Прошлое:

Шел ливень.

Намджун стоял у окна в спальне и смотрел на свинцовую стену, от которой его спасало огромное окно. Он не включил свет в комнате, торшеры темнели по углам, чтобы полюбоваться, как свет столицы растворяется в потоках воды. От оконного стекла исходила прохлада - температура воздуха немного упала, но все-таки было тепло.

Май, самое начало.

Накануне вечером Намджун побывал на экспозиции в парке Ханган, надышался ароматами природы, пока любовался произведениями современного искусства. Беседуя с автором экспозиции и организатором, постоянно задумывался над тем, как было бы хорошо вытащить Сокджина и прогуляться тут вместе с ним. Прохаживаясь аккуратными дорожками, глядя на причесанную природу парка, альфа дивился собственным мыслям. До возвращения в Сеул ему и в голову не пришло бы думать о каком-то омеге буквально каждую свободную минуту...

Пятничный вечер, залитый дождем, Намджун планировал провести у Джексона Вана, и планы эти он строил с понедельника. Они виделись в среду, Намджун заезжал к китайцу ненадолго выпить бокал виски, но в пятницу Джексон звал как следует затусить перед поездкой в дом отца.

- Я понимаю, что там тебя ждет истинный, но за выходные может не получиться вам побыть вдвоем, а здоровому альфе нужны случки, - хихикая, заметил Ван.

Стоя перед ливнем, практически вливаясь в него, внемля шуму воды, приглушенному стеклопакетом, Намджун никуда не спешил - с самого утра его не покидала мысль, что тусоваться ехать он не хочет, и до обеда эти мысли отгонялись им. Не будь идиотом, говорил он сам себе, ты не из тех, кто влюбляется, ты не из тех, кто хранит верность, он даже не твой омега, и он трахается с твоим отцом, кому ты считаешь себя обязанными?!

Но Намджун не считал себя обязанным, на самом деле. Ощутив, как это - спать с омегой, который с готовностью принимает твою жесткость, он хотел повтора только с ним. Ему понравилось видеть реакцию Сокджина, понравилось чувствовать, что от его вязки не бегут, но льнут все крепче - и смазка, текущая обильно, доказывала, что омега не симулирует. Он понимал, что у омеги это, скорее всего, следствие многих лет, проведенных в рабстве. Но совесть не мучила - с какой стати? Намджун его не похищал. Намджун никогда и никого не похищал. Его руки чисты. И он любит омегу и планирует печься. И к чему лечить эти склонности в омеге, если они доставляют им обоим удовольствие? Он знал, что в остальном никакого вреда Сокджина от него не увидит.

Так что Намджун ждал завтрашней поездки в дом отца и не ехал к Джексону. Захочется - поедет, он знал, ничто не остановит его, и был спокоен. Омега, скорее всего, тоже все понимает. За годы в чужих руках Сокджин приучил себя к тому, что его мнение стоит на последнем месте в списке (от этого Намджун его тоже постепенно отучит).

Сейчас Намджуну хотелось побыть в покое и подумать о нем. Он смотрел на ливень и ощущал умротворение в теле и душе. За его спиной у выхода из спальни стояла сумка с вещами - намного меньшая, чем в первую поездку, так как какая-то часть одежды уже перекочевала в шкаф комнаты в доме отца. Ливень шумел, где-то далеко внизу, словно из бездны, шумел Сеул, машины мчали, визжали сирены служебного транспорта. Намджун закрыл глаза, представив, что под городом, грохоча, стремительно несутся поезда метро. Было бы здорово прокатиться с омегой в них. Сокджин говорил, что давно не катался на метро.

- Как успело так сложиться, мы не настолько долго знакомы, но я уже чувствую, что мне никто не нужен, кроме тебя? - спросил Намджун омегу в одну из бесед во время прогулки по парку.

- Наверное, ты связываешь это с моим желанием закрепиться в этом доме, дескать, я распускаю свои чары вокруг тебя, привораживаю, - проворчал тот, усмехаясь.

- Ты будешь припоминать мне это до конца жизни? - вздохнув, покачал головой альфа.

- Именно столько я планирую быть подле тебя, - поддразнил омега снова.

Стоявший у окна Намджун улыбнулся - он вспомнил, как после этих слов захотел стиснуть Сокджина в объятиях и зацеловать. Это был еще один импульс, ранее ему неизвестный. Откуда эта нежность, желание спускать шалости, тяга к романтичности? И как же сильно ему нравилась эта ворчливая версия любимого!...

- Я буду использовать каждый повод, чтобы ерничать, ты должен это понимать, - добавил омега тогда, к вящей радости альфы. - Будь со мной бдителен, не давай мне спуску, мой господин. Приструнивай, держи в страхе.

Сквозь шум ливня и собственные мысли Намджун не сразу услышал телефонный звонок. Встрепенувшись, он обернулся - гаджет лежал экраном вверх на кровати, так как примерно в этот час мог позвонить омега, или написать. Альфа не признавался себе, но он ждал каждого их разговора по вечерам, и днем, время от времени, смотрел на экран телефона в надежде, что омега ему что-нибудь напишет.

Привычка эта, кстати, так никогда его не оставила.

Однако, в этот раз на светящемся экране высветился номер отца. Странное волнение сжало сердце, но Намджун немедленно ответил на вызов.

- Скажешь - зачем звонит этот старый, если завтра мы увидимся? - вместо приветствия как-то пьяно рассмеялся Данхэ. На его фоне явно шумел мотор.

- Ты куда едешь, что случилось? - фыркнул Намджун, еще не зная, пугаться ему, или нет.

- Я еду в аэропорт, чтобы ты понимал! Ливень закончится через полчаса, я как раз доберусь и посижу, приду в себя, в самолете, лечу частным рейсом с друзьями в Гонконг, - сыто выдохнул отец. - Джексон передал мне кучу завистливых пожеланий счастливого пути, я ему уже позвонил, хе! Кстати, он сказал, ты не приехал сегодня, хотя собирался в начале недели, что случилось?

- Все нормально, я просто не в настроении... так почему ты так внезапно сорвался? - удивился Намджун.

- Мой приятель совершенно внезапно вспомнил, что давно не собирал нас у себя, так что я собрал сеульскую шкодлу и везу к нему, - охотно поделился Данхэ. - У него новые поставки в гарем, хочет обкатать, куда ж ему без нашей помощи? Но тебя завтра прошу все-таки домой поехать, да, - он помолчал пару мгновений, - и побыть с ними, пока я не вернусь. Ездить из дома в офис далековато, но все-таки сделай мне такое одолжение, м? Омеги будут грустить без меня, да к тому же в дом привезут живой груз, нужно помочь Шивону...

- ...отец...

- ...тебе не нужно с ними говорить, но омеги вечно суются посмотреть, и Шивону понадобится с этим помочь. Поезжай и поживи там.

Голос Данхэ звучал тепло, но в нем слышался четкий приказ.

- И как надолго? - спросил Намджун сухо. В полном контрасте с его мыслями.

- Месяц, - спокойно ответил отец. - Если хочешь, пусть мой водитель катает тебя до работы и обратно. Словом, что угодно для твоего удобства.

Намджун помолчал. Медленно опустившись на кровать, он закрыл глаза и вздохнул. Только идиот не понял бы, что Данхэ имел ввиду этим завуалированным приказом. Он хотел проверить сына и омегу, для чего устранялся с пути, но оставлял бдительного Шивона.

- Это не обязательно, - заметил Намджун, зная, что отец все поймет, как надо.

- Если не обязательно, то по возвращении я буду рад тебя видеть, - улыбнулся голос в трубке. - Мне искренне хочется, чтобы так и случилось. В конце концов, ты мой единственный сын. Пока, Намджун. Пожелай мне счастливого пути и передавай завтра привет моим мальчикам.

И, не дожидаясь ответа, он сбросил вызов.

-

Следующее утро выдалось теплым, ясным, словно умытым. Намджун специально вышел из дома с парадного крыльца, грохоча по ступенькам чемоданом, чтобы искупаться в утренних солнечных лучах, нежно ласкавших лицо. Город казался новым, свежим, точно с иголочки, машины шумели словно вычищенными моторами, люди улыбались, позевывая, ветерок приносил сочные ароматы влажной зелени и земли из скверика неподалеку. Так не хотелось садиться в машину, а продолжать дышать этим утром, чуть вздрагивая от его свежести, но Намджун помнил, что у него запланировано в конце утреннего маршрута - пышный парк вокруг дома с цветущими деревьями и прекрасный омега, пахнущий вишнями, который с нетерпением ждет.

Он уже написал об этом в их чате, заспамил эфир сердечками. Сокджин игривый, веселый и нежный, он счастлив, что альфа будет рядом целый месяц. Думая о том, как будет тишком проводить этого проказника к себе на ночь, Намджун прошел на парковку и убрал чемодан в багажник, затем сел за руль и поскорее двинулся в путь. По дороге, конечно, заехал в пекарню - омеги с утра ели совершенно все что хотели, так как за день все калории сжигали своими занятиями, так что альфа набрал выпечки и себе взял большой стакан кофе.

- В конце концов, Шивон не может быть рядом совершенно постоянно, камер в доме не так уж и много..., - прикидывал альфа, пока ехал. - Идиотская ситуация! Зачем отцу так упираться?! Отдал бы мне моего омегу, у него огромный гарем... Конечно, Сокджин очень хорош, но...

Усмехнувшись, альфа понял, что сам, на месте отца, поступал бы так же эгоистично - явился такой, весь из себя, молодой, влюбленный, горячий, и требует лучшего омегу себе! Намджуна бы от злости перекосило, и следом он приказал бы закопать наглеца на заднем дворе в клумбе с розами. Тут же подумалось, что за погибшие цветы прилетело бы от Сокджина неслабо... ладно, он отвоюет себе кусочек парка, чтобы устраивать там курганчики из тел посягателей на омегу!

 Решив, что не стоит забивать голову глупыми обидами, а так же смеясь над своими проектами на будущее, Намджун включил новостное радио и постарался сосредоточиться на сводках. Это всегда успокаивало его, приводило мысли в спокойное состояние. Во время рекламы он думал о том, как бы в будущем ему постепенно избавиться от теневой составляющей бизнеса, который он унаследует. Сколько Намджун ни уговаривал себя, все-таки не испытывал ни малейшей тяги заниматься подобным делом. Те люди, с которыми его знакомили, так называемые Старые, образ жизни директоров отца, повязанных в сферах теневого бизнеса - все это отталкивало, вызывало отвращение. Намджун старался как можно лучше изучить легальную часть бизнеса - и постепенно понял, что сможет жить хорошо, даже если останется только она, его опыта и ума вполне хватит, чтобы развить бизнес до внушительных размеров, хотя и теперь он не был чем-то незначительным.

Одновременно с этим, он понимал, что окончательно отойти от «дел» у него не получится - отец и дед вложили в него слишком многое, создали множественные связи с влиятельными людьми и структурами по всему миру. Намджун не был уверен, что эти связи так легко порвать без ущерба для деловой репутации, да и жизни. Значит, думал он, нужно найти кого-то, кто станет для него управлять этой сферой - разумеется, этого человека альфа будет всецело контролировать, давая большие привилегии, свяжет и обязательствами. В голове альфы на данный момент маячила на эту должность кандидатура Шивона - умный, уравновешенный, исполнительный альфа, именно такой нужен, чтобы нести на плечах подобное бремя.

Скривился. Все эти задумки звучат хорошо, однако, все может не выгореть не потому что Намджун чего-то не учтет - Шивон имеет полное право отказаться. Такая работа сопряжена с огромной ответственностью, опасностью, причем как со стороны партнеров и конкурентов, так и собственных компаньонов. Намджун не был дурак, и понимал, что отцовские заместители в этой сфере, старые альфы, опытные дельцы, могут не принять такой модели ведения бизнеса. Это не по понятиям, скажут они, ты должен сам заниматься бизнесом, запуская руки по плечи в дерьмо... Только сын главы наследует пост, никаких левых людей в вершинах иерархии. Эти старые прохиндеи смотрели на Намджуна с прищуром, ерничали с Данхэ на его счет.

Они звали Намджуна «американский наследник», что его несказанно бесило. Ни во что не ставят, пока он не докажет, не завазгается по горло. 

- Ты слишком чистый, от тебя разит законом и честностью, - гундел один из них.

- Тебя надо вымарать в крови и говне, чтобы деловой мир смог тебя уважать, - вторил другой.

Данхэ не возражал им, давая высказываться, Намджун знал, что отец считал так же, - но помалкивал, в ключе своей политики поведения с сыном. Данхэ пускал пыль в глаза, показывая, что наследнику он друг. Это было умно - любой старый волк боится молодых, метящих на его место.

Но Намджун не метил. По крайней мере, в бизнесе. На самом деле, от Данхэ ему нужен был только Сокджин.

По счастью, деловые компаньоны отца, его ближайшие замы, редко показывались на глаза. Один из них практически безвылазно торчал в своем Пусане, заправляя тамошним филиалом, второй - работал в Кенджу. В последний раз они посетили дом главы на праздник Ханами, и Намджун едва сдержался, чтобы не подраться с ними - оба, приехавши с мужьями, пожирали взглядами Сокджина. В Намджуне рычал его внутренний волк, требуя закрыть омегу, не дать любоваться. Альфы ходили вокруг него, говорили гнусными голосами любезности, Сокджин казался контролирующим ситуацию, но затем признался Намджуну, как их ненавидит.

- Когда я только приехал в этот дом, они были в гостях, - рассказывал он. - Сказали главе Киму поделиться мною, пока все трое сидели за кальянами. Нас тогда пятеро перед ними сидело в покоях, на коленях, и они выбрали меня...

- Отец отдал тебя им? - спросил Намджун, внимательно смотревший, как омега борется со злыми слезами.

Омега не ответил, отвернувшись резко. Этот момент врезался в сердце Намджуна кинжалом, и с того раза он стал люто ненавидеть эту пару старых волков. Он видел в их редкие визиты, как нравится им Сокджин, как стараются заговорить с ним, коснуться, и радовался, презирая себя за это, что теперь они не могут тронуть омегу. Омега принадлежит главе Киму, он его фаворит, чьи позиции крепнут с каждым годом.

И черт подери Намджуна, если в этой ситуации что-то изменится.

Он подъехал к дому, но не увидел встречающих омег - с парадного крыльца к нему спустился только Шивон.

- Они все устроили себе утро СПА, празднуют отъезд главы, - коротко поклонившись, уведомил тот. - Потребовали завтрак в гарем, сидят в масках и всякое такое... так что вы увидитесь только к обеду.

- Отец оставил дела в доме, всем займутся помощники в фирме? - с улыбкой поинтересовался Намджун, вручая ключи от машины парковщику и идя за Шивоном к дому.

- И вам дела оставил, в кабинете на столе есть папка, и у помощника будет чем заняться, - кивнул альфа, везя чемодан господина. - Наверное, господин предупредил вас, что в дом на неделе привезут товар.

- Он сказал помочь тебе с омегами.

- Господин Сокджин не справляется, гарем любит подсматривать, любопытные, - кивнул Шивон, и альфа рассмеялись. - Но мы разговариваем с ними жестко, и это не омежье зрелище.

- Я так и понял. Где вы ведете разговор?

- В моем кабинете.

- Кто эти альфы?

- Все уличные.

Ясно. Эта история уже была Намджуну знакома. Не так уж редко главы уличных банд или патроны районов за долги или провинности продавали мелких «шестерок» рабами крупным дельцам. Те могли делать с штрафниками, как их называл отец, все, что угодно: отдать в подпольные бои, на проституцию, на органы, на пушечное мясо в перестрелках, либо заставить шестерить на себя самих, выполняя мелкую работу, или ту, на которую никто из обычных работяг не соглашался. Намджун имел случай наблюдать такой «привоз» - альф разного возраста доставляли неприметным фургоном в назначенное место. Связанными, их выстраивали перед принимающим, который примеривался, для чего каждый из них мог сгодиться, отсеивая крепких, красивых, выслушивали рекомендации продавца уму и талантам «товара».

- Разумеется, альфы не стоят так же много, как омеги, - говорил отец. - Хотя из них мы набираем неплохих «шестерок», но им до конца никогда нельзя доверять, сам понимаешь. Лучшие «шестерки» - из тех, что устроились к нам добровольно и стремятся вырасти в иерархии. Эти же хорошо годятся на органы, подпольные схватки - сражаются за свободу отменно, зрелищно! Ну, и в бордели. Влиятельные омеги и некоторые альфы с радостью берут таких, особенно если проявляют непокорность, многим это нравится. От таких альф больше дохода, чем от прочих, но... их век в гареме не так долог.

- Почему? - сухо спросил Намджун, потому что отец ждал вопроса.

- Альфы с годами мужают, что нравится не всем клиентам, - пояснил Данхэ с явным удовольствием. - Можно отрезать им узел, скажешь ты, но тогда его можно будет использовать только как «нижнего», то есть, ценность падает. Разумеется, если у него есть свой спонсор либо круг спонсоров, проблем не будет, однако, альфа без узла не испытывает удовольствия от секса, а некоторые клиенты любят видеть, как партнер кончает - это придает им уверенности в себе, своей силе...

Намджун уже пожалел, что спросил.

- ...к тому же, у такого альфы чувственность наиграна, немногие умеют разыграть ее правильно, что так же сказывается на ценности. Альфа в отчаянии, что его не хотят, значит, выставят из борделя на улицу работать, что им всем нежелательно - это все прямой путь к алкоголизму и зависимости от веществ. Разумеется, есть альфы, которые в годами не становятся хуже, есть и те, кто находит и удовольствие в такой работе, понимая, что все могло быть для них гораздо хуже... но их мало, они на вес золота, что, опять же, становится понятно не сразу. Поэтому у альфы-эскорта гораздо меньше шанса составить карьеру в этой сфере, чем у омеги, и поэтому они ценятся ниже.

- Карьеру - интересное слово, - выдавил из себя Намджун.

- Пха, - ответил Данхэ. - Ты можешь смеяться, сколько хочешь, но омеги этой профессии мечтают достичь вершин - то есть, занять место фаворита в гареме влиятельного альфы.

Намджун понял, что все сказанное выше было подводкой к этой фразе, и посерел от гнева.

- Возможно, мечтают об этом, так как нормальная жизнь для них в принципе недоступна.

- Нормальная жизнь для омеги в мире альф - стать спутником альфы. Это мир силы, а омеги слабы. Очень мало эскорта входит в число господ, становясь супругами, Лунами, Намджун. У них нет иллюзий на этот счет.

- Что если омега не хочет зависеть от альфы?

- Если он не эскорт - пусть забивает себе голову какими угодно устремлениями, - пожал плечами Данхэ. - Своему сыну-омеге я дал бы пробавляться любыми идеями, так как это мой сын, но...

Он затянулся сигарой и пыхнул дымом в потолок.

- ...едва омега ступает на путь эскорта, своей волей или нет, ему стоит забыть о жизни вне. Это лучше для него самого.

Намджун часто возвращался к этому разговору, примеривая его на Сокджина. Отец совершенно точно, в очередной раз, ставил сына в известность на тему омеги - что ждет его, если потеряет расположение покровителя. После таких бесед в Намджуне вскипала неистовая ярость и ненависть к родителю, и она помогала бороться с влиянием Данхэ, этим его умением создавать флер отеческой заботы и доверия.

К обеду омеги, в самом деле, соизволили выйти из гарема и спуститься в столовую. Все как один пригожие, свеженькие лицами и в новых одеждах, они не сдержались и потискали Намджуна по очереди, затем расселись вокруг стола, с аппетитом занявшись трапезой, болтая, как стая попугаев, оглашая весь первый этаж смехом и звонкими голосами. Намджун сидел на месте отца, с улыбкой слушал омег, украдкой под столом сжимая руку Сокджина, сидевшего рядом. Омега ухаживал за альфой - подкладывал, подливал, предлагал добавки блюд, выглядел невозмутимо, но явно испытывал радость. Шивон был так же приглашен к столу, он уселся напротив Намджуна, и его омеги так же окружили своим вниманием, явно относясь с приязнью, которая мужчину даже немножко смущала.

После обеда все разбрелись по делам: часть омег воцарилась в гостиной, так как запланировали просмотр дорамы, похвалявшейся высокими рейтингами, Шивон отправился в город с двумя омегами, у которых был сеанс шоппинга, а Сокджин взял Намджуна за руку и потащил наверх, впрочем, альфа совершенно этому не сопротивлялся.

Ему нравилось в комнате омеги - светло, уютно, минимум мебели, и все в приятных пастельных тонах. Введя альфу, Сокджин запер дверь и без разговоров обвил его плечи, прижимаясь к губам.

- Какое счастье, что он уехал, - прошептал он, пока альфа гладил его талию, спинку, ягодицы.

- Шивон будет на чеку, отец явно дал понять, что проверяет нас, - улыбнулся тот, целуя снова и снова пухлые губы.

- Шивон ни слова ему не скажет, - хихикнул Сокджин.

Намджун вытаращился, даже обниматься перестал. Рассмеявшись тихо, Сокджин поцеловал его щеку.

- Мы с Шивоном в хороших отношениях, альфа... Он очень умный и понимающий альфа, мне как самчон...

- И каким же образом вышло, что ты зовешь его самчоном? - взвился Намджун, сбрасывая его руки с себя и отходя. - Как вышло, что я впервые слышу об этом?! Ты чем ему за эту заботу платишь, омега?

Сокджин расхохотался в голос, хлопая в ладоши, подошел к альфе - Намджун снова отступил, уперся ногами в постель, но устоял.

- Чего смешного?! Ты завел шашни с помощником главы и...

- Я не заводил шашней с ним, - возразил омега, направляясь к стеллажу с безделушками. Из-за стопки книг он извлек бутылку вина и пару небольших бокалов. - Это я стащил вчера из погреба, чтобы отметить твой приезд и этот месяц вместе.

- Сокджин, если Шивон расположил тебя к себе, кто поручится, что это не по приказу главы? - нахмурился Намджун, но уселся за стол возле окна и позволил наполнить себе бокал.

Омега улыбнулся, доставая из ящика туалетного столика большую плитку шоколада. Темного с вяленной вишней, как они оба любили. Пошуршав фольгой, он отломил пару долек, и альфа почувствовал аромат шоколада, невольно успокаиваясь. Опустившись к нему на колено с бокалом в руке и шоколадной долькой в зубах, Сокджин обвил плечо альфы свободной рукой, прижавшись всем телом к его груди, склонился к губам и передал сладость в рот альфы с поцелуем. Затем оторвался от запачканных шоколадом губ Намджуна и сделал глоток вина. Намджун последовал его примеру, поставил их бокалы на стол и обвил талию Сокджина крепким объятием.

- Будь спокоен, любовь моя, - проговорил тот, глядя альфе в глаза. - Самчон ничего не скажет главе. Разумеется, мы не будем совершенно беспечны, попадаться на глаза омегам все же не стоит, но... Я не хочу терять этот месяц. Я так счастлив, что ты рядом, Намджун, - голос омеги стал совершенно беззвучным, альфа чувствовал, как сердце в нежной груди неистово колотится.

Губы омеги были в вине и шоколаде, его пахучая железа исторгала вишневый аромат густо. Намджун прижался к этим губам поцелуем, вкушая его, словно лучший десерт, посасывая губы омеге, вдыхая полной грудью аромат, чувствуя, как трепещет нежное, хрупкое существо это.

- У тебя была течка? - спросил альфа очень тихо.

- У меня сейчас течка, я пью подавители, - улыбнулся омега, глядя ему в глаза. - Но мои течки сильные, и лекарства плохо справляются...

- Почему же Данхэ уехал и бросил тебя в такой период?

- Потому что он ревнует, и решил таким образом меня наказать. Я не говорил тебе, но в понедельник, когда я почувствовал приближение течки, он, так же зная это, заговорил о тебе.

Намджун стиснул зубы от злости.

- Разумеется, я не говорил ему, что мой омега внутри признал тебя истинным, но это любому понятно, кто видит нас вместе, - добавил омега, опустив взгляд. - Поэтому я и говорю, что он поднял тему нарочно. Рассуждал, как ты возмужал, хорошо выглядишь, и как он подыскивает тебе пару среди влиятельных семей. Он сказал, знает, что ты горяч в постели, потому что ты его сын, и супруг твой будет счастлив с тобой. Конечно, добавил он, у тебя будет гарем, и твоему супругу придется держать себя в постоянном тонусе, но...

- Сокджин...

Омега вскинул взгляд.

- ...видя, что я, хоть молчу, но расстроен этим, потому что и сам думаю о таком, он рассвирепел и побил меня, взял силой, затем покинул, запретив ходить до меня и помогать оправиться. Во вторник утром он уехал в офис, и Синдон пришел, ослушавшись, и ухаживал за мной.

- Омега.

Сокджин умолк.

- Ты... твой омега... признал меня истинным?

- Ты знал это, разве нет?

Да, Намджун знал. Но услышать это все равно было для него ценно. Погладив осторожно щеку омеги, Намджун притянул к себе его лицо и поцеловал губы. Затем оторвался от них, залпом допил вино, ошпарившее адским пламенем его все тело, подхватил Сокджина руки и поднял, целуя. В этот раз ему хотелось быть нежным, и он был им, покрыв тело омеги поцелуями, касаясь заботливо, входя бережно, брал пылко, но не яростно, обнимая, шепча признания. Уткнувшись в пахучую железу Сокджина лбом, Намджун закрыл глаза, переживая оргазм, сжав тело омеги в руках, чувствуя, как сердце того колотится. На животе было горячо и липко от омежьего наслаждения, он чувствовал, как лоно вокруг члена и узла подрагивает - подавитель выветрился, едва Сокджин попал в объятия любимого альфы, и течка проснулась в нем. Они любили друг друга до ужина, и никто им не мешал.

Намджун сидел на постели омеги и смотрел, как тот пьет свои таблетки, чтобы спокойным спуститься в столовую. Блуза с высоким воротом из газовой ткани и брюки-палаццо, Сокджин уложил волосы аккуратно и припудрил лицо, так как чистое оно выдавало его счастье и пережитое наслаждение. Омега убрал флакон с таблетками обратно в стол и обернулся к альфе - его взгляд спокоен, но в глубине него искрится счастье. Я люблю тебя, подумал Намджун в эту минуту так четко, словно слова эти прогремели над его головой.

-

Последующие два дня Намджун прожил как на иголках, пристально глядя на Шивона, при этом стараясь выглядеть так, будто он спокоен, он очень спокоен, и помощником отца совершенно не заинтересован! Так как он давно уяснил, что понять по лицу мужчины его мысли не может совершенно никто, миссия по обнаружению доносчика представлялась весьма трудной, и уверенность омеги совершенно не помогала в ее реализации - скорее наоборот. Шивон, со своей стороны, вел себя непринужденно, словно не замечал испытывающие взгляды в свой затылок, и, был уверен Намджун, посмеивался над страхами молодого господина.

Постепенно, примерно под конец второго дня, Намджун пообвыкся с тем, что нет необходимости избегать омегу на людях, можно и разговаривать с ним, как обычно, и принимать знаки внимания (Сокджин с этим не перебарщивал, впрочем), а так же приглашать его ночевать в свою комнату, учитывая, что на этом этаже и в этом крыле дома все равно в этот момент никто не жил.

Проснувшись утром вторника, Намджун вдруг почувствовал себя очень счастливым. Отчасти потому что он спал в огромной постели, где мягко и уютно, отчасти из-за тепла майского утра, льющегося в открытое окно, отчасти от мысли, что впереди почти месяц отцовского отсутствия. Повернувшись немного, он увидел на подушке рядом спящего омегу и понял, что именно в нем и крылась основная причина радости. Нежное чистое лицо в покое, молочно-белое плечо обнажено и торчит из-под легкого одеяла, волосы взъерошены, губы - чуть выпячены, как обычно, на щеках - черные стрелки ресниц. Потянувшись, Намджун посмотрел на часы, лежавшие на прикроватной тумбочке - до будильника двадцать минут, следовательно, Сокджина уже можно будить - омеге нужно пройти к себе до того, как на этаж поднимется кто-то из слуг. Поэтому альфа аккуратно просунул руку под подушку омеги и прижался к нему, целуя губы, щеки, лоб и закрытые глаза.

- Доброе утро, - промурлыкал хрипло Сокджин, улыбаясь, прижался к ответ, потираясь лицом об обнаженную грудь альфы. - Я уже встаю...

- Поваляйся со мной, - привычно попросил Намджун, делая объятия крепче. - Еще двадцать минут.

- Этого мало для «поваляйся», вот в выходной и останусь подольше, - возразил омега.

Его рука скользнула под одеяло и обвила талию альфы. Намджун зарылся носом в густые черные волосы Сокджина - пахнут шоколадом, вишней, любовью и сном. Все, как мечталось. Кожа омеги мягкая и теплая, так приятно поглаживать ладонью. Но время неумолимо близило будильник, и, потискавшись еще немного просто так, покрыв альфу утренними поцелуями, омега поднялся с его постели, накинул на обнаженное тело халат и ушмыгнул прочь.

За завтраком омеги были сонными и притихшими, но довольными, так как каждый запланировал большие планы, к тому же, Сокджин отдал распоряжение чистить бассейн, и остающиеся дома наложники собирались возле него как следует позагорать - может, купаться и рановато, зато солнце шпарило достаточно для умеренных солнечных ванн. Сокджин снова был при Намджуне, ведя себя скромно и с достоинством, и обсуждал с Шивоном, сидящим на отведенном ему месте, приезд «товара». Намджун посматривал на остальных омег, но они профессионально делали вид, что их вообще это не интересует, и они даже не понимают, о каком товаре толкуют фаворит и помощник главы дома.

Просто собрание оскароносных актеров, с усмешкой подумал Намджун.

- И во сколько привоз? - спросил Сокджин в этот момент. - Лучше бы, когда большинство наложников разъедутся.

Омеги посмотрели на него, как на врага народа. Фаворит и ухом не повел.

- Примерно в три, те, что едут в город, будут еще там, на вас останется четыре человека, - ответил Шивон.

Собиравшиеся в город шпионы моментально посерели, переглянувшись злобно. Остальные четверо выглядели невозмутимо. Так невозмутимо, что и идиот бы понял, что они что-то замышляют. Сокджин прочитал все их мысли до единой по лицам, переглянулся понимающе с Шивоном и перевел разговор на домашние дела. Намджуна это в омеге удивляло - он разбирался в домашнем хозяйстве очень хорошо, понимал в ценах, экономии, вел учет расходов строго, и ни разу, по словам Данхэ, не позволил себе или гарему превысить заложенный главой лимит средств - при этом дом был в порядке, и на столе всегда только лучшая еда.

- Не знаю уж, в каком университете благородных омег он этому научился, но рад, что этот бонус к главным его качествам мне перепал, - добавлял Данхэ. - Должен отметить, что цена его покупки еще и по этой причине была довольна высока.

Намджун знал от Сокджина, что омеге самому нравятся такие хлопоты, и он управляется с домом с большой охотой и отдачей. Разумеется, больше альфе нравилось бы, обходись в делах Сокджин без постоянного контакта с Шивоном, к которому, чем дальше, тем больше ревновал. Иногда он видел, как Сокджин и Шивон сидят вместе в кабинете над какими-то счетами или книгами, иногда - что беседуют в кабинете альфы, Шивону было разрешено посещать омегу в покоях, и только он возил Сокджина по делам в город.

- Мне кажется, он все-таки Луна в этом доме, хотя отец упорно отказывается его таковым считать, - заметил как-то альфа в разговоре с Шивоном.

- Господин Сокджин умен и рассудителен. И, так как он фаворит, то несет именно функции супруга. Нет ничего удивительного, что кажется Луной, поэтому, - ответил мужчина, пожав плечами.

- Я замечал, гости-альфы любят рассуждать с ним о политике и экономике, откуда он всему этому набрался?

- Господин Сокджин любит читать, он прошел курсы в киберуниверситете, и знает достаточно многое.

- Но зачем ему, если он сидит дома и служит в гареме?

- Это его хобби - он любит учиться новому, к тому же, образованный омега лучше развлечет альф на приемах и в будуаре.

У Шивона всегда были ответы на такие вопросы, и Намджуна бесило, что этот мужчина так много знает о Сокджине. Его так и подмывало поговорить с ним начистоту и обозначить свои позиции касательно омеги, но затем он задумывался и понимал, что ревновать к Шивону не имеет смысла: в поведении альфы и омеги, на самом деле, ничего не говорило о наличии между ними физической близости, а омега в постели неизменно доказывал Намджуну, что любит его одного.

И каждый раз, видя, как Сокджин собирает вокруг себя круг по интересам из гостей дома, Намджун вспоминал слова отца о том, почему он не делает Сокджина официально своим Луной. Умный омега, конечно, очень хорошо для альфы. Но так же и опасно.

-

Рабов привезли к трем, как и говорилось. Большой черный фургон без опознавательных знаков и с номерами Пусана въехал на территорию имения и помчался без остановки сразу в гараж. Намджун находился на заднем дворе - в компании омег наблюдал, как чистят огромный бассейн. Появление машины вызвало всеобщий переполох, впрочем, омеги очень быстро взяли себя в руки и приняли предельно успокоенный вид - это выглядело даже забавно: сначала воробьи всполошились, стали переглядываться огромными глазами и пулять феромоном друг в друга, подпрыгивая на местах, а затем вдруг разом вспомнили, что с ними наследник главы и замерли, как в детской игре про морские фигуры. Посмеявшись, Намджун кивнул Сокджину и пошел к гаражу, увидев, что туда же направились вышедшие из дому Шивон и домашняя охрана.

Альф было семь человек. Разного возраста и роста, они одеты были по-разному, но у всех на головах были закреплены холщевые мешки, а руки - связаны за спинами. Так, сидя прямо на полу фургона, наверняка, на каждом повороте падая на друг друга и стены, они и провели время от Пусана в Сеул. Шивон и охрана быстро перегнали альф в дом, поругивая, так как рабы шатались на ходу, кого-то тошнило, и они сгибался в три погибели, сдерживая позывы из последних сил. Посмотрев, что все они очутились внутри, Намджун вернулся к бассейну и строго шикнул на омег, которые подсматривали из-за угла. Шипя, юноши вернулись к бассейну и, обиженные, расселись по местам, делая вид, что нет им никакого дела до прибывших, а Намджун - тиран и жестокий деспот. Опустившись на шезлонг, Намджун поставил на колени ноутбук, вернувшись к делам - он отпросился из офиса пораньше, но дела не ждали, и он вел переписку с деловым партнером. Увлеченный этим, он не заметил, что вокруг него не пятеро омег, а только четыре.

В коридоре помещений для слуг было прохладно и царил полумрак, после яркого света дня, и Сокджину понадобилось время, чтобы глаза привыкли. Вслушиваясь в голоса альф, доносившиеся из кабинета Шивона, омега прокрался поближе. Несмотря на закрытую дверь, слова все же были вполне различимы.

- Тебе нет причин строить из себя героя, парень, - говорил Шивон спокойно. - Ты выглядишь крепким, но неужели тебе хочется прозябать на подпольной арене, став мешком для битья у чемпиона подобных боев? Ты можешь стать чемпионом и сам, но ты можешь послужить главе Киму. Доказать ему преданность и получить от жизни все, что только тебе хочется, разве плохо?

- Он красивый, его можно сдать директору Мо, - заметил незнакомый грубый голос. - Смотри, какое лицо!

В этот момент Сокджин уже стоял за дверью. Медленно присев, он увидел в замочную скважину, как рослый полный альфа из числа охранников взял за подбородок привезенного им альфу. Остальная охрана стояла у стен и двери, омега чувствовал их запахи.

Все семеро рабов были крепкими и уверенно смотрели, хотя поездка в фургоне с закрытыми лицами должна была бы их здорово дизориентировать. В глазах каждого сверкала ненависть, они стояли на коленях, с по-прежнему связанными за спиной руками. Кто-то был избит сильно, кто-то - лишь слегка. Тот альфа, чье лицо сжимала мерзкая загорелая грубая лапа надсмотрщика, был побит мало.

Он был, пожалуй, красив. По комплекции невысокий, крепкий, но не слишком, скорее, бегун, чем качок, подумал Сокджин. Кожа цвета молока, в резком контрасте - черные аккуратные брови, небольшие темно-карие глаза. В его маленьких ушах висело много серег, виднелась тату на груди, выступала из-за ворота одежды. Черты были некрупными и приятными, губы - розовые, хоть и сухие, с трещинками. На подбородке альфы алел синяк, черные густые волосы длиной до плеч были собраны в неаккуратный узел на затылке. Одет альфа был в гавайку на грязную белую майку и драные джинсы. Он был бос - омега видел сбитые в кровь большие ступни. Альфа выглядел ровесником Сокджина. И в глазах его не было ни тени страха.

- Ты один кочевряжишься, - с угрозой проговорил толстяк, нависший над парнем. - Думаешь, если ты сын делового, то все тебе можно, и вести себя как принц? Ты сын, но ты бастард, ублюдок, и прав у тебя нет.... твой отец продал тебя, спасая свою тухлую жизнь, которую мы все равно заберем, едва он опять задолжает главе. Так что не выебывайся, ореховый мразина...

- Пошел на хуй, ебаный сволочь, я не шестерю на уродов, вроде твоего хозяина, я сам хозяин, - низкий голос альфы звучал хрипло, веско, властно и красиво.

Толстяк зарычал и всадил ему ногой в живот. Сокджин зажал рот рукой, глядя, как охрана избивает парня, и едва успел совладать с собой и отбежать за угол - ему показалось, его испуганный вздох услышит стоявший у двери Шивон.

Охрана била юношу долго. Затем они выволокли его из кабинета Шивона и потащили, матеря, к винному погребу, где бросили, заперев, в клетушке - специально сделанной для таких целей. Сокджин знал эту клеть - за провинности его самого запирали там множество раз. Охрана в таких случаях не требовалась: виновника приковывали на старую толстую якорную цепь к полу, как пса, и вырваться с нее было невозможно. Дождавшись, пока охрана уйдет, Сокджин бросился к погребу, подергал двери. Он и сам не понимал, чего хочет - и что может сделать, и почему ему это так важно.

Дверь была заперта. Стукнув в нее кулаком, омега заплакал, зажимая рот рукой, и осел на пол. Из-за толстого дерева доносились приглушенные звуки. Хотя, возможно, омеге казалось, что он слышит их, стоны прикованного полуживого альфы.

Той же ночью, утомив Намджуна ласками, Сокджин выкарабкался из-под его тяжелой руки, накинул халат и брюки и бесшумно покинул альфье крыло. Дом спал, из окон в коридоры падал лунный свет, свидетель преступных замыслов. Омега шел, прислушиваясь к тишине дома, замирая от каждого шороха. Босыми стопами он чувствовал тепло пола, мрамор лестницы на первый этаж. Остановившись у коридора, ведущего в комнаты прислуги, он снова замер, прислушиваясь, затем набрал воздуха в грудь и двинулся дальше.

Шивон открыл ему после первого же стука, легкого, едва слышного - сердце Сокджина билось так гулко, что он не слышал как ходит, казалось, жутко топчется и шумно пыхтит. Поэтому стук получился едва уловимым, но Шивон тут же открыл. Увидев бледное лицо омеги в свете собственного кабинета, созданного единственной лампой на рабочем столе, альфа глубоко вздохнул и молча протянул ему ключи.

За годы знакомства он понял четко, что если Сокджин что-то решил, никто не сможет его переубедить.

Цапнув связку, омега сразу прижал ее к груди. Кивнув альфе, он двинулся дальше по коридору в сторону винного погреба, затем снова огляделся - хотя альфа шел за ним, и мог защитить, все же омега боялся домашней охраны, у которой точно возникли бы вопросы, застукай они такую компанию в таком месте в этот час. Убедившись, что охраны не предвидится, Сокджин отпер погреб и вошел, тихо ступая по прохладному камню пола, Шивон закрыл дверь, войдя следом, и зажег тусклый свет, и только теперь Сокджин смог нормально дышать. Достав из кармана халата мягкие домашние тапочки, он обулся и подошел к клети, уверенно отворил дверь и вошел.

Альфа сидел на насыпном полу, сонный, щурился. Видно было, он старался не терять бдительность, но при его увечьях оставалось удивляться, как сознание еще сохраняется в нем. При виде омеги он испуганно встрепенулся, перевел взгляд на Шивона, явно стараясь держаться начеку, хотя его без сомнения мутило от боли. Сокджин присел на корточки возле него и улыбнулся.

- Ты похож на кота, - сказал он негромко.

- Хуле тебе надо? - огрызнулся сипло альфа. - Ты кто?

- Хозяин дома, - улыбнулся омега шире и поднял руку. Шивон вложил в нее бутылку с торчащей из горлышка трубочкой. - Пить хочешь?

- Я что, дурак, верить, что там не яд? - презрительно скривился альфа. Он старался выглядеть уверенным в себе, хотя дышал с трудом и сидел тоже.

Омега молча поднес трубочку к губам и сделал глоток, глядя альфе в глаза, затем показал, что воду он проглатывает, и протянул бутылку пленнику. Альфа принял воду и, захлебываясь, стал втягивать ее, жадно, зажмурившись, весь потянувшись вперед, словно маленький котенок - за соской. Сокджин прикусил губу, наблюдая это, подсел ближе.

- Позволь мне помочь. Позволь, я залечу твои раны, - прошептал он.

Альфа бросил пить и выдохнул. Он смотрел с подозрением в глаза Сокджина, косясь на Шивона, и гадал, как ему быть.

- Если ты хозяин, значит, по твоему приказу меня ловили и били, - заметил он уже более бодрым голосом.

- Я спутник главы Кима, - пояснил омега. Подумав, поправился. - Фаворит.

- А, так ты шлюшка господина Данхэ, - улыбнулся альфа, то ли надеясь задеть омегу, то ли от природы такой язвительный. - И что? Я тебе понравился, и ты решил помочь за определенную плату? Глава плохо тебя ласкает?

- Да ты мазохист, как я посмотрю, - улыбнулся Сокджин, делая знак Шивону, что альфу пока не надо убивать. - Любишь, когда тебя мучают?

- Каждый радуется, как может. Мне не нужна помощь. Откуда мне знать, может, ты так сбиваешь меня служить твоему Папочке?

- Я пытаюсь вытащить тебя отсюда. Вылечить и дать уйти. Если ты этого не хочешь, а хочешь быть битым и проданным в бордель - скажи это, и я умываю руки. Я многим рискую, беседуя здесь с тобой, парень, - мягко проговорил Сокджин.

Помолчав, альфа спросил:

- Я напоминаю тебе тебя самого в первые дни тут?

Между бровей омеги пролегла морщинка, он на мгновение прикрыл глаза и шумно выдохнул. Шивон смотрел на пленника взглядом, не предвещающим ничего хорошего, но тот был спокоен и ждал ответа.

- Да, - наконец, выпалил Сокджин, и посмотрел альфе в глаза. - Я тоже бунтовал. И меня тоже ломали. И, как видишь, сломали. Я уже не помню, как это - жить сам по себе. Но если можно помочь тебе вернуться в тот мир - я сделаю это. Я так хочу. Так что - решай, альфа, - он подсел ближе к альфе, и тот не дергался, пока омега осматривал его.

- Что толку, завтра меня снова изобьют? - спросил только, изучая открыто лицо омеги, такое близкое.

Помедлив, Сокджин ответил на его взгляд, его собственное казалось растерянным, словно омега принимал сам с собой какое-то решение. Шивон тяжело вздохнул, закатив глаза, потом из груди его донеслось рычание.

- Он сильно побит, и сегодня отправить его не получится, - заметил он, с укором глядя на омегу.

Сокджин перевел взгляд назад. Его глаза блестели в полумраке помещения. Шивон отвернулся и стал спиной.

- Ты же видишь, - раздался приглушенный голос. - В нем кипит жизнь. Это ужасно несправедливо, что завтра он, возможно, умрет тут. Или в борделе. Пожалуйста, самчон.

- Таких, как он, сотни и тысячи, - прорычал Шивон, уперев руки в бока.

- Самчон, пожалуйста...

- Ты понимаешь, что господин Намжун сделает, когда увидит его?!

- Никто не узнает...

- Господин Намджун точно узнает, - резко обернулся Шивон. Его лицо, однако, было спокойно. - Этот уличный бродяга пахнет орехами, и тут все ими пахнет, и вы - пахнете ими! Грецкий и лесной орех пахнут по-разному, и...

Сокджин посмотрел на молодого альфу рядом с собой и увидел ответный сильный взгляд. Этот бледный парень в гавайке был прикован за руки и за ноги к кольцу в полу в холоде и грязи погреба, он был избит и изможден долгой дорогой через полстраны. Но взгляд его был сильным и еще - омега не ощущал от него опасности.

- Я что-то придумаю, самчон, - глядя альфе в глаза, сказал омега. - Помоги мне в очередной раз. Или... хотя бы просто помоги довести его до моей комнаты. Далее ты будешь делать вид, что ни о чем не знал, и я не назову твое имя...

- Ты знаешь, что я никогда не предам тебя, и тем не менее говоришь это, - зарычал Шивон, опускаясь на корточки и отцепляя альфу от кольца. - Рыпнешься, обидишь этого омегу, мелкий, я сам тебя порву, - прошипел он, глядя пленнику в глаза.

- Всякое гавно я делал в жизни, но вот омег не бил, - с усмешкой на спекшихся губах произнес альфа.

Сокджин и Шивон помогли ему подняться, затем Шивон взял его себе на спину и легко понес прочь.

- Скажу, что ты подох, и я тебя закопал, - пробурчал он, неся альфу по ступенькам.

Сокджин шел рядом, внимательно слушая, как спит дом, с опаской глядя на первый этаж, откуда могла появиться охрана. Он чувствовал, как его спасеныш смотрит на него, и старался смотреть мягко в ответ.

Опустив альфу на пол в комнате омеги, Шивон отдышался, глядя, как Сокджин в ванной готовит все, чтобы обмыть своего гостя, так как нет смысла лечить такое грязное тело.

- Пойди и разбуди господина Намджуна, пусть придет, - закончив, вышел он из ванной и поднял альфу с пола. Тот старался устоять сам, но ноги плохо слушались. - Скажи, что все это от начала и до конца моя задумка, и тебя я принудил угрозами.

Шивон удивленно смотрел, как омега тащит альфу в ванную, помогает раздеться и сажает в наполовину наполненную ванну, чтобы бережно обмыть и осмотреть. Молодой пленник был смущен, но так как не мог толком двигаться, был вынужден принять эту опеку. Не в силах больше стоять так, Шивон ушел, мягко прикрыв дверь. Сокджин принялся за дело, совершенно не заботясь тем, что, собственно, он делает, и как это смущает пленника. Тот старался сохранять невозмутимость - раскинул руки по бортам ванны, охотно подставлял рукам омеги то плечи, то торс.

- Ты всех пленников так обихаживаешь? - спросил он. Хотелось с усмешкой, но вышло как-то скромно.

- Нет. Хотя я стараюсь вытащить тех, кого уставляют в доме, на волю. Чаще всего, утром мы говорим, что пленник помер, и мы его закопали. Вот как Шивон предложил теперь, - пыхтя от стараний быть деликатным, отвечал Сокджин.

- Ты давно тут?

- Восемь лет почти.

Присвистнув, альфа спохватился, что получилось громко.

- Не переживай, тут хорошая звукоизоляция, - улыбнулся Сокджин. - У нас, знаешь, шумно бывает...

- ...прости...

- Тебе не о чем просить прощения. Вот если господину Намджуну не понравится, что я тебя мою, - вдруг вытаращился омега. - Но иначе я не пойму, где тебя бинтовать..., - тут же одумался он. - Так, теперь пересядь, я отмою голову. Ненавижу, когда на моей постели спят грязные!

- Но где ты будешь спать? - было заметно и сквозь кровь и грязь, что альфа покраснел.

- У господина Намджуна, где же еще...

- ...

- Теперь у тебя есть на меня компромат, - омега улыбнулся, глядя альфе в глаза. - Тебе есть куда податься, когда ты оправишься и сможешь уйти?

- Да. И... если ты вздумаешь дать мне какие-то там деньги, то сразу забудь. Я мужчина и сам справлюсь, - заявил альфа, отвечая на взгляд. Сказал мягче. - Ты красивый.

- Я знаю.

- В этом беда твоей жизни, да?

- Вполне возможно.

- Я был серьезен, когда сказал, что никогда не забуду. Ты спас меня от смерти, и от борделя. Для альфы и то, и другое ужасно.

- Поверь, омеги тоже не от хорошей жизни идут в бордель.

- Да, ты прав, прости...

Послышались шаги, чувствовалось, владелец их едва сдерживается, чтобы не топтаться громче. Сокджин улыбнулся спокойно и обернулся к вошедшему Намджуну.

- Я знаю, о чем вы думаете, мой господин, но призываю прислушаться к голосу разума, - произнес он.

- Я слушал Шивона пять минут, этого довольно, - Намджун упер руки в бока, глядя осуждающе. - Что только тебе в голову пришло, омега, вытаскивать его? Зачем?

- Вы знаете, - омега поднялся. - И мне нужна ваша помощь - ему понадобится неделя, чтобы прийти в форму, и одежда, чтобы выйти отсюда. Помогите мне с тем, чтобы его никто не нашел, пожалуйста.

Намджун так и остолбенел. Он смотрел круглыми глазами на своего омегу, невозмутимо взиравшего на него и явно ни в чем не шутившего, на обнаженного молодого альфу в ванной, полной смытой грязи и крови, и пусть лицо его было побито, Намджун не мог не увидеть, что альфа хорош собой и смотрит весьма нагло, кажется, потешаясь над всей этой ситуацией. Обернувшись, он посмотрел на Шивона и увидел на его лице смирение с прихотями судьбы в лице омеги.

Альфа в ванной, на самом деле, был не менее удивлен. Его докупали, затем вытащили из ванной и вытерли, залечили ему раны и замотали побитые ребра, после чего уложили в постель и даже накормили. Он понятия не имел, за что ему с небес свалилась такая удача, и смотрел на нее во все глаза.

Удача была хороша собой, уверена в себе и превосходно управляла всеми альфами, которыми только хотела: первый из них ушел с аптечкой и грязной одеждой Юнги, чтобы ее сжечь, второй (мстительно глядя на пленника) - искать ему сменную одежду среди своих запасов. Присев на постель у ног пленника, Сокджин улыбнулся.

- Как ты это делаешь? - спросил альфа, глядя на него с улыбкой.

- Спи. Есть вещи, которые альфам знать не положено.

- Он наследник главы дома, как я понял. Ты - фаворит его отца. Я спрашиваю - как ты такой бесстрашный?

- Я не бесстрашный. На самом деле, я жуткий трус.

Альфа помолчал, изучая его, затем покусал губы и вдруг сказал:

- Я Мин Юнги. Мой отец - деловой из Тэгу, продал меня, так как был должен господину Киму. Этот подонок не вспоминал обо мне, пока не понадобился товар для откупа, до того я рос в среде уличных и воспитывался ими, и не знал отцовской заботы. Папа умер, когда я был мелким, от передоза. Улица меня воспитывала. Я был уверен, что подохну в канаве, как псина. Я и сейчас не застрахован от этого. Честно говоря, не шибко я ценил свою жизнь. Хотя всегда помнил о босяцкой чести. Но - никто, слышишь, никто не делал для меня такого, как ты. Я знаю, что ты грязен, как и я, омега, ты хлебнул дерьма, но для меня ты с этого вечера - первый друг. Я останусь им для тебя. Просто дай срок, дай этому коту отрастить шерсть. Я вернусь и буду твоим другом. Теперь я буду ценить жизнь.

Сокджин улыбнулся, выслушав его, погладил ногу альфы под одеялом. Он часто слышал эти слова от тех, кому помогал в этом доме, но ни разу никто не вернулся. Однако, и слышать это было все же приятно. Фантомная надежда на то, что где-то во внешнем мире, за высоким забором имения, есть кто-то, кто знает о Сокджине, и держит к нему в сердце теплые чувства - это было бесценно для него.

Он знал, что весь мир считает его мертвым. И за этих людей, которые, как он надеялся, выжили, будучи им спасенными, цеплялись последние крупицы веры в нем.

Веры в то, что он существует. Что он жив. Что еще хоть на что-то он имеет право.

-

К утру Намджун пришел в себя и окончательно осознал, что произошло ночью. Хотя правильнее будет сказать - что учинил ночью его омега. Пробудившись, альфа посмотрел на постель возле себя и увидел Сокджина, спящего крепко, так крепко, что, кажется, и пушками его не разбудить. Усевшись на постели, так как ощущал себя странно и не готовым для утренних ласк, альф привычно посмотрел на часы и убедился, что до будильника еще двадцать минут. Организм его в эти дни, кажется, загипнотизировался просыпаться именно за этот срок до побудки. Так, сидя, Намджун промолчал минуты две, а затем произнес четко и ясно:

- Мне приснился странный сон.

- Какой же? - хрипло отозвался омега, не пошевелив ничем, кроме губ.

- Мне приснилось, что в твоей спальне на постели лежит альфа, босяк, которого рабом привезли в этот дом, избили за отказ работать на моего отца и оставили в погребе помирать, но ты его спас.

Вздохнув, омега сладко зевнул, подтянулся и улегся на альфьи колени, обхватив их рукой.

- Не драматизируй, любовь моя, - проговорил он совершенно спокойно. - Неделя, и этого альфы в доме не будет. Это акт милосердия с твоей стороны и лишнее доказательство того, что ты меня любишь.

Эвона как вывернул! Намджун вытаращил глаза на омегу, но не пошевелился, не желая мешать тому нежиться.

- Ты в своем уме, омега? Я даже не уверен, с чего следует начать браниться, если честно, - сказал он строго. - Прав был отец и прав был ты, говоря, что давать тебе спуску нельзя. Ты сел мне на шею и помыкаешь. Еще меня удивляет, что Шивон все сносит и встает на твою сторону.

- Если ты зовешь себя чьим-то самчоном, то ты печешься, - пожал плечами омега, открыв сонные веселые глаза, и посмотрел на альфу. - Ну, не бранитесь, мой господин. Юноша очень смелый и упрямый, мне нравится это в нем. Он попался в лапы людей главы вовсе не по глупости - отец его продал. И он не босяк, а бастард, сын делового от наложника, так что вы, в некотором роде, ровня.

Намджун обомлел от таких выкладок. Поднявшись и потянувшись, как кошка, Сокджин выпростался из одеяла и без разговоров оседлал бедра альфы. Обвил его плечи нежно. Руки сами собой скользнули по упругим ягодицам и сжались на талии.

- Иногда я пытаюсь помочь, любовь моя. Я сам был в такой ситуации... и не могу смотреть спокойно, - проговорил омега, водя пальцем по груди альфы. - Пожалуйста. Давай поможем Юнги.

- Ах, теперь ты зовешь его по имени! - покивал Намджун, чувствуя, как в груди сжимается от неприятного чувства.

- Он мне представился, - согласился омега. - И не пытался ни коим образом быть пошлым со мной. Еще совершенно молод, я не хочу, чтобы его убили или отправили в бордель. Он умен и силен, сможет пробиться, только надо дать ему выжить.

- Как ты успел понять это по одному разговору? Или ты влюбился? - сощурился альфа, внимательно следя за выражением лица Сокджина.

- Я видел, как он говорил с теми, кто его привез. Он единственный был достаточно смел, чтобы отказаться работать на главу. И я говорил с ним сам. За годы в этом мире я немножко научился разбираться в людях, господин. Мне будет жаль, если такой путевый альфа погибнет. Но... как вы могли подумать, что я влюбился?

Крепкие пальцы больно сжали его кожу на талии. Омега болезненно застонал, прикусив губу. Намджун зарычал, выпустив шоколадный феромон вокруг него.

- А почему бы мне так не подумать? Ты авантюрист, омега, шальной характер, а казался мне податливым и уравновешенным...

- Вы разочарованы? - омега задохнулся от возбуждения, так как вторая рука альфы сжала его горло под самым подбородком.

- Мне не нравится, что ты так близок с Шивоном, - процедил Намджун, чувствуя, как его член набух. - Мне не нравится, что этот человек, который предан отцу, и отец верит в это, на самом деле, кажется, предан тебе намного больше. В чем секрет? Чем ты купил его, м?!

Омега пыхтел, не пытаясь высвободиться, прижимал одной рукой свой член к торсу, второй - поцарапывал плечи альфы. Намджун отпустил его шею и шлепнул одну из ягодиц - омега выгнулся, сверкнув слезами.

- Ничем...

- А почему тогда?!

- Он...

- Ну?!

- ...тоже когда-то меня пожалел... помогал... учил жить тут... он...

- Так ты потом его отблагодарил?! - прошипел Намджун, отбросив с бедер одеяло, силком насадил омегу на себя, ожидая, что тот вскрикнет от боли.

Но лоно было полно смазки. Шлепки и удушение возбудили Сокджина, и он с нетерпением осел на альфий член, заерзал бедрами. Стиснув его талию крепко, Намджун дышал часто, долбясь в тесное лоно, затем отпустил, омега принялся насаживаться сам. Новый шлепок, больнее прежнего, щипок за ягодицу, Сокджин застонал приглушенно, глядя с мольбой.

Сердце скакало неистово.

Обрушив омегу на постель, Намджун встал над ним, сжав длинную красивую шею, стал вгоняться, разведя стройные ноги пошире, и смотрел, как омега, раскинув руки по одеялу - кончает, снова и снова, дрожа от экстаза. Отпустив его шею, Намджун взял тонкую талию и усилил толчки, достигая своей вершины, мощно и сокрушительно, а затем упал, тяжело дыша, весь обливаясь потом. Эйфория била в венах пульсом. Добравшись до губ омеги, впервые за утро он запечатлел на них поцелуй, затем покинул лоно и поднялся на ноги.

- Мой отец не знает, что ты и Шивон так тесно общаетесь.

Омега не произнес ни слова, он ровнял дыхание и пытался совладать с конечностями.

- Я поговорю с твоим самчоном сам. Я сделаю это, так как он явно знает, что мы спим вместе...

Он запнулся, увидев, как отчаянно смотрит омега. Дрожа, Сокджин постарался усесться, и прохрипел:

- ...спим...? Только это?

Альфа молчал.

- Ты... снова ставишь меня на место? - из глаз омеги полились крупные слезы.

Дернувшись, Намджун прижал его к себе, утешая, целовал макушку, лоб, виски, щеки.

- Любовь моя, прости, я не так выразился, прости, - зашептал он, глядя в перепуганные глаза. - Я был неправ... я имел ввиду, он знает, что мы любим друг друга, но не выдает нас...

- Он не выдаст... Шивон-самчон не выдаст... он хороший альфа... он друг... он заботился обо мне с первого дня моего тут. Он просто очень хороший человек, Намджуни. Он просто хороший. Поэтому я ему доверился о нас. И доверяю в остальном... Пожалуйста... ты... не говори так больше, - спотыкаясь на каждом слоге, шептал омега, прижимаясь в ответ. - Я... как угодно будь жесток, но не отнимай твоей любви, не рань меня такими словами...

- Прости, любимый, - говорил Намджун, чувствуя, как тело колет иглами стыда. - Не буду. Не скажу. Все. Пусть мелкий остается у тебя, пусть Шивон тебе поможет, не плачь... я не дам вас в обиду... ты... это великодушный поступок, с твоей стороны, я помогу тебе...

На этот раз конфликт был улажен, но за неделю неоднократно на Намджуна накатывала ревность, и он устраивал омеге «разговоры», заканчивавшиеся, как правило, одинаково. К концу недели он даже подумывал оставить Юнги еще на недельку, так как уж больно весело казалось так мириться, но это становилось опасным.

Разумеется, слова Шивона о том, что пленник подох, никто не собирался оспаривать. Работорговец главы Кима посетовал:

- Крепкий и красивый парень был, мог бы отлично поработать у Джексона, но... упрямый сучка, наверное, сильно пришлось бы ломать. Ладно, новый курганчик в парке, хехе, - отмахнулся он, наконец.

Так Мин Юнги стал официально трупом. Сокджин принес эту весть своему гостю вместе с обедом на следующий день после спасения. Альфа выглядел сонным - хоть омега оставил ему обезболивающие, пить их много было все-таки опасно для сердца, и Юнги приходилось терпеть, впрочем, он не жаловался. Благодетеля он встретил с улыбкой, дождался, пока тот закроет дверь, и сказал:

- К вам пытались ранним утром войти из прислуги, наверное, прибраться, и я перепугался, что у вас будут неприятности.

- Если я разрешаю убраться, то не запираю двери, - улыбнулся омега в ответ, ставя поднос на его колени. - Ешьте и пейте лекарства. Господин Намджун дал нам с вами неделю, Юнги. Необходимо поставить вас на ноги так, чтобы вы смогли вести мотоцикл, если вы это умеете, или тачку...

- Я умею водить мотоцикл, но что скажут, если вы мне отдадите его?

- Ничего, так вы сможете добраться до Сеула, потом кинете его где-нибудь, а Шивон по маячку отыщет. В принципе, он найдет его и не в Сеуле, но, мне кажется, проще всего затеряться в большом городе.

Помолчав, пережевывая еду, Юнги бросил на омегу короткий взгляд.

- Поедемте со мной.

Сокджин широко улыбнулся, поднялся и принялся убираться - он принес с собой инструменты для уборки. Альфа наблюдал за ним, ожидая ответа.

- Не думайте, что я решил-таки воспользоваться... вашим хорошим отношением, Сокджин, но ведь вы здесь как в клетке. Я помог бы вам спрятаться...

- Во-первых, меня будут искать, и найдут. И по мне найдут вас. Во-вторых, я не могу уехать.

- Из-за господина наследника?

- Да. Он мой альфа.

- Ему везет.

- Возможно.

- Глава, конечно, не в курсе.

- Вы проницательны.

- Вы рисковый омега.

- За это меня и ценят.

Юнги рассмеялся, но оборвал сам себя. За стенками были слышны голоса других омег гарема.

- Они не ходят к вам? - кивнул он туда.

- Нет, я не имею с ними близких отношений, и воспитал не соваться в мою комнату. Привилегии фаворита, знаете ли... Так что вы в безопасности.

Закончив убираться, он помог альфе в ванной, затем перемотал его повязки и полечил его раны и ссадины, снова уложив в постель.

- У вас есть к кому обратиться в Сеуле? - спросил он.

- Вам не нужно обо мне печься более, чем я уже вас обременяю, - возразил Юнги. - Чем меньше вы знаете, тем безопаснее для вас. Я справлюсь, альфы должны быть сильными. Поверьте, шанс, который вы дали, я использую с умом.

- Надеюсь. Кстати, если вам скучно, можете брать мой ноутбук, - Сокджин указал на гаджет на туалетном столике.

Юнги улыбнулся.

- Я его уже брал.

Сокджин рассмеялся, показывая, что и сам это понял. Он поговорил с альфой еще и ушел, обещав прийти в ужин.

Неделю спустя Юнги окончательно встал на ноги. Да, в боках еще ломило, но альфа держался молодцом и потихоньку разминался в комнате, готовясь к долгой поездке на мотоцикле. Он изучил карту дорог этой местности и теперь четко знал, как добираться до Сеула. От Намджуна ему перепала одежда, оказавшаяся велика, но Юнги не был в том положении, чтобы придираться.

Мотоцикл ждал его за территорией, в небольшом леске в десяти минутах ходьбы от ворот. Шивон дождался, пока совершенно стемнеет, и вывел Юнги через черный вход, когда весь дом уже спал. С собой альфа уносил только ключи от мотоцикла и пачку сигарет с зажигалкой - остальное он брать наотрез отказался. Двое мужчин шли по залитой лунным светом дорожке, в полном молчании, парковая ночная охрана знала, что иногда Шивон выходит прогуляться, и не обратила внимаие, что этой ночью он вышел из дома не один.

Выйдя за ворота, Юнги поклонился Шивону в пояс. Фонари не работали - Шивон отключил их до своего возвращения в дом, чтобы камеры не засняли лица трупа, по официальным данным зарытого где-то в парке. Приняв поклон, Шивон вернулся в имение и запер ворота. Юнги стремительно прошел к леску и скрылся в чаще, вскоре он наткнулся на мотоцикл и повез его к дороге - подальше от забора. Он шел по траве, шурша ею, слушал стрекот сверчков, вдыхал ароматы зелени и земли, пыльного асфальта от дороги, затем зажег сигарету и с наслаждением затянулся. Вдали виднелись еще какие-то дома, где горели окна. Далеко-далеко впереди искрился огнями Сеул. Мотоцикл приятной тяжестью послушно ехал рядом, неприметный с виду, но надежный железный конь. Выехав на шоссе, Юнги затушил сигарету о подошву кроссовка, оседлал мотоцикл, надел шлем и завел мотор. Сердце забилось от счастья - он свободен! Мотор урчал мощно, мотоцикл сорвался с места и помчался, между светящихся шаров фонарей, по пустынной широкой трассе, ревя гулко мотором. Рубашка трепетала за спиной Юнги, ореховый феромон вился шлейфом. Жизнь мчала по венам Юнги.

Жизнь, подаренная омегой, который пах вишнями. Они обнялись на прощание в той уютной комнате, где Юнги приходил в себя, и обнялись крепко, словно друзья. Вдохнув аромат этого сладкого феромона, Юнги улыбнулся черным глазам омеги. Не было смысла говорить что-то - все, что хотелось, Юнги сказал омеге в первые сутки их знакомства. Мчащий по трассе альфа все еще ощущал на себе тепло и нежность того объятия, но ветер беспощадно сдувал с него следы вишневого аромата.

Пусть. Юнги был уверен, что однажды они свидятся снова, и он отплатит омеге за его дар.

Сделает его таким же свободным.