Примечание

TW: срыв, пассивные мысли о суициде

В доме стоял непонятный запах. Странно. Хаску казалось, что он был неуловимо знакомым, но вспомнить, что именно он унюхал, не получалось.

 

— Энджи? — Хаск заглянул в гостиную, в свой офис и пошел на второй этаж.

 

Машина была в гараже, значит тот должен был быть дома. Неужели решил лечь спать пораньше? Такого почти не случалось.

 

В груди поселилось ощущение, что что-то не так. Мелкое, назойливое, необъяснимое, оно перкручивало все внутренности и заставляло волоски на загривке подниматься. Было ли дело в тишине в доме, в неприятном запахе или в том, что в их спальне Энджела тоже не оказалось.

 

— Энджи? — Хаск постучался в дверь комнаты Энджела, в которой его вроде бы быть не должно в такое время, если оттуда не доносилось музыки.

 

Ничего. Ноль, отсутствие реакции. Ощущение неправильности происходящего усилилось.

 

Хаск толкнул дверь, приоткрывая ее с тихим скрипом, и заглянул внутрь.

 

На кровати сгорбившись, скорее всего, даже уткнувшись лицом в колени, сидел темный длинный силуэт. Энджел никак не прореагировал на появление Хаска, даже не шевельнулся. Рядом на постели валялся телефон с очевидной трещиной вдоль экрана.

 

— Энджи, детка, — прошептал Хаск, спешно входя внутрь и, покрываясь холодным потом, бросился к партнеру. — Что случилось? С тобой все в порядке?

 

Энджела трясло. Плечи ходили ходуном, когда Хаск коснулся их, а присмотревшись и прислушавшись, он понял, что мог расслышать тихие всхипы.

 

— Энджи, милый, — он присел рядом, обнимая Энджела за плечи и притягивая к себе. Запах, химозный и, наконец-то, обретающий название, ударил в нос. Кокаин.

 

Прошло уже месяцев десять с тех пор, как его партнер слез с белой дряни, и за это время Хаск умудрился забыть, как именно он пахнет.

 

Твою мать. Откуда в их доме взялся кокаин, и что толкнуло Энджела на то, чтобы снова за него схватиться? Столько сил, и теперь все придется начинать сначала.

 

— А вдруг она умрет? — едва слышно пробормотал Энджел и уткнулся Хаску в плечо.

 

— Кто умрет? — Хаск похолодел, боясь услышать ответ.

 

— Молли, — всхлипнул тот и посмотрел дикими глазами с расширенными зрачками. — Этот мудак послал меня нахер и заблокировал. Сказал, что я больше не часть семьи, и это не мое дело. А вдруг она умрет, а я тут!

 

В мешанине из слов и рыданий сложно было понять, то именно произошло, поэтому пришлось попытаться расставить все по местам. Молли — сестра-двойняшка, про нее Хаск уже слышал. Кажется, Энджел все это время с ней периодически переписывался, они были в хороших отношениях. А мудак, который его заблокировал, скорее всего, был либо отцом, либо братом. Братом, скорее всего. Энджел мог ненавидеть своего отца, но ни разу не отзывался о нем в оскорбительных терминах. Про брата же Хаск слышал достаточно красочных описаний и эпитетов.

 

— Детка, что случилось с Молли? — осторожно спросил Хаск, поглаживая Энджела по спине.

 

Кажется, картина того, что случилось сегодня вечером в общих чертах собиралась. Что-то произошло с сестрой Энджела, и того, видимо, так шарахнуло, что он поднял старые контакты и где-то достал кокаин. Наверное, надеялся, что его накроет знакомым чувством эйфории, и его отпустит. К сожалению, с кокаином могло случиться и наоборот: Хаск уже видел такое, когда людей захлестывало паранойей и тревожностью, только ухудшая их положение.

 

— Она в реанимации, Хаски, — Энджел выпутался из чужих рук, спрыгнул с кровати и принялся наворачивать круги по комнате. — Она попала в аварию. Твою мать, Молли, ну как так! Она у меня такая осторожная!

 

Он резко остановился и посмотрел на Хаска с агрессией.

 

— Это все их вина! Отца и Джонатана! Молли такая чудесная, она заслуживает целого мира, а они, посмотри, чуть не загнали мою сестру в моглу! Или загнали…

 

Энджел всхипнул и осел на пол.

 

— Хаски, Хаски, я должен лететь к ней. А что, если она умрет? А что, если я даже попрощаться с ней не успею? Это же, ну, Молли, понимаешь! Она — единственная, кто не ткнула меня носом в дерьмо, когда моя жизнь пошла под откос! Она такая!.. Такая!..

 

Он закрыл лицо руками и заревел в голос.

 

— Энджи, — Хаск медленно, словно имел дело с диким животным, сел на пол и обнял своего партнера. — Детка, тебе нельзя никуда сейчас лететь. Ты под кайфом, это небезопасно.

 

Еще там, прям где-нибудь в больнице, вполне могли поджидать люди Вэла. Это было бы таким простым решением: если знать Энджела и его лояльность достаточно хорошо, то можно было ставить деньги на то, что он появится где-то возле сестры, когда та в критическом состоянии.

 

— Нельзя? — шоколадные глаза взглянули на него со злостью. — Не тебе решать, что мне можно, а что нельзя. С тобой я никакого контракта не подписывал.

 

Открытая агрессия со стороны Энджела застала Хаска врасплох. Он уже и забыл, насколько кокаин мог вывернуть наизнанку сознание даже самого здравомыслящего человека. Не говоря уже о том, кто находился в состоянии, близком к истерике.

 

— Конечно, не мне, — попытался мягко поправить ситуацию он. — Я ничего тебе не запрещаю, Энджи. Ты сам принимаешь все свои решения. Давай просто… подождем до утра, ладно?

 

К тому времени действие наркотика должно кончиться, а значит, с Энджелом можно будет нормально поговорить и придумать план действий, который поможет избежать неприятностей и не наткнуться на Вэла.

 

— Зачем ждать до утра? В реанимации Молли находится уже сейчас, — процедил Энджел, отталкивая Хаска и снова вскакивая на ноги.

 

— Энджи, не стоит садиться на самолет под кайфом. К тому же, нам нужно купить билеты, найти, где остановиться, арендовать машину, — он остался сидеть на полу, чтобы у Энджела не возникло ощущения, что его преследуют или загоняют в угол.

 

— Нам? — зашипел Энджел. — Что значит, нам? Ты говоришь, как Вэл! Блять!

 

Он забегал по комнате, расчесывая себе руки. Старая, давно забытая привычка, от которой Энджел избавился на целых десять месяцев, вернулась вместе с кокаином и затуманенным паранойей и тревожностью сознанием.

 

— Так и знал! Так и знал, что никому нельзя доверять! Вэл держал меня подальше от Молли, ему нахер не нужно было, чтобы кто-то был на моей стороне, а теперь то же самое делаешь и ты!

 

— Энджи, — Хаск все же поднялся на ноги, ловя Энджела за руки. Где-то в доме должны быть всякие пупырки, спиннеры и кубики Рубика, но идти за ними сейчас было бы странно.

 

Энджел странно замер, смотря на Хаска, сузив глаза.

 

— Я на твоей стороне, Энджи. Клянусь, я не пытаюсь тебе навредить. Я понимаю, как Молли важна для тебя. — не почувствовав сопротивления, Хаск осторожно заключил Энджела в объятия. — Я беспокоюсь за твою безопасность. Давай полетим вместе? Встанем утром, соберемся и полетим в Нью-Йорк, хорошо? Навестишь Молли, убедишься, что с ней все будет в порядке. Останемся там на столько, на сколько будет нужно.

 

В комнате повисла тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Энджела. Он все еще дрожал, был напряженным, как струна, по вискам катились капли пота.

 

— Хорошо, — спустя долгие мгновения тихо ответил Энджел, так и не расслабившись. — Подождем по утра, Хаски.

 

Он, как будто бы согласился, но было что-то странное в его интонациях. Его голос звучал… мертвым. Только что плескавший эмоциями человек сдулся и потерял искру. Это было больно слышать. Хаск, может быть, в свое время читал статейки про кокаин в сети, но это было так давно, к тому же он почему-то решил, что больше ему не придется столкнуться с проблемой: Энджел был в такой хорошей форме. Он мало что помнил, нынче голова была забита только идеями для бизнеса, предстоящими каникулами Эммы и терапией.

 

Кстати, о ней. Стоило бы позвонить мисс Сере с утра и спросить, что ему делать в такой ситуации. Везти Энджела в Нью-Йорк с ломкой? Попытаться выйти на кого-нибудь, кто сможет рассказать о состоянии Молли?

 

Хаск вздохнул. В ситуации было столько переменных, у него кружилась голова. Плюс, он устал после долгой смены в баре, и ему нужно было немного поспать, прежде чем принимать важные решения.

 

— Спасибо, детка, — тихо отозвался он и потянул Энджела в спальню. — Пойдем. Нам обоим нужно отдохнуть.

 

— Я не смогу уснуть, — мрачно отозвался тот, но послушно последовал за Хаском.

 

— Тогда мы с тобой просто посидим и поговорим.

 

Хаск помог Энджелу снять с себя ветровку и джинсы — не самое обычное сочетание для его партнера — и укрыл его одеялом, как только тот улегся. Сам он забрался с другой стороны и наощупь нашел дрожащую руку.

 

— О чем ты думаешь, Энджи? — спросил Хаск, когда тишина затянулась.

 

Нервно дернувшись, Энджел снова напрягся и перевернулся на другой бок, выдергивая ладонь.

 

— Ни о чем, — буркнул он и снова затих.

 

Хаск разочарованно посмотрел на прямую спину. Он почему-то надеялся, что Энджела немного отпустит, и тот перестанет вести себя так, словно Хаск — враг. Видимо, придется подождать еще немного, а сейчас не оставалось ничего иного, кроме как дать заднюю и дать своему партнеру возможность дышать.

 

— Детка, — прошептал Хаск. Потребность коснуться Энджела была невыносимой, они так долго постоянно находились в физическом контакте, когда были рядом друг с другом, что не ощущать тепло чужого тела под пальцами было почти болезненно.

 

— Я всегда буду на твоей стороне, — сжать ладони в кулаки, держать руки при себе и иметь уважение к чужому личному пространству. Сложно, но Хаск сможет. — Ты очень дорог мне, Энджи.

 

Энджел ничего не ответил. Только свернулся в позу эмбриона и затих. Звон тишины можно было записать на диктофон, настолько она была тяжелой и ощутимой. Закрыв глаза, Хаск слушал, как медленно выравнивается дыхание Энджела, как тот постепенно перестает вертеться на кровати, как затихает и перестает периодически шмыгать носом.

 

Должно быть, он все же уснул. Наверное, вымотал себя физически и морально за ночь, а потом заполировал это стимулянтом, который в его состоянии категорически нельзя было принимать.

 

Хотелось верить, что он спокойно проспит до утра, и там с ним уже можно будет разговаривать, как с адекватным человеком.

 

Медленно, в тяжелой дымке усталости, сознание Хаска темнело и выключалось. Как же он устал. Ему нужно было хотя бы несколько часов сна, хотя бы три. У него же было три часа?

 

***

 

Три вещи пришли на ум одновременно, когда Хаск открыл глаза.

 

Было светло. Очень светло. Не приглушенное рассветное солнце, а почти зенит, который пробивался через плотные портьеры вместе с трелью птиц на улице.

 

Дверь в спальню, которую он совершенно точно закрывал, когда привел сюда ночью Энджела, была открыта. Она скрипела, как ненормальная, и Хаск надеялся, что это его разбудит, если Энджел проснется. Не разбудила…

 

…потому что в постели он был один. Блять!

 

Он подорвался с кровати, как ужаленный.

 

— Энджи! — почти кубарем скатился вниз, когда увидел, что во второй спальне никого нет.

 

— Энджи! — гостиная, кухня, офис, ванные, коридоры.

 

Машина в гараже, значит, он не мог уехать. Значит, где-то здесь. Задний двор?

 

В груди поселилось неприятное предчувствие. Чем больше комнат он проверял, тем сильнее оно становилось. Как же он не услышал, не уследил, не защитил…

 

Пометавшись по дому, как раненое животное, проверяя каждый закуток по три раза, Хаск чувствовал, как подкатывает тошнота. Тяжело опустившись на диван в гостиной, он закрыл лицо руками, пытаясь отдышаться и что-нибудь придумать.

 

Безвыходных ситуаций не бывает. Нужно начать с очевидного: позвонить.

 

Нащупав телефон где-то на столике, где он бросил его вчера ночью, Хаск нашел номер в списке контактов. Абонент вне зоны действия. Твою мать.

 

Пошатываясь, словно пьяный, Хаск добрался до двери, где находился маленький столик, куда они скидывали всякую мелочевку. Там должны быть запасные ключи от машины: основной комплект был у Энджела.

 

Схватив нужный, он уже почти было ушел, но его внимание привлек раскрытый кошелек, клочок бумаги и ручка на нем сверху. Это же… кошелек Хаска?

 

Трясущимися руками он поднял его и заглянул внутрь. Пусто. Там было… где-то триста баксов, кажется? Он не очень внимательно следил за своей наличкой, но предпочитал иметь с собой достаточно, просто на всякий случай.

 

И что это значило? Сознание окунулось в какое-то отупение, разучившись сопоставлять факты логически. Не мог же Энджел залезть к нему в кошелек и вытащить оттуда все, до чего дотянулся. Это было… не похоже на него.

 

Энджел всегда говорил, что у него есть деньги, никогда не жаловался, что не хватало, не разбрасывался, конечно, но всегда пытался отстоять свою автономность до состояния, когда Хаску приходилось выпрашивать разрешения заплатить за него. Как с тем ужином несколько дней назад.

 

Медленно опустив кошелек назад на столик, Хаск уставился на клочок бумаги, который до этого не привлек его внимания. Округлым дрожащим подчерком на нем красовалось: «Хаски, я верну, обещаю.»

 

И все. Ни подписи, ни прощаний, ни признаний. Просто «я верну».

 

Погладив написанные с нажимом буквы, Хаск смял записку и медленно, словно зомби, заправился наверх.

 

Он не заметил этого, когда искал Энджела, но его комната явно была в беспорядке. После внимательного осмотра стало понятно: не хватало только документов, которые тот привез с собой. Вся одежда, все побрякушки и косметика были на месте. Огромной насмешкой в центре кровати лежал телефон с трещиной вдоль экрана.

 

Сломан. Телефон не включался, и, скорее всего, не подлежал ремонту. По его состоянию складывалось впечатление, что Энджел отправил его в полет куда-то в стену.

 

Рассеянно оглядевшись, Хаск заметил вмятину в гипсокартоне. Да, так все и было. Наверное, когда брат Энджела — Джонатан, кажется? — заблокировал его и послал подальше.

 

Если его телефон был в нерабочем состоянии, то как же он уехал без машины? В голову пришла идиотская мысль, которая вполне могла посетить и Энджела.

 

Быстро достав из кармана свой смартфон, он пролистал последние открытые приложения. Вот оно. Такси. Место назначения: аэропорт. Время половина шестого. Значит, Энджел не спал, когда Хаск отключился. Притворялся?

 

Часы в правом верхнем углу показывали почти полдень. Гнаться за ним и надеяться, что рейс на Нью-Йорк еще не отправился, было глупо. Первый же поиск в Гугле показал, что туда улетело уже три самолета. В одном из них был тот, кому Хаск открылся до мягкого нутра, кому обещал «на всю жизнь», ради кого хотел снова быть кем-то. Кем-то, кем можно было гордиться.

 

Безвыходных ситуаций не было. Не в двадцать первом веке. Не может быть, чтобы с Энджелом не осталось никакой связи.

 

Прошерстив соц. сети, Хаск понял, что все аккаунты, с которых сидел Энджел, были зарегистрированы не на его имя, и он понятия не имел, какими никами тот пользовался. Энджел очень бережно относился к своей приватности: не выкладывал фотографии в сети, старался не светиться на чужих, не вел блогов и не делал подкастов.

 

Хаск мог подумать только об одном человеке, который мог знать что-то подобное.

 

Просидев над темным экраном несколько минут, он все же решился и быстро напечатал сообщение Чарли. «Дай, пожалуйста, Черри мой номер и попроси ее позвонить мне. Это насчет Энджела.»

 

Скорее всего она подумает, что Хаск хочет обсудить день рождения Энджела с Черри. Который должен быть — он взглянул на календарь — через три недели. Твою мать.

 

В груди сжался тугой узел. Он искренне ждал первого апреля. Хотел свозить их с Эммой, которая должна была приехать на все весенние каникулы, куда-нибудь за город: в Неваде было полно красивых мест, которых Энджел еще не видел.

 

Телефон завибрировал в руках, заставляя Хаска, погрузившегося в свои мысли, вздрогнуть. Быстро нажав зеленую кнопку, он приготовился потратить остатки моральных сил на разговор с женщиной, которая выжимала из него все даже в его лучшие дни.

 

— Хаск? — голос Черри звучал жизнерадостно и энергично, как и всегда. — Я уже купила ему подарок, так что, ебись и придумывай сам.

 

— Я… не по поводу дня рождения, — его голос звучал хрипло и натянуто. — У тебя есть ссылки на его соц. сети?

 

— Мгм, — явно ухмыльнувшись на другом конце, подтвердила она. — Но выбрать подарок они тебе не помогут, неудачник.

 

— Пришли мне их, пожалуйста, — игнорируя ее традиционные оскорбления, устало попросил Хаск.

 

— Эй… — в ее тоне звучала подколка. — Ты звучишь так, как будто, в шахте сутки пахал. Это Энджи тебя так вымотал?

 

— Черри, — голос все же надломился, выдавая его состояние с головой любому, кто имел уши. Но не Черри. — Энджел… улетел в Нью-Йорк.

 

Он сделал что? — та неверяще рассмеялась, решив, что Хаск пытается ее разыграть. — Что, думаешь, ты такой смешной? Первое апреля еще не настало, котик.

 

— Я серьезно, — вздохнул Хаск, закрывая глаза.

 

Сказав это вслух, он, как будто, открыл ящик Пандоры. Больше нельзя было отрицать очевидного, так выглядела его новая реальность: Энджел вытащил у него из кошелька триста баксов, вызвал с его телефона такси до аэропорта и, оставив здесь все, свалил в закат.

 

— Да нееет, — пораженно выдохнула Черри. — Ты прикалываешься. Скажи, что ты прикалываешься, Хаск.

 

Пришлось в двух словах объяснить ей, что произошло. Он старался не вдаваться в подробности: не рассказал, как Энджел его оттолкнул, как снова сравнил с Вэлом, как кричал, что Хаск пытается его контролировать. Черри это не нужно, а боль от воспоминаний все еще была настолько свежа, что от нее можно было захлебнуться, если нырнуть чуть глубже.

 

— Твою мать, — прошептала Черри, когда Хаск замолчал. — Вот же отбитый наркоша, совсем крышей поехал. Подожди, сейчас посмотрю, был ли он в сети где-нибудь.

 

Минута тишины, и теперь уже взволнованный звонкий голос.

 

— Твою мать, вчера вечером. — она помолчала, шокированная новостями. — Он же без телефона уехал, надо просто подождать, он свяжется с нами, когда доберется до… чего-нибудь: нового телефона, компа, планшета.

 

Черри рассуждала вслух в явно попытке убедить себя, что все в порядке, что ничего страшного с Энджелом там не случится, что он скоро выйдет на связь, а потом вернется назад.

 

Какова была вероятность, что все будет именно так? У Хаска были сомнения на этот счет, но очень хотелось верить в сказку. Что такая злонамеренная и мстительная тварь, как Вэл, за год забыл, простил и отпустил Энджела. Что никто не попытается его поймать прямиком с самолета, потому что он засветил свои документы. Что никто не будет поджидать его под дверями больницы, где была Молли.

 

— Я пришлю тебе ссылки на его аккаунты, — тихо и очень серьезно сказала Черри. — Напишу ему везде и позвоню, когда он ответит.

 

— Спасибо, Черри, — ей в тон ответил Хаск.

 

Впервые в жизни они, кажется, были на одной волне и, если честно, он бы предпочел и дальше грызться, как кошка с собакой — в присутствии того, кого они оба любили — а не держаться за руки, но дрожать от страха за него.

 

Повесив трубку, он, как в тумане, побрел к шкафчикам на кухне. Там где-то стояла бутылка хорошего виски. Были еще остатки сладкой дряни, которую пили Энджел с Черри, когда были здесь, но сейчас нужно было что-то покрепче.

 

Нащупав прохладное стекло, он наощупь открутил крышку и приложился к горлышку. Если он не зальет бурлящий в голове фонтан из мыслей, эмоций и воспоминаний, его просто разорвет на кусочки. От боли, горечи предательства, обиды и злости.

 

С удивлением покопавшись в себе, он понял, что именно последнее выкручивало его наизнанку. Он был в гневе. В той стадии тихой ярости, когда она настолько переполняет, что ей нет эквивалента в материальном мире. Даже перевернуть весь дом вверх дном и перебить всю посуду не поможет сейчас. Даже близко не отразит, насколько его выворачивало.

 

Он злился на себя, что не проснулся; на Энджела за то, что сбежал под покровом ночи; на Веронику, которая так в свое время дала ему под дых, что он до сих пор не мог разогнуться и найти любимому человеку оправдание за его поступок; на жизнь за то, что подразнив его счастьем, снова все отняла; на Вэла, за то, что тот так переебал его единственную яркую звезду на небосклоне; снова на себя, за то, что открылся и доверился; на кокаин, который продолжал портить Энджелу жизнь, даже после стольких сил, вбуханных в детокс и завязку; на Веронику, которая так легко от него отказалась, на жизнь, которая была так несправедлива; на себя, на Энджела, на Веронику, на Вэла, на жизнь, на себя…

 

Глоток за глотком он вливал в себя горькую отраву, которая к середине бутылки потеряла вкус и статус «хорошего виски», превращаясь в «какая дрянь, вот бы сдохнуть от нее, чтобы не было так херово».

 

Черри так и не позвонила. На всех страничках красовалось «был в сети: вчера в 9:18 PM». На телефоне было три непринятых от Чарли. Кажется, у него сегодня должна была быть смена. Но это не точно. Все было неточным. Размытым, потерявшим контуры, четкость, значимость, значение. Потерявшим смысл.

 

В какой-то момент сознание Хаска смилостивилось над ним, позволив ему отключиться и упасть в беспроглядную темноту. Разницы с реальностью он так и не понял.

Примечание

...

...

...




Напоминаю, что у меня есть тг-канал. Я хотела там в ближайшее время пару мыслей запостить по поводу этого фикоса, и почему я решила писать его именно так и именно в таком формате. Так что, если вам интересен небольшой инсайт в мою жизнь и мой личный опыт, который привел меня к этому тексту, приходите.


Не забывайте, пожалуйста, оставлять отзывы и поддерживать авторку жмяком и добрым словом. А еще подписывайтесь на мой профиль и следите за обновлениями, у меня уже есть мысли насчет пары новых фикосов по хаскердастам, которые я собираюсь написать)

Аватар пользователяЭто очко
Это очко 19.07.24, 14:28 • 123 зн.

Нет, ну а что говорить, 13 глава, не счастливое число, что можно было ожидать,,, спасибо за эмоциональные американские горки