Сидеть на твёрдой скамье после порки и правда оказалось трудно. Никита не мог перестать ёрзать, чем заметно раздражал сидящих рядом девушек. Те косились на него с подозрением и, кажется, не понимали, что он на пару с Егором забыл на втором ряду.

— Чел, у тебя глисты или чё? — не выдержал Егор. Вопреки ожиданиям, он довольно легко согласился сесть поближе к доске. Видимо, всё дело было в девушке из второй группы, которая ему очень нравилась — она сидела прямо перед ними.

Никита заставил себя замереть. Синяков после вчерашнего у него осталось много — Андрей сказал, что это с непривычки — и были они на самых важных для комфортного сидения местах. Никита чуть было не опоздал на пару из-за того, как долго крутился утром перед зеркалом. Андрею даже пришлось подгонять его новыми шлепками, что их обоих очень развеселило.

— Нога затекла, — соврал Никита в надежде, что Егор отстанет. Конспект друг почти не писал, так что заняться ему было явно нечем.

— Так выйди походи.

— Не могу, хочу конспект дописать.

— Да ты совсем с ума сошёл! Волченко что, заразил тебя любовью к экономике?

Никита перевёл взгляд на Андрея. Тот увлечённо рассказывал материал и, будто уставший дирижёр оркестра, в такт словам размахивал деревянной указкой. Сегодня, вместо костюма, на нём была светлая клетчатая рубашка, заправленная в серые брюки.

И чёрный классический ремень.

— Нет, просто хочу подмазаться, чтобы он потерял бдительность.

— Хм, умно. Тогда я тоже что-нибудь напишу.

Егор принялся списывать определение с экрана проектора. Никита посмотрел на него в немом удивлении и не смог сдержать смех.

— Чего ржёшь?

— Чтобы ты и писал конспект… удивительно.

— Ты же сам сказал!

— Солонович! — крик Андрея заставил их обоих подпрыгнуть. — Вы сели на второй ряд, чтобы я лучше вас слышал?

Не услышав свою фамилию, Никита немного обиделся. Раньше Андрей ругал в первую очередь его, а сейчас почему-то напал на Егора. Неужели даёт поблажку после вчерашнего?

В полной тишине Андрей поднялся по ступенькам и требовательно протянул руку.

— Давайте ваш конспект. Синицын, вас это тоже касается. Вы мне давно задолжали.

Егор опасливо вложил конспект преподавателю в руку. Никита сделал то же самое. Он не понимал, что Андрей имеет в виду.

— На плюс балл к экзамену, а тем более на автомат вам рассчитывать уже не стоит, — пригрозил преподаватель, уходя к своему столу с их тетрадями. — И даже не пытайтесь подменить страницы — я делаю дополнительные пометки в свой ежедневник.

Никита переглянулся с Егором. Стало очевидно, что одногруппник тоже не понимает, что происходит.

Уже спустя пару мгновений Андрей без лишних объяснений вернул им конспекты и продолжил лекцию. Никита пролистал свой от начала и до конца — с первых лекций он запись не вёл, так что заполненных страниц было всего три. На двух из них красовались красные буквы на полях: С и Р.

Скакалка и ремень? Да у него после вчерашнего ещё ничего не зажило!

У Егора на полях стояла только буква Р. Неужели Андрей и ему ремнём пригрозил? Должно быть, это какая-то шутка.

До конца пары они досидели, не сказав ни слова. Никита послушно дописал конспект, Егор, обидевшись, создавал видимость бурной деятельности, но почти ничего не писал.

Оставшиеся пары выдержать было также сложно. Никита честно перетерпел информатику и английский, но на физкультуру его уже не хватило. Было неловко её прогуливать — с начала года он появился там всего один раз, но сейчас у него хотя бы была уважительная причина туда не идти. Даже две.

Во-первых, двигаться и сидеть на тонких ковриках для гимнастики в его состоянии было бы невыносимо. Во-вторых, нет ни единого шанса, что он сможет спрятать полностью синюю задницу от одногруппников. Это ведь тоже считается за публичность в универе, разве нет?

С чистой совестью он поехал домой.

<center>***</center>

— Ты рано, — Андрей выглянул из своей комнаты, стоило Никите войти в квартиру.

— Ты тоже, — удивился Никита.

— У меня сегодня только три пары. Зато завтра — шесть.

Андрей уже переоделся в домашнее. Тёмно-синяя свободная футболка и серые спортивные штаны шли ему не меньше, чем деловые костюмы.

— А я успел на автобус, который на сорок, — сказал Никита, стаскивая один кроссовок другим. — Нас раньше с английского отпустили.

Андрей кивнул. Кажется, он понятия не имел о расписании группы Никиты. С одной стороны, это было хорошо, но с другой, Никита хотел бы больше контроля.

— Будешь блинчики? — Андрей вернулся в комнату, чтобы закрыть ноутбук, и тут же вышел обратно.

— Я же на тебя в прошлый раз ничего не готовил.

— Приготовишь в следующий раз, не страшно.

Никита улыбнулся и отправился переодеваться в домашнее и мыть руки. Андрей в это время принялся накрывать на стол.

— Неужели настолько больно? — усмехнулся он, едва завидев гримасу, с которой Никита опустился на жёсткий диван на кухне.

— Очень.

— Хорошо. Значит, запомнится надолго.

Никита обиженно фыркнул. Андрея это не впечатлило. Они принялись есть тонкие блинчики с вкуснейшим клубничным вареньем.

— Как прошёл день? — поинтересовался Андрей.

— Если не считать твоих угроз очередной поркой, скучно.

— Каких угроз?

Никита дожевал кусок блинчика и только потом ответил.

— Р и С? — напомнил он. — Ремень и скакалка, что ли?

Андрей странно посмотрел на него и вдруг рассмеялся. Никита не понял, что именно его развеселило, и продолжил есть.

— Разговоры и списывание, двоечник, — объяснил преподаватель. — Ты совсем не слушал мою вводную лекцию? Неси конспект, поставлю ещё одну Р.

— Подожди, что?

Андрей вздохнул и принялся объяснять. Оказывается, придуманная им система работала давно, а Никита о ней даже не слышал. Всё, что он помнил с первой лекции — Андрей обещал плюс балл за хороший конспект и публичную порку списывальщикам.

— О — значит, ответ на лекции. Ещё есть буква К — она самая страшная.

— Дай угадаю, К — значит, казнь?

— Можно сказать и так. Контроль. Экзамен, на котором, поверь, тебе не поздоровится.

— Там будет публичная порка?

— Подумываю ввести.

Никита прыснул со смеху. Несмотря на их улучшившиеся отношения, он не горел желанием попадать на какой-то особенно страшный экзамен. Ему бы обычный пережить с его-то знаниями.

— Если серьёзно, то ты единственный в группе, кто и правда скоро договорится до контроля, — Андрей сменил тон на преподский, и Никите очень захотелось перекривлять его. От этого его берегла только неугасающая боль в заднице. — Перестань болтать и списывать.

— Ты сам меня вперёд пересадил! На последней ты ничего даже не слышал, а мы каждую пару болтали.

Андрей посмотрел на него убийственным взглядом, и Никита запоздало понял, что сболтнул лишнего.

— То есть не каждую, — исправился он, но было уже слишком поздно. — И списывал я только тогда, когда ты меня спалил — это не много.

— У нас пока была только одна практическая. Ты не мог списывать больше. За разговоры перепишешь конспект ещё раз.

— Что?!

Никита подпрыгнул от возмущения и тут же зашипел, пожалев о чрезмерной реакции.

— Допишешь темы, которые не записал. Всё, начиная с первой лекции. У тебя ни одной темы, кроме сегодняшней нет.

— Неправда! Там ещё есть вторая лекция.

— Те три коротких абзаца ты называешь лекцией? Нет, не прокатит. Всё запишешь сегодня же, а я проверю.

Никита какое-то время молчал. Андрей принял это за согласие.

— Изверг, — пробубнил Никита, глядя в тарелку. Такое наказание ему нравилось намного меньше. Ему же придётся все презентации перечитывать! Каждая, минимум, тридцать слайдов!

— Будешь обзываться, нарвёшься на кое-что похуже.

Андрей явно веселился, и это Никиту и злило, и радовало одновременно. Он именно этого и хотел — передачу контроля, наказания, которые ему не понравятся и понравятся одновременно. Смешанные эмоции. Если бы Андрей не угрожал ему поркой, он бы и не подумал тратить своё время на что-то настолько скучное, как конспект.

— Так, как прошёл твой день? — уходя от темы, повторил свой вопрос Андрей.

Никита, не спеша, принялся пересказывать ему весь свой день. Похвастался тем, что до конца пары всё-таки писал конспект, рассказал, как поговорил с преподом по английскому про проблемы окружающей среды и про то, как легко ему даётся информатика. Андрей хвалил его и улыбался. Никита с удивлением понимал, что тому не всё равно. Что ему и правда интересно, что у Никиты на уме. Это было совершенно новое, прекрасное чувство.

— А как прошёл день у тебя? — спросил он в ответ. Ему тоже было искренне интересно.

— Если не считать двух болтунов на первой лекции, то очень даже ничего. Все остальные были заинтересованы.

— Я был заинтересован. Просто мне мешала невозможность комфортно сидеть.

— Понял-принял. В следующий раз за разговоры заставлю тебя стоять всю пару.

Никита сглотнул. Едва представив такую перспективу, ему захотелось провалиться сквозь землю.

И прочувствовать это унижение по полной.

— Что, неужели тебе и это понравилось бы? — усмехнулся Андрей. — Ты покраснел.

— Ничего я не покраснел.

— Обязательно это попробуем.

Никита закатил глаза. Его тарелка опустела, и он поднялся, чтобы её вымыть.

— Оставь, я помою, — вдруг вмешался Андрей. — Иди пиши конспект.

— Ты серьёзно, что ли?

— Более чем. Конкретно у тебя ещё и аккуратность проверю.

Никита, не отводя от него осуждающего взгляда, медленно прошёл мимо.

— Садист, — буркнул он и вовремя ускорился, чтобы напоследок не получить тяжёлой рукой пониже спины.