Вокс с трудом разглядел циферблат: наручные часы показывали 3:36. Значит, он проспал около шести часов подряд. Совсем неплохо. При других обстоятельствах можно было бы гордиться собой. Лунный свет стелился по ногам широкой полосой, позади еле слышно шептались деревья, подобравшиеся почти вплотную к заднему фасаду дома. Внутри было обманчиво тихо, как в логове огромного, затаившего дыхание зверя. Вокс осторожно сел в кровати. Он пока не понимал, что его разбудило, и лишь одну вещь знал наверняка: он здесь не один.

Тихий дом на опушке леса всегда казался ему живущим собственной жизнью, недоверчивым и враждебным ко всему, кроме своего хозяина. Как будто в нëм была своя отталкивающая сила, зовущаяся (одинокой, озлобленной) душой, а внутри похожих на красное мясо старых стен от медленно стучащего в неведомом подвале сердца тянулись во все стороны толстые чёрные жилы. Поэтому, когда камеры ещё работали, Вокс старался не включать их в отсутствие Аластора, не смотреть подолгу в глубину пустых комнат. Чёткая картинка с редкими помехами вызывала в нём странное чувство неправильности, как будто он в упор не видел чего-то вполне материального, что следило за ним в ответ, когда он должен был быть единственным, кто наблюдает. Он должен был быть всего лишь незваным гостем, но чувствовал себя вивисектором. Он чувствовал родство с этим проклятым домом и ненавидел его за это. А теперь — в его тесной пасти, обливаясь холодным потом, напряжённо вглядывался в недосягаемые для лунного света углы и внутренности плотоядно раскрытого гардероба — в полной уверенности, что из темноты вот-вот прорежутся тонкие и острые, словно обломки костей, гнилые зубы, а сотни широко раскрывшихся по всем стенам глаз будут наблюдать, как меняются местами жертва и агрессор, в решающий момент глупо потерявший бдительность.

Но спросонья закравшийся в подкорку мистический настрой не длился долго. Раздражающий и нелепый, абсолютно обыденный звук задетого в потёмках тяжелого кухонного стула наконец привёл его в чувство. Подавив нарастающую ярость, Вокс весь обратился в слух. Там, внизу, на кухне, на первом этаже действительно кто-то был. Кто-то скрывающий свои шаги, словно вор. И если старый больной дом не может избавиться от заразы сам, кому-то придётся взять на себя роль его антитела.

Вокс встал и плотно задвинул шторы, подождал, пока глаза привыкнут к темноте. Бесшумно спустился по лестнице, вслепую пропуская немногочисленные скрипучие ступеньки. В гостиной, как и ожидалось, было пусто. Более явственный теперь шум, похожий на шуршание мыши, определённо исходил из сердца дома. Вокс по памяти отыскал в секретере и сунул в карман антикварный нож для вскрытия писем. Губы сами собой растягивались в дикую, мстительную улыбку. По ногам из кухни тянуло холодом.

Между стойкой с раковиной и посудным шкафом зияла ледяная чёрная дыра. Вокс остановился в тревоге и недоумении, не сразу догадавшись, что смотрит в проём открытой настежь двери. Грубо отдëрнутая в сторону кружевная занавеска висела как жалкая порванная паутина у входа в пещеру. Изнутри поднимался резкий химический запах, перебивающий едва уловимый дух разложения. Ступени вниз начинались у самого порога, но дальше первой было невозможно что-либо разобрать. Тот, кто забрался туда, очевидно не понимал, что делает. Этот дом уже не выпустит его живым.

Густую тьму прорезал жёлтый свет фонарика, осветивший нижние ступени глубоко внизу. Вокс отошёл прочь от края и спрятался за посудный шкаф, где принялся невольно считать приближающиеся шаги. Потеплевший в руке нож придавал ему устойчивость.

Поднявшись по лестнице, незваный гость сделал всего два шага в кухню и остановился, видимо, в нерешительности. Вокс затаил дыхание и дал себе секунду на оценку ситуации. Со спины можно было определить немного: только то, что это был мужчина, чуть ниже Вокса, полноватый, но подвижный; он сутулился и нервно дёргал пальцами — скорее всего, от давящей обстановки, которая подействовала бы здесь на любого, а ещё от непривычки к тому роду действий, которые сейчас совершал из крайней необходимости. Он не был похож на вора. Руки его были пусты, за исключением выключенного фонарика.

Выскочив из засады, Вокс приставил нож к его горлу. Мужчина сдавленно вскрикнул, но успел выхватить что-то из-за пояса, и Вокс почувствовал, как это что-то упёрлось ему в бок. Они одновременно отшатнулись друг от друга по разные стороны чёрной дыры. Вокс почти зарычал от досады. Направленное в его грудь дуло пистолета заметно дрожало в нетвёрдых руках.

— Т-ты кто такой? — Голос мужчины был таким же нетвёрдым — скорее до смерти напуганным. Большой круглый нос, пухлые губы и сведённые к переносице густые брови придавали ему почти трогательный вид, как у добродушного медвежонка из мультиков.

— Кто я такой? — прошипел Вокс. В тот же момент неожиданно пришедшая в голову мысль привела его в бешенство. — Я никогда не видел твоего лица… Почему? А?! Какого хрена ты здесь делаешь, если я никогда не видел твоего лица?!

Он тараном двинулся на незнакомца, сжимая в руке нож для писем, не обращая уже никакого внимания на пистолет — мужчина так и попятился от него назад, теперь в неподдельной панике, пока не врезался спиной в обеденный стол. Отступать было некуда.

— Не подходи, а то выс-выстрелю! — прозвучало неуверенно, на грани слёз. Вокс практически уже чувствовал запах свежей крови, это только раззадорило его ещё больше. — Стой, я сказал! Ты его сообщник, да?! — завопил мужчина отчаянно.

Подобравшийся почти вплотную, уже готовый рассечь беззащитно открытое горло, Вокс тут же остановился. И опустил нож. Бушующая в нём всего секунду назад животная ярость лопнула, как мыльный пузырь.

— Сообщник? Чей сообщник? — сказал он абсолютно спокойно, даже с ноткой теплоты. — Дружище, ты вообще о чём?

От такой перемены тона незваный гость сперва потерял дар речи. Пока он глупо пялился, застыв на месте, Вокс ещё раз оглядел его с ног до головы, вздохнул и отошёл, чтобы включить верхний свет, оставив нож на шкафчике рядом с раковиной. Он остался стоять у стены под выключателем, сложив руки на груди. Незнакомец быстро моргал, привыкая к свету, и не спешил убирать пистолет, хотя больше не направлял его в сторону Вокса. На минуту повисла неловкая тишина.

— Итак? — наконец сказал Вокс. — Могу я узнать, что всё это значит? Готов признать, что, кхем, переборщил с горячим приёмом, но и ты меня пойми, приятель — когда в дом, где ты спишь, вторгаются среди ночи, да ещё и тычут в тебя пушкой, такая реакция в чём-то да оправдана, правда же? — Он ободряюще улыбнулся. — Ты, главное, не кипишуй. Я же вижу, что ты нормальный парень, так к чему всё это?

— Я… не знал, что здесь кто-то есть, — с трудом выговорил мужчина, сглотнув. Он немного повертел оружие в руках, как что-то странное и едва знакомое, и брезгливо засунул обратно за пояс брюк. Он так ни разу и не снял его с предохранителя, с досадой догадался Вокс. Скорее всего, там и патронов-то не было. — Я думал… — снова начал он. — Простите, а вы кто? Это же не ваш дом?

— Точно, не мой, — признался Вокс и беспечно пожал плечами. — Хозяин в отъезде, просил присмотреть, вот я и присматриваю. Правда, не ожидал поймать здесь кого-то больше крысы, ха-ха…

— Вы хорошо его знаете? — торопливо спросил «медвежонок». У него снова задëргались пальцы, от волнения углубилась морщина на переносице.

— Кого, Аластора? — воскликнул Вокс. — Да мы сто лет знакомы! Хотя не то чтобы очень близки, если подумать. Скрытный он типчик, скажу я тебе. Ну, в его индустрии все немного с прибабахом, ничего удивительного.

— Скрытный?

— Ага, мутноватый. Явно не без скелетов в шкафу. Да это шутка, шутка! Конечно, я в чужие дела не лезу — просто не мой стиль, — поэтому…

— Значит, вы не знаете? — перебил мужчина, всë больше волнуясь. Вокс с удивлением отметил, что в глазах у него стоят слёзы. — Не знаете, что он… Он убил моего друга.

С этими словами он окончательно сдулся, осел на ближайший стул и тихо зарыдал, закрыв мгновенно опухшее лицо большими ладонями. Казалось, это был первый раз после предполагаемого происшествия, когда он дал себе волю — или просто не мог больше сдерживаться, сломавшись в самый неподходящий момент. Некоторое время Вокс кисло наблюдал за странным ритмом его трясущихся плеч, пока не стало ясно, что «медвежонок» даже не планирует брать себя в руки. Тогда он подошёл ближе и, нависнув над бедолагой умеренно грозной тенью, придвинул к нему салфетницу с другого конца стола.

— Это серьёзное обвинение, молодой человек. Надеюсь, у тебя есть, чем его подкрепить, — сказал он вкрадчиво. Мужчина стянул пару салфеток не глядя, благодарно тряхнул головой, но ничего вразумительного не ответил. Тогда Вокс сменил тактику, придав голосу более сочувственный тон. — Мне очень жаль, что это случилось с твоим другом, парень. Понимаю, как это тяжело. Ты давай успокаивайся и расскажи всё по порядку. Как тебя зовут?

— Фред, — послышалось между всхлипами. — Фред… Симмонс. Можно… просто Фредди.

— Рад познакомиться, Фредди! Я Винсент, — сказал Вокс как можно нейтральнее, но всё равно невольно скривился. — Винсент Оксфорд… Но друзья — и пресса — зовут меня Вокс.

Как и ожидалось, эти слова подействовали волшебно. Фредди поднял на него красные, засветившиеся узнаванием глаза и даже попытался улыбнуться — с относительным успехом.

— А ведь я так и… подумал, что это вы. Давно не смотрю новости, но… помню… Ах, извините, — пробормотал он и громко высморкался в салфетку. После этого голос его стал устойчивее. — Я помню ваше игровое шоу. «Сундучок удачи», так ведь? Всегда смотрел вас по пятницам.

— Неужели? — ощерился Вокс. — А мне всегда приятно встретить постоянного зрителя! У тебя отличный вкус, дружище, и не позволяй никому утверждать обратное. — Он шутливо подмигнул, и Фредди простодушно рассмеялся сквозь иссякающие слëзы.

— Вы меня простите, ради бога, я ведь понимаю, как всё это выглядит! Я же обычно к таким штукам, — он мельком глянул вниз, на свой живот, где под клетчатым свитером выделялось очертание рукоятки пистолета, — не прикасаюсь даже, я не какой-то псих, честное слово! Просто в отчаянном положении… Сам уже не знаю, что надеялся тут отыскать… Если хотите вызвать полицию, я не буду вас останавливать.

— Уверен, в этом нет необходимости! — сказал Вокс, по-прежнему улыбаясь. — Мы с тобой и так найдём общий язык, без стороннего вмешательства, как считаешь? Лучше расскажи мне, что случилось с твоим другом и как в этом замешан мой.

Фредди послушно кивнул и начал свой рассказ, время от времени прерываясь, для того чтобы собраться с мыслями или просто грустно повздыхать.

— Мы с Тревором в тот вечер долго не могли определиться, куда пойти выпить. Меня всё тянуло куда-нибудь потише и попроще, а ему надо было непременно чтоб на всю катушку — даже предложил заплатить за меня, когда я соврал, что на мели. В итоге забрели в «Блики», это на углу Пятой и Перри-стрит, с зелёными фонариками, знаете? Там внутри такие уютные диванчики и пианино стоит, на котором может сыграть любой желающий. Когда мы вошли, тоже как раз играли, красиво так, что-то джазовое. Ну вот, у нас обоих тогда день не задался: у меня на работе проблемы, а Тревора вообще девушка бросила. Так что он с самого начала был в скверном настроении. Хотел заказать Dalmore, а бармен ему: как раз, мол, перед вами последнюю бутылку забрали. А он как развернётся — и давай на пианиста орать: что за унылое старьё, без тебя тошно, сыграл бы лучше что-нибудь из Веросики Мейдей, ну и так далее. А тот человек только из-за плеча на него зыркнул — у меня аж мурашки по коже, честное слово! Мы взяли пиво с водкой, устриц и ещё что-то, не помню уже, сели за столик. Тревор, конечно, быстро напился… То есть конечно же не «конечно», он почти никогда не напивался, это я просто к слову!.. Кхм, ну, и… Он мне начал что-то про фондовый рынок рассказывать, про свои какие-то вложения. Я в такие моменты всегда отключаюсь, потому что ни черта не смыслю… Но тут я заметил, что пианист возвращается с бокалом в руке, садится за свой столик рядом с нашим, а у него там бутылка стоит — как раз та самая, последняя! Я старался, чтобы Тревор не заметил, но он всё равно повернулся. Я так и думал, что он начнёт нарываться. Говорит этому парню: вы, должно быть, звезда какого-нибудь ситкома. А тот смотрит странно и спрашивает: почему вы так решили? Тут Тревор и ляпнул: а иначе откуда у вашего брата деньги на такой дорогущий виски?

Фредди замолчал, покраснев, опустил глаза на свои переплетённые в тугой замок пальцы. Вокс прочистил горло и поёжился. В комнате как будто разом стало холоднее. Да, это дело можно считать закрытым.

— «Вашего брата», хм? Так этот твой дружок имел что-то против…

— Нет, нет, что вы! — слишком резко запротестовал Фредди. — Ничего подобного, он ко всем ровно относился, без дискриминации. Просто алкоголь всегда плохо на него влиял. У нас даже есть общий друг из Эфиопии!

— Ого, — сказал Вокс без всякого выражения. — Друг из Эфиопии. Ну это, конечно, в корне меняет дело.

Не заметив сарказма, Фредди продолжал:

— Мне показалось, он даже не рассердился. Всё время улыбался. Только от его улыбки было как-то не по себе. Он сказал, что работает на радио и никогда не опустится до низкопробных комедийных шоу, особенно если их смотрят такие неотëсанные болваны. Неужели, говорит, ваша матушка не научила вас хорошим манерам? А потом… Я лучше не буду повторять, что Тревор сказал в ответ про его мать.

— Правильно, — согласился Вокс. Он вдруг почувствовал острую необходимость присесть, что, собственно, и сделал. — Лучше не повторяй.

— Я еле уговорил Тревора оставить этого человека в покое. Пойдём, говорю, отсюда, а то нарвëмся на неприятности. Он сначала ни в какую, а потом: ладно, только дай отолью — и ушёл. Я его ждал минут пятнадцать и только потом заметил, что соседний столик тоже пуст. Я побежал в туалет — там ещё лестница вниз крутая, в панике чуть не навернулся с неё, — а внутри окно нараспашку, снаружи темно, хоть глаз выколи. Пришлось вылезать через окно в переулок, всë везде обежать, но там уже никого не было. На звонки он не отвечал. Позже полиция нашла пару капель крови на асфальте — и больше ни следа. Его почти два месяца ищут, но я-то понимаю, что Тревор… он уже…

Фредди страдальчески скуксился, потянулся за салфетками. Чтобы не позволить ему снова раскиснуть, Вокс поспешно протянул через стол руку и похлопал его по плечу в универсальной утешающей манере.

— И что же сказала полиция насчёт всей этой удивительной истории? — спросил он твёрдым, но доброжелательным тоном.

Фредди помотал головой:

— Этот Аластор, вы же знаете, как-никак известная личность, уважаемая… Ну, задали ему пару вопросов, но улик-то против него нет. Никто не принял мои слова всерьёз.

— Что ж, я совсем не удивлён, — выдохнул Вокс, расслабленно откидываясь на спинку стула. — Ты, наверно, и сам понимаешь, что твоя история звучит немного… безумно, Фредди.

Вместо ответа тот мрачно обернулся на раззявленную дверь подвала, как человек, наконец набравшийся решительности встретиться с чудовищем лицом к лицу.

— Вы когда-нибудь были там, внизу?

— Не-а, ни разу, — сказал Вокс небрежно. — Как-то не находилось повода, да и дверь всегда была заперта. Я думал, им вообще не пользуются. А что?

— Я с детства умею взламывать замки, отец научил. Я не нашёл прямых доказательств, но если вы мне не верите — спуститесь туда, а потом попробуйте объяснить, на что обычному радиоведущему нужен такой подвал.

— Тогда давай спустимся вместе?

Вокс очень надеялся, что Фредди согласится. Особенно после того, что тот заставил его выслушать. Пустая, раздражающая потеря времени, вот что это было. Жаль, что дорогой Аластор никогда не оценит оказанную ему услугу.

— Нет, я… пока не готов вернуться туда, — вдруг пошёл на попятную Фредди. Глазки его забегали в страхе, весь бравый настрой опять куда-то сдулся. А может, не подвела интуиция. — Вот я придурок, надо было брать камеру, а не эту бесполезную пушку… Скажите, вы правда ничего не знали? Я могу вам доверять? — И он вдруг уставился прямо Воксу в глаза — настойчиво и неотрывно, словно отчаянно пытался прочесть его мысли, со всей наивностью ребёнка, над которым не в первый раз подшучивает взрослый.

— Если ты действительно говоришь правду, — серьёзно ответил Вокс, встречая его взгляд, — то я ужасно зол и разочарован. Мне бы и в страшном сне не привиделось, что Аластор способен на такое. И если ты прав, я буду твоим свидетелем, Фредди. Уж поверь мне. — Затем он встал и, зайдя к нему за спину, положил Фредди руку на плечо, подбадривающе сжал. — Ладно, это была длинная ночь. Как насчёт кофе? Или чего-нибудь покрепче, мм?

— Чай, если можно, — сказал Фредди застенчиво, с явным облегчением. — Спасибо, мистер Оксф…

— Вокс.

— Мистер Вокс, — поправился Фредди. Тупорылый кусок дерьма. Вокс снова похлопал его по плечу и пошёл искать этот долбаный чай.

Пока он рылся в ящиках, сидящий к нему спиной Фредди начал тихонько напевать себе под нос что-то до боли знакомое. Вряд ли он сам отдавал себе в этом отчёт, потому что сразу замолчал, как только заметил, что Вокс к нему прислушивается. Они обменялись взглядами, и Фредди виновато улыбнулся. Видимо, музыкальная тема «Сундучка удачи» пришла в его голову ассоциативно, как и любой въедливый рекламный мотивчик.

— А знаешь, я ведь приглашал Аластора на игру, в одном из первых сезонов, — вдруг признался Вокс, набирая в чайник воду из крана. — Без особой, правда, надежды — нет, я даже был уверен, что он в очередной раз мне откажет, с этим своим легендарным презрением к голубому экрану. Ну, я ляпнул, не подумав, и уже приготовился к новым насмешкам… Можешь представить моё изумление, когда он согласился!

Фредди, который впервые с момента их встречи начал было понемногу расслабляться, снова заметно напрягся, как будто почувствовав неладное, взглянул на Вокса с некоторым скептицизмом.

— Но… я никогда не видел выпуск с его участием, — сказал он неуверенно.

Между делом Вокс зажигал плиту, а две маленькие фарфоровые чашки — бежевые с розово-голубыми цветами, просто верх мещанской безвкусицы — уже стояли бок о бок на грубой деревянной столешнице. (Наверняка подарок какой-нибудь Рози, во всех смыслах недалёкой соседки Аластора. Вокс тут же принял твёрдое решение в один прекрасный день «случайно» их расколотить). Он продолжал:

— И тем не менее, съёмка состоялась. Разумеется, я не стал перед началом игры предлагать ему в гримёрке готовый список ответов — в его глазах это было бы оскорблением, — я лишь, кхем, деликатно намекнул, что от такой возможности, в случае чего, не стоит отказываться… Ты, конечно, слышал про те скандалы, обвинения в коррупции, вопли про разогнанные профсоюзы и хрен знает в чём нас ещё обвиняли, а? Так вот заруби на носу, что как минимум половина из них была хернёй собачьей, сфабрикованной журналюгами, которые мать родную за четвертак продадут. Я же, в отличие от некоторых, дорожу своей репутацией.

— А зачем вы мне всё это расска…

— Аластор не слишком лестно высказался о моей рабочей этике, и меня это, мягко говоря, задело. Но, несмотря на отказ от помощи и — виновен, каюсь! — всех моих попыток слить его в течение игры, он как по маслу дошёл до финала. До сих пор не представляю, как ему это удалось. Разве что один из этих крыс продюсеров за моей спиной постарался… — Вокс сделал паузу, заливая кипятком сухую ягодно-травяную смесь, которая отдалённо походила на чай и не пахла уже ничем, кроме вековой пыли. — И вот — последний раунд, на кону двести тысяч долларов. Улыбаюсь во все тридцать два и специально задаю элементарный вопрос, ответ на который он просто не мог не знать. И что ты думаешь, Фредди? Я в жизни своей не видел более самодовольной рожи. Посмотрел мне прямо в глаза и сказал, что понятия не имеет! Этот псих намеренно спустил в унитаз двести штук, только чтобы посмеяться мне в лицо! В итоге выпуск так и не вышел в эфир — кажется, какие-то проблемы с отснятой плёнкой… Молоко, сахар?

— Что?.. А, нет, спасибо. Так значит, он всегда был… странным? Вы к этому ведёте?

Вокс поставил перед ним чашку, отпил из своей, поморщился. Размял шею и плечи, задумчиво пожевал нижнюю губу, прежде чем удостоить Фредди ответом.

— Странным, — повторил он медленно. — Пожалуй что странным. Себе на уме. Всегда на два шага впереди. Иногда это ужасно бесит, знаешь? Вроде бы смотришь человеку в глаза, а видишь одну только спину. Ну, это дело поправимое, рано или поздно… Не вечно же ему от меня бегать, верно, друг мой? — Собственный смех показался ему чужим и пустым, как будто прозвучавшим извне, как будто он и сам был пуст, за исключением долгие годы наполнявшего сердце яда. Фредди попытался встать, но Вокс уже был за его спиной, впиваясь пальцами в его напряжённое левое плечо. — Да ты не волнуйся! Нет абсолютно никакого повода для паники. Я просто хочу, чтобы ты понимал: мы оба здесь не случайно. Судьба нас свела или кто-то ещё — уже не важно, Фредди, главное, что мы встретились, и, видит Бог, я скорее собственные яйца съем, чем позволю какому-то бесхребетному, жалкому клоуну в бабулином свитере встать между мной и единственным человеком, который… Что-то не так, приятель?

Фредди его больше не слушал. Почти выворачивая шею из своего скованного положения, он уставился куда-то в сторону раковины расширенными, застывшими в ужасе глазами. В наступившей тишине было слышно, как снаружи бьётся о стекло ночной мотылёк.

— Разве вон там… — пробормотал Фредди, едва шевеля губами, — буквально только что… не лежал нож? Такой… антикварный?

— А-а, — сказал Вокс, занося руку над его шеей. — Ты про вот этот нож?

Несмотря на быстроту и хорошо рассчитанную силу удара, сразу нанести смертельную рану не удалось — Фредди успел дёрнуться в сторону и так стремительно вскочил со стула, что сумел отшвырнуть Вокса назад, заехав ему затылком по подбородку. Он без промедления рванул из кухни, зажимая кровоточащую шею ладонью. Сквозь шум в голове Вокс слышал, как он врезался всей тушей во входную дверь, как после нескольких судорожных попыток щёлкнул замок — и, выругавшись, бросился следом, нож для писем всё ещё зажат в скользкой от крови руке.

Снаружи было почти светло, луна померкла, с верхушек деревьев начинали перекрикиваться птицы. Выскочив из дома, Вокс краем глаза заметил, как Фредди поворачивает за угол, в сторону леса. Что ж, ничего страшного. Даже если рана не так глубока, убежать далеко он уже не сможет, особенно по неровной, усеянной толстыми корнями и ямами почве. К этому моменту не осталось сомнений, что пистолет у него игрушечный, иначе придурок давно бы им воспользовался — единственная возможная проблема может возникнуть, если он успеет скрыться в чаще, поэтому надо поспешить.

Едва ступив в лес, перешагнув границу света и тьмы, Вокс почувствовал дикий азарт загоняющего дичь охотника. Он продвигался вперёд осторожно, но быстро, широкая клетчатая спина Фредди мелькала между стволами немного впереди, иногда резко ныряя вниз, когда тот спотыкался и каким-то чудом оставался на ногах. По мере того, как оба углублялись в лес, деревья обступали их всё плотнее, а тьма сгустилась так, что приходилось полагаться в основном на слух и на ощупь, чтобы не напороться на торчащие во все стороны нижние ветви. Воксу казалось, что он слышит чужое сбивчивое дыхание совсем близко, стоит только руку протянуть…

— Эй, Фредди! — заорал он злобно-восторженно. — Куда же ты так спешишь? Я ведь ещё не закончил рассказывать… Ох, бля! — это он сам споткнулся об некстати подвернувшийся пень. — Фре-едди! А ну стой, сучоныш, я с тобой ещё не закончил!

Через пару минут тонкий вскрик, шуршание кустарника и приглушённый звук падения предупредили его о том, что стоит замедлить шаг. Вокс вовремя остановился у самого края оврага, на дне которого журчал узкий ручей. На ближнем берегу можно было различить скорченный силуэт Фредди, который безуспешно пытался встать — похоже, подвернул или сломал ногу, если не что-то более серьёзное. Вокс был почти разочарован.

Аккуратно ступая по отлогому склону, он спустился вниз и начал приближаться к Фредди со спины, уже примеряясь для решающего удара. Фредди повернулся к нему внезапно, всем корпусом, яркий луч его фонарика ослепил, ударив прямо в глаза, но этого его не остановило — Вокс бросился вперёд вслепую, в полной уверенности, что сможет за секунду поставить точку во всей этой дурацкой истории. В тот же момент громыхнул выстрел. Вокс отшатнулся назад и осел в сырую траву, полностью оглушëнный, нож выпал из разжатых пальцев. Он не мог понять, ранен или нет, ничего не видел и не слышал, зато сполна ощутил вес чужого тела, когда Фредди навалился на него сверху и ударил по лицу, не позволяя очухаться. Вокс яростно взвыл и вцепился в его одежду, опасаясь нового выстрела, они покатились по траве в неловкой борьбе, осыпая друг друга ударами, пока Вокс не угодил головой в стылую воду ручья, и его противник тут же этим воспользовался.

Тяжеловесность нервного, застенчивого Фредди стала его главным козырем. Намертво прижатый к холодной земле, Вокс отчаянно брыкался, захлëбываясь, но сдавившая шею рука не позволяла вынырнуть даже на секунду. Словно со всех сторон его окружил неумолимый, лишающий всех чувств вакуум, где отсчитывались секунды до его смерти, а он уже ничего не мог с этим поделать. Панические мысли роились в голове, как назойливые мухи, между полной капитуляцией и свирепым желанием выжить во что бы то ни стало. Как же глупо он недооценил этого слюнтяя. Где он обронил свой нож? Пистолет всё это время был заряжен, надо же. Если только дотянуться до его рожи… Кто бы мог подумать, что после всего дерьма, сквозь которое он годами разгребал себе путь к успеху, выживая на разного рода стимуляторах и яркой, как звезда, надежде, смерть его окажется совершенно бездарной, от рук какого-то незначительного, тусклого, заурядного ничтожества. Что, если представить на его месте Аластора?..

Он едва удерживался на краю сознания, когда рука на шее разжалась, а придавившее его к земле тяжёлое тело, странно дёрнувшись, откатилось в сторону и покинуло зону досягаемости. Вокс кое-как уселся, откашливаясь, отплёвываясь, пока тошнотворные круги перед глазами не закончили свою пляску, пока зрение понемногу возвращалось к нему, и всё, что он слышал — это нескончаемые истошные вопли и низкий, почти потусторонний смех, как будто у бедного Фредди под ногами разверзлась сама преисподняя. Да ну и чёрт с ним… Вокс отполз подальше от ручья и обессиленно улёгся прямо в колючем кустарнике с одним лишь намерением — отдохнуть хоть немного от этого цирка. Сегодня он и так хлебнул приключений по самое не могу.

Только у чёрта, судя по всему, были на него другие планы. Вскоре после того, как в хрустально-свежем воздухе утреннего леса отзвучало эхо последнего вскрика, по траве к нему приблизились лёгкие шаги.

— Вокс? Ты ранен? Я пришёл на звук выстрела, — послышался обманчиво невинный высокий голос Аластора. Опустившись рядом, он тронул Вокса за плечо, и тот с огромным усилием повернул к нему голову. Аластор сощурился, по забрызганному кровью лицу пробежала странная тень. — О! Что ж, это прискорбно. Ну-ка присядь, дай взглянуть на тебя получше.

— Что прискорбно? — не понял Вокс. Он сейчас в принципе туго соображал.

Аластор помог ему сесть, а затем без малейшего предупреждения обнял его лицо ладонями. Ладони были холодные и липкие от крови, но Вокс, пожалуй, мог в них растаять — или просто снова терял сознание, одно из двух. Если отключиться прямо здесь, в этих привыкших к убийству, но отчего-то деликатных именно с ним руках, будет ли это так уж плохо? Вокс облегчённо прикрыл тяжёлые веки, улыбнулся, как улыбаются дети во сне. В этот момент даже риск больше никогда не проснуться, казалось, стоил того. Однако прикосновение к левому уху мгновенно его взбодрило.

— А-а! Какого…? Что ты сделал?

Мрачная ухмылка Аластора не предвещала ничего хорошего. В немигающих чёрных глазах здравая мысль вела неравный бой с хаосом. Внешнее спокойствие — всё, что отделяло человека от монстра — как до упора натянутая тетива. Когда он снова заговорил, его приторно-насмешливый тон совершенно не совпадал с угрожающе застывшими чертами.

— Ах, мой бедный Братец Кролик. Ну ничего страшного, жить будешь. В отличие от твоего приятеля. Теперь вставай, хватит сидеть в кустах. Возвращайся в дом и жди меня там.

Вокс не доверял своим коленям, но этому спокойствию доверял ещё меньше. Пока он судорожно пытался выполнить приказ, то есть хотя бы подняться на ноги, в нескольких шагах за спиной Аластора слабо шевельнулось и захрипело то, что всего десять минут назад было Фредом Симмонсом. С нечитаемым лицом Аластор подобрал с земли свой широкий охотничий нож и повернул назад, чтобы закончить начатое. Его прямой изящный силуэт на фоне тёмных деревьев был уместно зловещ и завораживающе прекрасен, пока не склонился над жертвой — одним резким, неестественным для человека движением согнувшись почти надвое. Больше Вокс в ту сторону не смотрел.

Обратно брёл неосознанно, практически наугад, шатаясь от дерева к дереву, путаясь в направлениях и собственных ногах. Вьющиеся в воздухе небольшими тучами мошки лезли в глаза и в нос, мокрые листья хлестали по лицу. Корни, поваленные стволы и прочие коварные препятствия будто специально выпрыгивали из-под земли, чтобы сделать его путь чуточку невыносимее. Проклятая природа, думал Вокс бессвязно, на грани морального коллапса от усталости и раздражения. Ёбаный активный отдых. Он уже не так молод, чтобы заниматься подобным дерьмом. А ведь где-то далеко впереди, внутри почти уютного по сравнению с сырой чащей дома, в оставленной на полу гостиной дорожной сумке лежала пачка сигарет, к которой он притрагивался лишь в особенных случаях. Именно таких как этот. Левое ухо болело нестерпимо, как будто с него содрали кожу — что, скорее всего, было недалеко от истины. Кое-какие соображения на этот счёт у него имелись, но пока не хватало мужества, чтобы дотронуться и проверить наверняка.

Вокс не сверялся с часами, но по ощущениям обратная дорога заняла как минимум в три раза больше времени, чем погоня. Он не заметил, когда лес начал редеть, просто в какой-то момент, вынырнув из вязкого болота жалости к самому себе, оторвал сухие глаза от земли, и в них отразилось затянутое серебрянными тучами небо.

На подъездной дорожке темнел Кадиллак Аластора с разбитой передней фарой. Из распахнутой настежь входной двери пробивался тёплый кухонный свет. Вокс быстро прошмыгнул мимо зеркала в прихожей, глядя прямо перед собой, пробежал мимо кухни в гостиную, где ударился коленями об мягкий ковёр напротив своей сумки и буквально вывернул её наизнанку, чтобы не тратить лишней секунды на поиски. Закурил здесь же, развалившись на спине посреди бардака, который сам устроил. Тонкая струйка дыма после первой, самой желанной затяжки поднялась в потолок и рассеялась там, как рассеивается в просветлевшей голове дурное воспоминание. Что сделано, то сделано. Взгляд делового человека всегда направлен в будущее, верно?