***

 «... из-за надвигающегося снегопада объявлено штормовое предупреждение. Власти штата Мичиган просят граждан соблюдать осторожность на дорогах и избегать переохлаждения...»

Дальше Рэнди слушать не стал. Подбежал к окну и, распахнув шторы, прижался лбом к стеклу, разглядывая уже запорошенный первыми снежинками двор. И хоть слой снега был еще совсем тонким, настроение парня стремительно росло.

Как хорошо, что в этот раз первый снег пошел уже в ноябре. Обычно Рэнди приходилось ждать намного дольше. До середины, а то и до конца декабря. Но в этом году ему повезло. В большей степени благодаря психологу, который посоветовал переехать в северный штат, и сестре, которая вняла совету и купила дом в Траверс-Сити.

- Ну что там, Рэнди? Снег еще не такой как нужно? - спросила заглянувшая в гостиную девушка.

Парень покачал головой и снова прижался к стеклу.

До обещанного бурана было еще далеко. А сейчас снег мерно и мягко ложился на землю, как будто ему некуда было спешить. Как будто он не знал, как для Рэнди важно, чтобы земля поскорее укрылась его плотным влажным слоем.

Глядя на то, как снежинки медленно кружатся в вечерних сумерках, парень изнывал от нетерпения. И чуть ли не подпрыгивал от желания заставить снег идти быстрее.

- Идем, я накрыла к ужину, - позвала Андрэа.

Но парень снова покачал головой. Сегодня он не сможет есть, пить или спать. Только не сегодня.

Молодая женщина ничего не сказала, лишь угрюмо поджала губы и вышла.

За три года она привыкла к такому поведению брата. Но все же от его маниакального желания сбежать в заснеженный лес и там слепить себе воображаемого друга, ее до сих пор бросало в дрожь.

 ***

 Настоящий снегопад начался уже к десяти часам вечера.

Рэнди, который до этого просто стоял у окна, возбужденно засуетился. Щеки его раскраснелись как при лихорадке. А худая грудь резко вздымалась и опадала, словно с ним вот-вот должен был случиться удар.

Андрэа теперь не сводила с него глаз, опасаясь, как бы брат не хлопнулся в обморок от перевозбуждения. Психолог предупреждал её, что такое возможно.

Весной, когда снег сходил на нет, Рэнди начинал увядать от тоски. Порой, он даже заболевал, хотя для болезни не было никаких причин. У него часто поднималась температура, а тело становилось слабым. И хоть Андрэа могла позволить себе возить брата к лучшим докторам, ей неизменно предлагали показать парня психиатру.

Андрэа считала себя хорошей сестрой. И всячески оберегала Рэнди от вмешательства этих моральных садистов, ограничившись понятливым и уступчивым психологом, который за триста долларов в час пытался заменить Рэнди его зимнего друга.

А с осенними холодами здоровье брата шло на поправку. В его душе разгоралось пламя надежды. Он становился более оживленным, активным, иногда беспокойным, а, порой, и агрессивным.

Но одно в нем оставалось неизменным. Он бредил своим снеговиком, и из-за этого над ним смеялись и не желали с ним дружить.

Рэнди часто обижали в школе. Иногда он приходил домой весь в ссадинах и синяках. Часто он сносил издевательства молча, без единой жалобы. Но порой Андрэа слышала, как он плачет, забившись в какой-нибудь угол.

Она хотела ему помочь. Видит Бог, она старалась изо всех сил! Но ее старания не увенчались успехом.

Она была всего лишь человеком. А брату был нужен его холодный, снежный друг.

 - Теперь снег такой как нужно, - тихо проговорил Рэнди, хотя его взгляд горел как у маньяка в самый пик возбуждения. - Андрэа, могу я пойти?

Брат всегда спрашивал разрешения. Так он был воспитан. А еще, девушка знала это наверняка, где-то в глубине души Рэнди чувствовал, что она расстраивается из-за него, и старался упростить ей жизнь.

Он действительно старался. И из-за этого сердце девушки разрывалось на части.

И все же она не могла позволить брату гулять так поздно в заброшенном сквере.

- Рэнди, может, подождешь до утра? - без особой надежды спросила Андрэа.

Мальчишка покачал головой и прижал к груди шарф, который вязал для своего снеговика все лето.

Этот способ им тоже посоветовал психолог. Он предложил Рэнди сделать что-то для друга своими руками. Что-то очень длительное и кропотливое.

Поэтому Андрэа пошла в магазин и купила несколько мотков пряжи разных цветов. И спицы самых разных размеров. А потом показала брату как нужно вязать.

Этим летом он почти не болел И психолог, отметив положительный результат терапии, посоветовал им переехать в самый северный штат, где зима наступала намного раньше, чем в той же Вирджинии.

И, опять-таки, не прогадал.

Осень в Мичигане наступила рано, и уже к ноябрю порадовала Рэнди тяжелыми снежными облаками и затяжными морозами.

- Андрэа, я должен пойти, - тихо сказал брат.

Он никогда не кричал.

Последняя истерика случилась с ним в больнице, когда он очнулся после аварии, в которую попал вместе с родителями, и узнал, что не стало не только самых близких людей, но и его старой потрепанной игрушки - маленького снеговика.

Андрэа до сих пор помнила тот день, словно он был вчера.

Рэнди открыл глаза. Спросил сонно, как себя чувствуют мама и папа.  А потом, вспомнив, что мама и папа больше никогда и ничего не почувствуют, разревелся и начал искать свою игрушку.

Снеговика не оказалось под руками, и Рэнди будто заклинило. Он без остановки спрашивал у сестры, где его игрушка. Но Андрэа не могла ему ответить. Она пообещала найти снеговика, но Рэнди начал кричать, срывая голос и захлёбываясь слезами.

Мальчик не успокаивался, пока в палату не вбежала медсестра, и не вколола ему сильную дозу снотворного. А когда Рэнди уснул, Андрэа поехала на свалку, куда после экспертизы отправили машину, чтобы попытаться отыскать игрушку.

Обыскивая измазанный засохшей кровью салон, девушка сама уже находилась на грани срыва, и держалась только ради своего брата. Но проклятого снеговика нигде не было.

Она поехала на место аварии. Звонила в полицию, чтобы узнать, не находили ли они игрушку. Потом обшарила весь дом, осмотрела каждый его уголок.

Игрушка пропала.

Андрэа купила брату очень похожую игрушку, но Рэнди даже не взглянул на нее. Просто сбросил рукой на пол и отвернулся, навсегда замкнувшись в себе.

Ожил он только зимой, когда девушка, отчаявшись привести брата в чувство, слепила под его окнами настоящего снеговика. Она приделала ему глаза и нос, но ночью было слишком тепло, и морковка с угольками соскользнули в подтаявший снег.

Впрочем, Рэнди это ни капли не смутило. Утром, привычно выглянув в окно, мальчишка так обрадовался «вернувшемуся» другу, что выбежал во двор как был в пижаме и тапочках, и долго обнимался с подтаявшими комками снега, рыдая и взахлеб рассказывая им обо всем, что его тревожило. Обо всем, что с ним случилось. О маме и папе, о своём одиночестве, и об Андрэа, которая раньше почти не обращала на него внимания, а теперь заботится о нём и любит его.

Рэнди плакал, и девушка тоже плакала, стоя за его спиной и насильно одевая мальчишку в теплые вещи.

С тех пор Рэнди лепил снеговиков сам. Едва выпадал первый снег, он бежал на улицу и лепил друга, которому рассказывал все, что накопилось в его душе за последние восемь-девять месяцев. А когда соседские дети стали над ним смеяться, он начал лепить снеговиков в уединенных местах, чтобы ему не мешал бесконечный издевательский галдеж.

И вот сегодня он снова собирался уйти из дома. Но на улице была ночь и бушевала метель. Поэтому Андрэа не могла отпустить Рэнди одного, и настояла на том, что пойдёт с ним.

- Только поздороваешься, отдашь подарок, и вернёмся домой. А завтра можешь идти в парк хоть на целый день. Никуда твой снеговик не денется.

Брат согласился.

Они пробыли в парке почти полтора часа.

Сначала Рэнди старательно скатывал белоснежные круги, что-то тихо приговаривая себе под нос. Потом бережно устанавливал их друг на друга, заботливо выравнивая бока. А когда закончил, с безграничной любовью намотал на импровизированную шею снеговика теплый красный шарф.

Потом Рэнди и Андрэа вернулись домой, и парень отправился спать со счастливой улыбкой на ожившем лице.

А на утро проклятый снеговик снова пропал.

Правда, в этот раз Рэнди не кричал и не плакал. Андрэа удалось вовремя убедить брата, что его снеговик просто пошел погулять по городу, ведь он никогда раньше не видел Траверс-сити. Она обещала, что он вернется. А сама уже строила планы, чтобы незаметно выскользнуть из дома и слепить этого снеговика на том же месте. Но потом поняла, что в ее плане есть один огромный изъян: вместе со снеговиком пропал и шарф. А шарф она не свяжет. Даже если бы и попыталась. Рэнди знает свой шарф до последней петельки, до последнего узелка. Он раскроет ее обман, и тогда она уже никогда не сможет до него достучаться.

Рэнди же, словно обезумевший, бегал в парк каждый день, и ждал, когда его снеговик вернется. Но он не возвращался. И мальчишка уже начал думать, что надоел своему другу.

Но однажды вечером парень, наконец-то, увидел своего снеговика.

Рэнди не мог в это поверить, но глаза не обманывали его.

Снеговик сидел на лавке и, съежившись от холода, кутался в шарф. В тот самый шарф, который Рэнди вязал с такой охотой и любовью, что каждая ниточка в нем была пропитана его чувствами. И теперь эта вещь вдохнула в его друга жизнь!

Шарф подарил снеговику материальное воплощение. И Рэнди, сдерживая слезы, бросился к скамейке, где сидел его самый близкий друг: замерзший, припорошенный снегом, но все равно самый любимый.

Он подбежал к скамейке. Забрался на нее коленями и обнял своего снеговика за шею, крепко прижимаясь к нему.

А когда друг шарахнулся в сторону, грубо сбрасывая с себя руки Рэнди и ошарашенно глядя на него большими глазами, мальчишка виновато выдохнул:

- Прости! Прости, я не знал, что ты не любишь обниматься. Если бы я знал раньше, я бы тебе не надоедал.

 ***

 Сумбурный поток слов и неадекватных действий влился в привычное, но уже порядком осточертевшее течение скучной жизни.

Засмотревшись на окна стоящего неподалеку дома, Саймон совершенно не заметил приближающегося нежданчика.

А тот выскочил как черт из табакерки и набросился на него с объятиями, заставив испуганно шарахнуться в сторону.

- Ты кто вообще такой? - возмущенно спросил Саймон. - Какого хрена творишь вообще?

Несуразное чудо в смешной вязаной шапке удивленно захлопало огромными глазищами и, кажется, покраснело. Пацан был совсем мелким, лет семнадцати, что для взрослого девятнадцатилетнего Саймона приравнивалось почти к детсадовскому возрасту. В кругу его многочисленных знакомых таких шпендиков не водилось, и парень вполне обоснованно сомневался в том, что мог быть знаком с подобным молокососом.

 - Ты меня не узнаешь? - изумился Рэнди, не понимая, как снеговик мог его забыть.

Но потом сообразил, что трансформация из кучи снега в человека, наверное, сильно подействовала на сознание друга, и устыдился своего поведения.

А потому он просто сел на лавку, прямо в тонкий слой снега, и сложил руки на коленях.

- Ты ведь снеговик, верно? - с надеждой в голосе спросил Рэнди, и украдкой посмотрел на парня.

- Ну да! - немного удивленно ответил Саймон, совсем не понимая, откуда эта мелочь может его знать. Ведь сам он был абсолютно уверен в том, что видит мелюзгу впервые в жизни. - Саймон Сноумэн. А что, есть какие-то претензии? - с долей агрессии в голосе спросил он.

Если мальчишка вдруг начнёт каким-то образом шутить над его фамилией, которую, к слову, Саймон ненавидел всей своей душой, то точно не слабо огребет.

- Саймон? - искренне удивился Рэнди.

Сердце его отчаянно билось в груди. Заходилось от счастья. И он не мог ничего с этим поделать. Снеговик впервые отвечал ему своим собственным, человеческим голосом.

- Тебя так зовут? Какое красивое имя! Не то, что мое. Мое имя меня угнетает.

Рэнди вздохнул. У него было так много всего, что он хотел рассказать другу, но пока никак не мог решиться.

Тот смотрел на него как-то очень странно. И этот взгляд немного сбивал с толку.

 «Угнетает?»

Саймон даже бровь вскинул от удивления. Да что может быть хуже, чем Саймон Сноумэн? Разве только Бэтти Бэтмэн, Спидди Спайдермэн или Суппи Супермэн. Да любое имя, в сравнение с его собственным, будет звучать адекватнее.

Впрочем, озвучивать свои мысли на этот счет Саймон не стал. Он вообще не был расположен к беседам, отчего преданно зыркающий на него пацан сильно напрягал.

- Что тебе от меня нужно? - задал Саймон вполне обоснованный вопрос, отворачиваясь от пацаненка и вновь устремляя взгляд на дом напротив.

Свет еще горел, и это совсем не радовало почти до смерти замерзшего юношу.

- Ну… как всегда... - совсем смутился Рэнди, а потом спросил: - Ты рад, что мы с сестрой переехали в Траверс-сити? Снег здесь выпадает намного раньше, чем в Вирджинии. Я надеялся, что тебе это будет по душе. Долгая жизнь, и все такое. А еще, не нужно бояться весны.

Саймон пожал плечами.

- С хера ли мне весны бояться? - отрешенно спросил он и тут же тряхнул головой.

«Что за нахер вообще происходит? Чего этот мелкий болван пристал к нему с таким видом, будто они закадычные дружбаны? У пацана точно с кукухой нелады. Неадекват какой-то».

- Слушай, мелкий, какого ты ко мне пристал, а? Свободные уши нужны? Так поищи их в другом месте. А я занят.

- Но я ведь совсем ненадолго. Ты же знаешь, как Андрэа относится к тому, что я гуляю по ночам. Ей это совсем не нравится.

Снеговик Саймон издал мучительный вздох и вперил взгляд в пустоту. Впрочем, Рэнди это не остановило.

Его никогда и ничто не останавливало, если дело касалось снеговика.

Он готов был общаться с другом часами, даже если тот просто таял в лучах весеннего солнца.

- В этом году мы увиделись раньше, чем в прошлом, - сказал Рэнди, и радости его не было предела. - А все благодаря психологу...

Он начал говорить. Сначала сбивчиво, путаясь в словах, не зная, с чего начать. Потом взахлеб. О том, как скучал. Как болел, пока не научился вязать. Как его снова и снова обижали в школе. И как уже директор посоветовал Андрэа отвести его к психиатру.

- Но она не отвела. Она очень меня любит. И я ее люблю. Но тебя больше. Тебя люблю так, что больно... когда ты ушел, я думал, что действительно сойду с ума. Если бы ты не вернулся, меня бы даже психушка не спасла.

Он встал и, не обращая внимания на косой ошалелый взгляд снеговика, отряхнул штаны от снега и одернул куртку.

- Я завтра еще приду. Ты ведь никуда не уйдешь? Не уйдешь, я знаю. Если только не потеплеет. Но я смотрел прогноз погоды. Холода продержатся больше двух недель. Так что ты в безопасности.

Уже на третьем или четвертом предложении мальчишки Саймон потерял нить его повествования. В голове шумело, в ушах гудело от непрекращающейся трескотни молокососа, а от бесконечного потока его слов, парня немного подташнивало.

Впрочем, только услышав упоминание психолога и психиатра, Саймону все стало понятно. Мальчишка болен. Причем болен серьезно. А с такими лучше вести себя тихо и смирно, не провоцируя на агрессию. И Саймон не провоцировал. Сидел истуканом, уставившись на окна дома, и ждал, когда же за этими проклятыми стеклами потухнет свет.

А мальчишка трещал. Так самозабвенно и пламенно, что в какой-то момент захотелось водрузить его на броневик и окружить толпой беснующихся революционеров с плакатами: «Психиатр тут не поможет, но психушка уже обрыдалась за своим пациентом».

А потом мелкий резко замолчал. Это произошло так неожиданно, что Саймон даже покосился в его сторону, проверяя, не задохнулся ли шпендик ненароком от нехватки воздуха, который, казалось, даже не вдыхал во время своего спича.

Но нет, тот был вполне себе жив и, кажется, даже очень счастлив. Мелюзга чинно поднялся со скамейки, аккуратно оправил на себе одежду, стряхнул со штанов несколько снежинок и... ПООБЕЩАЛ вернуться завтра. И это безобидное обещание прозвучало для Саймона как угроза. Беззлобная, вполне невинная, но заставляющая морально обосраться от страха, что придется провести еще один вечер в компании незатыкающегося психа.

А мальчишка терпеливо ждал ответа, настырно глядя Саймону в глаза.

- Ага, - бездумно пробурчал парень, и с тоской взглянул на дом. - В безопасности.

И, правда, какая еще может быть опасность от сидения на улице в минус десять на лавке в сквере. Да никакой. Не считая болтливых психов и отмороженных яиц.

Мальчишка еще раз что-то чирикнул и побежал прочь из сквера, скрываясь за густой сеткой облысевших кустов и деревьев.

Саймон проводил мелкого взглядом и вновь посмотрел на окна, за которыми теперь царила тьма.

- Ну, наконец-то! - ворчливо проговорил он и спрыгнул со скамейки. - Одубеть можно, пока всякие дегенераты наговорятся.

Пнув небольшой снежный сугроб, Саймон быстрым шагом направился к дому, потирая озябшие руки и мечтая о горячем душе.

4.06.2018

г. Курник, Польша