Я не хочу знать, как ты поживаешь.

Оглядываясь назад, всё было ничем.

У меня всё в порядке, как ты и говорил.

Я исполнил всё, о чём так мечтал.

Мне всё равно на тебя.

~ ♡ ~

      Чёрный Ровер мчится по бесконечной дороге Сеула, шумного и пестрящего огнями даже после полуночи. Сан всегда водит предельно осторожно, полностью концентрируясь на дороге: никакой музыки, никаких разговоров, тем более телефонных — недопустимо, чтобы его что-либо отвлекало. Но сейчас это казалось невыполнимым. Мысли в голове плодились в геометрической прогрессии. Для столь молодого возраста у Сана был очень даже солидный стаж вождения, так что не то чтобы ему было о чём волноваться.

      Но, откровенно говоря, вероятность попасть в аварию сейчас его не пугала от слова совсем. Быть может, это симптоматика депрессии, наличие которой он у себя отрицал вот уже который год, потому что у него на неё не было времени..?

      Да и хер с ней. Сейчас легендарный мини-бар имени Сон Минги быстренько его вылечит.

      Сан буквально вваливается в квартиру, стоит только другу ему открыть. Не проронив ни слова, Чхве проходит в гостиную и тут же тянется к мини-бару, доставая бутыль скотча.

      Минги недоумённо запирает за ним дверь.

      — Чувак, ты убегал от кого что ли? — ведёт бровью он, плюхаясь на мягкий красный диван в центре комнаты.

      — Бинго. От прошлого. Всё бегал, бегал, года два, да так и не убежал.

      Чхве прикладывается к бутылке, за раз осушает добрую половину пойла и сваливается рядом с другом, всё ещё сжимая пузырь в руке. Он смотрит на огни окутанного сумерками мегаполиса сквозь стекло панорамных окон и мыслями где-то там и теряется.

      Минги не знает, как начать разговор и стоит ли его начинать.

      — Ненавижу ночь, — наконец выдаёт Сан. — Ненавижу.

      Друг наконец решается начать из него вытягивать ответ на вопрос о том, что случилось. У хёна всегда развязываются язык и руки под градусом, это уж он помнит лучше всех других. Но всё же не лучше Чон Уёна.

      — Брат… Давай поконкретнее немного. Без лирики. С чувством, с толком, с расстановкой.

      Сан усмехается, не отрывая взгляда от вида за окном.

      Без лирики.

      Да тут только одна лирика и получается.

      Он выуживает телефон из заднего кармана брюк, снимает с экрана блокировку и протягивает Минги.

      — Ну вот, родной. Конкретнее некуда.

      Минги берёт смартфон из его рук, и Сан с ребяческим азартом следит за его глазами, пока те бегают по каждой строчке диалога.

      Когда младший заканчивает читать, с его губ срывается всего лишь три слова:

      — Да ну нахуй.

      Сан, со страдальческой усмешкой на лице, тут же передаёт ему бутыль.

      — Вот я тоже так подумал.

      Минги пьёт в разы медленнее друга, попутно пытаясь осознать то, что ему только что показали.

      Наконец, осушив бутылку, он декларирует:

      — Ну и что с того, собственно? Ну позвал он тебя на свадьбу. Ну и чё тут такого?

      Сан вымученно посмеивается.

      — А это я тебе телефонный разговор не записал просто, дражайший. Свадьба-то у него ни с кем иным, как с, как он выразился, «Джуни», в природе также называемым «Ким Хонджун».

      Минги хлопает себя по лицу и ухмыляется.

      — Вот сука. А меня не позвали.

      — Тебя мучить будет меньше удовольствия.

      Минги встаёт за второй бутылкой.

      — А ты так уверен, что мучить будут прям? — усмехается он, тянясь с бурбоном.

      Сан кидает на него взгляд.

      — Для меня один факт их свадьбы уже мучение.

      — Ты так выражаешься, будто влюблён в Хона или в Хва, — прыскает Минги, разливая напиток в этот раз уже по гранёным бокалам: они ведь всё-таки деловые люди.

      От слова «влюблён» у Сана к горлу мгновенно подкатывает тошнота.

      — Да лучше бы в них обоих, чем… — замолкает он, и принимает из рук друга бокал виски, который теперь уже цедит, не торопясь.

      Сон снова усаживается рядом, и несколько минут они проводят в таком нужном сейчас молчании.

      — Ну, так и что ты думаешь делать? — наконец нарушает тишину Минги.

      — Нажраться до отключки, как раз чтобы об этом не думать, — усмехается Сан, раскачивая стаканом из стороны в сторону.

      — А если серьёзно? Ты поедешь или...?

      Сану эта тема явно не нравится, но он понимает, что братан прав, рано или поздно это решить придётся, и чем раньше, тем лучше.

      — Да хуй его знает, Ги. Я ещё дома не бывал, а значит, и приглашения видеть не видел.

      Минги тут же склоняет голову и пихает друга в плечо.

      — Да ладно, так уж и в приглашении дело, да. Дело тут вообще не в нём. Где бы свадьба ни была, тебе нужно решить, собираешься ты туда или нет в первую очередь. Место это не проблема, хён. Ты же это прекрасно знаешь. Лучше меня. От самого себя не убежишь. А твоё прошлое — это часть тебя.

      Чхве понимает, что он чертовски прав. И это его больше всего бесит.

      — Слушай… Я… я не знаю, правда. Это свалилось мне как снег на голову, я это ещё даже не обработал, и… даже представить не могу, как это всё будет. Я ведь совершенно ни во что не посвящён. Ни в список гостей, что самое важное, ни в историю о том, как они пришли к этому решению, ни… Боже, да я даже что им подарить не знаю! Мы полностью чужие люди теперь, и то, что нас что-то связывало когда-то… не значит же, что должно связывать и теперь.

      Закончив монолог, Сан опустошает бокал полностью и тянется к перекатному столику, чтобы подлить себе ещё.

      — Ну, дружок, если бы ты был посвящён в список гостей, то это значило бы, что ты стопроцентно там не появишься. Так что… чем меньше ты знаешь подробностей, тем лучше.

      Сан усмехается, наполняя бокал.

      — Ну да, конечно, «приятная» неожиданность же будет куда лучше.

      — А с какого рожна это будет неожиданность, Чхве? Ты ведь прекрасно понимаешь, что там будут все. И под «все»… я имею в виду все. Они. Они все.

      Старший сжимает бокал и зубы.

      Ёбаный Минги. Заебал резать правду-матку.

      — Может, они не общаются уже.

      Тут младший уже откровенно начинает стебаться.

      — Да ты что, Сан? И поэтому тебя, который вообще тут сбоку-припёку, они позвать решили, а других нет?

      Чхве начинает закипать.

      — Мне похуй на «других», меня среди всех «других» волнует только… тот.

      И — какая досада — Минги тоже.

      — Давай, скажи это, Чхве. Прекрати бегать от его имени, как от огня. Не «тот». Не «он». Не «тот-о-ком-мы-не-разговариваем». Чон Уён, Сан. Шесть букв. В них нет ничего страшного.

      Раздаётся треск стекла.

      Осколки бокала, который Сан сжимает настолько сильно, что в конечном итоге ломает, звонко падают на пол.

      — Блять, да что такое? — выругался Минги.

      Он даже заметить не успевает, как ему прилетает кулак в лицо.

      У хёна всегда развязываются язык и руки под градусом.

      — Я же просил… по-хорошему просил… не произносить его имени вслух. Никогда. Ни за что. Не использовать к нему что-либо, кроме местоимений. Что в этом, блять, для тебя сложного? Какого хуя ты пытаешься учить меня, как мне жить? Я прожил ёбаных двадцать шесть лет без твоих ёбаных советов, и ничего менять не собираюсь. Так что заткнись, — сквозь зубы цедит Сан, нависая над своим (всё ещё или пока что?) другом.

      И быстро получает сдачи.

      — Такого хуя, Чхве. Что у меня уже вот где сидят твои ёбаные «тысяча и один способ, как сделать вид, что твоего бывшего никогда не существовало». Я, сука, твой единственный друг. И мне пиздец как тяжело было видеть тебя таким. И знаешь что? Нихуя не изменилось. Прошло два года, а ты всё ещё ноешь как ёбаная школьница. И бегаешь, как долбоёб, от любого упоминания того, что было.

      Прилетает в грудь от Сана. 2:1.

      — Ты не смеешь. Ты не имеешь никакого права так со мной разговаривать. Мне не нужна твоя ебучая жалость. Засунь её себе в очко.

      — Ох, да без б. Ведь моё очко не сжимается от одного только факта существования Чон Уёна. В отличие от твоего.

      3:1 в пользу Сана.

      3:2.

      3:3. Ничья.

      — Мне абсолютно похуй на него. Мне всё равно, ты слышишь? Понимаешь, блять? Мне плевать. Мне всё равно, — трясёт он Минги за грудки.

      4:3. Лидирует Минги.

      — Похуй, говоришь? О да, безусловно. Знаменитый похуизм Чхве Сана. Похуй настолько, что он сменил номер телефона, перевёлся, переехал, порвал все связи и просто гниёт заживо в своём сраном офисе.

      4:4.

      — Да хуярь меня сколько хочешь, уёбок! Это всё, на что ты способен. Ты всё ещё даже имени его произнести не можешь, сука! Ты два года, блять, его не произносил! То не затыкался, всё «Уён~и то, Уён~и сё», а потом внезапно как онемел! И даже мне, даже, сука, мне, запретил произносить его имя. Ты в ёбаном мире Хогвартса? Нихуя не так, брат. Чон Уён был, есть и будет. И тебе нужно это принять. И пора перестать вести себя, как в жопу ужаленный. Ты разрушил свою жизнь, и чего ради? Нравится тебе так чахнуть? Да кто вообще знает, как бы всё сложилось, не будь вы оба такими ебанутыми? Ты об этом подумать не хочешь? О настоящем? О будущем? О прошлом, мать твою! Сколько раз ты думал про Чона с того момента, а? На кой чёрт пытаешься избежать возможности что-то прояснить? Хочешь подавить в себе всё, что возможно? И только попробуй сказать мне, что ты доволен тем, где ты находишься в своей жизни. Потому что я знаю, что это ёбаный пиздёж, Чхве Сан.

      Минги поначалу даже удивляется, что за такое на него ещё не сыплются удары.

      А потом поворачивает голову и видит, как Чхве Сан плачет.

      — Каждый день, — надрывисто хрипит он.

      — Что?

      — Я думаю про него каждый день.

~ ♡ ~

Это всё в прошлом.

Я стал забывать, каким красивым я был,

Когда любил кого-то.