Если бы Фрэнни попросили описать свою собственную жизнь, то она ограничилась бы тремя словами.
«Всё так банально».
Она двуликая, как подобных ей прозвали обычные люди, но да. Всё так… банально.
Под следствием она оказалась… правильно, тоже банально. Не сдержалась, выдала себя, свои знания и эмоции. Показала истинную себя.
Отсюда, впрочем, и все её проблемы.
Сколько Фрэнсис себя помнила, она почти всегда была такой. Двуликой. Или, если угодно, оборотнем. Но общество — та часть, что знала — предпочитало страшно шептать совсем не это слово. Так и прижилось.
Подобных ей считали опасными. Ха! Конечно! Ведь Фрэнсис в сравнении с обычными людьми банально сильнее. В комплекте шло обострённые зрение и слух. Она могла выпускать своего внутреннего зверя — в любой момент. Потому что ну что за бред!.. Какое полнолуние?! Общество напридумывало. А ведь волка тоже нужно иногда выгуливать. Иначе так действительно с ума сойти можно!
И… Ей не повезло. Просто не повезло в далёком детстве. Таком далёком, что она смутно помнила момент укуса. Кажется, отец тогда взял её на охоту, а потом она как-то потерялась… И таким образом в четыре года её укусил волк.
Нет. На самом деле Фрэнни помнила хорошо только один-единственный момент.
Момент, когда она гладила с восторгом морду волка — она думала, что это просто очень большая собака, потом крик отца, взведённое ружьё, внезапная агрессия волка, что секунду назад был так спокоен. И после — укус. И выстрел. Или это произошло одновременно. Этого она уже и не вспомнит.
Когда Фрэнни пришла в себя, то первым, кого она увидела, был её бледный до синевы отец. И только потом, осмотрев комнату, она заметила заплаканную маму. Та сидела чуть дальше отца, вцепившись в его руку мёртвой хваткой. И стоило Фрэнни открыть глаза, мать кинулась обнимать её. Именно тогда Фрэнни впервые почувствовала запахи острее. И первым был он — запах солёных слёз.
Укус зажил быстро, очень быстро. Вероятно, родители поняли что-то уже тогда. В самом деле, не ей же понимать! Она была ребёнком.
А вскоре Фрэнсис стала чувствовать в себе нечто новое. Она заметила, что могла с лёгкостью определить, над каким десертом колдовала кухарка в этот раз. И это даже не выходя из своей комнаты! Нужно ведь только очень-очень захотеть, и все запахи потоком хлынут прямо в нос.
Каждый раз, когда она говорила о чём-то подобном родителям, они обменивались взглядами и говорил вести себя чуточке потише.
А года через три, когда Фрэнни достаточно подросла, у неё состоялся серьёзный разговор с отцом.
— Помнишь, как тебя укусил волк?
— Да, папочка, — ответила она послушно. — Ты его пристрелил, верно? — она помнила, как сидела тогда на диванчике в кабинете отца, ела яблоко, которое дал папа, и болтала ногами. Она только что вернулась с мамой с прогулки. Они так здорово играли в прятки, а потом в догонялки. Маме ни разу не удалось её поймать! Фрэнни этим очень гордилась, и стоило им вернуться, сообщила об этом отцу. А тот почему-то отвёл её сюда, в свой кабинет.
— Верно, — ответил отец после недолгого молчания. Он хмурился и вертел в руках тяжёлую резную ручку. Папа любил коллекционировать интересные ручки, и эту они с мамой подарили ему на последний день рождения. — Не знаю, помнишь ли ты, что было после, но… — отец вздохнул, отложил ручку и подошёл к ней. Он присел перед ней на корточки и заглянул в глаза. — После выстрела волк превратился в человека.
— В… в человека? — она замерла, так и не откусив от яблока. — Почему? Разве такое возможно? — Фрэнни хихикнула и громко хрустнула яблоком. — Или он как я?
Раньше Фрэнсис не задумывалась, есть ли похожие на неё люди. А уж этот давний случай и вовсе никак не учитывала. Попросту не задумывалась.
Папа кивнул:
— То, что ты такая быстрая, сильная и слышишь, что происходит в соседних комнатах…
Она сглотнула. Ей показалось, что яблоко комом встало в горле.
— Папа?
Её окутала тревога. Сердце забилось быстро-быстро, а губы начали дрожать. Она поняла, что вот-вот прозвучат слова, которые навсегда всё изменят.
— Ты ведь тоже можешь становиться маленьким милым волчонком, верно? — он ласково растрепал её волосы. А у Фрэнни глаза наполнились слезами от холодного осознания:
— Ты… ты меня теперь тоже подстрелишь? — она разрыдалась. Яблоко выпало из рук, укатилось куда-то. Ей стало не до него.
— Ну, Фрэнни, что ты такое говоришь! Конечно же нет! Ты моя маленькая девочка, моя и мамина! — отец стиснул её в объятиях, и она уткнулась мокрым от слёз лицом в его рубашку. Та пахла папой и немного мамой. Пахло семьёй. Это немного успокоило, но слёз не прекратило. — Я говорю это тебе лишь по той причине, солнце моё, что об этой своей способности ты не должна никому говорить. Никто, кроме нас с мамой, не должен знать об этом. Никто, Фрэнни.
— Эт-то опасно? Потому что меня пристрелят?
Отец помолчал, плавно качая её в своих объятиях.
— Да, детка, именно поэтому. — Звучало жестоко, но потом Фрэнсис поняла, что иначе — никак. Отец немного отстранился и мягко убрал прядь волос с её лица. — Так что никому не говори, ладно? И если захочешь побегать волчонком, то скажи об этом маме или мне, хорошо? Мы пойдём с тобой и проследим, чтобы всё было нормально.
В кабинет без стука вошла её мама. Не выдержала. Фрэнни знала, что она стояла всё это время прямо за дверью. На лице её читалось беспокойство. И пахла она тоже так — неспокойно, солоно от слёз, пусть лицо и было сухим. Тревожно. Папа пах похоже.
— Фрэнни?
— Мамочка, я всё поняла, я… — она не выдержала и снова разревелась. Она почувствовала, что мама присела рядом, на диванчик, и тоже обняла её поверх рук отца.
— Ох, детка… Прости, но ты должна себя контролировать. Мы не могли откладывать больше этот разговор. Ты должна понимать, что никому-никому нельзя знать о твоём маленьком секрете.
— Да, я запомню.
И Фрэнсис действительно запомнила. На всю свою жизнь запомнила.
Методом проб и ошибок её родители помогали ей контролировать свои силы и даже эмоции. В детстве часто бывало, что из-за перевозбуждения она могла вмиг стать волком. Они втроём учились этого избегать. Вдруг она превратится во время игры с друзьями? И даже представлять, что случится тогда, никому из них не хотелось.
Годам к десяти она уже довольно сносно контролировала себя: никаких случайных обращений на пике эмоций, контроль эти самых эмоций и силы.
После этого всё шло действительно хорошо. Она даже в восемнадцать вышла замуж за перспективного молодого человека. К сожалению, как бы ни хотелось, но открыть свой секрет ему она не могла.
Возможно, он чувствовал, что она от него что-то скрывает. Или всё дело в том, что брак был поспешным, где-то даже немного наивным. В любом случае… Брак их продержался четыре года. Они развелись. Разошлись как в море корабли. И никогда больше не виделись. По слухам, он переехал в другой город и продолжил карьеру там, женился и обзавёлся детьми.
Фрэнсис тоже на месте не сиделось. После развода она решила отправиться в путешествие. Выбрала страну, взяла билет, собрала чемодан и тепло попрощалась с родителями. Она никогда не боялась высоты и поэтому выбрала дирижабль.
Именно там она и познакомилась со своим вторым мужем, Рональдом. Он был не таким серьёзным, как первый. Скорее, совсем наоборот. Он любил шумные компании, любил веселиться и путешествовать. После того, как они сошли с дирижабля, Фрэнсис думала, что они никогда больше не увидятся. Но Рональд сделал первый шаг — он, ярко и заразительно улыбаясь, предложил ей путешествовать вместе.
— Я здесь не впервые, — говорил он, ведя её куда-то. Он легко придерживал её под локоть, и сердце Фрэнсис трепетало от этого незначительного касания. — Поэтому могу показать много интересных мест, которые вы просто обязаны посетить!
— Правда? — она тихо хихикнула, прикрыв рот ладошкой.
— Правда-правда! — он энергично закивал. — Здесь есть памятник известному поэту прошлых лет. Говорят, — он понизил голос; глаза его таинственно заблестели, — если потереть перо, что он держит, то повезёт в любви!
Фрэнсис почувствовала, как щёки заалели, загорелись. Ей почему-то казалось, что ей это не нужно. Уже не нужно.
Но памятник тот Рональд ей показал. И Фрэнни, конечно, потёрла перо.
О, Фрэнсис даже не заметила, как они с Рональдом — «Рон, пожалуйста, зови меня просто Роном!» — сблизились за время экскурсии, что тот решил ей провести. Каждый день был наполнен восторгом, и когда пришло время прощаться — Фрэнни должна была вернуться домой, хотя бы ненадолго, а Рон отправиться в новое место, — Рон снова сделал первый шаг.
На самом деле, он опередил Фрэнсис всего на какое-то мгновение.
Если Фрэнсис хотела предложить свой адрес, чтобы он иногда — хотя бы иногда! — писал ей о новых приключениях, то Рон… Рон с невиданной для неё лёгкостью предложил продолжить ей путешествовать с ним. И о, как же безрассудно Фрэнни согласилась!..
Она отправила быстрое письмо родителям, сопроводив его несколькими фотографиями, написала с помощью Рона адрес в новой стране, куда можно отправить ответное письмо, и с лёгким сердцем, вложив свою руку в его крепкую и сильную, последовала за ним.
Несколько месяцев и пару стран спустя Рон сделал ей предложение. Они поженились в небольшом городке, что славился стеклянными фигурками тончайшей работы. После этого они даже попросили одного из мастеров сделать их собственные фигурки. И как же они были красивы!.. До сих пор Фрэнсис хранила их на видном месте. Как память.
За время их брака они с Роном повидали много стран и городов, познакомились со множеством культур и побывали в стольких передрягах, что не сосчитать. Одна из них и сгубила его.
Они тогда отправились в одну из тёплых стран, на остров. Для разнообразия — никаких приключений, маршрута или интересных мест. Только Фрэнни, Рон и солнечный пляж. Рон хотел показать ей море. Как-то так получалось, что они за столько лет ещё ни разу не бывали на нём. Рон загорелся. Просто однажды, за завтраком, что проходил для разнообразия в доме её родителей, которых они решили навестить, он положил перед ней очередной конверт с билетами.
— Мы отправляемся в новое место! И даже не проси, — захохотал он, — не скажу, куда!
Мама Фрэнсис покачала головой и улыбнулась — немного грустно от того, что они вновь расстанутся так скоро.
— Я всё никак не привыкну, что тебе, солнце моё, не сидится на месте.
— Это всё Рон, — радостно рассмеялась Фрэнни, прижимая к груди билеты. Она и не думала заглядывать в конверт, ведь если рядом Рон, её муж, то неизвестность сладка как никогда. — Не хотите как-нибудь с нами?..
— Ой, — замахала руками мама, — учитывая, что вы в основном используете дирижабль… Нет-нет!
— Она боится высоты, — пояснил отец на непонимающий взгляд Рона. — Просто до смерти, — и засмеялся добродушно, когда мама хлопнула его по плечу.
— А если пароход?
Родители переглянулись и, немного помолчав, кивнули.
— Тогда — может быть. Только можно без сюрпризов?
— Конечно, — рассмеялся Рон и подмигнул её маме. — Ловлю вас на слове!
Фрэнсис до последнего не знала, какое место выбрал муж, когда собирала вещи. Рон был тем ещё затейником, он частенько не говорил ей, где они вскоре окажутся. И каждый раз её охватывало волнение и предвкушение — никогда ещё её муж не ошибался с местом.
Никогда до этого момента.
В середине их отдыха, когда они нежились под солнцем, Рональд предложил пройтись по одной из троп. Та вела, как сказали им местные, к чудеснейшей беседке на обрыве, откуда можно смотреть на морской закат или рассвет — смотря в какое время пойти.
О. О, их предупреждали о том, что на острове водятся ядовитые змеи, и они оба изучили, кого стоит избегать, запомнили их. Но чёрт бы побрал ту змею, что, казалось, внезапно выскочила из густых зарослей!.. Она впилась Рону в щиколотку, и… и они просто не успели добраться до людей. Случись это в начале их путешествия к той злополучной беседке, Фрэнни успела бы добежать и попросить помощи.
С собой не было ничего, что могло отсрочить итог или и вовсе спасти Рона.
— Не волнуйся, — напряжённо сказал Рон побелевшими губами, — беги к людям. Я пока попробую отсосать яд.
— Это поможет?! — почти истерично спросила она.
— Фрэнни, — Рон взял её руку в свою и крепко поцеловал пальцы, — беги. Я знаю, ты сможешь. Но если нет… Чёрт, детка, я люблю тебя.
— Заткнись! — она расплакалась. Казалось, впервые за долгое, долгое время. Она поцеловала его в губы; её собственные сильно дрожали. — Заткнись, Рон! Я успею!
Рон криво улыбнулся и кивнул.
Фрэнни… Фрэнни не успела.
Она бежала со всех сил. Она даже использовала те свои способности, что так скрывала, но банально не успела на считанные минуты. Когда она прибежала обратно, стискивая потными ладонями сыворотку, Рон был мёртв.
Ему не повезло получить укус именно той змеи, чей яд действовал быстрее всего. Никогда ещё сорок минут не были для Фрэнсис такими быстрыми и такими безумно долгими одновременно.
Люди, которые спешили за ней на помощь, нашли Фрэнсис рыдающей, почти воющей над телом мужа.
Последующие часы слились в бесконечную мешанину неверия.
Она помнила, как дрожащей рукой писала письмо родителям, покупала обратный билет — всё урывками, размыто.
Следующие два года она не хотела вспоминать даже сейчас. Отказывалась. Родители поддерживали её, зная, как сильно Рон и Фрэнсис любили друг друга.
Сердце всё ещё безумно болело. Даже сейчас, когда она вспоминала своего второго мужа, такого хаотичного и весёлого.
А потом она встретила его, Йена Брука.