Прошлое:

Грядущее показало, что Джексон Ван еще умнее, чем Намджун знал, и понимал психологию главы Кима гораздо лучше, чем его сын. Прошло три месяца с того момента, как Намджун вернулся на родину предков, и поведение отца с каждым месяцем менялось, все больше склоняясь к тому, чтобы показать наследнику, что каким бы терпеливым отец ни был, он все-таки ждет от ребенка вполне конкретных вещей. Намджуну очень нравилось заниматься обычными делами в офисе, его принцип работы был в методичном и последовательном выполнении поставленных целей, так что ни о каких простоях и задержках не могло быть и речи, и прочие директора были весьма им довольны. Он вносил полезные предложения на советах, с увлечением занимался составлением инвестиционных портфелей, благодаря заведенным знакомствам вращался в кругу действительно опытных в делах сонбэнимов, которые довольно быстро определили его как многообещающего молодого человека и не забывали говорить об этом главе Киму.

С одной стороны, Намджуну было очень приятно, что старшие хвалят его перед отцом. Ему нравилось, что родитель гордится им, хотя Данхэ был из тех людей, кому, в принципе, сложно угодить.

С другой, его это пугало. Он понимал, что отец все больше уверяется в том, что сын справится с побочным бизнесом, и все ближе день, когда Данхэ втащит сына в это болото.

Первая встреча на подобном уровне случилась на лунный новый год. Джексон загодя сообщил другу, что получил задание подготовить мероприятие на высшем уровне для определенного круга лиц, и посоветовал настраиваться вести себя должным образом. В этой связи Намджуну понадобились консультации - он не умел ставить себя верно в среде деловых. С этой задачей ему помогал Шивон - помощник отца провел лекцию с молодым альфой, научив как говорить, ступать, к кому обращаться, кому можно смотреть в глаза, кому - только на петлицу галстука, и каким бизнесом занимается в большей степени каждый из деловых. Отправляясь на встречу, Намджун мысленно прокручивал основные тезисы и старательно загонял в свою душу отчаяние - ему все-таки не удалось отвертеться, и он понимал, что было глупо надеяться, что удастся. Ему стоит перестать вести себя как малодушный омежка. Если не можешь победить безумие - возглавь его, как сказал великий полководец прошлого.

Он ехал на встречу вместе с отцом. Тот был молчалив и скуп на эмоции, одет в темное, пах сдержанно своим феромоном. Задумчиво глядя на дорогу между сидевшими впереди водителем и охранником, Данхэ покручивал на длинном указательном пальце левой руки печатку - квадратный агат заманчиво поблескивал при свете уличных фонарей, попадавшем в машину. Намджун поглядывал на родителя с легкой тревогой, которую, впрочем, старался не показывать.

- Шивон объяснил тебе, как следует вести себя, - то ли спросил, то ли констатировал Данхэ, нарушив молчание.

- Да, отец, - ответил Намджун спокойным голосом, который мало соответствовал его внутреннему состоянию.

- Я знаю, что твое воспитание тебя не подведет, но ты должен понимать, какой важной будет эта встреча.

- Я понимаю, отец.

- Эти сонбэнимы - очень влиятельные и сильные люди. Но только для Сеула. Шивон растолковал тебе.

- Да, отец.

- Один неверный шаг, который они не захотят спустить тебе, и никакая охрана не спасет твою жизнь. Я имею большое влияние, но это не остановит их от того, чтобы разобраться с тобой.

- Так же и ты сможешь разобраться с их наследниками.

- У них не один ребенок, - криво усмехнулся Данхэ. - У них у каждого по выводку.

Намджун заткнулся. В этот момент он до последней буквы понял, что гложет отца в данную минуту. Положение главы Кима довольно прочно с точки зрения бизнеса: он умело ведет свои дела, имеет мини-армию охраны и верных сторонников, и может сам про себя ничего или почти ничего не бояться. Он сам по себе еще достаточно молод, так что если противники решат отнять его наследника, он сможет произвести и даже успеет воспитать еще одного. Все так.

Но Данхэ нужен именно этот сын. Он не имеет иллюзий насчет того, что другой ребенок когда-либо сможет вырасти таким же умным и толковым, как Намджун. Глава вложил очень многое в то, чтобы вырастить Намджуна идеальным наследником своей империи, и он очень дорожит его благополучием. Поэтому если Намджун скажет или сделает что-то не так, он сложит о себе негативное мнение - многие деловые довольно консервативны в силу возраста, и это мнение останется в их умах непоколебимым. Это скажется в будущем на позиции Намджуна в деловом мире. Это скажется на его личной безопасности.

Намджун буквально по лбу отца читал - тот сожалеет, что был демократичен с сыном. Он сожалеет, что не окунул сына в мир темного бизнеса уже давно. Тогда на данном этапе позиции Намджуна были бы сильны, и ему угрожало бы меньше бед. Намджун не испытывал иллюзий на тему того, что отец его любит - Данхэ всегда и во всем ориентировался на вопросы выгоды и пользы. Намджун был ему очень выгоден, и Данхэ собирался заботиться о нем, как о самой выгодной сделке или самом дорогом сокровище, и с него не следовало требовать большего.

- Я приложу все усилия, чтобы ты продолжал гордиться мной, - сказал Намджун, отвернувшись к окну.

Отец едва слышно вздохнул, но так ничего и не сказал.

-

Он вышел со встречи через пять часов, вымотанный так, словно из него выжали все силы. Но ехать в машине с отцом, который был явно доволен встречей, Намджуну не хотелось, так что он решил прогуляться, а если устанет окончательно - взять такси. Данхэ сказал, что отправит одного охранника за ним, и Намджуну пришлось с этим смириться, чтобы пойти погулять. Получив на прощание полную удовольствия от вечера улыбку отца, он побрел по улице, руки в карманы, рассеянно прислушиваясь к негромким шагам охранника за своей спиной.

Ноги несли его, куда хотели. Намджун миновал слепящую рекламой торговую улицу, затем дошел до Чхонгечхон и. подумав немного, спустился к нему. Несмотря на поздний час, по берегам гуляли люди, больше парочки. Он шел неспешно, стараясь никому не мешать, возле воды, смотрел, как в ее темной глади отражаются ослепительно сияющие небоскребы и его собственная белокурая макушка, рассеянно думая о том, как здорово было бы идти вот так же теперь на пару с омегой, и сам удивляясь собственной сентиментальности.

Ну вот интересно, каким бы ты был? Маленьким и хрупким или высоким и стройным? А, может, пухленьким? Смуглым или белолицым, как луна на небе? Был бы ты болтлив и смешлив, или же молчалив и меланхоличен? Чем бы ты пах? Любимой Намджуном вишней, что так хорошо подходит шоколаду, или совершенно неожиданно, может, цветком или фруктом, который он прежде не пробовал. Что ж, если не дурианом, то он это переживет!

Остановившись на берегу неподалеку от очередного подъема на улицу, он запрокинул голову, глядя на небо. Жаль, что из-за рекламы не видно звезд, подумал он. И почему только не думается о прошедшей встрече на высшем уровне, переволновался, наверное. Привычное в последние месяцы чувство неотвратимости нежеланной судьбы не усилилось. Он чувствовал, как все глубже погружается против своей воли в зыбкое вонючее болото, которой опутывает его своими гниющими лапами, пачкая так, что не отмоешься, пропитывая собой. Он вскоре станет духом болота, как и отец, как все эти степенные аджусси, курящие контрабандные сигары и смотрящие взглядами тигра в засаде.

Эта встреча особенно ничем не отличалась от прочих, вкусными фуршетами призванных расположить гостей друг к другу, сбавить градус напряжения, помочь расслабиться новичкам и опытных разохотить быть грозными или чересчур придирчивыми. Старые приняли Намджуна тепло, он чувствовал, как их липкие взгляды слизнями ползают по нему, забираясь в голову и сердце, считывая, чем он дышит и что он думает, изучая каждую деталь его старательно продуманного образа, и, кажется, даже оценивая, насколько чисто он говорит на родном языке. Когда один из Старых отметил, что наследник говорит чересчур «академично», Данхэ отметил, что Намджун всегда отличался любовью к чтению хороших книг, и посему грамотен в речи.

- Что ж, если он захочет составить политическую карьеру, весьма вероятно преуспеет, - заметил Старый, и все расхохотались, словно стая обезьян.

Ощущение секты, подумал Намджун. В такие общества желательно приходить с рвением, готовностью, с другой стороны, как учил его Шивон, если показать деловым слишком много желания выслужиться, это их оттолкнет. Помощник посоветовал Намджуну представить, что он на обычном рауте для альф, где заключает важную инвестиционную сделку, и, вооружившись этим советом, намджун сумел пережить этот вечер.

Ну, и хороший алкоголь тому немало помог.

Через пару дней, в субботу, Намджуна разбудил телефонный звонок. На часах было только восемь, альфа накануне неплохо повеселился в компании Джексона и нескольких омег, не имеющих ничего против того, чтобы их как следует отшлепали (за что получали прибавку к жалованию), так что Намджун справедливо вознегодовал и собирался, отвечая на звонок, преподать звонившему несколько уроков этикета.

- Доброе утро, господин Намджун, прошу прощения за ранний звонок, - раздался в трубке приятный голос Шивона. - Господин Ким приказал передать, что сегодня хотел бы видеть вас на обеде в загородном доме, если у вас нет планов. Дело в том, что, как вам известно, там делался ремонт одной из комнат, специально для вас, так вот, он завершен. Не желаете ли поехать?

Намджун тут же выдохнул всю агрессию. Во-первых, злиться на Шивона он даже не мог себе вообразить, во-вторых, помощник отца и не был виноват, ведь звонил не по своему почину. В-третьих, у него, в самом деле, не было каких-то четких планов на день. Поэтому он, откашлявшись в сторону, согласился поехать.

- Тогда я заеду за вами через пару часов. Ехать нужно в предместье столицы, в условиях послепраздничных дней на дороге могут быть заторы. Одевайтесь как вам угодно, на обеде будут только домашние.

С этим Шивон распрощался и положил трубку.

- Домашние, - сказал себе Намджун, поднимаясь с постели. - Я так понимаю, он собирается познакомить меня с гаремом.

На самом деле, Намджун относился к такому обстоятельству, как гарем, неоднозначно. Ни о какой борьбе за права омег и равноправие конечно, он не думал, дело было в ином.

Во-первых, он понимал, что люди, подвизающиеся в торговле людьми, неизбежно заводят и себе некий «цветник», так сказать, «чтобы быть в курсе дела», ну и как бонус...

Во-вторых, какая же разница, заводить себе любовников и селить отдельно, или селить вместе с собой? Так и экономнее будет, и веселее... И придумано это было далеко не вчера. К тому же, вдовцу не перед кем отчитываться за свои похождения, впрочем, папа никогда мужу за них не высказывал.

Однако, для себя самого Намджун гарема бы все-таки не хотел. Он любил покой в доме и упорядоченность, а о какой упорядоченности может идти речь, когда дом полон омег?! Они постоянно спорят за расположение альфы, слишком припугивать их - только портить, ставить фаворита - будут строить козни против него, да и он их, не дай боже, потравит... Намджуну такие проблемы были не нужны, так что он размышлял сам с собой, как бы ему так сообщить отцу, что все-таки гарем он в наследство не примет. Ему, как он рассчитал путем многосложных выкладок, нужен один омега, такой, каким был папа - с характером, который омега умеет сдержать, красивый, мудрый (в первую очередь, совершенно не ревнивый!), весь на стороне супруга, рожающий без проблем здоровых детей.

И вообще, при всех положительных сторонах, гарем Намджун считал атавизмом. Хочешь повеселиться на стороне - склей, сними на ночь в клубе, зачем на постоянной основе плодить себе проблемы? Для жизни и семьи - одного вполне достаточно.

Размышляя так, Намджун привел себя в порядок, затем спустился в кафе неподалеку от дома позавтракать, так как готовка не была его сильной стороной, а хотелось вкусненького, после чего он поехал в винный магазин и купил для отца три бутылки очень хорошего тяжелого алкоголя, зная, что родитель ценит такие подарки. Намджун привез ему из Штатов несколько превосходных сортов виски на пробу, и как-то вечером они вдвоем отведали по бокалу из каждой бутыли.

Поразмыслив еще, альфа заехал в дорогую кондитерскую и купил много хорошего шоколада, зная, что не родился еще тот омега, который совершенно не любил бы сладкое (уж от хорошего шоколада точно не откажутся). Так что к приезду Шивона альфа был готов на более чем сто процентов. Помощник главы посмотрел на пакеты, улыбнулся, впервые на памяти Намджуна широко, и безропотно помог перегрузить все эти богатства в багажник.

- Вы совершенно правильно решили, что омеги будут рады шоколаду, - заметил он, садясь за руль. - И, я заметил, там был горький с вишневым ликером.

- Признаться, это мой любимый. Я вообще люблю сочетание шоколада с вишнями, - улыбнулся Намджун, устраиваясь на заднем сидении.

Шивон покивал, как-то подозрительно хитро сверкая глазами, затем помолчал какое-то время, пока выруливал с парковки на улицу, и затем вдруг сказал:

- Один из омег очень любит такой шоколад, с вишнями. Думаю, вы сразу заработаете его расположение.

- А сколько их вообще?

- Десяток.

- ДЕСЯТОК?! - воскликнул Намджун. - И они все там... это не такой большой дом!

- Господин Ким перестроил дом так, чтобы хватило место и на гостей, и на гарем. Особняк теперь больше напоминает европейский дворец, и все левое крыло второго этажа отведено под гарем.

- Значит, в правом живут гости и господин?

- Да. Приезжая, вы будете жить в левом крыле, неподалеку от комнаты главы Кима.

Намджуну было, признаться, все равно, какую комнату он займет, его больше занимал нынешний архитектурный ансамбль. Раньше за главным домом располагались хозпостройки и жилые дома слуг, получается, выстроив дворец, отец разместил всех жителей и слуг в главном доме - раньше эта идея была ему не по душе. Намджун тут же прилип к Шивону с этими вопросами, и в разговорах незаметно пролетело время пути. Шивон охотно отвечал, не выказывая попыток сократить ответы или неловкости, осознанно или нет все сильнее располагая Намджуна к себе.

Но вот, разговоры завершились, так как Шивон объявил, что они прибыли на место. Огромный забор тянулся довольно долго, Намджуну начало казаться, что они либо уже промчали ворота, либо вообще не найдут их, такой бесконечной казалась стена.

- Отец ездит отсюда каждый день, что мешает ему на неделе жить в городе! - задумчиво проговорил он себе под нос.

- У господина Кима есть причина возвращаться домой каждый вечер, - вдруг снова широко улыбнулся Шивон.

У ворот, массивных и надежных, он остановил машину, не глуша мотор, высунулся переговорить с видеофоном, после чего створки ворот раздвинулись, и на дорожке за ними стало видно участок, голый по причине зимы, но чистый от снега и очень неприютный из-за этого. Намджун увидел вышедшую из-за створок ворот охрану - прямо за забором имелась сторожевая будка КПП. Охрана посмотрела на Шивона, заглянула в машину и кивком разрешила проезд. Шивон повел машину по широкой ровной дороге к дому, Намджун изо всех сил всматривался в парк, изучая его на наличие изменений.

- Там какие-то аллеи появились, слева и справа, - заметил он.

- Это сакуры. По весне глава приглашает друзей любоваться ими, это довольно красивый праздник, на который он не жалеет средств.

- Впервые слышу, что отец любит растения и традиционные гуляния, - недоверчиво фыркнул Намджун.

Шивон снова как-то хитро улыбнулся, но на этот раз ничего не добавил.

Дом, как уже говорилось, представлял из себя нечто вроде европейского дворца, но только размерами - современного вида величавое строение в три этажа, с большими вытянутыми окнами, большими на первом этаже и поменьше - на втором и третьем, без вычурных украшений и «роскошеств», кроме белых колонн, красивый и кажущийся очень уютным и теплым. С одной стороны через огромные окна угадывалась кухня, с другой - библиотека, и Намджун с улыбкой подумал о том, как мало вяжется такая уютность с характером отца, всегда любившем лаконичность и строгость. Парадные двери были двойными, тяжелыми, с большими дверными замками и домофоном с видеомонитором, что совершенно не выбивалось из общей картины. На крыше имелись и чердачные выступы с оконцами, солнечные батареи.

- Очень красивый дом и кажется комфортным. - заметил альфа.

- Господин пользовался услугами опытных дизайнеров и прислушивался к пожеланиям гарема, планируя его, - ответил Шивон.

У самого дома их ждал техник из гаража - дождавшись, пока Шивон и Намджун выгрузят пакеты, молодой альфа прыгнул за руль и повел машину за дом, где, как Намджуну теперь было известно, располагался гараж. Мужчины же с пакетами в руках двинулись к парадным дверям, Намджун подумал с усмешкой, что придется стучать ногами, но стоило им приблизиться на пять шагов, как дверь открылась сама, и на пороге появился высокий молодой альфа, лет двадцати. Его огромные глаза смотрели весело, улыбка располагала. Поздоровавшись, он забрал у Намджуна пакеты и пропустил мужчин в дом.

Отец был тут, в легком свитере и мягких домашних джинсах и туфлях, но несмотря на это, не растерявший элегантности. При виде сына и подарков он заулыбался, кивнул в ответ на приветствие Шивона.

- Ну, с гостинцами, - отметил он, разглядывая пакеты. - Шоколад! И алкоголь, отлично! Шивон, отнеси подарки в гостиную, пусть мальчики изучат, да скажи, что алкоголь мой!

Поклонившись, Шивон направился в гостиную, которая располагалась там же, где Намджун ее помнил - прямо напротив парадной лестницы, - увлекая улыбчивого охранника за собой. Слева, со стороны столовой и кухни, в огромный холл первого этажа вышел высокий и полноватый омега примерно тридцати пяти лет. Он был привлекательным и приятным, и с радушием улыбался, кланяясь Намджуну.

- Это Синдон, наш повар, бог кухни, - представил Данхэ, положив руку ему на плечо. - Так, как готовит он, не умеет даже Гордон Рамзи.

- Господин, - раскраснелся омега, потупив взгляд. - Вы опять это говорите!...

- Я лишь указываю сыну на факты, - рассмеялся Данхэ. - Иди же, готовьтесь к обеду, надеюсь, младшие омеги тебе помогали?

- Господин фаворит заставил всех омег мне помогать, - улыбнулся повар.

- Отлично, управляет стадом успешно, как ему и должно, - фыркнул альфа.

Синдон поклонился и ретировался в столовую. Через открытую дверь было видно, что стол уже сервирован посудой и приборами, а из кухни доносились слабые ароматы еды.

- Ты все так же не ешь морепродукты, отдавая предпочтение мясу, не думай, что я забыл, - заметил Данхэ, погладив сына по плечам. - Идем же. Я познакомлю тебя с моими цветочками.

Впрочем, прежде чем Намджун смог увидеть омег, он их уже услышал. Разумеется, его появление не могло быть ими не замечено! Даже больше - они с самого утра, ужасно раздражая прислугу и господина, все десять омег как один толкались в холле, щебеча как воробьиная стая, громогласно рассуждая, когда же наследник приедет, хотя им много раз было говорено точное время, да как он будет выглядеть, да что на нем надето. Наконец, Данхэ это надоело, и он рыкнул на фаворита, приказывая воцарить порядок в этом хаосе. Поджав губы, тот погнал омежек помогать с уборкой и готовкой.

- Ни в одном гареме омеги не пашут по хозяйству! - бухтели они. - Мы портим наши рученьки! Почему господин не наймет больше слуг?!

- Где ты предлагаешь иметь тут такое большое количество слуг? - ворчали другие. - Господин не желает строить огромный дом, ему хочется иметь парк!

Фаворит молчал, показывая ангельское терпение, хотя последнее замечание было сделано в пику ему, так как парк являлся его личной инициативой.

Затем, когда охрана в доме объявила, что машина Шивона прошла КПП, омежки снова взволновались и стали мельтешить в холле, расталкивая друг друга и шипя на Синдона, который гнал их в комнаты с глаз долой. Фавориту вновь пришлось взять власть в свои руки и согнать этот любопытный рой в гостиную. Там омеги расселись на диванах и креслах, оккупировали бар, делая вид, что разговаривают на отстраненные темы, а сами все уши и глаза продали на двустворчатую дверь в комнату.

Никогда в жизни гостиная и вид из ее окон не казались им такими нестерпимо скучными, как в эти минуты, пока несносные альфы разговаривали между собой и не торопились идти и представляться! Но, как известно, nothing lasts forever, и омеги услышали, как глава повел сына к ним. Появление пакетов с подарками временно примирило их с ожиданием (уведомление насчет алкоголя почти подняло новую волну бунта, который был, впрочем, мастерски подавлен фаворитом). Изобразив из себя максимальное равнодушие к персоне человека, о котором они между собой без устали и с неугасающим любопытством судачили уже несколько месяцев, они продолжили свои разговоры, и в тот момент, когда Данхэ и Намджун вошли, омеги обернулись к ним с такими лицами, словно альфы им ужасно помешали. От Намджуна не укрылось, что омеги уже распаковали шоколад, а так же переставили бутылки на бар, и даже откупорили одну бутылку, разлив на всех, вероятно, как аперитив. Что ж, знакомство началось успешно, подумал он.

- Ну, вот! - хлопнул в ладоши Данхэ, глядя на омег с оттенком строгости. - Знакомьтесь. Мой наследник, господин Ким Намджун.

Омеги смотрели на молодого альфу с живейшим любопытством, но говорили об этом лишь их горящие глаза - выражения лиц и позы были спокойными, гарем сохранял достоинство. Намджун кивнул им, сам изучая лица и фигуры. Все присутствующие были очень красивы, стройны, кто-то ниже ростом, кто-то высок, блондины, рыжие, брюнеты, и комнату наполнял их общий аромат, что-то цветочно-ягодно-фруктовое, и одеты все были так же хорошо, хотя не планировали в этот день покидать дом.

- Представьтесь, - приказал Данхэ, подойдя к бару и обратившись к омеге, стоявшему за стойкой. - Где фаворит?

В этот момент омеги начали представляться. Намджун заметил, они соблюдают строгий порядок, вероятно, сообразуясь возрастом или временем пребывания в гареме. Каждый смотрел томно на молодого альфу, словно красуясь перед ним, однако, Намджун смутно догадывался, что отец мог решить отдать ему кого-то из них, и удивляться такому поведению не приходилось. Это было вполне в рамках традиций.

- Он поднялся в покои, так как решил сменить блузу, - услышал Намджун ответ омеги за барной стойкой. Обернувшись к нему, альфа увидел чуть смущенный взгляд - высокий, худенький омега с глазами как у Бэмби выглядел моложе прочих. - Я Сион, господин.

- Эта вечная тяга омег наряжаться играет на нервах и финансах, - вздохнув, покачал головой Данхэ, погубив аперитив.

- Разве мы делаем это не для вашего же удовольствия?

Намджун вздрогнул, так как не слышал, что позади него кто-то стоит - голос прозвучал очень близко. Не успел он, однако, обернуться, как этот кто-то, обладающий невысоким, чистым голосом, обошел его стороной, кажется, даже не заметив, приблизился к журнальному столу, на котором лежали развернутые шоколадки, и достал из вороха упаковок одну целую. Горький шоколад с вишневым ликером.

- Мы оставили тебе твою любимую, - произнес кто-то из омег, кажется, назвавшийся Хенджином.

- Горький шоколад и вишня? - улыбнулся Данхэ, глядя на сына. - Ты знал, что это любимый вкус одного из моих омег?

- Откуда я мог знать, - фыркнул Намджун, скользя взглядом по последнему появившемуся омеге. - Но рад, что угодил.

Омега перевел взгляд с коробки шоколадок на альфу. Не просто вскинул взгляд, словно желая убедиться, что речь идет о нем. Он неспешно поднял взор и посмотрел на альфу так, словно впервые осознал, что кто-то посторонний появился в их кругу. Повертев коробочку, омега усмехнулся одобрительно, кивая, словно выказывая благодарность альфе, затем вскрыл быстрым жестом картонную крышку и, пошуршав бумагой, достал одну конфету.

Намджун смотрел, как длинные белые пальцы, унизанные красивыми кольцами, подносят конфету к аккуратному носу. Омега вдохнул аромат конфеты, прикрыв на мгновение большие, черные, как агат, глаза. Затем он приблизил сладость к губам, пухлым и сочным, и надкусил крепкими белыми зубами. Быстрый язычок выбрался облизнуть губы и забрать шоколадные крошки. Перехватив конфету покрепче другой рукой, омега облизал кончики пальцев.

В черноте его глаз сверкнула хитринка. Намджун понял, что слишком долго смотрит, и, кашлянув, отвернулся.

- Я Сокджин, - произнес омега, лукаво щурясь. Затем он милосердно перевел взгляд на своего господина. - Мне пришлось переодеться, так как один из этих заляпал меня молочной начинкой конфет, - глянул от сердито на одного из омег, тот безразлично пожал плечами.

- Я понимаю, что у омег есть свои причины делать что-то, что нам, альфам, кажется, несущественным, - примирительно улыбнулся Данхэ, глотнув еще напитка, поставил бокал на стойку и поднялся. - Все выглядите хорошо, ведите себя так, чтобы понравиться Намджуну.

Омеги заулыбались и тут же перестали корчить из себя холодных русалок - развеселившись, принялись ласкаться вокруг Намджуна, шутить с ним, спрашивать о Штатах, его работе, увлечениях. Он и не заметил, как оказался в столовой, за столом, и омеги и там не оставляли его в покое. Краем глаза он смотрел, как отец и Сокджин разговаривают, сидя во главе стола. Сокджин один не вис на Намджуне и не пытался ему угодить, был немногословен и, кажется, даже не смотрел на альфу, весьма занятый тем, чтобы ухаживать за главой дома.

- Как тебе понравился дом? - спросил Данхэ, вклинившись между щебетанием омег. - Пришлось расшириться ради моих цветочков, Шивон говорит, я выстроил целый дворец!

- Так оно и есть, но дом выглядит уютным снаружи и внутри, и роскошным, как и прежде, - кивнул Намджун.

- Потом омеги покажут тебе, где твоя спальня, - кивнул Данхэ. - После обеда пойдем в кабинет, все так же, на первом этаже, у меня есть дивные сигары, и перетолкуем кое-какие дела. Сокджин, распорядился отнести туда те бутылки, которые я приготовил?

- Да, господин, - кивнул омега, занятый нарезанием стейка на его тарелке.

Намджун окинул беглым взглядом его высокую фигурку, облаченную в темно-синий шелк, что оттенял белизну его кожи, сверкающие черные волосы, красивый профиль, аккуратные ушки с длинными белого золота серьгами в них. Мысль о том, что эта длинная шея создана для поцелуев, промчалась экспрессом в его голове.

«Скорее всего - откажет», подумал он. «Этот и есть фаворит».

- Да, это не я сам придумал с сакурами, - рассмеялся Данхэ. - Это идея фаворита. Его прихоть, награда за заслуги, - он усмехнулся.

В тишине и покое кабинета двое альф сидели у камина, раскуривая хорошие терпкие сигары. Пахло мужски, приятно, основательно, Намджун потягивал виски отца, наслаждаясь прохладным огнем напитка, бегущим по пищеводу. Он чувствовал некое томление в душе и думал об омеге с губами цвета вишен и, наверняка, такими же вкусными. За окном падал липкий пушистый снежок, небо быстро темнело, заканчивая этот полный событиями день. Альфы говорили мало, словно завороженные обстановкой кабинета, тихими звуками падающего снега за окном и треском поленьев в камине.

- Какой-то из омег показался тебе привлекательным? - негромко спросил отец, глядя на огонь.

- Да. Тот, что любит горький шоколад и вишни, - сказал Намджун отчетливо.

- Я так и понял.

- Но я догадался, что он твой фаворит.

- Верно.

Помолчав, сын перевел взгляд на отца.

- Выбери другого.

Намджун молчал.

- Сокджин принадлежит мне.

- Они все принадлежат тебе.

- Ты обратил на него внимание, потому что он выказал недоступность? - словно выплюнув, спросил Данхэ.

- Отчасти.

- Что же еще?!

- Он очень красив.

- Я найду тебе краше. Ты знаешь мои возможности.

- Почему не найдешь себе? - Намджун чувствовал, как бунт разгорается в его душе.

- Потому что мне нужен этот. Он источает аромат вишен. У него душа демона. В нем бушует огонь.

Данхэ умолк, то ли догадавшись, что только распаляет желание сына, то ли уже не в силах совладать с собственным. Вздохнув, он покачал головой, словно совершенно хмельной, пыхнул сигарой и стряхнул пепел в пепельницу на столике перед собой. Клубы дыма на пару мгновений окутали его лицо.

- Выбери другого на эту ночь. Если я увижу неподчинение, ты больше не будешь допущен в этот дом, - сказал он, помолчав. - Сокджин - табу для тебя. Он табу для всех.

В его голосе послышалась резкость - та, с которой Намджун, его сын, сталкивался очень редко. Вокруг рта Данхэ пролегли тонкие черточки, между провей появилась складка. Три морщинки выдали возраст альфы, а так же - его непреклонный и твердый характер. Сигара едва уловимо подрагивала в его длинных красивых пальцах, на тыльной стороне ладони проступили крупные вены. Данхэ раздул ноздри, откинул голову назад и глядя величаво, зло, словно мысленно перенесясь к какому-то важному для него моменту прошлого, в котором, возможно, он столкнулся с кем-то очень опасным, но выстоял - и гордость от этого грела его душу до сих пор.

- Он твой Луна? - голос Намджуна прозвучал сдавленно, так как он озвучивал самое нежеланное. В звенящей тишине последних минут от вопроса этого оба альфы чуть вздрогнули.

- Луна?! Ну, уж нет! - вдруг как-то пугающе, отрывисто расхохотался Данхэ. - Ни один альфа, в чьей голове есть разум, а в сердце - чувство осторожности, такого, как он, никогда не сделает Луной! - он затянулся сигарой и выпустил дым в потолок. - Власть в руках такого омеги - самая опасная штука, какую только можно придумать...

Наши дни:

Сознание возвращалось и снова отступало. Тело, казавшееся сначала, в первое пробуждение, комком из ног, рук, костей и тканей, не желало поддаваться импульсам и превращаться в то, каким Тэхен его помнил. С каждым новым пробуждением комок возвращал все больше и больше привычной формы, однако, форма эта была наполнена не мышцами и костями, которые всегда были послушны, а каким-то киселем. Кожа и кисель под ней. Фу, Ким Тэхен!

Он осознавал происходящее с собой плохо. Стараясь не нагружать мозг ненужными мыслями, пытался понять, где он, что с ним, по кусочкам, как будто двигаясь во тьме, шаг за шагом. Из-за этой, в сущности, верной модели поведения, в какой-то из дней он понял, что руки его все-таки не наполнены киселем - и тогда пальцы впервые дернулись. Тэхен был этим доволен - в конце концов, если ты поставил себе задачу быть сильным и выкарабкаться из сложившейся ситуации, то не стоит никуда спешить. Рим не за день строился.

Затем проснулась боль. Весь кисель опоясывающая, булькавшая в его тягучем непослушном море боль. Тэхен понял, что болит в районе живота и груди - это помимо тупой боли в голове, как он догадался не без труда, тупой она была из-за обезболов, которыми его кололи 24/7. Тело его издало стоны, ощущая, что боль прямо-таки беспокоит, и тогда впервые за много дней пребывания комком, а затем телом киселя, Тэхен открыл глаза. Впрочем, глаза он сразу закрыл, так как в них резанул яркий свет. Прикрыв веки, болезненно морщась, омега прикинул, что, вполне возможно, не свет яркий, а он просто от света отвык, и попробовал снова. Так, путем открывания и закрывания век, словно подавая сигналы СОС, Тэхен смог свыкнуться со светом и оглядеться, насколько позволяло непослушное пока тело.

Итак, он в палате, судя по всему, на одного. Мозг послушно узнавал предметы и обстановку, видимо, был благодарен за терпение хозяина к себе и старался по полной. Омега увидел приборы, к которым подключен, и услышал их слабый писк. Отлично, значит, живой, с усмешкой подумал он. Оглядевшись дальше, понял, что лежит, при этом голова чуть поднята вместе с плечами, значит, врачи понимали, что он вот-вот придет в себя, и положили так, чтобы пациент взглядом мог осознать окружающий мир. Предусмотрительно...

Он попытался шевелить пальцами и был доволен, что получилось. Затем покосился на свои ноги, припомнил, что вроде им несильно досталось, и попробовал - отлично, шевелятся! Не сдержавшись, пустил пару слезинок от радости. Остаться инвалидом для него, полицейского, было хуже смерти. Его только мучило, что слышит плохо, а еще хотелось посмотреть, что там с телом.

Конечно, больше всего хотелось понять, что же тогда произошло. Кто умудрился захватить Тэхена врасплох?! Уж точно не тот визгливый слабенький омега, которого он уволок...

Он красивый. Не факт, что если Тэхена одеть в крутые шмотки, он не будет краше, но не признать, что чертов Сокджин красив, Тэхен не смог. Именно та красота, что так нравится Чонгуку... черт... и от него пахло вишнями, сучьими вишнями, Тэхен поклялся в жизни не брать в рот эту мерзкую ягоду.

Интересно, Хосок уже разобрался со всем...? Интересно, когда шеф придет повидать Тэхена? Омега покраснел, закатив глаза, внутренне смеясь сам над собой. Ты, конечно, гнида. Кимтэ, но ты не крыса, сказал он себе. Один раз полакомился, и будет. Ты же знаешь, альфа ждет твоего слова, но есть ли это слово у тебя к нему? Честно ли так с ним? Не будь Чон Чонгуком... не веди себя, как он, ты же знаешь, как это больно...

Черт... Всю недолгую жизнь Тэхен был сильный и рулил в отношениях с альфой, всегда четко понимая, как держать в узде собственное сердце. Он сожалел от души, что пустил свои чувства к Кролику на самотек, хотелось рычать от злости. От досады.

Не тому он отдал мысли. Не тому - чувство. Как же бесит - сознавать, что проебался. Теперь все былое и прошлое, по крайней мере, Тэхену так хочется. А раз Тэхен сказал, то так и будет. Но он уже БЫЛ крысой, и он, ВОЗМОЖНО, не сможет... убедить себе доверять. Так что сначала лучше прийти в себя и вернуться в строй, и обдумать все хорошенько, а потом уж - поговорить. Тэхен решил, что больше не будет идиотом. Вздохнув, чувствуя, как в теле покалывает от боли, он догадался, что скоро придет медбрат дать ему новую порцию обезбола, а, значит, Тэхен сможет попросить позвонить начальству. Так что он успокоился и задышал, поглядывая на дверь.

Джонхен, Джинки и Хосок явились через час, как будто бы запыхавшись. Первым в палату к Тэхену вошел Джонхен, видимо, на омежьих и начальничьих правах разом, растолкав альф, хотя Хосок тоже рвался. Джинки вошел последним, прикрыв дверь, и все трое столпились вокруг кровати Тэхена. На лице Хосока было яркими красками написано, какое облегчение он испытывает, видя Тэхена в сознании, и омеге было неловко понимать это.

- Не молчите, - приказал он ворчливо и жутко хрипло. - Я совсем урод?!

Хосок сжал губы, хмурясь, его пальцы крепко сжимали перекладину в изножье кровати. Джинки вздохнул и покачал головой. Присев на край постели, Джонхен погладил руку Тэхена - и омега был снова рад, так как чувствовал прикосновение уверенной, теплой и нежной руки старшего детектива. Улыбнувшись спокойно, Джонхен произнес:

- У тебя дыра в башке на затылке, что, уверен, ты ощущаешь и сам. Синяки на лице сошли, врачи по моей личной просьбе старались изо всех сил над твоим шнобелем, им пришлось вправлять челюсть, и то, и другое сделано успешно. Полицейский значок работает лучше внушительного банковского счета, - усмехнулся он. - ты едва не лишился глаза, но, как я понимаю, все так же обошлось.

- Так вот почему голова болит вся, а не только затылок...

- Тебя крупно побили по ней, как по мячу, - кивнул Джонхен. - Царапины на коже были так же глубокими, но мы живем в Корее, парень, тут врачи умеют спасать красоту. Не знаю, что, в итоге, будет с твоими чертами, но врачи поклялись, что сделали больше обычных возможностей.

- Ты хорошо напугал их жетоном...

- Я хорошо напугал их жетоном! Я омега, как и ты, и знаю, что значит лицо. Особенно красивое, как у тебя, - Джонхен нагнулся и погладил тихонько щеку Тэхена. - Три сломанных ребра, повреждены кости таза, был перелом бедренной кости, левой, но там тоже, все успешно прооперировано. По поводу того, нанесен ли вред репродуктивным функциям, врачи единодушно настроены оптимистично - ты был пусть в легком бронике, но он спас тебя, немного амортизируя удары. Плюс, ты зажимался, молодец. Я отправил благодарность и корзину рамена в тот полицейский участок, что прибыл на место и оперативно отправил тебя каретой в клинику, хотя глава Ким требовал, чтобы первым увезли его охрану - коллеги сумели настоять на своем. Его охрана в реанимации и до сих пор не пришли в себя, водитель очнулся, но пока не может давать показания. Глава ранен, но уже на ногах и вовсю занимается вашими поисками. Омега побит, напуган, но так же не в больнице, а дома. Теперь, когда я ввел тебя в курс дела, буду допрашивать.

- Врач говорит, ему нельзя напрягаться, - тут же выступил Хосок, глядя в затылок Джонхена.

- Я хочу помочь, - посмотрел на него коротко Тэхен.

- Ты едва не погиб, - прошипел альфа, хмурясь.

- Я полицейский, - сморщился омега и перевел взгляд на Джонхена. - С того момента, как пришел в себя, поэтапно пытался воспроизвести то, что произошло, - собственный хриплый, как чужой, голос, раздражал. Тэхен облизывался, и Джонхен подал бутылочку смочить губы. - Спасибо. Я не помню, чтобы слышал шаги вокруг того места, где мы с этим... омегой стояли. То есть, если на меня не напала нечистая сила, вот что я не верю, то атаковать мог только сам... Сокджин, - прошипел он, зажмурившись, так как ярость сдавила голову болезненными тисками.

- Значит, Сокджин, - кивнул Джинки, впервые подав голос.

- Нет, это маловероятно, - нехотя произнес Тэхен, взглянув на него. - Он ужасно пуглив. Не уверен, правда, что это не игра, но... Глава очень испугался, когда я потащил этого долговязого прочь, значит, он не рассчитывал, что тот сможет защитить себя.

- Любой альфа испугался бы, видя, что его омегу забрали, - произнес Хосок, отведя взгляд к окну. Он был вне себя от злости.

Джонхен покосился на него и едва заметно улыбнулся.

- Согласен, - кивнул Джинки, который не заметил, или сделал вид, что не заметил этой ремарки и не понял ее сути. - Так альфа поступит. Но это могла быть так же и сиюминутная реакция, она не означает безусловно, что омега не играл тебе слабака.

- Тогда ему нужно дать Голубого дракона за этот спектакль! - фыркнул Тэхен, снова сморщившись. - Хотя за театральные у нас, кажется, дают Пэксан... Я вам говорю, он совершенная рохля. Из тех, что могут только хихикать в кулачок и весь день занимаются своей красотой... ну, и трахается, поди, отменно, словом, типичный наложник. Он, конечно, стройный, не рыхлая фигура, но это все ради красоты.

- Мы не поймем это простыми догадками, но, к сожалению, у нас нет и иной кандидатуры на роль твоего противника, кроме него, - развел руками Джинки. - И не нужно быть ниндзя, чтобы нанести удар по голове сзади, а затем без помех уже добить человека ногами.

- Хотите сказать, я виноват один, - сверкнул глазами Тэхен.

Хосок посмотрел на него спокойно, и омега усмехнулся.

- Да, вы правы, я был преступно беспечен, и пострадал по своей вине, недооценив свою... жертву. В конце концов, думая, что его волокут в плен, он имел полное право защищаться.

- Будучи единственным наложником, должно быть, он достаточно хитер и изворотлив, - пожал плечами Джонхен. - Не так-то просто убедить альфу не заводить еще омег, а, как мы поняли со слов Кролика, глава предан этому наложнику. Сокджин опасен, но только в разрезе собственных интересов, которые закругляются его стремлением быть подле главы и оставаться его единственным омегой. Такой вывод я делаю из слов Кролика.

- Согласен, - кивнули альфы. Тэхен пожал плечами.

- Что было решено по поводу него? - спросил он, переводя взгляд с одного начальника на другого.

- А ничего, они не вернут его в дом, - вздохнув, проворчал Джинки. - Говорят, что сами справятся, какими-то «превентивными» методами. Черт знает, что это значит. Словом...

- ...все было зря, - прошептал Тэхен.

- Не зря, - возразил Джонхен. - Мы узнали, что напрасно считали Сокджина чем-то простым и понятным - тем подтверждается твоя теория насчет него. Через неделю в доме главы будут праздновать день рождения директора Мина, и Кролик приглашен, таким образом, у него будет еще возможность попасть в чертов кабинет, он заберет «жучок», потому что из киберполиции уже приходят по мою душу со счетом за него... Затем у нас будет праздник цветения сакуры, на который Чонгук так же отправится. Он на хорошем счету, и вне подозрений. Возможно, если мы подстроим еще несколько нападений, глава, все-таки, вернет его в дом, но давай положимся на Кролика и эти два праздника...

Тэхен кивнул чисто чтобы от него отвязались. Хосок видел, как омегу явно мутит, и понимал, что это не связано с болями в теле - Тэхену претит, что Чонгук вернется в дом главы и снова увидится с Сакурой. Тэхен, на самом деле, против воли, но думал об этом.

Однако, больше чем собственная тупая ревность его бесило то, что Хосок все понимает, читая омежьи мысли по лицу и глазам, и что альфе это причиняет боль.

-

Дозвониться до Хосока Чонгуку удалось только через неделю после происшествия. В тот момент, когда альфа, наконец, ответил, Чонгук выматерился и тут же забросал шефа вопросами.

- Он все еще в реанимационном отделении, - голос в трубке звучал сухо и то и дело вздыхал. Одновременно с этим фон звучал гулко, и Чонгук задумался, где находится Хосок в момент их разговора. - Врачи говорят, состояние стабильно тяжелое. Есть и другие наши, кто так же пострадал, но Тэхену досталось больше всех, парень. Переломы, в том числе, лицевых костей, и удар по затылку очень сильный. Но он сильный, выкарабкается. Джонхен добился в начальства, что на его реабилитацию не пожалеют никаких средств.

- Шеф, какой прогноз?

- Он крепкий, наш омега. Врачи пока не говорят в далекое будущее, но операции все прошли успешно. В том числе, косметические - по требованию Джонхена, Тэхену очень аккуратно починили лицо.

- Омежья тема - о морде печься, - сдавленно прошептал Чонгук, упав на диван.

Он был дома, за окном - поздний холодный вечер. Липкий и пыльный после рабочего дня, Чонгук не мог пойти в душ, пока не предпринял очередной попытки дозвона, и теперь и подумать не мог, чтобы отправиться в душ, хотя главные новости были получены. Он как-то все время упускал из виду, что этот долговязый заноза Ким Тэхен - омега, более хрупкий, чем кажется на первый взгляд. Тэхен убеждал альф вокруг, что он равен им по силе и стойкости так уверенно, что Чонгук поверил. Идиот, идиот ты, Чон Чонгук.

- Джонхен единственный тут, кто сохраняет хладнокровие, - не согласился Хосок. - Он добился, что начальство дало визу на все операции. Те другие наши, что в палатах, так же получают полный спектр услуг. Если бы у нас был другой шеф, возможно, Тэхен...

- Черт, - зарычал Чонгук, плача. - Черт! Хуле надо было так рисковать!?...

- Он коп.

Чонгук ненавидел эту фразу, до безумия банальную, тупую и ...верную.

- Шеф... пожалуйста, больше не пропадайте с радаров. Держите меня в курсе насчет него.

- Надеюсь, ты сделаешь выводы и преумножишь старания, - ответил на это Хосок сухо и сбросил вызов.

Отшвырнув смартфон, Чонгук запустил пальцы в волосы и, сжав голову, зарычал. Горячие слезы жгли глаза и щеки, он чувствовал от себя запах корицы и пота, и хотел ногтями содрать кожу. Затем, пошатываясь, он поднялся и, сдирая с себя одежду, пошел в ванную. На раковинной тумбе у него уже месяц как прописалась бутылка виски, каждый вечер Чонгук отпивал по несколько глотков, и теперь, выступив из боксеров, он сделал это. В ванной было тепло и сухо, пока. Чонгук смотрел на себя в зеркало - ссутуленный альфа в татуировках на бледной коже, с всклокоченными патлами, чьи бока отмечены напоминаниями о схватках, и в руке поблескивает пустая на семьдесят процентов бутылка виски. Поставив ее обратно, Чонгук вошел в душевую кабину, открыл воду и стал мыться, вздрагивая, глядя куда-то вперед. В эту ночь он толком не спал, хотя известия о Тэхене принесли ему минимальное облегчение, невозможно было не думать о том, что будь он, Кролик, результативнее в поисках, Тэ не пришлось бы рисковать собой.

Это он, Кролик, во всем виноват. Альфа метался по кровати, сходя с ума от старых и новых мыслей, сражавшихся в его голове, как войска Мордора и Гондора в битве на Пеленнорских полях.

Наутро, чувствуя тело раскрошенным до атомов, он привел себя во внешний порядок и поехал в офис. Там он сразу от лифта двинулся к приемной главы Кима, зная, что в этот час альфа еще не прибыл, и он сможет побыть с Паком, который точно на месте, и поговорить по душам. Чимин, в самом деле, уже прибыл, сидел с ровной спиной за компьютером и смотрелся в зеркало, ожидая, пока прогрузится почта.

На пришедшего альфу он посмотрел недовольно. Окинув взглядом фигуру, потянул носом и противным голосом изрек:

- Что за вид? Ночь не спал, завтрак не ел, я прав? Что произошло?

Покачав головой, Чонгук присел на место для ожидающих - уютный диван напротив секретаря Пака, и вздохнул. Тело ныло и ломило от усталости, но альфа не был уверен, что смог бы уснуть, если бы появилась возможность. Глядя на Пака, он сказал:

- Мне никто не говорит, как он там, и он не выходит в чат.

Вздохнув тяжело, Чимин отложил зеркальце в верхний ящик стола и взял в ладошку компьютерную мышь. Делая вид, что наличие альфы в приемной его совершенно не заботит, он деловито произнес:

- Глава ходит на службу, хотя носит бинты на теле и маску, у него повреждения нижней челюсти. И ты видел у него пластырь на виске.

Чонгук рассмеялся. Этот смех вполне можно было бы сравнить с карканьем ворона. Выдохнув затем, альфа потер лоб пальцами, который дрожали, выдавая, что за ночь альфа-таки закончил бутылку виски.

- Хен, ты прекрасно знаешь, что мне нет до него никакого дела, и я спрашивал о господине Сокджине.

Чимин порывисто выдохнул, испуганно округлив глаза, словно Чонгук произнес нечто табуированное. Но по лицу альфы можно было понять, что ни о каких табу ему теперь лучше не напоминать.

- Он... перепугался, - выдавил из себя омега, поняв, что не отвяжутся, пока не узнают. - Очень сильно перепугался. Отходил пару суток дома под присмотром Тэмина и Синдона, и отхаживал главу. Ты, возможно, знаешь, он лечился дома... хорошо! - остановил Чимин себя испуганно, так как услышал рычание. - Он получил некоторое обморожение, так как похититель какое-то время держал его без шубы на морозе. Но с ним все в порядке. Он больше за главу переживал, - Чимин не сдержал улыбки, хотя Чонгук выглядел свирепым и стиснул зубы. - Тебе может сколько угодно это не нравиться, но ты ничего не поделаешь.

Чонгук резко поднялся и покинул приемную, шандарахнув дверью за собой.

До конца рабочего дня он был сам не свой и с огромным трудом сдержался, чтобы не наорать на всех, кто попадался ему под руку. Наконец, Юнги это надоело, и он выставил Чонгука домой с приказом поехать и прийти в чувство самому, пока директор не надавал ему по шее.

- Я знаю, что тебя беспокоит, но ты должен брать себя в руки так, как, я знаю, ты умеешь, - приказал он. - Не раскисай, иначе я буду тобой недоволен.

Так что Чонгук ушел, скрежеща зубами, из офиса, и поехал лифтом на парковку, гадая, как бы ему так провести вечер, чтобы хоть немного сбавить градус ярости, клокотавшей в его душе. Видимо, лицо его не выражало благодушия либо спокойствия, так как никто из ехавших с ним, не захотел стоять близко, и вокруг альфы образовалось некое свободное пространство. Впрочем, он этого и не заметил, весь погруженый в себя.

На парковке он увидел Уена и Сана - альфа и омега о чем-то смеялись, стоя возле своей машины, толкая друг друга. Мрачно покосившись на них, редко пребывавших в плохом настроении, Чонгук двинулся было к своему парковочному месту, но Сан вдруг его окликнул.

- Эй, Чон Чонгук! Не хочешь с нами в клуб смотаться? Не к Джексону, просто потанцевать, выпить немного? Настроение какое-то не домашнее!

- Поехали! - видя, что колеблется, Уен побежал и повис на его широких плечах. - У тебя весь день вид человека, который хочет кого-то убить и спрыгнуть с крыши затем, а лучше всего такое лечится алкоголем в хорошей компании, - говоря так, омега уже волок альфу к их с Саном машине. - Давай, нет лучше компании во всей столице, чем наша! Потом тебя домой оттараканим, а утром на таксо доберешься! - добавил он на саттори.

Смеясь, альфа и омега загрузили Чонгука на заднее сидение, уселись спереди, и Сан дал по газам. В салоне пахло мохито, довольно терпко, хотя ехали всего ничего, и Чонгук понял, что друзья выпустили феромоны, чтобы ему полегчало. Что ж, подумал он, какая, в сущности, разница, где напиваться, дома или в клубе. Расслабившись на сидении, он смотрел тускло в окно на пробегающие мимо здания в ярком свете окон и рекламы и слушал рев мотора автомобиля, потому что разговор Сана и Уена, если они того не желали, не мог понять, кроме них больше никто.

В клубе Уен сразу утащил Сана танцевать, потому что играла его любимая песня. Чонгук крикнул им, что сядет за столик и закажет, и двинулся сквозь толпу. Откуда столько народу в вечер буднего дня, сварливо проворчал он себе под нос. Люди толкались, смеялись ему в уши, кто-то пьяно вис на нем, но Чонгук увиливал от тактильных контактов, пасмурно глядя перед собой. Усевшись на высокий стул за круглым высоким столиком, он сделал заказ подбежавшему омежке в ультракоротких шортах, тот скользнул по клиенту дежурно-радушным взглядом и растворился в толпе, сверкая длинными тощими ногами в бронзере от ягодиц до пяток. Достав смартфон, Чонгук устало оперся о стол локтями и полез в чаты. На удивление, возле имени Сокджина стоял знак «В сети», и альфа тут же открыл переписку.

«Привет, ты как?! Я бешено волновался за тебя! Сильно напугался?»

«Привет. Прости, что не выходил на связь. Да, я перепугался, как маленький, даже неловко, был просто в ступоре, просто стоял и дрожал, пока не появился наш охранник и не сумел исподтишка вдарить моему похитителю по затылку! Это было так страшно! Слава богам, что все обошлось для меня испугом и легким обморожением, но вот глава... у него трещина в ребре и ножевое в боку, и такие синяки на челюсти...»

Какого рожна мне знать о твоем хахале, прорычал Чонгук сам с собой.

«...я плакал и звал тебя...»

Он запнулся, перечитывая фразу снова и снова.

«Потом я сетовал главе, мол, вот, тебя убрали, и случились такие страсти. Я сказал главе и директору Мину, что чувствовал себя с тобой в совершенной безопасности, Чонгукки. Что только тебе мог себя доверить без сомнений. Ты один мог отбить меня от огромной толпы, ты такой сильный».

«Я просил вернуть меня к тебе. Узнав о случившемся, чуть с ума не сошел. Прости, что я не был рядом», - настрочил он.

«Ты не виноват. Я очень благодарен, что ты был, когда мог, и спасал меня. Тот раз, когда ты был очень сильно побит... Все еще стоит перед глазами. Как я вез тебя домой, и тебя лечили... Прости, я опять расплакался, я много плачу эти дни, боюсь за главу, за себя, что снова такое случится, хотя мне приставили хорошую охрану и опять заперли дома. Прости, мне нужно пойти, глава вернулся домой, нужно кормить его ужином. Целую. Береги себя»

Сжав очень сильно, до скрипа пластика, телефон в руке, Чонгук зарычал и уронил голову на столешницу, вдавился лбом сильно в ее прохладную гладкую поверхность. Он почувствовал приближение Сана и Уена, но не двинулся с места, продолжая рычать и бесноваться до кругов перед глазами, пока Сан не положил руку ему на спину.

- Что случилось? Ты сам не свой, - спросил Уен спокойно, словно и сам знал ответ.

- Я написал омеге. Впервые в того дня... он мне ответил, - выдохнул Чонгук, подняв на него взгляд. - Ему было плохо и страшно без меня рядом. Я мог его защитить! Я мог справиться, и никто из наших не пострадал бы!...

- Чонгук, - перебил его Сан, сжав плечо молодого альфы. - Успокойся...

- Вы говорили, чтобы я показал ему тепло и заботу, но как я могу делать это, когда его у меня отобрали?! - прорычал тот, развернувшись к нему. - Я стал ему важен. Я смог. Он сказал... что звал меня мысленно...

Уен удивленно переглянулся со своим альфой и нерешительно покусал губы, не зная, что говорить. Чонгук убрал телефон в карман и схватил коктейль. Он и не заметил, как официант выгрузил заказ. Осушив полбокала, выдохнул. Алкоголь был терпко-сладкий, неприятный, с ароматом ананаса и кокоса. Как он мог заказать себе пиноколаду?! Он ненавидел ее!

- Я сказал, что ты можешь окружить его заботой, пока тебя оттуда не забрали, - заметил Сан, усевшись рядом. - Однако, какие бы причины не вели главу, он тебя вернул в офис. Следовательно, твое время кончилось. Тот факт, что омеге разрешено переписываться с тобой - а я убежден, что глава в курсе, - это максимум того, что тебе теперь доступно.

- Ты не понимаешь, - покачал головой Чонгук. - Это все должно быть иначе.

- И как же?

Усевшись удобнее, Чонугк сложил руки ладонями друг к другу.

- Это мой омега, - он говорил и смотрел в глаза Сана. - Его аромат, внешность, характер, все, что есть он, мне представлялось как идеал с таких давних времен, когда альфы еще об истинном и не думают. Это как Уен для тебя, как Хва - для Кэпа. Как Чимин - для директора Мина. Так же Сокджин - для меня. Мы созданы. И тот факт, что он не со мной - это ошибка. Им обладает не тот альфа, по иронии судьбы. И я бессилен что-то изменить, по крайней мере, мне ничего на ум не идет...

- И не придет, и пусть лучше так, - развернул его к себе Уен, бледный, как луна. - Чонгук, глава - очень сильный и влиятельный человек, он могущественнее многих деловых этой страны, и не только ее. И ты собрался увести его омегу - да он сотрет тебя в порошок. Причем ты знаешь, чьими руками, - Уен повертел ладони перед носом альфы. - Нашими. Я не хочу убивать тебя. Пожалуйста, не зли главу. Тебе, Сокджину - вам обоим будет конец, если ты не остановишься... Это вопрос мужской чести. Он не имеет права позволить кому бы то ни было забрать то, что он считает своим... Пусть даже ты и прав, и омега принадлежит тебе по закону истинности - глава его не отдаст...

- Он не принадлежит ему по закону истинности, - возразил Сан, покачивая в руке бокал. - Глава Ким и господин Сокджин - истинные друг другу. Их ароматы идеально совпадают и являются любимыми для них, как в миксе, так и по отдельности. Они инь и ян. Дракон и тигр. Нет лучшей пары для каждого из них, и каждый осознал это с первого взгляда. Чонгук ошибается, - альфа посмотрел на своего омегу. - Его вишня в другом месте. Это не Сокджин.

- Откуда вы все это взяли, почему?! Он его вещь, игрушка. Собственность, и только так...! - вскричал Чонгук, стукнув кулаком по столу.

- Я просто это чувствую, - спокойно ответил Сан, глядя ему в глаза. - Моему чутью в таких вещах можно верить. И бесит тебя как раз то, что ты знаешь - я прав. А ты - нет.

Чонгук поднялся, весь дрожа от злости.

- Нет... никакого... другого вишни для меня... только мой Сакура... мой... а не его...

Он вывалился из клуба, спотыкаясь на ровном месте, хотя не был пьян, в мороз февральской ночи и какое-то время стоял, тяжело дыша. Его окружал коричный аромат так плотно, что казался осязаемым. Глядя на небо, Чонгук попытался натянуть пальто, и это вышло с пятого раза. Затем он тронулся с места под неодобрительными взглядами охраны и пошел по улице, пошатываясь и дрожа, кутаясь в пальто. Сан велел ему проветриться, а затем позвонить, чтобы они с омегой его подхватили. Это было лучшим решением на тот момент, иначе Чонгук рисковал подраться со своим наставником - и оба знали, кто выйдет победителем.

Не разбирая дороги он шел вперед, шмыгая носом, затем перешел дорогу в последних секундах разрешающего света светофора, выслушав все о своем папе, себе и куда ему пойти, но не отреагировал. Еще через сотню шагов он понял, что очутился на Чхонгечхон. Усевшись на лавку, отдышался, мутным взглядом изучая бредущие мимо парочки, затем двинулся по руслу, поглядывая с ненавистью в темную воду и на свое смурное отражение. Так он ходил, дрожа, стуча зубами, и глядя в воду, то сидел возле нее на корточках, как гопота, то на лавке, пока окончательно не вымерз. Целый мир вокруг, думал он, и никому нет дела до Чон Чонгука.

Затем он достал смартфон, подумав снова написать омеге, и увидел пропущенный от Сана и кучу сообщений от Уена. Усмехнувшись при виде их имен, Чонгук расплакался, уткнувшись в свои колени.