Руки ловко выкручивают руль вправо, альфа резче, чем ожидал, вписывается в поворот. Машины пускают звуковые сигналы, а водители — Чимин чувствует — громко матерятся из-за него. Он опаздывает. Сильно опаздывает и на работу, и в садик, где все дети уже, должно быть, завтракают омлетами. И только его маленький омега-герой визжит радостно, упрашивая папу еще разок устроить ему аттракцион, чуть не угодив в аварию на перекрестке. Чихо сейчас вообще не до завтрака. Во-первых, потому что перед выходом он всегда завтракает с любимым папой куда более вкусной едой, нежели какой-то омлет, во-вторых, потому что садик он, вообще-то, не любит.
Омеге шести лет больше по кайфу смотреть на своего мега-крутого отца за рулем, на его хмурое, чуточку суровое лицо из-за пробки впереди, чем сидеть в этом скучном садике и обмениваться соплями со сверстниками.
— Вау! — восторженно выкрикивает Чихо, тыча пальчиком в затонированное стекло на заднем сиденье. — Папа, смотри, какая тачка! Точь-в-точь, как у тебя, только белая!
Чимин незаинтересованно кидает взгляд влево. И правда BMW X6, точно как у него.
— Да, такая же, — выдает альфа и ловит восхищенный взгляд своего мальчика в зеркале заднего вида. У Чихо улыбка до ушей красуется, которая и Чимина заставляет улыбнуться, а складки меж его бровей пропасть.
Они наконец выходят из небольшой пробки, Пак газует, идет на обгон и выдвигается вперед, не желая медлить более ни секунды. Если бы он не уступил Чихо и не разрешил посмотреть лишнюю серию утренних мультиков, им удалось бы избежать этой неприятной ситуации со спешкой на трассе. Но омега воспользовался запретным приемом: надул губы и начал капризничать. Они это уже проходили, но альфа все никак не найдет в себе силы сопротивляться. Поэтому с каждым разом все больше и больше ему приходится опаздывать и краснеть перед воспитателями, смотрящими на него, как на безответственного отца.
Хотя, когда прошел слушок, что у Чихо отец-одиночка, что Чимин в разводе почти с самого рождения маленького омеги, все стали смотреть на обоих с сожалением и каким-то пониманием на все эти опоздания. Есть стереотип, что альфам куда сложнее с детьми справляться, нежели омегам, если они остаются без опоры в виде супруга.
Но Чимин абсолютно другого мнения на этот счет. Если бы он знал, что ему будет сложно с Чихо, если бы чувствовал, что не справится с этой ответственностью, он не стал подключать все свои связи, в том числе и криминальные, чтобы оставить ребенка рядом с собой.
Бывший супруг, конечно, имеет право видеться с сыном хоть каждый день, но хочет ли — это уже другой вопрос. Поэтому старшего омегу Чихо видит дай бог раз в полгода. Ребенок не глупый, видит отношение ушедшего от них родителя, тоже не особо тянется к нему, отдавая все свое предпочтение любимому отцу, который остался рядом и вполне хорошо о нем заботится.
— Твою мать! — Чимин резко жмет на тормоза и сигналит почти истерично, завидев, что белая, та самая BMW выскакивает перед ним на повороте, заворачивая на территорию садика. Опаздывающие родители, конечно, те еще чокнутые, но чтоб настолько! Пак оборачивается на заднее сиденье, проверяет состояние ребенка, который, благо, в полном порядке и только недоуменно смотрит на отца, не понимая, что произошло.
Альфа чует скорый конфликт, а потому уже куда медленней въезжает на парковку, выглядывает этого белого негодяя. Он оставляет машину рядом, выходит, поправляя ворот черного пальто, и помогает Чихо выбраться из детского сиденья. Чимин волком смотрит на выходящего хозяина, с которым, оказывается, уже виделся на собрании родителей. Ни имени наглеца, ни имени его сына он не знает, однако, альфа уверен, что их сыновья числятся в одной чертовой группе.
— Кёнсу! — радостно кричит омега, подбегая к маленькому альфе, который показывается из-за спины теперь уже негласного неприятеля Пака.
Их взгляды встречаются. Чимин дает незнакомцу понять, что при детях выговаривать свою тираду не намерен, а мужчина, тем временем, улыбается ему неловко, явно радуясь совпадению, что их дети, судя по всему, дружат.
— Мы опаздываем. Пойдем, Чихо, — альфа тянет сына за руку к железной двери, на которой налеплена наклейка радостного солнышка.
Стальная хватка отца дает понять мальчишке, что взрослый сейчас не в духе, а потому перечить ему и брыкаться лучше не стоит. Чимин, зайдя в здание, помогает ребенку переодеться, здоровается с воспитательницей, которая оповещает их довольно, что они как раз успевают на завтрак, его вот-вот будут подавать.
— О, господин Намджун! Кёнсу уже выздоровел? — женщина тут же переключает внимание и на подоспевшую парочку. А Пак делает мысленную пометку, что теперь ненароком узнал имя этого человека.
— Да, спасибо за беспокойство, — Ким треплет маленького альфу по волосам и садится на скамейку рядом с Чимином, наблюдая как Кёнсу рвется побыть самостоятельным и сам стянуть с себя курточку и шапку. Намджун наблюдает за хмурым Чимином, который упрямо делает вид, что вовсе не замечает на себе его взора. — Извините. Я понимаю, чем вы недовольны.
— Не стоит. Просто в следующий раз постарайтесь не устраивать аварийных ситуаций на дорогах. Как-никак, вы ехали с ребенком, — отчеканивает Пак. — Не успей я затормозить вовремя, был бы…
«Полный пиздец» — так и вертится на языке, но альфа лишь проглатывает это, отпуская Чихо в группу, следом за которым убегает и ребенок мужчины, который лишь выдыхает тихо на его тираду.
Чимин поднимается, убирая сменную обувь любимого омеги в шкафчик, слышит, как альфа рядом вновь предпринимает попытки объясниться и извиниться, но Пак успешно игнорирует его, а звонок, поступивший на его телефон с неблагоприятными новостями и вовсе заставляет забыть о какой-то там «неприятной ситуации» на дороге.
— Слушаю.
— Босс, — слышится по ту сторону. — У нас проблемы. Поступившее оружие из Китая оказалось муляжом. Неизвестно, предали нас поставщики или это произошло без их ведома.
— Полный пиздец, — уже не страшась присутствия детей, до ушей которых это вряд ли доберется, выдает Пак. — Скоро буду.
—
Дела на работе оставляют желать лучшего. Альфа вычищает кровь, которая осталась под ногтями, шикает, понимая, что садик закроется уже через двадцать минут, а он еще даже не выехал с работы. Снова придется просить воспитателей задержаться с Чихо на некоторое время. В голове Чимина проскакивает мысль о покупке шоколада в благодарность сотрудникам детского сада из-за постоянных его опозданий, что с утра, что вечером.
Он заводит внедорожник, прячет пистолет в кобуру, что надежно прикреплена на ремень. Оружие прекрасно скрывается под длинным пальто. На самом деле, Пак с радостью его не носил, если бы этого не требовали обстоятельства. Являться криминальным авторитетом и иметь маленького ребенка — та еще задача для родителя-одиночки. Но Чимин все еще прекрасно справляется со своей задачей, умудряясь разделять работу и семью.
Он созванивается с коллегами из Китая по пути, решая рабочие вопросы даже сейчас. На парковке детского сада звонок завершается, а у Пака дергается глаз от вида уже знакомой спины мужчины. Кёнсу и Чихо играют в песочнице, воспитательница мило переговаривается с Намджуном, а в голове альфы начинают зарождаться мысли, что тут все неспроста. Признаться честно — Чимину не хотелось бы более сталкиваться с мужчиной, но почему у него такая непонятная ненависть к нему, он понять еще не в силах. Утреннюю ситуацию можно было бы уже спустить на тормоза, учитывая извинения, да и то, что Пак сам не шибко аккуратен в вождении при спешке. Однако неприязнь так и пышет по отношению к этому альфе.
— Папа!
Чихо бросается на шею подоспевшему отцу, а Чимин, ловко поймав сына, держит его на руках, встречаясь взглядами с воспитателем и отцом маленького альфы, с которым они играли в песке.
— Можно мы еще чуть-чуть поиграем с Кёнсу? Мы только замок достроим, и всё! — упрашивает омега своего папу. А что Чимин? Чимин не в силах отказать своему единственному сыну в такой простой прихоти. Тем более, что дел на вечер у него никаких нет.
Альфа опускает сына на землю, наблюдая, как он уносится обратно к песочнице, и поторапливает своего друга в постройке. Чимин тем временем извиняется за опоздание перед воспитательницей, аккуратно пропихивая в ее карман плитку шоколада и отмахиваясь от всех ее «не стоило, мне не трудно». Женщина, убедившись, что родители обоих ребят на месте, уходит домой, оставляя альф наедине сидеть на скамейке и молча наблюдать за детьми, которые с помощью формочек делают на песочном замке башни.
— Всё еще обижаетесь? — интересуется Ким. Он сидит, откинувшись на деревянную спинку скамьи, глядит на чуть сгорбленную спину альфы, понимая, что он совершенно не желает играть с ним в гляделки и всячески избегает прямого зрительного контакта.
— Нет.
— Ну и славно. Наши дети дружат. Думаю, и нам надо. Что скажете?
— Не хочу.
— Какой же вы упрямый, — вздыхает Намджун. — А вот Кёнсу пригласил вашего сына к нам в гости.
Чимин молчит, желваки на его лице приобретают видимые очертания, но не успевает он ничего придумать для достойного ответа, как обращает все свое внимание на конфликт, стремительно развивающийся в песочнице между детьми, которые уже начинают драться грязными лопатками. Оба мужчины подскакивают со скамьи и подбегают к детям, разнимая их.
— Да у моего папы есть пистолет! Самый настоящий! Он тебе не позволит говорить гадости про меня! — кричит маленький омега, кидая лопатку в еще совсем недавно своего лучшего друга.
Чимин держит Чихо за руки, пытается успокоить сына, утирает его слезы, льющиеся градом по пухленьким щекам. Ему не важно, что там пролепетал омега про его оружие — всегда можно спустить всё на глупую шутку. Но когда сын Намджуна выуживает из его кармана такую же настоящую пушку, как у него в кобуре, дело приобретает вовсе не шуточный оборот.
— У нас тоже есть оружие! Видел?!
— Кёнсу! — строго ревёт альфа на своего сына, выхватывая у него пистолет, который, благо, был на предохранителе и не выстрелил.
У Чимина вся жизнь перед глазами пролетела, начиная от счастливого омеги-супруга, что подарил ему любимого сына, заканчивая осознанием, что он мог не увидеть повзрослевшего Чихо. Только что у альфы могли отобрать самое ценное, что только может иметь отец. Он успел укрыть своего ребенка спиной на случай чего-то ужасного, но осадок испуга еще долгое время будет его преследовать. Чихо все еще обижен и расстроен, но увидев состояние старшего альфы, теперь со слезами на глазах переживает именно за него, не понимая, почему его смелый и сильный отец, тем более с оружием, которое спрятано за тканью пальто, так испуган.
— Сколько раз я тебе говорил, что это не игрушки?! Что тебе строго запрещено трогать, а тем более так бездумно выхватывать у меня!
Чихо плачет от обиды на своего друга, а Кёнсу от очень злого голоса своего родителя. Чимин, придя в себя, осознав, что ничего не произошло, пальцами челку отросшую назад зачесывает, в испуге озирается по сторонам и лицу своего сына, все еще боясь увидеть какое-то ранение на хрупком теле. Альфа прижимает сына к груди дрожащими руками, целует его в нос и поднимается на ноги.
— Он сказал, что у меня нет папы, потому что я вредный и неуступчивый, — шмыгает носом Чихо, жалуясь своему единственному родителю. — Я просто хотел башенку другой формы сделать!
— Ну-ну, любимый мой, это ведь не так, ты же и сам знаешь, — Пак гладит омегу по голове и косится на виновников события. — Забери свой рюкзачок с беседки. Мы скоро поедем домой.
Ребенок кивает и послушно уносится к деревянному небольшому строению.
Альфа мог все спустить на «нет»: чуть не случившуюся по вине Кима аварию, может, еще какой-то проеб с его стороны, но то, что выдал его сын и словесно и действиями, Чимин простить не в силах. Альфа в пару шагов сокращает расстояние между ними, вздергивает Намджуна за воротник, заставляет его подняться на ноги и наотмашь бьет в челюсть. Не дав опомниться, вторым ударом валит на землю и достает его оружие. Действительно самый настоящий пистолет. Пак одним движением руки выдвигает магазин. Заряжен. Чёрт бы его побрал.
«Пристрелить бы мужчину сейчас его собственным оружием за такое халатное обращение», — от одной этой мысли у Чимина по душе мед льется.
— На кого ты работаешь, сукин сын? — тихо шипит Пак. Намджун жестом показывает сыну, чтобы тот не подходил, потому маленькому Кёнсу, что только хотел сорваться к отцу, ничего более не остается, кроме как стоять на месте и плакать.
Однако альфа под Чимином оказывается куда более проворным: ему ничего не стоит парой ловких движений сбить его с ног и поменяться местами. Вот только Паку выбраться из-под Намджуна уже будет труднее — его руки держат в крепкой хватке, а стоит альфе расслабиться под весом другого, Ким проверяет и его на наличие оружия. На Чимине еще и бронежилет оказывается из-за опасной зоны, из которой он прямиком поехал в детский сад.
— У меня к тебе точно такой же вопрос, Пак Чимин.
— Инспектор полиции, — хмыкает альфа, чувствуя, как хватка усиливается, а запястья, зажатые в тиски, начинают неприятно ныть.
— Попизди мне тут. Я изучал каждого родителя, и ты, по официальным данным, числишься сотрудником какого-то задрипанного офиса, — Намджун терпение теряет. Чихо, завидев, в какой неблагоприятной ситуации находится его отец, бежит к нему на помощь. — Раз так обстоят дела, то думаю, нам будет что обсудить на личной встрече. Устроим свидание? Ты же все равно одинок. Впрочем, как и я.
— Да ты в конец ебнулся.
Предложение альфы у Чимина издевательский смех вызывает.
— Это в твоих интересах.
— В моих?! Это твой сын направил пушку на нас, спешу напомнить! Твой сын наговорил гадостей моему и ты, блядь, сейчас меня в земле валяешь!
— Даю тебе пять дней на раздумья, — шепчет на ухо Ким, заставляя мужчину снизу содрогнуться. — У нас много общего, судя по всему. А еще мне известно о твоих необычных любовных похождениях.
— Да кто ты такой?!
Хватка исчезает, Пак подскакивает на ноги, в то время как его маленький омега уже во всю ругается на Намджуна и бьет по ногам рослого мужчину, кидая нелепые угрозы в адрес альфы, который выше его в три раза. Эта забавная сцена заставляет Чимина с пару секунд потупить взгляд от удивления, а после довольно хмыкнуть — у него растет храбрый омега. В отличии от альфы Кима, что нюни распустил и даже с места не сдвинулся.
Ким берет своего ребенка на руки и, не попрощавшись, уходит. Намджун не собирается прощаться с мужчиной, которого в земле извалял. Он уверен — они еще встретятся. Наедине или нет. Альфа обязательно об этом позаботится, даже если Чимин отклонит его предложение на «свидание».
ㅤ
ㅤ
ㅤ
ㅤ
ㅤ
ㅤ
ㅤ
ㅤ
— Почему ты меня никогда не слушаешь? Ты понимаешь, что твой друг мог серьезно пострадать?
— Понимаю.
— Ну так какого черта?!
У Намджуна нет никакого терпения на маленького ребенка, в таких ситуациях — тем более. Хорошо, что не было никаких свидетелей и воспитательница ушла домой почти сразу же. Женщине было бы куда сложнее заткнуть рот, чем стереть записи с камер видеонаблюдения. Стоит родителю заметить, что его сын снова насупился и готов впасть в истерику от страшного гнева отца, он выдыхает, сжимает руль и просит прощения за несдержанность, продолжая уже куда спокойней:
— Ты сказал что-то обидное Чихо. Зачем?
— Он не хотел делать так, как хочу я. Не соглашался. Поэтому я сказал, что он такой вредный, потому что у него нет папы-омеги.
Дети в наше время чертовски наблюдательны. Настолько, что Намджун порой поражается этому. Его альфа не смелый, слишком уж плаксивый для того, кому слезы показывать считается нечто постыдном в этом прогнившем обществе. Если бы мужчина не нарыл информацию на Пак Чимина грязным способом, он и внимания не обратил на то, что его ребенка забирает и приводит в садик лишь кто-то один. Быть может, конечно, Чихо сам рассказал другу, что у него только один родитель…
— У тебя тоже нет папы, но это не значит, что с тобой что-то не так. Смекаешь? — альфа паркуется у жилого комплекса, ловит взгляд ребенка в зеркале заднего вида. Кёнсу губы поджимает, осознает свою вину и неправоту, но показывает это только
сдержанным кивком. — Твой папа погиб. В этом никто не виноват. Но ты растешь хорошим мальцом, пусть и вредным немного. И вообще, не ты ли мне говорил, что Чихо тебе нравится?
Намджуну еще не приходилось говорить с маленьким альфой о том, как надо ухаживать за омегами. Или не за омегами. За теми, кто тебе симпатизирует. Мужчина вздыхает: учитывая, как совсем недавно он валял Чимина в грязи, не ему стоит говорить с сыном о делах амурных. Намджун сам в этом настоящий неудачник.
— Нравится. Но он такой вредный! — альфа выпрыгивает из машины, когда отец помогает ему отстегнуть все эти маленькие ремешки. От этих слов Намджун от души смеется.
— Все омеги такие, привыкай, сынок.
— И папа тоже был таким?
Альфа столбенеет, и на несколько секунд забывает какую функцию должны выполнять легкие. Он выдыхает медленно, берет сына за руку и идет по направлению к парадной. Годы идут, а легче не становится.
— И папа тоже.
Именно поэтому бывший супруг, который подарил Намджуну это чадо, погиб. Ким Джиен был образцовым омегой, но до ужаса ревнивым, не умеющим вовремя остановиться. Он следил за Намджуном, будучи убежденным, что тот ему непременно изменяет. Попал в горячую точку на перестрелке, словил пули в жизненно важные органы, погиб на месте.
Кёнсу тогда было всего несколько месяцев. Старший омега знал, что у его мужа очень грязная работа, что Джун почти с самого детства существовал в преступных организациях, занимаясь то наркотиками, то нелегальным оружием с черного рынка. Имея дело с подобным — очень сложно не запятнать руки в крови хотя бы косвенно. Джиен знал, что в какой-то момент вся их семья может погибнуть от случайной пули врага, но все равно передвигался слишком необдуманно. Ревность легко может затуманить разум, заставить человека позабыть о чем-то самом важном, чему обязательно должно быть место в семье.
Намджун, после того как отужинал с Кёнсу и уложил его спать, садится за ноутбук. На его переносице покоятся очки, взгляд устремлен на экран, на очень многообещающие фотографии, которые пару лет назад были слиты в сеть. Ким случайно наткнулся на них, пока искал информацию на Чимина. Он нашел целый клад. На снимках альфа до прелестного обнажен, рот его распахнут, свидетельствует о его уязвимости в такой интимный и сокровенный момент. Пак Чимин пал под другим альфой, как благословленный некогда житель небес и, судя по его выражению лица на снимке, что запечатлел рьяное удовольствие от сего процесса — он ни капли об этом не жалеет.
Стоит Намджуну глаза прикрыть, как сцена на кадре оживает в его сознании, позволяет вообразить звуки, которые Чимин может издавать в подобные моменты близости. Наверняка альфа хорош в постели, умеет отдаваться сполна, кусаться до больного сладко, грубить и брыкаться, как делает это при всех встречах с ним. Но только стоит его приструнить… Ким попытается справиться с его строптивым нравом, с устами, выдающими так много злющих рыков в его сторону, явно показывающих, что Чимину ничего не стоит еще разок оставить яркий след рукоприкладства на его лице.
Рука альфы уже как с несколько минут покоится на собственном возбуждении в то время, как в голове один несносный Пак свои до блядского пухлые губы раскрывает в блаженном стоне, руками крепкими хватается за ближайшую подушку и шепотом молит о большем. Или, быть может, приказами разбрасывается, будучи в принимающей позиции? Лишь от этого предположения Намджуна ведет сильнее. В любом свете этот альфа будет чем-то прекрасным в его жизни, или одной единственной ночью. Он чувствует это.
Мужчина хотел попробовать начать все с легкой толики романтики, познакомиться, как нормальные люди, сходить погулять с детьми. Учитывая, что они являются друзьями, этот план мог легко сработать. Он и предположить не мог, что из-за мудака по правую сторону от руля выскочит на встречную полосу, да еще перед Пак Чимином. Уже тогда все пошло по пизде.
А потом ссора детей, Кёнсу, который вытащил у него пистолет, удар от Пак Чимина, полученный вполне заслуженно, потому что за оружием лучше следить надо, тем более в присутствии ребенка…
Возможно, у него с самого начала не было и шанса начать с Паком что-то адекватное. Романтика не для них, особенно, когда у обоих имеются дети. Особенно, когда у обоих руки по локоть в крови, а одной ногой они за решеткой.
Намджун вздрагивает от вибрации телефонного звонка, дышит рвано от возбуждения. Кульминация вот-вот наступила бы, но кто-то бессмертный не позволил ему нормально расслабиться даже в столь позднее время.
— Ублюдок, — выдают нетерпеливое по ту сторону провода. Альфе не трудно догадаться, кто его беспокоит с таким многообещающим обращением к нему.
— И тебе не хворать, птенчик. Быстро же ты узнал мой номер, — довольно хмыкает Намджун, выпрямляясь на стуле. Пелена возбуждения упрямо не хочет покидать его тело.
— Гребаная китайская подстилка, — продолжает лепетать Чимин.
Намджун замирает на секунду. Паку удалось выяснить про него куда больше. А вот ему все еще неизвестно, на какую группировку батрачит этот строптивый альфа.
— Так что на счет свидания?
— Что на счет пересмотреть свой список сотрудников, которые пиздят оружие прямо у тебя из-под носа, ублюдок? — парирует Пак. — Чужое, блядь, оружие.
— Мы можем обсудить это на свидании, птенчик.
Чимин шумно выдыхает, пытается держать себя в узде, лишь бы не заорать в трубку, найти в себе самообладание говорить тихо и сдержанно. Нельзя будить Чихо, который кое-как уснул после сегодняшнего потрясения.
— Что ты сейчас делаешь?
— Смотрю фотографии, на которых ты получился лучше всего, — смеется альфа. Он ведь даже не шутит.
— Жалкий извращенец.
Чимин теряет всякое терпение. У него в голове не вяжется образ этого Намджуна, и того, что извинялся перед ним за свою оплошность на дороге. Два совершенно разных человека. Или, вернее сказать, успешно сменяемые маски одного наглого альфы.
— Кажется, из-за моей оплошности ты снова в неблагоприятной ситуации, — выдает Намджун, пытаясь понять, почему Чимину уже известно что-то о пропаже оружия, а ему, блядь, нет. Неужели щенки пытаются что-то скрыть от своего босса? — Давай так: мы встретимся, поужинаем, и обсудим все твои претензии. Я обещаю сделать все, чтобы уладить возникшую проблему.
— Давай так: ты возвращаешь мне либо бабки, либо оружие, а я обещаю сделать все, чтобы не прострелить твою никчемную голову собственными руками.
Намджун смеется. От души смеется, несмотря на то, что ни капли не сомневается в возможности альфы действительно выполнить только что озвученное желание. Он уверен, что будь у него возможность пристрелить Кима еще несколько часов назад на детской площадке — Чимин немедля воспользовался бы ею.
От этого осознания запретный плод становится только слаще и желаннее.
— Птенчик, с чего ты взял, что именно ты можешь диктовать условия? Один лишь я могу разрулить твою проблему. От тебя требуется только один ничем не примечательный ужин со мной.
Дьявол. Ким Намджун действительно Дьявол, понимает Чимин.
Хитрый, невыносимый, не оставляющий ему никакого выбора.
***
Стоит двери распахнуться, Чихо, завидев своего друга, бросается к нему в объятия без всякого смущения. Детский возраст по истине удивителен: совсем недавно они чуть не перестреляли друг друга из отцовских пушек, а теперь обнимаются в коридоре, как закоренелые братья.
Когда ты взрослый, дружить становится куда труднее. Особенно, когда вы оба состоите в преступных организациях. Особенно, когда один другого ненавидит, а этот «другой» хочет тебя подчинить, как жалкого омегу, и трахнуть.
Ситуация из разряда: «Пиздец окончательный, закрывайте занавес».
— Ужин должен был состояться на нейтральной территории, — вместо приветствия выдает Чимин. Он не дает альфе ни капли надежды на дружественное расположение. Пак как был со скверным выражением лица, так и остался. — А не у тебя в квартире.
Умеет ли этот человек вообще улыбаться? Хотя бы ради приличия. Хотя бы натянуто, чтобы не портить и так удушливо давящую атмосферу! Кёнсу, как истинный подрастающий джентльмен, помогает омеге снять курточку и уносится вместе с ним в его комнату, рассказывая о том, как много у него есть игрушек, которые точно понравятся Чихо.
А Намджун, желая следовать примеру сына, хочет поухаживать и за своим гостем, но стоит ему коснуться верхней одежды Чимина, как альфа изворачивается, не дав исполнить задуманное. Он как никогда враждебно смотрит на мужчину, всеми фибрами души дает понять, что он пришел сюда не флиртовать с ним, а исключительно по рабочему делу. Однако Ким не сдается, продолжая пытаться хоть чуточку заслужить чужое благостное расположение своей мягкой, будто примирительной улыбкой.
Романтическая обстановка тщательно организована Намджуном: свет свечей мягко мерцает в тускло освещенном помещении. Стол накрыт белой льняной скатертью, утонченной фарфоровой посудой и множеством изысканных столовых приборов. Воздух наполняется манящим ароматом свечей. Атмосфера теплая и уютная, и обстановка идеально подходит для интимного вечера вместе. Альфа определенно постарался.
Вот только Чимин вовсе не удивлен. Он никак не реагирует, когда Ким пристраивается сзади, пока альфа рассматривает сей «сюрприз», едва ступив на порог между кухней и гостиной.
— Нравится? Я сам все готовил, старался.
Руки мужчины укладываются на крепкие ягодицы, поглаживают аппетитные формы альфы, скользнув выше, на рельефный торс. Кончик носа зарывается в темные волосы Чимина, лаская чувствительную кожу за ухом. Намджуна откровенно ведет от сильных феромонов неподдающегося на его изысканные ухаживания мужчины.
— Хочешь откупиться от всех своих проебов, что раз за разом происходят, каким-то ужином? — фыркает Пак и, горделиво скинув с себя чужие руки, проходит вглубь помещения.
— Хочу заслужить хоть каплю твоего расположения ко мне.
Честно признается альфа без намека на шутку и даже улыбку. Он прикрывает дверь, чтобы веселые визги детей им не мешали, и следуя примеру мужчины, усаживается за стол напротив него.
— Быть может, заслужишь, если вернешь оружие. Мне пришел ебаный муляж, Намджун. Потому что твои люди спиздили его прямо с корабля.
Альфа глаза прикрывает. Снова Чимин о рабочих делах, с которыми ему пришлось разбираться все три дня. Несколько человек были в сговоре, желав отжать побольше денег с продажи оружия на черном рынке, которое принадлежало как раз Паку. Из-за добротного муляжа совсем не сразу удалось обнаружить пропажу. Однако, несмотря на все неприятности, Намджуну удалось выяснить, кем является альфа на самом деле.
— Я со всем разобрался. Через два дня идентичная партия прибудет за мой счет. Заберешь ее.
Чимин без интереса и какого-либо аппетита ковыряет рыбу в тарелке, губы поджимает в недовольстве. Ким Намджун гадит и убирает за собой на месте. Бесит.
— Как много ты успел разузнать обо мне? — вопрос, который слишком давно вертится на языке.
— Ты о том, что тебя привлекают альфы? — мужчина взгляда не поднимает на предмет своего обожания. Перечисляет, словно количество пальцев на одной руке, одним движением разрезая кусок стейка на тарелке. — Или о том, что твоему некогда любимому омеге ребенок оказался в тягость, и поэтому он уехал заграницу с любовником? Или, быть может, о том…
— Хватит, — резче, чем хотелось бы, выдает альфа, понимая, что Намджун владеет куда большей информацией, чем то было дозволено любому из его окружения. — Чего ты от меня хочешь?
Чимин все эти несколько лет, с тех пор как у него появилось чадо, кроха, которую он обязан ценой своей жалкой жизни защитить, пытается оградить свою маленькую семью от всех своих рабочих дел. Потому что смерть ему в затылок дышит каждый день, по пятам следует и за невинным Чихо, жизнь и здоровье которого является самой слабой точкой альфы отца. Он успешно со всем справлялся, пока несколько дней назад его не начал преследовать неугомонный альфа со своими пошлыми мыслишками на его счет.
Наличие оружия у Намджуна, факт, что малыш Кёнсу одним неловким движением мог случайно оборвать хрупкую жизнь своего друга, просто потому что его отец полный кретин, того, что Чихо учится вместе с ребенком такого же криминального авторитета, как и сам Чимин — все это не дает покоя отцовскому сердцу, которое так и рыпается уберечь, оградить, сделать так, чтобы их дети никогда более не встретились. А Намджун лишь все усугубляет: предлагает какое-то нелепое свидание, шантажирует, заставляя альфу все-таки явиться на встречу, роет информацию на него, не желая дать Паку спокойной жизни.
Намджун вздыхает, откладывает столовые приборы и руки в замок сцепляет, укладывая их на стол, словно ведет переговоры с преступником. На его лице альфа видит стальной отблеск серьезности. Пак сглатывает от нервозности: создается впечатление, что его преследователь сейчас выдаст что-то эдакое, от чего дыхание безжалостно перехватит, а колени предательски подкосятся.
— Я тебя хочу, Чимин, — голос ни капли не дрогнул. — Случайно узнав, что ты спишь с альфами я, по началу, отмахнулся. Что с того, в конце концов? Я ведь сам такой.
Альфа повстречал его за стенами садика, впервые тогда не в такой официозной обстановке, где ты вынужден здороваться со всеми из приличия, не зная даже имени того или иного родителя. Это был Богом забытый бар. Намджун тогда сильно удивился, увидев за барной стойкой столь знакомое лицо. Чимин, будучи изрядно выпившим, флиртовал с альфой, но не добившись должного успеха, начал медленно двигаться в танце с самим собой. Тихая музыка в тот день наполняла воздух ощущением спокойствия и умиротворения. Атмосфера расслабляющая и манящая, а пустое небольшое так и приглашало танцора делать свои движения.
Намджун без какого-либо плана в голове этим альфой откровенно любовался с открытой бутылкой пива в руке. Двигая своим телом спокойно и грациозно, Пак совершенно не подозревал, что один из частых обитателей сего заведения положит глаз на него. Откровенно, безобразно, Ким ловил настоящий восторг от слегка пьяных, но таких до боли легких движений Чимина, разрезающих воздух в пространстве. Кажется, что все заботы и стрессы этого мира забылись, когда он погрузился в незнакомого альфу мыслями нетрезвой головы, слишком эфирно он чувствовал себя тогда.
Пак безусловно помнит тот день. Он не часто загуливается в барах или клубах. Все же, он отец, он не может себе позволить бросать ребенка в одиночестве ради бутылки алкоголя и компании пьянчуг. Однако в тот день позволяли обстоятельства.
— Я знал, кто ты такой, знал, где тебя найти, если мне этого захочется. Но, блядь, мне в голову не приходило, что мы… в одной стези бредем. Я хотел познакомиться с тобой, как нормальный человек.
— Но получилось как всегда, — перебивает альфа Кима, не удержавшись от усмешки.
— Чимин, — голос до блядского строгий, настолько, что Чимин себя невольно чувствует нашкодившим студентом, который не прислушивается к старшим. Умеет же Намджун навести страху — стоит отдать должное. — Ты заинтересовал меня давно. Но я и подумать не смел, что с тобой будет настолько тяжело. Ты даже улыбки мне своей не показал, вот только сейчас, когда захотел посмеяться надо мной! Ты — самая сложная головоломка в моей жизни. Загадка, из-за которой я не могу переключиться хоть на что-нибудь! Ты ругаешься, не поддаешься, кроешь матом, но знаешь, в чем заключается вся проблема от этой ситуации?
Чимин бровь выгибает заинтересованно, все еще держится ровно, несмотря на то, что ему сейчас признаются. Альфа оголяет перед ним душу, а Пак, заигравшись в неприступного карателя, ступает на эшафот, готовясь свершить самую страшную в его жизни казнь. Искренность плещется в глазах напротив, надежда и толика переживаний от всего, что Ким наговорил только что, делает альфу слабым внутри, хоть снаружи он и остается все такой же строптивой сукой, которой слишком сложно отодвинуть собственный нрав на второй план.
— В том, что я слишком давно не испытывал ничего подобного, что испытываю рядом с тобой, Пак Чимин.
С самой гибели супруга Намджун был потерян в тоске и горе от произошедшего. Это он виновен в смерти любимого человека. Не уследил, не уберег, не справился со своей главной задачей. Альфа утонул в самобичевании, не смог оправиться, упрятал свои чувства за тысячей железных дверей, все свои желания близости усадил на цепи, приказал сидеть смирно. Только в беспорядочных сексуальных связях рядом с другими альфами нашел единственную отдушину, которая спасала его на протяжении долгих лет.
Появление Чимина не входило в его жизненные планы. Из-за этого альфы со строптивым нравом все старания Намджуна дали трещину, железо рассыпалось песком, а чувства сорвались в лихорадочном беге. И сейчас все дошло до того, что он сидит и оправдывается перед ним, как сущий юнец за свои пошлые мысли в его сторону.
— Меня устраивал однодневный секс с незнакомцами. Я успешно выпускал пар, более меня ничего не заботило, кроме работы и сына. Но судьба решила сыграть со мной злую шутку: в тот день, увидев тебя в баре, я влюбился, словно глупый мальчишка в один из выпускных вечеров. Мне плохо от этого чувства, Чимин, оно душит изнутри, а наблюдая как ты артачишься от меня, будто я тебе противен, я… начинаю думать, что я действительно не заслуживаю тебя. Скажи мне: я в самом деле тебе настолько отвратителен, что ты не хочешь иметь со мной совершенно ничего общего?
Чуйка альфу никогда не подводила. Под столом у него нога дергается нервно. Его не готовила судьба на такое внезапное признание, что за ним и следили, и влюбились. А учитывая, что они друг друга на детской площадке чуть не перестреляли — ситуация приобретает все более фантастические оттенки.
— Я не запрещал тебе искать иные подходы к загадкам, — выдает Пак и наблюдает сущее недоумение на лице мужчины, мозг которого, вероятно, сейчас вообще не варит от волнения.
— Что?
Чимин вздыхает безнадежно.
— Найди ко мне другой подход, Ким Намджун. Меня не интересуют романтичные ужины со свечами, однако, большое тебе спасибо, мне приятна твоя заинтересованность.
Чимин поднимается со стула, подходит к мужчине со спины и, уложив крепкие руки на его плечи, шепчет на ухо, обдавая горячим дыханием чувствительную кожу:
— Поведай, в каких позах ты хотел бы меня трахнуть.
— Папа! — на кухню влетает Кёнсу с мягкой игрушкой динозавра. — Можно я подарю его Чихо? Он ему очень понравился.
Обомлевший от шока альфа тихо лепечет разрешение, и ребенок уносится обратно, не забыв прикрыть за собой дверь. Однако, Намджуну ничего не стоит взять себя в руки и, поднявшись по ноги, прижать мужчину к низкому пустому подоконнику, который с этого момента будет украшать лишь обнаженный Пак Чимин, а не растения.
— Я опишу тебе во всех подробностях и, раз уж на то пошло, покажу.
— Не сомневаюсь.
Чимин костяшками пальцем оглаживает скулы альфы с обольстительной улыбкой на прекрасном лице.
Их встреча похожа на детский анекдот, но Намджун сделает все, чтобы предмет его воздыхания не пожалел о всех своих потерянных нервах в их первые встречи.