-

Ещё на пути к дому Чонгук увидел, как на крыльце приплясывает кто-то невысокий, укутанный в теплое и большое то ли пальто, то ли одеяло. Оказалось, это Тэмин, надев огромный пуховик Минхо, вышел, не в силах быть дома, чтобы встретить директора Мина и Чонгука. При виде волнующегося омеги Чонгук не сдержал смеха - Тэмин же, помахав рукой, юркнул в дом, и вскоре оттуда высыпали Сокджин, чибсаним, Минхо, Синдон и Кибом.

- Чего голый вышел?! - принялся кряхтеть Юнги, с помощью охраны выбираясь из машины, при этом зыркая на Сокджина. - Иди в дом, господин, простудишься, глава заругает...

- Заткнись, директор Мин, - прошипел омега, топчась за ним по мосткам к крыльцу.

Затем, спохватившись, обернулся к Чонгуку, всему вспыхнувшему, растерявшемуся, цапнул его в охапку и прижал к себе. Крепко, пылко, прижав к груди, прильнув сам щекой и шеей к альфе, всего покрыв своим ароматом, теплом. Отпрянув, сердито сверкнул очами, схватил альфу за воротник и потащил в дом следом за остальными.

В холле тепло и пахло приятно, домашне. Глава выглядел уставшим - Чонгук знал, он ездил регулировать вопрос с партнёрами вместо директора Мина и пробыл там приличное время. Однако, теперь не пошел спать, а был со всеми, в домашнем теплом костюме, с улыбкой на чуть более обычного бледном лице. Чонгук поклонился ему, приветствуя, глядя, как директора волокут в его комнату на в втором этаже, фактически подняв на руки, Кибом, Минхо, чибсаним и Синдон. Тэмин бежал следом, с аптечкой в руках, в спину его толкал Сокджин, громогласно поминая альфью безалаберность.

- Живой, - то ли уточняя, то ли констатируя факт, произнес глава, крепко, но не слишком, сжав плечо Чонгука. - И Мина опять вытащил.

- Директору нужен надлежащий уход, - произнес Чонгук.

Глава кивнул и двинулся по лестнице наверх, увлекая юношу за собой. Они шли без излишней спешки, однако, и не притормаживая, да, к тому же, оказавшись в доме, Чонгук подуспокоился - теперь, решил он, с Мином все будет хорошо.

И правда - тот уже разлёгся в гостевой комнате, окружённый омегами и явно этим смущенный, охранники стояли у входа, глядя на эту суету в четыре завистливых глаза. Расхохотавшись над этим, глава велел всем уйти, кроме Чонгука и Сокджина, и слуги, толкаясь двинулись к выходу.

- Позвони к нему на квартиру, скажи, ближе к ночи привезём, пусть все подготовят, - сказал глава чибсаниму. - Скажи, привезём на нашей машине нашим водителем, и что подняться помогут.

Кивнув, чибсаним удалился, закрыв дверь.

- Еду подадут позже, я распорядился, чтобы вы сначала в себя пришли, - суетясь, проворчал Сокджин.

Он уселся на постели возле Юнги, предварительно стянув с него туфли и пальто, затем без разговоров оставил без джинсов, сдернув их с альфы из-под одеяла, стащил толстовку и поднял футболку, изучая раны. Удивленный, Чонгук перевел взгляд на главу, однако, если альфе и не нравилось, что омега так открыто касается другого мужчины, на лице его это никак не отразилось. Присев в кресло, глава смотрел сосредоточенно на то, как его омега обновляет повязки и качает головой на синяки.

- Снова судьба тебя пожалела, - заметил он, когда Сокджин успокоился, бессильно опустившись возле Юнги на кровати.

- Вот этот парень, - возразил тот, кивнув на Чонгука.

Тот испуганно выпрямился, открыл рот, чтобы возразить, но Сокджин улыбнулся тепло, и молодой альфа чуть покраснел.

- Впечатлён, - согласился глава. - Одно дело вытащить из своры с конкурентами, а другое - из полицейской облавы. Сам, поди, весь раненный.

- Не так сильно, как директор, - возразил Чонгук.

Тут же вскочив, Сокджин подошёл к нему и потребовал показать. Густо покраснев, Чонгук бросил взгляд на главу, и заметил, что тот несколько напрягся, однако, Сокджин не стал ждать: сам задрал толстовку на альфе, осмотрел перевязки, затем закатал просторную штанину и проверил под ней. Он был так близко, что казалось, Чонгук может пересчитать ресницы его, вдохнуть аромат непосредственно с пахучей железы и даже коснуться ее губами, и при мысли, что его волнение будет раскрыто, альфа совершенно растерялся.

- И как ты собираешься защищать меня, раз сам весь в дырках? - скрестив руки на груди, проворчал Сокджин, гневно дуя губы. - И это что? - он поднял толстовку Чонгука на том месте, где был памятный шрам от кинжала. - Это что за нательная живопись? Куда ни глянь, везде напоминания...

И, словно в задумчивости, омега коснулся кончиками пальцев горячей кожи на рубце. Чонгук вздрогнул, и в комнате запахло корицей. Отпрыгнув от Сокджина, весь красный и взопревший, он стал извиняться, размахивая руками, под хриплый, перемежаемый стонами, смех Юнги и покашливание главы. Наконец, не в силах сказать что-то толковое от смущения, Чонгук пробормотал извинения и выскочил из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Сердце билось, как бешеное. Ругая себя последними словами, альфа пошел вниз, тяжело ступая, чувствуя, как предательская корица вьется вокруг него, словно дразнит. Вдобавок, действие обезболивающего укола сходило на нет, и в ранах начало ныть и стрелять. Кряхтя, альфа добрел до кухни, где попал в заботливые руки Синдона и Тэмина. Чибсанима не было видно, зато за столом с кружками кофе сидели охранники, и явно жаждали подробностей случившегося.

- Корицей воняет что-то, - заметил Тэмин, принюхиваясь к Чонгуку. Шлепнув его по плечу, проворчал. - Ты при господах феромон выпустил, совсем ума лишился?! Ладно, что за твои заслуги глава простит, но будет таить! Ходи и озирайся теперь!

- У меня пирог с грушами и корицей в духовке, теперь есть его будем сами, - недовольно проворчал Синдон. - Глава не возьмёт блюдо с корицей в рот в этот день.

- Да что ты, ревнивый какой, - проворчал Кибом. - Парень спас директора, можно уж и не подозревать его в нехорошем...

- Правильно было бы директора тут оставить, - заметил Минхо, задумчиво водя пальцем по ободку кружки. - Но дома, конечно, за ним вернее проследят.

- Разве у него кто-то есть? - удивился Чонгук.

- У красивого богатого альфы не может не быть того, кто за ним присмотрит, - изрёк Тэмин. Сморщился. - А корицей больше не воняй. Глава терпеливый, но у его терпения есть пределы. Особенно если речь касается до господина Сокджина.

Чонгук не ответил. На самом деле, хоть и страшным показалось, как он выдал свое волнение, но все же и радовало, что сумел задеть главу, заставить приревновать. А ещё - жгло кожу в том месте, где омега касался. Приятно жгло, томно. Решив, что потом наедине с собой, он этим чувством насладится, Чонгук переменил тему: потребовал себе ужин. Спохватившись, Синдон вскочил и занялся тарелками, Тэмин ему помогал, и так все они развеселились, что вскоре и думать забыли о маленьком инциденте.

Мина увезли полночь сонного, раздобревшего от заботы Сокджина. Глава показал вершины терпения, не выпустив на лицо ни грамма недовольства тем, что его омега ни на шаг не отходил от гостя и даже кормил его с ложечки.

Откровенно говоря, Мин и сам мог бы поесть, но промолчал, когда Сокджин принес поднос с едой и показал, что поможет. Глядя сощуренными глазами на то, как ореховый паразит, кряхтя, усаживается повыше на постели, глава, вполне вероятно, строил в голове зловещие планы насчет него - но, как говорилось, не сказал ни слова. С директором уехал чибсаним, выказывая совершенно неприкрытое уважение и внимание к раненному альфе. По замечанию Чонгука, ни Сокджин, ни глава не настаивали на том, чтобы директор остался в доме, напротив: провожали с напутствием отдохнуть как следует и в офис не спешить.

- Уен будет держать тебя в курсе дела, - сказал Юнги, прощаясь с Чонгуком. - Сан, едва придет в себя, помчит искать нашего "крысу", в этом не сомневайся. Ты же будь при господине Сокджине, не геройствуй зря, я попросил его посидеть пару дней дома, он даже не ругался почти...

- Выздоравливайте, директорним, - поклонился Чонгук, захлопнул дверь машины, и водитель помчал по дорожке к воротам.

Небо было темным и неуютным, в контрасте с ним ярко сияли окна дома главы - свет падал в спину альфы, кидая длинную тень на засыпанную мелким снегом дорожку. Подернув плечами, ощущая дискомфорт в ранах, Чонгук обернулся идти в дом, и увидел на крыльце Сокджина, укутанного в теплый плед. Омега улыбнулся и протянул руку, и альфа подошёл, надеясь, что выглядит серьезным, и что глаза его не сверкают от радости.

- Иди ко мне, - прошептал Сокджин и притянул Чонгука в объятия. - Я так рад, что ты вернулся, - добавил в самое ухо альфы, прижавшись к нему губами. - Ночь спать не мог, за тебя волновался.

Он сжал Чонгука крепко, разом согревая, затем отстранился, глянул альфе в глаза и, открыв дверь, вошёл в залитый ярким светом холл. Чонгук стоял, весь дрожа от бури чувств, сотрясающих его сердце. Затем, спохватившись, он поспешил за омегой и отрезал дом от мороза улицы, крепко заперев парадную дверь.

-

Люди Юнги искали Сон Минги две недели. Разобрав по доскам ангар, наведавшись к старым приятелям "предателя", Кэп и Хва, возглавлявшие поиски, не нашли ни следа. Чонгуку было рекомендовано не покидать резиденции главы Кима до той поры, пока Минги не будет пойман - любому было понятно, что беглец придет по душу того, кто был его врагом номер один. Охрана на территории, встречая альфу по утрам и вечером в кухне, глумилась:

- Теперь, помимо того, что охраняем дом и омегу в нем, пасем и тебя, малышка, как ты с этим, м?!

Чонгука и слова охранников, и рекомендация выбесила, и он решительно восставал против нее, и лишь громкий скандал с Сокджином, Чимином и Тэмином сумел удержать его в доме. Все три омеги в один голос твердили парню, что пока его травмы не заживут, он не сможет представить решительно ничего против Минги, сильного, полного ярости из-за того, что его загнали в угол. Скрепя сердце, Чонгук остался в доме главы, дав слово, что не тронется с места, пока ему не дозволят.

На самом деле, все просто ждали, пока на ноги встанет Чхве Сан. Разумеется, никто не давил на него, но Сан всегда и все знал сам, и никогда не убегал от ответственности. Придя в себя на третий день, альфа исправно принимал лечение, не лез на рожон, вскоре включился в поиски по своим каналам сбора информации, и не стоит удивляться, что именно благодаря ему в начале третьей недели поисков след Минги был обнаружен. Выслушав информацию, Мин улыбнулся Сану, но в признании своих заслуг альфа не нуждался, поэтому директор не сказал ни слова.

- Я отловлю его, и привезу к тебе, - тут же поднялся Уен, узнав об этом.

Сан открыл рот возразить, что это его дело, но Уен посмотрел на него так, что альфа закрыл рот и кивнул. Поцеловав альфу крепко, омега экипировался по полной, собрал верных людей и спешно выехал в Тэгу - именно там их ищейки нашли Минги. Остальная стая засела каждый у себя в ожидании результата.

Всю историю Чонгук узнал от Юнги - альфа оправился от травм довольно быстро и вернулся в работу (невзирая на ворчание Сокджина). Именно директор Мин, явившись однажды в субботу в дом главы поутру, и принес интересные новости. Сев за завтрак вместе с главой, Сокджином и Чонгуком, он сказал:

- Пака сегодня опять не взял, он захворал, боится засопливить Чонгука, который ещё на таблетках, - на него зашумели, так как про Пака знали и сами, и Мин, смеясь, продолжал. - Уен и ребята нашли Минги в сущей клоаке - он умудрился заключить договор с одним японцем и собирался со дня на день стартовать в Страну восходящего солнца. Но так как очень сильно любит дурь, то застрял на лишнюю неделю, упиваясь ею в этом притоне. Собственно, Уен выгреб его из-под трёх укуренных в хлам омег, которые его ублажали. Ну, и под белы рученьки привез домой, пред очи Сана. По пути, конечно, омега ему бока помял, сами понимаете.

Чонгук усмехнулся. Зная характер Уена, вряд ли Минги был просто помят, когда вернулся в Сеул. На душе стремительно легчало и светлело, голова прояснилась, на губы лезла улыбка облегчения.

- Сан еще слаб, - продолжал Юнги. - Однако, в этом альфе течет кровь самураев, так что неудивительно, что он сумел одолеть Минги. Никто и не думал, что он убьет его не в бою - в конце концов, они оба мастера, и бесчестить Минги мой мятный герой не хотел.

Было и слышно, как Юнги гордится Саном, и видно по его лицу. Глава слушал внимательно, занятый завтраком, Сокджин не ел, даже не трогал вилку весь рассказ, слушая с выращенными глазами. Не пугливый, подумал Чонгук, не боится подобных тем. Кажется, весьма заинтригован.

- Теперь все, кончено, - заключил Юнги и обернулся к Чонгуку. - Он ничего не отрицал, только плевался ядом и говорил, что ты тоже не святой, и что с того света он тебя достанет. Сходи в храм, что ли, - фыркнул альфа, глотнув кофе.

- Я не суеверен, - пробурчал Чонгук.

А всё-таки он хотел бы расправиться с Минги сам. Вспоминались все их схватки и ссоры, и кулаки сами собой сжимались, Чонгук считал Минги персональным недругом, но не мог не признать, что Сан имел все права на вендетту. Интересно, подумал Чонгук, почему Минги не отрицал своей вины? Неужели за ним действительно водились грешки? Что ж, это удачно, значит, подстава Чонгука не так уж бессовестна. Хотя стоит ли кориться совестью, если лишил мир одного из наркоповаров, как называл производителей дури Шону? Наверное, Чонгуку стоит отпустить ту историю, теперь его репутации в банде ничто не угрожало. Хотя нельзя отрицать, что от него сознательно что-то скрывают, однако, к этому моменту Чонгук знал Юнги уже очень хорошо, и не ощущал даже намека на напряжение к себе. Стало быть, если Минги и говорил что-то действительно ценное, его палачи не восприняли это всерьез.

- Что ж, - сказал в этот же момент Сокджин, выдохнув, и обернулся к главе. - Значит ли это, что Чонгук и я можем выбираться из дому и ездить в Сеул? Скажите, что ещё выдумаете, чтобы запереть меня дома, глава?

Юнги расхохотался, качая головой. Глава улыбнулся сдержанно.

- Никакие засовы не удержат тебя, омега, разве нет? Езжай в столицу к своим делам, если хочешь, - он посмотрел на Юнги. - В будущие выходные вас с Чимином ждём в гости. За эту неделю окончательно урегулируем ситуацию, и можно будет отметить это.

Чонгук покосился на Сокджина. Лицо омеги при звуке имени Пака потемнело, он убрал руку с руки главы Кима, которую прежде сжимал, поднялся и без прощания покинул столовую, весь полыхая гневом. Юнги усмехнулся ему вслед.

- Думаю, по этому поводу он был бы рад новому происшествию - что угодно, лишь бы Пака тут не было, - заметил он. - Может, я приеду один? Стоит ли дразнить гусей?

- Этот гусь снова осмелел, - возразил глава Ким. - Если ему не показать, кто в доме альфа, совсем разойдется. Потерпит Чимина. Да и Пак, наверняка, соскучился по Чонгуку, - улыбнулся глава.

- Да, как я мог забыть об этом важном факторе?! - процедил Юнги, глядя на главу Кима недобро.

Чонгук сглотнул. Быть между двух огней ему совершенно не улыбалось.

-

В тот же день, точнее поздний вечер, лежа в постели, Чонгук вдруг осознал, что вернулся в дом главы Кима. Нет, умом он понял это сразу, однако, только теперь, в расслабленной тиши теплой комнаты, погруженный в полумрак, он понял, где он, и что рядом - Сакура. Вот он, главный дом, виден из окна, приветливо сверкает окнами на нижнем этаже - это Тэмин наводит чистоту на кухне, прежде чем отправиться спать. И на втором этаже, в левой спальне, находится Сакура. Сеул далеко-далеко, и Чонгук словно отрезан не только от него, но и от вообще всего мира в этом уютном мирке частных владений. Наверное, он должен бы воспринимать это место как некую цитадель зла, населенную врагами, только и ждущими, когда же Кролик выдаст себя, чтобы разорвать в клочья, но...

Он улыбнулся, глядя в потолок, ощущая себя каким-то неимоверно счастливым. Предыдущей ночью, проведенной в столичной квартире, его точило сомнение, что он сможет вернуться в этот дом, не только из-за крушения планов в связи с миссией (это его все меньше и меньше заботило), но большей частью из-за страха потерять ниточку к Сакуре. Смешно. Они знакомы всего ничего, не имеет значения, что Чонгук нафантазировал себе омегу уже давненько - живой человек не может быть в точности таким, как мечта. Но пусть и так, Сокджин очень нравился Чонгуку, и теперь, плюсом к тому, что они знакомы, общаются дружески, альфа может чувствовать любимую вишенку вокруг себя, любоваться... теперь к этому добавилось воспоминание о том, как Сакура сам альфу обнял. Не когда плакал - когда радовался, и не чему бы то ни было - а тому, что Чонгук выжил и вернулся.

Вообще, это задание было каким-то... чересчур неправдоподобным, подумал Чонгук. Ожидая попасть в осиное гнездо, с жесткими законами и безжалостными членами банды, он попал в уютное братство, где наравне с иерархией существовала и забота, и естественное уважение, и дружба, поддержка даже. Чонгук ощущал симпатию к себе, это усыпляло, расслабляло его настороженность.

Порой ему даже казалось, что сболтни он, что является копом под прикрытием, они лишь поругают его, но тут же простят, еще и заявят, что подозревали... Детский сад, подумал альфа, повернувшись на бок. Они намного умнее, чем кажутся, и именно усыпляют бдительность своим добродушием, и поддаваться этому влиянию чревато, как говорят врачи, «летальным исходом». И добры они к нему, потому что он отлично таится, уже больше года справляется. И справлялся бы еще лучше, если бы омеги эти не делали из него дитачку! Нахмурился. Надо что-то делать с Паком и Уеном, в самом деле, а тут еще Тэмин к ним присоединился... с другой стороны, если он кажется им дитем, может, и в серьезном не заподозрят...? Не такое амплуа он хотел себе, конечно, однако, так уж вышло, главное, что работает.

Сакура относится с уважением и смотрит как на мужчину, вот что главное. Это Чонгук заметил сегодня, когда говорили о случившемся. Этот взгляд и улыбки от вишневого омеги грели душу жарко, аж щеки полыхают... и место, где пальцами коснулся, как же ноет.

- Хорошо, что я вернулся к тебе, - прошептал Чонгук, закрывая глаза. - Мне кажется, ты так же по мне скучал, как и я...

Он практически сразу уснул, и снился ему Сакура. Обычно Чонгуку снилось что-то связанное с работой - перестрелки, сделки, где ты сидишь как на иглах и боишься, что неверное слово вылетит, или как некогда тащились они с Мином, Саном и Уеном по обледенелой трассе к Сеулу, оставив испорченную тачку на обочине... Это почему-то часто снилось, в подробностях, даже мерз во сне Чонгук. Но если снился Сакура, что случалось и до знакомства с ним, и после, то непременно что-то приятное.

Ну, или пикантное.

В этот раз приснился Чонгуку ясный морозный день, будний, так как за завтраком главы Кима не было, только Сакура и сам Чонгук. Другие слуги так же отсутствовали, и альфа наслаждался своей властью над вниманием омеги. Сокджин был весел, прислуживал Чонгуку сам, то тост подаст, то кофе подольет, и все болтал о том, что им предстоит в этом дне. И сидит при этом так близко, что Чонгук может любоваться красивым лицом, касаться щекой мягких густых волос и, кажется, во сне даже ощущает вишневый дух от них.

Потом они вышли из дома, сели в машину и двинулись к городу. Сон перенес героев в офисный центр, где проводились курсы по флористике. Чонгук, на этот раз, пошел в студию и уселся возле омеги, якобы для его безопасности. Слушать про растения было скучновато, однако, Сокджин выглядел безгранично заинтересованным, а в такие минуты его глаза горели, пухлые губы чуть приоткрывались, словом, Чонгук ни на что не мог пожаловаться. Симпатичный преподаватель-альфа, одетый как гребанный художник в огромную блузу, с уродскими кудрями вокруг головы, томно улыбался Сокджину, пришлось показать ему из-за спины омеги уверенный кулачище...

Потом они сидели на фудкорте, снова близко, у окна и смотрели на город. Сокджин заказал большущие порции и по одной, и они ели из одних тарелок, опуская по очереди в них палочки. Сокджин подкладывал Чонгуку мясные кусочки, открыл ему банку камбучи...

- Ты за мной ухаживаешь, господин, - заметил альфа, улыбаясь.

- Почему бы и нет, ты ведь мой альфа, - игриво хихикнул омега.

Чонгук тут же кивнул, с аппетитом уминая еду. Сокджин тоже ел, симпатично двигая губами. Затем они отправились в бассейн, где плавали вдвоем, в гулкой тишине огромного помещения. Сетуя, что омеги носят при купании закрытые костюмы, Чонгук старательно демонстрировал Сакуре свое сложение, татуировки, шрамы и рубцы. Потом подплыл поближе к тому борту, где омега сидел, отдыхая, болтая ногами в воде, и показал рисунок на плече.

- Видишь? Это ветка с цветами сакуры, - сказал альфа. - Это в твою честь я сделал.

- Так любишь? - восхитился омега, округлив глаза.

- Да, - не задумавшись и не смутившись, подтвердил альфа.

Никогда в жизни Чонгук не был сентиментальным, но с Сакурой это в нем проснулось и расцвело пышно, как сорные цветы. Он протянул руки, и омега дал спустить себя в воду, обнять. Спящий Чонгук с трепетом ждал, что вот сейчас он получит свой поцелуй, но сон дал прыжок и показал, как омега и альфа прогуливаются по парфюмерному магазину. За омегой ходил по пятам консультант, бесяче вежливый.

- Вы мужу подбираете? - любопытствовал он, услужливо глядя Сокджину в лицо.

- Да, он хотел нечто терпкое и с восточными нотами, хотя мне не кажется, что ему пойдет...

- А какой его феромон?

- Темный шоколад.

Консультант тут же предложил омеге десяток вариантов по заявленным характеристикам, и Сокджин стал их пробовать. Чонгук стоял по другую сторону от него, глядя завистливо, как главе выбираются дорогие духи, в причудливых флаконах, и омега не смотрит на ценники, слегка скучающе переставляя парфюм с места на место.

- Что ж, как будто вот эти хороши... и еще одни, помогите подобрать, для аромата корицы, - произнес он вдруг, глядя на консультанта.

У Чонгука вспыхнули уши и щеки, он неверяще смотрел в омежий профиль, исполненный невозмутимости, словно это не Сокджин сейчас, купив духи главе, без зазрения совести покупал и Чонгуку. Эти он выбирал более основательно даже, советуясь с Чонгуком, и затем, когда выбор был сделан, заявил:

- При мне эти наноси, они подчеркнут твой феромон. Люблю корицу, она чудесно звучит с вишнями!

- Главе не понравится, что вы купили и мне, - возразил альфа, принимая подарок.

- Это не тебе, а мне, ведь я буду это чувствовать, - улыбнулся Сокджин, взяв его под руку. - Ну, поехали теперь домой, уже пора распорядиться ужином...

По пути из столицы Сокджин позвонил чибсаниму и о чем-то непонятном долго разговаривал с ним, положив на колени планшет и ковыряясь в файлах на нем. Чонгук украдкой поискал в навигаторе и нашел улицу с небольшой пробкой, и застрял в ней. Омега был так занят, что не обратил на обстоятельство никакого внимания, а Чонгук... он просто сел спокойно и стал любоваться омегой через зеркало заднего вида. В какой-то момент он подумал о том, что любоваться бы стоило тайком, не раскрывать омеге чувства - но когда Сокджин вдруг вскинул взгляд, Чонгук не вздрогнул и не отвернулся.

Черные глаза сверкнули, полные губы чуть раздвинулись в улыбке, и омега снова посмотрел на планшет. Все тело спящего пронзило жаром, и он проснулся. Сквозь незашторенное окно на Чонгука смотрело раннее утро, край неба посветлел, день обещал быть ясным и холодным. Альфа улыбнулся, глянул на часы и повернулся на другой бок, положив руку на то плечо, где в компании других рисунков пряталась веточка цветов сакуры.

-

Тэхен уехал на встречу с Чонгуком после утренней летучки у шефа Ким Джонхена будучи вздрюченным до невозможности, что в последнее время случалось с ним часто, и долго не возвращался. Хосок уже и задания остальным подчиненным раздал, и бумаги все заполнил, и кофе попил, и даже обед заказал, а омеги все не было. Чувствуя легкое беспокойство, альфа набрал подчиненного и долго слушал гудки, наконец, вызов сбросили (в этом чувствовалась типичная для Тэхена свирепость и резкость), и следом прислали сообщение в защищенный чат, что уже едут в управление, не могут говорить. Хосок был вынужден мириться с этим. Вздохнув, он отложил гаджет и поелозил компьютерной мышью по коврику, пробуждая монитор рабочего компьютера.

В офисе было жарко и душно, накурено - после летучки у Джонхена Хосок проводил свою, и в отсутствие Тэхена, брезгливого на табачный дым в большой массе, полицейские не отказывали себе в этой слабости. Дотянувшись до пульта управления кондиционером, Хосок нажал кнопки - допотопный агрегат зашумел моторчиком, разгоняя воздух, стало холодать, но и свежеть. Была надежда, что до прибытия омеги воздух станет пригодным для дыхания его придирчивыми легкими.

Хосок не преувеличивал свои заботы, на самом деле - ясно как божий день, если взбалмошный Тэхен, после встречи с Кроликом по обыкновению доведенный до белого каления, уловит в воздухе офиса ненавистный ему табачный смрад, он вынесет нервы всем в радиусе здания, Хосок был обязан приложить усилия для мира в родном управлении. Спохватившись, что следовало бы заказать к обеду и десерт, дабы совсем уж умаслить неугомонного на ярость омегу, Хосок сам себе дал по щекам.

Сколько можно, в самом деле? Он шеф опергруппы, старший детектив, старше по возрасту, чем этот невоспитанный хамоватый Ким, и позволяет показывать тут свой характер ему. Недаром говорят, что работа - не место для личной жизни. Упустив момент, отнесясь спустя рукава к первым звоночкам, Хосок проворонил свой шанс сохранить с Тэхеном рабочие отношения.

Точнее, нет, не стоит обманывать себя. Он упустил момент, когда еще мог сохранить себя от влюбленности в этого беса. Хотя, если уж серьезно, какие у старшего детектива были шансы, если Ким Тэхен ворвался в его жизнь подобно урагану, одним самым заурядным днем, будучи притащен Джонхеном, дальним его родственником.

- На, мой дальний племяш, учи, командуй, гоняй, словом, ты сам все знаешь, - сказал этот деспот и ушел, прикрыв дверь. Даже ни «здрасти», ни «извини, что от дел отрываю».

Уже находящиеся в опергруппе изучали новенького, а он - их, с той же уверенностью во взгляде, словно проработал в полиции уже не одно десятилетие и имел вес, а не учился на втором курсе академии. Смотреть, конечно, было на что - ростом, фигурой, лицом, всем Тэхен удался. Хосок по теперь помнил, что особенно поразили его в самое сердце густые длинные ресницы омеги и его низкий, бархатный голос.

Так пропал старший детектив Чон. Пропал всей душой в этом омеге, который к нему самому был обидно равнодушен, не замечая ни тепла, ни улыбок, ни терпения, безграничного, ни заботы, деликатной. Срать ему было, откровенно говоря, и на подарочки к праздникам, и на приглашения на кофе, а не срать было на высокую спортивную фигуру младшего детектива Чона, пришедшего едва ли ни тем же днем. Не срать было на кипучий норов и горячее сердце Чонгука, его игривые усмешки, его сальные шуточки, подмигивания, отчаянную храбрость тоже, что так глубоко вонзается в сердца омег симпатией.

Чонгуку Тэхен был напарник и приятель, и это обстоятельство альфа страсть как любил подчеркивать, так омежьи чувства к себе сразу разгадал, а Тэхен бесился, выплескивая ярость на тех, кто подворачивался под руку. Чаще всего - на Хосоке.

Сев свободнее в кресле, Хосок вздохнул. Пять минут назад принесли обед, и из кухоньки за ширмой доносились приятные ароматы, а омеги все не было. Хосок ждал Тэхена, и обед его ждал. Но если обед остынет, есть СВЧ его погреть, а если остынет Хосок... когда он уже остынет и перестанет выставляться последним идиотом?

Словно в ответ мыслям дверь распахнулась во всю ширь, бахнув дверной ручкой о стену, отскочила и с грохотом захлопнулась. На том месте, куда столь часто долбалась ручка, имелась выбоина. В кабинете появился Тэхен, в гражданском, довольно потрепанном. Сдергивая на ходу пальто, свитер, рубашку, он вошел за ширму в одних боксерах, словно Хосока в помещении не было. Альфа посмотрел на вещи, разбросанные по всему полу, и пахнущие густо карамелью.

- Он снова тебя вызверил, - произнес старший детектив Чон без тени вопроса.

- Пошел он нахуй, - раздалось испепеляюще злобно из-за ширмы, где стучали вешалкой и шуршали форменной одеждой. - Это мне обед?

- Нам.

- Отлично, я голоден.

«Спасибо» во вселенной Ким Тэхена существует только для Чон Чонгука, и то не факт. Хосок поднялся и неспешно зашел за ширму. Омега стоял лицом к напольному зеркалу, застегивая брюки, его рубашка болталась расстегнутая, в распахе виднелось красивое смуглое тело. Хосок стал сервировать столик, бросив на Тэхена лишь один взгляд. Тот закончил одеваться, вихрем промчался по офису, собрав свои вещи, развесил их по опустевшим вешалкам и грохнул стулом, усаживаясь за еду. Ел он жадно, давясь, пил с шумом воду, которую Хосок налил ему.

- Я отдал ему камеру, - прочавкал он, не глядя на шефа. - Мин и Чхве Сан успешно оправляются после облавы, сам придурок тоже в порядке. Он сейчас тусуется в доме главы, но никак не может добраться до комнаты на втором этаже. Я так понял, он не отлипает от омеги, так как тот все таскает его за собой, что по дому, что в Сеул, сука...

Хосок молчал, зная, что вопросы Тэхену не требуются, и даже могут разозлить. Кудри омеги прыгали вокруг его головы, пока владелец их жевал и чавкал, пахли карамелью, были влажными от пота, так как взопрели под вязанной шапкой. Шмыгая носом, так как мясо было пряное и острое, Тэхен отложил палочки, стянул с запястья резинку и собрал волосы в неаккуратный пучок, затем снова взялся за приборы и продолжал:

- Мне весьма не нравится этот сраный дырка главы, шеф Чон, - злобно шипел он. - Помимо того, что он не отпускает Кролика от себя, блять, он еще и...

- Еще и что? - спокойно уточнил Хосок, так как Тэхен минуту просто рычал.

Омега поднял тяжелый взгляд, его глаза дрожали от ярости и ...обиды. Альфа молча сел на стол рядом с ним и скрестил руки на груди.

- Этот Кролик к нему, походу, прикипел, шеф! - прошипел омега едва разборчиво.

- В каком смысле? - оторопел Хосок, теряя спокойствие.

- Вкрашился, вот что! Я ему говорю - придумай что-то, чтобы чертов шалава от тебя отлип хотя бы в доме, как ты камеру навесишь, как в комнаты на втором этаже проберешься, если неотлучно с ним?! А он - «дома ему постоянно моя помощь требуется, он заподозрит, если я в его присутствии в доме пойду в библиотеку», что за отмазки левые?! Этот омега цветами мается, по домашней бухгалтерии работает, вот и сходи, пока он занят, так нет, блять, наш пострел, поди, с ним и купаться ходит!

Хосок выдохнул шумно и рассмеялся.

- Да с чего ты решил, что он вкрашился, умора?!

- Да с того, что омеги такое чуют! - огрызнулся Тэхен. - Вот что угодно мне говорите! Еще и...

- Что? - вздохнув, улыбнулся Хосок.

Но Тэхен промолчал. В конце концов, он отдал камеру, на этом его встречу с информатором можно считать состоявшейся удачно, а остальные доводы Хосока не касаются. Чувствовалось, как альфа смотрит внимательно, взволнованно, и от этого волнения и заботы хотелось скрежетать зубами и грязно материться. Омега ел, мрачно глядя в тарелку, на разводы соуса по ее стенкам, и думал о том, что узнал сегодня об этом... Сокджине. Чонгук сбрякнул, явно затем сожалея, зная, что уж Тэхен это точно выцепит, приметит, и сделает выводы. Чертов проклятый бандитский дырка феромонит вишней. Тэхен прекрасно знал, что значит для Чонгука эта мерзкая ягода. Пальцы дрожали, сами собой сжимаясь в кулаки.

Изо всех сил держа свою ярость, Тэхен закончил эту смену, попрощался со всеми, сказав, что должен еще поработать, еле высидел, пока все коллеги покинут кабинет, и загрузил базу данных. Оставшись один, он зарычал, сжимая кулаками виски, гнев бурлил в венах, круги плыли перед глазами, сердце билось больно. Он топал ногами и стучал кулаками по коленям, не желая греметь мебелью, но при этом рыскал взглядом по комнате, что бы разломать и сокрушить, желательно вдребезги.

- Как же мало надо тебе, чертов ты альфа, - говорил он себе под нос, пока база грузилась. - Вишней он пахнет, поди, ноги длинные, губы пухлые, ну и все, вот ты и поплыл, хуем думаешь... интересно, понимаешь ли ты, Чонгук, что с тобой сделает этот глава Ким, если ты его омегу тронешь... Это же Луна... он тебе шкуру живьем сдерет, а я ему кинжал наточу для этого, Чонгук, наточу...

За эту ночь он выпил два литра кофе, ссосал блистер успокоительных пластинок, и ужасно устал к утру, так устал, что уснул за рабочим столом, без снов, вздрагивая, плача во сне, и бормоча себе под нос неразборчивое. Он так ничего и не нашел, ни соцсетей, ни номера ID, ни банковских карт. Ничего не дала одна из самых совершенных баз данных в стране.

Как и Пак Чимин, Сокджин оказался призраком.

-

Установить камеру оказалось несложно. У Чонгука больше времени ушло на то, чтобы придумать подходящее местечко - после долгих раздумий и расчетов он выбрал раму картины, висящей за спинкой офисного кресла, в котором глава сидел, работая на компьютере. Именно с этой локации лучше всего просматривалась клавиатура, а так же и большой кусок кабинета: весь стол, диван с камином, книжные полки и угол треклятого бильярдного стола. Тем же вечером, оставшись у себя в комнате один, Чонгук уселся в постели поудобнее и стал просматривать записи с камеры, заодно проверил, не заметил ли глазка Тэмин - не заметил, раму он не мыл, так, прошелся по ней пипидастром. Внезапно близкое лицо омеги посмешило, Чонгук усмехнулся и немного прокрутил видеозапись вперед.

Вот в доме появился глава, голосов слышно не было, так как камера не была снабжена микрофоном (оказалось, на использование таковой нужно больше справок и разрешений, Тэхен по этому поводу отдельно матерился), Чонгук видел происходящее как в немой ленте. Вот в зоне видимости показался альфа, за ним шел Сокджин. Тем вечером они несколько поцапались, так как глава рассказывал за ужином омеге, как удачно они с Чимином съездили на выставку в Пусан. Чонгук едва себя по лбу не шлепнул: ну как можно было вообще упомянуть о подобном при омеге, зная, как тот ревнует?! Не иначе нарочно! Ну, так получай скандал, альфа! В кадре глава прошел в столу, опустился в кресло, омега остановился напротив, уперев кулаки в столешницу, что-то гневно выговаривая. Глава выглядел спокойным и смотрел даже с легкой снисходительностью, было видно п оего профилю, и это выводило Чонгука из себя. Затем Сокджин пропал из кадра, но вскоре вернулся - вероятно, ходил хлопнуть дверью, которую оставлял открытой, когда мчался за главой в его обитель покоя.

Глава в этот момент как раз запустил компьютер. Чонгук весь напрягся, ожидая момента, когда будет введет пароль от системы, однако...

Сокджин что-то сказал. Чонгук не был хорош в чтении по губам, но, судя по выражению лица омеги, пылающему яростью, эти слова были хлесткими и обидными. Глава резко поднялся и вышел из-за стола, схватил омегу за руку, больно схватил - это было видно по тому, как Сокджин испуганно дернулся, сморщившись.

Первым порывом было вскочить и мчаться на помощь. Чонгук даже подорвался с места, но затем вспомнил, что смотрит запись сцены, а не онлайн трансляцию, и сел обратно. Душа билась о ребра, рвалась на помощь омеге, однако... этот порыв прошел. Утих, уступая место другому. Руки даже потянулись закрыть крышку гаджета - в кадре глава толкнул омегу, продолжавшего кричать, к бильярдному столу, на ходу сдирая с него одежду.

Чонгук понимал прекрасно, что последует за этим, и понимал, что ему нельзя видеть подобное, что это совершенно неправильно, но...

...с того раза, когда чибсаним разрешил ему подглядеть, Чонгук раз за разом в мыслях возвращался к той сцене. Краснея ушами, чувствуя, как жар щиплет его шею, грудь, томно ноет в промежности...

Нет, он не видел перед собой в воображении главу и Сакуру. Не видел ту сцену в спальне и даже не придумывал себе иные сцены с этой парой в главной роли. Он видел альфой в этой паре себя, и не собирался ни секунды сомневаться в том, что это может быть в чем-то правильным. И теперь, видя, что подобное вновь происходит с омегой, он не испытал к нему жалости. Это другое, говорил он себе, пожирая картину перед собой глазами. Глаза его вспыхнули, он искренне сожалел, что не поставил камеру более удачно, чтобы захватить и бильярдный стол. Задумываться о полнейшем сумбуре в собственной голове, связанном с этими моментами, альфа не считал нужным.

Это другое. Это не должно оцениваться по общим понятиям. Да, омеге больно, он кричит, но... Сознание затуманилось, дыхание сорвалось, альфа облизнул губы.

Через минуту он понял, почему же омега так сильно не любит этот самый стол, покрытый шершавым сукном. Сцена, развернувшаяся перед альфой (частично, из-за досадно неверного угла камеры), не несла характер игры в «доминанту и сабмиссива». Глава не ставил омегу на колени, не шлепал его с оттяжкой, не выглядел умелым «хозяином». Чонгук смотрел, замирая от ужаса и уже не чувствуя прежнего возбуждения, как выдернутого из одежды омегу швырнули на стол так, что он ушибся в него животом, нагнули и овладели им. Омега бился, пытаясь вывернуться, он сучил ногами, бился как рыбка в сильных жестоких руках альфы, который был полностью одет, весь красный от ярости. Сердце Чонгука сжалось при виде того, как сильно альфа долбит омегу, не заботясь тем, что чертов край стола впивается тому в нежную плоть.

Затем он вышел из омеги и швырнул его на пол, на спину, и кончил ему на живот, глядя властно, тяжело дыша. Одежда на альфе сбилась, волосы растрепались, его лицо блестело от пота. Чонгук был в ужасе от того, как четко камера передавала детали.

Он захлопнул крышку ноутбука и схватил смартфон. Понадобилось несколько минут, чтобы выровнять дыхание, руки дрожали, коричный феромон волнами выстреливал из тела альфы, обволакивая его, он не попадал пальцами по буквам клавиатуры и, кажется, забыл напрочь родной хангыль.

Сакура был в сети. С момента записи чудовищного изнасилования прошло не более сорока минут, и омега был в сети. Вероятно, после того, как альфа кончил на омегу, он выгнал его прочь. Возможно, омега захотел поделиться с кем-то, выплакаться о случившемся, хотя Чонгуку было известно, что таких друзей у омеги попросту нет.

Ему было нужно лишь одно слово. Голова прояснялась, липкий страх охватил мгновение назад вспотевшее тело его, холодом свело руки и ноги. Одно слово от омеги, и он, Чонгук, пойдет, и порвет голыми руками этого сраного альфу...! Собственное наваждение теперь казалось несуществующим, мороком, причудой воображения.

«Ты спишь? Ты в порядке? Мне почему-то тревожно», - написал он, наконец.

«Конечно, я в порядке! Лежу в ванной в персиковой пене, глава вот-вот явится ко мне, хехехе... Почему тебе тревожно, и почему ты не спишь? Наверняка, гонял ужастики, я угадал?»

Он ответил сразу, но Чонгук не поверил ни единому слову. Сам не понимая, как на него нашла такая смелость, он попросил омегу скинуть фото. Сокджин, казалось, совершенно не удивился этой просьбе, только отправил смеющийся смайл и - скинул селфи, в уютной ванне, залитой мягким светом, за спиной омеги мутное зеркало, сам он - влажный и в пене, с уже мокрыми волосами, виден по ключицы, глубокие, и кожа его, такая нежная, и совершенно чистая. И сам он - улыбается довольно, чуть игриво, прикусив пухлую губку.

Омега явно в порядке, он ждет своего альфу, чтобы принять ванну вместе и пошалить. Чонгук отправил улыбку и отложил смартфон, озадаченно таращась в темноту.

- Что это было? - спросил он себя. - Мне же не показалось. Он его бил и мучил. Как может быть, что Сакура улыбается и явно искренне...

Он чувствовал себя очень странно и глупо, горели щеки и по спине бежала странная дрожь. Снова открыв селфи, он оглядел хорошенько омегу и антураж вокруг - все расслабленно, приятно. Сейчас глава придет, заберется в воду, и у пары сложится вечер. Чонгук снова открыл ноутбук и загрузил программу с видеозаписью. Сцена на бильярде была на месте, дата свежая, и время - недавнее.

Ему хотелось позвонить Тэхену и посоветоваться, но он понимал, что излишним интересом к тому, что не является его миссией, он вызовет слишком много подозрений у умного (и ревнивого) коллеги. Ничего не оставалось, как просто лечь спать.