Очень обидно

В переломанной руке искрили провода, штанины выпачкались в мазуте, а плащ наполовину сгорел. Но миссию Бутхилл выполнил. Миссию Бутилл выполнил и теперь сможет заслуженно отдохнуть. Подзарядиться, неторопливо перебрать руку под запись концертов – месяц лежала, всё никак не мог посмотреть. От одной мысли душа будто бы нежилась под солнцем. Предвкушая, Бутхилл приложился глазом к сканеру сетчатки и… Корабль рассыпался на тысячу разноцветных пикселей.

– Милашкина мать!

– Ну ты и нуб, – меланхолично заметил парень с малиновым ирокезом. – А с виду такой грозный.

Бутхилл сжал кобуру. Он остался на Панклорде, документы и ящик с инструментами – на угнанном корабле, и он еле сдерживался, чтобы не отстрелить нахалу яйца.

***

Бутхилл перешагнул через труп прислужника Энигматы. У него есть пять системных минут. Пять минут – и к разворошенному складу, точно вороньё, налетят Крематоры; в магазине слишком мало осталось разрывных пуль. Пять минут, чтобы найти украденные воспоминания. Пара системных недель, чтобы спасти растерявший слова Гольштейн.

Его встретили ряды мешков; в каждом воспоминания, сжатые до размеров ногтя, каждый отмечен символом. Круг – важно и необходимо вернуть, крест – отправить на утилизацию, буква в начале отсылала к месту преступления. Бутхилл собирался было рвануть вместе с Гх, но... Чужие морфемы оказались тяжелее товарных вагонов. Заскрежетали суставы, напряглись стальные мышцы. Шаг, другой, но вдруг…

Мешок за спиной перестал что-либо весить.

– Милать! – рявкнул Бутхилл, адреналин смешался с провальной горечью. Стоящий впереди Крематор гаденько ухмыльнулся. Выстрел – его лицо расползлось, точно дымовое колечко. Чтобы через пару секунд края раны сплавились вновь.

***

– Мило, – буркнул Бутхилл, рассматривая потрескавшуюся штукатурку. Номер в мотеле встретил их обшарпанной чистотой – может, бандит и вылез из отстойника Талии, но следы за собой подчищал идеально. И где он затаился теперь, Бутхилл совершенно не представлял. Но Агренти, казалось, это ни капельки не волновало.

– Признаться, прежде я полагал, что жажда битвы застила ваши очи, но вы ещё способны видеть красоту…

Бутхилл заскрежетал зубами. Блатерскрит. Упрямый блатерскрит, проповеди которого напоминали заевшую пластинку – жаль, он не может сломать граммофон. На Охоте слишком глупо отказываться от сильного союзника.

***

Для борьбы за добро и справедливость нужны кредиты. Преступно много кредитов. К счастью, на просторах вселенной было слишком много мерзавцев, за голову которых другие готовы осыпать его золотом. К сожалению, сами они были ненамного лучше.

– Вот, – Бутхилл выложил на стол три переливающиеся лазурные сферы. – Их подлинность подтверждена Садом воспоминаний, можете сами убедиться.

Скрупулёзно просмотрев каждую, заказчик кивнул секретарше. В воздухе молчаливо повисло «Деньги будут переведены на счёт». Бутхилл откинулся на спинку кресла. Наконец-то сможет систему гравитации починить – за три месяца задрался питаться из тюбиков и прикручивать вещи к стенам и полу. Генератор новый взять, отложенный мерч выкупить… Мечтания развеялись, словно дымок от выстрела.

– Тут должно быть четыре!

– В договоре указано…

– В договоре указано, – холёным ногтем заказчик ткнул в напечатанную микроскопическим шрифтом строчку, – что вы должны были убить Грязного Билла и его семью, а мне достоверно известно, что у него осталась дочь!

– Милашка, да ей и года не будет!

Заказчик скривился, точно Бутхилл запихнул ему в глотку лимон.

– Вы не в моём вкусе. И свою плату не получится, пока я не увижу её смерть.

Чистая совесть была дерьмовой компенсацией за истончившейся кошелёк.

***

Бутхилл видел её лишь на голографических экранах – и не мечтал встретить в живую. Зарянка выступала на лакированных достатком планетах, его цели скрывались на окраинах обитаемых миров. Но позади выстроилась очередь за автографом, а впереди… Хотел бы Бутхилл сказать, как Зарянка его восхищает. Как во время долгих перелётов он наигрывал её песни на губной гармошке – и так со скуки не сошёл с ума, – как её ангельский голос подбадривал его перед особо тяжёлой миссией, и за спиной будто бы раскрывались стальные крылья. Но, увы…

– Вы… Вы такая милашка! Я ваш большой фанат.

В пустоши его разума ветер носил перекати-поле. Бутхилл знал не так уж и много подходящих слов, произнести – правильно, без вмешательства маяка синестезии, – мог и того меньше. И подобрать бы не успел: кто-то возмущённо кашлял ему в спину. Разочарование давило на плечи. Погружаясь в трясину, Бутхилл не заметил ни как Зарянка расписалась на подкладке его шляпы, ни как оказалась до невозможности близко.

– Я счастлива, что мои песни могут отразить ваши чувства, мистер Бутхилл, – доверительным полушепотом произнесла она, прежде чем, обогнув его, обратиться к следующему фанату. Бутхиллу оставалось лишь потрясённо сжимать шляпу.

Если во вселенной существовал Купидон, он только что прострелил его сердце насквозь.