Только увидев секретаря Пака, Чонгук понял, как сильно по нему соскучился. Машина директора Мина притормозила перед крыльцом, точнее, перед мостиком, ведущим к парадному крыльцу, ненадолго - только выпустить пассажиров и запустить водителя, чтобы отогнал машину в гараж. Чонгук, вышедший на двор вместе с хозяевами дома приветствовать гостей, не сумел сдержать совершенно идиотской улыбки.

Чимин, при виде младшего друга, тоже разулыбался. Он был в уютном пуховике, джинсах, теплых ботинках, в пушистых наушниках, весь розовый от удовольствия, и никогда так сильно не напоминавший пиончик, как в эти минуты, когда семенил за директором, несущим обе спортивные сумки с вещами на два дня. Директор сам был в привычном черном пальто, теплой шапке и шарфе, во рту торчала сигарета, и весь его образ так сильно контрастировал с образом омеги, что казалось, будто он его откуда-то выкрал и привез своим пленником. При этом, оба они являли собой буквально эталон образа семейной парочки, приехавшей на выходные к друзьям погостить, и, кажется, директор Мин тоже думал об этом, потому что выглядел довольным, как кот, объевшийся сметаны.

- Доброе утро, глава, господин Сокджин, - пропищал омежка, кланяясь. - Хорошая погода! - деловито добавил он, покосясь на пасмурное небо с тяжелыми тучами, и шмыгнув носом, так как с самого рассвета стоял крепкий мороз.

Все рассмеялись, кроме Сокджина, который усмехнулся и пригласил всех поскорее в дом. Чибсаним и Минхо приняли верхнюю одежду у приехавших, Тэмин и Кибом подхватили сумки и потащили их на второй этаж, чтобы оставить в комнатах для гостей.

- Надеюсь, вы не завтракали, - с улыбкой заметил глава. - Скоро подадут к столу, пока не желаете ли погреться в гостиной?

- Желаем, - согласился Юнги, потерев руки и топая в нужную сторону. - У меня ощущение, что я тащился до вашего дома пешком, глава!

- Интересно послушать, откуда это у вас такое ощущение? - тут же поинтересовался Чимин, идя за ними. - Кажется, в машине тепло было, ехали быстро, так как с утра пробок не было, или это намек на то, как достало вас мое общество?

- Маловато мне вашего общества, чтобы оно успело достать, - улыбнувшись, обернулся директор. - А вот вставать рано я терпеть не могу, оттого устал! Хватит цепляться, секретарь Пак.

- Отчего же хватит, вам, кажется, обоим это доставляет удовольствие, - фыркнул Сокджин, проходя к бару. - Директор Мин, согреться?

- Я хочу кофе с амаретто, какой ты делаешь, господин Сокджин, - глаза Юнги сжались в довольные щелочки. Он забрался на барный стул. - Выглядишь хорошо, но, кажется, чуть схуднул.

- Ты же знаешь, что у нас тут вчера было, - ответил омега, занимаясь кофе. - Альфа этот храбрится, видишь, потому что не хочет вас беспокоить, не иначе, секретарь Пак, но пострадал он немало.

- Они это любят! - поддакнул Чимин, усевшийся возле Чонгука. - Как узнаю, что директор Мин его на какую-то «малину» тащит, все ясно, потом дырки зашивать на нем придется! Знали бы вы, с какими орами его вынуждал бронежилет надевать, господин Ким!

- Почему-то я не удивлен, - мягко улыбнулся Чонгуку Сокджин.

- Хватит хлопать крыльями вокруг меня, - зарычал он, весь красный от смущения. - Моя работа - забота о безопасности господина, что не так я делал?

- Все так ты делал, но почему потом на тебе живого места нет, можно же меньше подставляться? - проворчал Чимин, ощупывая его осторожно маленькими пальчиками.

- Ты как себе это представляешь, омега-хен, а?! - возмутился Чонгук, безуспешно отпихиваясь, еще сильнее краснея.

- Не мое, омежье, дело, разбираться, сказано тебе - береги себя, вот и все, - отрезал тот, фырча, уселся теснее, взяв руку Чонгука в свои, теплые и нежные. - Ну, рассказывай. Как тебя тут обижают.

- Его никто не обижает, - подал голос глава Ким. Он стоял возле камина, вороша уголья кочергой. - Его тут, можно сказать, на руках носят. Кому сказать, решат, что я его усыновил. Точнее, господин Сокджин его усыновил, - поправился он, лукаво глянув на омегу.

- Я мог бы тут парировать, но не стану, чтобы не портить утро, - пробурчал омега, ответив не менее лукавым взглядом. - Да, забочусь, секретарь Пак, вроде бы в черствости к хорошим людям не был замечен.

- Спасибо, - кивнул Чимин. - Мы с Чон Уеном за него переживаем, что ни день, обсуждаем, как он у нас тут...

- Почему это «у вас», ощущение, что вы мои папки или мужья, чего доброго, - проворчал Чонгук, улыбаясь. - Ты бы кончал печься, омега-хен, в краску меня при старших вгоняешь.

- Соскучился я, - улыбнулся Чимин. - Кто мне пончиков принесет и кофе, кто на директора Мина пожалуется, кто на свидание вытащит?

- Взял и спалил разом все косяки! - расхохотался Сокджин. - А мне говорил, что не встречаетесь, а тут вот что выходит!

Глава и Чимин тоже рассмеялись, Чонгук зарычал, затопал ногами, Мин громко сербнул кофе, но и в его глазах сверкала смешинка.

- Жалуешься на меня, значит? Ух, то-то порой уши горят, а это ты меня чехвостишь, оказывается, парень.

- Директор...

- Да ладно, на начальство все жалуются, - отмахнулся Юнги и снова глотнул кофе. - Вот сколько по миру ездил, нигде такого кофе нет, как у Сокджина, и уют, какой он в доме создает, нигде больше не встречал...

Чонгук бросил взгляд на омегу - принял комплимент с улыбкой, поклонившись чуть, смотрит на альфу с расположением, симпатией. Что за отношения между этими двумя? Казалось бы, директор - подчиненный главы, и с его омегой должен держать какую-никакую, а дистанцию, но смотрят они друг на друга как совершенно родные люди, с теплом.

Как будто некогда встречались, хмыкнул Чонугк про себя. Глава, как оказалось, тоже на них смотрел, покусывая щеки, словно думая о чем-то.

- Омежьтесь, и будет вам дома уют, - заметил Чимин, улыбаясь совершенно спокойно. - Все бирюком, а годы идут!

- Так если омеги упрямые пошли, как тут омежиться? - усмехнулся Юнги, обернувшись к нему. - Носом воротят!

- А, так вам надо такого, чтобы сразу на шею запрыгнул, едва вы поманите?! - расхохотался Пак. - Ну, сейчас омеги воспитаны в самоуважении, только тряпку какого так подберете...

- Нет, секретарь Пак, не выбираю себе удобного, у меня есть один, кого выбрал, вот про своего толкую, - скрестил руки на груди директор. - Сидит и важничает, а все одно ведь моим будет.

- Ой ли?! - подскочил Чимин, вытаращившись на него.

- Ой ли! - передразнил альфа. - Но я терпеливый, дождусь, пока он артачиться устанет.

Пак весь краской залился, открыл рот что-то возразить, но в этот момент на пороге гостиной появился Тэмин, улыбающийся от уха до уха, и сообщил, что завтрак на столе. Все тут же поднялись, Юнги залпом допил кофе, и двинулись к столовой. Пак нашел момент пихнуть Мина в плечо, чем вызвал смех главы и Чонгука, Сокджин шел последним, глядя на них на всех с улыбкой.

За завтраком он был тихим, и от Чонгука это не укрылось. Заботясь о гостях, сам так и не сел за еду, и глава, казалось, совершенно не обратил на это внимания, поддерживая разговор с Паком и Мином, перешедший на работу, и включая в диалог и Чонгука. В какой-то момент, показавшийся подходящим, Чонгук подумал напомнить Сокджину садиться за стол, но тут его вызвал на кухню Синдон, омега ушел, и вернулся уже к концу завтрака, с Тэмином, чтобы помочь собрать тарелки.

- На обед будет то блюдо, что ты заказывал, Мин, я сам приготовлю, - сказал он Юнги, улыбаясь. - Чонгук, тебе должно понравиться, ты любишь национальную кухню, - добавил он. - Господин, прошу меня извинить, я буду до обеда на кухне, - сказал он главе Киму, чуть поклонившись, и ушел с тарелками.

Глава снова пожевал щеки, но только вздохнул, и повел Мина в кабинет, говоря что-то о новых сигарах, полученных буквально накануне от поставщика с Кубы. Чимин же впился в локоть Чонгука.

- Пошли, пройдемся по морозцу, чтобы никто не мешал болтать, а потом, к обеду, вернемся, - зашептал он жарко в ухо альфе.

Возражать Чимину Чонгук не умел никогда.

К полудню посветлело, но тучи остались на небе, тяжелой гнетущей массой цвета кефира, лишая малейших признаков привлекательности обширный парк вокруг дома и построек возле него. Однако, Сокджин со своей тягой к прекрасному не мог оставить территорию на всю зиму в таком состоянии, и велел не прекращать заботиться о дорожках, беседках - поэтому первые были выметены, а вторые - целы, опрятны, и манили посидеть даже несмотря на мороз. Чимин водил Чонгука по дорожкам, взяв его под руку, прижавшись к боку, посматривая на затянутые льдом пруды, затем отцеплялся и вбегал на мостик, но потом снова прилипал к Чонгуку.

- Ты другой сегодня, омега-хен, - заметил тот с улыбкой. - Ты раньше был более сдержан и взвешен, а сегодня резвишься.

- Я очень по тебе соскучился, - признался омега без смущения. - Сам и не знал, как к тебе привязался, а, к тому же, этот дом... он мне очень по сердцу, - омега улыбался, пуская вокруг себя пионовый дух. - Здесь как-то очень домашне, чего мне, с моим-то ритмом жизни, всегда очень не хватает. Ну, хватит про меня, - спохватился он. - Как ты тут поживаешь? Кажется, в самом деле, Сокджин о тебе печется, наверное, это его папин инстинкт нереализованный проснулся и разошелся, ты там смотри, он, в самом деле, тебя усыновит, - захихикал омега.

Чонгук закатил глаза, фыркнув. Нет никакой силы с этими омегами, почему не могут они жить дружно? Ведь им совершенно нечего делить!

- Перестань, хен, господин очень хороший человек, он понимающий и умный хозяин, слуги его любят.

- Знаю, знаю, он и о них печется, заняться-то ему больше не чем, - отмахнулся Чимин. - Были бы дети в доме, он как клуша над ними крыльями хлопал бы.

- Что тут дурного?

- Да с таким папашей дети балованные вырастут, только и всего. Истеричка, дурачок ревнивый, - вздохнул омега. - Я ведь знаю, что он ревнует ко мне главу, идиота кусок, хотя сто раз ему было говорено, что мы только сотрудники. Я ведь тебе говорил... не мой этот альфа, и я ему, неинтересен.

- У него, видимо, комплексы на эту тему, он говорит, ты красивый, и власти у тебя много, так что ревность его не совсем беспочвенна, - заметил Чонгук.

- Он уже и тебе на уши приседает с этим? - посочувствовал Чимин. - Чонгук, ты уж потерпи, скоро тебя обратно в фирму заберут, и забудешь как о страшном сне...

- Да что с ним не так, что я должен что-то там «терпеть»?! - взорвался альфа. - Он милый, смешной, добрый ко мне, заботится, вчера он помог мне до дома добраться, очень злился, что мне досталось, хотя это глупо, я же охранник! А главе хоть бы хны как будто, что его омега едва в плену не оказался...

- Ну так не впервые, что с ним там будет? - пожал плечами Чимин.

- А что если его изнасилуют? Он ведь красивый! - прорычал Чонгук. - Ты сам не знаешь, что с омегами альфы творят?! А если изуродуют?! Он как это переживет... Черт, я найду их тогда всех, до единого, и порешаю со всей жестокостью, за него...

Запнулся, замер, закатил глаза и застонал. Чимин отпустил его руку, но стоял рядом, улыбаясь и глядя очень коварно, так, как умеют смотреть только омеги. Покосившись на его лицо, Чонгук отвернулся.

- И что это было? - елейным голоском протянул Пак, милосердно не двигаясь с места. - Ты, конечно, охранник, Чонгук, но не его альфа, чтобы так яриться, или я что-то не догоняю? Глава спокоен, а ты - бесишься, что омега мог пострадать.

- Прекрати, все не так...

- Что - не так? Высокий, стройный омега с ароматом вишни, с пухлыми губами, который о тебе печется, который рядом, так рядом, что... Чонгука... это я, твой хенни, - Чимин потянул его за рукав и заставил обернуться. Его глаза смотрели очень внимательно. - Ты... влюбился? Скажи хену, ну же...

В висках стучал пульс, так сильно, что, кажется, череп раскалывался. Стало неимоверно жарко, и дышать - трудно. Чонгук посмотрел в глаза Чимина, человека, которого очень любил и чьим мнением о себе дорожил. Подумал о том, что, в отличие от него самого, Пак был откровенным и честным. А он, Чонгук, беспрестанно врет.

Что ж, придется сорвать еще раз.

- Честно говоря, омега-хен, всему виной мое воспитание, что омег обижать нельзя. Вот клянусь, в жизни на омегу руки не поднял! - приложил он ладони к груди. - Папа еще учил, что это паскуднейшее дело... Поэтому я за господина беспокоюсь, и за тебя тоже, ведь вы оба хрупкие. Но ты не шути на такие темы, ладно? Мне мнение главы очень важно, а он - ревнивый, зачем тебе между мной и ним ссору пускать?

Внимательно посмотрев и выслушав, Чимин вздохнул, словно сделав для себя выводы, и кивнул. Снова взяв альфу под руку, повел его дальше по тропинке, через мостики, беседки и аллею с пока голыми сакурами.

- Они оба ревнивые до страсти, - заметил он спокойным негромким голосом. - И господин Ким, и господин Сокджин. Глава может казаться добрым и дружелюбным порой, но это лишь ширма.

- Я понял. Ты поэтому назвал его тогда Тигром, - отозвался Чонгук.

- Мгм. Он жестокий и властный человек, Чонгук. И вынести его истинный характер под силу только Сокджину.

- Думаешь, он такой непробиваемый? - сухо спросил Чонгук. Его сердце билось гулко, перед глазами стояла та сцена, возле бильярда: ослепленный яростью альфа и бьющийся под ним омега. Никто, кроме Чонгука, казалось, не замечал, или не хотел замечать, в каком аду живет Сокджин!

- Не только, - вздохнул Пак, сжав руку Чонгука сильнее. - Сокджин очень сильный, но, самое главное тут в том, что глава его действительно любит. Поэтому Сокджин всегда будет его побеждать.

-

В кабинете было тепло, уютно трещали в камине дрова и пахло ими, так же превосходными кубинскими сигарами (втройне прекрасными оттого, что добыты контрабандой), темным шоколадом главы, а так же орехом самого Мина. Все эти запахи идеально подходили друг к другу, как неоднократно отмечал Мин сам с собой. Ему тоже, как и Чимину, нравилось бывать в этом доме, разные вехи жизни которого промелькнули перед глазами альфы, кажется, за мгновение. Нравились и слуги, и обстановка, и витавший повсюду аромат вишни. С давних пор для Мина он ассоциировался с надежностью крепкой дружбы и безграничной заботой. В определенные моменты прошлой жизни директора Мина этих двух аспектов ему катастрофически не хватало, но... не очень он любил вспоминать о том прошлом, когда вокруг имелось столь прекрасное настоящее.

Главу позвал на пару слов чибсаним - возник вопрос по домашним делам, глава извинился перед гостем и покинул кабинет, зажав в зубах свою сигару. Юнги неспешно докуривал свою, держа в руке бокал виски, который они с главой оба любили и пили в непринужденной атмосфере, подобной той, что теперь сложилась - когда некуда спешить, впереди большой и беззаботный день. Сначала Мин задумчиво посматривал на огонь в камине, притягиващий неизменно человеческое внимание своей причудливой пляской, затем понял, что вид пламени его зачаровывает, и вот-вот на альфу рухнет сон, и поднялся, подошел к окну, хотя ничего интересного взору зимой там не открывалось. Однако, на удивление, в этот раз нашлось зрелище, показавшееся Мину интересным - по дорожкам парка именно с этой стороны дома прогуливались Чимин и Чонгук. Разумеется, разговоры их не долетали до Юнги, однако, было видно, что альфе и омеге комфортно и легко друг с другом, они смеялись, омега что-то оживленно рассказывал, то и дело виснув на альфе, тот смотрел ласково и, заметил Мин, даже слегка покровительственно.

Это было хорошо, по мнению альфы, что молодой директор мужает, матереет и вырывается из-под бесконечной и душащей опеки омег вокруг него, введенных в заблуждение юношески сияющей улыбкой Чонгука и его каким-то совершенно не свойственной ганста галантностью по отношению к слабому полу. Однако, по его наблюдению, все больше и больше Чонгук суровел взглядом, и пусть еще не утратил привычки краснеть, все же в действиях его появилась большая грубость и властность, хотя, вполне вероятно, сам Чонгук этого пока не замечал. 

- Любуешься?

Негромкий голос прямо над ухом заставил Юнги слегка вздрогнуть, хотя в своих раздумьях он все-таки не пропустил появившийся в воздухе аромат вишен. Полуобернувшись, посмотрел на Сокджина - омега был доволен тем, что умудрился подкрасться незаметно и напугать альфу. Сунув руки в карманы мягких домашних брюк, Сокджин присел на краешек рабочего стола главы, с интересом и лукавством, свойственным его полу, посмотрел альфе в глаза.

- Ты не уймешься, - констатировал Юнги, потерев переносицу.

- И я не собираюсь, - кивнул омега, довольный собой еще больше. Он говорил вкрадчиво, смотрел томно. - Ты посмотри, как оба радуются, словно дети. Я и не думал, что привязанность мальчика к нашему Пиончику так велика. Как ты с этим, м? Ревнуешь, Ореховый котяра?

Юнги застонал, сунув и свой руки в карманы, прекрасно зная, что для Сокджина это будет знаком, как ему, альфе, некомфортна эта тема. Так же он знал, что ни о какой пощаде от омеги и речи быть не может, если он твердо вознамерился поиграться.

- ...так и льнет, так и льнет, - протянул Сокджин, облизав губы. - Эдак я, в самом деле, и ревновать перестану своего альфу... И ведь наш мальчик аккурат во вкусе Пака, разве не так? Высок, мускулист, сексуален... весь в татухах...

- А ты уж и заметил, что он сексуален? - язвительно произнес Юнги, выдержав взгляд омеги.

- На то, чтобы это заметить, не надо много времени. От коричного мальчишки пышет страстью, - омега облизнулся. - Уверен на сто процентов, что он неутомим в постели. Как считаешь...

Юнги напрягся, глядя на улыбку, растянувшую алые губы.

- ...Чимин бы поддержал это пари? - прошептали губы, и омега расхохотался, запрокинув голову назад. - Не теряй времени, альфа, а то уведет Чонгук Пака из-под твоего носа...

Не закончил фразу - в воздух выстрелило ореховым духом, густо, сильно, так что омежий смех и слова оборвались, как кинжалом срубило. Зарычав, Юнги схватил Сокджина за тонкую талию и прижал к себе. Тот уперся ладонями в крепкие плечи альфы, глядя тому в глаза, кусая губы.

- Доболтаешься, - процедил Юнги, хлеща феромоном. - В бараний рог согну...

- Кого? - задыхаясь, выговорил омега. - Меня согнешь? А силенок-то хватит? - и он расхохотался, как безумный, словно только придуривался, что боится альфу и его доминирующего феромона. - Меня он заломит..., - нежные руки обвили плечи Юнги, омега ткнулся лбом в его лоб. - Нужно быть дьяволом, чтобы сделать это, Мин..., - он бросил взгляд на губы альфы, - а единственный дьявол тут - ...я...

Едва слышно выговорив последнее слово, омега прижался к губам альфы, целуя пылко и жадно, чувствуя, как крепкие руки сильно, до боли, стискивают его талию в объятии, как тонкие губы Юнги кусают его в ответ. У поцелуя был вкус сигар, вишни, ореха и едва сдерживаемого желания. Омега задыхался от этой страсти, но и злился, злился, словно ему мало, и хочется больше - боли, силы, давления...

Внезапно все прекратилось - воздух вокруг альфы и омеги заполнил густой концентрат шоколадного феромона. Сокджин резко выпустил Юнги из объятий, отскакивая к окну, весь раскрасневшийся, с совершенно безумным взглядом, затравленно глядя на идущего стремительным шагом главу. Из-за его спины выступили двумя колоссами Кибом и Минхо, зажав омегу в ловушку, они схватили его за руки и поставили на колени.

- В погреб его, запереть, и никого не подпускать, не давать ему говорить с кем бы то ни было, - прорычал глава очень низким басом, бросив на омегу ничего хорошего не предвещающий взгляд. - Пусть сидит, пока я сам за ним не приду.

Охрана подхватила омегу, который принялся кричать и биться, и поволокла прочь. Юнги отшатнулся от окна и в изнеможении рухнул за стол главы, не глядя на ни кого. Глава стоял над ним, сжимая и разжимая кулаки, но молчал. Закрыв глаза, дрожа всем телом, альфа слушал, как омега кричит, утаскиваемый к винному погребу, затем послышались голоса Чонгука и Чимина, Чимин пытался выяснить у Тэмина, что произошло, Чонгук же бросился за Сокджином.

- Стоять! - голос главы сотряс весь дом. - Никто не идет за Сокджином! Чонгук!

Молодой альфа замер, безмерно злой, в шаге от безумства. Развернувшись, он посмотрел через весь холл на главу, и в его глазах любой прочел бы желание рвать и метать. Он не знал, в чем виноват омега, однако, было ясно, что даже смертный грех его он не считает основанием для любой формы наказания.

Глава тоже прочел эти мысли. Он увидел трясущиеся крепкие кулаки Чонгука, залитые кровью глаза, и почувствовал коричный феромон, который альфа сдерживал из последних сил.

- Чимин, иди сюда, нужно обсудить дела, - произнес глава ровным голосом, за который, он видел, Чонгук его ненавидит. - Остальным - не приближаться к Сокджину, пока я не отменю его наказание.

Чимин погладил плечи Чонгука, но шоколадный феромон призвал его слушаться. Омега скинул пуховик на руки Тэмину и стремительно вошел в кабинет, захлопнув за собой двери.

В доме воцарилась тишина, отдаленно слышно было, как бранится запираемый в погребе Сокджин, но затем изоляция помещения сделала свое дело - и все звуки ушли. Тишина резала нервы тонким лезвием на пласты, как прошуто, сводила с ума. Чонгук стоял посреди холла, чувствуя, как одеревенели мышцы, и расслабил их.

- Пойдем, я налью нам всем чаю, - раздался за его спиной тихий голос Синдона.

Подойдя, омега взял юношу за плечи и повел, и Чонгук послушался. Выпить чай на данном этапе звучало наиболее благоразумно.

-

За обедом и ужином было непринужденно и весело, притом что Сокджин отсутствовал. Глава и Мин обсуждали работу, при живом участии Чимина, словно ничего не случилось, и будто бы Сокджина вообще не существовало. Чонгук участвовал в разговоре, когда его о чем-то спрашивали, остальное время старательно уговаривал себя не показывать настроения - точнее, желания рвать и метать, и желательно, чтобы одного шоколадного тирана.

От него не укрылось, что хотя глава и директор Мин успешно отыгрывают невозмутимость, в глазах Чимина все же всплескивает внутреннее волнение. Знал или нет омега о том, что случилось в кабинете? Когда они услышали крики и звуки борьбы со двора, на тот момент уже собравшись вернуть к дому и почти оказавшись в холле даже, Чимин выглядел по-настоящему перепуганым и едва слышно прошептал имя «Сокджин». Это навело Чонгука на мысль, что омега догадывался, что могло случиться, и затем, с большой вероятностью, его ввели в курс дела.

Итак, Чонгук был единственным, кто не понимал, что же произошло, но, кажется, без труда мог догадаться. Скорее всего, Сокджин снова попытался вызвать ревность главы, подкатывая к директору Мину, и был наказан, так как перешел границы. Интересно, подумал Чонгук, что же такое выдумал неугомонный омега на этот раз, что глава дошел до серьезного наказания? По мнению Чонгука, следует больше внимания уделять своему омеге, чтобы ему не приходило желания так играться, вот и не будет проблем, но глава был явно иного мнения, и Кролик, в очередной раз, убедился в справедливости своих суждений насчет их истинных чувств друг к другу.

Позже вечером, когда глава и его гости сидели в гостиной и смотрели какое-то политическое шоу (как понял Чонгук, глава имеет вес в одной из партий, и «подкармливает» парочку сенаторов из Голубого дома, но на это, опять же, следовало отыскать более весомые доказательства, чем догадки и домыслы), Чонгук сделал вид, что должен сходить в уборную, и оставил свой пост за баром - на него возложили приятную обязанность смешивания коктейлей. Проходя мимо операторской, он увидел сидящими перед мониторами Тэмина и Минхо, Кибом куда-то отлучился (сбежал от этой парочки), но альфа и омега превосходно обходились без него. Одним глазом посматривая на мониторы, другим они с увлечением следили за развлекательным шоу на нетбуке Тэмина, сидючи в обнимку в огромном офисном кресле. Как только он тебе еще все ноги не отсидел, ворчал обычно с усмешкой на это Кибом, на что ему тут же советовали завидовать молча.

Из кухни доносились голоса Синдона и чибсанима, изредка слышался недовольный голос Кибома, но он прерывался, значит, Синдон подрядил охранника на какую-то кухонную работу. Дом, казалось, дышал миром и покоем, но Чонгук знал, что ни о каком покое не может быть и речи, если нет Сокджина. Продвигаясь по служебным помещениям первого этажа, он миновал кухню, кивнув слугам, затем прошел к прачечной и вдруг увидел, что на двери в винный погреб навешан амбарный замок. На памяти Чонгука, винный погреб никогда не бывал так капитально заперт - обычно Синдон просто плотно прикрывал двери. В винном погребе хранились и вина для маринада, и настойки, которые повар делал сам, их по холодным вечерам нравилось смаковать главе Киму. Осененный догадкой, Чонгук подошел к двери и подергал замок, затем прислонил ухо к двери и прислушался. Дверь была плотной, не давала щелей, однако, нос альфы сумел уловить аромат вишни возле нее.

- Сокджин, - позвал он, напрягая слух. - Сокджин, вы там?

Из глубины помещения за дверью, довольно обширного, донесся шорох, совершенно отчетливый, но никто не произнес ни слова. Однако, Чонгуку вполне хватило и этого шороха, чтобы обо всем окончательно догадаться.

- Почему он запер тебя не в комнате, а в погребе, - проворчал Чонгук, сжав кулаки.

- По деянию и наказание, - раздался негромкий низкий голос за его спиной.

Обернувшись, альфа смерил недовольным взглядом высокую ладную фигуру чибсанима. Тот смотрел привычно спокойно, слегка улыбаясь.

- Что можно такого натворить, чтобы заперли в погреб, как в средневековье, как провинившегося горничного? - огрызнулся Чонгук. - Там же холодно и темно!

- Следовало подумать заранее и не доставать господина своими выкрутасами, - пожал плечами чибсаним. - С господином Сокджином не велено разговаривать, господин Чон. Прошу вас, покинуть это место. Думается, гневать главу еще сильнее - опрометчиво.

Это могло значить, что Сокджину усилят наказание, понял Чонгук. Бросив последний взгляд на дверь, он стремительно прошел мимо чибсанима в кухню и попросил Синдона дать ему какую-то работу. Тот не удивился, посадил альфу солить пекинскую капусту - Сокджин откопал новый рецепт маринада для кимчи, которым повару было приказано заняться. Работа была на руку Чонгуку - он мог думать о чем угодно, пока руки просаливали хрустящие зеленые листья.

Время от времени, Синдон посматривал на него, после поднялся и аккуратно выглянул из кухни, желая убедиться, что чибсанима поблизости нет, и, вернувшись, сказал:

- Не зли главу еще сильнее. Он выглядит спокойным сейчас, и это на руку, так как, вполне вероятно, уже не так гневается, и к ночи отпустит господина из погреба. Ничто сейчас не должно напоминать ему о случившемся.

Чонгук фыркнул на падавшую на глаза прядь волос, не сказав ни слова.

- На месте господина Сокджина я, наверное, тоже был бы недоволен, - заметил Тэмин, появляясь в кухне. Он выглядел чуть потрепанным, розовел щеками и сверкал глазами. Опрокинув в себя два стакана воды, он плюхнулся возле Кибома. - Мой альфа притащил в дом того, к кому я его ревную.

- Вся проблема в том, что глава - не его альфа, - возразил Кибом. - Это глава тут господин, и все должны ему подчиняться. Господин Сокджин, конечно, имеет власть, но лишь в тех рамках, что дозволено ему главой, и частенько он об этом забывает и переходит границы.

- Но господин Сокджин не игрушка, он любимый омега главы, - возразил Тэмин.

- Глава - влиятельный человек, обличенный властью. Как он может ставить любовь выше своего авторитета?! - криво усмехнулся альфа, обернувшись к нему. - Сокджину следовало бы не забывать о рамках, это мое мнение.

- Мое мнение - ты не можешь называть господина по имени и высказываться неуважительно, хен, - резко парировал Чонгук, подняв тяжелый взгляд на охранника.

- А ты меньше бы крыльями хлопал вокруг него, а то глава, чего доброго, заметит да затаит. Его расположение трудно заслужить, да легко потерять, - не смутился Кибом. - Ты работаешь на него и исполняешь его приказы, а не являешься верным рыцарем красивого омеги, ты, надеюсь, об этом помнишь.

- Я поставлен защищать господина Сокджина. Об этом я помню. Как и о том, что он тут выше, чем ты, - усмехнулся Чонгук. - Он личный омега господина и живет тут на правах его мужа.

- Опрометчиво было главе отказываться от гарема в свое время, конечно, - подул на ногти Кибом. Он был явно недоволен упорством Чонгука, особенно в связи с тем, что нигде младший охранник от истины не ушел. - Соперничество остудило бы пыл господина Сокджина.

- Мы все помним, что привело к тому, что гарема тут не стало, - зловеще улыбнулся ему в спину Тэмин.

По наблюдению Чонгука, у Синдона в этот момент выражение лица стало весьма хищным, и это его озадачило.

- А что случилось? Тут жил гарем? - удивился он.

- Не совсем тут, - сухо ответил Кибом. - Некогда этот дом был больше, и да, имелся гарем, но затем, когда к власти пришел глава Ким, лишние постройки снесли, так как гарем был больше не нужен.

- Получается, глава Ким отказался от гарема в пользу господина Сокджина?

- В целом, да.

Ясно, они явно не желали говорить об этом. Чонгук знал по сильно вычищенному досье главы, собранному Тэхеном, что нынешний глава компании получил свое место после скоропостижной кончины отца, страдавшего хроническими болезнями. Получается, именно прежний глава Ким держал тут гарем. Но если новый глава решил расформировать его... значит ли это, что он, действительно, любит Сокджина? Чонгук чувствовал, что голова его уже закипает от такой намеси сумбурной информации.

- Я так понимаю, господин Сокджин ставил ультиматумы главе Киму, - сказал он с улыбкой.

- Ну, в какой-то дораме ультиматум, возможно, и имел бы место быть, - фыркнул Кибом, и расхохотался. - Но точно не в реальной жизни!

Омеги его поддержали, но затем Синдон сменил тему, заговорив о дораме, которая теперь была у всех на устах. Этот финт выглядел максимально неуклюже, и Чонгук понял, что слуги стараются скрыть от него обстоятельства того времени, о котором зашла речь. Постепенно в голове складывался образ предыдущего главы, что-то смутно подсказывало, что это может привести к каким-то занятным открытиям, но все, в конечном итоге, сходилось к тому, что Чонгуку необходимо попасть в кабинет на втором этаже. Он дал себе слово непременно попробовать сделать это уже в понедельник, когда, по расписанию, он и Сокджин должны были выехать из дома только после полудня.

Ночью, сидя в комнате с ноутбуком и изучая записи с камеры в кабинете, Чонгук с интересом отметил, что общение между директором Мином, секретарем Паком и главой Кимом мало напоминает то, какое обычно складывается между могущественными людьми и их подчиненными. Свободно чувствовавшие себя при главе омега и Мин, и глава, ничем не выказывающий своего превосходства, скорее, напоминали лучших друзей, встретившихся дома у одного из них, чтобы выпить пивка под рамен и курочку и посплетничать о работе, дорогах, машинах и отношениях с противоположным полом. Это несказанно контрастировало с тем, как вели себя директор и секретарь с главой при посторонних людях - всегда имелась некоторая дистанция, ограничивающая язвительный язык Мина, ворчливость Пака, а уж в присутствии совсем чужих или очень важных персон оба подчиненных совершенно преображались, и глава поднимался на недосягаемую для них высоту.

- Словно какой-то спектакль, разыгранный умелыми актерами, - произнес Чонугк задумчиво. - Что на самом деле между всеми ними происходит...

Но было кое-что, что радовало его взор - со стороны главы Кима не было буквально никаких поползновений, даже намека на ухаживание за секретарем. Конечно, радовать его должно было бы совершенно обратное зрелище, что дало бы возможность сдать альфу с потрохами Сокджину... но к чему привело бы такое? Омега снова довел бы главу до ярости и оказался серьезнее наказан, только и всего. Лучше будет, если вовсе не станет ревновать, так для него безопаснее.

Чонгук скрипнул зубами. Сакура никуда не может деться от главы. Как дерево, корнями прикован он к этому альфе и его дому, попробует сбежать, и тотчас будет пойман, наказан, если не убит. Возникшая догадка, что Сокджин, возможно, состоял наложником еще при прежнем главе Киме, показалась Чонгуку максимально состоятельной. По этой причине Тэхен не смог нарыть никакой информации о нем (о чем Чонгук уже знал). Скорее всего, в ранней юности, Сокджин был похищен работорговцами - он красивый омега, нет ничего удивительного, что привлек их внимание. И так попал в дом прежнего главы Кима. Возможно, ему изменили имя, сделав человеком-тенью, как бывает достаточно часто в этом чертями проклятом бизнесе.

Скорее всего, его даже уже никто и не ищет. И для него самого только эта жизнь является единственно возможной. Альфа закрыл глаза, рыча, массируя виски. Затем он отложил ноутбук, поспешно вытащил из ящика вишневые сигареты и закурил, поднявшись и принявшись ходить по комнате, от стены к стене. Окно было слегка приоткрыто, Чонгука подоткнул щель под дверью - Минхо и Кибом не любили запаха его сигарет и ругались, если чувствовали в доме. По комнате гулял морозец, забравшийся через форточку. Чонгук ежился, но упорно докурил палочку до конца.

В главном доме свет горел только в гостиной, в больших незашторенных окнах было видно, как Чимин стоит у бара, занятый кофемашиной, Юнги восседает у камина, вещая о чем-то, а глава прохаживался от камина к бару и обратно, держа в руке большую кружку. Присев на подоконник, Чонгук смотрел на его крупную уверенную фигуру, чувствуя, как жгучая ненависть поднимается в его сердце.

Вдруг глаза его округлились. В гостиной показался Сокджин, одетый уже иначе, чем днем, прямой и гордый, то есть, не признающий своей вины, но почему тогда его выпустили? Омега прошел к бару, и Чимин передал ему большую кружку, должно быть, чай или кофе, и Сокджин, взяв кружку ее руками, стал пить, греясь. Со своего места поднялся Мин, подошел к нему, погладив спину - и глава совершенно никак на это не отреагировал! Чонгук просто глазам своим не поверил, даже вскочил с подоконника. Да, не могло быть сомнений, жест Юнги совершенно не разозлил главу Кима, впрочем, сам он с места не сдвинулся, да и Сакура не предпринял попыток подойти. Мин продолжал ошиваться возле омег, вот Чимин над чем-то рассмеялся, Мин получил от него бокал с чем-то и вернулся к камину.

Сакура сидел и пил что-то горячее, не меняя позы, пока не поставил чашку на место. В его фигуре Чонгуку почувствовалась затаенная обида. Оно и понятно, подумал альфа, делают вид, что ничего не случилось, чтобы не бесить главу. Но такому омеге, как Сокджин, не могло не быть обидно это.

Закрыв форточку, так как уже щипало морозом ноги, Чонгук снова забрался на подоконник и смотрел, как люди перемещаются в гостиной. Первым ушел спать Чимин, поклонившись всем, но не вызвав реакции Сакуры, буквально никакой - омега занял его место за баром и выставил на него ряд каких-то бутылок. Затем попрощался до утра Мин, Сакура так же оставил его слова без ответа. Ни у Пака, ни у Мина его поведение не вызвало никакой видимой реакции. Оставшись с главой наедине, омега продолжил заниматься своими делами. Издалека было трудно различить выражение лиц, но по движениям его Чонгук понял, что душевное равновесие восстановлено. Омега смешал несколько коктейлей и поставил на стойку, убрав бутылки. Глава опустился за бар с другой стороны и стал пробовать напитки.

Затем Чонгук увидел, как омега прошел из-за бара к камину и поворошил уголья. Глава обернулся к нему, наверное, что-то сказал, омега оставил кочергу в покое и решительным шагом двинулся к выходу из комнаты. Глава перехватил его талию, успев вскочить со стула, привлек к себе.

- Сейчас врежет, - выдохнул Чонгук.

Но не тут-то было. Омега обвил плечи мужчины крепко и прижался к его губам. В этом поцелуе не было той жестокости и властности, что наблюдал между ними Чонгук прежде, как тайный наблюдатель. Здесь была та страсть, что обычно скрывалась за утренними поцелуями главы, перед тем, как он уезжал на работу. В этом объятии была та нежность, которую, в мнении Чонгука, и следовало показывать паре друг другу, отражающая любовь и тепло, царящие между ними.

Щеки облило огнем, защипало в висках. Это зрелище было много страшнее того, на бильярде, до сих пор представавшее Чонгуку в кошмарах. Он хотел отвернуться, но что-то не давало ему сделать это. Альфа и омега целовались в ярко освещенной комнате, словно не в силах насытиться друг другом, затем альфа подбросил омегу на свои бедра, поднес к стене и - выключил свет. Гостиная погрузилась во тьму. Чонгук откинул голову на оконный косяк и рассмеялся.

Они чувствовали, что он наблюдает за ним? Вероятно, это так. Но почему только яростную страстью свою они готовы демонстрировать ему, а нежную - нет? Для чего эти шоу? Что эти двое хотят от Чонгука? Что они ждут от него?

И что о нем уже знают?