Лазурный дракон лениво лежал на снегу. Рахаб обдумывал свой следующий шаг. Дракон был подарком Разиэля, прежде чем тот исчез неизвестно куда. Точнее, самого дракона когда-то создал Рахаб, причём создал бессмертным, надеясь таким образом получить разом и компаньона, и средство передвижения. Но он не додумался сделать это существо нечувствительным к боли, что, однако, пришло на ум Разиэлю. Теперь благодаря нему Рахаб мог быстро перемещаться из одной точки мира в другую.

Он возвёл ледяную стену вокруг небольшой группы островов, где прятались последние люди, но надолго ли это поможет? Если ткань реальности так и продолжит разрушаться — не поможет уже ничто. Но, по крайней мере, Рахаб не позволит уничтожить их мир так просто. Пусть даже уже почти не осталось того, что стоило бы защищать…

— Наконец я нашёл тебя, — послышался голос.

Рахаб обернулся. Чуть выше него на заледенелом скальном утёсе стоял Разиэль.

— Ты вернулся, — констатировал Бог Зимы.

— Я никогда не хотел убегать. Мне просто нужно было кое-что выяснить. И… — Разиэль вздохнул, — я хочу извиниться перед тобой.

— За что?

— За всё. Хотя это не ответ. Я постоянно тащил тебя за собой. Не давал побыть в одиночестве, когда ты хотел этого. Я никогда тебя по-настоящему не понимал…

— Всё так плохо, что сейчас настало время для последних слов? — спросил Рахаб, чуть склонив голову.

— Возможно. Не знаю. Но в любом случае, я хочу сказать тебе это. Пожалуйста, прости меня.

— Я давно не держу на тебя зла.

Разиэль на пару секунд задумался.

— Потому что ты уже ничего не чувствуешь, верно?

Рахаб кивнул.

— Что ж… в таком случае… я хочу кое-что спросить. Знаю, это очень странно, но, если бы ты мог сделать что угодно, то есть, совсем всё, чего бы ты хотел?

— Чего бы… я хотел?

— Да. Я никогда тебя об этом не спрашивал, но… мне интересно.

Рахаб задумался. Потом, посмотрев на своего дракона, погладил его по шее.

— Свободы. Прежде всего. Во вторую очередь… я всегда хотел сделать этот мир красивее. Я хотел творить.

Разиэль некоторое время молчал.

— Мне нужна твоя помощь, — сказал он. — Ты ведь повелеваешь Водой, а, значит, Состоянием. Ты способен сотворить новые формы жизни. Или, по крайней мере, до неузнаваемости изменить существующие. Помоги мне измениться.

— Тебе? — переспросил Рахаб.

— Да. Я хочу себе другое тело. Пожалуйста. Только ты можешь помочь мне стать таким, каким я себя чувствую.

Рахаб некоторое время думал.

— Я могу попробовать. Но это будет больно.

— Я знаю.

— Я растоплю твою оболочку, и ты сможешь усилием воли изменить её. Но ты точно знаешь, чего хочешь?

— Да. Я попросил у Зефона возможность поэкспериментировать во сне.

Рахаб вздохнул.

— Твои желания мне непонятны, но почему бы и нет? Ты готов?

Разиэль кивнул.

— Попробуем, — сказал Рахаб. — Сосредоточься на этом образе. Как бы ни было больно, не отпускай его.

— Понял. Начинаем.

Разиэль закрыл глаза. А потом… он закричал бы, но голосовые связки больше не слушались. Всё тело, включая кости, и правда как будто потекло. Он словно таял заживо. Но это был шанс. Шанс сделать себя таким, каким он давно не был. Шанс наконец увидеть и показать настоящего себя.

Усилием воли плоть начала принимать форму. Раскрылись широкие оперённые крылья. Лазурные с багряными маховыми перьями. В камень вцепились острые когти, а с утёса свесился длинный хвост. Разиэль встряхнулся и, взмахнув крыльями, легко взмыл вверх. Да, так — лучше. Намного лучше.

Внизу Рахаб с восхищением и странным трепетом смотрел на то, как лазурно-красный дракон закладывает вираж. Разиэль завис в воздухе над ним. Рахаб сделал шаг вперёд и протянул было к нему руку, но вовремя вспомнил: нельзя.

— Спасибо.

Разиэль не открывал рот — он просо заставлял воздух вокруг колебаться так, как было нужно, чтобы слышался его голос. Он мог говорить и мысленно, но так было как-то… живее.

— Ты… такой красивый, — протянул Рахаб. — Но почему эта форма? Оперённый дракон? Ещё и… с таким количеством крыльев? Куда целых шесть?

— Зефон сказал, ты назвал его Разиэлем, — Бог Ветра кивнул в сторону второго дракона. — А крылья… мне просто нравится, как это выглядит.

— И… поэтому?

— В том числе. Но мне правда нравится эта форма. Что плохого, если я стану таким, как нравится нам обоим?

— Ты знаешь, пока тебя не было, я довольно много летал. И я… пожалел, что не делал этого раньше, — сказал Рахаб. — А ведь я мог бы. Тебе было не обязательно приближаться ко мне, чтобы помочь воспарить, верно? Но я отказывался. Так что, может, тебе не стоило извиняться.

Разиэль-бог покачал головой.

— Стоило. Но, если тебе понравилось… Я не знаю, что нас ждёт дальше. Поэтому как насчёт того, чтобы немного полетать сейчас? Может, второй Разиэль даже сможет меня догнать.

Рахаб посмотрел на своего дракона. Тот поднялся и отряхнулся, давая понять, что готов лететь.

Было что-то чарующее в том, что теперь Разиэля-бога в воздухе держала не только магия, но и крылья. Почему же их было столько? Хороший вопрос. Это было совершенно непрактично, и, хотя Разиэль мог бы летать даже в том случае, если бы обернулся розовым слоником с крохотными крылышками бабочки или вовсе без них, ему действительно больше нравилось, когда он двигался не только благодаря магии. Что ни говори, а в наличии тела была своя прелесть. Особенно если оно тебе подходило.

Как бы это ни звучало, но основной причиной столь непрактичного тела и правда было то, что это банально смотрелось внушительнее. Фактически, ведущей была только первая, самая большая пара крыльев. Вторая, которая была короче первой практически вдвое, нужна была разве что для резких манёвров, а третья, самая маленькая, просто помогала рулить с минимальными усилиями. Но по большому счёту да, это был выпендрёж. Потому что когда-то Разиэль был лидером отступников, и нужно было напомнить об этом не только себе, но и другим. В том числе — внешним видом.

Никто из них не мог замёрзнуть, и пара драконов воспарила ввысь, к облакам, а затем — повернула к ледяной стене. Разиэль обернулся через плечо. Рахаб улыбался. Ему правда нравилось тут. Нравилось не только во льдах, но и в царстве облаков.

Разиэль взмыл выше, так, чтобы оказаться над облаками. Солнце только вставало, освещая их нежным золотисто-розовым светом, а выше ещё царила ночь, и было видно звёзды.

— Здесь невероятно красиво, — прозвучал позади голос Рахаба, который Разиэль услышал лишь благодаря магии. — Спасибо, Разиэль.

Они снова нырнули ниже, ко льду. Острые полупрозрачные пики. Полёт меж ними воспринимался как вызов.

Их фигуры дробились на сотни и тысячи отражений в изломах ледяных вершин. Занимающийся рассвет почти слепил отблесками на острых гранях. И как странно, что сейчас, на пороге Конца Света, Разиэль впервые за долгие годы был по-настоящему счастлив. Возможно, потому, что впервые за сотни или тысячи лет он просто делал то, что хотел, ни о чём не думая и не рассуждая. Полёт был и целью, и смыслом. И Разиэль совсем не стремился куда-то прилететь.

Но всё хорошее когда-то заканчивается. Ткань реальности разрывалась, но время в их мире пока ещё текло. Время…

Обратив внимание на то, что уже совсем светло, Разиэль вылетел ближе к островам и завис в воздухе. Второй дракон приблизился к нему, и Рахаб сотворил для них ледяную площадку посреди моря, куда можно было приземлиться.

— Спасибо тебе, — сказал Рахаб, когда его дракон сел на ровную поверхность. Разиэль-бог завис в воздухе.

— И тебе, — ответил Бог Ветра. — Я не знаю, чем всё кончится. Но я сделаю всё, чтобы ты мог жить в том мире, в котором хочешь. Чтобы ты мог делать то, что хочешь. Ты мне веришь?

Пару секунд Рахаб смотрел ему в глаза. Затем кивнул.

— Верю. Но всё же — что ты намерен делать?

— Ты помог мне получить новое тело. Но есть и другие, кому оно нужно. Только с ними будет немного сложнее.

— О чём ты?

— Я хочу дать тем, кто пал от рук демонов, возможность отомстить.

— Это будет не так просто, — заметил Рахаб. — Доума не может противостоять им не потому, что они настолько сильны, а потому, что их мир сливается с нашим. Сила подводит нас. Даже меня. Я могу держать оборону и относительно стабилизировать границы хаоса, что несёт это слияние, но я не знаю, сколько это продлится.

— Зефон сказал, что сперва не видел ничего в их мире, но сейчас что-то начало проясняться, — заметил Разиэль. — Я думаю, мы можем научиться управлять этим хаосом. Я хочу попробовать. Только тогда станет понятно, имеет ли смысл строить какие-то планы. Так что сейчас — я лечу туда. К разрывам.

Рахаб немного помолчал. Потом кивнул и коротко произнёс:

— Удачи.

Разиэль взмахнул крыльями и взмыл ввысь.

Даже если Доума и Мелкайя смогут вместе вернуть мертвецам хотя бы подобие жизни, от этого не будет смысла, если хаос чужой реальности просто сметёт их. Но Разиэль — бог не только Воздуха, но и Измерения. Возможно, именно в его силах принести им победу. Создать ту среду в которой преимущество будет у них, а не у пришельцев из иного мира.

Почему он не подумал об этом раньше? Потому что сам забыл все грани своей силы.

Вдалеке от ледяной стены солнечный свет поглощала серо-зелёная мгла, в которой иногда мелькали разноцветные сполохи, преимущественно красные или оранжевые. Разиэль стрелой влетел в эту мглу, и почти тотчас его бросило в сторону — сама гравитация здесь отказывалась работать привычным образом. Как же демоны жили в этом хаосе — так долго?

Лететь здесь было сложнее, чем через самые свирепые вихри. Каждую секунду Разиэлю приходилось концентрироваться, чтобы низ оставался низом, а верх — верхом. В разноцветных сполохах чужой реальности он ничего не видел и в конце концов спустился ниже к земле. Или тому, что начало её заменять.

Здесь неожиданно стало легче. Почва переливалась различными оттенками красного и оранжевого, но в целом была более стабильна. Разиэль ощущал магию, незнакомую ему, но всё же в чём-то родственную, удерживающую пространство вокруг в относительной стабильности. Внизу были полчища искорёженных существ с серой кожей. Как они выглядели раньше — кто мог сказать?

Неожиданно их облик вызвал у Разиэля не отвращение, а сострадание. Они не были созданы такими. Они были извращены той реальностью, куда их вытолкнул Творец, надеясь принудить к послушанию. Однако почему он их не уничтожил? Почему когда-то остановил Губителя и запечатал его? В этой истории всё ещё оставалось слишком много вопросов.

«Я пришёл к вам с миром, — обратился Разиэль к существам внизу. — Я хочу вам помочь».

В ответ пространство вновь исказилось, и его стало, как в воронку, затягивать вниз, к зелёным огням. Разиэль взмахнул крыльями, выпутываясь из плена чужих чар, и снова поднялся выше. Он не мог атаковать их, но он мог поддерживать свой собственный порядок. Собственную реальность, где царили привычные ему законы. Что ж, это было хорошо. Это давало надежду. Жаль, что поговорить не вышло, но для этого ещё будет время.

Закончив свою разведку, Разиэль развернулся и полетел назад. Теперь ему нужно было поговорить с Доумой.

* * *

Меж тем в городе мёртвых Каин думал. У него было время. И всё ещё оставались вопросы, на которые нужно было найти ответ.

Магнус не торопил его, просто сидя рядом на призрачной скамье. Это было так странно: они оба могли сидеть на ней, но тем не менее не могли друг друга коснуться. Она была одновременно ещё достаточно материальной для Каина, но уже достаточно призрачной для его друга. Но вот они двое были в совершенно не совместимых агрегатных состояниях.

— Значит, ритуал, что помог тебе вспомнить прошлую жизнь, — сказал Хранитель после долгой паузы. — Ты помнишь, как именно его провести?

— Да. Нам нужно будет найти место, где я был заточён. Думаю, в тех каньонах что-то есть. Какая-то аномалия, благодаря которой там возможно практически перенестись в прошлое.

— Весь мир сейчас — одна большая аномалия, — заметил Каин. — Но мы попробуем. Когда нас снова навестит Разиэль.

Казалось, Бог Воздуха вернулся достаточно быстро. Но время здесь текло совсем иначе, и кто знает, сколько его не было на самом деле. И он вернулся не один. На спине шестикрылого дракона восседал Бог Войны.

— Приветствую тебя, Доума, — Каин поднялся. — Разиэль, неужели у нас наконец есть какой-то план? Кстати… интересно выглядишь.

— Благодарю, — ответил дракон. — Да. План есть. Нам нужен Похититель Душ. Снова. И я думаю, что он в мире демонов. Меч появлялся и исчезал, когда происходили изменения в границе между нашим миром и их.

— И как ты планируешь его достать? — спросил Каин.

— Я смогу создать область пространства, где наши воины смогут сражаться с демонами на равных. Мы отвлечём их, а ты — проникнешь в их мир и найдёшь меч.

— Наши воины? — переспросил Каин.

— Разиэль уговорил меня на авантюру, — ответил Доума. — Мы с Мелкаей снова оживим павших от рук демонов. И я поведу их в бой. Они будут воскресать снова и снова, столько, сколько понадобится, чтобы ты смог найти меч.

— А что потом? — спросил Каин.

«Потом, — ответил Разиэль так, что его слышал только Хранитель. — Эдем. Если придётся сразиться с Творцом, с помощью меча ты соберёшь нашу силу воедино. Снова. Я думаю, что тот седьмой ангел, Янос, в конечном итоге знал, что делает. Он знал, что может настать день, когда кто-то должен будет ударить, используя всю нашу силу».

Для всех же прозвучали следующие слова:

— Потом мы пойдём на Эдем. С демонами или без них. Кроме того, я надеюсь, что ты сможешь добраться до их лидера и убедить его тебя слушать.

— Что ж… — протянул Хранитель, — хорошо. Но есть ещё кое-что, что я хотел бы сделать. Помнишь гробницу Губителя? Ты сможешь сейчас найти её и отнести меня туда?

— Я могу попробовать, — ответил Разиэль. — Что ты хочешь сделать?

— Я хочу вспомнить свою прошлую жизнь. И думаю, что именно там смогу это сделать.

Бог Воздуха вспомнил о собственном видении, что посетило его, когда он шёл по каньонам рядом с гробницей. Что ж… это имело смысл.

— Попробуем, — решил он.

Каин взглянул на призрачный силуэт Магнуса. Стоит покинуть мёртвый город, и даже в таком виде он исчезнет. Опять.

— Я буду с тобой, — напомнил Губитель. — Всё ещё. До конца.

Хранитель кивнул и, не оборачиваясь, пошёл к воротам города. Доума хмыкнул ему вслед. Что ж, пока эти будут летать, их с Мелкаей ждёт много работы.

* * *

Гробница Губителя была уже поглощена хаосом. Но всё же, когда они приблизились, из зелёно-оранжевого полумрака неожиданно проступили ущелья и скалы — точно такие, какими их помнил Разиэль. Законы мироздания в этом месте не сходили с ума. Ничего не менялось и не искажалось. Неужели защитные чары всё ещё работали?

Шестикрылый дракон приземлился посреди долины с рунными камнями, и Каин легко спрыгнул с его спины. Он огляделся.

— В этом месте что-то не так, — сообщил Хранитель.

— Потому что оно слишком… нормально? — спросил Разиэль.

— Нет. Не только. Здесь… как будто нет времени. Возможно, ты это не чувствуешь, потому что это не твоя сфера, но я — Хранитель Баланса. Здесь не течёт время. Поэтому и нет хаоса.

Разиэль задумался. Потом долину сотряс громоподобный зов, наполовину магический, выкрикивающий имя Турэла.

Ближайшая к ним скала разверзлась. А затем из неё показалось… существо. У него были большие уши летучей мыши, и чёрно-бурый гладкий мех, но одна пара лап и хвост были похожи на таковые у драконов. Создание выползло на свет и потянулось, расправляя украшенные небольшими когтями на сгибах крылья.

— Как же долго я спал, не видя снов… — прозвучал его голос. — Вне времени, чтобы меня не выкинуло в будущее или в прошлое. Но, похоже, мы пришли к последней точке. Туда, где время скоро закончится — во всём мире.

— Ты добровольно выбрал это? — спросил Разиэль. — Как… почему ты выглядишь… так?

— Я сформировал свою плоть так, чтобы она подходила моему самоощущению, — ответил Турэл. — Время ответов настало. Хранитель… ты нуждаешься в моей силе, чтобы узнать, кто и что ты. Верно?

Каин кивнул.

— Тогда начни ритуал. И здесь наша сила вернёт твой разум назад.

* * *

Запах крови. Каин поморщился. Хотя он понимал, что в конечном счёте его брат выращивал животных на прокорм себе и своей семье, он всё равно терпеть не мог этот запах. Он напоминал о вампирах, что требовали поклонения себе и пили чужую кровь. И тем более противен был этот запах на камнях жертвенного алтаря.

Его брат, только что принёсший в жертву агнца из своего стада, теперь молился Богу, уговаривая оградить их от вампиров и послать мир, процветание и тучные стада. Дальше была очередь Каина. Он вздохнул, сжав в руке налитые колосья. Какой в этом смысл? Если Бог добр к ним, то зачем испытывает? Зачем просит приносить такие ценности в жертву?

Каин не мог не спрашивать себя — разве так должен относиться любящий отец к своим детям? К чему эти бесконечные жертвы и доказательства любви?

Его брат, предпочитавший вольный кочевой образ жизни, вскоре убыл со своими стадами, а Каин остался там, где был рождён, поддерживая родительский дом.

Обычно он проводил день в утомительном, но благодарном труде, возделывая свои поля вместе с несколькими соседями. Ему нравилось заботиться о земле, пахать её, сеять семена и поливать молодые побеги. Это было так… честно. Он заботился о растениях, а они взамен давали ему пищу.

Через несколько дней после того, как брат покинул его, Каин проснулся среди ночи. Он приподнялся на покрытой шкурами кровати, вглядываясь во мрак и гадая, что именно его разбудило. Дверь в дом была приоткрыта.

Мужчину охватило нехорошее предчувствие. Он взял верный серп, ибо не имел другого оружия, и вышел на улицу.

На залитой лунным светом земле неподвижно лежала его старшая дочь. А над ней Каин увидел фигуру с чёрными крыльями.

— Твоя последняя жертва была неугодна Творцу. Твоя душа не найдёт спасения, — сообщила вампир. А затем, взмахнув чёрными крыльями, растворилась в ночи.

Каин медленно опустился на колени, а затем дрожащей рукой погладил волосы дочери. По щекам потекли слёзы. Пара не отданных колосьев в обмен на жизнь его ребёнка — разве это равноценный обмен?!

Но, похоже, во всём селении этим вопросом задавался лишь он один. Когда остальные узнали о произошедшем ночью, во всём обвинили его. То, что он не принёс в жертву лучшие колосья со своего поля. Он принял наказание плетьми, он плакал, но не от боли тела, а от ощущения жуткой несправедливости. Он обращался к Творцу с вопросом, действительно ли заслужил это. Но ответа, разумеется, не получил.

Поля родили всё хуже. Случилась засуха. Приходя домой, глядя в потухшие глаза жены, что потеряла ещё не рождённого ребёнка и сама чуть не погибла при этом, Каин долго молил Творца о снисхождении. Могло ли быть так, что всему виной стала одна недобросовестная жертва? За что так жестоко наказывать его?

Он больше не пытался приберечь лучшие колосья. Он приносил лучшие в жертву. Но это ничего не меняло.

Когда Каин был на грани отчаяния, в деревню вернулся его брат. Его стада были тучны, нагуляв жир на чужих лугах. Он пришёл практически в ужас, увидев, что случилось с родным селением. Узнав об истории с жертвой, он первым не обвинил Каина, а обнял его, сказав, что всё ещё можно исправить. Нужно лишь достойно выдержать испытание и доказать свою верность Творцу.

«Как доказать?»

«Больше не халтурить с жертвой».

Больше не халтурить… Что такого дорогого оставалось у Каина? Только брат — последний, кто его не оттолкнул.

На секунду в воспоминаниях Каин вновь осознал себя-нынешнего. Вампира и Хранителя. Принести в жертву собственного брата в надежде, что так спасёт остальных, искупит вину. Каким же он был… наивным.

Запах крови на алтаре. Ненавистный запах крови. Теперь — его родича. Это ведь ценнее, чем агнец, пусть даже лучший из стада. Верно?..

«Теперь ты доволен, Творец?! Теперь — доволен?!»

Но его жертву отвергли. Вновь.

Воспоминания о том, как он нашёл гробницу Губителя и сорвал печати, всё же оказались достаточно скомканными. Каин не смог вспомнить, как Магнус выглядел тогда. Но он вспомнил их разговор.

— Кто ты, узник?

— Я — Губитель. Тот, кто должен уничтожить то, что неугодно Творцу.

— Значит — меня, — сказал Каин на удивление спокойно.

— Почему?

Каин рассказал Губителю свою историю. А затем добавил:

— Решай. Решай сам, достоин ли я смерти.

— За этим… ты сломал мои печати? Чтобы я судил тебя? Я лишь исполняю приговор.

— То есть, ты — палач. Ты не решаешь, — сказал Каин. — И ты не тронешь меня, потому что тебе этого не приказали.

Губитель не отвечал.

— Это и правда твоё единственное желание — уничтожать? — спросил Каин. — Я выпустил тебя, поверив в старые сказки. Что, если сорвать печати, ты уничтожишь весь мир. Но ты… кажешься большим, чем просто сгусток бессмысленной ярости. Ты можешь мыслить. А значит — ты сам можешь решать. Так скажи: я достоин смерти?

— Я… не знаю, — последовал ответ.

— Я был таким глупцом, полагаясь на Творца, — с жаром сказал Каин. — Пытаясь ублажить Его, я сделал непоправимую ошибку. Я бы всё отдал, чтобы изменить это. Даже свою жизнь. Собственно, это всё, что у меня осталось. Мёртвых не так просто вернуть к жизни. Непросто восстановить то, что было разрушено. Так решай, и решай сам — ты точно хочешь разрушать?

— Это… моё предназначение. Моя сущность.

— Да? А ты хоть раз пробовал делать что-то ещё? Послушай… ты забыл заточён Творцом, хотя всего лишь выполнял Его волю. Я — был Им отвергнут. По-моему, мы — неплохая пара. Оба, к тому же, не знаем, что делать со своей жизнью. Как насчёт того, чтобы попытаться найти какую-то… другую истину? Попытаться стать большим, чем нас считают?

— Ты… странный человек, Каин. Но ты прав. Я всегда успею исполнить то, для чего был создан.

«Почему Он заточил тебя? — подумал Каин. — Может ли быть, что… Может ли быть так, что он сам испугался того, что создал?.. Что Он просто не смог бы сам справиться с тобой?»

«Я не знаю, Каин, — ответил голос из глубин его естества. — Я не знаю».

«Ты должен сражаться рядом со мной. Не как часть меня, а рядом. Хотя бы недолго».

«Почему?»

«Потому что… не только у меня — у тебя тоже должен быть выбор, как и когда исполнить то, что тебе предначертано».

«Я… косвенно погубил весь мир. Разве я ещё не исполнил то, что мне предначертано?»

«Не ты, Магнус. Наш мир погубил не ты».

* * *

Каин открыл глаза. На него взирали два бога-дракона. Хранитель сжал правую руку, словно надеялся, что в ней материализуется меч.

— Мне нужно переговорить с демонами, — сказал он. — С теми, кто у них за главного. Кажется, я почти нашёл последний ответ. Теперь — время задать решающий вопрос.

Разиэль и Турэл переглянулись.

— Что за вопрос? — спросил Разиэль.

— Насколько же, выходит, сильно наш Творец не уверен в себе, — ответил Каин, поднимаясь. — Впрочем, мы ведь сотворены по его образу и подобию, так? Тогда нет ничего удивительного в том, что все его создания и сам мир такие… несовершенные. Только вот у Него хватило наглости обвинять в этом нас, а не самого себя. Право же… мне почти Его жаль. Почти. Самую малость…