейдж сейчас дам. Насколько знаком с тематикой? Таро, свечи, травы?

– Если честно, почти не знаком… Травы знаю, греческий и скандинавский пантеон там, – судя по тяжелому вздоху Арсения, ответ оказывается катастрофически мимо ворот, и Антон сдерживает желание как побитый щенок вжать голову в плечи, напоминая себе, что он вообще-то давно уже взрослый и ответственный мужчина, которому пора перестать бояться чужого неодобрения.

– Ладно, что с тобой поделать. Горбатого, как говорится, только могила исправит. На кассе хотя бы работать умеешь?

Цитирование народного фольклора становится последним гвоздем в гробу впечатлений Антона от мужчины, но он сдерживается от комментариев, раздраженно стиснув зубы. Он твой непосредственный босс, Шастун, и ты очень хочешь эту работу.

– Лет пять назад работал бариста, немного помню общую суть, – отзеркаливая холодный тон собеседника, наконец отвечает Антон, и хотя бы на это Арсений не демонстрирует такую очевидную неприязнь и задумчиво машет рукой в сторону стула рядом с собой. 

– Садись, прогоню тебя что и как у нас тут. Запоминай внимательно, потому что мне и Дашиных косяков достаточно, не хватало еще твои разгребать.

По всем возможным и невозможным меркам первое знакомство с Арсением явно находилось в категории хуже некуда, и в голову Антона начали закрадываться сомнения, стоит ли игра свеч, но, не привыкший отказываться от задуманного так уж легко, он решил дать себе месяц и так отведенный на обоюдный присмотр сторон друг к другу. Даже с учетом расходов на аренду квартиры на пару с Позом, его финансовое положение позволяло некоторую неспешность в поиске работы, а любые непредвиденные траты при необходимости он мог покрыть парочкой наспех найденных сеансов.

Вопреки всем намекам Димы на возвращение к его постоянной сфере деятельности, ни желания, ни вдохновения у Антона с каждым днем так и не прибавлялось, но и объяснять, почему ранее такое нежно любимое дело стало ненавистно, хотелось еще меньше. Так что, объявив во всех соцсетях закрытие записи на неопределенный срок, он для всех и самого себя нарек происходящее творческим отпуском и периодом перезарядки и с головой упал в ассимиляцию на его новой должности.

Которая оказалась теми еще американскими горками. 

Потепление на фронте его взаимоотношений с Арсением проходило со скоростью хромой черепахи, и огребал нелестных комментариев он чаще, чем признавался другу за поздними посиделками с ромашковым чаем, однако и вестись на провокации Антон себе не давал. Беря пример с Даши, по сравнению с ним ветерана работы с Поповым, он без возражений принимал всю критику, кивал головой, как болванчик, и нервно бегал на перекуры каждый час – слава богам, к этому в магазине относились лояльно.

В большей степени справляться с заскоками педантичного начальника помогало то, что в отличие от причины их коллективной головной боли, с Дашей найти общий язык было гораздо проще, даже несмотря на ее первоначальную недоверчивость к новичку, которая по наблюдениям Антона была свойственна местным обитателям.

Бойкая и немного суетливая, она, повинуясь завету старшего, практически сразу взяла его под свое крыло и всячески помогала быстрее влиться в рабочий процесс, начиная от приглашений послушать ее консультации в качестве примера и заканчивая исправлением его оплошностей раньше, чем их заметит Попов.

Ходить на перекуры подвое не разрешалось, но они с Дашей выкручивались тем, что время от времени сбегали к стеллажам под предлогом изучения ассортимента, чтобы поболтать, и Антон нашел отраду в этих коротких разговорах, с каждым днем все чаще уводя диалог от мирского к магическому. 

Помимо очевидного интереса к настолько новой и непознанной для него сфере, парня подстегивала заносчивость Арсения, умело наступала на его соревновательность и мотивировала узнать как можно больше, чтобы добыть повод парировать на вечные придирки к его “необразованности”. Антон прекрасно понимал, что до уровня эксперта ему еще очень далеко, но и оставаться в чужих глазах бесполезным стажером почему-то не хотелось – и не только ради сохранения места.

С каждым днем, проведенным в магазине, к Антону постепенно возвращалась его привычная уверенность и общение с клиентами больше не вызывало такого ужаса, как раньше, благотворно сказываясь на качестве консультаций. Навык игры в очаровательного шута, отработанный на кандидатах на ночь в барах, пришелся весьма кстати для консультаций очередной девушки в слезах, которой жизненно необходимо было вернуть любовь всей жизни, и Антон бесстыдно пользовался этим во славу капитализма.

Во благо или во вред, планомерно растущая подкованность парня не прошла мимо Арсения, словно бы обладавшего тремя парами глаз, которые зорко подмечали все происходящее на его территории, и под конец месяца количество диалогов между ними продвинулось с близости к нулю до сносно-нейтральных спонтанных блиц-опросов по тому, что было ближе к руке старшего продавца. По скромному мнению Даши, подобная перемена означала оттепель в отношении к нему, но с приближением решающего теста Антон все меньше разделял ее оптимизм, не доверяя переменчивой натуре мужчины, имевшего тенденцию вспыхивать как спичка.

Даже спустя месяц косвенного знакомства, характер Попова оставался для Антона неразрешимой загадкой, разжигающей его любопытство все больше. Мимолетные исследования его взаимодействий с клиентами или с Дашей только больше путали своей улыбчивостью и местами даже кокетством, порождая вопросы, какой же из многочисленных образов мужчины был подлинным.

Было ясно, что Арсений не из тех людей, которые легко подпускают к себе других, но его явный антагонизм выглядел слишком заряженным для простого недоверия, и оно не могло не нервировать, особенно когда от этого зависело положение парня в магазине.

Потому, его сегодняшнее опоздание и казалось Антону катастрофической ошибкой, которую вряд ли удастся загладить вовремя принесенным кофе из соседствующей кафешки. Собственная промашка была неприятна, но в то же время и слишком накручивать себя по этому поводу смысла он не видел, ведь если не было возможности изменить ситуацию, оставалось разве что менять отношение к ней.

Одним богам известно, ввиду ли проснувшейся мстительности Арсения или по какой-то иной причине, но с самого утра мужчина ни словом не обмолвился о предстоящем событии, хорошенько маринуя Антона в тревожном ожидании эшафота до состояния абсолютного безразличия к собственной судьбе. Затерявшись в бесконечных консультациях привычно людной пятницы, парень едва заметил наступление вечера и не сразу понял, зачем Попов может звать его “на аудиенцию в зал таро”, прогнав оттуда Иру.

Побледнев от вида старшего, поднявшегося в облюбованное ей логово, девушка скрылась с видом пнутого щенка, что к этому моменту уже не вызывало удивления у Антона, ведь свой собственный тест она так и не сдала. Как оказалось, на усмотрение начальства стажерам могла быть дарована вторая попытка, о чем он, конечно же, узнал лишь пару дней назад, когда от бесконечной зубрежки ему уже начали сниться странички местного сайта.

Однако по неясной Антону причине любая попытка обсудить ситуацию Иры с Дашей обрубалась как-то подозрительно быстро комментариями о том, что она и во второй раз вряд ли сдаст, контрастировавшими с ее ободряющими отмашками от личных сомнений парня. Что-то в ее улыбке намекало Антону на то, что есть что-то, чего он не знает, но и выяснить это не давалось возможным и приходилось смиряться с загадочностью его коллег.

Дашина уверенность, вылившаяся в практически инсайдерское знание, вызывала смешанные чувства у парня: с одной стороны в нем просыпалось сострадание к человеку, находившемуся с ним в одной лодке, но с другой мелькало необъяснимое облегчение от перспективы того, что пути “Черного зеркала” и Иры разойдутся.

Антон не мог утверждать, что девушка ему была так уж неприятна, но и близким их общение он назвать не мог, в большинстве своем, по его инициативе. Года, проведенные с машинкой в руке, натренировали у него шестое чувство похлеще Поповского на криво стоящий товар, которое безошибочно позволяло Антону замечать симпатию в свою сторону и добавляло неловкости во взаимодействиях при отсутствии взаимности. 

Это не было результатом его разросшегося эго, всего-то простая наблюдательность, основанная на прискорбно значительном количестве людей, романтизировавших творческие натуры тату-мастеров – необъяснимое явление для человека, находившегося по другую сторону баррикад и никогда не разделявшего подобной проблемы, но случалось это чаще, чем ему хотелось бы. И взгляды девушки в его сторону, местами наигранный смех от его шуток и разбросанный по разговорам осторожный флирт легко наталкивали на предсказуемый вывод, который в свою очередь – на желание держать дистанцию.

– Садись, Шастун, – строгим голосом вырывает его из размышлений Попов и кивает головой на диванчик напротив оккупированного им кресла.

В одно мгновение, вся растерянная за день нервозность накрывает с головой, напоминая о важности грядущего теста, и Антон наверняка сейчас выглядит не лучше сбежавшей отсюда Иры, но, к его превеликому удивлению, на лице Арсения он не может найти и тени насмешки. Словно бы по щелчку пальцев, напущено серьезное выражение мужчины исчезает, сменяясь доброй полуулыбкой, от непривычного вида которой Антону хочется ущипнуть себя в качестве проверки, не спит ли он.

– Да расслабь булки, никто тебя половником бить не будет, – качает головой Арсений и раскладывает веером несколько листов на небольшом кофейном столике между ними, добавляя к ним ручку. – Значит так, заполняешь все, что знаешь, потом возвращаешься ко мне наверх и сдаешь устную часть. Если будут вопросы по формулировкам, тогда и задашь их, все ясно?

– Вы что, оставите меня тут одного? – только и может потерянно моргать Антон, ожидавший, что старший будет виться коршуном над ним в попытках поймать на списывании. Совсем ничего не понятно.

– С каких это пор ты ко мне “на вы”? – искренне изумляется Арсений. – Если это попытка подлизаться, то она явно не работает, потому что я могу прожить без напоминания о твоем юном возрасте. У тебя полчаса кстати, мне еще кассу надо посчитать и, желательно, раньше рассвета.

С этими словами мужчина исчезает на лестнице, оставляя Антона шокировано смотреть ему вслед в попытках осмыслить происходящее. Подобного отношения он не встречал с давно канувших в Лету времен университета, когда преподаватели непрофильных предметов находили всевозможные предлоги, чтобы оставить студентов одних с телефонами, и давали шанс хоть как-то закрыть ненавистную историю или БЖД.

Первой мыслью в голове парня становится то, что и это возможно какая-то проверка, но он быстро отметает ее, вспоминая насколько плохое качество у местных камер, доступ к которым имелся у Арсения. Но тогда получается, что предсказания Даши касаемо его тестирования были не беспочвенными? Верится сложно, но как там она сказала? “Пути Попова неисповедимы”?

Однако, как бы ни был высок соблазн, что-то внутри Антона всячески противится идее воспользоваться подкинутым ему шансом. То же самое чувство, что толкало его на изучение десятка скачанных книг для “юных ведьм” в надежде однажды доказать старшему, на что он способен, делает легким решение оставить телефон в кармане джинс, и Антон поднимает со стола ручку и приступает к вопросам. Может быть, это глупо, и он потеряет свой шанс на работу здесь, если останется письменное доказательство отсутствия необходимых знаний, но почему-то он уверен, что менее верным это его решение не делает.

– Мне с тобой закрывать магазин, или все же домой поспать сбегаешь? Я в прошлом году во время ремонта как-то ночевал тут на пупырке, и, скажу тебе, ощущения не из приятных, – насмешливый голос останавливает агрессивно расписывающую лист руку Антона, и он поднимает глаза на фигуру Арсения, прислонившегося к местной стойке кассы со скучающим видом.

– А? Уже закрываемся? Погоди, ты спал на пупырке? – ерзая, чтобы достать телефон из заднего кармана джинс, растерянно переспрашивает парень и сам находит ответ на свой первый вопрос на экране. Он и не заметил, что прошло уже больше отведенного ему получаса, но Арсений не выглядит раздраженным, разве что позабавленным его увлеченностью, и вместо этого кивает на проход слева от него, прихватывая стопки денег и чеков со стола. Когда он успел закрыть эту кассу? Выходит, он был тут уже некоторое время, незамеченный Антоном?

– Я же сказал, ремонт был. Надо было кому-то присмотреть за рабочими, да и доставка мебели была в какое-то богопротивное время утра, и Паша по доброте душевной поручил это все мне, – объясняет мужчина, пока они дружно спускаются по лестнице, и Антону кажется, что он за весь месяц ни разу не слышал от Попова настолько обыденного и длинного ответа в свою сторону. – Но не будем о грустном. Как там твой тест?

– Написал. Пару вопросов правда не понял, мне кажется, в них какая-то ошибка, но может это я тупой, – открыто признается Антон, надеясь, что хотя бы честность добавит ему баллов, чтобы закрыть несколько оставленных пустыми граф.

– Ты не тупой, там правда есть ошибки, – улыбается ему Арсений, все еще пугающий парня разительной переменой поведения, и усаживается за свою кассу, принимаясь за документы. – Ну давай, рассказывай.

– Что рассказывать? – глупо пялится на него Антон, вспоминая все три исписанных им листа, которые даже в кратком пересказе явно не уложатся в то время, которое понадобится Попову на подбитие отчетов дня.

– Шаст, тебя ждать? – голос Даши, с которой они обычно вместе идут до метро, из кладовки перебивает задуманную реплику Арсения, но мужчина не теряется, и успевает ответить раньше, чем сам Антон.

– Мы тут надолго, так что идите с Ирой домой. “Шаста” твоего я справлюсь до метро проводить, на растерзание местным алкашам не оставлю, – выделяя интонацией кличку парня, легко бросает Арсений, даже не отвлекаясь от жутко выглядящей таблицы на экране, и Антон давится воздухом от возмущения.

– Окей. Я на вас полагаюсь, шеф, – с показушной официальностью салютует ему мимо проходящая девушка, завернутая в шарф по самый нос, в компании второй, выглядевшей, словно кто-то заставил ее съесть целый лимон.

– Что значит проведете до метро? Я и сам прекрасно справлюсь, не надо меня от алкашей защищать. Это я эти полтора метра с кепкой каждый день защищаю, вообще-то, – наконец собирает свое негодование в осмысленные предложения Антон, на что Даша лишь тихо прыскает, прежде чем скрыться за дверью.

– Да-да, конечно. Пока, ребят.

– Ручку поверни, Даш, – кричит ей в спину Арсений и мимолетно возвращает свое внимание к Антону. – Ну так? Вещай, давай, на чем встрял.

Так, под мерное клацанье клавиатуры, Антон и пускается в экстенсивный монолог о всех недочетах, замеченных им в тесте, и объясняет вопросы, на которых он рискнул и ответил в свободной, отличной от предложенной форме, потому что не видел смысла расписывать одни и те же свойства аналогичных смол несколько раз.

Несмотря на внешнюю незаинтересованность, погруженный в документацию Арсений внимательно его слушает и время от времени задает уточняющие вопросы, порождая новые витки философствований парня. Ни один язвительный комментарий, такой привычный в первую неделю работы здесь, не срывается с его губ, и вместо этого мужчина дает ему вволю выговориться, даже когда не остается ничего, что он мог бы доделать, чтобы создать иллюзию бурной занятости.

– …А, и последнее, вот здесь, честно признаюсь, понятия не имею, как эта херня называется, – финализирует наконец Антон, тыкая пальцем в картинку амулета на листе.

– Звезда Эрцгаммы, – подсказывает Арсений и выжидающе смотрит на задумчиво кивающего Антона. Видя, что парень ничего не планирует делать с обретенной информацией, мужчина драматично закатывает глаза с улыбкой и кидает в него первой попавшейся ручкой. – Тебе по буквам произнести или сам справишься?

Ничуть не тонкий намек в его словах прогружается в голове Антона несколько секунд, и он все равно медлит, не уверенный в том, что все же правильно понял.

– Ну? Я домой вообще-то хочу, в отличие от некоторых, – Арсений нетерпеливо стреляет глазами в сторону листов в его руках, и Антон бегло черкает нужное словосочетание под его пристальным взглядом, после чего листы благополучно вырываются из его рук и летят в кипу каких-то других бумаг. – Паша мне всю плешь проест, если твой тест будет меньше, чем идеальным. Они с Лясей поспорили, у кого из нас с Катей лучше стажеры, и мы с Пашкой пока проигрываем.

– Серьезно?

– Серьезно, – невозмутимо подтверждает Попов и с довольным видом человека, закончившего работу, откапывает из недр кассы свою сумку. – Иди одевайся, я пока все тут выключу.

Машинально выполняя наказ мужчины, в полной прострации Антон отправляется в кладовку и точно так же покидает ее, уже завернутый в слой верхней одежды.

Еще где-то на второй неделе работы он обратил внимание на то, что неповторимое ощущение непредсказуемости каждой следующей минуты, так полюбившееся ему в первый приход в это место, начало сменяться рутиной будней. Быть может, для кого-то это было странно, но легкий флер здорового безумия, закручивающийся вокруг редко подворачивающихся событий или людей, всегда чем-то манил Антона, и потому внезапная утрата этого не могла не расстраивать, ведь тогда очаровавшее его место оказывалось самым обычным.

Однако сегодняшний вечер умудрился ловко поставить все на свои места, перевернув с ног на голову, и Антону думалось, что возможно проблема была не в том, что заманчивый хаос исчез, а в том, что его лишь временно оградили от него на период адаптации, и все еще только было впереди.

– О чем ты так усердно думаешь? – интересуется Арсений, запирая за собой дверь магазина под противный писк сигнализации с той стороны, и Антон хмурится, пока тянется за сигаретами, все еще не привыкший к тому, что его жуткий и страшный старший может цивилизованно с ним разговаривать.

– О том, что все оказалось проще, чем я думал.

– Я в тебе не сомневался, – машет на него рукой мужчина и начинает их путешествие до метро, выбирая правую сторону от Антона, который смеряет его скептическим взглядом. – Ну ладно, может и сомневался первые две недели, но ты вон какой молодец, за месяц поднял с колен все московское колдунство.  

– Бля, не язви, пожалуйста, а? – не сдерживается на непривычную для их динамики легкую фамильярность Антон и недовольно щелкает зажигалкой в попытке добыть драгоценное пламя. – Все меня так запугали этим вашим тестированием, а в итоге даже стараться особенно не пришлось. Стресс у меня.

– Ты правда так и не понял? – без капли издевки поворачивается к нему Арсений, на губах которого играет загадочная полуулыбка, и выдерживает драматическую паузу, на которую Антон способен только поднять брови, взглядом показывая, что интриг ему на сегодня достаточно. – Как там было в одной прекрасной книге? “Ты останешься здесь, только если мы этого захотим. Получишь кличку и станешь одним из нас. Но только если мы захотим.”

– Ты мне “Дом”, что ли, цитируешь? – давясь сигаретным дымом от осознания, что произнесенные фразы звучат так, словно совпадают с оригиналом слово в слово, Антон шокированно пялится на Арсения.

– Почему бы и нет? Шедевры грех не цитировать. Да и мне кажется, его цитатами отлично можно передать весь мрак Чистопрудного. Тут тебе и настойки на скорпионах, и матерящиеся подростки в разноцветных очках… Красных полосок в личных делах нам только не хватает, – широко жестикулируя, философствует Арсений со сменяющейся уже на более открытую улыбкой от того, что его собеседник узнал отсылку. 

Опасаясь, что в его глазах будет слишком легко прочитать волной накрывшее восхищение, Антон силой воли заставляет себя отвлечься от чужого фигурного профиля и звонко смеется, качая головой. В ней живописно рисуются образы из дорогой сердцу книги, предложенные ему собеседником, и парень проклинает тот факт, что этот дурацкий Попов мало того, что бессовестно красив, так еще и остроумен.

– Но это я отвлекся, – встряхивает короткими прядями мужчина, очевидно, прогоняя мысли об увлекшем его сравнении книги и их реальности, и заодно отрезвляет и самого Антона, пытающегося вспомнить изначальную тему разговора. – Как ты думаешь, зачем нам этот тест? Любой дурак может выучить основы и точно так же забыть их за пару дней. Нам важнее увидеть, какой ты человек, на месте ли у тебя мозги. И ты, в отличие от некоторых, блестяще продемонстрировал их наличие еще в процессе работы. 

– Это получается, ты меня от большой любви гонял все это время, что ли? – вопрос падает с губ Антона раньше, чем он успевает подумать, и он благодарит свою привычку скрывать неловкость за шутливым флиртом, потому что только она сейчас помогает ему держать лицо.

Идея, что Антона и правда оставили исключительно потому, что он успешно прошел неизвестную в своих критериях, но невероятно строгую проверку самого Арсения Попова, не могла не смущать. Ничто в поведении мужчины даже близко не намекало на его одобрение, а тут на тебе, комплимент за комплиментом.

– Можно и так сказать, – игриво ухмыляясь, парирует Арсений и пожимает плечом. Антон старается не думать о чужой невозмутимости на его комментарий про большую любовь. – Ты меня пойми, Шастун, мне безмозглых девиц с пентаграммами на шее за день и так хватает, чтобы еще и в одной смене с ними работать и до ночи разгребать их косяки. Не знаю, как Кате всегда везет сразу находить толковых ребят, но, на моем опыте, только дрессировка рождает коллег, на которых можно положиться. Лучше хорошенько погонять в начале, зато потом будут помнить про авторитеты и нормально работать.

– Ты так говоришь об этом всем, как будто не в магазине старшинствуешь, а собираешь команду для похода в ночную жизнь. Своеобразно у вас, конечно, но не все ж так серьезно, – отдавая дань их лирическому отступлению, скептически комментирует Антон.

На лице Арсения появляется выражение, которое может посоревноваться со знающей улыбкой Гендальфа, умиленного чужой наивностью, и мужчина хлопает Антона по плечу, останавливаясь около входа в метро.

– Поработай с мое в этом богомерзком месте, а потом поговорим о серьезности, – снисходительный комментарий контрастирует с его мягким тоном, в котором явно читается любовь к красочно описанному месту, и Арсений кивает на небольшое здание старинной постройки. – До завтра, Шастун, не опаздывай. И поздравляю с прохождением теста.

Закутываясь потуже в шарф, мужчина разворачивается и отправляется обратно в направлении магазина, оставляя Антона глупо пялиться ему в след. Из недр памяти как нельзя вовремя всплывают мимолетно услышанные ремарки Попова Даше о том, как поднялись в последнее время цены на зимнюю резину и очередном идиоте, заблокировавшем проезд во внутренние дворы Чистопрудного. 

Выходит, проводил-таки до метро? Все чудесатее и чудесатее.