— Ну что, Дейви, по рукам?

Аластор лениво крутил ручку между пальцами, наблюдая, как Хаск пробегает глазами документы. На его лице играла его фирменная улыбка, по нему всегда было сложно сказать, что он думал на самом деле, но в этот раз было очевидно, что он ужасно доволен. В их маленьком проекте был потенциал, плюс ему нравилось загонять людей в угол, а у Хаска не было никакого выбора, кроме как согласиться на любые условия, которые тот выставит.

— По рукам, — вздохнул он и поставил размашистую подпись на последней странице.

Ощущения были, мягко говоря, неприятные. Несколько лет назад он уже был в похожей ситуации, когда росчерк пера решил его печальную судьбу на следующие несколько лет, перевернув жизнь с ног на голову.

— С тобой приятно иметь дело, — пропел Аластор, быстро выхватывая договор из-под носа Хаска и убирая его в папку. — Что же, тогда я жду хороших новостей, мой друг.

— Мгм, — хмуро кивнул он и поднялся из-за стола. — Это и в моих интересах закончить все это как можно быстрее.

— Ты хотел сказать: начать, — хмыкнул Аластор и направился следом для того, чтобы проводить гостя до двери. — Мысли шире и оптимистичнее.

— И что в этом оптимистичного? — Хаск потряс увесистой стопкой бумаг в руках. — Я тебе разве что душу за них не продал.

— И что мне делать с твоей душой? — рассмеялся радио демон. — Я — бизнесмен, Дэйви, а у твоей души нет ценности.

— Работать с тобой — одно удовольствие, — с сарказмом огрызнулся Хаск.

В кармане завибрировал телефон. А вот и повод не вести светских бесед с тем, кто одной своей поганой улыбкой доводил до трясучки и звездочек из глаз: так хотелось проредить ровные белые зубы фальшивой улыбки и стереть ее с лица.

Махнув рукой, он быстрым шагом вышел в коридор, по пути разблокируя экран. Черри. Давно не виделись, да? Целых два дня. Наверное, уже соскучились и никак не могут без Хаска что-то сделать. Как будто он им там всем нянькой нанялся.

Раздраженный всем на свете — в конце концов, он только что заключил очень неприятную сделку с дьяволом и будет расплачиваться за это, как минимум, следующие несколько лет — он нажал зеленую кнопку и приложил телефон к уху.

— Черри, в чем дело? — без пассивно-агрессивно предисловий начал он. — Давай бегом, у меня дел по самые уши сегодня.

В трубке послышался отрывистый вздох и несколько секунд тишины.

— Хаск… — наконец, начала подруга. — Ты же… не за рулем, да?

В ее голосе звучал целый набор совершенно несвойственных ей интонаций: неуверенность, необычная мягкость… или это была усталость? Оптимистичную заводную Черри будто подменили.

— Нет, — осторожно спросил Хаск. — А в чем дело?

Волна холодного ужаса прокатилась вдоль позвоночника. Что-то было не так, тут к гадалке не ходи. Судя по всему, что-то серьезное, иначе его собеседница не была бы такой прибитой. И, в принципе, не тревожила его, если бы не…

— Что с Тони, Черри?

Все было словно в замедленной съемке. Коридор в офисе радио демона, какой-то шум в трубке, голос Чарли где-то на фоне, который звучал почти истерично. Он не хотел слышать то, что ему сейчас сообщат. Усилием воли он заставил себя не бросить трубку, а дождаться ответа.

— Он в реанимации, — прошептала Черри и всхлипнула. — Передоз.

— Твою мать. — Хаск встал, как вкопанный, забывая, как дышать и двигаться.

Нет-нет, такого не могло быть, он уже подписал документы с Аластором, свет в конце тоннеля был так близок, осталось совсем немного. Неужели, Тони снова увеличил дозу? Или сделал это специально? Он, конечно, кричал в пылу ссоры, что скорее сдохнет, чем даст показания и уедет по программе защиты свидетелей, но Хаск был уверен, что он это не всерьез, что он был просто зол.

Глупости какие, Тони, несмотря на все свои саморазрушительные тенденции, любил жизнь. Он бы не стал делать такое специально.

— Как его состояние? — хрипло спросил Хаск, не зная, что еще сказать.

Он будет в Нью-Йорке только завтра. Даже если он попытается поменять билеты и рвануть сейчас, прилететь получится к ночи, и, конечно же, его никто не пустит в реанимацию. Не факт, что его вообще пустят, он, в конце концов, был Тони никто. Это мысль особенно болезненно отдалась в груди. Естественно, совершать какие-то радикальные поступки и делать предложение в их положении было бы глупо, но невозможность быть с Тони тогда, когда тому было плохо, сжирала Хаска изнутри.

— Не знаю. Молли поехала туда, как только ей позвонили. Сказала, что отпишется, как все выяснит.

— Держите меня в курсе, я буду в Нью-Йорке завтра к полудню.

В трубке повисла тишина. Никто из них не знал, что сказать. Они оба из шкуры вон лезли для того, чтобы уберечь Тони от глупостей, и все-таки, не смогли. Хаск знал, что, несмотря на недовольство Чарли, Черри подсовывала ему траву только для того, чтобы он как можно меньше тянулся к кокаину. В конце концов, это помогало расслабиться и нивелировать симптомы отходняка и ломки, но несло за собой меньше последствий для здоровья, а также не вызывало зависимости. Лучше так, чем смотреть, как он бегает к своей заначке каждый час.

— Да, конечно, — наконец, упавшим голосом ответила Черри. — Хаск… Это моя вина.

— Что? О чем ты говоришь? — нахмурился Хаск, который только нашел в себе силы передвигать ноги, и двинулся к лифту.

— Он последние два дня вел себя, как последняя сука: огрызался на Чарли, Молли нахер по телефону послал, от меня отмахивался.

Она судорожно вздохнула и, помедлив, продолжила.

— Я вытащила его поговорить, и он рассказал суть твоего плана. Он был не в курсе, что я все это уже слышала от тебя. Естественно, я встала на твою сторону и сказала ему, что он — ебнутый отказываться, когда к его ногам бросают способ избавиться от Вэла и отомстить ему. Еще и оплатят рехаб, терапию и крышу над головой. Он орал на меня так, кажется, весь Нью-Йорк слышал, а потом вылетел из квартиры, хлопнув дверью.

На том конце послышался еще один всхлип.

— Кажется, он после этого не возвращался домой, я без понятия, где он был всю ночь. А теперь… — Кажется, она на своей стороне ударила кулаком по какой-то поверхности. — Если бы я сказала все как-то иначе, может быть, он бы не был сейчас на грани жизни и смерти.

— Черри, — Хаск покачал головой, хоть она и не могла этого видеть. — Во-первых, не хорони его раньше времени, у него, как у кошки, девять жизней, он выкарабкается.

Интересно, он пытался убедить себя или ее? Наверное, обоих.

— Во-вторых, ты не можешь нести ответственность за решения других. — несколько жестче, чем нужно сказал он. — Ты все сделала правильно. Дать показания — единственный выход из ситуации, и, если Тони не понимает этого, еще и пытается угробить себя, это не твоя вина.

— Да-да, конечно, ты прав. — рассеянно ответила Черри, явно не принявшая слова Хаска всерьез. — Надеюсь, его не шарахнуло инфарктом или инсультом. Скорее бы Молли написала хоть что-то.

Инфаркт и инсульт? Возможные последствия передоза кокаином. Не такие уж распространенные, но возможные. Хотелось надеяться, что Черри права, и Тони не довел себя до состояния овоща.

Он расстроено потер лоб и открыл водительскую дверь верной старенькой инфинити. Салон все еще пах ароматизатором, который в свое время покупал Тони, когда ездил на ней. Грудь неприятно сдавило. Хаск старался гнать от себя мысли, но получалось плохо. А что, если это конец? А что, если врачи не успели?

Хотелось закрыться в доме и надраться до потери сознания. Отключиться от реальности, не смотреть, как жизнь снова разваливается на куски. Это было бы ужасно безответственно, у него было еще полно дел, и даже если Тони не справится — не думать об этом, не думать об этом — Хаск просто обязан был приставить метафорическую пушку к виску Валентино за все, что тот натворил.

— Позвони или напиши, как будешь знать что-то, хорошо? — его голос звучал устало, безжизненно.

Новости высосали из него последние силы, которых в последнее время и без того оставалось немного.

— Конечно, Хаск.

Черри отключилась, оставляя его в полном раздрае и наедине с собой. Ему даже поговорить было не с кем, все время приходилось тащить на себе тяжесть принятых решений и их последствий.

Хаск посмотрел на телефон. Вообще-то в этом мире был еще один человек, который когда-то понимал его, как никто другой. К которому он бежал за утешением, когда становилось совсем херово. Так, как раньше, уже не будет — ему это больше и не нужно — но выслушать его она должна хотя бы за то, что в свое время так неожиданно свалила в закат.

Он пролистал список контактов и нашел номер, который не набирал уже пять лет. Интересно, он у нее все тот же, или она поменяла?

— Алло, — в трубке раздался до боли знакомый сладкий голос откуда-то из прошлого.

— Ника, привет, — вздохнув, дрожащим голосом сказал Хаск, задыхаясь от несказанных слов.

— Дейв? — удивленно воскликнула она. — С Эммой все в порядке?

— Да, Эмма уже, наверное, приземлилась. Ты разве не встречаешь ее?

— Нет, Том поехал за ней.

В трубке повисло неловкое молчание. Вероника явно не могла понять, зачем он звонит, да и сам он уже был не уверен, стоило ли это делать.

— У тебя есть минутка? Мне нужен твой совет, — наконец, решился он. Раз уж позвонил, то надо было говорить, пока его не разорвало на части от перегруза, или он не потянулся к бутылке.

— Что случилось? — неожиданно серьезно спросила она.

И… он начал рассказывать. С самого начала. Он никогда раньше не облекал их с Тони историю в слова, а теперь с каждой минутой, все становилось реальнее и более осязаемо. Их отношения были вывернутыми, больными, тяжелыми, созависимыми, полными травм и нездоровых механизмов преодоления. И вместе с тем, каждый раз, когда они оба выходили победителями из войны с собственными демонами, становились ценнее и дороже. За такое можно было многое отдать. Можно было даже заключить сделку с дьяволом и попасть к нему в сети на долгие годы. Хаск ни о чем не жалел. И, даже если бы был шанс что-то поменять, повторил бы все это еще раз.

***

— Хаск, Черри, Чарли! — Молли, бледная и осунувшаяся, тень обычной себя, почти бежала к ним навстречу. — Он подписал документы, чтобы вас впустили.

— Ты провела здесь всю ночь? — спросил Хаск, оглядывая ее с ног до головы. — Иди домой, отдохни, мы сменим тебя.

— Нет-нет, я в порядке, я могу еще немного с вами побыть, — рассеянно сказала она и повела их к палате, в которую положили ее брата. — Он ведет себя, как капризная принцесса с тех пор, как очнулся, я уже не знаю, что с ним делать.

— Отшлепать, наверное, — раздраженно покачал головой Хаск, вполне себе представляя, какой королевой драмы мог быть его партнер. — Чего капризничает?

— Ноет, чтобы его выпустили, отказывается от капельниц, не хотел подписывать бумаги для вас.

— У него ломка, Молли, — устало пробормотал Хаск, ему так и не удалось поспать, даже несмотря на разговор с Вероникой. — С ним сложно иметь дело, когда ему херово.

— Да, я уже поговорила с докторами, они сказали, что продержат его тут с неделю, чтобы проконтролировать худшее, а потом ему, по идее надо в рехаб. Угадайте, куда он послал лечащего врача?

Все четверо синхронно вздохнули, прекрасно понимая, что именно было сказано, и как.

Молли привела их к одной из секций, где за стеклянной раздвижной дверью, опутанный проводами, серый, с глубокими тенями под глазами, лежал Тони и безжизненно смотрел в потолок. Она впустила их и вошла сама.

Шоколадные глаза медленно оглядели вошедших, пересчитывая их и всматриваясь в выражения лиц.

— О, а вот и все в сборе.

Тони лениво нажал кнопку сбоку кровати, и спинка поднялась, приводя его в сидячее положение.

— Ты как? — Чарли ринулась к нему первая, обхватывая за плечи и прижимая к себе. — О, я так рада, что ты жив, так рада! Ты напугал нас до чертиков, Тони! Мы все волновались о тебе!

Несмелая улыбка расплылась на лице Тони, и он обнял ее в ответ. Может быть, их начальница и была наивной дурочкой, но, в отличие, от них всех, у которых на уме всегда было так много, которые постоянно плели целую паутину из слов, действий и намерений, она была настоящим лучом света в этом гадюшнике и удачно разбавляла атмосферу.

— Ну что ты, принцесса, все со мной в порядке. Какая-то тахикардия не сможет так просто убить меня.

— Тебя-то тахикардия не убьет, а вот нас неизвестность от того, что с тобой тут происходит — запросто, — Черри подошла ближе и потрепала его по спутанным блондинистым прядям. — Я, пиздец, как злюсь на тебя за всю херню, Тони. В следующий раз попробуешь сбежать от меня, я догоню и дам тебе под зад.

Тони тихо засмеялся и отмахнулся от настойчивой руки подруги.

— Ой, все, отстань от меня. Не видишь, что ли, я ужасно болен, меня нельзя отчитывать, со мной можно только соглашаться и кормить меня сладостями.

— …которые тебе, кстати, пока что нельзя. — Хаск достал из пакета персик и протянул его Тони. — Держи, твои любимые.

Выражение на любимом лице поменялось, как минимум, пять раз. Растерянность, вина, удивление и недовольство в конце концов, сменились благодарной улыбкой, и Тони, кивнув, открыл ладонь.

— Ты вернулся, Хаски, — тихо сказал он и надкусил персик облизывая губы, на которые закапал сок.

— Конечно вернулся, куда бы я делся. — согласился Хаск и, склонившись, коротко прижался губами к венке на бледной коже виска.

— Неужели, даже злиться и отчитывать не будешь? — усмехнулся Тони, вглядываясь в лицо партнера, словно ища признаки гнева.

— Поздно тебя отчитывать, ты уже натворил все, что мог. Теперь поправляйся, потом все обсудим.

Хаск сжал узкую длинную ладонь и отпустил, усаживаясь в кресло, стоящее в углу комнаты. Разговор им еще предстоял, но, конечно же, не сейчас. Все волновались за Тони, было бы нечестно гнать их отсюда, потому что Хаску нужно было сказать своему твердолобому любимому пару ласковых.

***

— Хаски, ты спишь? — раздался тихий голос где-то над ухом.

В комнате была полная тишина: перед ночной сменой медперсонал отключил мониторы и разрешил Тони свободно передвигаться по палате. Угрозы жизни больше не было: ему кололи только некоторые лекарства, которые должны были помочь с ломкой. Завтра его должны были перевести в обычную клинику для того, чтобы там понаблюдали за ним еще несколько дней, а потом отпустили с кучей направлений в рехабы, к кардиологам и психологам.

— Тони, в чем дело? — Хаск, который едва задремал, открыл глаза и встретился с двумя шоколадными радужками, сияющими в приглушенном свете луны из окна, на котором они забыли закрыть жалюзи.

Поговорить им так и не удалось: девочки ушли, оставив их вдвоем, и Тони сразу же — специально, чтобы оттянуть неизбежное, или правда устал — рухнул спать. Пару раз заглядывали медсестры и будили его, но после того, как они исчезали, он снова уютно устраивался на кровати и закрывал глаза.

Хаск не стал настаивать: в конце концов, того и правда едва не хватил сердечный приступ меньше, чем двое суток назад.

— Не могу уснуть. — Тони приземлился на краешек жесткого, неудобного дивана для посетителей, которому, наверняка, радовались все члены семьи больных. Лучше уж спать так, чем вдали от любимых.

— Ты проспал почти весь день, неудивительно.

Хаск положил руку меж острых лопаток и провел вниз и вверх несколько раз. Кажется, Тони сбросил еще пару килограмм с тех пор, как оказался в больнице, хотя, казалось бы, куда уж. Он и без того нездорово похудел, когда снова подсел на кокаин. Отмахивался, говорил, что нет аппетита и что Вэл заставляет держать форму.

— Как ты себя чувствуешь, детка? — тихо спросил Хаск и поднялся, усаживаясь рядом.

— Как последнее дерьмо, — со вздохом ответил тот и положил голову партнеру на плечо. — Знаешь, пока я тут валялся в полубессознательном состоянии, все думал: если сдохну здесь, то у меня не будет шанса помириться с тобой и с Черри. Я рассказал ей о твоем «плане», и она встала на твою сторону. Я психанул и сбежал.

Он неожиданно положил ладони Хаску на грудь и заглянул в глаза.

— Я не специально, Хаски. Я просто… — взгляд виновато метнулся в сторону, — …хотел забыться на минуту. Мне казалось, что все пошло прахом, и вы все исчезнете, когда я откажусь давать показания. Я добавил-то совсем немного. Чтобы еще хотя бы минут пять-десять крепко продержало. А потом…

Тони уткнулся лбом партнеру в плечо и застонал.

— Как же херово было. Я на полном серьезе на секунду захотел, чтобы все просто закончилось, чтобы не чувствовать боли, тошноты, жара, судорог, всего этого адского спектра пыток.

Хаск бережно, словно хрупкую фарфоровую куклу, обнял Тони, прижимая едва подрагивающие плечи крепче. Пальцы зарылись в мягкие блондинистые волосы и принялись ласково вытягивать спутанные пряди.

— Детка, ты же понимаешь, что так продолжаться больше не может. — прошептал он, тяжело вздыхая. — Умоляю тебя, Тони, не оставляй меня. Ты себе не представляешь, как страшно мне было все это время. Как бы я дальше жил, если бы ты не выкарабкался?

— Нашел бы себе кого-нибудь нормального, — пробормотал Тони с горьким смешком.

— Ну-ка посмотри на меня, — Хаск нахмурился и пальцем приподнял округлый подбородок, ловя взгляд шоколадных глаз. — Это что опять за фокусы? Никого «нормального» мне не надо. У меня есть ты, я выбрал быть с тобой, я хочу быть с тобой.

Тони выглядел немного ошарашенным серьезностью партнера. Он растерянно моргнул и снова попытался отвести взгляд.

— Я никогда не пойму, чем я заслужил тебя и твою любовь, Хаски. Ты снова и снова говоришь мне, а я… никак не могу поверить, что все всерьез. Что это реально.

Он помедлил, а потом добавил едва слышно.

— Если ты так сильно печешься обо мне, почему тогда пытаешься отослать меня в другой конец страны?

— Потому что там ты будешь в безопасности.

Хаск говорил уверенно и четко. Он много раз мысленно проговаривал все это, пытаясь убедить себя в том, что отправить Тони по WITSEC — единственный и лучший выход.

— Потому что агенты о тебе позаботятся вместо меня. Потому что Вэл заслужил провести жизнь за решеткой. Потому что иначе ты никогда не будешь свободным, его тень всегда будет поджидать тебя за углом.

Тони расстроенно покивал.

— Но я буду там совсем один. Молли сказала, что она уедет из города на какое-то время, но со мной не сможет поехать из-за… семьи. Она беспокоится за маму, боится оставлять ее одну. А ты… почему ты не хочешь поехать?

Вот они и подошли к сути, которую Хаск все еще не был готов раскрыть. Наверное, это было нечестно по отношению к партнеру — утаивать важные вещи, но все делалось только для его благополучия, и ему пока что не стоило знать, какую сделку он подписал с Аластором.

— Я не попадаю под программу, детка, — попытался уклониться от вопроса он.

— Я погуглил, Хаски, — Тони в отчаянии до побелевших костяшек уцепился за рукав свитера Хаска. — Партнеры тоже могут присоединиться.

И он был совершенно прав. Когда он обсуждал подробности сделки с Адамом и Лют, те предложили ему вступить в программу вместе со свидетелем. Пришлось объяснить им, что, скорее всего, он либо сможет накопать что-то серьезное на Вэла, либо им придется самим идти по следу из хлебных крошек, пока Хаск прохлаждается под новым именем. Договорились, конечно же, на первом, с условием: Тони будет считать, что Хаску отказали в WITSEC.

— Только если им грозит опасность. Я не прохожу в нее, малыш. — Он неожиданно успокаивающе улыбнулся. — Но мы будем созваниваться, немного позже встречаться и… я буду писать тебе настоящие письма. Романтично, не находишь?

Тони похлопал глазами, переваривая услышанное, а потом звонко рассмеялся.

— Ты ужасный, ты что, серьезно пытаешься меня убедить уехать на неопределенное время, потому что слать друг другу письма — это романтично?

— А почему бы и нет? Тебе кто-нибудь когда-нибудь писал любовные послания? — Хаск хмыкнул и игриво подмигнул.

— Нет…

— Значит, будет новый опыт для тебя. Интересно же, правда?

Закатив глаза, Тони покачал головой, открыл рот, чтобы что-то сказать, потом задумался и снова его закрыл. Посмотрел с такой растерянностью, как будто сам удивился своим мыслям.

— Блять… и правда же интересно звучит. И романтично, да?

— Я же говорил. Ну что, по рукам, детка? — Хаск протянул ладонь для пожатия.

— Наверное, я еще пожалею об этом, но… по рукам.

Тонкие длинные пальцы сжались, смыкаясь на костяшках, и, воспользовавшись возможностью, Хаск притянул Тони к себе и накрыл его губы своими. Запах и вкус лекарств, острые плечи, медленно расслабляющиеся под его прикосновениями, мягкие вздохи и тихий переливчатый смех. Все это ни раз и ни два будет являться Хаску во снах, когда его любимый будет далеко. Но это будет потом. А сейчас можно было просто насладиться моментом и порадоваться, что самое сложное позади, они оттолкнулись от дна, теперь путь был только наверх.