Прошлое:

Намджун стал постоянным гостем в доме отца после того, как дал однозначно понять, что будет вести себя с гаремом так, как отцу надо. Получив от ворот поворот в отношении Сокджина, молодой наследник компании вежливо, но решительно отказался от прочих омег, что несколько их задело, но они быстро смирились и стали вести себя с Намджуном так, как обычно ведут себя легкомысленные омеги, живущие в достатке и вечной праздности - весело, непринужденно. Они с радостью встречали его каждую субботу поутру в гости, тащили завтракать, затем давали ему поговорить с отцом о делах и прочих альфьих вещах, и к вечеру захватывали его внимание, делясь своими сплетнями, либо звали играть в карты, смотреть кино и так далее, в целом все очень нескучно.

Иногда отец звал в дом гостей-альф, и омеги старались, угождая гостям, разумеется, как приятное общество, ничего больше - никому, кроме сына, даже в шутку, Данхэ не предлагал своих омег «на ночь». Общество всякий раз собиралось интересное, отец водил знакомство с политиками, актерами, продюсерами, главами лейблов, предпринимателями, журналистами и главами редакций, художниками и галеристами. В разговоры мужчин, собравшихся в гостиной или столовой, вклинивался звон бокалов, хихиканье омежек, шелест карт на игнорном столе, который вытаскивался всякий раз, как собирались те друзья отца, что обожали делать ставки и разыгрывать партеечки в покер. Воздух к ночи наполняли ароматы курительных смесей - Данхэ обожал кальян, Намджун знал за отцом привычку и к опиуму, впрочем, строго контролируемую, так же в компании деловых, подвизающихся на торговле наркотиками, Данхэ мог раскурить и героин, и что-то растительное, но это в кабинете, и он брал лишь тех омег, что находили в подобном удовольствие. Намджун не употреблял наркотики и обычно такие сборища игнорировал, не встречая со стороны отца никакого недовольства на этот счет.

Благодаря этим выходным, с гостями или без, Намджун окончательно понял, какие позиции занимает при доме Сокджин, что конкретно имеется ввиду под ролью фаворита. Поведение, отношение слуг и гарема, отношение Данхэ - все ставило омегу выше прочих. Он был умен, обладал тонким чувством юмора, умел управлять настроением не только главы, но и гостей, был дружен со слугами, и ни с кем не говорил высокомерно, при этом умудряясь удерживать нужную дистанцию. Альфы выглядели загипнотизированными кобрами перед факиром, когда омега принимался за роль крупье в игре, они не сводили глаз с него самого, ослепительно красивого, и его рук, так умело тасующих, раздающих карты. Он высказывался на все темы, что поднимались в беседах альфами, свободно, мог спорить и довольно горячо, но умел остановиться вовремя, если видел, что собеседник вот-вот лопнет от ярости.

Данхэ дозволял ему танцевать с гостями и вести беседы без него поблизости. Самым особенным гостям Сокджин смешивал коктейли, и тогда остальные смотрели с завистью. Он не давал в обиду омег, но не давал спуска и им. Оставалось догадываться, в каком напряжении он живет в этом доме, постоянно балансируя, чтобы удержаться на хрупкой своей позиции, кажущейся непосвященному человеку очень прочной.

Он тоже не курил ни кальян, ни героин, ни траву. Не кололся и не нюхал. Он мало пил, зато любил вкусно поесть. Обожал вишни и все, что связано с ними. Был начитан и любознателен. И тотально недосягаем. В Чосоне таких как он называли кисен, и стоили таковые весьма дорого.

Первые же выходные в доме отца дали Намджуну понять, что он влюбился до одури, впервые в жизни так сильно и, совершенно точно, безвозвратно. Сильный, умный, красивый омега, при своем роде занятий имеющий понятие о достоинстве - именно такой спутник всегда виделся Намджуну, когда речь шла о муже и папе для детей. Тот факт, что его нельзя тронуть и пальцем, выводила Намджуна из себя, но... он выжидал. Необходимо было усыпить бдительность отца, чтобы забыл о том, что сын проявлял к омеге интерес. Намджун в будние дни охотно делился с Данхэ своими любовными победами, рассказывая, какого омежку подцепил у Джексона, Данхэ знал, что за Намджуном ухлестывают богатые омеги столицы, и в компании тоже, мало кто остался к наследнику равнодушен, и вот, через пару месяцев, расслабился - и Намджун перешел к новой стадии, взявшись за завоевание желанной крепости.

Сокджин был, как уже говорилось, не дурак - понимал, что ему будет, начни он принимать ухаживания от Намджуна. Данхэ четко дал понять любимцу, что измены не потерпит, еще когда только назначал Сокджина на роль фаворита. Сокджина в его жизни практически все устраивало - он живет в богатом доме, в почете и уважении слуг и гарема, господин с ним советуется, как с равным, и только Сокджину дозволено заниматься кальянами господина, а так же его лечением, если заболеет и лечится дома. Сокджин ПОЧТИ Луна в стае - при учете того, что ни он, ни альфа к окончательной постановке темы не стремились, это было то, что омега хотел, и очень эту позицию ценил. Поэтому, когда на второй выходной в гостях у отца, Намджун привез шоколад только Сокджину из всех, и передал украдкой, омега сразу все просек - и выставил стену. И альфа, не будучи так же дураком, оставил покамест дальнейшие яростные атаки и выбрал осадную тактику войны, так как никакими стенами его было не смутить.

Шоколад-то омега принял.

Вечером второй субботы в доме Намджуну вдруг захотелось перекусить каким-нибудь сендвичем. Зная, что в этот час повар уже, скорее всего, прибрал кухню и ушел к себе, альфа все-таки решил спуститься и посмотреть, быть может, он сможет сам себе что-то приготовить. Дом был тих, по крайней мере, крыло альф, что неудивительно, учитывая, что Данхэ и Намджун жили в нем одни. Добравшись коридором до лестницы, Намджун стал спускаться, поглядывая на крыло омег и гадая, там ли отец и если да, то с кем из своих развлекается. Несмотря на то, что фаворитом был Сокджин, остальные так же получали от Данхэ свои радости, к тому же, Намджун знал, отец очень любил курить кальян в компании трех или четырех омег - этим Данхэ похвалился на неделе. Омеги курили с ним и затем все вместе они куролесили на большой кровати. Сокджин на подобном не присутствовал - омега попросил господина уволить его от таких радостей и занимался только тем, чтобы следить за кальяном, который ввиду его пожароопасности нельзя оставлять без присмотра.

- Я думал, все твои омеги балуются, и никто не может отказаться от оргий, - заметил Намджун, стараясь не показывать своего интереса так уж живо.

- Сокджин в связи со статусом имеет привилегии. К тому же, он единственный из омег, кто учится, и ему нужна ясная голова, таким образом...

- Учится? - удивился Намджун.

- Для того, чтобы быть моим советчиком и хорошо развлекать моих гостей, омега должен быть башковитым, - усмехнулся Данхэ. Ему нравилось обсуждать достоинства Сокджина с сыном в качестве поддразниваний. - Он любит учиться, - тут он как-то странно усмехнулся, но никак не прокомментировал. - Так что я записал его на курсы в киберуниверситет, даю пользоваться моей библиотекой, он ездит в столицу и занимается там с учителями, словом...

- И успевает управлять домом.

- Он почти Луна, - пожал плечами Данхэ. - Поэтому да, привилегии он свои заслуживает.

Спускаясь вниз по лестнице, Намджун думал о Сокджине, снова. Омега принял шоколадку с благодарностью, но когда следом Намджун завел разговор, как обычно, ни о чем, увильнул, отговорившись делами. Скорее всего, Данхэ провел с ним разъяснительные беседы, подумал Намджун с раздражением. Отваживает. Возможно, даже припугнул омегу, и этого Намджуну уж точно не хотелось бы. Он использовал все возможности, чтобы найти время поболтать с Сокджином, однако, уже через пятнадцать минут того позвали по какому-то делу. За ужином, который Намджуну не лез, Сокджин был полностью по власти Данхэ - альфа явно глумился, показывал сыну, что омега принадлежит ему и не стоит разевать рта на него.

Никогда в жизни у Намджуна не было конкурентов. Если омега, который ему глянулся, был занят кем-то, кого он уважал, он пожимал плечами и уходил с дороги, легко переключаясь. Но Сокджина ему хотелось, со страшной силой, он все будни не прекращал думать о нем, и что - отступиться?! Нет, не так просто! Не в этот раз!

На кухне, как и ожидалось, было тихо и чисто. В воздухе пахло ванилью: омеги пекли булочки к чаю с этой приправой, всей своей большой оравой, так что запах держался. Намджун протопал мягкими тапочками к огромному холодильнику и открыл дверцу - полумрак кухни залил яркий белый свет прохладного нутра агрегата. Бутыли, коробки, дошираки, банки - все стояло в строгом порядке, чтобы легко можно было найти желаемое. У Синдона имелось место для соленьев, маринадов, ягод и фруктов, овощей, яиц, тут же он хранил хлеб. Бутылочки с водой ровными рядочками выстроились на полке, заманчиво сверкая, рядом газировка и пиво, немного, так как обычно тут пили вино, а пиво чаще шло на маринад для мяса. Намджун огляделся и достал хлеб, банку майонеза, ветчину, сыр, помидор и вареное яйцо, с трудом поставил на разделочный стол и хлопнул дверцей.

Огляделся, где бы разогреть хлеб, почесывая затылок. В тишине кухне раздалось сдавленное хихиканье - резко обернувшись, альфа увидел у входа в комнату Сокджина, залитого лунным светом из окна. Омега был в шелковом халате, перетянутом пояском на тонкой талии, и мягких носочках с бантиками. Его лицо было чисто от косметики и сияло молодостью и чистотой ухоженной кожи, волосы мерцали и источали ароматы масел - видимо, омега не так давно принял душ.

- Я спустился за йогуртом, - улыбнулся омега и оттолкнулся от косяка. - Проголодались?

- За ужином не было аппетита, а теперь проснулся, - ответил альфа, четко понимая, что стоит перед омегой босой, в одних домашних штанах, его собственные волосы в беспорядке, так как он тоже не так давно посетил душ.

Впрочем, омега лишь скользнул взглядом по торсу альфы и перевел внимание на еду перед ним на столе. Решив, что оскорбится таким невниманием после, Намджун открыл рот извиниться за свой неподобающий вид, но омега опередил его:

- Я могу сделать вам пару сендвичей, может, включите чайник? У нас есть чайные пакетики, хоть это и не листья для заварки, но он тоже вкусный. Я бы выпил чашечку.

Намджун щелкнул кнопкой на чайнике и, подумав, - лампу над столешницей. Омега благодарно угукнул, сноровисто нарезая овощи, яйцо, ветчину, затем подогрел хлеб в тостере и в миг сложил сендвичи, три штуки, и уложил на тарелку. Намджун достал кружки и чай, там, где омега ему указал, украдкой глядя на него.

Ножки стройные и длинные, талия узкая, попка упругая. Намджун не собирался себя обманывать - ему не просто нравится этот омега, он его и хочет. Однако, хоть Сокджин и передвигался в близости от него, не поднял руки и не обнял, хотя страшно хотелось. Украдкой вдыхая аромат волос, поймал тонкий вишневый шлейф, и улыбнулся.

- Мне нравится ваш аромат, - сказал он, нарушив тишину кухни.

- Я это заметил, как ни странно, - усмехнулся омега.

Поставив тарелку с сендвичами на стол, он подхватил одну из кружек с чаем, помокал туда пакетик, ожидая, пока вода окрасится в густой темно-коричневый цвет, затем выкинул пакетик и направился к выходу.

- Я не сдаюсь легко, - бросил Намджун ему в спину.

Остановившись, омега тяжело вздохнул и обернулся. Он смотрел спокойно и равнодушно.

- Вам нечем заняться?

- Отнюдь.

- У вас мало омег вокруг крутятся, красивых и доступных?

- До черта.

- Так вы охотник?

- Как любой мужчина.

- Он убьет меня, если я сдамся вам. Я понимаю, что вам все равно, но...

- Мне не все равно. Но я не дам ему сделать это.

- Вы ребенок? Зачем это упрямство? Пожалуйста, не беспокойте меня, - сухо отрезал омега и снова отвернулся.

- Так вы допускаете, что я мог бы завоевать вас, не будь отца?

Омега не ответил, покинув кухню. Намджун видел, как он поднимается по лестнице на второй этаж. На губах альфы появилась ухмылка.

- Еще три субботы, и ты будешь мой, - сказал он, мысленно представив омегу перед собой.

И вот, семь суббот и воскресений спустя, Намджун понял окончательно, что влюбился не на шутку. Сокджин не избегал его - разговаривал, улыбался, шутил и смеялся над шутками альфы, принимал подарки, даримые вкупе с теми, что альфа привозил всему гарему, и те, что привозились только ему самому. На вечерах, где присутствовали другие альфы, омега не оставлял вниманием ни одного альфу, и Намджуна тоже. Но наедине с ним долее чем на пять минут он больше не оставался, и в прочем, всячески демонстрировал, что Намджун - лишь сын Данхэ. При этом не отказывался выйти прогуляться с альфой по дорожкам парка, постоянно патрулируемым охраной, поддерживал темы, которые альфа заводил (кроме флирта), интересовался его делами и делился своими, сетовал, что не может поехать в клуб к Джексону тоже, так как «очень весело вы рассказываете, и я давно не танцевал». Они обсуждали книги и выставки, кино и музыку, увиденное в мире во время поездок, куда Данхэ брал Сокджина, если требовался выход в паре.

Но смотрел омега не так, как Намджуну хотелось. Не так, как смотрел сам Намджун.

Все меньше простого желания и нетерпения.

Все больше тепла и света, радости от встречи и горечи от нового расставания.

Омега был дружелюбен, и прочитанная книга вызывала в нем всплеск эмоций больше, чем альфа в новом прикиде, подчеркивающем его крепкую фигуру, или в новом парфюме, призванном возбудить омежий интерес, или альфий взгляд, горящий к седьмой субботе уже неприкрытой любовью. Омега не выглядел тем, кто купается в любви к себе, теша тщеславие - он просто не замечал ничего из того, что Намджун ему транслировал.

В одну из встреч, пришедшуюся на празднование Ханами, Намджун попросил омегу дать номер телефона, чтобы переписываться и обмениваться фото - альфа планировал поездку на десять дней в Сингапур по делам компании. Разумеется, он понимал, что данная просьба найдет у отца запрет, потому озвучил ее наедине, смутно подозревая, что омега вполне может зафордыбачить и отказаться.

Втот день весь парк вокруг дома отца был в цвету сакур, розовыми облаками паривших над землей, и все усыпано этими лепестками. Слуги постарались на славу, приводя парк в праздничный вид, хотя природа не нуждалась в украшениях - от крон сакур невозможно было оторвать взгляда, и чувство восторга в душе раскрашивало лица людей румянцем, заставляло глаза светиться. Гости - те счастливчики, кого Данхэ хотел видеть в доме на своем празднике, - все прибыли в ханбоках и наслаждались прогулкой между деревьями, попивая чай и легкий алкоголь, подаваемый слугами. Омеги гарема были все как один прекрасны, вели себя как чосонские кисен, вырядившись так же, обмахивались веерами, позировали друг другу на фоне деревьев, делали селфи, Хенджин даже записывал небольшие видео.

Намджун, разумеется, видел только Сокджина в лиловом одеянии, подчеркивающем его красоту и матовость кожи. Омега, было заметно, безумно счастлив событию, альфа знал, с упоением занимался устройством праздника, и теперь стоял в цвету сакур и любовался, не сводя глаз, кажется, и не слыша ничего вокруг. Вопреки опасениям, однако, вопрос Намджуна омега услышал и согласился, пожав плечами - настучал тонким пальчиком свой номерок на мониторе айфона альфы и отдал.

- Господин обычно против того, чтобы мы вели соцсети, как вам известно, ему не нравится идея, чтобы кто-то видел нас, нашу жизнь, по его мнению это не соответствует требованиям безопасности, но КАКАО разрешен, - сообщил он, глядя на альфу с улыбкой. - Буду ждать фотографий и впечатлений от поездки! Мы с господином едем в Малайзию на свадьбу его давнего друга, это небольшой праздник, только для друзей, как говорится, так как женится тот человек уже в пятый раз, - омега хихикнул. - Но господин обещал покатать меня по стране, так что и мне будет чем поделиться.

- Что-то вроде романтической поездки для вас, - выдавил из себя Намджун.

- Вовсе нет. Господин чужд романтике, - рассмеялся Сокджин, милосердно спрятав лукавую усмешку в глубине взгляда. - Этот праздник мне дозволяется делать через зубовный скрежет, и то - в дань традициям. А как я умолял позволить мне высадить тут эти аллеи...

- То есть, вам самому - нравится? - улыбнулся альфа, открыто любуясь им.

- Романтика? - в глазах омеги промелькнуло странное. - Я... знаете, редко сталкивался с нею...

Он улыбнулся, но явно через силу, и сменил тему. Намджун выругал себя - идиот, этот омега - наложник, о какой романтике ты у него спросил, кретина кусок?! Остаток этих выходных он старался не напоминать омеге о том казусе, зная, что даже если Сокджин что-то не показывает, это не значит, что не чувствует. Омега был, кажется, благодарен, не оставил альфу своими улыбками, хотя, как подозревал Намджун, это вполне может быть связано с общими впечатлениями от этого дня - до глубокой ночи Сокджин выглядел очень счастливым и перед уходом наверх задержался в гостиной, пользуясь тем, что Данхэ хочет допить коктейль, смотрел на подсвеченные деревья в парке. Улыбка не сходила с полных губ, он обнимал свои плечи и выглядел очень умиротворенным и домашним.

В вечер воскресенья, собираясь в Сеул, Намджун думал о том, как бы ему переговорить еще с омегой - переписка это хорошо, это большой прогресс на пути к сердцу, но хотелось и забрать в память его лицо и голос. Словно в ответ мыслям, Сокджин пришел к нему - вдруг, незапланированно, постучался в дверь, вошел по разрешению и прикрыл дверь за собой. Намджун уже был одет и нагибался за сумкой с вещами, но выпрямился, удивленный такому гостю.

- Зашел пожелать вам счастливого пути и возвращения, - произнес со сдержанной улыбкой тот, встав ровно, сложив руки впереди себя. От Намджуна не укрылась его взволнованность.

- Я буду скучать, - сказал он, стараясь придать голосу тепло. - Знаю, как вы про меня думаете... Но...

- Я уже так не думаю, - улыбнулся омега. - Но мне это не нравится, - он кашлянул, на мгновение отведя взор. Обычно Сокджин всегда смотрел в глаза, но теперь, кажется, ему было трудно справиться с чем-то внутри. Впрочем, он смог - и снова смотрел прямо. - Мне не нравится то, что происходит. За эти несколько недель, вопреки моему настрою и здравому смыслу, я привязался к вам. Это большая ошибка. Вам ничего не будет, если я... сдам оборону. Максимум - господин закроет дорогу в этот дом. Меня же убьют. Мне это дали четко понять. Не то чтобы я сильно дорожил своей жизнью, но... смерть будет долгой и болезненной, это страшит. Простите, что я говорю это все, нагружая вас ненужными обсуждениями, - спохватился он. - На самом деле, мне хотелось сказать вам: несмотря на то, что я дал слабину и позволил писать мне, и признался, что привязался, это не значит, что потерял бдительность.

Намджун выставил руку ладонью вперед, прося дать себе сказать, и омега послушно умолк. Он был в шелковом домашнем костюме, и альфа явственно видел, как ткань колышется в районе груди. Они оба очень волновались, на самом деле, намджун давно понимал, что этот разговор состоится, и готовился. Так что, отложив все, что было в его руках, он вздохнул и произнес, глядя Сокджину в глаза:

- Я влюбился в тебя, - омега прикусил губу и вспыхнул, его глаза округлились и потемнели. - Впервые говорю это омеге. Меня воспитывали против таких чувств, ты можешь поверить в это, зная моего отца, - Сокджин кивнул, обхватив себя руками. - Не стану отрицать, хоть ты и сразил меня с первого взгляда, все же первые пару недель мне больше хотелось переспать с тобой, чем просто быть рядом, но если на данном этапе ты оборвешь наше общение, если я не буду иметь возможности разговаривать с тобой так, как теперь привык, делиться всем на свете, слушать тебя - и теперь знаю, что и тебе это дорого... я не знаю, как быть. Мысль о том, что наше общение уйдет, ощущается у меня в душе как огромная утрата. Пожалуйста, не бросай меня. Не бросай нас. Пусть ты сомневаешься во мне, как в альфе. Я понимаю, что это заслужено. Не теряй бдительность со мной. Но продолжай наше общение. Хоть так иметь тебя рядом - пока мне этого хватит.

- Пока?...

- Я тебя отвоюю, - Намджун подошел к нему, но не тронул, лишь стал близко, глядя в большие черные глаза. - Отвоюю у отца. Не знаю пока, как, но сделаю это.

Сокджин молчал, глядя ему в глаза. Его обманывали и унижали столь бесчисленное множество раз, что он, вероятно, уже не сможет до конца довериться кому бы то ни было, думал Намджун. Он должен идти наощупь с этим омегой, если хочет взять его и сделать своим. Должен быть аккуратен.

Но вместе с этим Намджун понимал этого омегу, он был уверен, что понимает. Эти недели он думал о нем, в общении узнавал его, - он не сказал бы о чувстве тому, кого не знает. Красоту хотят - душу любят, он в это верил, узнав на собственном опыте. Ему казалось, впервые он сказал о своих чувствах буквально все, что хотел, потому что знал, что настал к тому самый благоприятный момент, и перед тем, кому можно сделать это. Перед кем нужно всегда говорить только то, что чувствуешь. Быть честным. Смотреть в глаза. Так же, как делает он сам.

 Протянув руку, альфа взял руку омеги и прижал к губам. Глаза Сокджина моментально наполнились слезами, второй рукой прижав губы, он смотрел, как впервые в его жизни альфа оставляет поцелуй на его руке.

- Эти десять дней - думай о обо мне, омега. Думай о нас. Я тоже буду. Пиши мне, звони, если получится. Посылай снимки. Я хочу, чтобы ты приучил себя к тому, что я - твой, - произнес альфа слова, которые отец учил его не говорить никому и никогда, и Намджун и не планировал. - Я - твой альфа. Пусть пока ты его. Настанет день - и ты и я будем парой.

Рука Сокджина дрожала, он был бледен и кусал губы. Намджун понимал, как сложно этому омеге поверить в такие слова. Он сам был в шоке, что сказал их - он, зарекшийся от чувств, которые его учили считать слабостью, - но и ощутил облегчение, как будто слова эти давили, желая выбраться из плена, желая быть услышанными. Снова поцеловав эту руку, он попросил омегу проводить себя в холл. Сокджин молча кивнул, украдкой вытер глаза тыльной стороной ладонь, промакивая кожу, чтобы не оставлять красноты. В холле у дверей Намджун со спокойной улыбкой простился с отцом, кивнул стоявшему за его спиной Шивону, и уехал. Отец был спокоен, увидев своего фаворита и своего сына спускавшимися вместе. Возможно, он о чем-то и догадывался, но пока молчал.

В конце концов, от Сокджина, как и всегда, пахло только вишней и грецким орехом.

-

Десять дней прошли как полгода. Намджун истомился в чертовом Сингапуре так, словно был отправлен в бессрочную ссылку - встречи, фуршеты, поездки по предприятиям и производствам, ему пришлось активизировать свой английский, японский, китайский и даже немного поковеркать язык французской речью, которой он владел прямо скажем не очень, но партнеры остались им довольны. В свободные пару часиков он посещал культурно-развлекательные места, исправно отправляя омеге фотоотчеты, и - сам себе удивлялся.

Он - скучал.

Он!

По омеге!

Безумно, неистово,видя его во всех прохожих, иногда даже окликивая кого-то, слыша его голос. На базаре, куда отправился покупать сувениры, увидел лавку с платками, на одном были вышиты цветы сакуры, и Намджун простоял, любуясь ими, пока не почувствовал недоверчивый взгляд торговца. Сокджин не стал бы носить такое, посему пришлось извиняться и ретироваться прочь. Взгляд торговца долго сверлил спину меж лопаток. В отеле на завтрак подавали чай с кусочками вишни, Намджун был уверен, что не просил о таком сорте, официант из ресторана с улыбкой сообщил, что это новый сбор, который поступил буквально в день приезда господина, и всем гостям очень понравился. Намджун не стал выпендриваться, что ему не нравится. Днем он пошел в чайный магазин и купил себе большую пачку такого чаю, чтобы заваривать дома.

Ситуацию ухудшал, хотя, казалось бы, куда больше, чертов Джексон - гонконгец был на непрерывной связи с Намджуном и поедом ел ему нервы:

- Ну, как там поживает на вольной воле мой любимый наследник престола?!

- Тебя там вкусно кормят? Ты не забыл захватить побольше кефирчику, слышал, на фуршетах травят местной экзотикой, ты не перебарщивай!

- Спишь мягонько?! Поди, заказал себе самый роскошеский номер-люкс!

- Джексон, нет такого слова.

- Я не кореец, это не мой родной язык, иди к чертям!

- Ты же не позоришь свою нацию и вызываешь на ночь местную омежинку? НЕТ?! А вдруг кто-то прознает и решит, что ты импотент?! Тогда никто не станет присылать сватов к твоему отцу, ваша репутация пойдет тигру под яйца!

- Джексон, в самом деле...

- Это какая-то болячка у тебя? Наверняка, в Штатах подхватил, все знают - все дерьмо течет из Америки! Ну, ничего, дома я отпою тебя змеиной настойкой, которую делает мой папа, враз встанет твой маленький генерал...

- Джексон, я прошу тебя!!!

- Хочешь, я дам тебе номерок моего сингапурского братца, он привезет тебе несколько цыпочек, которые...

- Я заблокирую твой номер, если ты не прекратишь!

В конце концов, пришлось сдаться с потрохами суетливому гонконгцу, иначе тот пригрозил, что пойдет к Данхэ и расскажет ему, как его сын записался в монахи-евнухи. Выслушав исповедь друга, Джексон долго молчал, затем Намджун услышал, как китаец закрыл дверь, и сразу шум клуба на фоне стих. Вздохнув, Джексон сказал уже серьезно:

- Ты попал. Я говорю тебе это как друг. Намджун, если бы речь шла не о тебе, том, к кому прикипело мое сердце, то я уже слил бы тебя Данхэ-дагэ, но... ты мне друг, и я скажу тебе - бросай это гиблое дело. Сок.... гхм... омега этот - запретный плод. Он очень сладкий, во всех отношениях, мне думается, но тебе его ни нюхать, ни щупать нельзя. Тот факт, что тебе дают с ним болтать, не говорит ни о чем большем, чем желании отца тебя проверить. Ну и поглумиться, тут ты прав, дагэ это любит. Обычно он рвет морды за куски тем, кто смеет говорить с омегой наедине без его дозволения. Я сам. Намджун. Послушай меня. Я сам видел это. Некогда глава привозил омегу в клуб, и однажды один новенький в городе к нему прикопался, мол, потанцуй со мной. Глава кивнул браткам, и они порезали кухонными ножами этого придурка в моем подвале, прямо в котельной. Сперва узел отрезали, затем весь хуй, затем стали слайсы снимать, а он орал. Там до сих пор, мне кажется, кровью воняет и ссаньем. Если ты сын, не означает, что он тебя не накажет. Едва Данхэ поймет, что ты и омега затусили вдвоем - тебя ждут крупные проблемы.

- Омега за себя боится.

- Да, скорее всего, его капитально побьют и запрут в комнате на неопределенный срок, как, я знаю, уже делали, но не убьют. Данхэ по нему болен, Намджун.

- Его били? - сдавленно проговорил Намджун.

- Да. Каждый раз, когда Данхэ зол - он приходит и вымещает на омеге это. Бьет, насилует. Я не видел, но глава сам говорил мне, будучи под дурью, - голос Джексона звучал подавленно. - Поэтому омега фаворит - помимо прочих достоинств, он все это выносит. Деваться ему, конечно, некуда, но - он живой. До сих пор. Умеет успокоить, если Данхэ не слишком разошелся, и выжить - если глава неистовствует. Так что... не давай отцу повод снова пойти и побить омегу, если ты его любишь. В мире полно рыбы, я найду тебе и красивее, и так же вишней пахнет, поверь...

- Ты не понимаешь.

Джексон молчал, мерно дыша.

- Он не просто мне красивый и сексуальный, это понятно. Я трахал красивых и сексуальных с того раза, как впервые отведал, что почем в этом деле, - усмехнулся Намджун.

Он был в номере, готовился спать. В спальне тихо и прохладно, через окно льется ночь, ветерок колышет шторы. Альфа сидел в постели, откинувшись на подушку за спиной, курил сигары и пил виски, чуть-чуть, буквально на дне бокала, с приятным хрустом льдинок. Джексон продолжал молчать, тяжело дыша. В его молчании ощущалось осуждение и отчаяние. Ему, в самом деле, болью сердце сжало при мысли, какой опасности подвергает себя друг.

Затянувшись, Намджун выпустил дым и договорил:

- Мне и краше него попадались. Пухлые губы, длинные ноги, тонкая талия, черные волосы и глаза - все это уже было, и было красиво, и сладко, но... не трогало душу. С ним тепло. Интересно. Комфортно и уютно. Я в жизни не думал, что мне это важно. Я в жизни не думал, что встречу омегу, с которым захочу метку и семью. Не так, как отец учил - чтобы муж мне помощник и папа детям, а за наслаждением я схожу налево, если захочу, или на месяц пропаду из дому, отправившись с друганами в путешествие. Идем с ним, Сокджином, по парку, или сидим за чаем поздним вечером на кухне, и разговариваем, и я вижу, что он меня понимает, если донести что-то хочу. И спорит со мной со знанием дела. И не стесняется сказать, что не знает чего-то, и я растолковываю, а он - слушает. Хочет понимать. И, вместе с тем, хочу - его. Обладать его телом, сердцем - безраздельно.

- Метку хочешь? - улыбнулся голос китайца. - Ты в нем видишь истинного?

- Да, - Намджун закрыл глаза.

- Это на тебя непохоже, я прав?

- Еще как! - фыркнул Намджун.

Джексон вздохнул. Казалось, Намджун видит, как друг качает головой.

- Знаешь, Намджун, в чем беда? - вдруг сказал он негромко, словно нехотя. - Я все это слышал. Угадай, от кого?

Намджун промолчал.

- Но не совсем то, - добавил Джексон. - Сейчас я, конечно, капец как рискую, но... а, черт, люблю тебя, придурка! Так вот... он... глава... сказал мне, что омега его так же - понимает. Так же - комфортно с ним и уютно. И так же твой отец в нем истинного видит, только вот - омега ему никогда в ответку таких слов, как тебе, не говорил. И не говорит. Твой отец под кальяном плачет... говорит, омега мне все насилие прощает, как ни в чем не бывало - заботится, ночами отдается, метки не требует, поддерживает в домашних делах, гостей привечает, но... спрашиваю его - зачем ты такой прощающий? А тот - я вам благодарен, что вы меня забрали оттуда, где я был.

Намджун закрыл глаза, стиснув в пальцах сигару.

- Только это он сказал, Намджун, не потому что уважает, не взаправду поэтому, - вздохнул Джексон. - Он его боится. Твоего отца. До чертей боится. И отец твой это сечет. И каждый раз, наревевшись тут об этом, он едет домой и пиздит его. За то, что омега не любит. И даже не уважает. А тебя, видно...

Джексон не договорил, и Намджун, не мог найти слов.

- Иронично, - произнес китаец. - Вроде одно и то же я слышал, но в разном ключе. А к тому я это завел, что... Отец твой омегу истинным считает для себя. И если поймет, что и ты так думаешь, то, особенно если под дурью, может и забить на то, кто ты есть. Твой отец молод, и омега ему нового сына родит. Смекаешь?

Этот разговор не отпускал Намджуна до самого возвращения в Сеул. С того момента, как внутри него поселилось это большое, по сути, незванное чувство к омеге, он замечал, что изменился и строй его мыслей, и мировосприятие. Ему виделось, как Сокджина бьет Данхэ - бьет сильно, нещадно, весь в ярости, еще и пьяный, или под дурью. Намджун видел отца злым, конечно, но не с омегами. И сам для себя представить, что поднимет руку на истинного, он не мог. Уж насколько он привык не верить в любовь, а все же - не мог. Пальцы сами собой сжимались в кулаки, сердце билось учащеннее.

Он голову сломал, как вытащить Сокджина из гарема. Разве, похищение подстроить? Но не было у Намджуна пока верных людей, а отец - человек влиятельный, живо концы найдет.

 День прилета на родину ознаменовался жутким ливнем. Пробираясь с черепашьей скоростью к дому на такси, Намджун смотрел за окно на непогоду, пытаясь различить, по какой улице они едут, и слушал радио, передавали новости. Сознание его было рассеяно - переход с жаркого климата Сингапура на прохладный Сеула, плюс он плохо спал ночью и из-за этого же отказался от еды перед отлетом и в самолете, и теперь мысли скакали с темы на тему. Затем, правда, он спохватился, что обещал написать омеге о своем возвращении, и достал телефон.

«Слава богам, я почему-то беспокоился, как ты долетишь! В эту субботу приезжай к нам, мальчики очень соскучились, надеются, что ты не забыл сувениры! Твой отец с возвращения, то есть, уже двое суток, живет в городе, наверное, какой-то новый интерес появился, вот и куролесит, а мы тут без него расслабляемся, пхаха! Но к субботе обещал вернуться. Так что - ждем тебя!» - ответил омега тут же, словно сидел и ждал сообщения от альфы.

И по всему телу тут же помчалось тепло. Намджун улыбнулся. Интересно, подумал он, Джексон обычно называл тех альф, что влюбились, рохлями и тюфяками, а Намджуна не стал - боится, или, все-таки, уважает? Намджун и сам обычно потешался над друзьями, говорившими, что, кажется, «встретили того самого». будучи уверен, что уж его-то это не постигнет.

Впрочем, он старался и теперь держать свои чувства в руках - не хотелось, чтобы чувства мешали работе, - и был рад, что это все-таки удается. Так что, порадовавшись ответу омеги, он открыл рабочую почту на планшете и погрузился в чтение. Завтра его уже ждали в офисе с отчетом о поездке, не следует тратить время лишь на мысли о приятном.

Отец был явно ему рад - во-первых, явился на службу раньше обыкновения, во-вторых, снизошел до того, чтобы сам явиться к сыну в кабинет, прознав от секретаря, что тот появился. В поездке отец немного загорел, выглядел отдохнувшим и веселым, немного сменил укладку на волосах и парфюм, и Намджун сразу подумал о том, что у родителя новое увлечение - даже если бы Сокджин не написал об этом. Поднявшись навстречу, он дал Данхэ обнять себя, обхлопать плечи, и оба альфы уселись на диван, за чашкой кофе. Переговорив о делах, Намджун упомянул погоду, и затем - спросил о поездке, внимательно следя за тем, как отец отвечает и ведет себя, а затем, когда Данхэ окончательно расслабился, огорошил:

- Сорока на хвосте принесла, у тебя увлечение? - и улыбнулся коварно.

Старший альфа округлил глаза, но тут же расхохотался, кивая.

- Да, один из старых знакомых вернулся в Сеул, вот мы и ...вспоминаем былое. Вскоре он вернется в Токио, к мужу и пресному быту, и я вернусь домой, к моим красавцам.

- Поди, ревнуют?

- Не удивлюсь, если даже рады, что меня нет, - отмахнулся Данхэ. - Потом, альфе нужно иногда разнообразие.

- У тебя десять омег! - расхохотался Намджун.

- Для здоровья альфе нужно много, кстати, об этом, - поиграл бровями Данхэ, пихая сына в бок. - Как твоя сингапурская гастроль?

- Отец, так уже никто не говорит! - сморщился Намджун, запрокинув голову и смеясь.

- Мне можно! - упрямо рявкнул Данхэ. - Так и что?

- Все было неплохо, хотя из-за графика, который имелся, не так уж много времени оставалось на гулянки, - усмехнулся Намджун.

- Вот поэтому хорошо иметь гарем - вернувшись, ты наверстываешь упущенное, - кивнул родитель. - И ты отказался от моих! Ну, ничего, в будущем ты станешь главой и заведешь себе стайку попок! Я рекомендую так: удобнее, чем ездить из хаты в хату, это и дорого... хотя, если тебе нравится спать каждую ночь в новом месте, - Данхэ засмеялся. - В легальном мире это может сложить нежелательную репутацию, имей ввиду, лучше уж гарем. Его просто спрятать от чужих глаз, на самом деле, многие Старые понимают это и пользуются.

- Тогда мне придется отстроить дом, как у тебя, и звать туда только «нелегальных» знакомых. Но, признаться, я не хочу гарем.

- Только одного омегу? - покачал головой отец.

- Смотря какого омегу, - улыбнулся Намджун.

- Ха! Если омега у альфы один, он наглый или ленивый - на него тлетворно действует отсутствие конкуренции, - с авторитетом возразил Данхэ. - Посмотри на моего Сокджина! Он фаворит, имеет власть, характер у него далеко не ангельский, но он его смиряет, чтобы я был благосклонен и не отнял ранг. Иначе такого не приучишь к покорности.

- Тебе же нравится его характер.

- Мне нравится в нем все, но он - как тигр, хитер и коварен! Но я умелый дрессировщик, держу его в страхе...

- Опасно такого рядом иметь, - злобно выругавшись про себя, заметил спокойно Намджун.

- Зато сладко, - отрезал Данхэ. - Одно то, как он хорош в постели... От одной мысли о нем - гон, - ухмыльнулся сально Данхэ. Расхохотался. - Ладно, сел я на любимую лошадку - разговоры об омегах! Да, я сейчас в приятных отношениях, но ничего настолько серьезного, чтобы моим омегам волноваться. В любом случае, их позиции в моем доме стабильны. И в субботу мы все ждем тебя в гости, с ночевкой, как обычно! - он потянулся погладить коленку сына. - Все они соскучились, даже ревную! - он рассмеялся.

Намджун улыбнулся и кивнул. Дурной из тебя дрессировщик, отец, подумал он. Страх не синоним уважения. Зверь просто ждет, пока дрессировщик оступится - тогда он набросится и сожрет его.

-

Утро субботы выдалось туманным, Намджун, как чувствуя это, поднялся засветло и, потратив немного времени на сборы, выдвинулся в путь. Сеул казался сонным, машины двигались словно в замедленной съемке, и всю дорогу до дома отца Намджун думал о том, что когда-нибудь в такое утро он никуда не поедет, а будет валяться в постели в обнимку с одним вишневым омегой и смотреть в окно на этот туман, думая, как же хорошо, что не нужно никуда ехать, а можно провести день вдвоем и максимально лениво. Все в спальне их будет руками омеги уютным и светлым, и пахнуть вишнями и шоколадом, и будет носом альфа зарываться в ворох чужих волос на затылке, улыбаясь, пока, щуря глаза, смотрит на новый день в окно - выкарабкавшись из постели на минуточку, омега раздвинет их и снова бросится в объятия альфы, кутаясь в тепло их и одеяла.

Он был уверен, если сказать об этих мыслях Джексону, китаец будет долго смеяться, хотя именно Джексон понимает такие мысли как никто - он сам влюблен, в своего мужа, и хоть и кажется обычно легкомысленным повесой, на самом деле, так же любит и эти ленивые утра с любимым, и их дом, и стремится туда каждый раз со своих клубно-бордельных дел. А вот не был бы Намджун откровенен с китайцем, и не узнал бы даже, что тот - конченный романтик! Джексон обещал Намджуну познакомить с Джиненом в ближайшее время, тем более, что омега давно интересовался, какой это там приятель вернулся в жизнь Джексона из небытия прошлого.

- Он у тебя писатель? - услышав эту фразу, удивился Намджун.

- Журналист, - кивнул китаец, в чьих глазах светилась такая непривычная для него нежность.

Смешно, думал Намджун, выезжая из Сеула и устремляя машину по автостраде с увеличенной скоростью. И его самого, и Джексона родители учили оставлять чувства на последних ролях жизни, отдавая предпочтение предприимчивости, сдержанности, расчетливости во всем, учили быть хитрыми и жесткими и не иметь слабостей. Однако, разве у Данхэ не было слабостей? Намджун сходу мог уверенно возразить. Данхэ обожал свою власть, хотя старательно показывал, что относится к ней трезво, он обожал омег и Сокджина больше всех, хотя демонстрировал всем и каждому, что ни один из них им не верховодит. Он обожал кальянные дела, любую дурь, способную унести его в высоты астрала (это уже выражение Джексона лично). Ничто из этого не мешало ему быть успешным предпринимателем и внушать уважение в той сфере деятельности, о которой не принято говорить громко. Так что и Намджун, может завести себе слабости - например, омегу, например, Сокджина. И, учитывая характеристики, данные отцом, еще неизвестно, будет этот омега слабостью - или, все-таки, силой своего альфы.

Придя к такому выводу, альфа воспрянул духом и помчался чуточку быстрее, хотя на часах было только половина десятого, он знал, по утрам в доме отца никто не спит: омеги, пробудившись и растолкав друг друга, отправляются в спортзал или бегают в парке, потом торчат в свох будуарах за наведением красоты, отец тоже занимается спортом, затем идет читать прессу или занимается теми делами, что запланировал на выходные. С того момента, как в страну вернулся Намджун, они стали делать эти дела вдвоем, что доставляло Данхэ явное удовольствие. К тому же, в эти выходные гости ожидались только в воскресенье, и Данхэ явно не терпится обтереть с Намджуном наедине цели, с которыми он их пригласил - сына глава Ким почитал своим главным союзником в бизнесе и любил это подчеркивать в разговорах.

Въехав на территорию владений, он изо всех сил постарался не ускорить машину - хоть дорожка к дому была достаточно длинной, все-таки не настолько, чтобы мчаться по ней как в забеге на короткую дистанцию! По пути оглядываясь, он осматривал красоту природы, ухоженной под бдительным присмотром Сокджина, и гадал, откуда у этого омеги все-таки такие всесторонние взгляды и развитой вкус. Интересно, из какой среды он был выдернут, какие люди его воспитывали? Неужели, отец увидел омегу на званом вечере в высшем свете, и Сокджин - сын влиятельных людей? С отца станется, он отчаянный тип.

Омеги все как один встречали альфу на крыльце, подпрыгивая, и махали руками. Сбоку высился Шивон, на чьем лице светилась улыбка, причем, трудно было понять, рад он видеть Намджуна, либо смеется над омежьим нетерпением. Намджун плавно припарковался к мостику, отдал ключи технику из гаража, потянулся - все это время омеги выгружали его багажник и затаскивали в дом подарки. Найдя взглядом Сокджина, Намджун увидел радость, сверкавшую в черных глазах, и заулыбался сам. Разумеется, омега превосходно держал себя в руках, однако, подумалось альфе, не скучал ли он настолько сильно, чтобы позволить обнять себя сегодня?

Иронично, что эти мысли посещали голову того же человека, который в Сингапуре, сняв пару омег на ночь, истерзал их настолько, что пришлось оплатить сверх прайса за услуги травматолога...

Отец вышел в холл из кабинета в тот же момент, как Намджун и Шивон в него вошли с улицы. Выглядел Данхэ бодро, был одет в домашние рубашку и брюки, ладно сидящие на его стройной крепкой фигуре.

- Вернулся! - рявкнул он, хлопая Намджуна по плечам. - Загорел и похудел немного, но мы исправим второе, так как омеги наготовили как на свадьбу! Идем ко мне, пока накрывают завтрак, успею сказать пару слов.

- Опять! - зашумели омеги недовольно, вцепившись в Намджуна. - Едва приехал, как сразу забираете от нас, а мы скучали, нам тоже хочется поболтать!

Альфы расхохотались, и Данхэ милостиво отпустил сына с ними, и сам пошел следом - все устроились в гостиной, Данхэ за баром, где обосновался Сокджин, все остальные оккупировали диван и принялись расспрашивать Намджуна и болтать без умолку сами. Они улыбались, заглядывая ему в глаза, беспрестанно гладили руки и плечи, не решаясь трогать что-то еще, хихикали, пихали друг друга. Альфа видел, они старались прихорошиться, все были чуть румяны. Наверное, догадался он, отец сказал им изо всех сил приласкать меня, чтобы все-таки выбрал одного из них себе. От этой мысли стало и мерзко, и смешно. Намджун терпеть не мог, когда ему что-то навязывают, тем более, омегу, он всегда легко разгадывал такие маневры - настолько глупо и очевидно они выглядели.

За завтраком омеги уселись к нему плотно, не прекращая болтать. Он чувствовал, как от двоих из них особенно ярко пахнет феромоном, их глаза блестели - ясно, скорая течка или уже пришла. Но отец выглядит вполне бодрым, значит, дает им подавители, чтобы ни в чем не утруждать себя сверх желания. Мысль о том, как было бы здорово провести с Сокджином его течку, высвободила феромон Намджуна, он рассмеялся и извинился передо всеми, сказав, что такую реакцию вызвал чудесный завтрак - все знали, что он любит покушать, и не удивились.

- У господина Кима и господина Намджуна подходящие друг другу ароматы, сразу видно, что отец и сын, - заметил Сокджин, сидя на своем месте возле главы.

- Ты больше любишь шоколад с ягодами, чем с орехами, - ревниво заметил Хенджин, покосившись на него.

- Я люблю шоколад, - пожал плечами Сокджин, ни разу не смутившись, не доставив Хенджину тем удовольствия.

- А должен больше любить орех, - не сдался тот, противно улыбаясь.

- Орехов много вредно, - нарочито проскрипел Сокджин, и все расхохотались. - Правда, и от обильного шоколада портится кожа! - даже Хенджин заулыбался, хотя и досадовал, что не сумел поддеть старшего омегу. - Всего лучше наши ягоды и цветы, Хенджин-ши!

Омеги заурчали, довольные этим комплиментом, и инцидент был исчерпан. Намджун тоже улыбался, прокручивая в голове оброненную Сокджином фразу - он посмотрел омеге в глаза, показывая, что прекрасно понял, что тот имел ввиду. Сверкнув черными глазами, омега пожал плечами и едва заметно улыбнулся в ответ.

После завтрака Намджун ушел с отцом в кабинет, с тяжестью на душе думая о том, что будет слушать о работе до обеда, а то и дольше, но, по счастью, примерно в полдень позвонил некто, заставивший щеки Данхэ вспыхнуть, и Намджун, ехидно усмехнувшись отцу в лицо (тот зашипел на сына, еще сильнее смутившись), вышел из кабинета и отправился разыскивать омегу, чтобы вытащить его погулять.

Сакуры, разумеется, уже отцвели. Прохаживаясь мимо них и других деревьев по дорожкам, Намджун вспоминал эти дни и упомянул в разговоре - Сокджин с жаром согласился, что в этом году сакуры цвели исключительно пышно.

- Знаете, господин Ким иногда приходит в ярость по разным причинам и грозится мне порубить деревья, - поделился он. - Он имеет эту точку давления, когда хочет воззвать к моей покорности, зная, что эти растения мне как дети.

- Наверное, вам хотелось бы и зимой заниматься ботаникой, - улыбнулся Намджун. - Почему отец не построит оранжерею? .тут полно места для этого. Я сам люблю заниматься растениями, только все времени нет.

- Господин Ким не любит растения, - развел руками омега. - Это мои привилегии, пусть он и доволен, что парк имеет роскошный вид и это нравится гостям, все-таки, дай ему власть, он все бы залил бетоном - это его личные слова, - проворчал затем. - Каждый раз живу в страхе, что мои драгоценные сакуры будут порублены. Пожалуйста, не гневите его настолько, чтобы он взялся за бензопилу!

- Если бы он знал, насколько я непослушный сын, боюсь, о сакурах вам пришлось бы печься в последнюю очередь, - рассмеялся Намджун.

Сокджин покосился на него.

- Мне почему-то кажется, вам чужда сентиментальность, - заметил он, помолчав.

- Вы даже не представляете себе, насколько, - усмехнулся альфа.

- Не говорю, что вы сухарь - нет, в вас чувствуется страсть. Но она скорее разрушительная, чем нежная и теплая. Господин Ким - совершенный камень, жестокий и непреклонный, наверное, только к вам он пробуждает свою мягкость...

- Уверен, он делает это с какими-то целями.

- Я даже знаю, с какими. Он вас приручает, показывает пузико, как тот тигр, - улыбнулся омега.

- В точку. Но я, в вашем понимании, тоже камень? - спросил Намджун.

- Нет, я же сказал. Ваша страсть не кажется мне безудержно жестокой. Я чувствую в вас мягкость и нежность, - возразил омега, но совершенно серьезно. - Вы приручаете моего тигра?

Намджун улыбнулся.

- Я знаю, как господин меня дрессирует, - улыбнулся и омега. - Он говорил мне, в те минуты, когда я делаю ему кальян, он словоохотлив. Только он считает, что приручать нужно только пугая. А вы - иной коленкор, я прав?

- Отчасти.

- Расскажите.

- Я сказал, что влюбился в вас, и вы первый омега, кому я это озвучил. Отец и жизнь учили, что это чувство таит в себе опасность - теперь я обрел слабость, которая может сыграть против меня. Поэтому я дрессирую не столько вас, сколько себя - держать себя в руках и не отдаваться вашим чарам безвозвратно.

- Я совершенно ничем не соблазнял вас, - порозовев, произнес омега.

- Все, что вы есть, меня соблазняет. Пусть даже неосознанно, вы очаровали меня.

- Признаюсь, все-таки не совсем неосознанно.

- Спасибо за откровенность, - они рассмеялись. - Омеги полны эмоций и противоречий, да?

- За это мы вам нравимся.

- Не только. Но это важно, согласен.

- Так я угадал, вы меня приручаете? - улыбнулся Сокджин.

- Планирую, как уже говорил, сделать вас своим. Раз уж вы - слабость, я должен вас опекать и защищать, как сокровище. Так мне кажется правильным. В конечном итоге, вы станете моей силой. Я чувствую, вы таите в себе многое.

- Любопытно, почему вы так думаете, я сам вот не уверен. Большую часть жизни я напуган, и все действия мои исходят из чувства самосохранения. Став вашим спутником, скорее всего, продолжу жить в страхе.

- Я не планировал вас запугивать, как отец.

- Даже если вы не планировали, все равно буду бояться: зависимые омеги вечно боятся потерять расположение альфы.

- Ревность мне приятна, - заглянул ему в глаза Намджун.

- Я искупаю вас в ней, - ослепительно улыбнулся омега в ответ.

- Если она будет докучать, я вас накажу, - ощущая, как прыгает сердце в груди, пригрозил альфа..

Омега порывисто вздохнул и рассмеялся.

- Меня таким не напугать.

- Вы не знаете, на какие наказания способен я.

- Ваш отец в этом дока. Рассказать вам?

- Не стоит. Я догадываюсь, что он не ангел.

- Как и я.

- И слава богам. Мне не нужен ангел. Из нашего разговора следует, что вы не против стать моим спутником?

- Учитывая, что я проболтался, что вы мне нравитесь? - Сокджин рассмеялся.

- Вдруг вы сказали об этом в счет будущего? - лукаво усмехнулся альфа.

Омега замер, внезапно весь бледный, посмотрел на альфу строго, и тот умолк, глядя в ответ спокойно.

- Откуда я знаю, что вы не заманиваете меня в сети авансом, Сокджин? Я будущий глава компании и этого дома, вы не хотите покидать уютное жилье, и...

- Вы, в самом деле, полагаете, что житье тут - все, о чем я мечтаю? - прошептал омега. - Вы... думаете, мое достоинство настолько втоптано в грязь, что я не смею желать ничего иного, кроме как быть наложником у богатого альфы? Мне... бесконечно претит и омерзительно мое существование тут, я ненавижу этот дом, ненавижу вашего отца, если хотите знать, я живу в страхе и мне некуда деться, - его голос звенел. - В целом мире нет ни одного друга, кому я могу довериться, и кто захотел бы спасти меня отсюда. Я понимаю, что если новый глава дома не захочет меня - то ли по старости, то ли потому что я б/у, - то отошлет в бордель к Вану, где моя жизнь станет еще более невыносимой, но из борделя я хотя бы смогу сбежать! - резко отвернулся он, прямой как струна, важно подняв подбородок. - Знаете... сколько раз я пытался наложить на себя руки?! Но я трус, трус, трус! - он закрыл лицо руками, но быстро справился со слезами. - Кажется, я ошибся: вы такой же камень, как ваш отец, если не хуже. Вы знаете, что я привязан к вам, вы обаяли меня, расположили к себе, а теперь щелкнули по носу, напомнив, кто я есть. И я допускаю, что вам симпатичен, но ничего более чем потрахаться со мной вы точно не видите - теперь я понял это...

В этот момент слезы окончательно совладали с ним - омега поклонился Намджуну, развернулся и бросился к дому, не давая альфе остановить себя. Намджун не осмелился крикнуть и преследовать, остановился на третьем шаге, глядя в удаляющуюся спину.

- Красавчик, - сказал он себе. - Ты красавчик, Ким Намджун, еблан конченный и сволота, а так, блять, красавчик еще тот!

Он зарычал, сжав кулаки, затем шлепнул себя по лбу. Все-таки, подумал он, надо было меньше слушать отца в детстве, и больше - папу. Привычка думать только и себе и мерить жизнь этим одним-единственным мерилом сыграла с наследником главы Кима злую шутку.

- Ну серьезно! - прошипел Намджун себе под нос. - Это именно тот разговор, который должен был состояться между тобой и омегой, которого ты признал своим истинным, Ким Намджун, тупица ты эдакий. Тебе точно под тридцать, а не под десять, что ты такой идиот?! Обвинить попавшего в гарем против воли омегу в корысти - на это, конечно, нужно много ума. Прекрасно понимая, чем он рисковал, показывая тебе свое расположение все эти месяцы, ты все-таки сказал, что его чувства к тебе -спланированная акция по соблазнению. Блять!

Мир, до того казавшийся приятным и солнечным, вдруг перестал казаться Намджуну хоть сколько-то знакомым, словно его взяли и вышвырнули оттуда за забор в какой-то новый мир, где все говорили на другом языке, дышать надо было как-то иначе, и он сам - выглядел максимально иным, чем прочие люди. Он стоял в парке и оглядывался, пытаясь понять, как вернуть то, что он строил с омегой эти месяцы, эти встречи, то, что таким прочным казалось после десятидневного общения в чате и посредством звонков, как вернуть ту нить, что натянулась между ними, которую он мнил уже канатом, а на деле - она порвалась так легко.

- И как теперь доказать ему, что я люблю, если сообщил ровным счетом все, чтобы от себя отпихнуть?! - простонал альфа.

Хотелось позвонить Джексону, но тот гарантированно выругает и сбросит вызов в ярости, и Намджун не стал. Он пробродил по парку до обеда, так и не решив, как ему быть, и жутко злой, что непривычные ему и раздражающие мысли о чем-то настолько деструктивном не дают никакого покоя.

После обеда он ушел к отцу и пытал его на тему бизнеса, обсудил все вопросы, что только были актуальны в моменте, заставил составить план разговоров на воскресенье с гостями, ожидавшимися к обеду. Отец был несколько удивлен состоянием сына, но не настолько, чтобы начать задавать вопросы, и охотно подыгрывал ему. Намджун ловил на себе его пытливые взгляды, но сознательно не педалировал вопросы. Этот турнир терпения вымотал его, и после ужина он сразу поднялся к себе, желая побыть сам с собой - тем более, что омега старательно избегал находиться с ним рядом и разговаривать, явно ревел и был молчалив.

Поздним вечером на окрестности обрушилась духота. Намджун распахнул окно и уселся на подоконник, глядя на сумерки, он ощущал себя как-то странно - словно в преддверии чего-то необычного, и не понимал, что же это может быть, учитывая сложившиеся обстоятельства. Только что приняв душ, он чувствовал тело приятно, и лениво ерошил влажные волосы, наслаждаясь этим незамысловатым массажем скальпа.

Издалека слышался омежий смех - видно, все они собрались в общей комнате и занялись своими делами. Хотя, нет, не все - отец приказал за ужином трем младшим прийти к нему ближе к девяти, так как ему прислали новую травку, только-только закупленную, и он хотел попробовать в приятной компании. Значит, в будуаре гарема только семеро омег, подумал Намджун. Покосился на телефон - страшно хотелось написать Сокджину и попросить увидеться. Он понятия не имел, что скажет омеге, и что вообще можно сказать в такой ситуации, но ему безумно хотелось увидеться.

Сокджин оказался «не в сети». Отшвырнув телефон, альфа понял, что сидеть в душной комнате ему невмоготу, лучше выйти и прогуляться по парку или выпить холодненького в кухне. Цель придала некоей бодрости, и он покинул свою комнату.

В доме, на удивление, тихо не было. Из комнаты отца доносился смех и музыка, со стороны омежьего крыла тоже, а внизу явственно слышались голоса повара и Шивона, и, к удивлению Намджуна, им отвечал Сокджин.

- Я понятия не имею, есть ли в винном погребе такие купажи, - сетовал Синдон. - Господин, можем ли мы обойтись теми, что в наличии?

- Надо смотреть! Тот господин, которого завтра ждем к обеду... тот толстый, похож на жабу, - Синдон хихикнул, Сокджин тоже. - Так вот, он довольно взыскателен, и я даже не знаю...

- Господину стоит пойти и посмотреть вина уже теперь, - голос Шивона звучал спокойно и тепло. - Если нужных вин или достойной замены не будет, я отправлю запрос в винный в Сеуле, и утром завтра они сделают нам доставку.

- Пожалуй, я так и поступлю, - вздохнул Сокджин. - Синдон, уже поздно, отправляйся спать, я сам управлюсь. Шивон-хенним, ты будешь у себя? Я зайду после, скажу, нужно ли делать заказ.

- Да, господин.

Намджун улыбнулся - отлично, Сокджин будет в погребе один, и никуда не денется. Должны же найтись слова! Альфа не привык отступать перед трудностями и бросать дела по первой неудаче. Мягко ступая кедами, он спустился на первый этаж, глянул острожно убедиться, что Синдон прошел в коридор с комнатами для слуг, и закрыл дверь. Так же бесшумно альфа пробрался к винному погребу, прислушиваясь, желая убедиться, что нигде поблизости не ошивается помощник отца. Он слышал только как Сокджин отпирает погреб и спускается туда, и двинулся следом.

Двери были открыты на одну створку. Через проем Намджун увидел большое помещение с полками, стены которого были выложены камнем, у одной стояло друг на друге несколько бочек, на полках в нишах торчали горлышками наружу бутылки разной формы и цвета стекла. В погребе имелся письменный столик, купленный отцом как-то на распродаже в Риме по наущению Сокджина - мебель смотрелась в погребе очень аутентично, как омега выразился. Намджун вообще заметил за ним любовь создавать везде уют и комфорт, красоту, что в парке, что в доме. Все предметы интерьера всегда находились на своих местах, порядок и чистота, омега с радостью занимался домашними делами.

Теперь он прохаживался между полок к листком оффсетной бумаги, в который сосредоточенно вчитывался при свете большой круглой лампы на потолке. Свет лампа отбрасывала желтоватый, отчего синяя пижама на омеге - топ на тонких лямках и брюки из шелка - мерцала. Пахло бочками с вином, теплым деревом и землей, каким-то крепким алкоголем. Войдя в погреб, Намджун прикрыл дверь за собой, и омега резко обернулся.

- Доброго вечера, - сказал он, тут же вернувшись к своим делам.

- Помочь?

- Спасибо, думаю, я управлюсь.

Альфа подошел и посмотрел список вин из-за плеча омеги, попутно вдохнув вишневый аромат с его кожи и волос, густых и мягких - Намджун коснулся их щекой словно ненароком. Чуть отпрянув в сторону, омега упрямо не поворачивал головы, но выглядел сердитым.

- Я был идиот, - сказал Намджун, держа руки в карманах. - И вовсе не желал тебя унизить.

- Я тоже был идиот, - кивнул омега, упрямо глядя в лист, хотя руки его начали дрожать. - Ждал от вас того, что не вправе, после ваших признаний. В конце концов, логично было вам решить, что я пытаюсь очаровать вас с корыстными целями. Я много о себе мню.

- Это логичное рассуждение, - кивнул Намджун. - Ты, в самом деле, не в том положении, чтобы иметь претензии, но... раз я сказал, что люблю тебя, то ты все-таки имеешь на них право. Я был ужасно груб. Не то чтобы я всегда вел себя как джентльмен с омегами, скорее, наоборот. Но если я хочу иметь с тобой отношения на взаимном уважении друг к другу, а не только страсти и любви, то не должен позволять себе такое поведение. Не к тебе.

Омега тут же стрельнул на него глазами. Намджун невольно улыбнулся.

- Я хочу дать тебе слово, омега, - сказал он, обвив его талию и придвинув к себе. - Не представляю, как сложится жизнь в будущем, если честно, но... мне хотелось бы видеть тебя рядом. Неважно, где я буду - хочу, чтобы с тобой.

Он чувствовал, как омега дрожит, забрал лист из его рук, отложил на полку, обняв талию Сокджина крепче. Тот скользнул ладонями по груди альфы, обвил его плечи, так, словно долгое время мечтал об этом.

- Только с тобой, - добавил Намджун, сжав его крепко. Его голос был едва слышен, но омега все понимал. - Пожалуйста, омега... будь моей парой?

По румяной нежной щеке скатилась слеза, большая и горячая. Бронь, выращенная омегой за годы плена, крошилась на глазах альфы. Как страшно довериться. Как страшно сделать этот шаг навстречу и показать то, что привык скрывать в самой глубине души. Как, верно, настраивался он весь этот день окончательно и бесповоротно выйти из-под обаяния альфы, быть стойким и сухим с ним, вновь и вновь напоминая себе его жестокие слова, воспитывая себя, и ужасно измучился всем этим. Намджун без труда читал этот день и его мучительные мысли в глазах и голосе омеги.

- Я хочу... я так хочу быть только твоим и верить тебе, - прошептал Сокджин, кусая губы. - Мне кажется... ты мой истинный, альфа... но...

- Ты думаешь, я играю?

- Прости...

- Ничего. В конце концов, ты имеешь право на сомнения, - улыбнулся Намджун, ткнувшись лбом в его лоб. - Я тоже думаю, что ты мой истинный.

Он скользнул взглядом по влажным пухлым губам, таким близким, затаив дыхание, глянул в глаза - с вопросом. Омега вздохнул, обвив плечи альфы крепче, отвечая без слов - и Намджун прижался к его губам своими. Воздух вокруг наполнил шоколадный феромон, вокруг него плясал вишневый, альфа чувствовал, как мутнеет его рассудок - омега целовал вкусно, пылко, жадно, едва сдерживая легкие стоны. Ему нравится целоваться, нравится близость, подумал Намджун.

Остановиться оказалось невозможно, и омега и не просил его об этом - отвечал на поцелуи, первым стащил с альфы футболку, огладив крепкие руки, грудь, плечи жадными объятиями. Взгляд Сокджина совершенно потемнел, смотрел тяжело, он едва не захлебнулся от удовольствия, когда альфа впился губами в то нежное местечко у основания шеи, где билась пульсом пахучая железа. Безумный от желания, Намджун выдернул омегу из одежд, подсадил на стол и опустился между его ног, терзая пальцами его грудь, торс, бедра, вылизывал его сладкую смазку, а затем, поднявшись, вошел сразу до упора, мстительно улыбаясь - мол, теперь ты начнешь молить о пощаде.

Ему хотелось этого. Хотелось видеть, как омега заплачет и сожмется, ощутив власть над собой.

Однако, почувствовав в себе крепкий член, вошедший без предупреждения, омега выгнул спину в наслаждении, обвис на альфе, стоявшем твердо, и стал сам насаживаться на его член, извиваясь гибким телом так проворно, что Намджун кончил фактически сразу. Будучи вынужден упереться о полку, он смотрел, как мутные глаза омеги сверкают жадностью, и как тот продолжает наседать на твердый узел! Намджун не испытывал иллюзий, его размеры в момент излияний были внушительны, и омеги обычно с трудом переносили такое давление - Сокджину явно нравился этот болезненный дискомфорт. Сжав его ягодицы цепко, чувствуя, что смазка густо течет по гладкой нежной коже, Намджун вгрызся в наглые сочные губы, снова возбудившись, хотя прежний оргазм еще бушевал в нем, и принялся толкаться, сильно, больно, мощно, а омега лишь крепче обнимал его, лишь неистовее целовал в ответ.

- Любишь жестко?...

- Да, альфа...

- Любишь больно?...

- Да, альфа, да...

Сердце зашлось от восторга. Намджун с размаху ударил ладонью по упругой ягодице Сокджина - и омега кончил, прокусив свою руку, весь дрожа от наслаждения, вонзив ноготки в спину альфы. Все вокруг наполнил аромат вишни. Намджун дотянулся до губ, запачканных кровью, и целовал их, как безумный, пока сперма била в лоно омеги, а он сам - исходил от оргазма, такого мощного, какого не испытывал прежде.

- Я умею быть нежным.

- Почему альфа сказал об этом?

- Чтобы ты не думал, что будет только грубо. Если моменты, когда не стоит так. Я это понимаю.

- Альфа говорит так, чтобы омега не считал его камнем и сухарем?

- ...да... и... ты можешь звать меня по имени, когда мы вдвоем.

- Альфа сейчас такой непривычно тихий.

- Перед тобой не хочу притворяться. Это утомляет. Хочется побыть собой немного. Дай обнять...

- Иди ко мне, Намджун. Иди... вот... и как я пойду к себе в таком виде...?

- Скажи еще.

- Намджун.

- Скажи и другое.

- Люблю.