Гриндевальд не подвёл и сделал Сесилии огромный светлый зал на первом этаже. В нём был бассейн с чистой водой, большие окна и выход наружу.

Сесилия свернулась кольцами у бассейна и смотрела с интересом.

— Ну, как ты дошла до жизни такой?

***

Девочка с закрытыми глазами зажата в угол, она держит в руках дневник и выставляет перед собой как стену, потому что у неё нет ничего другого, ничего больше.

И она чувствует, как дневник дёргается — и по её рукам что-то течёт, и она слышит какой-то визжащий вой.

И ничего.

Она не умирает.

А потом визжащий вой прекращается, и наступает звенящая тишина.

Она не умирает. Ничего не происходит.

Она открывает глаза и сразу же зажмуривается, потому что перед ней — два огромных жёлтых глаза и змеиный нос.

— Успокойся, — шипит змея. — Я могу контролировать силу взгляда. Я ничего тебе не сделаю.

Она открывает глаза снова. В дневнике огромная дыра, а её обнюхивает раздвоенный змеиный язык размером с неё саму.

— Почему? — спрашивает она тихо.

Чудес не бывает, она это знает. Добрых людей не бывает тем более. А тем более — добрых огромных василисков.

— Потому что когда-то Гонты, предки этого милого бастарда, накинули на меня аркан подчинения. И я не могла не подчиняться им. Но я всё-таки нашла лазейку и уничтожила крестраж бастарда раньше, чем тебя, и поэтому могу теперь тебя не убивать. А я не убиваю детей. Тем более — детей, с которыми я могу поговорить. Мне не с кем поговорить вот уже пятьдесят лет. Как тебя зовут, дитя моё? По-настоящему, а не так, как тебя зовут люди.

— Мелисса.

— Отлично, а меня — Сесилия. Я думаю, ты можешь звать меня бабушкой.

Маленькая девочка шокирована.

— Б… бабушкой?

Огромная змея усмехается.

— Конечно, милая, я же тебя на тысячу лет старше.

***

— Не знаю, — спокойно ответила Мелисса. — В меня попало какой-то странное заклинание… я ничего не почувствовала, но это, наверное, потому, что оно сбило меня с метлы и я падала. И меня поймал Гриндевальд.

Огромная змея наклонилась к ней и обнюхала её языком.

— Ты странно пахнешь.

— Я знаю. Там, в будущем, ты говорила, что я не доживу до восемнадцати. Что что-то сидит во мне и пьёт мои силы. Мою жизнь.

— Я говорила?

— Ты говорила.

— И что же ты сделала, когда я тебе это сказала?

Мелисса пожала плечами.

— Пошла к целителю, — сказала она. Не упоминала, конечно, о том, что целитель был из Лютного, а его молчание стоило больших денег, и тем более больших, что заобливиэйтить его не получилось, и и-за этой попытки он стребовал ещё больше. — Он сказал, что это какая-то тёмная сущность. Что её нельзя вытащить. Что я не доживу до восемнадцати. Он тоже это сказал, у меня мало времени.

Но у неё было достаточно времени, чтобы с этим смириться.

— Ты хочешь что-то успеть, — констатировала Сесилия. — До своей смерти.

— Да, — кивнула Мелисса. — Я хотела успеть другое, но сейчас… я попала в прошлое. Это уникальный шанс. Будущее… я не хочу в нём жить. В этом будущем. Я не хочу в нём родиться. Там я сирота, я с рождения вынуждена быть рабыней, я должна сразиться с величайшим тёмным волшебником своего времени и победить его. И для этого я с одиннадцати лет даже притворялась мальчиком, представляешь? Мне не нравится это будущее. Но я попала в прошлое, и мне улыбнулась удача — я попала прямо в Нурменгард к Гриндевальду. Там, в будущем, Гриндевальд побеждён Дамблдором — человеком, которому я вынуждена подчиняться и который заставлял меня притворяться мальчиком и воевать с сильнейшим тёмным волшебником моего времени. Там Гриндевальд побеждён и заточён в своём Нурменгарде навеки. Серый кардинал магической Британии, президент Международной Конфедерации Магов — Альбус Дамблдор, враг Гриндевальда. Он директор Хогвартса. И он воюет с тёмным лордом Волдемортом. И заставляет с ним воевать меня.

— И ты хочешь всё изменить.

— Да. Здесь Гриндевальд ещё не побеждён. До его поражения — два года. Лорд Волдеморт ещё подросток, и его зовут Том Реддл, и он уже начал убивать и заставлять тебя, но ещё не тёмный лорд с большим количеством последователей. Если Гриндевальд победит, он не станет Волдемортом.

— Значит, бастард Гонт станет Тёмным лордом? Плохо.

— Да, и он совсем неадекватный. Он сошёл с ума.

— Он и сейчас не отличается нормальностью. Спасибо, что забрала меня оттуда.

Мелисса склонила голову.

— Я сделала это не ради твоей благодарности и даже не ради твоей помощи. Ты не знаешь — но там ты заботилась обо мне. Я люблю тебя. Теперь ты можешь просто жить в этом замке. Они все будут тебя бояться и ничего тебе не сделают. Это большая удача, что я встретила Гриндевальда и спасла его, потому что теперь нам обеим есть, где жить.

Мелисса сначала думала, что там, в будущем, не осталось никого и ничего дорогого ей, но это было не так. Очень больно было знать, что её любящая бабушка в этом мире только что познакомилась с ней.

Но она полюбит её снова. Если один раз это уже случилось, то это случится снова. Да, теперь Мелисса не маленький испуганный ребёнок, но она всё равно Мелисса. А бабушка Сесилия — всё равно бабушка Сесилия.

Всё будет снова, и всё будет лучше.

Возможно, в этом будущем Мелисса Эванс вообще не родится.

— Расскажи о себе, — сказала ей бабушка, которая когда-нибудь снова таковою станет. — Кто ты, почему у тебя такая судьба. Как мы познакомились, что мы вместе делали. Почему тебе совсем не горько попадать в мир, где ты чужая и никто тебя не знает.

Бабушка всегда умела задавать правильные вопросы.

Мелисса улыбнулась.

— Меня зовут Мелисса Эванс, и я родилась тридцать первого июля тысяча девятьсот восьмидесятого года. Я родилась в семье Лили и Джеймса Поттеров. Однако их брак не был отмечен магическим ритуалом, он просто был зарегистрирован в министерстве магии, а это не слишком-то считается. Поэтому я Мелисса Эванс. В то время, когда я родилась, в магической Британии была гражданская война. Люди Тёмного Лорда Волдеморта, называвшие себя Пожирателями Смерти, воевали в Орденом Феникса, которым руководил Альбус Дамблдор. Мои родители состояли в Ордене Феникса. Но перед тем, как я родилась, было произнесено пророчество. В пророчестве было сказано, что на исходе седьмого месяца родится тот, кто победит Тёмного Лорда. В пророчестве было чётко сказано, что он родится у тех, кто бросал Тёмному Лорду вызов, и что это «он», то есть, мальчик. Но в это время в Ордене Феникса две пары ждали ребёнка — мои родители и их друзья, Фрэнк и Алиса Лонгботтомы. И у моих родителей родилась я, а у Лонгботтомов — мальчик Невилл. Значит, согласно пророчеству, это он должен был победить Волдеморта. Но о пророчестве случайно узнал и Волдеморт тоже. И поэтому он хотел убить своего будущего убийцу в младенчестве. Поэтому Невилла надо было защитить. Решили распустить слух, что у моих родителей родился мальчик по имени Гарри. И меня защитили… более сильным способом, чем Невилла. Планировалось, что Волдеморт будет думать, что это я — герой пророчества, и безуспешно будет пытаться меня достать, и поэтому не будет трогать Невилла. Но это никому не помогло. Друг моих родителей оказался предателем, и он провёл Волдеморта к ним. Он убил моих родителей, а меня… ну, он попытался меня убить, но, по официальной версии, авада от меня отскочила в самого Волдеморта, и он исчез. Но это по официальной версии — что там на самом деле было, знает только Волдеморт, а я у него не спрашивала. А к родителям Невилла пришли Пожиратели Смерти, запытали их до безумия, и их всё это тоже не спасло. Но ещё произошло две вещи. Во-первых, кто-то разнёс по всей стране, что Волдеморта победил младенец по имени Гарри Поттер. А во-вторых… директор Дамблдор обо всём этом хорошо подумал. — Мелисса сама удивилась тому, с какой горечью у неё получилось это сказать. — И он вспомнил, что в пророчестве было что-то сказано о том, что Тёмный Лорд отметит своего убийцу как равного себе. И он отметил меня как равного себе, когда пришёл именно ко мне, а не к Невиллу. То есть, он пришёл к Гарри Поттеру. И отметил Гарри Поттера. И тогда профессор Дамблдор решил, что, согласно его желанию, я буду притворяться мальчиком Гарри Поттером аж до тех пор, пока не убью Волдеморта!

Мелисса аж задохнулась, сама не выдерживая пламенности своей речи, и вынуждена была ненадолго замолкнуть.

— Подожди, — сказала Сесилия, которой, пожалуй, нужно было помедленнее. — Так то, что в тебе сидит и ест тебя — это из-за того, что он пустил в тебя аваду, когда ты была ребёнком?

— Да, — кивнула Мелисса. — Такая вот авада отсроченного действия.

— А так может быть?

— Ты мне сказала, что так может быть, но ты точно не знаешь.

— Видимо, за пятьдесят лет я сильно поумнела.

— Ты мне не рассказывала, что делала пятьдесят лет. Ты вообще… мало говорила о своей жизни после смерти Салазара Слизерина.

— Не могу сказать, что у меня была какая-то жизнь после того, как отца не стало, — горько заметила змея. — Но это неважно. Продолжай, судя по всему, история у тебя долгая.

Мелисса посмотрела в высокое окно. За окном было яркое голубое небо летнего дня.

И никакого тебе Дамблдора, Волдеморта и прочих с ними.

— У меня очень долгая история, — печально согласилась она. — Я до поступления в Хогвартс жила у своих маггловских родственников со стороны матери. Они ненавидели мою мать, магию и меня. Это не очень важно в данном случае, но в одиннадцать лет я была готова на всё, лишь бы меня от них забрали, хотя бы на время. Думаю, директор Дамблдор именно на это и рассчитывал, отдавая меня им. Я без возражений согласилась притворяться мальчиком, жить с мальчиками в одной спальне…

Змея раздражённо зашипела.

— Ты знаешь, я воспитана более старомодно, чем это. Я, конечно, змея, и я не понимаю условностей людей на тему пола, но я знаю, что людям это важно!

— Людям это важно, — печально согласилась Мелисса. — К некоторым вещам я не привыкла до сих пор, а первые полгода была просто в постоянном ужасе. А потом начался ещё больший ужас, и, наверное, только поэтому я перестала об этом думать.

Сесилия фыркнула.

— Что такого ужасного может происходить в школе? Хотя… — Она посерьёзнела. — Тебя травили?

— Если бы… То есть, на втором курсе — да, а потом ещё начиная с четвёртого… Но нет, на первом курсе ещё нет. На первом курсе у нас был преподаватель, одержимый духом Волдеморта. И был он у нас потому, что Дамблдор решил одолжить у Фламеля и спрятать его в школе. Философский камень — это такая штука, которая позволяет получить молодость… и, насколько я поняла, воскреснуть тоже. Волдеморт был бесплотным духом, и он хотел воскреснуть. Ещё он пил кровь единорогов… Ну, это долго рассказывать, как, но в результате в конце года я дралась с одержимым профессором за камень. И… камень я спёрла, а профессора убила. Жаль только, что я не носила камень с собой, и поэтому он со мной в прошлое не попал… презентовала бы Гриндевальду тоже, наверное. Я… очень хотела продать его за большие деньги, чтобы у меня были средства сбежать от родственников. Даже пила оборотное зелье с волосами взрослых магглов, заводила контакты с преступниками… но на чёрный рынок так и не вышла, камень так и остался у меня. Но теперь он остался там… ну, в общем, я всё равно осталась без него. Думаю, всё было бесполезно.

— Отличное начало твоей биографии, — сказала Сесилия, и Мелисса не могла понять, похвала это или сарказм.

— Потом был второй курс, — продолжила Мелисса. — Мы познакомились с тобой, и это было не менее ужасно.

— Я такая страшная? — весело фыркнула Сесилия.

Мелисса юмора не оценила.

— Очень. Особенно когда с окаменяющим взглядом гоняешься за мной, чтобы убить.

Сесилия заметно скисла и поняла:

— Гонты?

— Их бастард Том Реддл, он же Волдеморт. Он, понимаешь ли, в своё время оставил Малфоям на хранение крестраж в виде дневника. В дневнике жила… как он себя называл, воспоминание. Сам Том Реддл возраста лет семнадцати, который пил жизненные силы тех, кто писал в дневнике, и подчинял себе их сознание. Он подчинил себе первокурсницу, которая выпустила тебя и приказывала тебе нападать на учеников. Не бойся, ты никого не убила, все смотрели на тебя через что-то такое, что мешало твоему взгляду убить их насовсем, и они просто… цепенели. Но в результате он понял, что его скоро раскроют, и приказал этой девочке отправиться в Тайную Комнату и сидеть там. А я… была тем человеком, который его раскрыл. И я отправилась в Тайную Комнату спасти её. Я… не умерла только благодаря тебе.

— Да ладно, — фыркнула Сесилия. — Как?

— Ты умная, — пожала плечами Мелисса. — Он приказал тебе убить меня, а ты… Я бегала, потеряв палочку и с закрытыми глазами, и держала в руках только этот его дневник, а он воплотился во что-то, похожее на полуматериального призрака, стоял и смотрел на это. И я выставила этот дневник перед собой, как будто могла им защититься, и ты как бы выполняла его приказ убить меня… но как бы случайно в процессе убивания меня проткнула этот дневник клыком. И так тебе не пришлось меня убивать.

— Да уж. Я и не знала, что я такая умная.

Мелисса усмехнулась: это, пожалуй, действительно было приятным воспоминанием.

Это было чудо. Только что её хотели убить, а теперь просят называть бабушкой.

Бабушкой.

Её, круглую сироту.

Это было чудом.

— Да ладно, бабуль, ты куда умнее, чем тебе кажется.

Сказала — и тут же раскаялась. Конечно, эта Сесилия разрешила ей называть себя бабушкой, но…

— Не бойся, я же сказала, что я не против. Я понимаю, что… тебе жаль, что ты оставила ту меня, которую знала. Но эта я тоже могу стать тебе другом. И бабушкой.

На миг захотелось плакать, но Мелисса сильнее этого.

— Да… Я надеюсь. Я сделаю всё лучше. Это будущее. Я теперь в прошлом, у меня уникальный шанс, и… я сделаю всё лучше.

Бабушка Сесилия не выглядела желающей разделить её надежды.

— Ты так тщательно хватаешься за эту мысль. Скажи, кого, кроме меня, ты там оставила? Кто тебе был дорог?

Мелисса опустила голову.

Пол был каменный, светло-серые плиты.

Просто пол.

— Я… не знаю, — призналась она. — Вроде бы, мне никого не жалко. Даже крёстного, потому что он любил не меня, а память о моих родителях, а я похожа на мать, как две капли воды, а характером, говорят, вся в отца. Но. Я к ним ко всем… привыкла. И… конечно, сторонники Волдеморта и Дамблдора, которые во всём подчинялись им, делали мою жизнь хуже… Но ведь были и нормальные хорошие люди. Луна. Профессор Спраут, профессор Флитвик. Моя команда по квиддичу, я ведь играла в квиддич. Анджелина, например, и Кэти. И даже Невилл, и Фред и Джордж, хотя они из семей сторонников Дамблдора. Они неплохие. И ничего плохого не делали.

— Ты говоришь так, как будто от того, что ты переместилась сюда, они все действительно исчезли, — заметила Сесилия. — Но это ведь не так. Да, ты никогда больше их не увидишь. Но они ведь на самом деле будут счастливо жить там, без тебя.

— Нет, — возразила Мелисса. — Я же собираюсь всё изменить. Может быть, они вообще не родятся. Сейчас ведь ещё не существует даже их родителей. Я… понимаю, что те, кто родится вместо них, тоже, наверное, будут жить счастливо. Но ведь это будут не они. И… Я была с ними… я не дружила с ними. Но была в неплохих отношениях. А они… Их не будет. Они не умрут, но их не будет.

Сесилия долго думала, что сказать, тоже смотря на синее небо в окне.

— Почему ты думаешь, что они останутся только в твоей памяти? — наконец медленно спросила она. — Это ведь целая реальность, и она огромна. Это весь мир, жизни всех людей, все события в ней.

— Спасибо, мне стало намного лучше, — саркастично хмыкнула Мелисса.

— Я не об этом. — Сесилия раздражённо стукнула хвостом об пол. — Я о том, что такая большая и долгая во времени вещь просто не может исчезнуть. И мы ничего не знаем о перемещениях во времени. Мы не знаем, может быть, твоё перемещение создало какую-то новую реальность. Та, прошлая, то есть, будущая осталась там и продолжает жить. А эту реальность будешь строить ты?

Мелисса задумалась.

— Но тогда зачем я буду строить эту, если та всё равно останется? — Она тут же усмехнулась, поняв абсурдность своего заявления. — Да, конечно, мне не угодишь. Но в той реальности останутся Дамблдор и Волдеморт, и все эти смерти…

— А в этой — нет. Та реальность будет счастлива по-своему, а эта — по-своему. Ты сделаешь так, чтобы в ней не было ни Дамблдора, ни Волдеморта. Но самая важная характеристика этой реальности состоит в том, что в ней будешь счастлива ты.

Мелисса сосредоточенно кивнула.

— Да, наверное, ты права. Я построю лучшую реальность и буду в ней счастлива. И Гриндевальд мне в этом поможет.

Из коридора послышались цокающие шаги, но Мелисса не обратила на это внимания — никто здесь не навредил бы ей.

— Это правильный настрой, — согласилась Сесилия. — И хорошо, что ты взяла с собой меня. Не только потому, что теперь меня не достанут Гонты, но и потому, что теперь Гриндевальд и его сторонники не смогут избавиться от тебя и будут с тобой считаться. Им придётся. А я тебе помогу.

— Спасибо, — сказала Мелисса. — Но тебе правда не надо ничего делать. Все будут бояться тебя и так.

— Так ты действительно змееустка, — раздалось сзади. — А я грешным делом не поверила шефу.

Мелисса спокойно обернулась.

— Ну а как бы я, по-твоему, с бабушкой общалась? — спросила она, пожав плечами.

С ней разговаривала та самая элегантно одетая девушка, молодая, красивая, с очень серьёзным и жёстким взглядом.

— Я Винда Розье, — представилась она, догадавшись, о чём думает Мелисса. — Можно по имени и на «ты», но ты, похоже, в разрешениях не нуждаешься. Я правая рука шефа. Это действительно твоя бабушка?

Мелисса склонила голову, оценивающе смотря на Винду. По её неформальному поведению и фамильярности эта красотка заподозрила, что таким странным образом Мелисса хочет занять её место? Ну, не то чтобы Мелисса хотела занимать именно её место и куда-то выживать её саму, но в целом ход мыслей был правильный.

— Скажи, что приёмная, — прошипела Сесилия. — Она явно имеет плохие мысли. От неё пахнет злостью и недовольством. И страхом.

— Приёмная бабушка, — пожала плечами Мелисса. — Я круглая сирота, но с двенадцати лет меня воспитывала бабушка Сесилия. Не смотри, что она василиск, она довольно хорошо разбирается в людях.

Винда пошатнулась и отступила на пару шагов.

— Василиск? — спросила она, не сумев наконец скрыть страх.

— Конечно. Не бойся, она своих взглядом не окаменяет, только врагов. Она свой взгляд контролирует. Но ещё, конечно, не стоит трогать её клыки. Зато она иногда сбрасывает шкуры, которые стоят много денег.

Шкуры Мелисса тоже не продавала. Сейчас, когда всё, что у неё было, осталось в её родном времени, она очень пожалела о своей глупости и неспособности выйти на чёрный рынок.

— У меня, кстати, скоро линька, — заметила Сесилия.

— И у неё скоро линька, — перевела Мелисса.

— Действительно, это выгодно, — согласилась Винда, хотя выглядела так, как будто близка к трансу. — А почему ты спасла шефа и пришла к нам? Почему ты сказала шефу, что ты — его сама преданная сторонница?

Мелисса хотела выдать себя за сумасшедшую с небольшим талантом прорицания, чтобы объяснять незнание местных реалий сумасшествием, а желание присоединиться к Гриндевальду — прорицанием. Поэтому она сказала:

— Я не хочу видеть мир, которым будет править президент Международной Конфедерации М агов Альбус Дамблдор. 

Винда отреагировала так, как Мелисса и хотела:

— Что за чушь, он школьный учитель.

Мелисса пожала плечами.

— Тебе же Геллерт уже сказал, что я сумасшедшая. Я сумасшедшая. Я не хочу жить в мире, которым будет править Альбус Дамблдор.

Винда посмотрела на неё, как на сумасшедшую — как Мелисса ожидала и хотела. Однако всё же не сдавалась.

— Хорошо, а как тебе наша программа и идеи?

Мелисса историей не увлекалась, а в Хогвартсе её и не преподавали. Поэтому о Гриндевальде она знала только то, что он великий злодей и Тёмный Лорд. И что-то там про магглов. Наверное.

— Я понятия не имею, какая у вас программа и идеи, — совершенно честно сказала она. — Дашь как-нибудь почитать что-то на эту тему? Типа листовочки для вербовки?

Винда снова отошла от неё на шаг.

— Ты совсем умалишённая, — прокомментировала она.

Мелисса снова пожала плечами.

— Ну да.

Мелисса хорошо помнила Луну Лавгуд — и теперь, когда сама была вынуждена «стать» сумасшедшей, начинала задаваться вопросом: а вдруг и Луна лишь притворялась? А вдруг и у неё было что-то, что она не хотела всем объяснять?

До мозгошмыгов и морщерогих кизляков Мелисса доходить не хотела, но стратегия и поведение Луны ей в целом нравились. Это можно было взять за основу.

Послышался бег сапог по каменному полу, и в зал василиска на полном ходу влетел Гриндевальд… и споткнулся о кончик хвоста василиска в проходе.

Винда отшатнулась, и он ещё небольшое расстояние проехал на животе, держа в руках перед собой мантию-невидимку Мелиссы.

О, Мелисса знала, что сейчас будет.

— Это же Дар Смерти! — воскликнул он, не вставая. — Откуда у тебя мантия-невидимка Игнотуса, третий Дар Смерти?

— От отца достался, — пожала плечами Мелисса.

Что-то она только и делала, что пожимала плечами.

Теперь уже и Винда шокированно смотрела не на растерявшего все приличия шефа, а на неё.

— И ты просто так отдала её мне?

— Ну, ты её искал, и всё равно убил бы меня. А я хочу и сама остаться пока что живой, и чтобы у тебя всё получилось. И мне, правда, не жалко, забирай.

В конце концов, она знала, где в этом времени найти точно такую же.

— Но в этой мантии можно спрятаться от смерти, и от меня — тем более!

— Я не хочу от тебя прятаться, — мягко объяснила Мелисса. — Я хочу тебе помочь. И мне правда не жалко.

— У тебя бабушка — василиск, она бы убила меня на месте…

— Ещё раз, — терпеливо напомнила Мелисса. — Я не хочу тебя убивать. Я хочу тебе помочь.

Гриндевальд наконец встал, глядя на неё с чистым ужасом.

— Зачем? — спросил он, растерянно сжимая в руках её мантию-невидимку.

— Чтобы мир стал лучше, — просто ответила Мелисса.

— Шеф, она даже не знает нашей программы! — воскликнула Винда.

Гриндевальд нахмурился.

— И чем же мир станет лучше? — спросил он.

— Шеф, она сказала, что не хочет, чтобы миром правил президент Международной Конфедерации Магов Альбус Дамблдор. Как он может править миром и быть президентом?

Гриндевальд рассмеялся.

— Альбус-то? Править миром? У него уже сейчас начинаются проблемы, да и в политике он совершенно не разбирается. И он утверждает, что ему противны тёмные искусства, и хотел бы запретить даже кровные ритуалы, даже семейные. Он поручает решение своих проблем бывшим ученикам со странностями, которые достигают своих целей исключительно чудом. Да, его ученики его слушают…

— Все дети Магической Британии, — оборвала его Мелисса. — Все юные маги Британии проходят через его руки. И слушают его. И он внушает им то, что хочет.

И Гриндевальд замер, осознавая.

— Да, — наконец сказал он. Тряхнул головой. — Откуда ты такая? — спросил он, пристально смотря на неё. — Не знаешь очевидных вещей, говоришь полнейшую чушь, высказываешь мысли, до которых не дошёл я, разбрасываешься Дарами Смерти, летаешь, как больная, разговариваешь на змеином языке со своей бабушкой-василиском?

— С неба свалилась, — пожала плечами Мелисса. — Ты сам поймал.

Эту тайну она была настроена никому не выдавать.