клеймо

Наверное, с ней бы Авантюрин смог бы построить серьёзные отношения – насколько могут быть серьёзны отношения с ним – а теперь даже не вспомнит ни лица её, ни имени. Только пальцы, мягко ведущие по клейму раба. Только голос, ласковый и обеспокоенный.

Они лежали на кровати, разгорячённые, обнажённые, уставшие – он помнил это так, будто это произошло вчера (или не с ним) – он на спине, рассеянно рассматривая потолок; она на боку, ненавязчиво гладя его кожу. Когда её тонкие пальцы коснулись его шеи, Авантюрину захотелось вздрогнуть, но он силой сдержал себя (и тут же разочаровался сам в себе – он ведь обещал, что попытается довериться и не прятаться).

– Давай перебьём это ужасное клеймо, – говорит она тихо, обводя его кончиками пальцев. – Зачем тебе напоминание о том, что ты был рабом?

Авантюрин смеётся – и смеётся так, что начинает задыхаться; ему приходится сесть на кровати, чтобы не подавиться собственным смехом.

Когда он поднимает глаза на её лицо, оно перекошено ужасом.

Когда он смотрит ей в глаза, в них – страх.

– Оно тебе дорого, – шепчет она едва слышно; ветер колышет листья за окном, и этот звук почти перекрывает её голос. – Тебе дорого это клеймо.

Авантюрин улыбается – мягко и рассеянно – и смотрит сквозь неё.

Он не помнит, почему они расстались, но, кажется, именно поэтому.

***

Этот умник из гильдии эрудитов представляется как «доктор Рацио», и Авантюрина так и тянет съязвить или посмеяться, но выражение лица у него такое, что вряд ли кому-то из них будет смешно.

– Игрок, полагающийся на удачу, а не на логику, – говорит Рацио, и в глазах его плещется то ли презрение, то ли непонимание. Авантюрин ведёт плечом, мол, да, и что? И что ты мне сделаешь?

Рацио принимает эту игру: что я тебе сделаю? Как минимум, попытаюсь прочитать.

– Одежда выверенная, сидит идеально; воротник высокий, но шею им не прикрываешь. Очки у тебя есть, но как аксессуар, а не как обязательный предмет образа, – продолжает Рацио. – Гордишься, что ты бывший сигонийский раб?

Авантюрину совсем не вовремя вспоминается она – перекошенный в ужасе рот, непонимающие глаза. Он распрямляется, как будто собирается защищаться, открывает рот, чтобы ответить – но не успевает.

– Я не удивлён, что гордишься, – говорит Рацио.

Авантюрин считывает с его лица одобрение. Авантюрину хочется прикрыть клеймо или чтобы он прижался к нему губами.

Они знакомы около десяти минут. Это ненормально.

– Как ты это понял? – вместо всего, что мог бы сказать, спрашивает Авантюрин.

– Я же объяснил, как, – Рацио недовольно поджимает губы.

– Да, но… – Авантюрин отворачивается, утыкается взглядом в рекламный щит; вздыхает. – Неважно.

По Рацио видно, что тот ему не верит. И что не понимает, тоже видно.

Но сказанного не вернуть. Её образ вымывается из памяти волнами – и не остаётся даже голоса.

Спасибо, думает Авантюрин.

Вслух, разумеется, ничего не произносит.