Чан знает, кто он такой и что должен делать.

Так, конечно, было не всегда. Слишком долго жизненный путь казался предрешённым и одновременно туманным, непроглядным. Странный парадокс, но так оно и ощущалось. Он плыл по течению, просто потому что выбора особо нет, когда живёшь в государстве, которое уже годы под гнётом другого. Иногда задавался вопросом: что было бы, если бы он родился в другой стране? Был бы у него выбор?

Размышления бестолковые, одни лишь мечты о светлом будущем, меркнущие на фоне безуспешных, жестоко подавленных восстаний.

Чан знает, кто он и что должен делать, когда оказывается в завербован для отправки на остров в качестве бесплатной рабочей силы. Он кореец, он должен работать и не выделяться, чтобы его ни в коем случае не заметили. Хочет он этого? Конечно нет. Но попытаться сбежать — всё равно что подписать себе смертный приговор. Чан чувствует какую-то странную радость, когда понимает, что он не один, увидев знакомое лицо. Радость странная от того, что нехорошо радоваться несчастью другого человека, оказавшегося вместе с ним в этом отряде. Но Чанбин не держит зла, когда Чан озвучивает ему эту мысль, говорит лишь, что вместе будет проще справляться с невзгодами. Как и всегда. Чанбин рядом. Чанбин поддержит. Чанбин сильный и, как раньше защищал от дворовых хулиганов, кажется, может защитить от всего мира. Жаль, что это не так и что Чан ничего толком не может дать в ответ.

Чан знает, кто он и что должен делать, когда его призывают в армию. Снова не хочет в этом участвовать, но выбора нет. Инструктируют, вроде даже немного подготавливают. Но всем понятно, что ценности в них никакой не видят. Умрут и умрут, наберут новых. Япония, уже давно держащая Корею в своей власти, ввязалась в новую масштабную войну. Чана снова странно радует мысль, что Чанбин рядом с ним, одновременно с этим и ужасает. Они, скорее всего, умрут в ближайшее время. Он не хочет умирать, он не хочет, чтобы умирал Чанбин.

Чану всего двадцать два, когда они попадают в американский плен в сорок втором году. Никто из них не понимает, что говорят иностранные солдаты — не то чтобы кто-то учил их языку. Удивительно, что они не погибают на фронте, но, наверное, их конец близок. Чану снова везёт: Чанбин рядом с ним. Дерьмовое какое-то везение, но всё же это оно. В одиночку он бы давно сломался. А ломаться ему не сильно хочется. Хочется жить. И не в таких условиях, когда приходится существовать и выживать. Хочется именно жить, не беспокоясь о завтрашнем дне.

— Вот они победят и, может, даже нас отпустят, — шепчет ему как-то Чанбин, вселяя крупицы надежды. Такой абстрактной, звучащей только на словах: в счастливое будущее верить хочется, но не слишком получается.

Чан рад, что Чанбин с ним, потому что ни к кому ещё не чувствовал такой крепкой привязанности. Ужасает только осознание, насколько его чувства не дружеские. Такое обычно описывают по отношению к девушкам. Когда родители рассказывали о том, что он полюбит какую-нибудь очаровательную девушку и женится на ней, когда сверстники рассказывали о своих романах. Чан тоже представлял себе абстрактную незнакомку, но в какой-то момент этот расплывчатый образ сменился на куда более знакомый. В Чанбине нет ничего от изящества и хрупкости, но Чанбин такой родной… Такой свой. Чанбин поддерживает и заботится о нём. Чан не может представить, что когда-нибудь сможет испытывать к кому-то ещё такие чувства, как к нему. Это пугает. Это не правильно. Это даже мерзко. Он ни за что не позволит Чанбину узнать про это.

Всё меняется, когда в один из дней, спустя месяцы заключения, их ведут в какое-то новое место. Их в целом никуда ещё не отводили, особенно под таким конвоем в какие-то подземные помещения. Чан даже не представить не может, что там ждёт.

В помещении, помимо американцев, есть переводчик, который объясняет им, что происходит:

— Они предлагают вам участие в эксперименте. Если всё пройдёт успешно, вы перестанете быть пленниками и начнёте служить армии Америки.

Чан думает. Он уверен, что выбора у них нет. Им уже рассказали об этом сверхсекретном эксперименте, хоть и совсем чуть-чуть. Или они соглашаются, или выходят из этого помещения и прощаются с жизнью. Чан… соглашается. Одним из первых, пока Чанбин быстро шепчет, пытаясь отговорить. У него нет доверия к происходящему, но вновь есть небольшая надежда, что именно этот момент всё изменит. Что теперь всё будет по-другому. Чан не питает иллюзий о том, что они какие-то особенные, раз были выбраны для эксперимента, скорее просто потому что их не жалко. Никто не будет узнавать что там стало со случайными пленными, если они умрут. Но он почему-то верит, что всё происходящее — очень правильно. Что это правильно для него, как бы фантастично не звучало. Он верит, что эксперимент пройдёт удачно, для него, для Чанбина; может, они обретут хоть какую-то свободу.

Всё идёт не по плану. После успешного прохождения тестов их перевозят в какой-то американский город, проводят курс физической подготовки и даже занятия, на которых их учат английскому, чтобы они могли полноценно работать на американскую армию. Они уже знают больше деталей: экспериментальная сыворотка суперсолдата, чтобы сделать из них сверхлюдей, и положить конец Гидре, как одна из целей. В их небольшой группе подопытных к концу осталось только трое из бывших пленных, не считая его и Чанбина, остальные — американские новопризваные солдаты. Всё идёт под откос в самом финале, в сорок третьем году. Чан первый в списке, кому должны вколоть сыворотку суперсолдата. Чанбин желает удачи, оставаясь в небольшой комнатке ожидания. Он тут в качестве моральной поддержки, его очередь только через несколько дней, но Чан кожей чувствует, как он переживает. Это всё ещё только эксперимент. То, что Чан первый, снова не делает его особенным — хотя кто-то из учёных говорит, что у него лучшие показатели, Чан не верит им, он знает, что слаб — у него просто шанс умереть выше, если сыворотка сработает как-то не так. Перед самым началом, оставшись в пустом коридоре наедине с главным из учёных, Чан зачем-то спрашивает:

— Почему именно я? Если есть кандидаты куда сильнее. — Не знает, зачем спрашивает, и не надеется на правдивый ответ.

— Потому что в этом деле нужен кто-то не только сильный. В тебе есть всё нужное, даже если ты сам это ещё не понимаешь, — расплывчато отвечает учёный. Следом объявляет, что им пора начать.

Уколы, камера, яркий свет, боль. Слишком сильная, чтобы просто её забыть. Кажется, что он горит изнутри, что тело разрывает на части, при этом он не может пошевелиться, даже разжать челюсть, чтобы закричать. Мучительные минуты. Створки камеры наконец распахиваются, свет в лаборатории кажется приглушённым в сравнении со слепящими лучами, которые были до. Чан снова чувствует, что может дышать, правда голоса первую минуту звучат, как через толщу воды. У него получается разобрать лишь: «Получилось!» Кажется, словно его сознание переселили в другое тело. Он точно был ниже ещё не так давно, намного слабее, ни намёка на те мышцы, что видит теперь. Такой эффект даёт сыворотка? Эту силу они обещали?

Учёные ликуют, их эксперимент удался. Никто из них не ожидает, что в этот момент в помещении будет находиться вражеский шпион. Пока Чан осматривает себя, пытаясь осознать произошедшее, слышится выстрел. Кровь заливает белый халат мужчины, того самого, что изобрёл сыворотку. А следом оглушающий взрыв. В неразберихе, Чан улавливает силуэт убегающего мужчины, видимо, того самого стрелка, и крики, что его надо остановить.

Он срывается с места быстрее, чем успевает обдумать. Умом понимает, что не сможет бежать за ним долго, но физические возможности, неожиданно, превосходят все ожидания. Чан гонится за мужчиной несколько кварталов. Нагоняет и останавливает. А тот раскусывает капсулу с цианидом, заканчивая жизнь.

Этот день становится переломным в ходе эксперимента. Закончившись удачно для Чана, он заканчивается для всех остальных. Без учёного больше нет возможности синтезировать сыворотку. Чан много раз слышит, что армии обещали целый отряд суперсолдат, а есть только он один. И всё это разочарованным тоном. Всё идёт совсем не по плану.

Чанбин, снова единственная его поддержка, беззлобно шутит о том, как сильно Чан изменился, став выше — и его в том числе, практически на полголовы — и сильнее. Но быть вместе им остаётся недолго. Всех предполагаемых участников эксперимента высылают на фронт в Европу, чтобы хоть там пользу принесли. А Чана оставляют в лаборатории, надеясь вывести формулу сыворотки из его крови. Он ещё никогда не разлучался с Чанбином так надолго, когда вероятность, что они встретятся вновь, практически равна нулю. Это выбивает почву из-под ног. В последний момент Чан почти признаётся ему в том, что чувствует. Что чувство это намного сильнее, чем дружба. Но он сдерживается. Он не должен. Это всё ещё неправильно. Он не должен омрачать их, возможно, последний разговор этим. Дни сливаются в один, безрадостные, почти ничем не выделяющиеся. Чан знает, что эксперименты учёных не дают нужного результата: синтезировать сыворотку вновь не получается. Но он знакомится с одним человеком, увидеть которого в этой стране для него большая неожиданность: Ли Минсо, изобретатель, работающий на это научное подразделение армии, куда попал Чан. Они, правда, успевают только парой фраз перекинуться. А он наконец узнаёт свою судьбу. До последнего думает, что его вслед за всеми отправят на фронт. Но нет. Ему выдают странный, светло-серый костюм, щит с изображением американского флага и шлем, закрывающий голову и верхнюю половину лица. Говорят, что он теперь вместе с шоу отправится по городам Америки, чтобы развлекать людей и собирать деньги на войну. Чана тошнит от этой мысли. Выбора ему, конечно же, не оставляют. Делают из него американского героя, с простым псевдонимом «Капитан».

Под кожей зудит раздражение во время каждого выхода на сцену, когда он с весёлой песенкой воспевает силу американской армии. Он чувствует себя зверьком в клетке, на которого глазеют и тыкают пальцем. Чан уже достаточно хорошо понимает язык, не обращать внимания на смешки не получается. До боли обидно и истерически смешно становится, когда его всё же решают отправить в Европу, чтобы вместе с этим цирком поднимать дух бойцов. Единственная мысль, за которую держится Чан, это возможность снова встретить Чанбина. От того нет никаких новостей с момента отбытия. Несколько месяцев тишины.

Никому из бойцов даром не сдалось их шоу. Чан это понимает и только сильнее злится на собственную беспомощность. Он же знает, что он суперсолдат. Он знает, что должен участвовать в приближении дня победы, сражаться против Гидры. А не скакать на сцене.

Он видит знакомое лицо. Это на мгновение радует: один из бывших пленных, который тоже должен был участвовать в эксперименте. Радость длится недолго, ему рассказывают новости: Чанбин числится в отряде, что попал в плен. Знать, что база врага не так далеко, но они не могу просто туда сунуться, чтобы освободить пленных, вдвойне больнее. Хотя он и понимает, насколько это опасно. Как и слова одного из командующих, что они, скорее всего, уже все мертвы, так что и освобождать там некого. Чан не верит. Не хочет верить в это. Он уверен, что Чанбин жив и его можно спасти. Он же буквально создан для сражений, для того, чтобы быть на передовой, а не скакать на сцене. Он впервые ослушивается приказа и готовится сбежать из лагеря, угнать машину, но его засекают.

— Куда собрались, Капитан? — звучит насмешливым женским голосом. Чан узнаёт с молодой девушке агента Мартинез. Они пересекались ещё до получения им сыворотки. Но в конкретно этой ситуации он не знает: союзник она ему или же нет. — Вы же в курсе, что ваш друг скорее всего мёртв?

— Вы не знаете этого наверняка, — твёрдо отвечает Чан. — И пока полковник и остальные обдумают ситуацию, будет уже поздно.

Возможно, агент Мартинез пойдёт докладывать о произошедшем полковнику. Чан не останавливает свои сборы, накидывает куртку и выходит из палатки к припаркованным автомобилям. Если она действительно это сделает, у Чана будет минута или около того, чтобы улизнуть. План рушится ещё до того, как он приступил к исполнению.

— Я предназначен для большего, не для скаканья по сцене. Или вы придерживаетесь иного мнения?

— Никак нет, Капитан, — спокойно отвечает агент Мартинез. — Возможно, я кое-что могу сделать для вас.

Чан не представляет, что ему ожидать, но решает выслушать. И уже через несколько часов обнаруживает себя в самолёте. Внутри только он, агент Мартинез и Ли Минсо за штурвалом. Вот уж точно неожиданная встреча. Чан много слышал об этом мужчине: гениальный изобретатель, сбежавший из Кореи в Америку задолго до войны. Чан бы спросил, зачем они помогают ему, но времени на это нет. Может, если он выберется живым, они поговорят позже.

— Попробуем сбросить тебя поближе к ним, — говорит Минсо.

Самолёт попадает под обстрел, стоит только пересечь линию фронта, а Чан не готов рисковать людьми, которые уже рискуют, помогая ему. Возможно, раньше идею сбросится с самолёта он посчитал бы ужасной глупостью. Но при его нынешних физических данных, ни в какое сравнение не идущих с обычными человеческими, всё должно пройти гладко. Ему остаётся проникнуть на базу.

Стараясь действовать как можно тише и незаметнее, он пробирается на территорию, а оттуда — в здание и помещение, где держат пленных. Десятки мужчин, заключенных в камеры. Вырубить охранников. Открыть двери. Чан выискивает глазами среди незнакомых лиц одно единственное. Нет. Чанбина среди них нет. На это имя никто не отзывается, а солдаты говорят, что поискать стоит в изоляторе, только вот оттуда живыми не возвращаются. Чан старается не терять надежду и, пока освобождённые устраивают переполох, отправляется на поиски. Среди опустевших коридоров одно единственное помещение, откуда идут звуки. Бормотание. Знакомый голос. Чан находит его. Чанбин. Живой. Кажется, что большая часть дела сделана. Осталось только уйти живыми из здания, помещения которого оглушаются взрывами.

Они делают это. Выбираются с территории врага и возвращаются на базу союзников. Дорога занимает достаточно времени. Все пленные живы. В этот момент Чан действительно чувствует себя капитаном. Чувствует, что делает то, что должен, что-то полезное, а не скачет на сцене «поднимая дух». Но теперь его ждёт разговор с полковником.

— Я нарушил устав и готов понести наказание, — твёрдо говорит он. Полковник долго молчит, смотря в упор, после чего произносит:

— Забудь про наказание, Капитан… Бан. — Впервые к этому псевдониму добавляют его настоящую фамилию. Чан думает, что его наконец признают, но следующие слова от незнакомого мужчины, он даже не уверен, кто тот по званию и военный ли вообще, выводят почву из-под ног:

— Вижу, Капитан может поднимать дух не только со сцены. Но надо дать людям нормальное имя, понимаешь? Скажем, что зовут тебя… допустим, Кристофер, и ты — символ будущей победы, Капитан Америка.

Чан хмурится. Предложение для него странное. И он с ним соглашаться не будет.

— При всем уважении, сэр, — начинает он. — Я кореец, меня зовут Бан Чан, никакой я не Кристофер. И если мне продолжать зваться Капитаном, то Капитан Корея вполне хороший вариант.

Полковнику и тому мужчине его предложение явно не по душе. Но теперь у них нет выбора. Когда этот псевдоним подхватывают агент Мартинез и Ли Минсо, а после и Чанбин подначивает всех освобождённых, вот уже по всему лагерю слышно: «Да здравствует Капитан Корея!»

У них есть буквально один тихий, спокойный вечер, пока раненым оказывают помощь, а бывшие пленники громко рассказывают об освобождении.

— Я очень рад, что ты жив, — шепчет Чан, когда они отходят на окраину лагеря, где нет лишних ушей. И всё равно он переходит на родной корейский, на котором не говорил уже так долго, чтобы точно не подслушали.

— А я рад, что ты всех нас вытащил. Подумать только, наш тощий Чан-и стал настоящим героем! — Чанбин обнимает его за плечи, а Чан смеётся. Кажется, его так не называли со времён, когда они были детьми.

— Я ещё не герой, — шепчет он.

— А кто же ты? Ты герой, Чан, Капитан Корея. Давай сделаем так, чтобы это всё скорее закончилось, а после вернёмся домой. Вместе. Что скажешь?

— Звучит как план, Бин-а, очень хороший план.

Новость разлетается устами людей и в газетными заголовками. Следующее место, где он оказывается, Лондон, очередная секретная база, на которой он может поделиться данными, которые выяснил во время нахождения у Гидры. Немного, но и эти знания имеют вес. Теперь у них есть карта, на которой расположены заводы врага, а Чана отправляют на их уничтожение, позволяя самому набрать команду. Одним из первых, кого он выбирает, становится Чанбин. Спустя месяцы разлуки, они снова вместе.

Костюм он оставляет, точнее, его улучшенную версию, без нашивок в виде флагов страны. Минсо снабжает новым оружием, он же прикладывает руку к улучшению костюма. И от него получает вибраниумный щит. Светло-серый, неокрашенный металл. Минсо шутит, что они собирались выкрасить его в флаг Амеркии, но Чан отказался носить то имя.

— Я родился и вырос в Корее, — говорит ему Чан. — И однажды надеюсь туда вернуться, надеюсь, что страна будет свободной, но всё, что я могу сделать для неё сейчас, это помочь принести победу здесь.

— Хорошие слова, Бан Чан, — хмыкает Минсо.

— А вы? Разве вы не хотели бы вернуться?

— Наверное, хотел бы, но не знаю, выйдет ли у меня. Сейчас я работаю на американцев. И снабжаю вас тем, что может защитить ваши жизни. И… Там у меня не было перспектив, то, что я могу сделать здесь, все мои изобретения там не имели бы смысла. Или пришлось бы работать на японцев.

— Но может быть в будущем? — спрашивает Чан.

— Может быть в будущем, — соглашается Минсо.

Они уничтожают базу за базой. Чан считает, что подобрал идеальную команду для этого, солдат, которые не подведут его. Кажется, что они близки к победе.

Осталась одна из последних миссий. В горной местности перехватить поезд с учёным Гидры. Точнее, перехватить этого самого учёного. Конечно, ничего не идёт гладко. Глупо было бы предполагать, что учёный не охраняется солдатами Гидры. Вооружение одного из них Чану не знакомо, такое они точно ещё не встречали. И подобная борьба в замкнутом пространстве вагона ставит их в невыгодное положение. Чан не понимает, что на уме этого солдата, когда тот бьёт в них напрямую, в том числе частично разрушая вагон, создав большую дыру в боковой части. Чанбин с ним в этот момент. Чан накрывает их щитом от очередного выстрела, но заряд слишком мощный. Щит хоть и отражает его, но всё равно раскидывает по разным сторонам. Чан видит, как Чанбина затягивает в этот проём. Быстрым броском щита он сбивает солдата и бросается на помощь.

— Бин, держись! — кричит он, пытаясь заглушить шум ветра. Чанбин повис на поручне, оставшемся на смятом куске боковой части вагона. Тот угрожающе скрипит под весом. — Руку!

Чанбин перехватывает поручень крепче, протягивает руку. Между ними сантиметры. Поручень отрывается, а Чан не успевает его схватить. Обрыв, мимо которого проезжает поезд, не даёт никакого шанса на спасение. Земля далеко внизу, холодная, заснеженная, с бурной рекой. Чан сдерживает крик, когда всё сжимается внутри от осознания. Чанбин мёртв.

Он Капитан Корея. Он должен закончить миссию несмотря ни на что.

Вернувшись на их базу, Чан молчит больше обычного. Поговорить теперь особо не с кем. В его окружении остаются агент Мартинез и Ли Минсо, их тихие соболезнования. А Чанбина снова с ним нет. И они теперь никогда уже не встретятся. По его вине.

Зачем он вообще взял Чанбина в свой отряд? Почему решил, что это хорошая идея? Он так хотел быть с ним как можно больше рядом, что своими же руками погубил. Постоянно вёл в самое пекло, радуясь успешным миссиям. Даже не допускал мысль, что что-то может пойти не так.

И теперь у него нет ничего. Даже тела, которое можно похоронить. Чанбин остался там, в заснеженных горах. В сорок третьем году они разлучились. В сорок третьем же воссоединились. И в сорок четвёртом Чан снова его потерял. Теперь уже навсегда. Все мечты о том, что когда-то они вместе вернутся на родину, пали прахом. Сокровенное желание, однажды признаться и получить взаимность в своих неправильных чувствах, окончательно умерло.

Он даже напиться не может, чтобы ненадолго забыть о горе. Организм после сыворотки алкоголь словно не воспринимает так, как должен. От слов агента Мартинез и Ли Минсо, что его вины в произошедшем нет, становится только тошно. Всё же, они ему хоть и друзья, но не лучший друг Со Чанбин.

А он Капитан Корея. И никто не даст ему выходной, чтобы скорбеть по умершему. Война ещё не закончилась. И Гидра не уничтожена. Осталась ещё одна миссия, больше не будет, как он надеется.

Гидра планирует своё нападение начиная с Америки. Поэтому Чана направляют на последнюю базу, откуда должен вылететь самолёт. Хотя, как Чан понял, это и самолётом-то называть не стоит. Слишком то большое и мощное. Последняя база. Его шанс отомстить за друга. Он виноват, но, если бы не Гидра, ничего бы не было.

Специально сдаётся в плен. Его приводят туда, куда ему и нужно. Всё по плану. Пока он отвлекает внимание, большая группа солдат прорывается следом.

Чан гонится за их главным и так проникает на реактивный самолёт. Осталось немного. Здесь он или принесёт победу или окончательно проиграет. Только бы добраться кабины пилота.

Нужный ему человек там, хотя его и человеком звать не хочется. Удар за ударом, то он теснит противника, то его. Щит из вибраниума спасает от всех направленных выстрелов. И им же Чан разбивает конструкцию в центре кабины. Кажется, главный источник энергии этого корабля. Светящийся синий куб не внушает доверия. Тессеракт, который глава Гидры пытается использовать, взяв в руки, уничтожает его самого. А после прожигает пол самолёта, падая в океан. И самолёт начинает падать.

Он успевает вызвать базу по радиосвязи.

— Приём, это капитан Бан, приём, слышите меня? — зовёт он. База отзывается. Среди прочих голосов он слышит агента Мартинез и Минсо.

— Капитан Бан, сообщите свои…

— Чан, ты в порядке? — перебивает Минсо.

— Шмидт мёртв.

— Что с самолётом?

— Это не так просто объяснить…

— Дай свои координаты, мы найдём, где тебе сесть, — командует Минсо.

— Его нельзя безопасно посадить, — признаётся Чан. Он понимает, к чему всё идёт. — Я попробую направить его вниз.

— Мы что-нибудь придумаем, у нас есть время…

— Нет времени, цель — Нью-Йорк, я утоплю самолёт. Если упущу момент, то погибнет много людей. Я сделал выбор.

— А как же твоё желание вернуться домой, в Корею?

— Вернись туда за меня, — просит Чан и направляет самолёт вниз. Вместо облаков теперь видна гладь океана и ледники.

Связь прерывается. Чан знает кто он и что должен сделать. Он Капитан Корея, герой, который должен спасти людские жизни. Даже ценой собственной.

— Скоро увидимся, Чанбин-а, — успевает прошептать он.

Чан чувствует удар. За ним боль и всепоглощающая тьма. И больше ничего.

***

Чан чувствует себя странно. В сознание проникают звуки, которые он не может разобрать. Он чувствует, что лежит на чём-то. Под головой словно мягкая подушка. И у него наконец получается разлепить глаза. Звуки — радиоприёмник с новостным выпуском, где говорят о погоде. Он в комнате. Простая железная кровать, радио на подоконнике. Знакомая улица за окном, он не может вспомнить её названия, но где-то рядом одна из секретных баз. Чан вслушивается в выпуск, прогноз погоды закончился и диктор вещает о каком-то матче. Что-то тут не так.

Он помнит самолёт. Помнит, как направил его во льды. Разговор с Минсо. А сейчас он в доме. В обычной одежде. В теле нет боли, даже ран.

Дверь открывается и в комнату входит девушка в костюме, стандартные юбка-карандаш и белая рубашка, приветливо улыбается, желая доброго утра, сразу же поправляя себя, что уже день.

— Где я? — спрашивает Чан.

Что-то не так. То, как эта незнакомка говорит. На английском, но с каким-то акцентом. Кажется, мелочь, но даже такая деталь не даёт покоя.

— В центре реабилитации, в Нью-Йорке, — отвечает незнакомка. Звучит очень похоже на правду, но Чан всё ещё не верит.

— Где я на самом деле? — переспрашивает он.

— Не понимаю, о чём вы.

— Этот выпуск, — Чан кивает в сторону приёмника. — Я помню, как слушал именно это в сорок третьем. Так где я? Кто вы?

Он встаёт с кровати, а спокойствие с лица девушки пропадает. В комнату заходят ещё двое. В чёрной экипировке, но какая-то она всё же странная. Чан не видит причин доверять им. Он быстро пробирается наружу. Стены комнаты словно картонные, а сама она расположена в каком-то другом, большом помещении. Просто муляж, чтобы обмануть его.

Чан бежит, успев услышать, как незнакомка зовёт агентов на подмогу. Стоит ему оказаться в коридоре здания, как люди обращают на него внимание. Пытаются поймать. И всё здесь не то. Все не такое, как он привык видеть. Он не понимает, что происходит. Поэтому и бежит.

Находит выход из здания, оказывается на оживлённой улице в толпе спешащих людей. Бежит дальше, смотрит по сторонам и застывает на перекрёстке. Высокие здания, он таких ещё не видел ни в одном из городов, яркие экраны, всё в свете. Одежда людей иная. Машины другие. Эта секундная заминка стоит ему возможности сбежать. Чёрные автомобили окружают со всех сторон, вооружённые люди берут в круг.

— Вольно, Капитан, — слышит он со спины и оборачивается на голос. Там стоит мужчина средних лет в чёрной одежде. Точно не американец. Азиат. И говорит он на корейском. — Прошу прощения за этот спектакль, но мы хотели сначала вас подготовить.

— К чему? — спрашивает Чан.

— Вы были в коме, Капитан, больше семидесяти лет. Сейчас две тысячи восемнадцатый год.

Воздух выбивает из лёгких. Чан медленно осматривается. Правду ли говорит этот человек? Поэтому всё такое другое?

— Всё в порядке, Капитан?

— Да… Насколько это возможно, — голос звучит еле слышно. Чан не в порядке.

— Пройдёмте с нами, вам надо многое наверстать.

Чан идёт с этим человеком. Садится в чёрный автомобиль, совсем непохожий на те, что были раньше. Мужчина садится по другую сторону с ним в машину. Чан хочет позадавать ему вопросы, чтобы он представился, для начала, но не может. Всё внимание перетягивают виды из окна. Чан сам не замечает, как придвигается ближе к окну и чуть ли не вжимается в стекло, рассматривая город. Высокие здания, стекло и металл. Всё такое необычное, но, наверное, в хорошем смысле. Особенно взгляд цепляют надписи на вывесках.

— Где мы? — наконец спрашивает он. — Что это за город?

— Я понимаю, что вы, Бан Чан-щи, долгое время служили американской армии, но всё равно после вашего обнаружения сделали всё, чтобы вернуть вас на родину. Мы в Сеуле, республика Корея.

— Сеул? Корея? Значит… Страна всё же свободна? — с надеждой спрашивает он. Мечта, воплотившаяся в реальность. Он так хотел вернуться домой, увидеть освобождение своей родины, как она встаёт с колен. И теперь он тут. Видит всё это.

— Всё верно, хотя есть… нюанс, — уклончиво отвечает мужчина. — Не участвуя лично, вы всё равно смогли стать одним из символов освобождения. Мы сможем рассказать вам куда больше, когда приедем в штаб.

— Штаб? — Это слово у Чана ассоциируется исключительно с военными штабами, секретными центрами, где проводились совещания и обсуждались планы. Он невольно сглатывает, предполагая худшее.

— Штаб разведывательного агентства ЩИТ, — уточняет мужчина. — Не беспокойтесь, Кэп, война давно ушла. — Чан облегчённо выдыхает.

— А кто вы такой? — наконец спрашивает он.

— Пак Джинён, директор ЩИТа, приятно познакомиться с вами, Бан Чан-щи, — отвечает мужчина и протягивает руку, которую Чан нерешительно пожимает.

Дальше они едут в тишине. Вопросов в голове ещё миллион, но все перекрывают другие мысли. Никого из тех, кого он знал, уже, скорее всего, нет в живых. Ни агента Мартинез, ни Ли Минсо. Чан бы хотел узнать, как сложились их судьбы. Со Чанбина не стало ещё при его жизни.

— «Всё же не встретились», — с грустью думает про себя Чан. Какой-то частью души он правда надеялся, что встретится с Чанбином после смерти. Но вот он здесь. Спустя семьдесят лет. Живой. А Чанбин нет.

Мысли угнетающие. Чан пытается вытряхнуть их из головы. Ему же теперь предстоит учиться жить в этом новом мире, да? Изменившемся до неузнаваемости.

Теперь Чан не знает, кто он и что должен делать. Есть ли для него место в этом новом мире?

Автомобиль останавливается у нового высотного здания, а Джинён сообщает, что они приехали. Чан не торопится выходить, но приходится. Тело сковывает непонятным страхом. Он столько раз в прошлом рвался в гущу битвы, а теперь боится неизвестности. Новых знаний, нового времени. Настолько же страшно. насколько любопытно.

Он с интересом осматривается. Улица, люди, их одежда, вестибюль здания, лифт, на котором они поднимаются куда-то несоизмеримо высоко. Пак Джинён усаживает его в светлом конференц-зале. Окна во всю стену, из которых виден город с высоты птичьего полёта, впечатляют.

— Много лет прошло, Бан Чан-щи, многое изменилось в мире, — произносит Джинён. Чан переводит на него взгляд. — И вам много предстоит наверстать, чтобы интегрироваться в общество.

К вечеру у Чана кипит мозг от количества информации. Он, конечно, понимает, что за семьдесят лет произойдёт много всего, но чтобы настолько. На то, чтобы переварить новое уйдёт не мало времени. Агенты ЩИТа увозят его в квартиру где-то недалеко от штаба. Как он понимает, в этом здании как раз агенты и живут, так что он будет под присмотром. Он в ближайшее время всегда будет под присмотром. Чтобы глупостей не натворил, чтобы научился всему новому.

Оставшись в одиночестве, он снова обдумывает услышанное. Он больше не в Америке и даже не в Европе, он в Корее. Да, есть нюанс, о котором он услышал ещё во время поездки к штабу, Кореи теперь две. Чан не знает, как относится к этому факту и что он чувствует на этот счёт. С одной стороны, его разочаровывает тот факт, что родная страна разделилась надвое, но и радует понимание, что они свободны. Хочется встретить прошлого себя и сказать, что его с Чанбином мечты об освобождении вовсе не глупые.

Джинён этим днём, вместе с несколькими другими агентами, в основном рассказывал о новом мировом порядке. О завершении войны, уничтожении Гидры, создании ЩИТа. О том, какую роль Чан имел в истории и как в ней запомнился. Первый супергерой. Символ того, что Корея может быть свободной. Чан не уверен, как именно это произошло — он же в этом не участвовал — с учётом, что всё это время он вовсе не был свободен, работая сначала на японцев, а после на американцев. Да, в какой-то степени последнии годы, после того, как он доказал свою эффективность как Капитана Кореи и даже отстоял право носить именно это имя, у него была некоторая свобода. Но это совсем не то, чего бы ему хотелось.

Напоследок ему вручили несколько бумажных папок. По именам на первых страницах он понимает, что это досье его команды. Тех людей, которые шли за ним на самых опасных миссиях, доверив ему свои жизни. Только оказавшись наедине с собой, он решается их просмотреть.

Чан крепче стискивает челюсти, чтобы не дать волю эмоциям. Какое бы досье он ни открыл, начиная с Со Чанбина, все люди давно значатся мёртвыми. Впрочем, на что он вообще рассчитывал? Глупо было даже полагать, что кто-то из них жив. Он просто надеется, что они прожили хорошую жизнь. Из обезличенных досье это не понять.

Он узнаёт, что тело Со Чанбина так и не нашли. Он… по правде, даже не надеялся на другой исход. Несмотря на семидесятилетнюю заморозку, скорбь в нём всё ещё свежа, хотя остальные чувства словно немного притупились. Словно разум понимает, что всё это произошло давно, хотя ему так и не кажется. Странное чувство, Чан не знает, как объяснить его. И он не может себе даже представить, как посетил бы могилу когда-то лучшего друга. Мертвецу не нужны его извинения и сожаления. Особенно спустя столько лет.

С большим удивлением он читает, что Ли Минсо вернулся в Корею. Действительно, вернулся за него, как в шутку просил Чан. И агент Мартинез тоже приехала в эту страну. Они вдвоём способствовали организации ЩИТа. Чан не удивлён узнать, что Минсо, признанный гениальным изобретателем, создал собственную корпорацию, существующую и по сей день, управляемая его потомками. Он рад за старого друга. Чуть позже он обязательно постарается узнать об этом побольше. Как только разберётся с тем, как получить новую информацию.

Чан смотрит в окно, сидя на краю непривычно мягкой кровати. Матрац слишком сильно, на его взгляд, проминается под весом. Всё в этой комнате знакомое и другое одновременно. Он, чёрт возьми, в будущем.

Прошло семьдесят четыре года с его «смерти».

Даже имея крупицы знаний об этом времени, он понимает, насколько тут всё другое. Внутри мешаются разные чувства. Восторг, любопытство, страх, граничащий с ужасом, печаль. И вместе с тем внутри пустота. Чан не знает, что делать с этим клубком эмоций и как ему вообще жить дальше. Кто он для этого мира? Что ему теперь делать? Он никогда ещё не чувствовал себя настолько одиноким. Раньше рядом всегда был хоть кто-то знакомый. Будь то Чанбин, даже в разлуке, Чан не прекращал верить, что однажды они встретятся вновь — сейчас в этой вере нет никакого смысла — агент Мартинез или Ли Минсо, с которыми завязались дружеские отношения. А сейчас никого. Он беспомощен в этом мире, без должного места в нём.

Кажется, рано пока задумываться о таком, но он не может не. Неопределённость пугает. Только ему было двадцать пять, он жертвовал собой, спасая мир, как вот ему девяносто восемь, и он всё ещё живой.

Дни сливаются в одну сплошную массу. Проходят недели, месяца. Раньше Чан думал, что быстро учится. Сейчас готов горько рассмеяться над этим заявлением. Агенты вокруг — узкий круг приставленных к нему лиц — говорят, что ему стоит привыкнуть жизни в мире. Чан даже не понимает, что такое «жить в мире», не чувствовать постоянного напряжения, учитывая, как прошли его последние годы в прошлом.

Он узнает новое, учится новым порядкам, привыкает к изменившемуся языку, немного общается с этими агентами, но ни в ком из них не чувствует человека, который мог бы стать ему близок. Всё больше времени он проводит в спортивном зале. Избиение груши помогает выплеснуть эмоции, с которыми он не справляется. Даже многое узнав, Чан не чувствует себя уверенным во внешнем мире. Рядом с этой мыслью меркнет его намерение — хотя, это даже не намерение, просто мысль, которую он не произносит вслух — продолжить службу. Он солдат. И больше ничего в этой жизни не умеет. Может, тот же ЩИТ? Ему кажется неплохим вариантом продолжить дело в месте, созданном его старым другом. Всё же, пока у него нет места в этом мире, и чувствует он себя только обузой. И, вместе с тем, иногда даже радуется, что о его чудесном воскрешении не особо распространяются. Ему не хотелось бы вновь чувствовать себя цирковой обезьянкой, на которую смотрят из зрительного зала и кажут пальцем. Умом он понимает, что те ситуации и нынешнее время никогда не будут одинаковыми, но ничего не может поделать с ассоциациями.

В отличие от первых дней, в последующем он не слишком часто встречает Пак Джинёна. Оно и понятно, у директора такой большой организации наверняка немало дел. Поэтому его приход в спортивный зал, где снова коротает часы Чан, становится неожиданностью.

— Не спится, Капитан? — спрашивает Джинён. У него в привычку вошло называть Чана именно Капитаном. Чан не поправляет его, но не понимает, какой в этом смысл, если он больше не Капитан Корея. Тот образ давно канул, став частью истории.

— Выспался за семьдесят лет, — отвечает Чан. Кажется, его тело действительно придерживается такого мнения. Спит он крайне мало, засыпает сложно, а, когда всё же засыпает, видит во снах пережитые моменты прошлого, что не дают покоя: битвы, взрывы, падение Чанбина с поезда, попытка утопить самолёт.

— У меня есть для вас миссия, Капитан, — говорит Джинён. И это ещё более неожиданно. Чан отвлекается от своего дела и наконец смотрит на него. Миссия? Для него? Серьёзно? Он давит в себе весь скепсис. Как бы ему ни хотелось вернуться в строй, он не уверен, что в одиночку разберётся в этом мире. А если не в одиночку… кто знает, кто будет его командой и сможет ли он с ними поладить. Ему придётся привыкать к новому образу или в этом мире псевдонимы не приветствуются? Он, по правде, изучил ещё не всю историю, только до двухтысячных добрался в своём подробном — насколько это возможно в его ситуации — исследовании.

— Для меня? Вы уверены, Джинён-щи? — спрашивает он. — Сомневаюсь, что сейчас я буду так же эффективен, как раньше.

— И всё же я думаю, что пора вернуть в этот мир Капитана Корею, — твёрдо произносит Джинён. Надо же, они ещё и его старый образ вернуть хотят. Всё же чудесному воскрешению быть. — Мы считаем, что ваши навыки будут очень полезны этой миссии, учитывая, с кем придётся иметь дело. Скажите, Кэп, вы знаете, что такое тессеракт?

— Хотел бы я не знать, — отвечает Чан. Воспоминания, связанные с этим артефактом, у него самые неприятные. Тессеракт принёс массу проблем в прошлом. И, раз Джинён заговорил о нём сейчас, значит тот нашёл путь в это время и продолжает приносить проблемы.

— Этот артефакт был утерян вместе с вами, но, в отличии от вас, его нашли гораздо раньше. Он долгое время хранился у ЩИТа, пока его не выкрали, совсем недавно. Проблема в том, Кэп, что противостоит нам сейчас вовсе не человек, и с этим артефактом он становится куда опаснее. Что скажете? Готовы вернуться на передовую?

Чан тяжело вздыхает. Мир стал куда страннее. Он понимает, что многое ещё не знает. Покоя не даёт и тот факт, что его называют «первым супергероем». Раз есть первый, значит есть ещё, верно? Другие суперсолдаты? Кто-то ещё? Он огораживал себя от этого вопроса, надеясь, что правда сможет нормально жить, вдали от подобных приключений. Просто спокойная мирная жизнь? Да, вместе с тем понимал, что не сможет, что однажды вернётся, наверстает эту часть истории и продолжит своё дело. Вот это «однажды» и настало.

— И где будет драка? — спрашивает Чан, выражая свою готовность. Джинён удовлетворённо хмыкает, а после говорит, что ЩИТ должен ввести его в курс дела. Работать придётся не в одиночку.

Они вновь едут в штаб, только на этот раз другой, куда-то гораздо дальше, как минимум до этого места просто не доехать, приходится лететь. Параллельно с этим Джинён ему рассказывает.

Ку Гониль. Учёный, пытавшийся повторить сыворотку суперсолдата, но, получив слишком большую дозу гамма-лучей, обрёл лишь вторую сверхсильную личность — Халка. В этой миссии он по большей части нужен именно как учёный, а не агрессивный Халк. Попытка повторить сыворотку… заинтересовывает Чана. Об этом человеке он уже слышал. По правде он понимает, что обо всех членах команды что-то да слышал, совсем стороной информация его не обошла.

Сон Юци. Агент ЩИТа под кодовым именем Чёрная Вдова. Чан её даже видел, жаль, что не в деле. Джинён не рассказывает о ней много, говоря, что многая информация засекречена и она сама расскажет, если захочет. Ещё одной новостью становится, что напарница агента, Чон Соён, оказалась на стороне врага, подчинившего сознание.

— И это всё? — уточняет Чан. Только двое, не считая его? Джинён что-то не договаривает. Он в этом уверен.

— Агент Чон тоже должна была стать частью команды, но, как видите, обстоятельства. И будет кое-кто ещё. Предпочту представить вас лично.

Чан даже представить не может, что это за человек, раз для него требуется особое представление. Подумать об этом достаточно не предоставляют возможность. Они приземляются на авианосец, и Джинён сразу уводит его внутрь. Первым делом предлагает сменить его гражданскую одежду на что-то более подходящее. Чан предполагает какое-то специальное обмундирование и сильно удивляется, увидев костюм. Усовершенствованный, изменённый, но точно основанный на его прошлом. Светло-серый, с чёрными деталями и вставками. Такой же шлем. И, самое главное, щит. Его родной, как говорит Джинён, они достали щит вместе с ним. Хоть что-то пришло с ним из прошлого. С этим щитом многое связано, Чан чувствует странную радость от такого воссоединения.

А вновь надевать костюм… Странно. Кажется, в его восприятии, он носил его не так давно, но всё равно понимает, что прошло много лет. И ему сложно поверить, что и в этом времени он может быть Капитаном Корея. Может, всё не так плохо? Может, таким своеобразным образом, но всё налаживается? Ещё немного, и он наконец заживёт, перестанет просто существовать?

Оказавшись в общем зале, он чисто интуитивно понимает, кто из здоровающихся с ним людей Ку Гониль — мужчина в рубашке и очках на переносице — кто Сон Юци — её просто узнаёт. Но ещё один человек, входящий откуда-то с другого конца помещения, заставляет замереть на месте.

— Кто это? — тихо спрашивает он у Джинёна, не сводя с того человека взгляда.

Мужчина в строгом костюме, кидает на него взгляд исподлобья. Чан узнаёт точёные черты лица, весь внешний вид этого человека вводит его в ступор, отрезвляет лишь взгляд. Какой-то холодный и даже надменный. Минсо, сколько они не виделись, если не говорил о своих изобретениях, то выглядел слегка потерянным, словно не в своей тарелке, не на своём месте. Этот же человек явно чувствует себя хозяином положения.

— Ли Минхо, — представляет его Джинён. — Внук знакомого тебе Ли Минсо, нынешний владелец ЛиНо Индастриз и Железный Человек.

О Железном Человеке Чан тоже слышал. Не много, в его присутствии о таких вещах мало говорили, новостные газеты, очевидно, тщательно проверяли, а с интернетом он ещё не до конца разобрался. Но он знает, что Железный человек появился относительно недавно, став новым героем Кореи. Узнать, что этот человек также является потомком старого друга — настоящая неожиданность. Но даже если бы Чан хотел видеть в нём Минсо, сразу понимает, что Минхо — не он. Что-то в нём не то. Другое. То, как он держится, говорит, что он делает. Ли Минхо ему не нравится. Своей надменностью и горделивостью. Чан не представляет, как они должны сработаться, ведь их всех называют командой, Мстители.

Думать об этом не приходится. События принимают какой-то безумный оборот, слишком быстро сменяясь одно за другим.

Им удаётся пленить Локи, того самого похитителя тессеракта, но слишком легко тот сдаётся и идёт в камеру, пусть и смиряет их злобным взглядом. Планы Локи куда более пугающие, чем им казалось. Это раскрывает Тор, почти буквально свалившийся на них с неба брат Локи — сводный или родной, Чана это мало волнует. В такой гуще событий у него наконец получается взять себя в руки и трезво мыслить, принимать решения и по-настоящему руководить операцией, что, конечно, не нравится Минхо. Видимо, он на себя роль командира примерял, его недовольство заметно, хоть вслух и не высказывает.

Тор — высокий широкоплечий блондин, при этом выглядящий как кореец, объясняя это всё собственной магией — получает от команды имя Минги, чтобы проще было, и совсем этому не сопротивляется. А вот Локи Минхо нарекает Уёном.

— Созвучно с уёбок, — скалится Минхо. Возмущение высказывает только Минги, напоминая, что Уён всё же его брат, но после с именем не спорит, и сам так называть начинает.

Сражение принимает новый оборот, когда в Сеул через огромный портал в небе проникает армия инопланетян-читаури. Магия и инопланетяне — совсем не то, что собирался открыть для себя Чан сегодня. Да и когда-либо в будущем. Всё это заставляет команду забыть о разногласиях. Будет справедливо сказать, что они не сработались в самом начале. Но общее дело объединяет.

Он, Минхо, Юци, Гониль, возвращенная Соён и присоединившийся Минги встают на защиту города. Чан ловит себя на мысли, что город слишком красивый, да и он ещё не изучил его полностью, чтобы просто так дать его разрушить.

Его навыки не сгинули во льдах. Чан чувствует себя на нужном месте, защищая людей, помогая с эвакуацией, параллельно отбиваясь от читаури. Он направляет Мстителей и видит всех в действии. Мастерство Юци и Соён, работающих то по отдельности, то в паре, силу Минги, обрушившегося молнии на противников с помощью своего зачарованного молота, способности Гониля, обратившегося Халком. Видит, как Минхо готов пожертвовать собой, отправляя в портал ядерную бомбу, почти сброшенную на их город, тем самым закрывая портал и прекращая прибытие подкрепления врага. Что же, Чан готов признать, что может он ошибался насчёт Ли Минхо. Он будет рад, если его первое впечатление — подкреплённое после — ошибочное.

Всё заканчивается. Боль от полученных ранений никак не оттеняет радость победы. Они сделали это. Он сделал это. Снова спас мир. Чан не может сдержать улыбку. Город, пусть и потрёпаный битвой, цел, а он снова чувствует себя живым.

Позже в ЩИТе они обсуждают дальнейшее существование Мстителей, как команды, и возможность привлекать их к ситуациям, с которыми ЩИТ справиться не может. Чану идея команды и его участия уже не кажется безумной. Да, это не так команда и не те люди, которые были с ним во время Второй Мировой. Но это новая команда, новые люди, с которыми ещё предстоит выстроить отношения, и что-то подсказывает ему, что у них всё получится.

Немного позже он знакомится с ещё одним потенциальным членом Мстителей: полковником Хваном — Воителем, не участвовавшим в битве за Сеул из-за собственной военной службы. В Хёнджине ему чувствуется что-то родственное. На секунду словно видит в этом человеке Чанбина, но быстро даёт себе оплеуху. Глупо искать образ лучшего друга и любимого человека в новых знакомых. Пора его отпустить.

Минги забирает Уёна и тессеракт обратно в их царство. Чан радуется тому, что этот проклятый артефакт наконец-то уйдёт с их планеты и перестанет доставлять неприятности. Сам он присоединяется к ЩИТу уже официально, начиная принимать участие сначала в мелких миссиях, напарниками в которых очень часто становятся Юци или Соён. Или обе. Он продолжает изучать новый мир вокруг себя, ещё многое предстоит наверстать. Учится новому, совершенствуя свои навыки с учётом современных технологий.

Капитан Корея и Мстители становятся сенсацией в сети. Об этом он узнаёт из экранов чужих телефонов и компьютеров, сам, как бы ни казалось старомодно, предпочитая использовать для звонков кнопочный — с ним Чану пока проще совладать.

Чан снова Капитан Корея и, после месяцев консервирования на базе ЩИТа, ему нравится, как складывается жизнь теперь. Он снова приносит пользу и делает то, что у него получается: служит стране.