Ситуация вышла во многих смыслах дурацкая. Сан полагал, с Уёном и Сонхва поговорили. Все остальные, включая этих двоих, скорее всего, полагали так же. В итоге никто ничего не знал, но все думали, что все всё знают. Сан такие ситуации терпеть не мог.

Беды ничто не предвещало (само собой, когда у них бывало иначе), они просто сидели на палубе, любуясь сомнительными видами и болтая обо всём подряд. В основном, Уён спрашивал о его семье. Такие вопросы он задавал всем им, осторожно и понемногу. Словно хотел, но боялся узнать больше. Сан даже представить не мог, что он чувствовал. Хотел бы он уменьшить его боль, разделить, забрать часть себе.

Такого варианта у него не было, так что Сан просто делал то, о чём его просили. Он старался отвечать только на те вопросы, что Уён задавал, но его беспокойный разум вечно прыгал с темы на тему. В то же время его такие же беспокойные руки то перебирали заплетённые в низкий хвост волосы Уёна, добавляя к причёске кривоватые неловкие косички, то теребили его собственные штаны, то скребли когтями палубу. Каждый раз он отдёргивал их, вспоминая о данном Минги обещании не портить корабль, и каждый раз возвращался к прерванному занятию.

У него всегда были сложности с тем, чтобы держать себя в лапах.

Уён не жаловался. Слушал с искренним интересом, даже когда Сан внезапно начинал рассказывать про свои любимые виды лозы, растущие в лесах вокруг дома, сам подставлял волосы и громко хихикал, когда Сан вставлял в свой почти-монолог неловкие шутки.

Как кто-то вообще мог осуждать его за влюблённость в этого русала?

В общем, всё у них было прекрасно. Это был один из лучших визитов на родину Чонхо за последние пару лет. Когда Уён затянул в его в поцелуй, это ощущалось естественно и правильно. Немного опасно, да, Сан был в курсе. Но, раз Уён был согласен пойти на этот риск, то и он не желал отказываться.

Один поцелуй перешёл во второй, затем в третий, и вскоре они уже сидели друг на друге прямо посреди палубы. Что было бы прекрасно и замечательно в любом другом месте.

Сан знал, за что его не любили. У местных было определённое мнение на его тему, совершенно ложное, но привычное. Люди думали так же. Потому что они заставили их так думать. Так было куда выгоднее. Их считали умными, но никак не разумными. Для людей они были живущими в горах мудрыми тиграми, приносящими удачу и помогающими, если люди молились и приносили дары. Почти как боги, или, скорее, духи. Рассказывать им, что тигры были просто отдельной разумной расой было бы очень глупо. Сан привык быть тупым животным. Это не было обидно. Скорее, забавно.

Попытки его утопить бесили до невозможности, само собой, но Сан, как и все тигры, прекрасно плавал. Он не был кошкой. Хотя, на сколько он знал, они тоже плавать умели. В любом случае. Сану не было страшно. Он не был зол. Максимум раздосадован.

Но в этот раз наглецы переступили черту.

Забравшихся на их корабль парням, было по пятнадцать-девятнадцать лет. Это были отнюдь не малыши. Не дети даже. В его народе взрослыми становились в четырнадцать. Сирены считали своих детей детьми аж до двадцати пяти, что, по мнению Сана, было несусветной глупостью. Чонхо до сих пор считался подростком. Быть может, поэтому мозгов у всей этой компании было как у одного младенца.

Они с Уёном заметили их на подходе и вскочили на ноги, но, естественно, было уже поздно.

Один из парней, кажется, брат Чонхо, тут же выступил вперёд, явно намереваясь толкнуть Сана в грудь.

Уён оказался быстрее.

Он пнул парня в грудь с прыжка, отправляя в полёт до самого берега, а остальные тут же рванули за ним. Сан ощутил короткий прилив паники — он не хотел, чтобы кто-то из них серьёзно пострадал — но, кажется, всё было в порядке. парень поднялся на ноги и, на этот раз, соизволил выразиться словами. Это была редкость. Обычно они вели себя так, будто Сан их не понимал.

— Ублюдок! Как ты посмел?! Изменять Чонхо с каким-то… Да кто это вообще такой?!

Уён остановился на середине движения, напряжённо хмуря брови. Он выглядел очень озадаченным. Примерно на этом моменте Сан осознал, что его предположение было ошибочным.

— Откуда они знают…

“Чонхо” осталось висеть в воздухе несказанным. Раздался тонкий свист, а затем поднявшаяся из моря тонкая струя воды резанула Уёна по руке. Он вскрикнул, но, вместо того, чтобы отшатнуться, бросился вперёд, спрыгивая с корабля на берег. Нож он метнул в прыжке, доставая его чёрт знает откуда. Сан не видел, чтобы он прятал ножи. Не чувствовал их, когда обнимал его. Что за чёрт.

Раздумывать над этим, вообще над чем-либо, он не собирался. Уён не понимал, куда лез. Сирены не использовали магию против них, но они очень даже использовали её против Уёна — как они уже сделали только что.

Сан приземлился всеми четырьмя лапами на землю в тот же момент, как нож вонзился в бедро парня. Уён прыгнул вперёд, занося ещё один нож, и Сан еле успел схватить его зубами за рубашку и дёрнуть назад. Это было опасно для всех них.

Естественно, словно по команде, те, что остались стоять на ногах, открыли рты. Идиоты или нет, колдовать они умели, и, раз уж Сан в их глазах теперь грязный предатель, сдерживаться больше не собирались.

Вот только, они не знали, что Хозяева Гор тоже владеют магией. Не хотели знать.

Сан дёрнул Уёна себе за спину, повернулся боком и зарычал. Да, вокруг был океан. Но его лапы стояли на земле, а вокруг высились скалы.

Рык был прицельным и не самым мощным. Слишком много воды, слишком мало нормальной земли. Слишком жалко этих идиотов. Его хватило, на то, чтобы их рты разом захлопнулись. Двое из тех, что помладше, и вовсе шлёпнулись на задницы. Это должно было заблокировать их магию на следующие несколько минут. В теории. Сан редко практиковался. Просто потому, что на корабле земли не было вовсе.

Те двое, что остались стоять на ногах, кажется, здравого смысла не имели вовсе. Они попытались использовать магию, быстро поняли, что она не работает и… бросились на Сана с кулаками.

Точнее, так он думал, ровно до тех пор, пока не увидел, как сверкнула на солнце сталь. Он собирался толкнуть нападающих лапой, но, совершенно неожиданно для него, из под его живота вынырнул Уён, выставляя себя перед ним, словно щит.

Нож полоснул его по лицу, брызнула кровь. Сан почувствовал, как закипает в груди ярость. Он бросился вперёд, отбрасывая обоих парней в сторону и сбивая их с ног. Что-то острое полоснуло его по лапе, но боли не было.

Он увидел, как младшие из группы поднялись на ноги и шагнул в их сторону. Сан сам не знал, какие у него были намерения. Сейчас он действительно чувствовал себя диким зверем.

Спина Уёна вновь загородила ему путь.

— Они знают Чонхо, — едва разборчиво шепнул он. Знал, что Сан услышит. — Не знаю кто это, но убивать их явно не стоит.

Сан это знал. Он знал, но как же ему хотелось.

Именно в таком положении их застали Ёсан с Хонджуном.

Сан ожидал, что как минимум один из них его отчитает, но этого не случилось. Хонджун был в ярости, как и он сам, так что, ему было не до этого.

Вместо того, чтобы зажечь огонь в его груди сильнее, чувства Хонджуна отрезвили. Сан успокоится сам и привести в чувство его, и на этом конфликт был завершён, куда быстрее, но в тысячу раз безобразнее, чем обычно.

Дальше всё происходило быстро. Ёсан ещё хлопотал над раненым парнем, а Хонджун уже телепортировался туда и обратно несколько раз, возвращая на борт сначала Минги, а затем Юнхо. За Чонхо он не пошёл, вероятно, опасаясь отхватить от Соён. Она соблюдала вежливость здесь, но при встрече один на один вполне могла оттаскать его за уши. Хонджун такое терпеть не мог, но сопротивляться ей не смел из уважения. Или же, он просто не хотел мешать обучению Сонхва.

Какой бы вариант не был правильным, итог оставался прежним: вместе собралась вся команда, за исключением Сонхва и Чонхо и эта ситуация, учитывая обстоятельства, была меньше, чем идеальной.

Пока Хонджун торопливо вводил их в курс дела, Сан решил спустится. Он слышал всё и так, а вот оставлять их неловкого врача одного слишком надолго совершенно не хотелось.

Он почувствовал на себе напряжённый взгляд Уёна и прищурился в его сторону, издавая короткую трель горлом, а после спрыгнул с корабля, приземляясь прямо с Ёсаном. Прыжок был грациозным, длинным и откровенно чрезмерным. Сан был на нервах. Ему хотелось отвлечься. Покрасоваться перед остальными уже не выходило, но Уён мог впечатлиться.

Он бросил взгляд через плечо и поник. Уён сосредоточенно слушал Хонджуна и больше не смотрел в его сторону.

Сан обиженно насупился, но спустя мгновение махнул на это лапой. Значит, выберет другое время. Уён от них никуда не денется.

Сан отвернулся от корабля и присел на задние лапы, прижимая передние к груди. Так было удобнее заглядывать через плечо Ёсану, прямо сейчас бинтовавшему раненому пареньку ногу. Выглядел он вроде неплохо, но Сан не был врачом. Остальные, кажется сбежали, бросая товарища. Так себе банда.

— Как он?

— Жить будет, — ответил Ёсан, — лезвие вошло глубоко, но нервы и крупные сосуды не задеты. Уён хорош.

— Он метнул нож в прыжке, — поделился Сан. — Не думаю, что он мог целиться из такого положения.

Ёсан задумчиво хмыкнул.

— Зря ты так думаешь. Он всегда был очень метким.

Сан фыркнул. Уён ему нравился, правда. И он, несомненно, был хорошим бойцом. Сан видел его в бою, хотя и ему не доводилось сражаться с ним лично. Меткость была не его сильной стороной.

— Он по нам ни разу не попал, даже с самого близкого расстояния.

Ёсан оглянулся через плечо. Выражение на его лице было странным. Он словно размышлял, идиот Сан или притворяется.

— Именно об этом я говорю, — медленно произнёс Ёсан, — ни разу. Даже пустяковой раны не оставил. Он попадал по другим пиратам, всегда в нелетальные точки. Потому что так они сражаются. Ты же сам их недавно за это отчитывал.

Ох. Он и правда был идиотом. Сонхва рассказывал ему про свой стиль боя, про то, как преступников было положено задерживать, а не убивать, но до этих пор Сан не видел в нём плюсов. Сейчас для понимания ему хватало одного взгляда на зарёванное лицо брата Чонхо.

Сан шумно фыркнул и недовольно оскалился.

— Ты прав. Он меня остановил. Его ранили, и я просто… а он такой спокойный был, я даже…

Сан затих. Уёна надо будет поблагодарить. Нормально, осознанно. Он его сегодня спас, сразу в нескольких смыслах.

— Зато теперь ты понимаешь, как мы себя чувствовали, — проворчал Ёсан. Он сделал ещё один узел и осторожно пригладил повязку. Крови было и впрямь совсем немного. Рана наверняка была болезненной, но не более. — Можешь идти. Но в воду не лезь хотя бы пару часов. Бинт размокнет.

Парень неуверенно кивнул, хмуря брови. Было всё ещё очень странно видеть мимику Чонхо на чужом лице.

— Спасибо, — едва слышно пробормотал он. — А с кем…С кем ты говорил?

Теперь уже Ёсан выглядел удивлённо. Он перевёл взгляд на Сана. Сан фыркнул и легонько толкнул его тыльной стороной лапы в плечо.

— Чтобы понимать меня, нужно принимать обе мои формы, не только звериную. Пока я для них только животное, слышать меня они не могут.

Изменить это Сан не мог, да и не особенно хотел. В двуногом виде он говорил вполне себе по-человечески, но их восприятию это не помогало.

Ёсан вздохнул и махнул пареньку рукой. На его вопрос он отвечать не стал — ответ был очевиден и так. Он выглядел уставшим, больше морально, чем физически. Как помочь ему с этим Сан знал.

— Сядешь? — он встал на все лапы и пригнулся, подставляя Ёсану спину.

— Да, пожалуйста, — вздохнул он, падая прямо на него, обхватывая шею руками и зарываясь лицом в шерсть.

Сану нравилось чувствовать, как чужой холодный нос касается его кожи. Было в этом что-то особенное. Он дождался, пока ноги Ёсана крепко стиснут его бока и зашагал в сторону корабля, стараясь двигаться плавно и размеренно. Ощущение чужого тела вызвало у его почти мгновенную реакцию, и Сан не стал её сдерживать. Рокочущее мурлыканье раздалось в горле. Это было как раз то, что нужно было Ёсану.

Он никогда не рассказывал об этом остальным, но, вообще-то, идти и мурлыкать одновременно было не так-то просто. Сан не знал точно, как вообще это происходит, но мягкая вибрация, из груди расходящаяся по всему телу, расслабляла и его тоже. Лапы становились вялыми и подгибались, мышцы словно размягчались, и ему хотелось только лежать, обнимая первого, кто на это согласится. Каждый шаг давался с боем, но он никогда не подавал виду.

Сан успел подняться на корабль и сделать пару шагов вглубь, намереваясь обогнуть остальных и всё же прилечь на палубу, когда лапы вдруг подкосились и он с глухим стуком упал на бок, роняя Ёсана и сшибая Хонджуна с ног.

Быть может, ему стоило давно им рассказать. Кто же знал, что такая ерунда может случиться? Сан попытался подняться, но тело не слушалось.

Что-то было не так.

Мурлыканье застряло в горле и затихло. Сан успел поднять морду, в ещё одной жалкой попытке подняться, но был тут же оглушён яростным резким звуком.

Он не сумел даже услышать его, только осознать, что слышит что-то, прежде чем мир померк перед глазами окончательно.

Последствия настигли их куда раньше, чем он ожидал.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Чонхо нервничал. На один только выбор песни они потратили куда больше времени, чем Сонхва ожидал, и даже на этом всё не закончилось. Он всё продолжал бесконечно переспрашивать, точно ли он помнит текст и как хорошо он знает мелодию, и уверен ли вообще, что песня на ясную погоду была такой уж хорошей идеей.

Соён ждала, бросая на них недовольные взгляды. Назвать её терпеливой не получалось даже мысленно.

Признаться, Сонхва не был уверен ни в чём, но совсем не переживал по этому поводу. У него не было своей магии, теперь он знал это, и это знание не меняло ничего в его жизни. Он узнал, что всё, что он делал до этого было резонацией с другими сиренами и с их дикой магией, разливающейся в океане и этого было вполне достаточно. Его всё устраивало. Если у него не выйдет колдовать с помощью Чонхо, в этом не будет ничего страшного. У него всё ещё был его меч и его тело — разве этого мало?

Он кивнул, улыбнулся и похлопал Чонхо по плечу.

— Всё в порядке, — он не стал лгать и говорить, что всё помнит. Чонхо был сосредоточен на нём сейчас, он почует обман и разволнуется ещё больше. — Давай просто начнём, а уж там как пойдёт.

К счастью, этого хватило. Чонхо кивнул — сначала ему, затем своей матери — и взял его руки в свои.

— Наконец-то, — Соён дёрнула подбородком в сторону и издала странный звук — не то свист, не то птичью трель. Чонхо качнул головой.

— Пожалуйста, говори словами, — ровно произнёс он. — Это ради него. Я хочу, чтобы он тоже тебя понимал.

Сонхва чувствовал себя польщённым и виноватым одновременно. Чонхо так старался ради него. Ему стоило ответить тем же.

— Я делаю это не ради него, — голос Соён звучал раздражённо. Несмотря на это, она всё же продолжила, уже вслух, — Чтобы поделиться с ним своей магией, нужен физический контакт — чем ближе, тем лучше — и намерение. Ты умеешь управлять своей магией — я надеюсь, ты всё ещё умеешь — так что, просто направь её в него, как обычно направляешь в песню.

Чонхо кивнул, ворча что-то неразборчивое себе под нос. Видимо, вслух она сказала чуть больше, чем когда сверлила его взглядом. Сонхва не был уверен, как много вообще можно было передать их способом. Читали ли они мысли друг друга? Нет, это вряд ли.

— С остальными такого не повторяй, — добавила Соён. — Твоя магия подходит только сиренам. Смешение магии разных существ может вести к самым странным последствиям. Чаще не самым приятным.

Сонхва не был чистой сиреной, но у людей магии не было вовсе, так что, скорее всего, с ним все будет в порядке. Он надеялся.

Даже если и будут — он потерпит. Не в первый раз.

Чонхо кивнул ещё раз и переплёл их пальцы. Мгновение спустя, Сонхва почувствовал, как их начало приятно прокалывать. Ощущения двигались от тех мест, где их ладони соприкасались выше, к его плечам.

Процесс был… не быстрым. И это мягко сказано. Чонхо был сосредоточен и явно старался изо всех сил, но это не помогало. Прошло уже несколько минут, а Сонхва так и не чувствовал изменений, кроме всё нарастающего покалывания теперь уже по всей длине рук.

“Нужен физический контакт. Чем ближе, тем лучше”

Быть может, этот контакт был недостаточно близок?

Сонхва помнил всё то немногое, что ему рассказывали о сиренах. Раньше эта информация была тем немногим, что связывало его с матерью, которой он никогда не знал, а после стала дополнительной связью с Чонхо. Он помнил про их любовь к публичному проявлению чувств, про отсутствие стыда перед родными. Конечно, ситуация была не лучшей и они об этом не договаривались, но и он не собирался делать ничего сверх меры.

В конце-концов, когда ещё ему доведётся оказаться рядом с матерью Чонхо? Сонхва надеялся, что этот жест будет расценен как знак уважения, которым он являлся.

(Ну, некоторым его подобием)

Он подался вперёд и коснулся губ Чонхо своими, куда более робко, чем собирался, почти невинно. Он помнил, что Чонхо не любил тактильности без предупреждения. Помимо всего прочего, это был их первый поцелуй (который из его первых? Он не мог вспомнить), так что он не хотел быть слишком настойчивым.

Сонхва ожидал удивления. Возможно, даже отказа. Он не ожидал, что Чонхо просто окаменеет. Целиком, от кончиков пальцев до макушки. Казалось, он перестал даже дышать.

Почему-то, это было даже страшнее отказа. Сонхва застыл тоже. В груди нарастала паника. Он напугал Чонхо? Сделал ему неприятно? Быть может, он просчитался, и делать это перед лицом его матери было несусветной глупостью? Быть может, Чонхо не любил его так вовсе и просто не хотел его расстраивать, просто жалел, и теперь…

Их ладони расцепились, но, прежде чем Сонхва успел отстраниться, рассыпаясь в извинениях, Чонхо подался вперёд, обхватывая его лицо ладонями. Он вздрогнул и издал испуганный высокий звук. Чонхо поцеловал его в ответ, мягко погладил щёки пальцами, и тепло, разливающееся по его рукам, заполнило всё тело разом, захлестнуло его одной гигантской волной.

Все беспокойства разом отступили. Чонхо любил его, и это не было вопросом. Сонхва мог это слышать. Любил не так, как остальных, не так, как остальные любили его, но это было нормально. Это было правильно. Чонхо любил его так, как мог только он, и Сонхва не собирался требовать от него ничего другого. Он тихо хихикнул и уронил голову на его плечо. Держать её прямо не получалось. Держать себя прямо не получалось. Он слышал и видел так много, знал так много, и, кажется, это знание делало с ним… что-то.

Голова кружилась.

— И как это понимать? — чужой голос доносился издалека. — Если ты хотел рассказать о своём разрыве с тигром, это можно было сделать иначе.

Сонхва нахмурился. Это звучало смутно неправильно. Возразить он не успел. Соображалось с трудом.

— Не было никакого разрыва, — ответил Чонхо. Его голос звучал резко и недовольно. Ещё бы. Сонхва кивнул и попытался поднять голову. Получалось с трудом. — Нет и не будет. Я его люблю.

— Я тоже его люблю, — вставил Сонхва, пытаясь отыскать Соён взглядом. — Санни чудесный тигр. Его все любят.

Он остро чувствовал важность этой простой истины. Соён не любила Сана, но это только потому, что не знала, какой он замечательный и как хорошо заботится о её сыне. Он должен был её убедить. То, что она пребывала в неведении было неправильно.

— Он очень тёплый, мягкий, — начал Сонхва, наконец находя её отчего-то смазанное лицо, — и ласковый. И он всегда заботится о-ммм!

Тёплая, чуть шершавая ладонь закрыла его рот, прерывая поток таких важных объяснений. Сонхва дёрнулся в сторону, пытаясь избавиться от неё, но быстро понял, что это бесполезно.

— Чонхо, — голос Соён не смягчился ни на йоту. Само собой! Чонхо не позволил ему объяснить ей, в чём на самом деле было дело! — То, что вы все спите меня не волнует. Все пираты ведут подобную жизнь. В море бывает одиноко. Но ваши “запутанные” чувства до добра не доведут. У тебя есть муж. Если уж ты его выбрал…

— Это по вашим понятиям у меня муж! — Чонхо вскочил на ноги, поднимая его следом. Сонхва пошатнулся и едва не упал. — Я уже пытался тебе говорить, что у нас всё не так, но ты никогда не слушаешь!

— Опять ты за своё? Это наши понятия, твои тоже. Чонхо, это абсурд, никто не может…

— Мы смогли! Уже много лет можем!

Сонхва понимал тем меньше, чем больше слышал. Соён несла чушь, да и Чонхо ничего здравого не говорил. Или он просто не мог воспринять информацию? Сонхва попытался убрать ладонь Чонхо от своего лица. Ему нужно было объяснить Соён, каким хорошим был Санни на самом деле и как сильно она ошибалась на его счёт.

— …Ты просто- Сонхва, что ты?..

Чужая рука, наконец, покинула его лицо и Сонхва не постеснялся воспользовался моментом.

— Санни очень хороший тигр! — настойчиво повторил он. — Самый лучший! Я разбираюсь в тиграх, можете мне доверять. Я принц. Санни, он… он тигр. Чудесный. Если вы узнаете его получше, вы обязательно…

Сонхва продолжал свои сбивчивые объяснения, иногда теряя мысль, но тут же снова вспоминая, о чём шла речь. Его мнение было авторитетным. Потому что он был принцем. Это было очень важно — всё это — но почему именно это было важно он уже не помнил.

— Хва, что… Что с ним? — в голосе Чонхо слышалась растерянность, а от самого Чонхо волнами исходила тревога и расстройство. Сонхва прервал свою тираду, в какой-то момент перешедшую в неразборчивые бормотания, чтобы обнять его за шею, в надежде утешить. Тревога стала только сильнее. Сонхва напряжённо нахмурился.

Заговорил кто-то ещё, кто-то злой и раздражённый.

К этому моменту Сонхва с трудом слышал слова и совсем не понимал их.

В Чонхо вспыхнула искра страха. Сонхва неуклюже врезался в его щёку губами, бормоча утешения. Широкие ладони прошлись по его спине, обняли и прижали крепче. Сонхва с готовностью прижался в ответ. Это нравилось ему уже больше.

Туман в голове напоминал тот, что он видел вокруг острова сирен. Густой, непроглядный. Магический. Полный звуков и чувств. Никогда в своей жизни он не чувствовал так много разом. Но, быть может, и это не было пределом. Сонхва сделал глубокий вдох и открыл своё сознание окружающим его со всех сторон звукам, падая в них с головой.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Всё шло так хорошо. Целые сутки всё было лучше некуда. Уён успел расслабиться, почувствовать себя свободным и счастливым и довериться последнему человеку, которому вообще стоило доверять: себе. Естественно после этого всё должно было покатиться по наклонной, других вариантов попросту не было. Уён не был даже разочарован. Всё, что он чувствовал, это смирение.

Да, никто не объяснял ему, какой в действительности сложной была ситуация, но он должен был догадаться и сам. Просто вести себя сдержанно, как он вёл себя всегда. Если бы он просто держал себя подобающим образом, вместо того чтобы виснуть на Сане без какой либо причины, ничего бы не случилось.

Так что, Уён винил себя, несмотря на то, что каждый посчитал своим долгом хотя бы раз сказать, что, он ни в чём не виноват и, если уж на то пошло, больше всех тут виноват был сам Сан. Что было в корне неверно. Сан действовал не из глупых эгоистических порывов, он просто не хотел расстраивать Уёна. Ставил его настроение выше своей безопасности. В этом не было его вины, это было бы даже мило, если бы не последствия.

Уён знал, что виноват, но он не собирался об этом всем сообщать. Не хватало добавлять им проблем. Озвучивать очевидное стоило только если бы он хотел утешений и убеждений в том, что это всё вовсе не его вина. Он осознавал эту самую вину и сам, абсолютно спокойно и молча и собирался сделать всё, чтобы не допустить подобных просчётов в будущем. У него была конкретная работа и он должен был её выполнять. Охранять и беречь ценой свой жизни: теперь не только своего принца, но и его новую семью.

Говоря о защите.

Уён ещё раз огляделся по сторонам. Ничего и никого. Он даже не слышал музыки. Сирены и их магия были неудобным и опасным оружием, когда были направлены против них. Обычных нападающих можно было остановить нейтрализовав физически, но что делать с теми, кого он даже не видел?

Он перевёл взгляд на Сана. Сан выглядел так же, как и пару минут назад. Утробно рычащий, с вздыбленной шерстью и горящими глазами, прижатый к палубе телом Юнхо и лапами Минги. Только эти двое могли удержать его на месте, не прибегая к экстренным мерам. Хотя, быть может, они и были этими самыми экстренными мерами.

Сан был зачарован. “Всерьёз” — как сказал Хонджун. Это “всерьёзное” зачарование Уёну совсем не нравилось. Он и сам был зачарован раньше, и это было не особенно приятно — чувствовать любовь к незнакомцу, такой позор и абсурд — но то, что он видел сейчас, выходило за грань разумного. Сан рвался к источнику слышной только ему песни, атаковал тех, кого действительно любил, и вёл себя совершенно неадекватно. Когда Хонджун вручил ему грубоватого вида затычки для ушей и приказал вставить их, а после обмотал его голову дурацкого вида повязкой, Уён даже не подумал спорить. Повторять судьбу Сана не хотелось.

То, что у них вообще были подобные приспособления под рукой немного утешало. Значит, к этому исходу они готовились.

Всё ещё — это не снимало ответственности с Уёна лично.

Видеть Сана в полу-безумном состоянии было тяжело. Даже ему, чего уж говорить об остальных. Когда Хонджун отдал приказ готовиться к отплытию, спорить никто не стал.

Объяснялись они, по понятным причинам, знаками и жестами, но неуклюжими и бессистемными. Уён сделал мысленную пометку на счёт того, чтобы обучить их нормальным базовым жестам, для случаев вроде этого. Язык, которым пользовались они, был засекречен и одним из вариантов наказания за его раскрытие было повешение, но ему было как-то плевать. Его повесят и так, если поймают.

Подготовка была проще чем на любом другом судне: убрать трап (поднять Чонхо и Сонхва на борт Хонджун сможет и без него), поднять и закрепить якорь да выдвинуть крепления на дне корабля для Минги и Юнхо. Они с Ёсаном справились за пару минут. Как понял Уён, Чонхо мог привести в чувство Сана и защитить их, так что, Юнхо и Минги будут свободны ко времени отправки. Уходить собирались очень быстро и не оглядываясь. Скорее всего, надолго.

Как именно они будут объяснять это Чонхо было уже другим вопросом.

Уён надеялся, он сможет его простить.

Несмотря на всю ситуацию, торопить Чонхо и Сонхва Хонджун всё ещё не собирался. Быть может, чтобы не привлекать внимания к проблеме — Уён не знал и поднять вопрос не решался. Да и как его поднять, когда никто никого не слышал?

Ждать слишком долго не пришлось. Уён поднял взгляд на воронье гнездо как раз чтобы увидеть, как капитан исчезает из него в облаке голубого дыма, а затем, секунду спустя, появляется на палубе с Сонхва на руках.

Уён не успел даже удивиться. Хонджун молча вручил его ему и прыгнул за борт. К подобным способам передвижения Уён начинал привыкать.

Он попытался поставить Сонхва на палубу и только тогда заметил, что что-то с ним было сильно не так. Он рухнул бы на землю, если бы Уён не подхватил его обратно, прижимая к себе. Его взгляд был расфокусирован, на губах застыла глупая улыбка, а из уголка рта тонкой струйкой стекала слюна.

Видимо, у Чонхо всё тоже прошло не очень гладко.

Уён прижал Сонхва к себе и крепко зажмурился. Отчасти он надеялся, что проснётся. Пробуждения не случилось, зато вернулся Хонджун с Чонхо. Уён бросился к ним в тот же момент, срывая с головы дурацкую повязку. Хонджун уже стянул свою, так что, можно было предположить, что они были уже не нужны.

— Что с ним?

— Магическая интоксикация, — напряжённо произнёс Чонхо. — Это моя вина. Я не думал, что он вот так… Я всё исправлю, всё будет в порядке, мне нужно только- Блять.

Чонхо остановился на середине движения, глядя на Сана со смесью злости и обиды на лице. Сейчас его эмоции читались на удивление легко. Весь он выглядел ужасно ранимым и открытым в своём нелепом голом наряде и без обычной высокомерно-самодовольной мины на лице.

Уён виновато потупился.

— Это моя вина, — произнёс он, как мог твёрдо, но не поднимая взгляда. — Я не знал… То есть, я не думал здраво. Я готов понести ответственность за принятое решение, но, пожалуйста, давайте займёмся этим потом.

— Твоя… Погоди, вы тоже что-то сделали? — Уён поднял взгляд. Чонхо не выглядел злым. Скорее, удивлённым. — Я думал, это наша с Сонхва вина? Он поцеловал меня. Я думал, мама рассказала остальным как только мы ушли.

Вот это новость. Уён был бы заинтригован куда больше, если бы Сонхва не выглядел так плохо.

— Вряд ли, — ответил Ёсан, подходя ближе и забирая Сонхва из его рук. Он попытался сопротивляться, больше по-привычке, чем из реальных опасений, но Ёсан даже не обратил на это внимания.

— На корабль напали, — устало пояснил Хонджун. — Хотели утопить, как мы полагаем, но увидели Сана и Уёна и отвлеклись. В каком-то смысле, нам даже повезло.

Уён фыркнул. Он бы остановил их, если бы они попытались, и на этом бы все закончилось.

Ну, до определенного момента. Кто же знал, что они оба поведут себя одинаково неразумно.

— Делать-то с ним что? — голос Ёсана звучал непривычно резко. Сонхва лежал перед ним на палубе, неподвижный и расслабленный. — Он вообще ни на что не реагирует и едва дышит.

Чонхо стиснул зубы, глядя между ним и Саном, словно не в силах решить, кому первому помочь.

— Он не спит, — наконец сказал он, толкая Уёна в сторону Сонхва, — растряси его, на тебя он должен отреагировать. Заставь его петь — не важно что. Он должен выпустить из себя лишнюю магию. Это получится само по себе. Я займусь Саном.

Уён кивнул и упал на колени рядом с чужой головой. Не спит. Сложно было в это поверить. Он выглядел не спящим даже — мёртвым.

Придёт же в голову. Уён отмахнулся от назойливых мыслей и взял лицо Сонхва в ладони. Как именно будить того, кто и так не спал, он не совсем понимал. Едва ли пощёчина или физическая встряска были хорошим вариантом. Чонхо сказал, что он должен отреагировать на него, значит, это должно было быть что-то личное, ведь так?

Быть может, память о его первой ночи была слишком свежа, или же обилие получаемого внимания совсем вскружило его голову, но Уён не нашёл ничего лучше, чем поцеловать Сонхва в губы. Во многих сказках проклятья снимались поцелуем, а что такое сказки, как не отражение реальности?

Если, конечно, забыть о том, что Сонхва не был проклят. Сущая мелочь.

Уён выглядел бы полным идиотом, если бы этот способ не сработал.

Он сработал. Даже лучше, чем ожидалось.

Сонхва поцеловал его в ответ спустя всего пару секунд, а затем схватил за шею и резко дёрнул на себя, роняя на спину. Уён попытался подняться, но он уже придавил его к палубе, нависая сверху, вглядываясь в его лицо. Белки пропали с его глаз. Их словно залило сине-зелёной морской водой.

— Ты любишь меня не так, — произнёс он низким, мелодичным тоном. Мелодичным и немного… Пьяным? — Ты не должен этого делать.

Выяснять, что он имел в виду и как любить его “правильно” Уён не собирался. Было не до того.

— Обещаю, что перестану, — он изобразил на лице улыбку и обхватил запястья Сонхва руками, пытаясь оторвать их от себя. Сонхва держал крепко и словно даже не замечал его усилий. Он был силён. Сильнее, чем обычно. — Если споёшь для меня. Ты же сможешь, правда? Для меня?

Это нельзя было назвать даже уловкой, но что ему оставалось? Сонхва любил петь. Пьяный Сонхва? Признаться, Уён не знал. Он никогда не видел его пьяным до такой степени.

Сонхва на секунду завис, глядя в никуда своими сияющими нечеловеческими глазами, а затем открыл рот.

Уён слышал как он поёт, не раз и не два. В самых разных ситуациях, самые разные песни. Даже когда он колдовал вместе с Чонхо — и тогда, в первый раз, и сегодня, перед прибытием на остров. Сонхва было приятно слушать. Его голос был чудесным, но он не шёл ни в какое сравнение с голосом Чонхо. Было в нём что-то, загадочное, магическое. Словно шелест волн и шёпот ветра проникающие в самую душу от одного звука его голоса, звучащего порой прямиком в его голове. Сонхва так не умел.

Раньше.

Мать Чонхо была хорошим учителем, раз сумела за столь короткий срок (и пары часов не прошло!) сумела его научить. Голос Сонхва звучал в воздухе и в его голове одновременно, звонкий, ясный и до невозможности пьяный. Последняя деталь делала эффект от происходящего несколько менее магическим.

Повлияет ли его состояние на действие магии пока оставалось вопросом. Уён не знал, что эта песня вообще делала.

— Сонхва, нет!

Уён повернулся на голос. На лице Чонхо застыло выражение крайнего ужаса. Винить себя в этот раз Уён не собирался. Он сам сказал, что Сонхва должен петь и не важно что! Он просто следовал инструкциям. Не его вина, если они были неточными.

Сонхва в ответ на окрик повернулся в сторону Чонхо, не прекращая свою странную песню. Затем он улыбнулся, сел ровнее и… запел ещё громче.

Чонхо выругался и бросился к нему, спотыкаясь и едва не падая. Уён не понимал, в чём именно была причина его паники. От песни Сонхва не было ровным счётом никакого эффекта, он же…

Эффекта не было для него! Конечно, его не было, Сонхва ведь его любил!

Уён попытался подняться и осмотреться, чтобы оценить степень проблемы, как вдруг был с силой прижат к палубе и полностью обездвижен.

Он попытался дёрнуться, но не получилось двинуть ни единым мускулом. Не получалось даже моргать. Перед глазами была темнота. Что-то неживое, неосязаемое прижимало его к палубе.

Уён успел только подумать что, быть может, это и был эффект от песни Сонхва, и на деле он любил его не так уж сильно, как на него обрушился каскад чужих чувств и эмоций. Они не должны были ощущаться физически, не могли, но Уёна словно било огромной морской волной, пока он лежал на берегу, беззащитный перед стихией.

Откуда вообще пришло это сравнение было не ясно. Уён даже не знал, как это ощущается, он никогда не был в такой ситуации. Он был русалкой. И, тем не менее, сейчас он лежал на спине и захлёбывался водой, не в силах сделать ни единого вдоха, бил хвостом по земле и царапал горло ногтями.

Сначала в круговороте чужих чувств было невозможно разобраться. Он не понимал, чьё это было и откуда. Потом, спустя ещё несколько мощных ударов, Уён начал понимать. Волны словно осели и успокоились. Море забрало его с собой, втянуло на самое дно и теперь удерживало прижатым к земле.

“Смотри. Слушай. Чувствуй”.

Первым, что он сумел разобрать, была тревога. Затем зависть, капля страха. И, тут же, вместе со всем этим, мягкая симпатия, сострадание и интерес. Это был Минги. Это было то, как он думал о нём — всё это. Уён понятия не имел. Не предполагал, что Минги думал о нём хоть что-то.

Затем был страх, но уже другой. Боялись за него. За страхом шло острое, почти болезненное чувство собственности. Желание. Глубокая симпатия. Капля нежности. Раздражение. Та ещё смесь. Уён не понимал, как всё это могло быть про него, ещё и от одного и того же человека, но одновременно безошибочно узнавал во всём этом Хонджуна.

Чувства Юнхо были странными. Ещё более непривычными для Уёна, чем все остальные перед этим. Юнхо воспринимал его как члена своей стаи, но не признавал полностью. Оберегал и его, и от него. Эти мягкие, настороженные ощущения совершенно не вязались с совершенно животным желанием, направленным на него же. Юнхо всегда выглядел очень спокойным и уравновешенным. Тяжело было поверить, что он вообще был на способен подобные чувства.

То, что исходило от Сана было тяжело описать словами, но узнавался он на раз. Уён просто знал, что это Сан. Его уверенная и чрезмерно доверчивая любовь. Желание защитить и уберечь. Восхищение. Благодарность. Хотел бы Уён знать, чем вообще всё это заслужил. Сан словно бы любил его за сам факт его существования, и это было странно. Пугающе.

Ёсан был… понятным. Другая русалка, такая же, как он. Их чувства друг к другу были на удивление одинаковыми. Ёсан был рад ему так же, как он был рад Ёсану. Его любовь была спокойной и тихой, почти робкой, но несомненной.

Чонхо, всегда холодный и сдержанный, даже в довольно откровенные моменты, свидетелями которых Уён успел стать, стал для него шоком. Злость, раздражение, обида и негодование, направленные даже не на Уёна, а на кого-то ещё, но задевающие всех, глубокая, пронизывающая до костей верность, желание помочь, защитить. Жалость, тревога и забота. Уён ненавидел, когда его жалеют, но не мог найти в себе сил на обиду. Любовь, которую Чонхо испытывал к своей команде, к Сонхва и к нему лично, перебивала все остальные ощущения. Чонхо был живым, громким и ярким. Он просто не знал, как выразить это вслух и это чувство непонимания и глухой тоски было сильнее всех остальных.

Сонхва…

Он был везде. Он был главной силой во всём этом океане, самой мощной и яркой и от того самой тяжёлой для понимания. Уён чувствовал, что тонет. Сонхва хотел его во всех возможных смыслах, любил его куда сильнее, чем Уён когда-либо смел представить. Куда сильнее, чем кто угодно до этого.

Уён почувствовал, как судорога проходит по его телу, от макушки до кончика хвоста. Он был больше не в силах выносить всё напирающего потока чужих чувств.

Никогда раньше он не был так рад потерять сознание.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Каждое возвращение на остров сирен было серьёзным риском, на уровне жизни и смерти, особенно для него. Сан не забывал об этом, но, откровенно говоря, никогда не воспринимал это всерьёз. Он старался, правда, но как он мог боятся чего-то абстрактного? Его не зачаровывали раньше.

Он думал, что Сонхва зачаровывал его, но сейчас понимал, что то была всего лишь жалкая пародия. Почувствовав на себе настоящее я прицельное зачарование, Сан познал ужас. Он чувствовал такую бешеную страсть и желание к неизвестно кому, что едва не бросился на Ёсана, пытавшегося его остановить. Бросился бы, если бы не Юнхо и Минги.

Самым неприятным было то, что Сан помнил, кто он и кто они для него, но всё ещё не испытывал ни тени сомнения в правильности своих действий. Магия сирен могла быть действительно жуткой, теперь он это понимал. И был запоздало счастлив, что в прошлом, когда Чонхо использовал эту же песню против него, она не сработала.

Пробуждение от чар было болезненным, тяжёлым и очень запоминающимся. Сан видел, что народу на палубе прибавилось, но не обратил на это внимания, слишком занятый попытками вырваться из чужой хватки. Затем он услышал мягкий зов Чонхо, а после его прервал голос Сонхва, резкий и немного странный.

Сразу после на него холодными волнами обрушились чувства всех остальных. Его команды. Его семьи.

Это отрезвило и сняло все чары. Сан разом осознал весь ужас ситуации, в которой находился и пришёл в себя. Голова раскалывалась, полная чужих мыслей, но теперь он мог думать свои. Первым, что он собирался сделать, это расцеловать Чонхо и Сонхва за своё спасение, вторым — извиниться за своё ужасное поведение перед остальными. Было вдвойне стыдно за свою глупость, приведшую ко всей этой ситуации.

Всё пошло не по плану. Сан поднялся на лапы без каких либо препятствий, что сразу подсказало, что что-то тут было не так. Он проморгался, вытер лицо лапой и огляделся, только чтобы увидеть, что вокруг творился хаос.

Ёсан и Уён лежали на палубе в разорванной в клочья одежде, в своих настоящих формах, с руками прижатыми к жабрам. Вокруг них виднелись следы царапин, куда более глубокие у Уёна — его когти были куда более опасными, чем когти Ёсана. Сан кинулся к ним прежде, чем успел осмотреть остальных, перекидываясь на ходу и сгребая обоих на руки. Они могли дышать как люди, но, судя по тому, что он видел, сейчас с этим у них были проблемы.

Он не представлял, как будет тащить не одно даже, а целых два громоздких русалочьих тела по лестнице, но просто бросать их за борт было не вариантом. Сейчас Сан не доверял себе в том, что касалось воды. Нужно было добраться до нижней палубы, а там…

— Давай их сюда, — Сан подпрыгнул от неожиданности, когда рука Чонхо коснулась его плеча. — Займись Хонджуном и Сонхва.

Их младший выглядел измотанным. Сан передал ему русалок без каких либо вопросов. Он тут же прыгнул за борт, прижимая их к своей груди. Скорее всего, Юнхо и Минги уже были там. Оставалось только надеяться, что Чонхо со всем справится

Он всегда справлялся. Сан верил в него, и ничего не мог с этим поделать.

Хонджун и Сонхва обнаружились тут же. Капитан был в своей полной дьявольской форме (видимо, что-то в этой странной песне возвращало всех “к корням”). Сан потратил пару секунд на любование. Чёрные пятна по коже, длинный хвост с пушистой кисточкой, чуть заострённые уши — он унаследовал от своей матери не так много. Сан аккуратно закинул его на плечо, наклонился к Сонхва и застыл.

Сонхва сидел на коленях, чуть выгнувшись в спине. Его сияющие тёмной водой глаза были широко распахнуты, как и его рот. Он больше не пел, но, кажется, был под действием своей же песни. Сан не был уверен, что с ним делать. Вдобавок, чем дольше он смотрел, тем страннее себя чувствовал.

Сонхва показал им чувства друг друга. Все, до последней мелочи. Сан видел глухое раздражение Минги за все те разы, что он портил корабль когтями, разочарование Ёсана от того, что он слишком сильно им доверял и не желал думать о своей безопасности, недовольство Хонджуна тем, каким громким он порой бывал и многие другие бытовые мелочи и обиды, накопившиеся за годы совместной жизни. Он был благодарен за каждую. Несмотря на все эти мелочи, они всё ещё его любили, всё ещё выбирали быть с ним, и теперь Сонхва и Уён выбрали его тоже.

Это ли было причиной, или что-то другое, но, чем дольше Сан смотрел на Сонхва, тем сильнее он его хотел.

Судя по тому как неуместно это ощущалось, дело было в магии. Все побочные эффекты от заклинаний сирен были такими. Удивительным было то, что он попал под их воздействие. Сонхва его любил. Он это знал. И, тем не менее, под действие его магии попали все, включая Хонджуна и Уёна.

Сан ни черта не понимал, кроме того, что лично его это спасло и нужно бы держать себя в лапах, пока он ещё может. Он встряхнулся, зажмурился и закинул Сонхва на второе плечо. Нужно было отнести этих двоих внутрь. Так будет безопаснее.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Происходящее ощущалось сном. Странным, местами глупым, местами страшным. Сонхва помнил всё, от начала и до конца, но цельная картина не складывалась. Они говорили с матерью Чонхо. Затем Сонхва поцеловал его, решив проявить смелость. Сразу после его окружило горячим вихрем чужих чувств, переплетающихся и танцующих в воздухе. Он никак не мог вспомнить, откуда они взялись и как именно у него вышло выцепить в таком количестве незнакомцев нужных людей, но, в следующий миг, он был сосредоточен только на них.

Чужие чувства завораживали. Задним умом Сонхва понимал, что слушает не предназначенное для его ушей, но просто не понимал, как перестать. Не всё, что он видел, было приятным. То, как смотрел на него Уён — снизу вверх, как на своего господина — и вовсе рвало сердце на части. Никто не относился к нему так, как он это представлял. Представить подобное было невозможно. Не так.

Например, Хонджун любил его куда больше, чем Сонхва мог предположить, и хотел куда агрессивнее, чем он думал. То, что он всё ещё его раздражал тоже было сюрпризом, но обижаться было бы глупо. Это чувство было взаимным.

Но не это было главным. Среди размытых образов и ярких вспышек Сонхва ясно выделял один: Чонхо. Он не слышал слов, но ему и не нужно было. Понять Чонхо было легко и просто, так же, как себя. Его душа была открыта для Сонхва, и он не постеснялся туда заглянуть. Тоскливое, жалобное: “они никогда не смогут меня понять,” — рвало душу ещё сильнее, чем отношение Уёна. Сонхва помнил, как хотел помочь ему. Помнил как, кто-то попросил его спеть, как он услышал мелодию и…

Дальше Сонхва не помнил ничего вовсе, да и те воспоминания, которые у него имелись были странными, не полными.

Самым любопытным во всей ситуации было, пожалуй, то, что Сонхва не мог вспомнить что чувствовал он сам на протяжении всего этого времени. Словно смотрел на все со стороны, но участия не принимал. Он помнил лишь чужие эмоции. Где было что угодно ещё? Почему он не мог вспомнить, где всё это происходило, в какой момент исчезла мать Чонхо и почему он вообще был так уверен что её не было рядом? Какая-то ерунда.

Сонхва не понимал также, где был он сам прямо сейчас и почему время шло так медленно. Он попытался сосредоточиться, заставить тело работать. Слух, зрение, осязание — что угодно, хоть что-нибудь.

Результат был не мгновенным, но он был.

Первым, что он ощутил, было тепло. Уютное и мягкое, оно окружало со всех сторон. Ощущение собственного тела пришло сразу после. Он лежал на чём-то, достаточно упругом и мягком, и был замотан в ткань. На корабле было только одно похожее место. Кровать Чонхо была куда более жёсткой, чем их общая кровать.

Хорошо, теперь он знал место. Сонхва осторожно приоткрыл глаза. Вокруг было темно. Не удивительно. Он ведь всё ещё замотан в ткань. Он попытался сесть, одновременно выпутываясь из уютного кокона. 

Сонхва лишь привстал на локте, а на голову словно скала обрушилась. Заныл затылок, только проявившаяся картинка закружилась перед глазами, тошнота подступила к горлу. Он со стоном упал обратно, вновь закрывая глаза.

Возможно, стоило немного подождать. Спешить было некуда.

Нет. Ему было куда спешить. Он должен был поговорить с Уёном. Прямо сейчас.

Сонхва снова предпринял попытку подняться, но в этот раз у него не вышло даже шевельнуться. Кто-то прижимал его к кровати. Сонхва приоткрыл глаза и встретился взглядом с Чонхо.

— Рад, что ты проснулся, — сказал он негромко. Сонхва в тот же момент понял, что он говорит правду. Чонхо испытывал радость, облегчение и беспокойство. Его присутствие ощущалось так сильно, что Сонхва не понимал, как мог не замечать его раньше. — Не вставай. Сначала приди в себя.

Что конкретно это значило Чонхо не объяснил. Он и сам этого не знал. Не был уверен?

Сонхва понял, что продолжает смотреть прямо ему в глаза. Отводить взгляд не хотелось. Ни одному из них. Он моргнул. Веки ощущались тяжёлыми, тело неповоротливым. Ему хотелось, чтобы Чонхо был ближе. Хотелось коснуться его, почувствовать. Казалось, словно это должно помочь, хотя он и не знал, чему.

За последние пару месяцев неосведомленность и непонимание стали чуть ли не главной частью его жизни. Куда бы Сонхва не сунулся, чего бы не коснулся, он ничего ни о чём не знал. Но, быть может, это было даже хорошо. По опыту он знал, что излишняя уверенность была плохим показателем. Он многого не понимал, но он это осознавал, а значит, мог начать искать ответы.

Чонхо опустился рядом, прерывая его путанные размышления. Лёг на бок, нос к носу, не разрывая зрительного контакта. Ровно так, как ему хотелось. Сонхва был уверен, что не говорил ничего вслух, так почему…

В груди ни с того ни с сего разлилось тепло. Сонхва почувствовал чужое сдержанное веселье. Чонхо продолжал смотреть, будто терпеливо выжидая. Сонхва начинал догадываться, чего именно он ждал.

Он набрал в грудь воздуха и закрыл глаза. Ощущения не пропали, лишь немного притупились. Значит, дело было не в зрении. Чонхо продолжал смотреть, Сонхва знал. К веселью прибавилась нежность, которой он совершенно не ожидал. Не от Чонхо, не так.

Сонхва вслепую подался вперёд и тут же был заключён в объятия. Чувства переполняли, и он уже не был уверен, где чьи. Здесь была гордость, благодарность, и всё та же нежность, глубокая и всеобъемлющая. Сердце будто распирало изнутри. Чонхо пытался утешить его, сказать, что всё будет в порядке и что он всегда будет рядом.

Сонхва ужасно хотел ответь. Ему нужно было понять, откуда это взялось и почему Чонхо решил, что он вообще нуждался в утешении, но этот способ разговора был для него нов. Словно он говорил не слыша себя. Чонхо наверняка понимал всё и так, но ему хотелось сказать так много, спросить так много и он просто не понимал как.

— Ты же в курсе, что говорить вслух не запрещено? — усмехнулся Чонхо. 

Жар прилил к щекам Сонхва. Чонхо и правда понимал куда больше чем он думал. Ещё бы. Его волнение он тоже наверняка чувствовал. От этого было немного неловко.

Он был так близко. Сонхва мог чувствовать его дыхание на своем лице, его руки на своём теле. Ощущения ему нравились и Чонхо об этом знал.

— Прости, — наконец, прошептал он, с трудом подбирая слова, — я знаю, что ты уже меня простил, но это… Мне кажется, я что-то сделал. Что-то плохое.

Сухие губы коснулись центра его лба.

— А что ты помнишь? — осторожно спросил Чонхо.

Значит, он был прав.

— Не особенно много. Помню, как поцеловал тебя. И что твоя мама была очень недовольна.

Причины ускользали. Даже это воспоминание было смазанным.

Чонхо шумно вздохнул и сжал его крепче. Сонхва прижался лицом к его шее, вдыхая его солёный запах. Чонхо пах морем, но без примеси уже привычного резкого запаха мокрой чешуи, исходящего от Уёна.

— Прежде чем делать выводы, дослушай меня до конца, — негромко начал он, на этот раз целуя Сонхва в макушку, — не перебивай. Я отвечу на все твои вопросы после. Обещаю.

Сонхва кивнул. Кажется, всё было даже серьёзнее, чем он ожидал. Но, что бы не случилось, это было в прошлом. Чонхо не злился, значит, всё было не так плохо.

Убеждать себя в этом получалось тем сложнее, чем больше он слышал.

Чонхо начал издалека: с культурных особенностей их народа. Услышав о том, что поцелуи считались более интимным жестом, чем секс, Сонхва сразу понял почему начало было именно таким. Смолчать на этом моменте было физически тяжело, но он справился. А вот узнав, что сирены не одобряли отношений, в которых было больше одного партнёра, Сонхва не смог сдержать страдальческого стона. Это не была только его вина, но осознание того, как сильно на самом деле он их подставил было болезненным. От приступа самобичевания его отвлекли губы Чонхо. Он поцеловал его, немного грубо, с явным раздражением, до боли кусая за нижнюю губу, а затем проходясь по ней языком. Сонхва почти забыл, о чём вообще думал.

— Я же тебе сказал: дослушай до конца, — проворчал он прямо в его губы, отстраняясь сразу после, — мне давно стоило ей рассказать. Я пытался, но никак не мог донести это так, чтобы мне поверили. Ты помог.

Сонхва напряжно кивнул. Чонхо не злился и не обижался, он знал. Просто, ему казалось, что ему стоило бы.

Чонхо продолжил. В этот раз свой рассказ он сопровождал некоторыми отвлекающими факторами. Его голос был непривычно низким и мягким, гипнотизирующим. Его рука лежала на щеке Сонхва, большой палец невесомо гладил скулу. Иногда Чонхо наклонялся и оставлял на его лице невесомые поцелуи. Вторая рука гладила его талию, постепенно скользя всё ниже. Сонхва открыл глаза. Выражение на лице Чонхо было таким же непривычным, как и вся эта ситуация: мягким и ласковым.

Сосредоточиться на сути получалось с трудом. Воспринимать слова Чонхо как что-то серьёзное выходило ещё сложнее. Своё отравление магией Сонхва принял равнодушно, как что-то, случившееся ни с ним. От того, что им пришлось срочно сбегать, а корабль пытались потопить, он испытал лишь смутное беспокойство. То, что Уён оказался таким же идиотом, каким был он, и вовсе вызвало приступ неуместного веселья.

— Я попросил Уёна заставить тебя петь. На тот момент ты был в каком-то подобии транса, ни на что не реагировал, а мне нужно было разобраться с Саном. Что угодно сработало бы, но ты уцепился за песню, которую пел я.

Рука Чонхо крепко сжала его задницу. Сонхва издал высокий жалобный стон. Он чувствовал себя странно. Словно чего-то не хватало, и, одновременно что-то было лишним. Казалось, будто он был странно мокрым в очень неловких местах. Низ живота горел.

Чонхо оставил на его губах ещё один поцелуй и отстранился, беря руками за плечи.

— Я правда не уверен, что случилось, — продолжил он уже нормальным голосом. Думать стало немного легче, но жар и странные липкие ощущения между ног никуда не делись. — Ты начал петь самую сложную, самую серьёзную песню, ту, что мы используем для охоты, и я не успел тебя остановить. Ей учатся годы. Ты же в первый раз пел вообще что-либо один. Это был худший вариант из возможных. Я думал, тебя ударит отдачей. Тебя и ударило. Всех нас, вообще-то.

Сонхва напряжённо застыл. Он смутно помнил, как пел что-то. Что-то, после чего его оглушило чувствами. Про всех он не знал.

— Никто не ранен, — тут же заверил он. — Я до сих пор не знаю, почему так случилось, может потому что ты полукровка, но твоя песня сработала на всех нас, даже на меня и на Уёна, при том, что она вообще не должна работать больше чем на одного человека, — Чонхо хмыкнул. Сонхва чувствовал исходящее от него нервное веселье и благодарность. Откуда была благодарность пока было не ясно. — Но ничего плохого она нам не сделала. Ты словно на какое то время превратил всех в сирен и заставил слушать. Обычно я сам решаю, к кому прислушиваться, но тут не мог ничего сделать. Я чувствовал всех разом, со всех сторон, и у них было так же. Все отключились, кроме меня и Санни. Я думаю, его спасло то, что он уже был под магией.

Холодок пробежал по спине Сонхва. Это звучало жутко. Он сделал нечто подобное?! Он не помнил.

— Не трясись ты так, — Чонхо взъерошил его волосы. Он всё ещё не был зол или расстроен. — Они отключились совсем ненадолго. Уён дольше всех пролежал — с полчаса, а потом просто заснул. Он ещё от Сана не отошёл, не удивительно. А тебя вот на несколько часов вырубило. Это даже хорошо, на самом деле. Тут и без вас двоих такой бардак был.

Он явно чего то не договаривал.

— Почему? Что случилось?

У Сонхва были предположения. Быть может, кто-то скрывал свои не самые приятные эмоции, и он продемонстрировал их всему миру. Тогда было ясно, почему Чонхо не злился. Он слышал их и так. Может, ему просто не хватало сил рассказать другим.

Сценарии в его голове были один драматичнее другого.

— Ничего, к счастью, — Чонхо хихикнул. Сонхва уставился на него в недоумении. — Но едва не случилась оргия. Так что, внешний эффект этой песни даже был похож на оригинальный. Ты сделал что-то… странное. Мы все друг друга хотим, естественно, но не постоянно. Но когда все чувствуют друг друга целиком — все желания, все эмоции — они словно усиливаются. Нам пришлось разойтись по разным комнатам. Сработало, но не до конца. Юнхо вообще отказался возвращаться на борт, пока до суши не доберёмся, а Санни не слезает с Минги уже пару часов. В итоге только я, Ёсан и Хонджун что-то можем. Пока друг друга не видим.

Такого варианта он не предполагал.

— Спасибо тебе за это, — продолжил Чонхо, — если бы я знал, как, я бы давно это сам сделал. Мне всегда хотелось, чтобы они все всё поняли, но я в этом плох. Мне казалось, они начали забывать, как сильно мы ценим друг друга на самом деле.

Он сделал много ерунды, спел опасную песню, которая могла сделать чёрт знает что, но в итоге ему были благодарны? Что на это можно было ответить?

— Это ведь пройдёт? — спросил он. Это был самый безопасный вопрос, из тех что он мог придумать. — Сколько действуют такие чары?

— Я без понятия, — признал Чонхо, — обычно эти чары действуют час, но твои уже держатся несколько. Быть может, это зависит от количества “жертв”. Посмотрим. Легче всего определить это по тебе. Поэтому я и здесь, вообще-то.

Сонхва нахмурился. Эмоции исходящие от Чонхо неуловимо изменились. Сейчас это была смесь веселья, опаски, беспокойства и желания.

— По мне? В каком смысле по мне?

Вместо ответа Чонхо положил ладонь на его живот и медленно повёл её вниз. Она остановилась прямо на краю его штанов. Чонхо поднял взгляд. В его глазах был вопрос, Сонхва почти слышал его. Он кивнул и рука скользнула под одежду.

В этот момент стало очевидно, что что-то было не так.

Чужие пальцы прошлись по его лобку, скользнули ниже и не встретили препятствий. Сонхва с запоздалым ужасом осознал, что его член пропал. Вместо него между его ног было нечто другое, мягкое, мокрое и пугающее. Ладонь Чонхо накрыла это нечто и застыла.

— Не паникуй, — шепнул Чонхо. Его пальцы чуть нажали, массируя нежную кожу. — Это — нормальный эффект от оригинальной песни. Он проходит, когда завершается её действие. Я пел её много раз. Всё вернётся на место, клянусь.

Сонхва почувствовал себя немного спокойнее. Только немного.

— Ты сам сказал, что моя песня не была правильной. А что если это не пройдёт? Что вообще это такое?

Чонхо засмеялся, на этот раз громко и несдержанно. Его пальцы скользнули дальше, глубже. Сонхва пискнул и непроизвольно свёл бёдра. Пальцы Чонхо были внутри его тела. Он чувствовал себя всё более мокрым с каждым новым мгновением и не понимал, как это прекратить. Ему было стыдно и до странного приятно.

— Я могу чувствовать магию, которая поддерживает смену облика, — небрежно пояснил Чонхо. Его пальцы продолжали гладить Сонхва, и каждое новое движение отдавалось странным спазмом удовольствия. — Всё вернётся в норму, когда она развеется. Полагаю, ты никогда не видел голых женщин?

Сонхва собирался возразить, но не смог. Чонхо нашел какую-то точку на его новом теле и говорить стало в разы сложнее.

Он видел голых женщин. В целом. Он не всматривался в детали. Несложно было догадаться, что эти самые “детали” находились сейчас у него между ног. Чары сирен пугали.

— Показать тебе, что тут и как? — предложил Чонхо, стаскивая с него штаны. Сонхва кивнул, возможно слишком быстро. Ему нужно было, чтобы Чонхо вернул свои пальцы туда, где они были парой секунд раньш. — Не торопись. Тебе лучше знать, где у нас что. На будущее.

Сонхва запоздало догадался, для чего он использовал это заклинание раньше. Прежде чем он успел это прокомментировать, Чонхо положил его на спину и поправил подушку, помогая поднять голову. Она всё ещё кружилась, но он чувствовал себя лучше в целом.

— Смотри, — скомандовал Чонхо, опускаясь ниже и разводя его ноги в стороны.

Зрелище было странным. Сонхва словно ограбили. Чонхо снова засмеялся и протянул руку.

— Вот, видишь? — он снова провел пальцами по влажному нечто, пуская дрожь по телу Сонхва и раздвинул пальцы в стороны. Сонхва увидел блестящие влагой складки кожи и багровый бугорок. Чонхо надавил на него пальцем, медленно и демонстративно и Сонхва вздрогнул всем телом. — Запомни эту точку. Она универсальная.

Сонхва кивнул. Это будет не сложно, ощущения были запоминающимися. Он ожидал продолжения, но Чонхо не стал тратить время на слова, а просто припал к нему губами. Сонхва захлебнулся стоном и откинулся на подушку, выгибаясь в спине.

Чонхо знал, что делал, и ему самому это нравилось. Сонхва едва успевал дышать. Удовольствие жаркими волнами расходилось по телу вместе с горячим, тягучее удовлетворение от касания длинных пальцев и горячего языка. Происходящее не ощущалось реальным. Это был странный сон, от которого не хотелось просыпаться.

Оргазм накрыл совершенно неожиданно. Интенсивный, долгий, и странный, немного неправильный. Словно чего то не хватало. Хотелось ещё. Раньше ему не хотелось ещё вот так сразу. Как будто это был не предел. Чонхо снова засмеялся и накрыл его губы своими, влажными и солёными. Сонхва поцеловал его в ответ не задумываясь. Ему было плевать, где были эти губы раньше. За последнюю неделю он успел пересмотреть своё отношение к подобным вопросам.

— Я так понимаю, ты будешь не против, если мы отложим остальные разговоры на потом, — хрипло спросил Чонхо.

Сонхва молча притянул его ближе, затыкая рот поцелуем. Они говорили достаточно.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Уён проснулся совсем один в их с Ёсаном общем бассейне. Горло болело, будто его резали ножом. Он не помнил, в какой момент уснул, зато прекрасно помнил этот кошмарный сон, в котором на них напала орава братьев Чонхо, а затем Сонхва свихнулся и начал петь какую-то пугающую магическую песню. И приснится же.

Он медленно поднялся, перекинул хвост через бортик и принялся вытирать его от воды. Привычные действия в этот раз доставляли дискомфорт. Уён нахмурился, вглядываясь в чёрные чешуйки. Они были испещрены мелкими царапинами, словно кто-то волок его по палубе. Странно. Но, кто его знает, может, так и было? Конечно, если он уснул снаружи. Хотя с чего бы он стал спать снаружи с хвостом?

В памяти вспышкой промелькнули странные образы. Пьяный и счастливый Сонхва смотрит прямо на него. В его глазах плещется океан. Уён падает, ему нечем дышать. Чужие чувства душат, давят, ломают.

Уён закрыл глаза и прижал пальцы к вискам. Это был сон. Это всего лишь кошмарный сон.

Как же типично для него, считать сон где он был любим так сильно кошмаром.

Он закончил с хвостом за пару минут, вернул себе ноги и лениво потянулся, оглядываясь по сторонам. Его одежды нигде не было. Странно.

Не то чтобы у него было что-то по настоящему своё — так уж вышло, что одежду он потерял, когда его в первый раз выкинули за борт — так что, он носил то, что ему дал Ёсан. Видимо, придется снова одолжить у него пару штанов. Уён выбрал первые, какие нашёл — у Ёсана было не так много одежды — тёмные и свободные и одну из его почти белых рубашек. Если бы Уён не знал, что он носил белое, чтобы лучше видеть кровь, он бы решил, что это его парадная одежда.

Он расправил складки и нахмурился, вслушиваясь. Только сейчас он заметил, что на корабле было поразительно тихо. Даже по ночам можно было услышать звуки волн, а сейчас не было ничего.

Уён сделал шаг за порог и тут же вспомнил о заклинании подавления звуков на комнате Ёсана. По коридору разносились с недавних пор знакомые ему весьма характерные влажные звуки, вперемешку с тигриным рычанием и стонами. Голос принадлежал Минги, хотя и был неожиданно высоким для него.

В груди резануло холодной вспышкой ревности. Уён стиснул зубы и качнул головой. Он не имел никакого права ревновать Сана к Минги. Это было глупостью. И вообще, они все были вместе, а значит, это не имело никакого смысла.

Вот только, они не были. Минги его не любил, он ему даже не нравился, он раздражал его, Уён знал об этом, видел это… видел это во сне.

Он прислонился лбом к стене, стараясь унять неожиданно накатившее головокружение. С каких пор он верил снам в этих вопросах?

“Ты ему нравился. Не было никакого раздражения, был страх. Ты просто себя накручиваешь.”

Уён сжал виски ладонями. Мысли путались. Ему срочно нужно было найти кого-то. Кого-то, кто не эти двое.

Стоны Минги становились всё выше и жалобнее. Уён старательно игнорировал их, вслепую двигаясь по коридору, в надежде найти кого-то ещё. Свет горел не ярко, а значит, была ночь. Кто-то ещё должен был быть на нижней палубе. Желательно, Сонхва, но Ёсан тоже вполне подошёл бы.

Нашарив рукой дверную ручку, Уён дёрнул её не раздумывая ни секунды и проскользнул внутрь, закрывая её за собой, отрезая все звуки. Ему нужна была передышка. Тишина и покой. Никаких глупых причин для ревности.

Не тут-то было.

В нос ударил резкий запах секса. Уён вздёрнул голову. Он знал что это была за комната, но, почему-то, думал, что на корабле не может трахаться больше одной парочки за раз. Идиот.

На кровати лежали Чонхо и Сонхва. Уён мог видеть явно обнаженные очертания тела последнего под лёгким покрывалом. Чонхо, на удивление, был одет, если это можно было так назвать. На нем была всё та же странного вида туника, в которой он был…

На острове.

Они были на острове.

Это был не сон.

Уён сделал шаг вперёд и замер. Сердце болезненно ныло в груди. Зачем он здесь? Пришёл им мешать? Конечно, ему бы хотелось быть на месте Чонхо. Сонхва так доверчиво жался к нему, выглядел таким мягким и трогательным. Уён хотел быть рядом с ним, сейчас и всегда, но время было явно не подходящим.

Он зажмурился и сделал короткий шаг назад. Нужно было уходить.

— Иди сюда.

Уён резко распахнул глаза. Чонхо смотрел на него со странной ласковой улыбкой на губах. Он сделал ещё один шаг назад и упёрся спиной в дверь. Это наверняка была ошибка или жалость. Он этого не хотел. Ему были не нужны подачки.

— Какой же ты… — Чонхо шумно вздохнул и поднялся на ноги. Уён не успел придумать, что делать — Чонхо уже схватил его поперёк тела и закинул себе на плечо. — И обязательно тебе всё усложнять?

Он опустился обратно в кровать и усадил его рядом. Уён ещё только соображал, что происходит, а Чонхо уже привлёк его к себе в грубоватом поцелуе. Вкус его губ был необычным.

— Ты не лишний, — твёрдо произнёс он, отстраняясь. — Тяжело всё это принять, я понимаю, но это пройдёт. Просто не сбегай от нас. А ревновать — это нормально. Это тоже пройдёт. Тебе нужно привыкнуть, узнать остальных получше.

— Читаешь мои мысли? — спросил Уён слабым голосом. Он пытался звучать осуждающе, но на это у него не хватило сил.

— Слышу твои чувства, — Чонхо коснулся его щеки ладонью, — ты мои тоже слышал, так что, мы квиты.

Уён снова закрыл глаза. Слышал. И всё ещё понятия не имел, что с ними делать. Он не чувствовал себя достойным всего того, что они испытывали. Он всегда хотел быть кем-то, но ведь на деле он был никем, так почему?..

— Я думаю, вам с Хва нужно поговорить, — прервал его мысли Чонхо. — Мне нужно проведать остальных. Если говорить не хочешь, просто присмотри за ним. Не хочу оставлять его одного.

Это была очень топорная поптыка манипуляции. Чонхо наверняка мог лучше. Хотя к чему было пытаться? Уён не мог отказать этой просьбе, и они оба это знали.

Он поднялся с кровати и взъерошил его волосы. Уён не стал отмахиваться или морщиться. Ему нравились чужие ласковые касания, как бы он не хотел, чтобы это было не так.

— Хороший мальчик, — шепнул Чонхо прямо ему на ухо, прежде чем поцеловать снова, на этот раз мягче и глубже.

К моменту, когда он ушёл, из головы Уёна вылетели почти все мысли. Чонхо выбивал из колеи своим нетипичным поведением. Не удивительно, что Сонхва выглядел таким счастливым.

Он повернулся на бок и испуганно взвизгнул, подпрыгивая на кровати. Сонхва не спал. Он лежал, глядя на него с хитрой улыбкой на лице, а услышав крик, и вовсе расхохотался.

Уёну захотелось треснуть его подушкой, но он сдержался.

— Я беспокоился, — негромко произнёс Сонхва. Уён неуютно поёжился. Если всё случившееся не было сном, значит, он действительно думал о нём вот так. Это не было неприятно, не должно было быть. Так почему же ему так хотелось сбежать? — Чонхо сказал, ты дольше всех пролежал без сознания.

— Сказал до или после того как вы переспали? — огрызнулся Уён. Интонации вышли злее, чем он рассчитывал.

— До, — ответил Сонхва, ничуть не смутившись, — мне было важно знать, что ты в порядке. И не пытайся перевести тему, это не поможет.

— У нас нет никакой темы, — буркнул Уён, — и я без понятия кто сколько пролежал.

Сонхва кивнул и протянул руку. Уён встретил её своей на середине, чуть сжал и опустил на постель. Чужая ладонь была прохладной и слабой.

— Ты сам-то как? — тихо спросил он. — Выглядишь уставшим.

Сонхва невесело усмехнулся.

— “Уставшим”, ага. Чувствую себя отвратительно, выгляжу, я думаю, не лучше. Хотя сейчас уже не так плохо, как когда я только проснулся.

Уён прищурился, глядя на появившийся на его щеках румянец.

— Чонхо помог, я так понимаю?

Румянец стал гуще, и уже это было достаточным ответом.

— Можно и так сказать, — Сонхва слабо улыбнулся. — Он хочет учить меня магии и дальше. Я пока не решил, стоит ли оно того.

Его сомнения были понятны, но Уён надеялся, что он согласится. Он ещё помнил то время, когда Сонхва пытался учиться магии своего народа самостоятельно, по обрывкам чужих слов и случайных слухов. Когда-то он действительно этого хотел. Вряд ли сейчас это желание пропало совсем.

— Время у тебя есть, — он делано равнодушно пожал плечами, — что бы ты не решил, я тебя поддержу, ты знаешь. В этот раз было не так уж плохо.

Сонхва задумчиво хмыкнул.

— Кстати, про магию, — ну, нет, Уён абсолютно не был готов это обсуждать. Он попытался подняться, но Сонхва схватил его за запястье. Хватка была стальной. — Ён-а. Я не прошу отвечать, просто выслушай меня.

Уён прекрасно знал, что Сонхва не отстанет. Ладно. Хорошо. Просто выслушать он мог.

— Ну, слушаю, — он сел обратно. Хватка на руке дрогнула и ослабла. Кажется, он вложил всего себя в попытку его удержать. Уён обхватил ладонь Сонхва своими и наклонился, чтобы поцеловать его дрожащие пальцы.

— Вообще-то, кое какие ответы мне всё-таки нужны, — Сонхва явно пользовался своим положением. Уёну снова хотелось стукнуть его подушкой. — Ты помнишь, какой главный приоритет в моей жизни?

Уён моргнул. Не тот вопрос, которого он ждал. Ответить на это он мог.

— Безопасная жизнь для твоего народа. Равноправие для людей и не-людей.

Сонхва кивнул.

— А ты когда-нибудь задумывался о том, почему это так важно для меня?

Уён вскинул брови. Никогда в жизни, вообще-то. Он просто принимал это как факт. Как всё это вообще было связано с магией?

— Я без понятия. Потому что ты вот настолько хороший человек?

Сонхва фыркнул.

— Ну да, конечно. Ты помнишь, Чона?

Один вопрос был страннее другого.

— Какого из? Я помню как минимум троих.

— Того, что хотел отправить тебя на смерть просто потому, что ты был русалкой.

Такое с ним случалось достаточно часто, но отдавать ему непосредственные приказы подобные идиоты не могли, так что, Уён даже внимания на них не обращал. И, тем более, не пытался запомнить их имён.

— Не-а. Кто-нибудь постоянно говорил что-нибудь, мне их всех помнить?

Сонхва вздохнул.

— Я так и думал. Для тебя это нормально, такое слышать. Для меня это был первый раз, так что, я запомнил. Это был день, когда я решил, что подобное обращение не должно быть нормой и поставил себе целью добиться справедливости. Понимаешь?

Уён пожал плечами. Для “я не прошу отвечать” Сонхва требовал слишком много ответов.

— Я готов рискнуть многим ради этой цели, — продолжил Сонхва, — своей жизнью в том числе. Но моя цель не благородна и никогда не была. Я просто хотел сделать мир, в котором не-человек, которого я люблю, был бы счастлив и свободен. Я никогда не рисковал твоей жизнью, потому что без тебя моя не будет иметь смысла. Понимаешь?

Уён смотрел на него не дыша и не моргая. Соображалось с трудом. Сонхва пытался сказать…

Что он пытался сказать?

— Чего? — переспросил Уён. слабым голосом

Сонхва медленно поднялся, удерживая себя на локте. Уён подхватил его не задумываясь, и тот почти повис на его руках, держась за плечи и глядя снизу вверх.

— Ты всегда был моим главным приоритетом, — медленно произнёс Сонхва, глядя ему в глаза. — Был и будешь. Ты никогда не был для меня слугой, даже подчинённым не был. Я никогда не отправлял тебя на хоть сколько-то опасные миссии одного, просто не мог. Я получал жалобы на нарушение субординации на твоё имя столько раз, что даже вспомнить не могу. Я их выбрасывал, естественно.

Уён резко отпустил его, роняя на кровать. Сонхва болезненно охнул и застонал, когда он с силой врезался в его тело своим, крепко обнимая за талию.

— Ты больной что-ли совсем? — прошипел он, упираясь лбом в его грудь. — Нашёл ради кого жить!

— Нашёл, — согласился Сонхва, обнимая его в ответ. — Мне стоило тебе раньше сказать, но я не знал, как. Вообще не думал, что это важно. “Действия важнее слов” и всё такое.

— Как будто по твоим действиям можно что-то понять, — обиженно буркнул Уён, — сначала прочь меня отослал, потом за борт кинул, теперь вот спишь со всеми, кроме меня.

На последней фразе Уён прикусил язык, поняв, что сказанул лишнего, но было уже поздно.

— Потому что ты сам мне отказывал, — напомнил Сонхва. Он был прав и спорить с этим было глупо, как бы Уён себя не чувствовал. Он сам сказал, чтобы Сонхва его не ждал, и, всё же, в глубине души надеялся, что он станет. Ну не идиот ли? — Я знаю, как ты всё это воспринимаешь — теперь — и мне жаль, что я не заметил раньше. Если ты хочешь, мы могли бы уйти. После того, как со всем покончим.

Уён отстранился. Во взгляде и тоне Сонхва не было ни капли веселья. Он не шутил. Он действительно был готов пойти на нечто подобное? Ради него?

— Ты ведь их любишь.

Сонхва кивнул.

— Конечно. Но ты для меня важнее всего в этом мире. Я не шучу, Уён. Я не хочу оставаться в месте, где ты не можешь почувствовать себя счастливым.

Это предложение давалось ему не просто, Уён мог это видеть. Сонхва не хотел уходить. Ему нравилась эта жизнь, нравились эти люди. Уён не стоил того, чтобы от всего этого отказываться. К тому же…

— Не хочу я никуда уходить, — вздохнул он, опускаясь обратно. — Чонхо же сказал: я привыкну. Ну, ревную я тебя, и что? Я и Санни ревную. Скоро и остальных начну. Нет уж, мы тут навсегда.

Сонхва сжал его сильнее. Несмотря на то, что чужих эмоций Уён уже не чувствовал, его облегчение было ощутимо почти физически. Быть может, дело было в том, как хорошо он его знал.

— Спасибо, — шепнул он, — клянусь, я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Я о тебе позабочусь.

— Это, вообще-то, моя работа, — возразил Уён, — ты и так сделал достаточно.

Более чем. Уёна не нужно было делать счастливым, не после этого откровения. Ему нужно было только привыкнуть к осознанию того, насколько он действительно важен. Для всей страны, как выяснилось. Он всё ещё не мог в этом поверить.

Сонхва его ответ явно не понравился. Он перевернулся на бок, сбрасывая Уёна с себя и взял его руки в свои. Его взгляд был строгим и острым, каким обычно бывал на заданиях.

— Об этом нам тоже стоит поговорить, — произнёс он не терпящим возражений тоном. — Я знаю, что ты привык меня защищать. Но я не думаю, что ты этого хочешь.

Уён приоткрыл рот, глядя на Сонхва с неприкрытым возмущением.

— Чего?! Я занимаюсь этим большую часть своей жизни! Ты хочешь сказать, что я не справляюсь?! То, от чего я тебя не спас ты сам на себя навлёк, я правда старался тебя остановить, ты не можешь обвинять в этом меня!

— Я и не обвиняю, — Сонхва улыбнулся. Как будто он сказал хоть что-то весёлое. — Ты занимался этим большую часть своей жизни. Не потому, что это был твой выбор. Тебя назначили моим слугой, заставили этим заниматься, — Уён попытался возразить, но он накрыл его рот ладонью. — Я знаю, что ты старался. И ты справлялся отлично. Я рад, что ты был со мной все эти годы и я не променял бы тебя ни на кого другого, я жив благодаря тебя.

Уён отбросил его руку в сторону, отгоняя желание вцепиться в неё зубами.

— Ты к чему клонишь, а? Хочешь сказать, что теперь я не справляюсь?

Сонхва взял его лицо в ладони, полностью игнорируя его недовольство и оскаленные зубы.

— К тому, что теперь тебе не нужно с этим справляться. Чон Уён, я официально снимаю тебя с должности. Ты отстранён от службы.

Это было словно удар под дых. Он ведь только что сказал, как Уён ему важен. Он не врал так почему?! По щеке Уёна скатилась слеза. Сонхва вытер её большим пальцем. На его губах всё ещё играла улыбка, слабая и немного печальная.

— Я никогда не считал тебя своим слугой, — негромко продолжил он, — ни единого дня в моей жизни. Я не имею права осуждать тебя за то, что ты был иного мнения, но я не хочу, чтобы ты оставался при нём. Я хочу, чтобы мы были равны по статусу. Часть одной пиратской команды, любовники и ничего больше. Я не хочу быть выше тебя и я хочу защищать тебя. Не наоборот. Ты позволишь мне?

Уён поднялся так резко, что Сонхва перевернулся на спину, издавая очередной болезненный звук. Уён выбрал его игнорировать. Он нашёл самую тяжёлую из имеющихся поблизости подушек и с силой опустил её на чужое лицо. Сонхва сдавленно вскрикнул.

— Ты кретин! — с чувством выкрикнул Уён. — Хуже выразиться не мог? — он снова ударил Сонхва подушкой, на этот раз попадая в плечо. — Отстранён, значит? Да пожалуйста! Я бы сам ушел, если бы мог! — ещё один удар в этот раз пришелся в грудь. — Я тебя вообще больше слушать не буду, ты понял? Ты мне не указ! Делаю что хочу!

— Как будто ты меня когда-то слушал, — пробормотал Сонхва. Возможно, надеялся, что он не услышит.

Уён снова опустил подушку ему на лицо, в этот раз на пару секунд прижимая её руками, прежде чем сесть у стены, скрестив руки на груди.

— Вот как раз и посмотрим. Не жалуйся потом.

Он планировал заставить Сонхва пожалеть о своём решении. Это было слишком много за один раз, и Уён не собирался страдать в одиночестве.

Так же, как он не собирался прекращать заботится о своём принце. В конце концов, теперь он был свободен делать, что ему хочется.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

До суши они добрались в рекордные сроки. Юнхо нуждался во сне меньше, чем они. Должно быть, он плыл всю ночь. Сан не знал, когда именно они прибыли на место, но, когда он проснулся, они уже стояли на якоре у небольшого островка, каменистого и пустынного.

Строго говоря, это нельзя было назвать островом. Просто россыпь огромных камней на мелководье, торчащая из воды скала. Плавать сюда было опасно, если только Минги или Юнхо не охраняли дно корабля. Поэтому же это место было особенно безопасным для них — едва ли кто-то сюда сунется.

Они знали несколько подобных точек вокруг страны. Эту им показал Чонхо. Когда-то она была первым домом его семьи, но задержались они ненадолго. Ещё бы.

Сан неторопливо потянулся, выгибая спину и выпуская когти. Сейчас он прилагал осознанные усилия, чтобы не касаться таких манящих досок палубы когтями. Не то чтобы раньше его это совсем не заботило, он просто регулярно забывал об осторожности. Сейчас же напоминание было свежо и болезненно. Он не мог расстроить Минги. Это было бы почти предательством.

Сан довольно зажмурился, вспоминая прошлую ночь. Их Минги бывал разным: наглым, самоуверенным, хитрым, смелым — но в постели он чаще бывал мягким, нежным и очень капризным. Сан не жаловался. Его это устраивало.

В последнее время они редко бывали вдвоём и даже в эти моменты были больше заняты взаимным обвинениями и мелкой грызнёй. Они никогда не ссорились всерьёз, но мелкие обиды продолжали копиться. Они отдалились. Сан думал, что Минги обижен и не хотел давить. Минги дулся и ждал, пока он подойдёт. Если бы не вчерашнее происшествие, он мог не подойти вовсе.

Извинения были приняты раньше, чем Сан успел их произнести. Минги скучал по нему, так сильно, что Сан едва не расплакался.

Хонджун и Чонхо пытались растащить их по углам, но сделать это с тигром и драконом едва ли было возможно. Сан нашёл в себе силы затащить Минги в своё логово — до гнезда Минги было слишком далеко идти — а потом сдался их общим желаниям.

Ночь была долгой и он вложил в неё всего себя. Минги стонал над ним, под ним и в нём, пока у него не закончились силы на звуки. Сан не сдерживал силу и не старался быть мягче, как делал с Уёном или Ёсаном — тело Минги было способно выдержать и не такое. Перед глазами всё ещё стояла картина того, как чешуя на его спине появлялась и сходила в унисон с едва слышными стонами.

Естественно, только этого было бы мало. Минги не был просто его любовником. Он был его партнёром, а значит, о нём нужно было заботится как следует.

Сан тщательно вылизал его тело со всех сторон, не пропуская ни единой чешуйки, а затем вымыл ещё раз, уже более привычным способом. Ёсан бы с него шкуру спустил, если бы он ограничился языком. Цель была достигнута: Минги был удовлетворён со всех сторон и даже накормлен после, а затем уложен спать в логове Сана. Чары, которые случайно наложил на них Сонхва, спали, и чувствовать остальных он перестал вовсе, но эффект дикого желания, кажется, не был частью магии — во всяком случае, для него.

Сан так и думал. Дело было не в какой-то магии. Дело было в том, что ему напомнили, какие чудесные люди его окружали. Ему всё ещё хотелось найти остальных и принести в своё логово и их тоже, но сейчас было не до этого. Как бы сильно ему не хотелось убедить Ёсана в том, что он не оставит его ради Уёна и вполне может любить двух русалок за раз, как бы болезненно не ныло в груди от исходящей от Хонджуна густой и болезненной вины, он не мог идти к ним сейчас. Они причалили к этому острову с определенной целью и Сан не собирался делать вид, что забыл.

Краем глаза он заметил шевеление на палубе, но внимания не обратил. Юнхо и так ждал его слишком долго.

Сан пригнулся, пошевелил задними лапами, ставя их в правильное положение и прыгнул. Долететь до берега в один прыжок было непросто, особенно учитывая то, как ныли его мышцы после ночи, но Сан справился. Приземлился прямо на лапы, с тяжёлым глухим звуком. Изящества не вышло, зато была эффективность.

Юнхо появился из воды в тот же момент, пуская волны и заливая камни водой. Своё появление он сопроводил громогласным рёвом. Немного лишним, с точки зрения Сана. Минги же спал!

Хотя, может, он бы не хотел этого пропустить? Сан не был уверен, что думали остальные конкретно на эту тему. Это было не так важно. Это было между ним и Юнхо.

Сан зарычал в ответ, громко как мог, принимая вызов. Юнхо бросился на него врезаясь в берег всем телом и хлестнул хвостом. Сан легко подпрыгнул, уворачиваясь от удара, приземлился прямо на длинное мокрое тело и выпустил когти.

Юнхо издал низкий недовольный звук и дёрнулся, пытаясь стряхнуть его, но Сан только вцепился крепче. Под когтями выступила кровь. Юнхо зарычал громче и встряхнулся всем телом, заставляя Сана отлететь в сторону и удариться боком о камни. Он вскочил на лапы как раз вовремя, чтобы уклониться от ещё одного удара, в этот раз крепкой головой с острыми гребнями. Капюшон Юнхо, обычно сложенный и едва заметный, теперь был расправлен, острые перья-плавники торчали во все стороны вокруг его шеи. Сан ударил его лапой по морде и снова отскочил в сторону. Юнхо был длиннее и сильнее, чем он, победить его вот так, лоб в лоб, было невозможно. Всегда был вариант с переломом позвоночника, но его Сан не рассматривал даже на мгновение. Это не было настоящей битвой.

С корабля послышался испуганный крик. Сан дёрнулся в его сторону и тут же получил удар, заставивший его вновь отлететь в сторону. Сан перевёл взгляд на Юнхо. Его глаза горели расплавленным золотом, но в них не было безумия. Имуги прекрасно соображал, а значит, этот крик не был криком о помощи.

Скорее всего, это были Уён или Сонхва. Сан не мог их винить. Он знал, как всё это выглядело со стороны. Ничего, остальные наверняка всё им объяснят. Это было только их с Юнхо дело.

Строго говоря, это было дело Юнхо. Они с Минги не были абсолютно чистокровными, но, если их дракон был мягким и деликатным, не терпящим грубого обращения и полностью игнорирующим свою животную часть, в имуги она преобладала. Их брачные ритуалы предполагали борьбу за власть, демонстрацию силы, укусы и удары. Это не было чем-то, что Юнхо мог контролировать. Подавлять — да. Он и пытался. Просто Сан был против.

Он тоже был больше зверем, чем человеком и понимал Юнхо на всех уровнях. Его тигриная кровь не призывала к тому, чтобы драться с партнёром, но желание подраться у него имелось. Когда-то тигры устраивали бои с соперниками, пытаясь впечатлить потенциальную партнёршу. Уже сейчас все знали, что партнёрш это не впечатляло (они и сами были не прочь подраться), зато помогало спустить пар и завести новых друзей. И, если порой такие бои действительно заканчивались сексом, это было только делом бойцов.

Так что, Сан не видел ничего зазорного в том, чтобы время от времени проигрывать Юнхо. Ему это нравилось, с каждым разом всё больше. В какой-то момент все причины слились вместе и превратились в одно короткое имя: Юнхо. Сейчас Сан делал это, потому что он любил и хотел его. Вот такого, дикого и искреннего в своём желании.

Ему было даже жаль остальных, не способных ощутить его страсть в полной мере.

Сан увернулся от ещё одного удара и бросился Юнхо на шею, целясь на её заднюю часть, ту, что за капюшоном. Он знал, что проиграет, но это не значило, что он не будет выкладываться на все сто. Юнхо этого заслуживал.

Прыжок вышел удачным: он сумел продержаться почти десять секунд, прежде чем Юнхо извернулся и прижал его к земле, просто падая сверху. Он прижимал его спиной, и за это Сан был безмерно благодарен. Гребни на груди Юнхо могли бы пробить его насквозь.

Имуги поднялся, осторожно и неторопливо, стараясь не задевать его капюшоном или гребнем. Сан терпеливо дождался пока он отодвинется на достаточное расстояние и тут же метнулся в сторону. Он не собирался сдаваться. Никогда этого не делал. Юнхо взвился на дыбы и бросился на него всем телом, Сан прыгнул в сторону, но был сбит появившимся из ниоткуда хвостом.

Это была уловка, конечно. Юнхо никогда не атаковал его напрямую всерьёз. Сан попытался подняться, но чужой хвост плотно прижимал его спиной камням, занимая всё место между его лапами. Сан упёрся в него задними лапами, силясь откинуть в сторону, одновременно вцепляясь когтями передних. Юнхо зашипел, хвост поддался на короткое мгновение, но вырваться Сан не успел.

Юнхо легко сдвинул кольца своего тела, поворачивая его, и вошёл в одним быстрым движением. Сан издал громкое злое рычание и вяло ударил Юнхо лапой. Он тут же сместил угол, освобождая зажатый хвост и вошёл ещё глубже. Рычание сменилось глубоким рокочущим мурлыканьем. Сан откинул голову назад, чувствуя, как закатываются глаза.

Проигрывать Юнхо было приятно, как и всегда.

Сан всегда готовился к их игре тщательно. В этот раз подготовка вышла даже чрезмерной: он ещё не отошёл от Уёна, а затем ему помог Минги. Юнхо не был большим (только относительно его гигантского тела) и выделял собственную густую смазку. Сан мог чувствовать, как она остаётся мокрыми пятнами на его бёдрах и животе, пачкая шерсть.

Юнхо издал ещё один низкий рык. Говорить в такие моменты он отказывался вовсе, и Сан был не против. Он мог примерно понимать его и так. Например, сейчас это было предупреждение. Сан постарался расслабиться полностью. Это было не так сложно — его тело было измотано до предела, и рокочущие вибрации, расходящиеся от груди, несомненно помогали. Когда Юнхо вошёл в него своим вторым членом, Сан даже не вздрогнул. Это было много, но это не было больно или даже непривычно. Юнхо мог делать с ним что угодно. Главное, чтобы он не заставлял его стоять самостоятельно. К этому Сан готов не был.

Краем уха он слышал звуки голосов, доносящиеся с корабля, но сейчас они его не волновали. Сейчас ничто его не волновало. Сан расслабился и позволил глазам закатиться окончательно. Его ждало ещё несколько долгих и очень приятных часов.

~⁠☬~☬~⁠⁠☬~

Разговор закончился ожидаемо. Уён ушёл спустя пару минут, демонстративно хлопнув дверью, а Чонхо возвращаться как будто не планировал. Сонхва никогда не отличался любовью к праздному времяпрепровождению, так что и в этот раз лежать долго не стал. Да, чувствовал он себя всё ещё так себе, ну так и что? Он не был ранен, а его тело уже вернулось в норму. Провести в кровати весь день было не вариантом.

Просто встать и пойти не вышло. Ноги подгибались и дрожали, голова кружилась сильнее с каждым неосторожным движением. Тело ощущалось грязным и липким. Чонхо вытер его как мог, но это не решило проблемы полностью. Сонхва с трудом подавил пробежавшую по позвоночнику дрожь. О Чонхо сейчас лучше было не думать.

Ещё меньше стоило думать об Уёне. Он был обижен, это было понимаемо, но вряд ли он действительно решит его бросить. Сонхва очень надеялся, что до этого не дойдёт. Он не представлял, что будет делать, если это случится.

Он опустился на пол и обполз комнату, отыскивая разбросанную вокруг одежду. Прилично выглядела только его рубашка. Штаны он решил не надевать. Даже касаться их было неловко. Стирать их он тоже планировал самостоятельно.

Сонхва чувствовал себя немного увереннее и даже сумел подняться на ноги, но ему понадобилась ещё пара минут, чтобы выйти из комнаты, найти нормальную одежду, а затем ещё сколько-то, чтобы дойти до ванной и привести себя в порядок.

Вышел он посвежевшим и проснувшимся, хотя всё ещё помятым, и был встречен оглушительным рёвом. Сонхва отшатнулся, врезаясь в стену и едва не падая за борт. В последний момент чьи-то руки обхватили его за талию, удерживая на месте.

— Эй, осторожнее, — это был голос Хонджуна, хриплый и низкий. — Это просто Юнхо, видишь? 

Сонхва повернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Юнхо в своём змеином обличьи выпрямляется в полный рост и стрелой бросается на берег крошечного островка, у которого они стояли. Это выглядело болезненно.

— Лучшие места ещё не заняты, пошли, — Хонджун приобнял его за талию и потянул за собой через палубу. Видимо, Сонхва проснулся ровно к очередному странному ритуалу на их корабле.

Возможно, чары развеялись не до конца. Хонджун давно не вёл себя так нагло и не был таким открыто прилипчивым. В какой-то момент его руки с талии перешли на грудь, сам он прижимался к Сонхва со спины и то и дело прикусывал кончики его ушей и шею.

Сонхва не жаловался. Он облокотился на Хонджуна, радуясь новой опоре и просто позволял ему делать, что ему заблагорассудится. В какой-то момент такое внимание стало привычным и желанным. Когда Хонджун усадил его на бортик, он и вовсе расслабился, едва не растекаясь по чужому плечу.

— Смотри, — шепнул Хонджун, поднимая его голову и возвращая внимание на Юнхо.

На берегу происходило нечто странное. Юнхо не то танцевал, не то дрался с кем-то. Краем глаза он заметил, что остальные тоже были тут. Минги полулежал на палубе, глядя на каменистый остров с ленивым любопытством, Ёсан и Уён окружали Чонхо, прижимаясь к нему с боков. Не видно было только Сана.

Сонхва подозрительно прищурился, снова сосредотачиваясь на Юнхо. Наконец, он сумел узнать в стремительном рыжем пятне, метавшемся вокруг него, Сана. Что эти двое вообще делали? Они поругались или это была странная форма спарринга?

Сан вдруг получил мощный удар хвостом и отлетел в сторону. Сонхва дёрнулся вперёд, едва не падая за борт ещё раз, но Хонджун держал крепко.

— Ты чего? Голова всё ещё кружится? — обеспокоенно спросил он, игнорируя происходящее.

Сан вскочил на ноги и ударил Юнхо по лицу лапой. В этот раз Сонхва не удержался от испуганного возгласа. Хонджун заткнул его рот ладонью прежде, чем он успел оформить его во что-то осмысленное.

— Так ты за них беспокоиться? — в его голосе слышалось неуместное облегчение. — Не переживай. Это что-то вроде… ритуала. Они оба очень близки к своим животным корням, так что, иногда им нужно выпускать пар. Ёсан заставил их обговорить правила сразу после первого раза. Это безопасно, они оба знают, что делают.

Сонхва снова посмотрел на остров. Сан как раз прыгнул на спину к Юнхо и, казалось бы, положение было выгодным, но не тут-то было. Он не стал впиваться в его уязвимое место когтями или клыками — просто застыл там, выжидая неизвестно чего. Когда имуги развернулся и придавил его спиной к камням, это выглядело эффектно, но силы в ударе не было. То, как медленно и осторожно он поднялся после успокоило Сонхва окончательно. Они действительно просто играли. Если это можно было так назвать.

Наблюдать за происходящим всё ещё было волнительно. Они оба были прекрасными бойцами в своих обоих формах и он наверняка мог бы многому научиться, наблюдая за их…

Движениями.

Сонхва почувствовал, как его рот распахивается в изумлении. Бой перешёл в горизонтальную плоскость совершенно неожиданно. Даже с такого расстояния он мог видеть каким довольным выглядел “проигравший” Сан. Тело Юнхо обвивало его, удерживая на месте и плавно, ритмично сокращалось. Сонхва понятия не имел, как были устроены имуги, но теперь мог примерно представить, где именно у них был член.

Хонджун тихо засмеялся прямо ему на ухо. Разумеется, он сразу знал, к чему всё шло.

— Предупредить не мог? — прошипел Сонхва. — Я думал, они просто играют.

— Ну, в каком то смысле, так и есть, — радостно согласился капитан, — Санни сегодня не в форме, так что они быстро перешли к делу. Обычно он вырывается и они меняют позу ещё пару раз.

И это было “не в форме”? Сонхва отвёл взгляд. Наблюдать было неловко. Как будто он подглядывал за чем-то не предназначенным для посторонних глаз.

— Задумался? — Хонджун потянул его на себя, помогая слезть с бортика. Он вёл себя беспокойнее, чем обычно, будто просто не мог усидеть на месте. — Можем прилечь, если ты устал. Вон, Минги уже лежит.

Минги скорее сидел, чем лежал, подложив под спину мягкое нечто. Взгляд, которым он смотрел на остров был рассеянным и задумчивым, без единой капли беспокойства. Хонджун опустил Сонхва рядом и виновато улыбнулся.

—Мне нужно отойти. Вы тут пока… В общем, да, — и он сбежал, на этот раз, ради разнообразия, ногами.

Сонхва проводил его взглядом. Хонджун схватил Чонхо за талию и потянул за собой, после чего всё же испарился облаком голубого дыма, забирая его с собой. На палубе остались они с Минги, да Ёсан с Уёном, сидящие на приличном отдалении и шепчущиеся о чём-то. Их внимание было сосредоточено на острове. Сонхва не мог найти сил снова туда посмотреть. Одних только звуков хватало, чтобы заставить его краснеть.

— Знаешь, он места себе не находил.

Сонхва вздрогнул. Он не ожидал, что Минги вообще его заметил.

— Кто? — переспросил он.

— Хонджун, — Минги повернулся к нему и чуть подвинулся, предлагая занять место рядом. — Он забавно выглядит, когда пытается себя сдерживать.

Сонхва подвинулся ближе и он обнял его за плечо. Это простое действие его тоже смутило, хоть и не так сильно. По большей части, дело было даже не в самом действии, а в воспоминаниях о чужих чувствах. Минги был простым и незамысловатым. Он не испытывал чрезмерного умиления ни к кому, кроме Чонхо (по совершенно неясным для Сонхва причинам), но он был рад иметь возможность заботится о них, быть их опорой.

Но ещё больше он был рад, когда заботились о нём. Сонхва мог очень чётко различить направленные на него желания, от чистых и невинных до глубоко непристойных. Они не были облечены в слова, но Сонхва просто знал. И он с удивлением осознал, что был совершенно не против эту заботу обеспечить. Ему хотелось стать для Минги опорой.

К сожалению, пока это было невозможно физически. Сонхва опустил голову на чужое плечо и тихо вздохнул. Он был совершенно вымотан. Да и Минги, кажется, чувствовал себя не лучше. Они всё успеют, просто чуть позже.

— Зачем ему себя сдерживать? — спросил Сонхва после неприлично долгой паузы. — Я думал, чары уже развеялись.

Минги издал задумчивый звук горлом, не человеческий и едва слышный.

— Я не думаю, что чары сделали так уж много. Ты просто напомнил нам о некоторых важных вещах. Каждый отреагировал по своему. Ёсан, например, сразу ни на кого кидаться не стал, да и Уён, вон, нормально себя чувствует. Я тоже в целом мог бы и без этого обойтись, но мне хотелось порадовать Санни. У нас с ним были проблемы.

Сонхва вскинул брови. Он понятия не имел.

— Но вы ведь общались нормально, я видел. Что значит “проблемы”?

— Уже ничего не значит — спасибо тебе, — Минги на мгновенье сжал его крепче и белозубо улыбнулся, — ничего серьёзного и не было. Глупости всякие. Я пытаюсь сказать что те, кто изначально склонен чуть что тащить других в постель, те и среагировали. Хонджун, Чонхо, Юнхо и Сан — вот эти четверо. Как устанут, так успокоятся, проверено.

— Значит, я их не зачаровал? — он всё ещё не мог в это поверить.

— Не-а, — Минги издал ещё один драконий звук смысла которого Сонхва не знал, — поверь мне. Они такими были изначально. Просто раньше время было неподходящее, и атмосфера не очень, так бы ты и сам заметил. Ты не бойся. Уже завтра сможем плыть дальше.

Сонхва недоверчиво покачал головой. Юнхо и Сан — это он мог видеть, и даже Хонджун вопросов не вызывал, но Чонхо? Сонхва не был уверен, что чувствовал от него что-то подобное.

Хотя, всегда была вероятность, что часть эмоций он скрывал. Наверняка был какой-то способ. Нужно будет обязательно его расспросить.

— И куда мы направляемся? — спросил Сонхва.

— К Идену, — Минги зевнул и склонил голову набок, словно ненароком упираясь носом в его макушку. — Наше письмо наверняка дошло. Нужно будет прийти за ответом.

— Я думал, ответ вам доставят, — удивился он и тут же осознал глупость собственных слов. Доставит куда и кто? Этот их Иден был на суше, в конкретном месте, а вот они на одном месте не стояли. — Я понял, не отвечай.

Минги засмеялся, низко и негромко, сопровождая смех всё теми же низкими нечеловеческими звуками. Сонхва прикрыл глаза, почти непроизвольно подаваясь ближе и вслушиваясь. Минги чуть повернулся, поменял положение рук и Сонхва оказался прижатым щекой к его грудиь. Провозившись ещё с полминуты, они нашли положение, в котором удобно было обоим. Грудь Минги вибрировала, низко и гулко. Он слышал это только потому что прижимался к ней ухом. Звук не был похож на мурлыканье Сана, но напоминал его ощущениями. Будто показывал, что Минги был доволен и счастлив.

Возможно, в будущем Сонхва сможет стать для него причиной подобных звуков. Хотя начать стоило с малого: ему нужно было вновь обрести возможность уверенно стоять на своих двоих.

Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Пожалуй, стоило немного отдохнуть, раз уж остальные были заняты тем же.