«Где же ты?..»

Разиэль задавал себе этот вопрос, наверное, уже в десятый раз, а то и больше. Он бродил по магической академии Дельф, укрытый плащом невидимости, сотканным разом из Света и Тьмы — под такой защитой его никто не мог обнаружить. Проходя по коридорам, что по-прежнему больше напоминали музейные галереи, он тщетно искал хозяина этого места. По дороге сюда он не раз и не два прибегал к ясновидению Зефона, чтобы напомнить себе, почему должен убить Рахаба. Снова и снова смотрел, как перекраивают людей, слушал крики тех, кому забыли или не сочли нужным сделать обезболивание перед началом операции. Разиэль так и не понял, был ли вообще какой-то принцип в том, что кому-то его делали, а кому-то — нет.

«Где же?..»

Рахаб был где-то здесь, но точнее Разиэль не видел. Изобилие чужой энергии сбивало его, не позволяя поисковым чарам нормально работать. Радовало хотя бы то, что Похититель Душ, отняв жизнь и силу уже двух богов, как будто несколько насытился, и Разиэль мог спокойно им пользоваться, пусть и не совсем без опаски.

Не наверху — неожиданно дошло до Разиэля. Рахаба надо искать внизу, ближе к озеру.

Он оказался прав. В конечном итоге он нашёл плотно запечатанную дверь, ведущую в подвал.

Вздохнув и взмолившись, чтобы местные обитатели, студенты и ничем не отличающиеся от них профессора в мантиях всех оттенков серебряного и синего, не заметили сломанных чар, Разиэль взмахнул Похитителем Душ, разбивая замок вместе с магией, а затем быстро, как вор или крыса, прошмыгнул по мраморным ступеням вниз.

Похититель Душ позволял ему видеть магическим зрением, но, спустившись вниз, Разиэль сам снял невидимость. Потому что ему нужно было рассмотреть это своими глазами.

Под академией Дельф был огромный зал с озером, очевидно, соединявшимся под водой с основным водоёмом, который окружал город. До этого Разиэль не задумывался о том, насколько высоко над уровнем воды стоит город. Выходило — достаточно. Но не это было самым главным. И даже не светильники в виде лилий, излучающие мягкий жемчужный свет, расположенные по периметру на стенах и собранные в букеты. Нет. Поразительнее всего была статуя, что расположилась вдоль края озера, практически смыкаясь в кольцо. Статуя огромного змея, совершенная в каждом изгибе, в каждой чешуйке. Змей вызывал трепет и почти страх, но вместе с тем им было невозможно не любоваться. Его чешуя, хоть и должна была быть каменной, преломляла свет на гранях так, что играла радугой. Казалось, ещё секунда — и он бросится на пришельца, и на туловище Разиэля сомкнутся огромные каменные клыки. Ядовитые, очень ядовитые. Яда сильнее, чем яд этого существа, не было во всём мире. Разиэль откуда-то помнил его. Он его знал.

— Левиафан… — произнёс Разиэль негромко. — Мировой Змей.

— Не думал, что тебе хватит дерзости сюда явиться. И сообразительности, чтобы найти Похититель Душ.

Разиэль повернул голову в сторону говорящего, туда, где у каменного змея располагалась шея. На ней сидел Рахаб, но он сам выглядел весьма… непривычно. Его кожа сменилась серебристой чешуёй, а в глазах был вертикальный зрачок. Синие перчатки скрывали кончики пальцев, но почему-то Разиэль был уверен, что на них сейчас когти.

— Почему я помню его? — спросил он, сделав шаг к Рахабу.

— Потому что он — это я, — последовал ответ.

— Рахаб… кто мы?! Ты знаешь?

— Знаю, Разиэль, — ответил Бог Воды, погладив чешую каменного змея. — Для этого мне не нужно общаться с мёртвыми, как Мелкае. Вода помнит всё…

— Расскажи мне. Прошу.

По губам Рахаба скользнула усмешка.

— А ты уверен, что готов услышать?

— Я слишком долго искал ответы.

— Странно, что ты так долго мне угрожал вместо того, чтобы просто поговорить. Обретение своей силы изменило тебя. В худшую сторону.

— Я это уже понял, — вздохнул Разиэль. — Но ты заблуждаешься. Я не тот Разиэль, которого ты знаешь сейчас. Я тот, в ком переродилась его душа. И мне нужно, очень нужно узнать, почему мы стали людьми.

Рахаб растянулся на статуе, кажется, совершенно не смущённый ни этими словами, ни тем, что у Разиэля в руках был Похититель Душ.

— Потому что мы пошли против воли Творца. Мы пустили демонов туда, куда не следовало. Я, Мелкайя и Зефон. Потому что ты убедил нас сделать это.

— Для чего?

Рахаб невесело рассмеялся.

— Мы всего лишь решили, что это несправедливо — они не могли своими глазами увидеть Эдем. О, нет, Творец оставил им в распоряжение другой мир. Этот мир, но им было мало. А мы решили помочь им. На свою голову.

— Вот оно что… Дети творца, но отвергнутые дети. Но почему? Что они сделали?

— Я не знаю. Судя по тем воспоминаниям, что у меня есть, они и сами не знали. Они лишь сказали, что сперва Творец и вовсе попытался их уничтожить.

— Могли ли они обмануть нас? — пробормотал Разиэль.

— Конечно, дело было не только в справедливости, — заметил Рахаб, словно не слыша его вопроса. — Лишь благодаря тебе я мог отлучаться со своего поста стража Эдема. Как, впрочем, и остальные. Ты порой соглашался подменять нас, а взамен — мы не мешали тебе странствовать меж мирами.

— Ты был Левиафаном. Мировым Змеем. А кем же тогда был я?

Рахаб улыбнулся. Как показалось Разиэлю, даже мягко.

— У каждого из нас было множество форм, и ты менял свои достаточно часто. Их роднило лишь то, что все они были с крыльями. Форма змея также была не единственной для меня. Но одной из самых любимых. Возможно, скоро… — Рахаб погладил каменную чешую. — Когда мои исследования достигнут своей цели, я обрету то, что потерял.

— Твои исследования? — переспросил Разиэль.

— Конечно. Исследования по тому, как можно изменить это несовершенное тело, человеческую плоть.

Разиэль нахмурился. Безупречные… Исследования… Вот оно что!

— Ты создал Безупречных для того, чтобы изменить себя!

— В том числе. На самом деле, это что-то вроде увлечения.

— Но зачем заставлять? Макияж, украшения, одежда… Люди во все времена стремились стать красивее, чем они есть. Разве было мало тех, кто соглашался на преображение добровольно?

— Безупречные сами выстроили такое общество, — пожал плечами Рахаб. — Я лишь не стал им мешать.

— Где-то я такое уже слышал… — пробормотал Разиэль.

— Правда в том, что Творец уже не примет нас. Я имею в виду, не только нас шестерых, но и людей. Но я сам создам мир, который мне нужен. И верну своё изначальное тело.

— Тело змея, — пробормотал Разиэль. — Так, давай проговорим всё ещё раз. Демоны. Невесть за что им было запрещено появляться в Эдеме. Но благодаря нам они обошли запрет. Потом была война, так? И в ходе неё — мы погибли?

Рахаб кивнул.

— Ангелы выиграли и заточили демонов в Преисподней, но те в ответ прокляли ангелов, вынудив их пить чужую кровь. Но что же люди? Когда они возникли? И почему Творец, как ты говоришь, не примет ещё и их?

— Здесь моя память бессильна, ведь в этот период я был мёртв. Но я могу сказать тебе, что люди были созданы после нашего изгнания.

— И они были созданы смертными — в отличие, как я понимаю, от предыдущих двух рас…

— Да, похоже, что так. Почему ты расспрашиваешь меня о таких вещах?

— Я просто хочу понять… Понять, насколько мы всё-таки были правы.

— Не больше и не меньше, чем те, кто поставил собственные желания выше воли Творца, — заметил на это Рахаб.

— Но мне не кажется, что ты раскаиваешься.

— Мне была уготована роль вечного стража. Если бы не ты, я бы никогда не смог увидеть красоту Эдема или даже этого мира. Меня создали стражем — но забыли спросить о том, хочу ли я того. Мне дали разум и волю — и фактически запретили пользоваться и тем, и другим. Я не просил, чтобы меня вообще делали, Разиэль. А я не желал ничего охранять. Зефон и Мелкайя, я думаю, тоже. Но, видимо, желающих меня заменить не нашлось.

— Ты что-нибудь помнишь о Творце?

— Только голос. Не мужской и не женский, исполненный силы. Думаю, у него, как и у нас, не было постоянного материального воплощения. Если было вообще.

— И ты не боишься возможного наказания.

— Я не могу сказать точно, почему, но я знаю одно: Творец сам по себе не может ничего уничтожить. Ему нужно орудие, чтобы убивать то, что неугодно. И если таковое придёт по мою душу — что ж, пусть идёт.

Они замолчали. Разиэль стоял, опустив меч и обдумывая всё, что он только что узнал. Творец отвернулся от своего творения, но уничтожить его сам был не в силах. И, надо полагать, его сила была не безгранична, ведь он не мог просто продолжить создавать всё новые и новые миры, оставляя уже сотворённые на произвол судьбы. Или именно это он и сделал? Просто бросил разочаровавшее его творение?

Творец не мог сам уничтожить то, что создал. В руках у Разиэля было оружие, способное убить бога. Но ведь кто-то должен был владеть им?

Неожиданно по глади озера прошла рябь. Разиэль почувствовал магию. Опять.

— Он снова напал? — спросил он шёпотом. — Разиэль из этого времени?

Рахаб кивнул.

— Почему? Что вы не поделили?

— Он считает, что мы должны раскаяться, — прошипел Рахаб. — Должны молиться, чтобы снова стать достойными. Заслужить прощение. Он лезет ко мне со своим спасением, хотя, полагаю, на самом деле он хочет уничтожить то, что осталось от вампиров, и забрать себе Похититель Душ.

— Это… одновременно похоже и не похоже на меня, — заметил Разиэль. — Каким он был до того, как вы стали богами?

— Другим, — ответил Рахаб после паузы. — Но эта война как будто свела его с ума. Война и Мёбиус.

— Кто?..

— Провидец, чьим речам Разиэль безоговорочно верит.

— Хранитель Зачарованного города…

— Какого города? — переспросил Рахаб. Похоже, поддержание щита не забирало у него так уж много сил.

Разиэлю показалось, что Зефон из Похитителя Душ словно толкает его. Сейчас идеальный момент, чтобы убить и Рахаба тоже. Бывший бог мысленно шикнул на своевольный клинок. Ещё не время. Он может узнать больше.

— Зачарованный город. Я слышал, что мы шестеро когда-то создали его.

— Первый раз слышу. Мы не создавали никакого города. Бо… Разиэль, ты действительно веришь, что мы шестеро сейчас способны что-то создать все вместе? Да и зачем бы нам делать это?

То есть, в этом времени города ещё не было, но Мёбиус уже жил. А до него — были какие-то другие Хранители, те, кого убили Разиэль со товарищи.

— У вампиров были Хранители Первоначал, — сказал он. — Кем они были?

— Я до конца не понял. Сильнейшие из них могли управлять частью нашей силы или что-то вроде, — ответил Рахаб.

— Мы явно были не простыми ангелами, — заметил Разиэль.

— Да, мы были могущественнее большинства. По крайней мере ты, я, Турэл и Доума.

— Как это вообще было? Как вы смогли их сразить?

— У нас была… вещь. Вроде как, божественный артефакт, который лишал их сил и позволял нам их убивать.

— Но не Похититель Душ.

— Нет.

— Хм. И они умирали? Но разве ангелы не бессмертны?

— Мы сражались не с ангелами. А с вампирами. О том, что эти существа являются в некотором роде потомками падших ангелов, я узнал лишь от Мелкаи.

— А куда же делись ангелы?

— Его спроси, — предложил Рахаб.

Разиэль посмотрел на Похититель Душ. Какова вероятность, что вызов действительно будет успешным? Что он сможет дозваться до силы Мелкаи и заставить её работать так, как ему надо? Хотя с ясновидением и невидимостью получалось, но Разиэль не был уверен, что из этого сложнее.

Он вновь посмотрел на морду… точнее, лицо каменного Левиафана. Оно было выполнено столь искусно, что Разиэль не мог назвать его мордой даже в мыслях. И оно принадлежало мыслящему существу. Существу, которое Разиэль каким-то образом помнил.

Все дети Рахаба имели те или иные черты рептилий. А он сам, созданный охранять Эдем от демонов, оказался единственным, кто был способен сдержать их натиск в будущем. Потому что не было такого оружия, что могло бы пробить чешую Мирового Змея. Не было ничего смертоноснее, чем яд его клыков. Или всё же было?

— Как мы погибли? — спросил Разиэль. — Каким образом нас, сильнейших, смогли сразить?

Рахаб помолчал и ответил лишь после долгой паузы:

— Когда мы ушли из Эдема, началась война. Первая война в истории нашего мира. А потом на нас напал другой ангел, вооружённый Похитителем Душ.

— Раз так, то наши души должны были остаться запечатанными в мече, разве нет?

— Наверное. Говорю же, я не помню всех подробностей. Но этим мечом нас когда-то повергли. Зачем ты взял его?

— Как средство самозащиты, — ответил Разиэль. — В этом времени у меня нет божественных сил, потому что живо моё предыдущее воплощение. Рахаб, как ты думаешь, мы можем жить в мире с демонами? Ты — единственный, кто помнит хоть что-то…

Рахаб не отвечал очень долго.

— Мы — можем. Но мира не будет, пока Творец не оставит попыток уничтожить нас.

— А он не оставил? Может, он просто махнул рукой на этот мир и создал новый, оставив нас самих разбираться с последствиями? — спросил Разиэль.

— Не знаю. Скорее всего, об этом надо спрашивать Разиэля или Мёбиуса.

— Где найти Мёбиуса?

— Не знаю. Мне этот червь не показывается. Наверное, он слишком хорошо понимает, что я убью его, если увижу.

— Почему ты охраняешь наследие вампиров?

— Потому что я не вижу смысла уничтожать его. Я не симпатизирую им, но я не могу отрицать величия того, что они создали.

— Что ж… хорошо. Значит, я разыщу Мёбиуса.

Разиэль повернулся к выходу, но неожиданно дверь заледенела.

— Верни меч. И можешь идти.

— Нет. Рахаб, он действительно нужен мне. Я же сказал — без него я практически беспомощен. И я не добьюсь нужных мне ответов.

— Оставь меч.

Разиэль, вздохнув, стал невидимым. Озеро должно соединяться с основным бассейном где-то под поверхностью…

Однако Рахаб, похоже, разгадал его план. Поверхность озера тоже покрылась льдом. И вообще в помещении стало очень холодно.

— Не вынуждай меня, — попросил Рахаб.

На стенах, полу и потолке начали расти острые сосульки. Пока что так, что у Разиэля было место для манёвра — это явно было лишь предупреждение.

Он не сможет обмануть Рахаба. Не сможет якобы оставить меч, а потом выкрасть его ещё раз. Как Мелкайя, как Зефон, Рахаб просто не оставил Разиэлю выбора. Перехватив меч поудобнее, он побежал к каменному змею.

Видимо, Рахаб всё же как-то чуял его присутствие, потому что он выставил ледяной щит.

— Вот как, значит? — прошипел он змеиным голосом. — Выходит, Разиэль будущего не так уж отличается от Разиэля нынешнего!

Разиэль успел выставить теневой щит, когда к нему со всех сторон ринулись ледяные иглы. Его следующий удар тоже не достиг цели, вместо этого повредив каменного змея. Нет, быть невидимым самому — не поможет. Ему надо блокировать чувства Рахаба.

К счастью, Похититель Душ отзывался на удивление охотно, стоило лишь пожелать. Сидя в коконе из Тьмы, Разиэль услышал исполненный отчаяния и злобы крик, хотя его щит практически не пропускал звуки. Послышался грохот льда, но потом всё стихло, и Разиэль рискнул снять защиту.

Он не сразу нашёл Рахаба, лежащего у стены, всего в ранах от созданного им же самим льда. Похоже, заклинание, которое по приказу Разиэля применил Похититель Душ, лишало противника даже способности ориентироваться в пространстве, поэтому Рахаб стал жертвой собственных чар. Разиэль осторожно приблизился к нему.

— Ненавижу… — прошептал будущий Бог Зимы. — Я ненавижу тебя… Не за то, что уговорил помочь демонам. А за эту уверенность в собственной правоте. В том, что лишь тебе открыта истина. За то, что не можешь… просто… оставить в покое…

Волнистый клинок погрузился в тело раненого божества. Несмотря на их силу и бессмертие, их физическая оболочка до сих пор оставалась уязвимой — Разиэль знал это по себе. И он пришёл раньше, чем Рахаб успел исправить несовершенства своей. Чем стал Безупречным — хладнокровным змеем, которому абсолютно нет дела до мира и людей, пока в его собственном маленьком мире всё хорошо.

— Прости… — прошептал Разиэль. — Надеюсь, однажды… я сделаю всё правильно. У меня не будет причин вытаскивать тебя из твоей раковины. И вместо этого я с радостью посижу в ней с тобой. Но сейчас… я просто не могу закрыть глаза на то, что ты делаешь. И мне очень нужна и твоя сила тоже. Прости, Рахаб. Я правда этого не хотел.

Он не знал, слышит ли его душа поверженного бога, но вновь вспомнилось человеческое детство. Вспомнилось, как он тащил на улицу из библиотеки другого мальчишку, нерешительного и робкого. Вспомнились разбитые куклы. Он хотел помочь… Ведь он был уверен, что друг просто не понимает, чего лишает себя. В детстве Разиэль просто не мог понять, что то, что нравится ему, может быть непонятно и даже неприятно для кого-то другого.

Он поспособствовал тому, что Рахаб в итоге лишь закрылся сильнее и стал ещё более нелюдимым. Разиэль заставлял его терпеть прикосновения, которые были неприятны, а порой и вовсе пугали. Не было ничего удивительного в том, что, когда их стали учить владению оружием, Рахаб почти сразу выбрал лук. Скоро даже те, кто начал стрелять гораздо раньше него, не могли с ним сравниться.

Разиэль подошёл к повреждённой статуе и нежно погладил каменную чешую. У Рахаба-человека её не было. Не было ядовитых клыков. Он чувствовал себя уязвимым, и Разиэль вместо того, чтобы пообещать защиту, волок его в пугающий мир. Он просто не понимал… Но эти сожаления сейчас уже ничего не изменят. Может, они помогут вынести важный урок и поступить правильно в будущем. Если у них ещё есть будущее. Если их жизнь — нынешняя Разиэля и будущая Рахаба — не была последним их шансом. Но одно бывший бог решил точно: даже если это так, то перед концом сущего он должен разыскать Рахаба и поговорить с ним ещё раз. Объясниться. Может, это уже и не имело значения, но он должен был извиниться за всю боль, что причинил, вольно или невольно. И признать, что даже он бывает не прав.

Каменная чешуя под рукой неожиданно стала тёплой — так быстро нагрелась от тепла его тела? Тела Бездушного? Вздохнув, Разиэль коснулся воды в озере остриём Похитителя Душ и разморозил небольшую полынью в центре. Затем он взял на руки тело Рахаба и, пройдя с ним по льду, положил на воду. Всплывёт… Нужно было ещё немного магии, чтобы оно осталось на дне. Почему-то казалось, что так будет правильно.

Уходя из зала, Разиэль накрепко заморозил дверь и всё помещение за ней. Скорее всего, через какое-то время магический лёд всё же исчезнет, но хотя бы ненадолго это место останется неприкосновенным. Почему-то Разиэлю казалось, что он должен это сделать. Дать Рахабу право на последнее уединение, чтобы никто как можно дольше ни нашёл его тело, ни обнаружил, над чем именно он работал.

Подумав, Разиэль также наложил на дверь Отвод глаз.

«Почему мы все не могли жить в мире? Почему не могли все наслаждаться красотой творения в полной мере? Почему, Творец?»

Но никто не ответил этим мыслям бывшего, практически падшего бога. Когда-то падшего ангела, как оказалось.

* * *

Разумеется, Разиэль пересказал Каину разговор с Рахабом, когда они отошли от Дельф. Особое удивление у Хранителя вызвало известие о том, что Мёбиус уже жил в этом времени при том, что никакого Зачарованного города ещё не существовало.

— Чем больше мы находим ответов, тем больше появляется вопросов, — заметил Каин. — И я не представляю, как нам узнать правду о том, чем так провинились демоны. Кого ни спроси — их или ангелов — каждая сторона расскажет удобную ей правду.

— Может, и правда предложить им сделку? — спросил Разиэль.

— Может. Да только как ты собрался с ними связаться?

— Я слышал их голоса в глубинах Собора Авернуса.

— Ну и чем это кончилось?

— Тогда я струсил, и, видимо, что-то пошло не так, когда ты попытался переместить нас оттуда.

— И ты предлагаешь… что? Попросить их посидеть спокойно в Бездне ещё несколько тысяч лет? Не особо соблазнительное предложение. Я бы не согласился.

— Тут ты прав… Объективно говоря, учитывая, что рано или поздно они вырвутся сами, нам совершенно нечего им предложить. Но, кстати, ты не рассказал, почему это произошло.

— Это как-то связано с нарушениями баланса, но я сам не уверен, как именно. Я столетиями пытался понять принципы работы барьера, найти какой-то ключ к тому, как всё исправить. Но, как ты знаешь, я не преуспел. И поэтому мы сейчас здесь, ищем ответы в прошлом. В те времена, когда барьер, очевидно, уже существовал, но ещё не был связан с Зачарованным городом.

— Рахаб упоминал ещё кое-что. Демонам во владение был отдан наш мир, мир смертных. Но как и когда появилась та бездна, где они заточены сейчас?

— Думаю, что именно в том времени лежат действительно все ответы. Но, если мы отправимся настолько глубоко в прошлое, мы окажемся на поле столкновения таких сил, что нас может просто стереть в порошок. И даже так не факт, что мы сможем что-то понять.

Разиэль огляделся. Мягкий ласковый ветер, зелёная растительность — буйная, но такая, что радует глаз, а не душит. Свежий воздух, пение птиц. Рай на земле… Почему всё это было обречено стать бесплодной пустошью?

— Слушай… а когда ты отказался от жертвы, какой у тебя был план? — спросил Разиэль.

— План? Ну, как ты знаешь, библиотека Зачарованного города сгорела, так что мне нужно было как-то заниматься самообразованием, чтобы понять, что делать. Сперва я просто странствовал, пытаясь как-то в чём-то разобраться и оценить, что именно натворили мои «товарищи» по Кругу. Но потом я понял, что для того, чтобы что-то изменить, мне нужна власть. И тогда я попытался основать свою империю.

— И как? Получилось? Я, кажется, читал что-то о могущественном древнем государстве, павшем из-за грехов его правителя…

— Не совсем из-за грехов, хотя, конечно, многие бы с тобой не согласились. Империя просто исчерпала себя после победы над демонами. Она действительно помогла мне устранить многие раны на теле мира, но в какой-то момент я совсем забросил свои исследования — всё время стали забирать государственные дела. Пока у меня был тот, кто мог продолжать исследования за меня, я мог позволить себе быть императором. Но после — уже нет.

— Снова та жертва? — спросил Разиэль.

— Да.

— Кто это был?

— А что именно тебя интересует? Человек. По крайней мере, по официальной версии. Могущественный чародей. Самый могущественный из всех, кого я видел, не считая богов. При этом — умелый воин. Мой соратник. Мой друг. Даже… я бы сказал, несколько больше.

Брови Разиэля поползли вверх. Слышать такие признания от Хранителя — это было сильно.

— Что ты так смотришь? — спокойно спросил Каин. — По-твоему, у меня никогда не было близких отношений? Это прозвучит отвратительно-слащаво… но он был тем самым светом, что освещал мне путь к моей цели.

— Каким теперь должен стать я.

— В некотором роде. Хотя с тобой, конечно… многое совсем иначе. Я бы сказал, многое даже наоборот. Тогда — я искал путь, а он страховал меня. Помогал, критиковал за ошибки. Сейчас — путь ищешь скорее ты. А я могу лишь подсказать и помочь, когда станет совсем туго.

— Найду ли?.. И будет ли он правильным?

— Должен, — ответил Каин. — Твоё имя, насколько я понял, не менялось во все времена, Ангел Истины. Кто, если не ты?

— Действительно. К слову, а что значит твоё имя?

— Не знаю, — ответил Хранитель. — Хотя забавно, что оно созвучно со словом, которым в одном языке выражают отрицание. Речь идёт о немецком kein, что читается как "Каин" и означает "не"