Темнота и холодный, сырой воздух окутывают со всех сторон. Что-то твёрдое и практически ледяное ощущается под голой кожей.

Что-то не даёт пошевелить руками, не даёт даже приподняться. Это жёсткие ремни держат прижатым к поверхности.

Ему кажется, что он совсем не чувствует ног. Эта мысль пугает. Вводит и без того встревоженное сознание в панику.

Вокруг темно. Лишь изредка мелькают вспышки яркого, белого света, режущего глаза. В них он видит снующих рядом людей, склоняющихся над ним, что-то пристально рассматривающих.

Их касания липкие, неприятные и неожиданные. Заставляющие испуганно вздрагивать и пытаться уйти от прикосновений.

Звон металла настораживает. Не хочется даже предполагать, что это может быть.

Он хочет выбраться. Сбежать из этого места. Оказаться где угодно, но не там.

Но его продолжают держать, множество рук с силой вжимают в холод, оставляя после себя лишь боль.

Боль и страх.

Ему больно и страшно.

И это не заканчивается.

Крик рвётся из горла, но звука нет.

Его никто не слышит.

***

Толчок заставляет распахнуть глаза с судорожным вздохом. Колотящееся в груди сердце заглушает любые другие звуки. Вокруг темно, но зрение скоро проясняется, чтобы начать видеть детали и вспомнить, где он. Перед лицом тканевая обивка переднего сидения. В окнах мелькает свет от фонарей, стоящих вдоль пустынной дороги, немного освещая салон автомобиля. В воздухе витает слабый химический запах от кофейного ароматизатора, который заставляет поморщиться. Запах ему не нравится, но он не в том положении, чтобы жаловаться. Уже ночь. Хотя выехали они, когда небо было ещё светло. Он и не заметил, как заснул. Развлечений в салоне особо нет, а говорить с водителем он не может. Или не хочет. Или не знает, о чём и как начать диалог. А тот, к счастью, не донимает расспросами, позволяя ему немного прийти в себя наедине с мыслями. Хотя, мысли в голове те ещё собеседники, ничего хорошего в голову не лезет.

Тело затекло от долгого пребывания в одном положении — практически свернувшись калачиком на заднем сидении автомобиля, несмотря на душащий ремень безопасности. Но он всё равно не двигается. Места не так много, а вставать он не хочет, сил на это совсем нет. Он не чувствует себя выспавшимся, только ещё более уставшим. Интересно, понял ли водитель, что он проснулся?

Феликс продолжает смотреть перед собой, стараясь не шевелиться и, самое главное, не закрывать глаза.

Веки всё равно ощущаются свинцовыми. Глаза закрываются сами по себе, но он упорно открывает их вновь. Только бы не заснуть снова. Только бы не заснуть.

Кажется, стоит закрыть глаза, как ночной кошмар вернётся. Затянет в свою пучину вязкой тьмы, безысходности и страха, из которой не выбраться. Феликс очень не хочет оказываться там вновь. Он уже просыпался так. И знает, что будет, если сразу же уснуть.

Воспоминания об увиденном свежи в голове, картинка встаёт перед глазами сама собой. Темнота, холод и страх. Попытки позвать на помощь — все безуспешные — и безмолвный крик. Сколько бы он не надрывал связки, даже жалкого хрипа не выходит, словно он лишён голоса. А перед глазами всегда темнота, лишь редко разбавляемая силуэтами. Он не знает, где находится в этот момент, но кажется, что это даже не помещение, какая-то непроглядная, бескрайняя пустота.

К мыслям о кошмаре возвращаться тоже не хочется. Но они сами сидят в голове. Пережить бы ближайшие несколько часов, когда сон подсотрётся из памяти и оставит его. Несколько ночей точно пройдут спокойно. А потом сон вернётся. Может быть. А может и нет. Феликс не уверен, но ему кажется, что это место и удушающей страх его ещё навестят.

Он старается отвлечь себя. Скребёт ногтем по ткани под рукой. Чуть шероховатой и грубой. Немного сдвигает голову, чтобы видеть больший кусочек окна. Там дорога, которой, кажется, нет ни конца, ни края, освещаемая фонарями и фарами автомобиля. По обеим сторонам — деревья. Густой лес, безлюдный и тихий. Небо тёмное, скрытое облаками так, что ни звёзд, ни луны не видно. Всё очень напоминает ему начало фильма ужасов, по сюжету которого они или встретят маньяка на дороге, или его водитель окажется не самым простым человеком. Впрочем, часть этой мысли даже правда. Но вместе с тем его персональный фильм ужасов начался чуть больше недели назад, а кульминация всё никак не предвидится.

Дорога сворачивает вправо. По левую сторону мелькает знак о въезде в город. Получается, почти приехали. Феликс тяжело вздыхает, точно выдавая своё пробуждение.

Необъяснимый страх вперемешку со слабым предвкушением дрожью пробегают по позвоночнику и скручиваются тугим узлом где-то в желудке. Кажется, что он просто не готов к тому, что должно вот-вот произойти. Это будет означать, что его старая, привычная жизнь, которая его полностью устраивала, закончилась. Окончательно и бесповоротно. Теперь ему придётся жить по-новому. В новых реалиях, о которых ничего не знает, никогда не встречал и даже не слышал. С новыми людьми, которых даже на фотографиях не видел, но которые будут теперь постоянно рядом. Вопрос только в том, будут они рядом просто физически или у него получится выстроить с ними хотя бы что-то напоминающее дружеские взаимоотношения? Он не знает, чего ожидать от этой новой жизни. И, как бы его не убеждали, что всё будет хорошо, он в это ни капельки не верит.

Может, его страх вполне обоснованный? Страх перед неизведанным — это же нормально?

Появляющиеся по обе стороны от дороги дома дают понять, что они въехали в город. Дома маленькие, малоэтажки. Город совсем небольшой, провинциальный. Ни капли не похожий на мегаполис, в котором он жил до этого. Феликс даже не понимает, к лучшему ли эти перемены.

Дорога под колёсами неровная, ухабистая, лежать становится всё более некомфортно, когда головой чувствуешь каждую кочку. Феликс поднимается, поправляет ремень безопасности и смотрит вперёд. Теперь ему лучше видно всё впереди. Дома, в редких окнах которых горит свет. Магазинчики, давно закрытые, одни вывески освещают улицы. Они останавливаются на перекрёстке. Других автомобилей нет, как и случайных пешеходов. Феликс уверен, что и камер тут нет. Но они всё равно стоят, пока вновь не загорается зелёный.

Если он правильно помнит объяснение, которое услышал в самом начале, то им надо проехать на другой конец городка. Новый дом расположен рядом с лесом, в отдалении от всех остальных.

Довольно скоро многоквартирные дома начинают мешаться с частным сектором. Значит, осталось совсем чуть-чуть. Феликсу хочется сжаться до размера атома и вообще отдалить этот момент как можно сильнее. Через зеркало заднего вида он встречается взглядом с водителем. Тот, видимо заметив легко читаемый испуг на его лице, улыбается как можно ободряюще. А у Феликса только сильнее ком к горлу подкатывает.

Потому что он видит дом. Немного скрытый деревьями, но огромное чёрное пятно за ними уже выглядит внушительно. Большой, двух или трёхэтажный. Автомобиль сворачивает к нему, заезжая на парковочное место. Дом теперь по правую сторону от них, но Феликс не берётся его рассматривать. Страшно как-то. Кажется, что это здание поглотит его с концами. Дом-монстр.

— Приехали, — мягко озвучивает водитель. Феликс заторможенно кивает и дрожащей рукой отстегивает ремень безопасности. Щелчок в тишине автомобиля, уже заглушившего двигатель, звучит слишком громко. Феликс чувствует, что дрожат не только руки. Он не хочет выходить из пространства, кажущегося теперь таким безопасным. — Феликс, всё в порядке? — вопрос раздаётся, как через толщу воды.

Феликс переводит взгляд. Перед ним Бан Чан. Тот, кто спас его, в какой-то степени, привёз сюда, предоставит кров и еду, поможет освоиться. Чан не сделал ему ничего плохого. Он смотрит сейчас так обеспокоенно, а Феликсу от этой заботы хочется разрыдаться.

— Я не знаю, — тихо отвечает он. — Мне страшно, — признаётся следом, ещё более тихим голосом. Он уверен, что Чан его услышал, он как-то обмолвился, что слух у него очень даже острый.

— Феликс, я понимаю твои страх и замешательство, — произносит Чан. — Мы поможем тебе понять всё происходящее. Обещаю, никто в этом доме тебя не обидит. Ты веришь мне, Феликс?

Феликс кивает. Ему двадцать два, а чувствует он себя маленьким ребёнком, которого родитель успокаивает перед походом в новую школу и в новый класс. Он говорит Чану, что верит, но это не правда. И страх его никуда не девается.

А Чан, получив в ответ его кивок, выходит из автомобиля. Феликс продолжает сидеть на своём месте, мысленно пытаясь себя убедить в том, что ему тоже надо выйти. Он слышит, как открывается и закрывается багажник. Вероятно, Чан вытащил сумки с его вещами. А затем дёргается ручка двери. Та открывается, впуская в салон холодный ночной воздух. Феликс поднимает взгляд на Чана, стоящего там и протягивающего ему руку.

— Идём, солнце, — ласково зовёт он. Феликс принимает приглашение, у него не особо есть выбор, на самом деле. Хватается за тёплую, сухую ладонь, как за спасательный круг и очень хочет прижаться крепче к Чану. Хлопок закрывающейся двери окончательно отрезает безопасное место, оставляя его перед неизведанным. Ночной воздух свежий, приносит запахи леса, недавно прошедшего дождя. В тишине слышны стрекотания сверчков.

Дом высокий, трёхэтажный. Не огороженный забором, но с ухоженной придомовой территорией, освещённой несколькими уличными фонарями. Феликс видит аккуратную каменную тропинку и клумбу с цветами. В голове вновь возникает вопрос: кто живёт в доме? Сколько их? Чан говорил ему, но Феликс не слушал совсем. Это было в начале дороги, он был слишком погружён в самокопание, чтобы запомнить хоть что-то из его рассказа. Возможно, сейчас ему за это немного стыдно.

В нескольких окнах горит свет. Кажется, жители дома не спят. Феликс думает, ждут ли они его или это их обычный режим жизни?

Чан легонько подталкивает вперёд. И сам идёт рядом, не отходя ни на шаг. Феликс не сводит взгляда с двери, тревога крепче сжимает в своих объятиях. Чан перехватывает сумки в одну руку, в конце концов приобнимая его за плечи освободившейся рукой. Рядом с Чаном тепло и даже безопасно. Феликс не понимает, откуда у него столько доверия к нему, учитывая всё произошедшее и их недолгое знакомство. Но от Чана веет уверенностью, что невольно начинаешь ей подпитываться. По нему видно, что он знает, о чём говорит и что делает. Феликс теплит эту мысль в душе, молясь всем известным богам, чтобы всё прошло хорошо. Чтобы этот дом и его обитатели действительно приняли его. Он, на самом деле, не знает, что делать в ином случае.

— Феликс, — снова обращается Чан. Он словно чувствует его беспокойство. — Не беспокойся, всё пройдёт хорошо, ты им понравишься, я обещаю, — шепчет он и убирает руку с плеч. Без объятия становится как-то холодно. Словно под джинсовку и футболку пробрался ледяной ветер и теперь лижет кожу на спине. Хотя ветра, как такового, нет. — Добро пожаловать в новый дом, Феликс, — говорит он и открывает дверь.