Когда началось масштабное вторжение демонов, Доума, Бог Войны, не смог остановить их и сдержать их натиск. Их сила подавляла даже его. И переломить ситуацию смог лишь Рахаб, Мировой Змей, который когда-то был создан для того, чтобы не позволить демонам нарушить волю Творца. Но когда-то в мире жило ещё одно существо, которому демоническая магия была нипочём. Тот самый огонь, что освещал путь последнего Хранителя.

Каин не умел признавать чужое мнение. А иногда — принимать чужие желания, если они расходились с его собственными. В общем-то, было вполне очевидно, что это не самые лучшие качества для правителя. Да, уверенность в себе и в собственных решениях — это хорошо, но, если такие вещи выражены слишком ярко, то это неизменно ведёт к тирании. Что, собственно, и произошло, когда против него начал сражаться Магнус.

Хранитель начал изучать его задолго до личной встречи, когда впервые увидел выжженное поле боя. И результаты его удивили.

Большая часть чародеев, которые противостояли ему, банально не хотели делить власть. Однако то немногое, что он сумел узнать о Магнусе, указывало на какие-то иные мотивы.

Можно было подумать, что его заставляют воевать, но, чем дальше, тем увереннее Каин понимал — никакого способа заставить Магнуса что-то делать против его воли просто не существовало. И если в случае со всеми прочими Каин мог просто отмахнуться и сказать, что они сами хотят влияния или власти, то тут было нечто совершенно иное.

И всё же, когда Каин спросил, почему Магнус пошёл против него, он до последнего ожидал услышать, что у того по каким-то причинам просто не было другого выбора. Однако он услышал совершенно другую историю.

Да, отчасти чародей просто жаждал чужого признания, а как ещё получить его, если не сражаясь с мировым злом? Но были и вполне конкретные критерии, почему он считал Каина злом. И, что печально, не только почерпнутые от его учителей, но и вполне реальные факты, вызванные методами правления самого Хранителя.

Чем дольше Магнус говорил, тем сильнее Каину хотелось его заткнуть. Заткнуть, высмеять, выслать. Чародей ещё был так слаб — едва мог держаться на ногах дольше двадцати минут. Но смел говорить такие вещи Хранителю. Хранителю, который по своей милости сохранил его жизнь и мог столь же легко её отобрать.

«Ты сам спросил меня, Хранитель, — заметил Магнус, увидев, как всё сильнее и сильнее мрачнеет лицо собеседника. — Ты же не ожидал, что я буду говорить лишь то, что ты жаждешь услышать? Оставил бы ты тогда меня в живых?»

Каин был готов поклясться, что ещё ни один человек не вызывал в нём столько противоречивых эмоций. Он пощадил Магнуса — но тот оставался его врагом. Хранитель понимал, что, если они ни до чего не договорятся, пока чародей не наберётся сил, Магнус снова попытается его убить. Каин ведь не спас, а только не убил его, и это абсолютно ни к чему его не обязывало. У Хранителя было два пути — или договориться, или убить. Но убить того, кого Каин против воли начал уважать?..

Из-за собственной слабости Магнус очень много спал. И крепко, как думалось Каину. Меньше всего он ожидал, что, когда бессонница занесёт его в комнату чародея, тот откроет глаза и сядет на кровати.

— Интересное время для визита, — заметил Магнус. — Ты всех своих пленников так пугаешь?

— Ты здесь не пленник, — ответил Каин, садясь в изножье кровати. — Скорее, гость.

Магнус фыркнул.

— Вести себя так с гостями ещё более странно.

— Просто хотел проверить, как ты.

— Я прекрасно спал, спасибо.

— Почему ты совсем не боишься? — задал Каин вопрос, который его интересовал, но который он почему-то так и не задал в течение дня.

— А смысл? — хмыкнул чародей. — Страх лишь затуманивает разум.

Он опустил глаза, а потом посмотрел за окно, на ночное небо.

— Я совсем не хочу умирать, если ты об этом. Я не нарываюсь намеренно, чтобы ты всё-таки передумал и добил меня. Но если твоё правление не изменится, я не смогу этого принять. И продолжу сражаться против тебя, если ты позволишь мне выйти отсюда живым.

— Почему бы тогда не покивать на мои слова, не дождаться выздоровления и сбежать? А потом ударить вновь? Почему бы не…

Магнус усмехнулся.

— Будь я способен на что-то подобное, разве ты бы меня пощадил?

— Возможно. Я сделал это потому, что ты заслужил моё уважение. И твоя сила… Мне кажется, такие люди рождаются раз в тысячу лет — в лучшем случае. Убить тебя — всё равно, что уничтожить произведение искусства. Скажи мне, неужели ты правда считаешь, что моя смерть изменит что-то? Что те, кто был до меня, и те, что будут после, хоть чем-то лучше?

Магнус покачал головой.

— Некоторых из тех, кто сражается против тебя, тоже следовало бы отправить к праотцам. Но только вместе у нас был шанс тебя одолеть. Может быть, тот, кто будет после, не будет лучше. Но это значит, что я убил бы и его тоже. И того, кто последует за ним. До тех пор, пока в конце концов не придёт кто-то, согласный слушать.

— И ты думаешь, что такой рано или поздно найдётся?

Магнус перевёл взгляд от окна и посмотрел Хранителю в лицо.

— Я очень хочу в это верить. Как и в то, что нам больше не придётся сражаться. Но это зависит от тебя. И только от тебя. Что, если я ошибался точно так же, как ты, не видя всего?

— В каком смысле?

Магнус в ответ зевнул.

— Поговорим об этом завтра? Сейчас и правда не подходящее время.

Хранитель пожал плечами.

— Доброй ночи, Магнус.

И он вышел.

Чародей не хотел снова сражаться против него. Потому что он хотел верить, что уже нашёл того, кто всё-таки способен услышать.

Каин злился. Злость была совершенно иррациональной, но проклятый чародей со своим упрямством просто не оставлял ему выбора. Да это был практически ультиматум! Каин никогда их не терпел. Ладно бы, Магнус решил потом просто уйти в какое-нибудь паломничество и не отсвечивать — нет же! Сражаться ему надо. За народ и за правое дело. Словно он от этого народа когда-то что-то хорошее видел…

Однако чем дальше, тем сильнее Каин понимал, что если кто-то из них и не прав, то сильнее всё-таки он. Ведь когда-то он пообещал себе, что не будет таким, как другие Хранители. Что создаст лучший мир — лучший для всех, а не только для горстки избранных. И Магнус всего лишь показал ему, насколько сильно он сбился с курса.

Время шло. И, странно, но их отношения всё же начали перерастать в приятельские, если не сказать, дружеские. Потому что не только Каин слушал Магнуса — тот не менее внимательно слушал Хранителя. Он одобрял идеи Каина, просто не принимал выбранные средства. Может быть, вот чего, точнее, кого Каину не хватало? Советника, слову которого он может верить? Кого-то, кто разделяет его ценности и цели, может поддержать, но при этом не побоится критиковать тогда, когда надо?

Когда Магнус заявил, что уйдёт, Каина слово окунули лицом в снег.

В смысле… как?! Зачем?! Всё же хорошо было…

Однако чародей был до отвращения прав. Опять. Каину был нужен не просто советник, а советник, который будет проверять, как хорошо его распоряжения исполняются на местах. Кто-то, кто сможет рассказать, как обстоят дела на самом деле, а не по бумажкам. И Каин выдавил улыбку. Он сказал, что будет ждать… Правда, сперва Магнусу ещё следовало вообще уйти куда-то.

Спустя пару дней Каин застал своего гостя в библиотеке. Подойдя сзади и опершись на спинку его кресла, он сказал:

— Ты мог бы стать моим министром. Или генералом.

— И тебе не хворать, — отозвался Магнус и запрокинул голову, пытаясь поймать взгляд собеседника. — Спасибо за предложение, но, боюсь, это не для меня.

— Почему нет?

— Потому что не моё это — руководить. Тем более — большим количеством народа.

— У тебя неплохо получалось, когда ты вёл за собой повстанцев, — заметил Каин.

— Тогда это была необходимость, — заметил Магнус. — Я могу, если не будет выбора. Но мне не нравится делать это. Не нравится распоряжаться чужими жизнями. Ладно ещё, когда я уверен, что люди разделяют мои идеалы... Восстание — это романтично. Но ты предлагаешь политику.

Каин усмехнулся.

— Грязную, порой при всей её грандиозности мелочную, совсем не романтичную политику. Да. Я же занимаюсь этим. И не то, чтобы мне самому это действительно нравилось. Но это необходимо, чтобы достичь моей цели.

Магнус пару секунд помолчал.

— Я мог бы, — сказал он наконец. — Если я действительно нужен тебе в такой роли, то я приму её. Но если нет — пожалуйста, не проси меня. Обещаю, я найду способ, как быть тебе полезным.

Повисла тишина. Они так и оставались всё в той же позе, и можно было лишь гадать, как у Магнуса не затекает шея.

— Быть мне полезным, значит? — пробормотал Каин.

— Да. Пока ты будешь держать своё слово, пока я смогу тебя уважать, я буду на твоей стороне. С тобой. Обещаю.

— Ты теперь предатель восстания. Тебя могут попытаться убить.

Магнус усмехнулся.

— Пусть попробуют. Я попытаюсь переубедить их. Если не выйдет... что ж, — он отвёл глаза. — Я не позволю убить себя.

— И всё же я настаиваю, чтобы ты оставался здесь до тех пор, пока не оправишься полностью.

— И как мы поймём, что это произошло? — Магнус снова задрал голову вверх.

— Когда ты сможешь сбежать?

— Ха! Ты всё-таки признал, что я — твой пленник!

— Ну-у... порой особо... шустрые пациенты всё же стремятся сбежать из-под надзора лекарей.

— Это ты на что намекаешь сейчас? — возмутился Магнус. — Впрочем, ладно. Условились. Как только смогу сбежать из палаты — значит, здоров!

— Ну... — Каин усмехнулся. Ситуация слишком его забавляла, чтобы спорить. — Хорошо. Условились! Но до тех пор — здоровый крепкий сон и хорошая пища три раза в день. А ещё могу почитать тебе книжечку.

— Разве у императора нет других дел, кроме как развлекать меня? — усмехнулся Магнус. Каин вернул ему усмешку.

— Если император не будет отвлекаться от этих дел, он озвереет и начнёт казнить направо и налево без суда и следствия. Мне кажется, мы оба этого не хотим. Вообще… если говорить серьёзно, — протянул Каин, немного меняя позу и кладя правую руку на левую, — ещё и поэтому я очень рад, что оставил тебя в живых. Сейчас очень велик соблазн просто повесить как можно больше народа, чтобы неповадно было. Хотя я не только благодаря тебе понимаю, насколько это плохая идея, с тобой рядом проще не давать волю подобным фантазиям.

Магнус немного помолчал, размышляя, и затем проговорил:

— Это должно быть влияние проклятья Зачарованного города. Я ни у одного человека не встречал такого... несоответствия между желаниями и намерениями, как у тебя. Словно что-то... Словно в тебе есть какой-то раскол.

— Раскол? Может, у меня просто настолько дерьмовый характер?

— Не более, чем у меня. Я вижу, что ты говоришь о том, что хочешь стать милосердным правителем — и ты искренен. Ровно так же, как и в своём желании просто перебить всех недовольных вместо того, чтобы договариваться с ними и прощать.

— Что ж, возможно, — ответил Каин. — Я всё же надеюсь, что это можно как-то вылечить. Но библиотека Города была сожжена, и я так мало знаю о том, что должен был хранить... Чародеи Зачарованного города были очень властолюбивы, и они не желали делать своё знание доступным для других.

— Мне известны некоторые тайники, — сказал Магнус. — Возможно, их перепрячут, опасаясь, что ты вытянул из меня их местоположение, но всё же я поищу там.

— Спасибо. Ты знаешь… я и сам беспокоюсь о том, как мои приказы будут исполняться на местах. Отдать-то я их могу, но не только я могу хотеть отыграться на побеждённых.

— И что ты планируешь делать?

— Когда ты решишь уйти, я отправлюсь с тобой. Чтобы увидеть всё своим глазами.

— Мысль хорошая. Но всё же нам лучше отложить совместное путешествие до более благополучных времён. Если мы пойдём в разные места, это будет куда продуктивнее.

Каин досадливо поморщился, словно на язык пропало скисшее молоко, но возразить ему было нечего, и он попытался перевести тему в шутку:

— Чего тебе так хочется скорее от меня убежать? Я плохо обращаюсь со своим гостем?

Магнус покачал головой.

— Скорее, мне нужно подумать. Развеяться. Почувствовать, что мне больше не нужно готовиться к новому бою с тобой.

— Ну, я бы так не сказал…

— В смысле?

— Ты для меня — всё ещё достойный противник. Мне было бы очень приятно тренироваться с тобой и на мечах, и с применением магии.

— Ага. Хорошо, учту. Но тренироваться — это не то же самое, что готовиться убить. Мне нужно побыть одному, самому по себе, идти, куда глаза глядят, чтобы привести разум и сердце в порядок. Но я уже говорил тебе — я вернусь.

Каин кивнул. Пожалуй, он мог понять это. Ведь ещё до того, как он начал основание своей империи, он тоже какое-то время просто странствовал, пока не увидел путь, по которому ему действительно нужно идти. Как жаль, что цена за вступление на него была очень высокой.

— Хорошо. Ладно. Но не раньше, чем сможешь отсюда сбежать.

— А кто меня остановит? Кажется, стража меня боится.

— Сбежать незамеченным, разумеется.

— О. Я понял. Хорошо. Сбежать так сбежать — будет даже интереснее.

Вскоре Каин снова погрузился в рутину управления империей. Приказы, отчёты, новые приказы… Война, как обычно, опустошила многие земли, которые теперь нужно было восстанавливать. И это ещё не считая различных аномалий, оставленных в наследство Кругом Девяти, с которыми тоже надо было что-то делать, и чем быстрее, тем лучше.

«Твои мечты об империи не имеют ничего общего с восстановлением мира! Очнись, Каин, ты всего лишь хочешь потешить собственные амбиции!»

— Ты была не права, — пробормотал Хранитель себе под нос, подписывая очередной приказ об амнистии и ставя печать.

Какая ирония… Та, что поддерживала его, когда он только отказался от жертвы, та, в которой он изначально видел верную союзницу и опору, в конечном итоге разочаровалась в нём и предала. Каин думал о том, что они будут править вместе, и она будет сдерживать его, указывать верный путь. Но она отвергла саму идеи империи и отвергла его самого. Нет, какое-то время она ещё была рядом, пыталась переубеждать, скандалить, угрожать. А потом — попыталась убить. Итог был закономерен.

И вот тот, кто был врагом — стал близким другом. Тот, кто должен был сокрушить, показывает верный путь к мечте. Он верил в то, что Каин — мировое зло, а теперь верил в самого Каина. В то, что светлая половина его расколотой души всё же сможет взять верх над тёмной.

Поняв, что, если в голову лезет всякая лиричная чушь, это значит, что он заработался, Каин отложил бумаги в сторону и сотворил заклятье поиска, чтобы понять, где сейчас Магнус.

Его не было в замке. Вообще. Совсем. Чародей сбежал. Действительно сбежал. Каин, осознав это, нервно засмеялся. Сбежал! Сбежал, паршивец! Всё-таки посмел.

Он расширил площадь поиска, почти не надеясь на результат — Магнус умел каким-то образом уничтожать свой магический след, поэтому отследить его было просто невозможно, если он этого не хотел. Но неожиданно чародей нашёлся в ближайшем городе. И Каин, не думая, переместился к нему.

Магнус просто шёл по улице, замотавшись в добытый где-то неброский коричневый плащ, чтобы скрыть слишком приметные пепельные волосы и внешность в целом. Каин догнал его и положил руку на плечо.

— Не думал, что ты всё-таки это сделаешь, — протянул он.

— Мы же условились, разве нет? — тихо спросил чародей. — Когда я смогу сбежать — значит, я оправился.

— Я не думал, что ты всерьёз.

— Не говори, что разозлился не безобидную шутку, — сказал Магнус, обернувшись к нему. — Кстати, мог бы хоть заклинание маскировки накинуть.

И в самом деле — на них, точнее, на Каина оборачивались люди, но быстро предпочитали вспомнить, что у них ещё есть дела. Хранитель про себя чертыхнулся, поскольку Магнус снова оказался прав, и применил Отвод глаз.

— Не делай так больше, — не понятно, то ли попросил, то ли приказал он.

— Что? Неужели ты испугался?

— Не дождёшься, — буркнул Каин. — Куда ты направляешься?

— Прямо, — ответил Магнус, отступая к краю улицы — хотя люди подсознательно огибали их, скрытых Отводом глаз, они всё же мешали уличному движению.

— У тебя нет ни оружия, ни денег.

— Я что-нибудь придумаю, не переживай.

— Вернись со мной, и давай хотя бы нормально соберём тебя в дорогу. К слову, где ты взял этот плащ?

— Украл у одного из посыльных в замке.

— Замечательно… Ладно, шутка удалась. И я понял, что, если ты сказал, что уйдёшь — ты уйдёшь, и тут бесполезно и уговаривать, и спорить. Но давай хотя бы позаботимся о том, чтобы начало твоего путешествия было как можно более приятным.

— Хм. Пожалуй, это лишним не будет. Хорошо.

Каин… даже не мог сказать, что именно злился, но всё же он был изрядно раздражён. И тем не менее, когда они вернулись, он и правда распорядился приготовить всё, что могло быть нужно Магнусу в путешествии. Оружие, хорошую дорожную одежду, спальный мешок и деньги, чтобы хватило дойти до окраин империи и там ещё закупить чего-нибудь перед дорогой. Каин хотел было предложить и лошадь, но Магнус отказался, сказав, что животные не любят его и боятся.

— Почему? — удивился Хранитель, услышав новость. К нему животные тоже относились с опаской, но он пах вампиром, так что это в расчёт принимать было сложно.

— Не знаю. Всегда так было. Может, чувствуют мою силу. Я слишком легко могу случайно убить. Знаешь… я рад, что с тобой так не получится.

— Что случайно ты меня не прикончишь? О нет, для этого тебе придётся сильно постараться.

Разумеется, идея Магнуса с самостоятельным путешествием просто не могла закончиться хорошо. Каину что-то не нравилось в ней с самого начала, но он не смог внятно сформулировать, что именно. Ну, кроме того, что чародея какое-то время не будет рядом. Но вскоре его достигло известие, что один из его офицеров в захваченных землях убит.

У Магнуса не было никаких официальных полномочий — об этом не подумали они оба. И в случае, если он встречал нарушения на местах, у него было два варианта: пока оставить всё как есть или пойти на самосуд. И было совсем не удивительно, что он в конечном итоге выбрал второе.

Каин тогда не сразу смог его найти: чтобы скрыться от его подданных, Магнусу пришлось снова уничтожить свой магический след. К счастью, чародей догадался сам найти Хранителя, но всё же тогда они впервые по-настоящему поругались. Каин плохо помнил подробности того разговора. Он лишь помнил, что в какой-то момент позволил Магнусу схватить себя за горло. И тотчас осознал — он труп. Секунда — и чародей просто превратит его в пепел. Он не успеет ни защититься, ни тем более контратаковать. Но Магнус разжал захват.

— Прости, — сказал он негромко. — Думаю, нам нужно обсудить произошедшее позже. Я буду ждать тебя здесь же.

Хранитель молча отошёл и телепортировался к себе. В душе творилось что-то странное. Он был неправ. Они оба были неправы, раз уж на то пошло. Но Магнус, кажется, готов был признать это. И что? Неужели Каину хватит простого «прости»?

Хватило. Потому что переживать ссору с Магнусом оказалось сложно почти что физически. Поэтому несколько дней спустя Каин тоже извинился. Только духи знали, как трудно ему это далось! Но оно того стоило. Стоило улыбки Магнуса и того, что впервые за время их знакомства чародей заключил его в крепкие искренние объятия.

Каин выписал ему официальную бумагу, дающую полномочия решать кое-какие мелкие вопросы на местах, официально сделав его кем-то вроде ревизора, и отпустил дальше, пока не нагуляется. И вскоре после того, как они снова простились, он осознал. Осознал, что с ним происходит что-то не то. Он был слишком мягким, слишком прощающим, слишком…

Какое-то время Каин всерьёз подозревал, что Магнус наложил на него приворот. Чародей казался в достаточной степени… нестандартно мыслящим, чтобы до такого додуматься. И кто знает, может, он и смог его наложить ещё до той их битвы, пока был в полной силе. Пару раз Хранитель был близок к тому, чтобы поверить в это и попробовать отворот, но потом до него дошло, что никакое это не колдовство. Он просто встретил кого-то, кого было не страшно подпустить к себе. Разумеется, речь шла вовсе не о том, что Каин был ранимым и боялся, что кто-то разобьёт ему сердце. Следствие проклятья или нет, но у него и в самом деле был очень тяжёлый характер. Он часто мог обидеть случайно. И чем постоянно переживать, что сделал больно своим близким, проще было не иметь их вовсе. Но Магнус просто не позволял слишком сильно себя обижать. Он не терпел и не молчал. Он высказывал прямо, если что-то было не так. Но при этом он мог выслушать, поддержать и признать, если оказывался не прав сам. И поэтому с ним Каин наконец-то мог быть собой.

Они могли не бояться. Они оба. Каждый был достаточно крепким и достаточно уважал себя, чтобы просто не позволить другому себя прогнуть или сломать. Да, больно они друг другу делали. Много раз. Ссорились, расходились, обдумывали своё поведение, мирились.

Как-то Каин всё же в шутку спросил, как у Магнуса хватает сил и выдержки его терпеть.

— Я не способен ничего сотворить, — ответил чародей. — Только уничтожить. Но ты — можешь. И твоя мечта стала моей. Ты — моя надежда. Кто же в здравом уме убьёт собственную надежду?

— Не многовато ли чести? — хмыкнул Каин.

— Откуда это стремление вечно выставлять себя хуже, чем ты есть?

— Возможно, потому, что ты — единственный в этом мире, кого я действительно боюсь подвести.

— Так не делай этого. Разве так сложно?

Каин и сам понимал, что часто ведёт себя странно в отношении чародея. Совсем не так, как с другими людьми. Не так, как с кем-либо другим в своей жизни. Его заносчивость рядом с Магнусом просто улетучивалась, трусливо поджав хвост. Наружу вылезали такие эмоции и переживания, какие Каин полагал у себя невозможными, как, например, неуверенность и робость. И хотя вслух и в мыслях Хранитель всё ещё продолжал называть чародея «мой друг», он вкладывал в эти два слова куда больше, чем обычно вкладывают люди.

Наверное, он и правда был расколотой душой. Этот раскол подтачивал его, отравлял, и обычно Каин заглушал эту боль чужой. Но с появлением в его жизни Магнуса этот способ просто перестал работать. Вампир даже пытки бросил, чтобы не нарушать их соглашения! Хотя мысли нет-нет, да и возникали, Хранитель просто боялся, что Магнус каким-то образом всё равно узнает.

Чувствовать собственную слабость было отвратительно. Унизительно даже. Но каким-то образом Магнус, утверждавший, что может нести лишь разрушение и боль, делал это состояние терпимым.

А потом его не стало.

Такой кровавой резни, как та, что произошла после попытки сожжения Хранителя, мир не видел долгие годы. Каин не просто убивал — он расчленял, он ранил, но оставлял своих врагов корчиться в муках несколько часов, а то и дней, прежде чем те находили успокоение в смерти.

Когда всё было кончено, Хранитель просто исчез. Он понимал, что не сможет больше править. Без Магнуса, но с ожогом вместо сердца — не сможет.

Он продолжал искать исцеление для себя и для всего мира. И он продолжал искать чародея с тех пор, как узнал, что все души рано или поздно рождаются вновь. И такая яркая, как у Магнуса, не могла не проявить себя рано или поздно. Пусть даже чародей отдал Хранителю свою силу — что-то должно было остаться.

Но Магнус больше не рождался. Более того — судя по всему, он не рождался и до. Он пришёл, оставив в жизни Хранителя пылающий след, как росчерк кометы в ночном небе, и исчез. Навсегда.

«Кто же ты на самом деле, мой друг? Кто же? И где?..»

* * *

Пока они с Разиэлем шли по землям Бесстрашных, навстречу Доуме, Каин волей-неволей чуть дольше задерживал взгляд на высоких светловолосых людях. Хотя он прекрасно понимал, что, если даже он найдёт Магнуса в этом времени, это вряд ли вообще на что-то повлияет.

Разиэль задал очень интересный вопрос: что значит имя Хранителя? Кем Каин был в прошлом рождении и вообще? Но самого вампира ещё и волновало, кем был Магнус. Каково происхождение этой неукротимой всепожирающей силы? Демоны когда-то вернулись, найдя способ лишить всех чародеев, включая самого Каина, магической силы. Но с Магнусом это не работало. Ему было просто плевать на их магию примерно так же, как и Рахабу. Но он не был одним из шестёрки ангелов, которых вёл Разиэль.

Могло ли быть так, что когда-то очень давно Магнус был демоном?

А сам Каин? Было ли это его первое рождение? И какой была история его души? Его демоны в Соборе Авернуса, надо полагать, не узнали, ведь только Разиэль слышал их голоса. Может, он и правда был сразу рождён человеком и всегда им был?

Пока они шли, Хранитель вспомнил очень старое предание, которое, видимо, уже не дошло до времён, когда Разиэль переродился снова.

Предание об отринутом Богом человеке, первом убийце на Земле. Его тоже звали Каин. Однако, согласно преданию, тот Каин был проклят бессмертием для того, чтобы он не мог через перерождение искупить свою вину, и был вынужден вечность бродить по миру один, без крова, семьи и друзей, терзаясь тяжестью совершённого им деяния. Но сколько правды было в этой легенде? И почему Творец отвернулся не только от ангелов и демонов, но и от людей? Что стало каплей, после которой он махнул рукой на своё творение?