Иль, широко раскрыв глаза, смотрел на монитор, подключённый к диагностическому аппарату. Моргнул два раза, но изображение никуда не исчезло.
— Это что за хрень? — уточнил он у корабельного доктора.
— Сердце, — мрачно отозвался тот.
— У меня что, в животе второе сердце? — хохотнул он, но потом в мозгах щелкнуло, и он ёмко констатировал: — Блядь.
— Да уж, кэп, по-другому и не скажешь. Что делать-то будешь?
— В смысле? А какие варианты? — Иль все ещё не мог оторвать взгляд от странного червячка, пульсирующего на экране.
— Избавиться или оставить. Я конечно, никогда таким не занимался, но сложного-то ничего нет.
Иль пришёл к доку, когда течка не пришла во время, подождал для верности пару дней и пришёл, думал, что болен чем-то, а тут вот.
— Но как? — перебил его Иль.
— Как-как… каком к верху. Или тебе про цветочки и жучков рассказать?
— Да нет же, — злости Иль не чувствовал, скорее досаду, — двадцать лет же ничего не было, я был уверен, что просто не могу.
— Наверное, не с кем было.
— Что значит не с кем?
— Ну с землянами твоими вы разные роды одного вида, как ваши шимпанзе и гориллы, потомство просто невозможно.
— Ну, спасибо за сравнение, — фыркнул Иль. Док только пожал плечами. — С землянами я, значит, не могу забеременеть, а за сотни световых лет от Земли нашёл того с кем смог? Похоже на бред.
— Судьба — та ещё шутница.
— И кто же меня так «осчастливил»?
— Ну, можем генетическую экспертизу провести, но, сам подумай, кто был в последнюю течку, с кем никогда до этого не был.
— Аурайжан. — Новенький прибился к ним как раз чуть больше месяца назад на одной из стоянок, скрывался от местных органов правопорядка и попросил убежища, под критерии подходил, и Иль решил его оставить, он ему даже понравился, забавный такой гуманоид, с чудесной кожей цвета бирюзы с золотом.
— Вот-вот, а я предупреждал, что с ним жди неприятностей. Как чувствовал.
— Ладно, — Иль бросил последний взгляд на экран. — Работать пора.
Он спрыгнул с операционного стола, который в обычное время служил для дока и столом рабочим и обеденным.
— Чёт ты спокойный слишком.
Когда-то давным давно, даже не в прошлой, а в позапрошлой жизни, Иль очень хотел ребёнка, с человеком, которого любил, и лица которого уже не помнил, только имя не стерлось из памяти, такое же вечное, как и клеймо на шее. Потом была жизнь, в которой он ещё сильнее ребёнка не хотел, и беременность была чуть ли не главным страхом. После на долгие годы он и думать о таком забыл, считая, что зачать не способен. Что он чувствовал сейчас, когда все случилось вдруг и свалилось на голову, он не знал, но переживать не видел смысла. Сейчас ситуация была совсем другой и отличалась от всего, что было до этого.
— Я здоров, у меня есть выбор и время, чтобы его сделать — не вижу причин для беспокойства. Да, и ещё одно…
Что бы он ни решил, Аурайжан станет проблемой. Если Иль решит оставить ребёнка, то все все равно будут знать, кто второй отец, возникнет ревность со стороны команды, требование особого к себе отношения. Даже если нет, это отношение будут предполагать и видеть там, где его нет, а там и до бунта недалеко. Если же от ребёнка избавиться, то Аурайжана придётся исключить из списка очереди на течки, чтобы снова не забеременеть. Придётся объяснять причину или врать, и, в любом случае, это вызовет недовольство, насмешки, ссоры, драки, как итог — падение морального духа команды и опять возможный бунт.
Док выжидательно смотрел на Иля, ожидая продолжения:
— Новичка — за борт.
Доктор удовлетворенно кивнул, глядя на удаляющуюся спину своего капитана.
ВОТ ТЕПЕРЬ ТОЧНО КОНЕЦ