***

Целый день Ноа пребывал в состоянии глубокой эйфории, и ничто не могло отвлечь его от мыслей об утреннем происшествии.

Каждый час без Сандера тянулся целую вечность, но уже ближе к вечеру парень осознал, что время пролетело незаметно, и он близок к своей заветной цели как никогда прежде.

Позже парень проклинал себя за опрометчивость и длительные сборы, но прежде чем идти к мужчине, ему казалось целесообразным привести себя в идеальный вид.

Он долго отмокал в ванной и чуть ли не снял с себя кожу, пытаясь вымыть все труднодоступные места. К тому времени как он выбрался из воды, его кожа скрипела под пальцами и пахла исключительно приятно. Потом мальчишка очень долго чистил зубы, состригал ногти и царапал ими по волосам, чтобы сгладить неровности. После долго расчесывался, чтобы прическа приобрела нужную форму, а в итоге всего мучительно долго подбирал одежду, которая идеально подходила бы его пока еще нескладной фигуре.

Так что, когда Ноа заявился на кухню и попросил у папы немного денег на карманные расходы, тот даже присвистнул и предупреждающе погрозил ему пальцем.

- Будь осторожен, - сказал мужчина и попросил сына подождать.

А когда вернулся из своего кабинета, с совершенно непроницаемым лицом вложил в его руку десятку и упаковку презервативов.

Ноа покраснел до корней волос и залепетал, что это вовсе не нужно. Но отец уверенно заявил, что контрацептивы в его возрасте имеют первостепенное значение, и что нечего тут стыдиться, раз дают, значит нужно брать и улепетывать, пока не передумали.

Парень воспользовался советом и уже через полчаса увидел вдалеке крышу мастерской. Сердце парня гулко забилось в груди, а желудок подвело от тошноты, но он сделал глубокий вдох и, нацепив на лицо самую свою счастливую улыбку, поспешил к Сандеру.

То, что творится что-то неладное, парень понял, едва зашел во двор мастерской. Он еще сам толком не понял, что вызвало в нем жуткое предчувствие беды. Но, разглядывая сломанное деревце, которое без чьей-либо помощи выросло у подъездной дорожки, и покореженный мотоцикл у крыльца, Ноа утратил связь с реальностью.

Вокруг почему-то стало очень темно. Даже лунный свет, который сопровождал его всю дорогу до дома Сандера, поблек, превратившись в серую мглу. На улице было чудовищно тихо. Ни шелеста ветра в пожухлой траве и опавшей листве, ни лая собак, ни шума двигателей, ни даже отдаленного «Левой!.. Левой!..». Ничего...

Только россыпь запчастей на крыльце и приоткрытая дверь, вдруг скрипнувшая под дуновением сквозняка.

Внутри у Ноа все оборвалось. Он резко обернулся назад, но не заметил за распахнутыми настежь воротами ни одной живой души. А потом дрожащей от страха рукой распахнул перекошенную от удара дверь.

В мастерской было темно, а в нос парня неожиданно ударил самый нелюбимый его запах. Запах крови.

Ноа с детства не любил кровь. Впервые увидев выступившие на разбитой коленке алые капли, он грохнулся в обморок, и с тех пор реагировал на вид крови только таким образом.

Оттянув рукой ворот водолазки, Ноа вошел в помещение и, застыл, прислушиваясь к тишине. Сердце его ушло в пятки и там дрожало испуганным зайцем. Но парень продолжал сохранять самообладание, понимая, что если начнет паниковать, то не сможет помочь любимому человеку, если вообще еще есть кому помогать.

От последней мысли в глазах парня потемнело сильнее, и он увидел, как в этой тьме мерцают серебристые змейки.

Спокойно...

Вдох... выдох...

Бесшумный шаг вперед, огибая разобранный мотор...

Сердце, не бейся так громко, не выдавай...

Еще шаг...

Еще глубокий вдох...

И резкий вскрик, который парень не в силах был сдержать в себе.

Сандер был еще жив. Но как долго он еще сможет продержаться, Ноа не знал.

Мужчина сидел, прислонившись спиной к колесу автомобиля, и сжимал пальцы на рукояти ножа, который торчал у него из живота. Футболка и джинсы Сандера потемнели от пропитавшей ткань крови, а его лицо, наоборот, было белее мела.

Делая глубокие вдохи, и не замечая того, что Ноа стоит прямо перед ним, мужчина собрал всю оставшуюся силу воли в кулак и попытался вытащить из себя нож, чем вызвал новый истошный крик мальчишки.

Тот бросился к мужчине и, едва сохраняя крупицы сознания, удержал руку Сандера, не позволив ему совершить роковую ошибку.

- Нет... нет... нет... не делай так, - дрожащим, срывающимся голосом проговорил Ноа и начал шарить рукой по карманам пальто, пачкая его в крови. Другой он накрыл пальцы Сандера, удерживая его от глупости.

Мобильный нашелся не сразу. Мужчина что-то говорил ему, просил уйти, просил не рисковать, но Ноа резко приказал ему умолкнуть и, наконец, сжав пальцами корпус телефона, выудил его из кармана.

Рука дрожала так, что он с трудом попадал по кнопкам. И такой легкий номер, как Девять Один Один, ему пришлось набрать три раза.

Наконец, он дозвонился до оператора и четко, насколько мог при том, что зубы его отбивали друг о друга сумасшедшую дробь, продиктовал адрес, описал случай, назвал имя пострадавшего, его возраст и примерное состоянии. После чего внимательно слушал указания оператора.

Раненного не трогать. Рану тем более. Не позволять ему разговаривать. И стараться удержать его в сознании.

Ноа ответил, что все понял и, отбросив телефон в сторону, заглянул мужчине прямо в глаза.

- Смотри на меня! - потребовал он, сам не замечая, как истерично звучит его голос. - Сандер! Смотри на меня и молчи! И не смей засыпать, понял меня?! Не смей меня бросать! Ты обещал мне, помнишь? Обещал быть со мной сегодня! Ты должен выполнить это обещание.

Боль скручивала внутренности в тугие узлы. Растекалась по венам с кровью, медленные потоки которой еле ползли по своим руслам. Боль пульсировала в висках, в каждой клеточке кожи, но не стремилась вытекать вслед за алыми каплями, превращающимися в бурые подтеки.

Резкий металлический запах крови пропитал мастерскую, прогнав из нее все остальные запахи. Бензин, масло, смазка... словно и не было ничего, кроме тошнотворного приторного смрада с железным привкусом подступающей смерти.

Мысли путались. Ускользали. Вопросы, которые Сандер еще задавал себе после того, как его кожу вспороло острое толстое лезвие охотничьего ножа, испарились, истлели в агонии боли. Страх подступал медленно, неохотно, прятал за крыльями своей мантии мастерскую, погружая ее сначала в сумрак, а потом и в глубокую вязкую тьму.

И все же немного сил оставалось. Совсем чуть-чуть, но их должно было хватить, чтобы выдернуть из живота проклятущий нож. Но стоило ему только дернуть посильнее, как его руку резко остановили.

Из-за темноты в глазах он сразу не понял, кто вдруг очутился рядом с ним, а потом... через плотную тишину, накрывшую его голову словно подушкой, проступил испуганный и обреченный голос Ноа.

Мальчишка что-то кричал. Что-то делал и не позволял ему вытащить из себя нож. А потом он плакал. Плакал, когда кричал на кого-то по телефону. Плакал, зажимая рану рукой и умоляя не отводить от него глаз. Он просил молчать, но Сандер при всем своем желании не смог бы этого сделать. Он просил, умолял вредного подростка уйти, просил не подставляться и как можно скорее спрятаться или убежать как можно дальше. Но упертый упрямый Ноа делал все по-своему. Рыдая и умоляя Сандера держаться, он пытался ему что-то рассказать, но парень уже не слышал. Тьма подступала ближе. Все меньше освещенных участков мастерской Сандер мог разглядеть, все глуше и дальше был голос Ноа. А потом не осталось ничего. Только яркое пятно белого как первый снег лица мальчишки да собственные слова, прозвучавшие где-то в висках.

- А ведь знаешь, я действительно влюбился... - слова тонут в тишине, а над головой словно темные волны кипящего в шторм моря, схлестнулись пустота и тьма, навсегда погребая его под толщей одиночества и молчания.

- Нет, Сандер! - Ноа задохнулся, чувствуя, как огромный кулак нависшего над мастерской рока выбил весь воздух из его легких. - Смотри на меня! - звонкий удар ладони по прохладной щеке. - Смотри на меня! Ты обещал! Не смей сбегать! - и еще удар. И еще. Пока мужчина снова не приподнял тяжелые веки. - Еще немного... - проскулил Ноа, закусывая губы и сгибаясь пополам от удушливых рыданий, которые сотрясали его тело.

Он так испугался, думал, что Сандер умер. Но мужчина еще боролся. Искра его жизни еще теплилась во взгляде.

Запах сочащейся из раны крови был почти не выносимым. Чувствуя теплую липкую влагу на своей ладони, Ноа с трудом удерживал свой разум в сознании.

Еще чуть-чуть... дыхание мужчины такое хриплое... еще мгновение... где-то далеко послышался тревожный вой сирен скорой помощи... еще совсем капельку...

- Только не бросай меня... - слова легко слетают с бескровных губ Ноа, и он проваливается во тьму.

***

- Ноа, мальчик мой, ты как?

Парень еще не успел открыть глаза, но уже почувствовал теплую ладонь папы на своем лбу.

- Сандер! - он вскинулся, и чуть было не свалился с носилок, на которых лежал, приходя в себя после глубокого обморока.

- Его увезли... угрозы для жизни нет. Доктора говорят, что все это благодаря тебе. Ты спас человека, Ноа. Ты герой...

Герой, как же!

Почему? Почему ему вообще пришлось спасать мужчину? Кто это сделал? И, главное, зачем?

- Разве он плохой?! - Ноа задохнулся и разрыдался, чувствуя ужасную боль в груди. - Почему с ним так обращаются? Почему люди такие... твари?

- Мальчик мой... - Адам успокаивающе гладил сына по плечу, пытаясь его утешить. - Сандер будет жить. Его перевезли в частную клинику в Биллингс. В какую именно, я не знаю. Но у меня есть телефон некоего Джима Вуда, который поспособствовал этому переводу. Этот человек разрешил мне звонить ему, чтобы справляться о здоровье мистера Рида.

- Джим... - голос Ноа предательски дрогнул и он, тяжело сглотнув, повернулся на бок, чувствуя, как его прошибает озноб.

Кто этот Джим? Не тот ли человек, который однажды приехал к Сандеру поздней ночью и поцеловал его, не успев переступить порог? И если так, то...

Ноа усилием воли отогнал от себя предательскую мысль.

Сандер не мог солгать ему перед лицом смерти. А значит, действительно влюбился. И, само собой разумеется, однажды обязательно даст о себе знать.

Преисполненный этой надежды, Ноа немного успокоился и поблагодарил бога и докторов за то, что мужчина выжил.

Теперь ему только и оставалось, что ждать. И он намеревался провести это ожидание с пользой.

***

Сбегая в мастерскую сразу после занятий, Ноа забирался в помещение через одному ему известный лаз, и убирался там.

Он вымыл все кровавые пятна, при этом едва дыша от подступающей к горлу тошноты. Под покровом ночи забрал с улицы мотоцикл и, как смог, отремонтировал некоторые его части. Он выдраил в мастерской каждый закуток, прибрался в жилых комнатах и душевой, а когда ему попадалась какая-нибудь вещь мужчины, он часами сидел, баюкая ее в объятиях и задыхаясь от молчаливых рыданий.

Так прошла неделя, за ней другая и третья... в городе поползли слухи, что маньяк испугался вендетты и сбежал. А Ноа пребывал в шоке от услышанного, и не мог понять, откуда, вдруг, вендетта? За что? За то, что проехал на красный свет? Или за то, что курил в неположенном месте? Он просто совершенно не представлял себе, что еще мог совершить Сандер… этот самый добрый, самый честный и самый терпеливый человек на свете, чтобы горожане так ополчились на него.

В таких вот размышлениях прошла еще неделя. Ноа больше не забирался в мастерскую, а просто часами просиживал на пороге, постелив на него старый плед, который стащил из дома. И ждал... ждал, умирая от тоски и тревоги. Сходил с ума от неведения. И днем и ночью глаза его были на мокром месте. Сдерживаемые истерики, которые Ноа загонял поглубже в себя, чтобы не беспокоить маму, давали о себе знать развившимся нервозом.

Парень замкнулся в себе. Стал нелюдимым, озлобленным, резким в общении.

Он плохо спал, почти не ел, забросил учебу и газету, и все, о чем он думал, это: Только бы Сандер был жив.

Только бы Сандер не забыл своих слов, и дал ему хотя бы весточку о том, что с ним все хорошо. О большем Ноа не мечтал, ведь с каждым днем, проведенным под дверями мастерской, он все сильнее убеждался, что мужчина больше никогда не вернется в этот насквозь прогнивший город.

И будет совершенно прав!

Но почему-то именно это осознание причиняло Ноа чудовищную, жгучую боль, которая никак не хотела отпускать.  

Январь, 2017 год.

г. Днепродзержинск.