***

       Пока Канкуро наслаждался своим, по его мнению, заслуженным отдыхом, он совершенно не задумывался о том, что информация, которую получил шокированный таким поворотом событий Какаши, уже была передана родителям Сакуры. Они были потрясены неожиданными новостями, и Мебуки, не слушая увещеваний Кизаши, выразила крайнюю степень своего недовольства дочерью в длинном и достаточно грубом послании. Почта, как всегда, шла с невероятными задержками, и когда ирьёнин получила «волшебное» письмо, кукловод был на полпути в Суну, правда, ещё не подозревая, какая «горячая» встреча его ожидает.

       Восторг же Сакуры, получившей километровый свиток от родителей, описать было невозможно. Её глаза по мере прочтения расширялись, и лицо бледнело. Содержание его было совершенно нецензурным, и ирьёнин почувствовала, как начинает закипать, и желание придушить Канкуро мешает даже дышать нормально. Она не могла поверить, что этот психованный смог такого наплести ВСЕЙ деревне, что родители в конечном итоге прислали ей такое сообщение. Правда, в самом конце, когда мать, видимо, успокоилась, шла приписка о том, что они с папой очень рады грядущему пополнению в семье. Слова отпечатывались в мозгу и стояли перед глазами. Хладный труп кукловода мерещился тоже где-то неподалёку и призывно дёргал ножкой в сандалии.

       Сакура с содроганием свернула свиток и отложила в сторону. Она поёрзала на стуле и опустила голову на сложенные на столе руки, пытаясь справиться с эмоциями, которые вызвали чужие слова. Она чувствовала себя как минимум побитой собакой, как максимум обманутой в лучших чувствах. Судя по витиеватым выражениям, которые использовала в письме Мебуки, ничего хорошего их и не ждёт. Вернее, нет, не их. А именно её. Почему-то Гаара был лапочкой и бедным мальчиком, а вот дальше шёл непереводимый ни на один язык мира фольклор от разгневанной матушки в её адрес. Впрочем, женщина больше оскорбилась тем, что о внуке или внучке узнала от Какаши, а не от своей дочери. Ирьёнин громко застонала. Этот бред же ещё предстояло пересказать Гааре.

       Спустя полчаса бессмысленного созерцания письма и собственных подрагивающих рук Сакура подняла голову и осмотрела кабинет. Работать едва ли не впервые в жизни не было никаких сил и совершенно точно никакого желания. Оставалось только собраться с мыслями и отправиться «радовать» супруга скорейшим «прибавлением» в семье, о котором они до сегодняшнего дня не подозревали. Причём нужно было как-то объясниться так, чтобы Гаара понял правильно, а не как обычно. Ирьёнин тяжело вдохнула и выдохнула сквозь зубы, шипя вполголоса:

— Это будет трудновато.

       Через час девушке хотелось выть и вырывать волосы на голове, ибо все имеющиеся у неё опасения подтвердились. Казекаге, обычно внимательно слушающий и не пропускающий ни единого слова мимо ушей, сегодня, видимо, решил поступиться своими принципами и устоявшимися привычками и информацию обрабатывал выборочно. В итоге зацепился за то, что посчитал важным и нужным. И Сакура нервно дёргалась, цыкала и пыталась достучаться до внезапно обрадованного мужа. К пятидесяти трём способам убийства Канкуро добавилось ещё тринадцать. Через полчаса, когда до Гаары окончательно дошло, что детей у него в обозримом будущем не предвидится, прибавилось ещё примерно пятнадцать.

       Кукловода, вернувшегося без предупреждения в Суну встретили в дверях два накрученных письмом и друг другом родственника. После достаточно громкого выяснения, кто из них больший идиот, летел Канкуро далеко и очень долго, отправленный пинком под зад и песком с порога дома куда-то в сторону деревни Скрытой в камне. Казекаге задним числом продлил брату отпуск ещё на неделю.

***

       Как разбираться с ворохом поступающих свитков от всех друзей разом, было не совсем понятно. Заводить детей, потому что кто-то, гуляющий где-то в пустыне так ляпнул не хотелось, расстраивать всех и сразу тоже. Сакура пыталась в очередной раз изобрести велосипед и придумать хоть что-нибудь. Гаара в чужие мыслительные процессы не вмешивался, справедливо полагая, что помочь не сможет, а хуже сделают и без него. Единственное, что он не стал сваливать на пылающую гневом жену — это написание письма сестре, у которой то он и выяснил в конце концов, кто действительно беременный, когда, зачем и почему. Темари, не стесняясь в выражениях, добавила от себя «приветов» Канкуро, который, поняв, как виртуозно всем нагадил, избегал встреч с сестрой всё время пребывания в Конохе. Ушлого кукловода выловить ей не удалось. Он виртуозно прикидывался веником, стоило ему почуять, что где-то недалеко от него появлялась старшая.

       Радостная новость, что их семья действительно станет на одного маленького человека больше, немного притупила разочарование от заваренной кукловодом каши. Сакура была искренне рада за своих друзей и, честно сказать, даже немного завидовала. Она до сих пор помнила, каково это держать в своих руках крошечного ребёнка, и, наверное, это было одним из самых ярких воспоминаний за последние месяцы. Правда, о своих детях она не задумывалась, здраво полагая, что для их шатких и непонятных им самим отношений с Гаарой ребёнок не то чтобы станет помехой, но жизнь не облегчит точно. Оставалось только вздыхать и напряжённо думать, думать и ещё раз думать.

       Гаара, с одной стороны, осчастливленный информацией о племяннике, с другой, внезапно задумался и о своей семье. Многие его ровесники либо уже обзавелись женами и детьми, либо были в активном процессе или вовсе в ожидании скорого прибавления. Казекаге покосился на сосредоточенно грызущую кисть жену. Сакура второй час писала письма многочисленным знакомым и друзьям и даже парочке особо заинтересованных даймё. Судя по напряжённой складке между бровей, процесс шёл туго и отнимал последние силы. В конце концов девушка не выдержала и, рыкнув на лежащие перед ней свитки, отбросила на стол кисть:

— Надоело! Почему мы вообще должны отдуваться из-за размалёванного петуха?!

— Потому что он где-то между Суной и Ивагакуре, — Гаара склонил голову к плечу, рассматривая Сакуру.

— Не считаю это аргументом, — надулась та и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку дивана, звучно выдыхая.

— К сожалению, пишущие принадлежности и вот это вот, — Казекаге махнул рукой на стол, — Я ему вдогонку отправить не могу. Будет неплохо, если он просто вернётся через пару дней, а не месяц или год. Его и так уже потеряли некоторые шиноби.

       Сакура фыркнула. Умом то она понимала, что их достаточно импульсивная отправка Канкуро в пешее путешествие ничем хорошим не обернётся, если у кукловода возникнут проблемы, но другая её часть злорадно пыхтела и шипела, что ему ещё мало дали. Хотелось пару раз приложить его лбом об ту же несчастную дверь. Чтобы в следующий раз неповадно было, правда девушка смутно подозревала, что ушедшего родственника никакие методы с пути им избранного не собьют, и он будет на своей привычной волне, когда всё-таки окончательно вернётся в Суну. Дверь, кстати, держалась уже на честном слове и, по правде говоря, мечтала либо о свалке, либо об отдыхе.

— Кстати, у меня есть вопрос, — Гаара потянулся и сел ровно в кресле.

— Ну какой ещё, — застонала Сакура, — мне не нравятся вопросы и новости, поступающие последние недели. Они просто зубодробительные.

       Парень на секунду затих, взвешивая за и против, глубоко вдохнул и, всё-таки собравшись с мыслями, произнёс:

— Хм, если я скажу, что тоже хочу ребёнка, как ты отреагируешь?

       Ирьёнин поражённо выдохнула. Весьма интересный поворот событий, а главное, так точно отражающий все её возможные и невозможные опасения. Гаара замолчал, продолжая спокойно ожидать ответа от задумавшейся жены. И вот что с этим всем делать? Она и правда здраво опасалась за имеющийся прогресс в отношениях и что делать с гипотетическим ребёнком не знала, но отказывать мужу тоже не хотела, считая это в корне неправильным. Вздохнув, она всё-таки собралась и неуверенно произнесла:

— Да?

       Правда, тут же об этом пожалела. Гаара несвойственно самому себе подскочил со своего места и плюхнулся на диван рядом, притягивая ойкнувшую жену к себе. Положил подбородок на чужую макушку и громко выдохнул:

— А я думал, скажешь нет.

       Сакура повертелась в чужих руках, устраиваясь удобнее:

— Не хочу потом пожалеть об этом, но и отказываться нет желания, честно. Да и причин, наверное, тоже.

       Ирьёнин почувствовала, как напряглись чужие руки на животе, прижимая её теснее и мягко погладила кисти, расцепляя длинные пальцы и переплетая со своими. Гаара подвинулся, передвигаясь вместе с девушкой, и опёрся спиной на высокий подлокотник дивана:

— Я же говорил, что хочу настоящую семью, но так как я не сильно сведущ во всех этих высоких чувствах и отношениях, для меня лично очевидно, что просто так я тебя уже никуда не отпущу. По крайней мере пока жив.

       Сакура вздрогнула. Гаара не изменял себе. Говорил и приятное, и неприятное в лоб, совершенно ничего и никого не смущаясь. Если раньше он хотя бы пытался избегать острых углов, то сейчас, когда он окончательно привык к жене и впустил её в свой ближний круг, стеснение и прочее ушли, и он просто выкладывал на чаще всего обескураженную девушку всё, что думал.

— Я просто не думала об этом сейчас? — ирьёнин закусила губу, пытаясь подобрать подходящие слова, — Но, сдаётся мне, это не плохая идея? Ребёнок будет почти ровесником Боруто и малыша Темари. Да и тогда, — она махнула рукой в сторону стола, — не придётся отправлять этот мусор. Формально получится, что Канкуро не соврал. Ошибся в числах, скажем так.

       Оказалось, что принимать такое, казалось бы, важное решение в жизни не так уж и сложно. Сакура с облегчением поняла, что во многом её ответ зависел от самого Гаары, но доверие ему было каким-то буквально безграничным и желание увеличить свою семью не вызывало никакого отторжения. Да, был шок, да, была неуверенность, и казалось, что это весьма поспешное решение, но почему-то была убеждённость в том, что сейчас они поступают правильно, выбирая такой путь. Она еле слышно фыркнула себе под нос, рассматривая длинные пальцы мужа. Пресловутый Саске, вспомнившийся как нельзя вовремя, таких чувств не вызывал. Он весь был буквально синонимом слова «ненадёжность». А вообще, девушка тряхнула головой: пора прекращать заниматься сравнительным анализом. Никогда это не приводило ни к чему хорошему.

      Продолжающий своё путешествие с командой Така Саске чихал, как прокажённый, заслуживая сначала сочувствующие взгляды от сокомандников, а спустя ещё полчаса непрерывных чихов, хлюпаний и почесываний стремительно покрасневшего носа, раздражённые. Карин попыталась предложить свою помощь, за что заработала уничижительный взгляд и, фыркнув, оставила разбираться с внезапным недугом бывшего нукенина самостоятельно. Учиха, измазывая свой походный плащ соплями и слезами из опухших глаз, проклинал умника, который был не в состоянии его забыть ни на минуту. И почему-то ему казалось, что это был Наруто. Сам Узумаки, поглощённый домашними делами, учёбой и прочими прелестями мирной жизни в деревне, о друге, конечно, не забывал, но и не молился на него с утра до ночи, но этого они уже никогда не выяснят. Правда, в тот день и сам расчихался так, что Боруто весь вечер успокоить не могли.

       Казекаге, молчавший, вздохнул, выпутал свои руки из чужих ладошек и еле заметно пошевелил пальцами, вызывая песок из стоящей в углу гостиной тыквы. Пошёл на поводу у ребяческих желаний и, слушая восторженные вздохи жены, творил в воздухе, по всей видимости, их — очертания появляющихся фигур весьма совпадали. Впервые за прошедшую суматошную неделю им удалось найти время и просто посидеть без попыток убить, убиться или ещё каких-то подобных. На периферии сознания мелькало волнение за Канкуро, но Сакура отгоняла от себя подальше эти мысли, справедливо полагая, что кукловод сам нарвался. Нечего было языком трепать направо и налево. С другой стороны, ему можно было и спасибо сказать. Ведь его своеобразный «перформанс» основательно так подтолкнул и её, и Гаару, но об этом ему, конечно же, никто не скажет. Фигурки из песка тем временем всё больше и больше формировались, и девушка с восторгом, буквально на расстоянии вытянутой руки, могла посмотреть на себя, Гаару и двоих детей. Судя по всему, мальчика и девочку. Она прищурилась:

— А не многовато?

      Муж неопределённо дёрнул, судя по ощущениям, плечом:

— Нас в семье вообще трое, если ты помнишь.

       Сакуре показалось, что в гостиной резко поднялась температура воздуха, или же это у неё случился какой-то неведомый прилив. Перспектива рожать двоих-троих детей пугала до икоты. Одного бы осилить, нет ну правда. Гаара всей прелести родов оценить не сможет и при большом желании, а как ему объяснить, что это совершенно не лёгкий процесс, девушка сообразить не могла. Оставалось только надеяться на то, что у мужа внезапно повысится уровень эмпатии и он сам догадается, что ничего весёлого в этих мероприятиях нет.

— Подумаем об этом, ладно? — примирительно пролепетала она, отгоняя какие-то жутковатые картинки.

       Заводить детей, будучи медиком — та ещё морока. Помимо кучи имеющихся в арсенале познаний о детских болячках, впереди всех бежали ужасающие своей правдоподобностью возможные осложнения, если что-то пойдёт не так. Ирьёнин никогда склонностью к излишней панике не страдала, но тут что-то стало дурно даже ей. Она тряхнула головой, сосредотачиваясь на представлении, устроенном ей Гаарой, и постаралась расслабиться. Одно она знала точно — процесс зачатия детей ей нравился, впрочем не только ей одной. А с остальным они разберутся позже.

***

       Канкуро вернулся домой к следующему вечеру. Он выглядел потрёпанным и измученным, и в глазах плескалась затаённая горечь, которую он предпочитал держать в себе. Кукловод подозрительно молчал. У Сакуры и Гаары появлялись резонные вопросы, но Канкуро просто мотал головой и отмахивался, выражая нежелание рассказывать. Правда, к ночи отошёл, а после душа и ужина вернулся в родную стихию и вовсю балагурил на кухне, пересказывая всё, что успел узнать в Конохе за неделю и в Ивакагуре. Умудрился даже приволочь с собой пару свитков с посланиями: один от Какаши, второй от Куроцучи, являющейся Цучикаге деревни Скрытой в камне.

       Ирьёнин поражалась, как кукловод умудрялся всегда выходить сухим из воды и извлечь выгоду для себя. Канкуро не утруждал себя извинениями, весело болтал, цитировал всех и сразу, передразнивал периодически комментирующего его слова брата и просто наслаждался жизнью. Стало завидно. Не иметь абсолютно никаких комплексов и не заморачиваться ни о чём нужно уметь. Вот у неё так не получалось. Она умудрялась грызть саму себя даже за то, что поучаствовала в отправке кукловода в соседнюю деревню. Опять-таки изрядно помятый Канкуро на это не жаловался и вообще старательно делал вид, что это был не он. А его длительное отсутствие дома было вызвано задержкой у друзей.

       К теме детей старательно не возвращались. Обменялись дежурными поздравлениями о грядущем пополнении у Темари и Шикамару, быстро придумали, что дарить сестре под смешки Сакуры, отметающей «гениальные» идеи подарить младенцу набор сюрикенов или кактусы. Гаара попытался обидеться, совершенно не понимая, чем не угодили его обожаемые растения, но быстро сдулся под громкий смех родственников. Про свои желания увеличить численность клана Казекаге или Собаку Но кому как больше нравится их называть говорить тактично не стали. Молчаливо решили, что пусть будет для кукловода сюрприз. Ну или ещё один повод устроить смуту в трёх деревнях практически одновременно. В том, что Канкуро напортачил и в Скрытом камне, сомнений не было ни у кого, включая самого кукловода. Письмо от Куроцучи он не читал, справедливо опасаясь, что за сломанную печать на свитке снова получит по лбу. И временами изнывал от любопытства и желания попросить вскрыть побыстрее и сказать, что же там внутри интересного. Нагнетать не хотелось. Он в любом случае узнает, но Канкуро на всякий случай осмотрел помещение, ища пути отхода. В эти и во все последующие разы, пожалуй, из дома следует сбегать через окно. Оконная рама не в пример легче двери.

       Последствия чужого великолепного «отпуска» ещё долго обсуждались во всех деревнях и разгребались всеми причастными в течении нескольких месяцев, до того самого момента, пока чужую болтовню не перекрыли действительно потрясающие новости. В числе которых было рождение Шикадая и долгожданная беременность самой Сакуры, но это было гораздо позже. Пока что приходилось только надеяться на остатки благоразумия кукловода, общаться с толпами народа и радоваться, что Канкуро хоть и идиот, но идиот виртуозный и благодаря его чепухе туристов в Суне стало раз в двадцать больше. Не ясно было, правда, пришли ли за ним — уши ему обрывать, на Казекаге с женой поглазеть или просто неожиданно узнали о существовании песчаных.

***