В четверг вечером, после довольно морозного и неприютного дня, когда весь день жители особняка ходили пасмурные и молчаливые, глава Ким вернулся домой позже обычного, в связи с чем Сокджин встретил его недовольным лицом и скрещенными на груди руками, на что он считал себя праве: альфы не было весь день из-за его вздорных дел, а тут еще и вечером заставил ждать себя, хотя знал, что омега скучает. Глава проигнорировал мнение омеги по поводу своего опоздания к ужину, и омежье скучание по себе - тоже, но в остальном вел себя как обычно - поприветствовал теплой улыбкой Чонгука, сдал пальто чибсаниму и сказал, что через двадцать минут придет к столу, быстро примет душ. Проходя мимо омеги, не поцеловал его, по обыкновению, не спросил, как дела - просто поднялся к себе, так и не сказав Сокджину ни слова. Чонгук проводил его уход слегка озадаченным взглядом, затем перевел его на омегу.

- Понятия не имею, что на него нашло, и чем я ему опять не угодил, - процедил тот, круто развернувшись, направился яростной походкой в гостиную. - Я не буду за ужином, чибсаним, на меня не накрывайте!

Чибсаним улыбнулся господину вслед и обернулся к стоявшему в дверях столовой Синдону (из-за его спины выглядывал Тэмин, чьи глаза горели от любопытства). Со спокойствием, которому позавидовал бы Будда, чибсаним произнес:

- Накрывайте на двоих, не забудьте шоколадное суфле с вишнями и любимое вино господина Сокджина к основному блюду.

Чонгук открыл было рот возразить, но затем подумал, что уж дворецкий лучше знает порядки дома и нравы господ, и не стал отсвечивать, вместо этого направился в гостиную посмотреть, что омега там делает.

Сокджин был за баром, в гневе, которым полыхало все его существо, наливал себе алкоголь. От Чонгука не укрылось, что омега делает аперитив, и усмехнулся, про себя восхитившись проницательностью чибсанима. Подойдя к барной стойке, альфа улыбнулся, поймав омежий взгляд.

- Что опять не так? Кажется, утром расставались на положительной ноте, - заметил он.

Засопев сердито, омега закупорил бутыль с алкоголем, убрал на место, затем подхватил длинными пальцами бокал и поднес к носу, вдыхая аромат напитка, что его всегда успокаивало, как успокоительные капли. Вишня плыла волнами по помещению, и Чонгук при всем желании не мог не улыбаться, наслаждаясь ею. Помолчав какое-то время, омега покосился зловеще на потолок и изрек:

- Это все оттого, что в субботу приедут Мин и Пак, - и заткнулся, словно боялся лопнуть от ярости, если произнесет что-то большее.

- Вы писали главе днем и выносили нервы из-за Чимина? - прям поинтересовался Чонгук, зная, что ему это сойдет с рук, так как сердятся не на него.

- Нет, кстати! - взорвался тут же омега, только шепотом, что звучало даже устрашающе. - Вообще нет! Я написал директору Мину, спросил какое блюдо он хотел бы на обед в субботу, только и всего! Но директор находился в тот момент на обеде с главой, и не придумал ничего умнее, чем уведомить господина о моем вопросе! Ну, а так как господина рисом не корми, дай меня помучить, - он слегка запнулся, потому что глотнул аперитив, - то он предложил Мину мне позвонить, «коли уж у тебя есть номер!», как будто он не знал об этом...! Ну и забрал трубку у директора, и говорил со мной недовольно, словно я предложил Мину... не знаю... переспать или еще что-то такое же!

Чонгук не сдержал улыбки, и омега, заметив ее, зашипел.

- Ты еще смеешься надо мной?! А мне вот ни разу не смешно! Глава теперь ревнует, посему ночью мне куковать одному, и завтра он будет со мной строгий, ну а всю его нерастраченную нежность, конечно же, получит вездесущий Пак Чимин...

- Никогда не видел, чтобы от главы к хену, или наоборот, шла какая-то нежность...

- Разумеется, они с радостью ее покажут тебе, который со мной заодно!!! - взорвался от альфьего тугодумия Сокджин, стукнув бокалом о барную стойку.

- Но ведь глава вас ревнует, так чего волноваться, что изменяет? - рассмеялся Чонгук, любуясь пылающими щеками Сакуры.

- Как не понять? - сделав глоток и снова со стуком поставив бокал на барную стойку, Сокджин сверкнул очами. - Он нарочно делает вид, что ревнует, чтобы отвлечь меня, усыпить бдительность! Он убеждает, что любит, чтобы самому без проблем кувыркаться с секретарем...

- Что ты опять несешь?! - прогремел низкий голос в дверях, и гостиную, все ее огромное пространство, наполнил шоколадный аромат.

Войдя в гостиную, глава, одетый в домашний мягкий костюм, приблизился к бару и утомленно покачал головой, глядя на Чонгука, словно делясь с ним своими горестями. Омега едва заметно отшатнулся, и Чонгук тут же вспомнил, как ему в последний раз влетело за ревность и скандал на этой почве. Только бы не отослали, подумал он. Не хотелось оставлять Сакуру наедине со злым альфой!

- Я всего лишь делился с Чонгуком своими горестями, потому как больше не с кем! - выдал Сокджин, свирепо дуя губы на главу. - Нет вокруг меня друзей, кроме него, одни враги и изменщики!

- Ты со свечкой стоял, что я тебе изменяю? - улыбнулся глава, кажется, совершенно не злясь, чем сбив Чонгука с толку. - И не думал ли ты, что не можешь предъявить мне претензии, так как твой статус этого не позволяет? - добавил он с оттенком металла в голосе. - Ты не можешь выказывать мне ревности, омега. И командовать, с кем и как мне себя вести.

Он вздохнул и покачал головой.

- Кажется, я слишком много тебе позволяю, Сокджин...

Чонгук напрягся. Он был уверен, Сакура либо раскричится, либо заплачет, либо остолбенеет от ужаса, дав главе возможность и дальше песочить его. На самом деле, Чонгук прекрасно понимал, что глава кругом прав: Сокджин не был официальным мужем, и альфа вполне мог, по обычаю бандитского мира, завести себе хоть гарем, и никто не гарантировал был, что Сокджин будет в нем фаворитом, как бы красив ни был - альфы уровня главы не любят, когда ими пытаются верховодить. Опасливо покосившись на омегу. Чонгук ждал, что же тот сделает, глава же смотрел спокойно, протянув руку, отобрал бокал с напитком у омеги и ехидно хмыкнул.

- Нечего возразить? - елейным голосом поинтересовался он.

- О, ну отчего же...

Чонгук вытаращил глаза. Глава замер, не донеся руку с бокалом до губ. Сокджин вздохнул, глубоко и сладко, затем оперся локтями о барную стойку и чуть подался вперед. Его черные очи сверкали, как агаты, при свете ламп комнаты, черные волосы блестели, красивыми прядями обрамляя лицо, оттеняя кожу. На фоне кожи оттенка крем-брюле алые губы казались еще ярче. Еще соблазнительнее.

Чуть улыбнувшись, омега сощурил глаза, внимательно глядя на главу. Его длинные пальцы постукивали по стойке мягкими подушечками, красивые ногти почему-то притягивали взор, как и красивые кольца.

- Вы, возможно, многое мне позволяете, - проговорил омега негромко и неспешно, глядя в глаза альфе. - Однако... разве хотели бы вы, в самом деле, завести тут.... скажем, гарем? Поставить меня в положение обычного наложника, поставить в очередь с еще какими-то омегами...?

Чонгук осторожно посмотрел на главу, тот молчал, медленно опустив бокал.

- В ожидании своей очереди я буду скучать, - улыбнулся чуть шире Сокджин. - А вы знаете, что бывает, когда мне скучно... и буду сильнее ревновать... а вы знаете, что я могу сделать, когда что-то не по мне... что-то, что вам не понравится, глава... а еще... едва я замечу, что у вас появился фаворит, пусть даже вы заведете его, чтобы насолить мне... едва я прознаю... мы оба знаем, что я сделаю... не так ли? - завершил он свой змеиные речи тем, что облизал верхнюю губу и сверкнул глазами. - Так для чего угрозы?

- Я накажу тебя, - проговорил глава голосом каменной статуи.

Любой омега на месте Сакуры сейчас однозначно струхнул бы, подумал Чонгук отчетливо. Отказался бы от игры в заклинателя альф и просил пощады, валяясь в ногах. Но Сакура просто пожал плечами, выплыл из-за стойки и уверенной походкой покинул гостиную, не посмотрев ни на Чонгука, ни на главу, так, словно он был господином этого дома, мира, вселенной.

Альфы переглянулись и дружно выдохнули.

- Никогда. Не. Омежься. Спаси свою душу, - произнес отчетливо глава и залпом выпил напиток. - Я уже столько раз обещал сам себе, что вот еще раз он начнет вести себя так - и я его прижучу. И ты думаешь, я его прижучил? Нет, парень. Не совершай моих ошибок - не отдавай сердца омеге, - завершил свою речь грустной улыбкой глава, поставил бокал и поднялся. - Завтра постарайся его повеселить в поездке, Чонгук, я очень тебя прошу. Если он будет в дурном настроении к приезду Мина и Пака, покоя не будет никому в этом доме.

Вот так, сбросив на плечи Чонгука, по сути, свои обязанности, глава отправился к столовой. Оставшийся в гостиной молодой человек недовольно хмыкнул. Теперь он точно понимал, что пятница перед приездом гостей не будет для него легким днем.

-

Утром Чонгук узнал, что Сокджин, завершив ужин в полнейшем молчании, в таком же молчании поднялся из-за стола и ушел к себе, и там заперся. Тэмин по огромному секрету рассказал всем слугам за завтраком, что слышал, как глава поднялся на второй этаж и постучался к омеге, но тот не открыл и не сказал мужчине ни слова, в итоге, глава ночевал в своей комнате один.

- Господин Сокджин нередко устраивает такое, намекая господину Киму, что хочет, чтобы его задобрили, - заметил Синдон на это. - Тем более, что завтра ожидается приезд секретаря Пака...

- Завтра будет пиздец, помяните мое слово, - подал голос Кибом. - Завтра что-то стрясется, это к гадалке не ходи.

- И что же? - поинтересовался Чонгук. - Господин Сокджин очень сильно ревнует к Чимину, но что он может сделать?

- То, что он делает всегда, когда ревнует на максималках, - усмехнулся Минхо. - Заставляет главу ревновать в ответ.

- И завтра у него будет для этого прекрасная возможность, ведь сюда приедет директор Мин, - добавил Тэмин. - Господин Сокджин даст пропотеть и главе Киму, и директору Мину, и сам на орехи схлопочет...

- Ни к кому глава не ревнует так сильно, как к Мину, - согласился Синдон. - И директор, откровенно говоря, активно поддерживает этот свой титул, ничуть не боясь, что на него обрушится гнев нашего господина. Для мужчины такого невысокого роста он чересчур смелый!

Все покивали, соглашаясь с этим. Атмосфера в кухне была наполнена предвкушением грозы. Не понимавший еще в полной мере всех нюансов этого дела, хотя имеющий верный вектор догадок, и не ощущавший до конца трагедии, грозящей в будущем, Чонгук пожал плечами и оглядел слуг:

- Хоть кто-то видел хоть раз, чтобы глава заигрывал с секретарем? - спросил он с интересом.

- Я бы не назвал это заигрыванием, - рассмеялся Минхо. - Скорее, скромные попытки вызвать ревность, но, на самом деле, мастера по флирту тут именно Мин и господин Сокджин.

- Это как? - удивился Чонгук.

- Видишь ли, - развел руками Синдон. - Господин Мин имеет интерес к господину Паку, который не имеет интерес к нему, и господин Мин, желая вызвать этот интерес, флиртует с господином Сокджином.

- Получается, у господина Сокджина и директора - тандем по вызыванию ревности? - фыркнул Чонгук.

- Да, но если с секретарем это явно не работает, зато глава серьезно сердится, - покачал головой Синдон. - Кстати, Тэмин, надо заказать доставку из аптеки, у меня мази и бинты подходят к концу...

- Мне кажется, господину Сокджину в самом деле нравится директор Мин, - вдруг задумчиво выдал Тэмин. - Они прекрасно ладят, шутят друг с другом, всегда что-то подолгу обсуждают, могут уйти в парк прогуливаться вдвоем, и даже, кажется, мысли друг друга читают, вот серьезно...!

- Да, у меня такое же ощущение возникает, - согласился Кибом. - Не удивился бы, если бы между ними, в самом деле, что-то началось, но... это невозможно, - отмахнулся он.

- Из-за главы? Мин его боится? - спросил Чонгук.

- Из-за главы, но Мин его не боится, - улыбнулся Синдон. - Господин Сокджин влюблен в главу без памяти, и видит своим альфой только его. И наоборот тоже. Они просто так освежают свои отношения, этими ссорами, но по факту, мы все на этом сходимся, они любят только друг друга, и никем другим не заинтересованы.

Что бы ты сказал, зная, как господин Ким мучает омегу, подумал Чонгук. Он размышлял над услышанным все то время, что Сокджин и глава завтракали - в тишине и обиде друг на друга. Глава снова уехал, не поцеловав омегу, и Сокджин, со всей очевидностью ждавший этого, накуксился, когда услышал, что парадные двери за мужчиной закрылись. Глядя на него, уныло допивавшего кофе, Чонгук подумал о том, что даже такие слуги, как те, что работали в доме главы Кима, могут не понимать до конца происходящее. Ему казалось совершенно очевидным, что глава только делает вид, что сильно любит омегу, по факту это лишь приятный домашний аксессуар, а омега - боится потерять то, что имеет, вот и позволяет альфе любые вольности с собой. Они оба играют роль влюбленной пары, но страдает от этого омега один, и Чонгука это выводило из себя.

- Я поднимусь одеться, скажешь, когда выезжаем? - вырвал его из размышлений голос Сакуры.

Чонгук кивнул, омега с улыбкой погладил его плечо и поднялся наверх. Тэмин и Синдон сноровисто убирали со стола, Чонгук прошел через кухню и черный вход к гаражу. Стоял легкий морозец, небо заволокло белыми тучами, но прогноз не обещал снегопада, так что о том, что на пути в город они застрянут, не приходилось беспокоиться. Машина уже стояла, готовая, у выхода, техник о чем-то препирался с охранником из парка, кажется, обсуждался последний футбольный матч. Махнув им рукой, Чонгук осмотрел машину сам, как обычно, на присутствие «жучков» или чего похуже, затем сел за руль и вывел неспешно машину к парадному крыльцу. Оставив мотор заведенным, чтобы салон не остыл, альфа стремительно вошел в дом. Поднявшись по лестнице на второй этаж, Чонгук направился к двери в комнату омеги, смутно понимая, что мог бы просто позвонить... но кулак его поднялся к двери, словно бы решив забить на этот нюанс.

Из-за двери слышалась музыка, веселая, танцевальная. Омега крикнул альфе войти, и когда Чонгук переступил порог комнаты, не сдержал усмешки - омега танцевал, держа в руке смартфон, из которого и лилась мелодия. Сакура был одет к выходу, у порога стояла его сумка с одеждой для бассейна.

- Мне так понравилась эта песня! - поделился он, смеясь.

Чонгук покивал, потом показал на часы, и Сакура двигая бедрами, двинулся к двери, затем вдруг обвил плечи альфы рукой и закружил его в танце - Чонгук рассмеялся, обняв свою добычу, тот улыбался, его вишня дурманила рассудок, и вот, не прошло и минуты, как объятие Чонгука стало крепче, омега испуганно обхватил его плечи второй рукой, случайно нажав на экран смартфона, остановил мелодию.

В наступившей тишине, звенящей, пугающей, они стояли, лицом к лицу, нос к носу, обнявшись крепко. В теплой одежде было жарко, два сердца бились в унисон, громко. Взгляд Чонгука, стремительно, как колибри, скользнул по пухлым губам, розовым щекам и вернулся к глазам, нос вдохнул вишневый аромат, и руки сжались сами собой еще крепче - и в пространство вокруг них выстрелил коричный феромон. Смешавшись с вишней, он дал изумительный зимний аромат, как у пирога или глинтвейна, и Сокджин восторженно рассмеялся, разом сбив опасное напряжение, вдохнул полную грудь аромата и оттолкнул Чонгука.

- Изумительно! Как мне нравится твоя корица! - воскликнул он, наклонившись, поднял сумку. Видел он, или нет, подумал Чонгук, что смотрю на него, чувствовал ли, что в шаге я от... - Но пойдем же! И ты можешь выпустить свой феромон в машине? Я хочу снова побыть в этом аромате! - безжалостные слова, которые так ждало сердце.

Он схватил Чонгука за руку, тонкими, но неожиданно сильными пальцами, и все тело взопрело от волнения

Притянуть тебя

Вдохнуть аромат

Прижаться к губам

Остаться тут

Остаться одни

, и поволок за собой, к лестнице, затем через холл на улицу, а альфа послушно шел, глядя в затылок омеги, не замечая ничего вокруг, ничьих голосов не слыша, и чувствовал себя на грани, на тонкой грани над пропастью полнейшего безумия.

-

По пути в город омега снова попасмурнел, и даже веселые песни на радио, включенные Чонгуком, не помогали развеселить его. Усевшись на заднем сидении, Сакура обхватил себя руками, словно мерз, и стал смотреть в окно, о чем-то крепко задумавшись. Чонгук хотел уже выпустить свою корицу, чтобы доставить удовольствие и хоть как-то утешить, но вовремя вспомнил, что от омеги не должно пахнуть ничем посторонним - иначе глава, «любящий спутника до безумия», снова войдет в неистовство и побьет его.

Странные все-таки люди, подумал Чонгук, они же знают или догадываются о том, как глава обращается с омегой, зачем переворачивать это откровенное насилие в чувство, к которому оно не имеет никакого отношения? Разве может любящий альфа так извращаться над своим омегой? В понятии Чонгука, подобное обращение к истинно дорогому человеку попросту невозможно. Но разуверять слуг он, конечно, не собирался, пусть заблуждаются, как им угодно, достаточно того, что он сам понимает все, как должно. И, конечно, жестокие формы секса к истинному насилию отношения не имели (подумав об этом, о собственном интересе и тяге к такого рода вещам, Чонгук вспыхнул щеками).

- Вы выглядите грустным, хотя вот только весело танцевали, - подал он голос, кашлянув. Чуть убавил радио, чтобы омеге было хорошо его слышно. - Я обидел вас?

На полных губах Сакуры моментально появилась улыбка, добрая и мягкая. Он заметно пытался выглядеть беспечным, но выходило откровенно плохо.

- Нет, конечно, Чонгук! - он помялся. - Знаешь, мне очень неловко, что ты видишь все это между мной и главой, - вдруг добавил он, глядя виновато. - В конце концов, это твоя работа, а не жизнь, и ты невольно вовлечен в наши сложные отношения. Вероятно, правильнее всего было мне держать с тобой большую дистанцию, но... мне так не хватает рядом людей, с которыми было бы тепло общаться, что я не сумел. Прости.

- Все в порядке, мне в радость быть вашим другом, - твердо ответил альфа. - Мне кажется, так и мне, и вам удобнее - директор Мин даже вот отметил, что если вы ко мне расположены, то будете слушаться лучше. Но я и не заметил за вами какой-то особенной строптивости, если честно.

- Речь идет о моей безопасности, обычно в таких вещах я серьезен, - фыркнул омега. - Этот Мин... но отчасти он прав, мне свойственно ослиное упрямство, как ты неоднократно слышал от главы. От меня одни неприятности...

Он опустил взгляд и стал потирать пальцами коленку. Чонгук пошлепал губами, бросая короткие взгляды на него через зеркало заднего вида.

- Глава выказывает вам замечания? Он... ждет от вас какого-то иного поведения?

- Его не поймешь, - развел руками омега, и в глазах его внезапно сверкнули слезы. - Говорю: хотите, чтобы я был во всем покорный и тихий? Нет, отвечает, это скучно мне. Начинаю заигрываться, как он это называет - недоволен и наказывает, а я никак, никак не найду золотой середины!

- Но ведь он продолжает держать вас в доме...

- Я удобная игрушка, другие омеги из числа спутников богатых альф ведут себя еще хуже, и он это знает. Они чаще выпячивают свой характер, назойливы, как он говорит, капризны донельзя, либо зашуганы так, что при альфе боятся вдохнуть, - поделился Сакура, снова обняв себя, явно стараясь не разреветься, сосредоточиться на словах, а не обиде. - Я не назойливый, не требую непременно предъявить меня свету и так далее... Удобный. Нужен - достает меня из шкафа, не нужен - оставляет в покое. Я ему и эконом, и жилетка, и антистресс...

- Настоящий муж, - улыбнулся Чонгук.

- Да, только мужа выводят в свет на публичные мероприятия, и все знают про омегу, кто он альфе, и с мужем растят детей, а у меня ни того, ни другого, ни третьего, - Сакура почесал переносицу, чтобы скрыть новые слезы. - Еще и завел себе красивого секретаря и, конечно, он с ним спит там, в офисе, я читал, это пикантно и волнующе для альф, мол, за стенкой офисная жизнь кипит, а они тут, зажимая рот, ... «совокупляются». И завел такого, что на меня не похож, гулена этот... А Пак и рад стараться! Ходит тут павлином, мне глаза мозолит... Но я тебе уже жаловался, прости...

- Не извиняйтесь, - негромко сказал Чонгук. - И насчет Чимина... вы зря ревнуете. У них нет ничего.

Омега очень недоверчиво посмотрел на альфу, явно ожидая, что тот что-то добавит к своему убеждению, и Чонгук рассказал о том, что Чимин говорил ему о главе, высказал свои мысли, и даже, чертыхнувшись про себя, поведал про того мужчину, с которым Пак встречается, правда, без указания подробностей их отношений. Омега слушал внимательно, но когда услышал про альфу Пака, вдруг скривился.

- Да, я его знаю! Даже видел, он был у нас в гостях, только я тебе скажу, что туфта все это!

- Почему же? - изумился Чонгук.

- Ну как?! Ты китайца этого видел? Это тот же тип, что глава Ким. Чимину этому нравятся подобные альфы, губа не дура, да только кто сказал, что те отношения мешают ему, в самом деле, с боссом на работе кувыркаться? Китаец не прознает, так чего бояться? - усмешливо заметил омега. - Он сидит в своей Цинь и в ус не дует, потому что думает, что достаточно припугнул омегу, да только Пак - он тут без надсмотра. И умный. Такие, как он, никогда своего не упустят. Вот он и имеет особенное положение при фирме, и в дом главы доступ имеет, и живет тут даже на правах гостя. И передо мной своей жопкой крутит, показывая это. Завтра они приедут, и ты увидишь, как он с главой в неформальной обстановке общается, падла пионовая...

- Чимин не стал бы мне врать о таких вещах, господин, я не первый день на свете живу, - усмехнувшись, возразил Чонгук. - В вас ревность играет, но к Паку ревновать не стоит...

- Вы с ним друзья ведь? - вдруг лукаво улыбнулся Сакура. Чонгук был доволен, что омега перестал кукситься, и даже раздумал плакать, так что внутренне торжествовал. - Так, может, он тебе самому нравится? Дружба между красивым альфой и красивым омегой - опасная тема...

- Вы же с Мином дружите, - парировал Чонгук.

Сакура рассмеялся, откинувшись на спинку сидения, довольный, что его подловили. Вишневый феромон плыл по салону, кажется, день за окном стал приютнее и даже теплее.

- У нас с Чимином никогда ничего не было, и никогда не вели себя так, как вы и директор Мин, - с улыбкой добавил Чонгук, жутко счастливый, что омега смеется. Жаль, нельзя смотреть на него - машину ведет. - Скажите, чего ради вы так с Мином? Нравится он вам? Он к вам тепло относится тоже...

- Да глупости, - отмахнулся Сокджин, утерев слезы, перевел дух. - Ты и сам знаешь, что Мин по уши в Пака, и никуда с этого уже много лет не сдвигается. И главе известно об этом.

- Глава недоволен вашим отношением к директору, - покачал головой Чонгук. - Он терпеливый и сдержанный, но у всякого терпения наступает конец.

- И довольно часто, Чонгук, наступает конец его терпению. На самом деле, он вообще не имеет этого терпения, если речь идет о том, что кто-то покушается на его территорию, - резко ответил Сокджин. - И тогда он бесится и свирепствует. Но... это хотя бы какие-то эмоции от него мне, понимаешь? Хотя так я вижу, что он нуждается во мне.

Чонгук промолчал, вздохнув. Вишня обволакивала его, как куполом, сердце билось гулко от боли. Он исходил от негодования: как, почему омега его мечты состоит в подобной связи? Он, заслуживающий одной любви и тепла, терпит насилие и небрежение, как судьба могла обернуться к нему такой стороной? Сакура, договорив, тоже умолк и повернулся к окну, глядя на приближающийся город. По его лицу, снова отстраненному, было ясно, что говорить дальше на эту тему он не желает, и Чонгук прибавил музыку по радио. На этой ноте молчания они въехали в Сеул.

-

Последним пунктом в расписании дел на эту пятницу был салон красоты. День к этому моменту уже надежно склонился к вечеру, и на город, так и не встретивший снегопада, вылилась бадья сумерек, из-за неизменных туч не розовых, как летом, как каких-то тоскливых, грязных, неприятных. Чонгук стоял у окна в салоне, ожидая, пока омега выйдет к нему, и смотрел на Сеул. Ему ужасно хотелось курить, но в салоне это запрещалось дурацкими табличками и услужливыми напоминаниями администратора - миловидного омеги за стойкой ресепшн. Поэтому альфа написал Сакуре, что отлучится в курилку, но не пробудет долго, и чтобы тот его немножко подождал, если выйдет раньше.

В помещении для курящих пахло освежителем воздуха. На стене чья-то заботливая рука вывесила плакат о вреде курения, но Чонгук прислонился спиной именно в этом месте и достал свои крепкие омежьи сиги. Щелкнула зажигалка, приятный аромат дыма сразу ударил в нос, альфа блаженно закатил глаза. Зачем он продолжает покупать сигареты с вишневым запахом, он не понимал - теперь у него имелся постоянный источник этого аромата, этот мистер Совершенство, вышедший из снов. Чонгук убрал зажигалку, подцепил сигарету двумя пальцами и выпустил дым носом и ртом. Раздражение сразу отпустило, по телу разлилось блаженство, легкая сонливость, появился вкус терпкой вишневой горечи во рту. Иногда ему казалось, что при учете такого редкого курения в последние недели он в шаге от того, чтобы бросить это гиблое дело, но иногда тянуло, и альфа понимал, что заблуждается. Если закрыть глаза, подумал Чонгук, втягивая дым и выпуская его из носа и рта, смакуя аромат, то ничем все это не отличается от тех моментов, когда он, Чонгук, и Егем просиживали в дежурке здания компании. Ну, разве только духоты маловато, и чипсами не пахнет.

И чего вдруг ему вспомнились эти моменты? Грязное полумрачное помещение, вечно задымленное, жарко летом, душно и мерзко зимой - о чем тут скучать? Наверное, по Егему и трепу с ним - обо всем на свете. Голос Егема, низкий, хриплый, неспешно тянущий слова, его улыбка, спокойные глаза, вся его долговязая личность.

Друг.

По правде сказать, не было в жизни Чонгука такого друга, чтобы так уютно общалось, как Егем, и он довольно часто думал об этом. И хоть умом он понимал, что нельзя считать охранника полноценно друганом, ведь он лишь часть задания Чонгука, а все равно точно понималось, что, завершив все это, будет альфа скучать по такому общению. И сердце точило при мысли, что когда-то оно закончится. Все это закончится - как же не хочется. Ему нравились Пак, Мин, Егем, Сан, Уен, Кэп, Хва, нравилось даже ощущение вечного подвоха, ожидание раскрытия инкогнито, и вот кто он, Чонгук, после этого, мазохист или просто придурок? Тэхен бы точно сказал, но Тэхена как раз Чонгуку видеть не хотелось. Полицейская жизнь, как ни парадоксально, не была даже близко такой насыщенной и полной, как жизнь под прикрытием.

Нет, это не парадокс, это ебаное безумие, рассмеялся сам над собой Чонгук. О чем вообще он думает, когда, наконец, перестанет воспринимать происходящее так несерьезно? Да, стоит все-таки написать Тэхену и попросить справить себе мозги, омега, поди, ярится на альфу, вот пусть выскажется, вставит Чонгуку жупел по гланды, он может.

Сигарета закончилась, и альфа вернулся в холл. Омега вышел спустя пять минут, красивый, кажется, больше обычного (хотя, по Чонгуку, краше никого в мире не было, чем Сакура), довольный процедурами и щебетом с работниками салона.

- Заждался? - с улыбкой погладил Чонгука по плечу омега, пока ехали лифтом. Принюхался, хихикнул, прикрыв губы кулачком. - Не вишневые ли сосачки ты покупаешь? - он звал так сигареты.

- Их, - смело ответил альфа, и они рассмеялись. - Люблю ваш аромат, думаю, уж директор Мин меня с этим заложил, - рассмеялись снова, неспешно вышагивая к лифту. - Домой поедем с ветерком, до конца рабочего дня еще полчаса, стало быть, пробок быть должно поменьше.

- Да и все равно, все распоряжения отданы утром, никто дома нас толком и не ждет, - отмахнулся Сокджин. - По поводу завтрашнего я отдал приказы по телефону, пока лежал с маской на лице... Послушай, как же это приятно! Тебе непременно тоже надо посещать СПА, - вдруг оживился он. - Нечего кукситься, Чон Чонгук! Альфы в этой стране не отстают от омег в желании быть привлекательными, и хоть ты и теперь красавчик, а все же... нет, решено, на следующей неделе ляжешь на кушетку со мной!

Чонугк рассмеялся и стал отнекиваться, но Сакура настаивал. Точку в аргументации альфы против похода в СПА поставило замечание:

- Там есть лечебная ванная, мы вдвоем с тобой там посидим, в пузырьках и лечебных травках! Только чур, ты не подглядываешь, и я не подглядываю, - пригрозил омега.

Отказаться от такого было бы выше сил альфы. Они продолжали смеяться и подкалывать друг друга до самой подземной парковки, затем Сокджин умолк, как-то подавлено, и резко. Чонгук удивленно обернулся на него - омега казался спокойным, но в глазах его плескалась какая-то настороженность. Вопросительно изогнув бровь, альфа не дождался от омеги пояснений, пожал плечами и двинулся между рядами машин, в такой час их было еще много, к своей, на ходу пикнув брелоком. Машина отозвалась привычно подмигиванием перед ними фарами. В гараже на этот момент не было других людей - Чонгук не слышал голосов или топота ног, лишь гулкое эхо собственных шагов вторило.

Поэтому он жутко удивился, когда почти уже взялся за ручку двери, и на его плечо легла чья-то лапа.

- Сигареткой не угостишь? - промурлыкал чей-то скрипучий голос.

Чонгук не стал мешкать - сразу двинул локтем назад. Стоявший там охнул, сгибаясь пополам, но в следующее мгновение машину и альфу с омегой окружила толпа, человек пятнадцать. Все они, ражие альфы, одетые кто во что горазд, напоминали уличную банду, причем, довольно низкого пошиба, из тех, кто прозябает на окраине географии города и промышляет мелким разбоем. Какая сила занесла их в Каннам, подумал Чонгук, хмуря брови.

- Что надо? - гаркнул он, не собираясь быть тихим, надеясь, что голос доберется до охраны, сидящей на выезде из парковки. - Рассыпались!

- Какой ты шумный, - покачал головой один из парней, скорее всего, заводила. От него разило кислым и плохими сигаретами, Сокджин, близко к которому альфа встал, морщился.

Бандит посмотрел на омегу оценивающе, жадно облизнулся и без разговоров цапнул его за руку. Сакура дернулся, возмущенно шипя, и у Чонгука моментально вскипела моча в крови.

Он плохо помнил, как было дело дальше. Кажется, он выхватил пушку и нацелил на того альфу, и омега был тут же отпущен. Стремглав бросившись к Чонгуку, Сокджин укрылся за его спиной, чувствовалось, как он хочет сжать руку альфы, но сдерживает себя. Ощущая, как сладкий вишневый дух разливается вокруг, Чонгук понял, что омега капитально перепугался, от чего сам обезумел от ярости и выстрелил. Не моргнув глазом, не думая о том, что его снимают камеры парковки, и что он может попасть в кого-то невинного, затесавшегося рядом. Он выстрелил в лоб тому, кто посмел тронуть Сакуру, глядя этому человеку в глаза.

Словно на стрельбище в участке, глядя на голову мишени далеко впереди себя. Сакура охнул, банда разом расступилась, глядя ошарашенно, как их лидер падает на спину с гулким стуком. Этот стук и вывел их из ступора - похватав дубинки, они ринулись на Чонгука. Тот без лишних движений разрядил ствол в ближайших соперников, попадая четко в головы, перехватил пистолет за дуло, хотя раскаленный металл пек кожу, и, управляясь им, вступил в бой, тесня омегу себе за спину.

- Садись в тачку и заблокируй двери! - рявкнул он, выставив блок свободной рукой, так как удары сыпались градом.

Сокджин послушался беспрекословно. Услышав характерный запертым дверям щелчок, Чонгук расправил плечи и ринулся в атаку по-настоящему. Отвоевав одну дубинку, он принялся раздавать тумаки направо и налево, стараясь переломать как можно больше рук и ребер. Противники нападали всем скопом, часть пыталась прорваться к машине, но Чонгук знал, что стены и стекла ее укреплены для подобных случаев, и только страх омеги теперь волновал его - Сокджин забился на заднее сидение, в самый центр, сжавшись в комочек, и дрожал, огромными глазами глядя, как альфы рвутся к нему, матерясь, пытаясь выбить стекла. Отбросив бесполезный пистолет, Чонгук отбил вторую дубинку, шипя от боли, так как спина его приняла немало ударов и ныла, да и руку саднило в месте ожога, и, размахивая теперь двумя оружиями, ринулся в новую атаку.

Иронично, но на ум ему пришли уроки Минги в эти минуты. И воспоминание о бывшем наставнике, вспышкой ворвавшееся в разум, изгнало то, что начинало уже топить сердце - отчаяние. Чонгук видел, что альф все-таки слишком много, а силы его к концу дня были не на пределе возможного, он быстро уставал теперь, ведя бой с таким наглым противником. Но память о ненавистном Минги, желавшем потопить Чонгука, копавшем под него, придала Чонгуку сил. Он видел перед собой теперь не разъяренные морды бандитов, а его - скривившееся от ехидства, издевающееся, - и как он мог позволить глумиться над собой, когда рядом омега?! Заорав, Чонгук бросился в бой с новыми силами, хотя один глаз его заплывал, жаркой болью хватало ребра и лопатки, он размахивал дубинками, с наслаждением внимая музыке хруста и стонов боли своих противников.

Когда все они оказались им повержены, альфа упал на колени, уперевшись кулаками в пол, но все еще сжимая дубинки, руки не слушались, но Чонгук заставлял их не выпускать оружие. Кто-то из нападавших не подавал признаком жизни, кто-то стонал, пытаясь перевалиться на бок или спину. С Чонгука на пол падали капли крови и пота, все под ногами было залито кровью, размазанной множеством ног.

Все вокруг пахло корицей. Победивший альфа покрыл своим феромоном поле битвы. Чонгук смотрел мутным взором в лицо ближайшему выжившему сопернику и рычал, сам не отдавая себе отчета в этом. Рык доносился из его груди вперемешку с хрипами, и звучало это устрашающе. Противник лежал, кругля глаза, словно загипнотизированный, дрожа от ужаса.

Хлопнула дверца машины, быстрые ноги отстучали каблучками, и крепкие руки сжали плечи Чонгука. Он ощутил аромат вишни, обнявший его, почувствовал, как нежные губы поцеловали его висок, щеку, нос, пальцы убрали налипшие на лоб волосы. Вишневый аромат поднял Чонгука, довел до машины и усадил на заднее сидение, альфа упал ничком, тяжело дыша, способный только дышать и смотреть вперед. Дверцы хлопнули еще дважды, тягуче заработал мотор, заурчал, выводя машину со стоянки. Чонгук смотрел в ветровое стекло, морщась, если в его лицо попадал свет уличных фонарей.

- Это я. Последняя локация, нужна срочно зачистка. Сильно отбит, но оклемается. Везу домой. Нет... Нет... Нет! - Чонгук вздрогнул, услышав последнее резкое слово.

Голос звучал близко, но он не принадлежал Сокджину - был жестким и властным. Хотя кто еще это мог быть? Конечно, Сокджин - разозленный и перепуганный произошедшим. Конечно, он говорит с чибсанимом жестко... Зачистка... да, там надо прибраться. Альфа усмехнулся.

К тому моменту, как они выехали за город, Чонгук смог прийти в себя, уселся на заднем сидении, стараясь выровнять дыхание. В ребрах болело, спина тоже, но терпимо, он причесал пальцами волосы, зашипел, посмотрев на кровоточащую ладонь - кожа от раскаленного дула пистолета пошла волдырями, которые лопнули, когда он этой рукой орудовал дубинкой, словом, вид рука имела плачевный. Альфа посмотрел на омежий затылок - Сокджин вел машину очень уверенно и спокойно, в зеркале заднего вида отражались его сосредоточенные глаза.

- Ты будешь в порядке, обмотаем тебя дома, и все обойдется, - мягко произнес он, не отрывая взгляда от дороги. - Синдон и Тэмин позаботятся о тебе.

- Вы не так сильно перепугались, - заметил альфа, откашлявшись.

- Я уже попадал в заварухи, - криво усмехнулся омега. - Ты и сам знаешь.

Да, Чонгук знал. У него не было сил даже покраснеть от догадки, что омега все знает. Было ясно, что омега ни капли не злится из-за этого, и, честно говоря, сейчас Чонгуку, в принципе, было не до стыда.

- Вас схватили за руку. Там нет синяка?

- Ты считаешь, это важно? - сухо осведомился Сакура. - Ты едва не погиб. И управился один с дюжиной... или больше... вооруженных головорезов! Чонгук, что бы я стал делать, погибни ты там?!

- Тогда вас схватили бы, - пожал альфа плечами. - Я не погиб бы, так как не мог этого допустить.

- Ты идиот! - вдруг огрызнулся Сокджин. Это снова был не его привычный, теплый голос - а ледяной и хлесткий, низкий и сильный. - Ты думаешь, меня не похищали?! Ты думаешь, они не знают, чей я?! И что им будет, обидь они меня?! Ты мог погибнуть! - омега кричал, сверкая глазами, весь дрожа, стиснув пальцами руль. - Когда он уже разберется с этими похищениями, чем он только занимается... Черт, ему нравится мысль, что моей жизни что-то угрожает!

- Господин...

- Если он хочет от меня избавиться, пусть найдет мужество и сделает это своими руками! - отрезал Сокджин. - Я скажу ему об этом, когда останемся одни!

- Я охранник, нет ничего неправильного в том, что я делал свою работу, пожалуйста, не нужно ссориться с главой, - Чонгуку никак не удавалось подобрать слова, чтобы омегу успокоить. Не в таком состоянии он должен был вернуться домой, не хватало еще, чтобы глава снова на него разозлился.

Сакура умолк, злой, рыча, он вел машину так, словно участвовал в гонке, вперив свирепый взгляд в дорогу, было видно, как старается он успокоиться, и как трудно ему это дается. Дожидаясь, пока Чонгук откроет им ворота, он вздохнул и проговорил глухо:

- Ненавижу, когда что-то выходит из-под моего контроля...

- Это неизбежно, - возразил Чонгук, усаживаясь на место.

Сокджин улыбнулся устало и завел машину на большую дорогу, ведущую к дому.

На пороге их встречали все слуги и домашняя охрана. Сокджин распорядился увести Чонгука в кухню и заняться его травмами, сам забрал с собой чибсанима и ушел в кабинет главы. Все действия его были спокойными, четкими и взвешенными, он сумел взять контроль над чувствами, видимо, достаточно побесновавшись по пути.

- Главе позвонили? - спросил Чонгук, шипя, так как с него содрали одежду и обмывали травмы.

- Позвонили, не беспокойся, - кивнул Минхо, изучая его синяки. - Мне кажется, у него ребро сломано, вот тут...

- Обмотаем, и все нормально будет, - отпихнул его с дороги Синдон, подступая с мазями и бинтами. - Ты герой, парень, конечно... как ты с ними справился?!

- Один из них схватил господина за руку, и я как озверел, - улыбнулся Чонгук.

Тэмин, занимавшийся его лицом, злобно хмыкнул, но ничего не сказал. Омега был взволнован, обрабатывая царапины и синяки, приложил к глазу альфы холодный шар и велел держать, потом помог Синдону обмотать травмы, промыл перекисью и забинтовал их. Затем взгляд его скользнул по рукам Чонгука. Он так сильно сжимал дубинки, много падал, упираясь на ладони, что содрал кожу на фалангах. При виде волдырей Тэмин раздул ноздри и стиснул зубы. Усевшись на пол возле Чонгука, омежка стал обрабатывать его руки, весь бледный, потом он начал всхлипывать, и вся болтовня вокруг, оживленный интерес к подробностям произошедшего, сдулся. Минхо сел за спиной Тэмина и обнял его талию, целуя нежно щеки, Кибом сурово насупился, стоя рядом, не зная, куда девать свои руки, то сжимая, то разжимая кулаки. Синдон потрепал Чонгука по макушке, легонько, улыбаясь.

- Ну... я же в порядке, Тэми, - протянул Чонгук, растроганный его реакцией.

И омега заревел, весь сморщился, покраснев, и заревел, с дрожью, всхлипами, так, как ревут от горя. Кибом, резко покраснев, ринулся прочь из кухни, Синдон всплеснул руками, Минхо же рассмеялся и посадил Тэмина на свои колени, обнял, дав прижаться лицом к своей шее. Он покачивал омегу, гладя его голову и спину, надежно держа, словно ребенка.

- Омеги... чувствительный народ, - покачал он головой. - Все по-разному свои чувства показывают, господин вот орать начинает, а Тэми - плачет... Ты уж, Гук, больше так не рискуй, сражайся так, чтобы тебя не избили, идет? - подмигнул он, и Чонгук, фыркнув, покивал.

- Тэмин, я больше не буду тебя огорчать, в следующий раз всех перестреляю, и сам целый останусь, - пообещал он, погладив плечо омеги. - Но я должен был спасти господина...

- Господин важен, - кивнул омега, утирая лицо. - Но и ты тоже. Давайте, вы просто больше ни с чем таким не встретитесь, - по-детски жалобно попросил он.

Чонгук собирался клятвенно пообещать это, в этот момент в кухне послышались голоса из холла, и стало ясно, что в дом вернулся глава Ким. Это было рановато, учитывая, что рабочий день только закончился, он должен был прибыть домой только через минут сорок, но, очевидно, звонок от чибсанима заставил его спешно свернуть дела и поспешить к омеге - так думал Чонгук, пока ковылял вслед за Минхо и Синдоном, и хнычущим Тэмином, поприветствовать господина.

В холле, действительно, находился глава - он уже отдал пальто чибсаниму и выслушивал Сокджина, который четко, как в армии, доносил альфе о случившемся. Сокджин совершенно не казался напуганным, скорее, наоборот - снова разозлился, цедил слова, сжимая кулаки. Глава выглядел спокойным - возмутительно спокойным, с точки зрения Чонгука.

- Глава, - произнес он, выходя вперед слуг и кланяясь.

- О, герой, - губы альфа растянулись в улыбке, и он повернулся к Чонгуку навстречу. - Смотрю, побили нехило... держи шар у глаза, а то оплывет, и ослепнешь на несколько дней, - Чонгук послушно вернул холодный шар к синяку, легонько покачивая его, массируя синяк. - Отданы распоряжения, записи с камер так же зачистим, пистолет твой привезут позже, младший директор.

- Это все, что вы можете сказать? - процедил Сокджин, сверля его взглядом. - Чонгук едва не погиб! Машина вся помята, странно, что нас не остановили полицейские!

- Машину починим, покроем новым слоем защиты, Чонгук выжил и поправится, - ответил глава спокойно. - Да и ты не кажешься таким уж перепуганным. Над проблемой работают. На этом пока все. Ужин подавайте через двадцать минут, - кивнул он чибсаниму.

И направился к лестнице, покачивая дипломатом. Все посмотрели на Сокджина, видимо, как и Чонгук, ожидая, что тот рванет за главой, чтобы продолжить высказывать ему свое возмущение. Но омега лишь проводил альфу недобрым взглядом в спину и сказал, бросив взгляд на Синдона:

- Накрывайте на одного, - затем повернулся к чибсаниму. - Мне нужно еще кое-что вам сказать, идемте, - затем Чонгуку. - Отдыхай как следует, поешь досыта, и принимай лекарства, какие Синдон велит, - он улыбнулся мягко. - Тэмин, идем ты тоже со мной.

Омега вышел из-за спины Минхо, все еще всхлипывая, подошел к господину. Сокджин обнял его за плечи, поцеловал в висок и повел в кабинет, что-то негромко говоря ему и улыбаясь. Чибсаним, сохраняя привычное ему спокойствие, двинулся следом, и плотно прикрыл двери за собой.

- Глава будет ругаться, что господин не ужинает с ним, - заметил Кибом, появившись в дверях столовой.

- На этот раз, думаю, не будет, - вдруг возразил Синдон. Лицо его выражало недовольство, взгляд был устремлен на лестницу на второй этаж. - На этот раз, мне кажется, глава будет молчать. Пойдемте, поможете накрыть на стол, раз Тэмин у господина. Чонгук, я покормлю тебя раньше, чтобы ты мог пойти спать.

-

Он не стал купаться, просто обтерся полотенцами, кряхтя, вымыл волосы над раковиной - это стоило большого труда, так как повязки и травмы постоянно напоминали о себе, и он попросил помощи Кибома, так как мочить руку с ожогом было нежелательно. Но допустить, что будет вонять потом и кровью тех ублюдков... Чонгуку казалось, это все душило его, сжимало тисками. Отмывшись и поблагодарив Кибома (тот оказался очень способным нянькой, для охранника его руки были очень нежными и деликатными), он снова помассировал вокруг фингала шаром, спустился положить его в холодильник и затем снова, постанывая, поднялся к себе. Забравшись под одеяло, улегся ровно и попытался уснуть, так как чувствовал бешеную усталость, каждое движение давалось с трудом, но... сон не шел. Снова и снова перед глазами вставало лицо главы Кима.

- Как ты мог быть так равнодушен к тому, что твой любимый едва не попался?! И как ты мог допустить, что он сам относится к этой опасности как к обычному делу?! Как альфа, ты обязан дать ему защиту, комфорт и уверенность. Зачем такая власть, если ты не можешь всего этого?! Он, в самом деле, тебе как живая игрушка...

Умолкнув, Чонгук посмотрел в окно, на горящие окна главного дома.

- Тебе дано такое счастье - омега, который предназначен мне, принадлежит тебе. И ты так пренебрежителен к нему. По какому праву тогда ты им владеешь? - прошипел Чонгук и сморщился от боли в ребрах. - Мучишь его, заставляешь унижаться, пугаешь, держишь как псину на поводке - то приласкаешь, то побьешь.

Чувство гадливости поднялось в сердце. Чонгук с трудом принял сидячее положение, взял ноутбук (никогда его вес не казался таким большим), и открыл программу видеозаписи с камеры в кабинете. Запись онлайн. В помещении только Сокджин, он сидит за рабочим столом альфы, общий свет погашен, даже камин не работает. Омега в теплом домашнем костюме, расположился в кресле, поджав под себя ноги, и смотрит в экран компьютера. Чонгук увидел знакомый интерфейс сайта с фильмами, омега смотрел какую-то старую комедию, но профиль его не выглядел расслабленно или весело. Казалось, он смотрит в экран, но мыслями далеко от сюжета фильма.

Затем он развернул кресло к окну и стал смотреть на ночной двор. Чонгук увидел, как омега плачет, но не утирает слезы - они блестят на его лице, хотя свет на него падает мало, Чонгук видит, камера, переданная Тэхеном, очень хороша.

Омега не должен плакать из-за альфы, подумал Чонгук. О какой любви идет речь, если он сейчас так убит, растоптан? О какой любви речь, если альфе на омегу все равно?!

- Хочу вырвать тебя отсюда, забрать с собой и заботиться, - прошептал Чонгук, глядя на плачущего Сакуру.

В кадре омега поднял руку и утер глаза. Развернувшись, он быстро выключил компьютер, и кабинет главы Кима погрузился в темноту. Силуэт омеги поднялся и вышел из кадра, и Чонгук остался в своей комнате совершенно один.