4 августа 1944 г.
— Что за проклятье! — ругалась Лилит в попытках отыскать кошелёк с монетами.
Уже не раз она попадалась в свою же ловушку — зачарованную бездонную сумочку, в которой, без преувеличения, хранилась вся её жизнь. В попытке найти несколько несчастных галлеонов, девушка развела самый настоящий бардак. На полу валялась добрая половина содержимого сумки. Впрочем, терпением Лилит не отличалась, потому уже через мгновение всё оставшееся содержимое зачарованной сумки было бесцеремонно рассыпано на кровати.
— Что? — Лилит в изумлении вытащила из кучи вещей тёмно-серый камень размером с кулак.
Можно было предположить, что это какой-то хитрый артефакт, замаскированный под обычный предмет. Иначе зачем девушка его носила с собой? Но правда оказалась куда прозаичнее: это был самый что ни на есть обычный камень. Вероятно, Лилит подобрала его где-то на побережье Франции, но зачем она его запихнула в сумку и носила с собой всё это время, являлось загадкой и для неё самой. Вспомнить достоверно причину такого странного решения у Лилит не вышло. Сделав себе пометку в голове «провести ревизию этой адской Марианской впадины», девушка отшвырнула камень в другой конец комнаты.
Сегодня ей предстоял поход в Косой переулок для закупки всего необходимого к предстоящему учебному году. Поскольку в одиночку соваться в место, где её уже чуть не лишили жизни несколькими днями ранее, было бы рискованно, к этому славному походу по магазинам присоединился и Альбус. Времени на поиски оставалось немного, ведь через пятнадцать минут она уже должна была стоять у главного входа в замок.
Направив волшебную палочку на груду хлама, Лилит чётко произнесла:
— Акцио кошелёк! — маленький мешочек, слегка позвякивая, подлетел в руку девушке. — Можно было догадаться и раньше, — раздражённо выдохнула она.
Лилит уже собиралась накинуть мантию и отправиться в путь, но всё же решила, что оставлять после себя такую картину будет не слишком разумно. Запихивая в сумку фолианты по тёмным искусствам, книги с подробным описанием превращения обычных вещей в тёмные артефакты и кипы свитков с собственными рукописями, Лилит подхватила чёрно-белую колдофотографию. На ней стояли двое влюбленных. Молодой человек в чёрном костюме с обожанием смотрел на девушку в длинном белом платье, которая смеялась от какой-то шутки, брошенной фотографом. Они выглядели так, словно эту фотографию можно было поместить в книгу как иллюстрацию к финалу «И жили они долго и счастливо…». На фоне этой идиллической картины порхали белые лепестки, разлетевшиеся по всему кадру, а на заднем плане взрослые женщины смахивали слёзы счастья, пока мужчины пускали в воздух из волшебных палочек столпы разноцветных искр. На обороте была подпись.
Мистер Форест Борн и Миссис Катерина Корхонен Борн, 1 мая 1920 г.
***
Семья Катерины переехала во Францию в 1904 году, когда оставаться в Финляндии уже не представлялось возможным. У маглов это было крайне неспокойное, революционное время, когда страна пыталась освободиться от гнёта Российской империи. В больших количествах появлялись террористические организации, тайные общества, беспорядки начали приобретать небывалый масштаб. Ни у кого не было уверенности в завтрашнем дне. Отдельных магических поселений на территории страны не находилось, поэтому семья Катерины жила в обычном магловском посёлке на границе Финляндии и Российской империи, где ситуация была ещё более накалённой, чем в остальной части страны.
После очередной из террористических акций, когда снаряд прилетел в дом по соседству, убив маму с ребёнком, Юстициан забрал семью — жену и маленькую дочку — и увёз подальше от опасности. Так и получилось, что Катерина провела детство на юге Франции, а впоследствии пошла в местную школу магии — Шармбатон. Там Катерина Корхонен и познакомилась с Форестом Борном.
С детства наследник семьи Борн держался гордо и обособленно. Юноша чётко придерживался прописанного до мельчайших подробностей жизненного плана, который разрушился ровно в тот момент, когда он впервые увидел Катерину. Форест мгновенно попал в плен её больших голубых глаз. И, несмотря на то, что его бабушка — вейла, эта финская ведьма была прекраснее всех, кого ему доводилось видеть. Благодаря Катерине обычно холодный и прагматичный Форест поверил в любовь с первого взгляда. Ведь если это не она, то что ещё? Что ещё могло заставить такого, как он, позабыть о гордости, достоинстве и прочих «добродетелях» истинного аристократа? Что ещё могло заставить его глаза сиять так, будто в них отражается сама вселенная?
Форест знал: эта девушка станет его женой. Во что бы то ни стало и чего бы ему это ни стоило, но он добьётся её.
К счастью Фореста, чувства оказались взаимны. Этот факт крайне облегчил ему путь к сердцу взбалмошной любимицы школы, которая играючи умела обаять каждого, от малышей-первогодок до преподавателей.
Катерина, в свою очередь, была буквально обескуражена его статностью, аристократичностью и галантностью. Её семья не могла похвастаться ни статусом, ни богатством, но для Фореста это совершенно не имело значения. Более того, он то и дело повторял, что она — величайшая драгоценность из всех, что у него имелись.
Поначалу Катерина полюбила то, как Форест любил её. Он устраивал романтические пикники на закате, поражал своей щедростью, даря редкие реликвии, некоторые из которых могли обеспечить безбедную жизнь целой семье на долгие годы вперёд, быстро отпугивал потенциальных претендентов на сердце девушки и дарил свежие цветы из сада, хотя и попадал из-за этого на отработки. Но отказать себе в удовольствии видеть её восхищенные глаза никак не мог, потому совершенствовал свои навыки скрытности и осторожности, благодаря чему к концу обучения его маленькие шалости оставались тайной.
Перед напором Фореста было сложно устоять, но за всем этим Катерине удалось рассмотреть именно его, а не обычного потомка древней высокородной магической семьи. Она с каждым днём всё больше открывала для себя чуткого, отважного, бесконечно преданного, чрезвычайно умного и нежного человека, именно такого, каким и являлся Форест Борн в глубине души. В конечном счёте мистер Борн не оставил мисс Корхонен ни единого шанса не влюбиться в себя, нагло отобрав её сердце безо всякого предупреждения и промедления.
Сразу по окончании обучения в академии пара поженилась и переехала в семейный замок Борнов на юго-западе Англии, в графстве Девон. Его передал Форесту в полное распоряжение отец — потомственный граф Девона, что по каким-то причинам не смог унаследовать титул от погибших родителей. Роскошный замок долгое время пустовал, но годы, казалось, совсем не коснулись этого здания, величественно возвышающегося на высоком пологом холме, под которым протекал Ла-Манш. Замок буквально кричал о былом положении этой семьи в магическом обществе Британии. Всё это время там исправно трудились домовые эльфы, кропотливо заботившиеся о сохранности дома, красоте прилегающих садов, идеально скошенных полях и небольшом озере на территории замка.
Несмотря на шикарные владения, оставаться в замке надолго они не планировали. Он был скорее перевалочным пунктом, так как пара постоянно путешествовала в поисках новых знаний. Катерина серьёзно увлекалась травологией. Форест также достаточно быстро определился с делом, которому посвятит жизнь. Его дед, Финеас Борн, был выдающимся зельеваром, написавшим немного жуткую, но высоко оцененную в магическом сообществе, а впоследствии ставшую фундаментальной для продвинутого изучения зельеварения книгу «Сильнодействующие зелья». Ричард, отец Фореста, углубившись ещё больше в тему, начал познавать тайны алхимии, передав эту страсть и сыну.
Через семь лет счастливой семейной жизни у Катерины и Фореста Борн родилась маленькая наследница — Лилит Борн.
Форест часто замечал, что дочке передались многие черты матери: как внешние — пепельные шелковистые волосы, большие ледяные глаза, светлая фарфоровая кожа, так и внутренние — стойкость, упорство, пытливый ум, обаяние и капелька Корхоненского задора и взбалмошности.
Катерина, в свою очередь, замечала и черты Фореста в маленькой Лилит: острый подбородок, пухлые губы и пышные чёрные ресницы. По характеру девочка была всё же больше похожа на отца: такая же статная, гордая, с проникновенным оценивающим взглядом и долей хладнокровия Борнов, которое Катерину иногда пугало.
Впрочем, рождение Лилит не помешало профессиональному развитию пары. Сделав небольшой перерыв после достаточно тяжёлых родов, которые порядком подкосили здоровье Катерины, семья теперь уже в количестве трёх человек отправилась в различные экспедиции и вылазки в самые тайные уголки земного шара. Дома они всё так же проводили суммарно не больше месяца в году, да и то только для того, чтобы сохранить там записи и артефакты, привезённые из путешествий. Лилит этот расклад более чем устраивал: количество невероятных впечатлений и эмоций переполняло любознательную девочку.
Такой образ жизни продолжался еще шесть счастливых лет.
В Августе 1932 года, после Путешествия в Южную Америку, Катерина привезла не только волшебные артефакты, но и драконью оспу. Болезнь с каждым днём прогрессировала, а лекарства не помогали. Форест сидел неделями безвылазно в лаборатории, пытаясь создать эликсир, который сможет вылечить жену. Семилетняя Лилит взяла на себя роль хозяйки замка и ухаживала за увядающей на глазах матерью. Жизнь в доме будто остановилась — тяжелая, гнетущая атмосфера давила на всех обитателей. Эксперименты Фореста не приносили плодов.
Четырнадцатого января 1933 года произошло событие, которое разделило жизнь Лилит на до и после.
Катерина Борн скончалась ночью, не справившись с болезнью.
Форест около года не выходил из дома. Даже мысль о прогулке по саду замка отзывалась в нём болью, ведь там росла посаженная Катериной маленькая волшебная рябина. Скорбь заполонила его полностью, едва оставляя место для проявления любви к дочери, которая так сильно похожа на мать. Он любил Лилит, но не смог быстро справиться с потерей жены и совершенно упускал из виду факт того, что девочка в ту ночь потеряла мать.
Лилит осталась одна. Одна маленькая предоставленная самой себе девочка в огромном пустом замке. Первые дни после смерти матери она постоянно плакала, сидя у небольшого озера, опершись на ствол рябины. Вскоре слёз не осталось. А на душе так и продолжала зиять огромная дыра, которую необходимо было заполнить хоть чем-то. Чтобы убежать от одиночества и невыносимой тоски, девочка начала «проглатывать» книги из большой библиотеки замка одну за другой. Сначала это была художественная литература, потом привезенные из путешествий старинные фолианты, дальше в ход пошли учебники. Таким образом оставшаяся наедине с собой девочка постепенно приходила к жизни. Видя интересные зелья, пыталась их повторить в лаборатории отца, которая не видела хозяина уже много месяцев. Она изучала древние руны и уже могла читать сказки Барда Бидля в оригинале. Изучая трансфигурацию и заклинания, она горько жалела о том, что не может попробовать всё это на практике, не имея волшебной палочки, но старательно выводила оторванным от рябины сучком нужные пассы, оттачивая чёткость произносимых слов.
Четырнадцатого января 1934 года, спустя год после смерти Катерины, всё изменилось.
Форест по привычному маршруту направился в подвал лаборатории, чтобы обновить запасы зелья «сна без сновидений». Его путь пролегал через большой зал с камином. Пройдя мимо хлопочущих рядом эльфов, что ежедневно пытались уговорить хозяина подняться в столовую на обед, он привычным жестом отмахнулся от навязчивого Локки, который в надежде достучаться уже начал дёргать хозяина за растянутую ткань пижамных штанов, и велел принести тушёную утку ему в спальню и более не беспокоить. Разбитый горем мужчина спустился в библиотеку, чтобы взять старый семейный альбом. Ведь именно сегодня, в первую годовщину смерти Катерины, он решился вновь взглянуть на её лицо.
Едва Форест переступил порог, он заметил сжавшуюся в кресле девочку, которая внимательно что-то разглядывала в большом фолианте. Между её бровей пролегла глубокая складка, а длинные волосы были собраны в тугую косу. Сколько дней он уже не видел Лилит? Или недель? Она перестала приходить к нему спустя два месяца после гибели мамы, ведь каждый недолгий визит заканчивался одинаково: он просил дочь оставить его в одиночестве и заняться чем-нибудь полезным, пока отец «болеет». За прошедшие семь месяцев они виделись лишь мельком, порой пересекаясь в коридорах, где он дежурно справлялся о здоровье дочери и уходил прочь.
Девочка медленно подняла голову и слегка улыбнулась вошедшему в библиотеку отцу, после чего молча вернула внимание на фолиант, в котором проводилось исследование о различных методах в построении окклюментивных щитов.
Увидев эту пронзительно грустную улыбку и взгляд, в котором отражалась глубокая, бездонная тоска, Форест словно окаменел. Он будто впервые смог ясно взглянуть в лицо дочери. Пелена скорби упала с его глаз. Форест понял, что, упиваясь горем, он совершенно забыл про свою маленькую Лилит. Это осознание стрелой пронзило его сердце. Лилит не виновата в смерти Катерины. Лилит не виновата в том, что одним взглядом напоминает любимую жену. Лилит просто ребёнок, который потерял мать. Ребёнок, который потерял ещё живого отца. Совершенно одинокий и брошенный всеми в этом огромном пустом замке.
В тот момент Форест Борн зарёкся больше никогда не бросать Лилит, быть всегда рядом с ней и сделать всё возможное для того, чтобы девочка была счастлива, чтобы её глаза горели, как раньше. Он должен вернуться к жизни, должен радоваться и улыбаться ради единственного важного, что у него осталось, — ради дочери. И он обязан возобновить свои попытки в изготовлении исцеляющего эликсира, чтобы они больше не познали той боли утраты, ведь теперь они вдвоем и потерять друг друга совершенно никак нельзя.
С того морозного январского дня Форест и Лилит были неразлучны. Они гуляли в саду, много смеялись, разговаривали, устраивали совместные ужины. Вечерами они сидели вместе в лаборатории, где он рассказывал, почему у неё не получалось оборотное зелье, придуманное её прадедом, и погружал в занимательные алхимические тайны, которые ему удалось познать.
Когда девочке исполнилось десять лет, отец достаточно быстро принял решение о домашнем обучении, и на то было несколько причин.
Оценив приобретенные за это время познания юной ведьмы, стало понятно, что первый и второй курсы школьной теории были ей уже пройдены. По некоторым предметам, которые не требовали применения волшебной палочки, она продвинулась значительно дальше первых курсов. Было бы нецелесообразно отправлять её в школу, где она будет тратить впустую время, которое могла бы направить на развитие своих магических и умственных способностей.
Также было сложно не признать: девочка умна не по годам, а значит, при индивидуальном подходе к образованию она сможет добиться больших успехов. Такой факт абсолютно точно нельзя игнорировать, ведь, упустив эту деталь, можно потерять очень талантливую волшебницу, которая смогла бы в будущем сделать множество важных открытий.
Но, конечно, главная причина была в другом. Форест просто не мог её отпустить, он до ужаса боялся, что с дочкой может случиться беда, как только она выйдет из защищённого, безопасного замка в Девоне. Он не переживёт её потерю и совершенно точно не сможет отпустить на целый учебный год в неизвестное далёкое место. Он должен оградить её от любой опасности, от всего, что могло бы причинить вред его маленькой Лилит. Они должны быть рядом, никак иначе!
Лилит всецело доверяла решениям отца, и, хоть ей было бы очень интересно учиться с другими волшебниками, приняла эту новость со свойственной ей хладнокровностью. Взвесив все минусы и плюсы, она поняла, что решение было разумным и оправданным, а потому никаких бунтов не устраивала, смиренно приняв волю отца.
*
Вылазки в город происходили крайне редко и только по особым случаям.
Сегодня был именно такой — она должна была получить свою первую палочку.
Зайдя в маленькую лавку мистера Оливандера, Лилит была поражена. Она ожидала увидеть нечто феерическое, какое-то большое, особенно причудливое волшебное место. Из причудливого было только хаотичное расположение коробок, хранящих палочки, которые, казалось, вот-вот упадут и завалят маленькую Лилит с головой.
Познакомившись с Гарриком Олливандером, непосредственно изготовителем волшебных палочек, они приступили к подбору.
Мистер Олливандер достал какую-то серебристую длинную ленту, которая уже самостоятельно подлетела к девочке. Изрядно повертев Лилит во все стороны и измерив каждый дюйм её тельца, включая зачем-то голову, лента успокоилась и вернулась в карман мистера Олливандера, который уже суетливо перебирал коробочки.
— Мисс Борн, давайте начнем с этой, — произнёс темноволосый мужчина с голубыми глазами. — Ива и волос единорога. Девять дюймов.
Лилит взмахнула палочкой, и… Не произошло ровным счетом ничего, она просто, как полоумная, махала этой палочкой в разные стороны, пытаясь добиться от той какой-либо реакции.
— Нет, — мистер Олливандер резко развернулся и продолжил поиски. — Это точно не она... — промычал Гаррик, перебирая варианты. — А что, если... А почему бы и нет, вполне вероятно! Да! Держите, — он протянул ей светлую палочку насыщенного цвета. — Попробуйте. Перо феникса и бук, 12 дюймов. Очень красивая и удобная!
Лилит аккуратно, с опаской, взяла новый вариант и вдруг почувствовала, как пальцы теплеют, а всю её как будто пронизывает магия, покалывая каждый сантиметр тела. Взмахнув, из палочки вырвался сноп красных и золотых искр.
— Да! Оно! — резко вскрикнул мужчина. — Из вас должна получится очень искусная волшебница, мисс Борн, мне интересно, как далеко вы пойдёте с такой палочкой, — пробормотал мужчина, как будто самому себе. — Поистине удивительное и мощное сочетание!
Лилит, слегка растерявшись от слов мистера Олливандера, но воодушевленная долгожданной покупкой, вышла из лавки, попрощавшись с немного чудаковатым мастером по изготовлению палочек.
По приезде домой отец решил встроить в рукоять палочки красивые рубины, обосновав это тем, что рубин известен как владыка камней и его почитают алхимики и лекари. Но, как она думала, причина была в другом: он просто любил хвастаться своей дочкой перед друзьями, а с такой красивой палочкой это будет ещё проще, размышляла малышка Лилит. Впрочем, в её детских размышлениях была толика правды.
*
Три дня в неделю к ней приходили профессора, с которыми она тренировала различные заклинания и навыки в магических дуэлях. Два дня отводилось на подготовку эссе и научных работ, которые юная ученица должна будет сдать на следующей неделе преподавателям. Выходных в этом графике предусмотрено не было, но любившую учиться девочку это ни капли не смущало, а даже наоборот, ведь каждую субботу и воскресенье у Лилит был праздник — именно в эти дни приходил профессор Дамблдор. Он был давним товарищем отца, чем Форест умело воспользовался для того, чтобы уговорить его обучать свою маленькую дочь.
Альбус был требовательным, но очень добрым учителем. Он никогда не делал скидку на возраст, что особенно ценила юная Лилит, и выжимал весь возможный магический потенциал на каждом занятии. Со временем помимо трансфигурации они с Альбусом начали дополнительно практиковать защиту от тёмных искусств, а также заклинания. Сидя в библиотеке, профессор с ученицей часами дискутировали на различные интересные темы — начиная с устройства магического общества до утерянных следов древней магии. Также их беседы не обходились и без личных историй, затрагивающих самые потаённые струны души. Уже через год необходимость в других преподавателях отпала, и остался только Альбус и отец, который преподавал зельеварение. И, конечно, всегда были рядом её лучшие друзья — учебники.
Дамблдор вскоре проникся к малышке и приходил уже не столько, и не только, для преподавания, сколько для того, чтобы просто провести время в компании Лилит и Фореста. Каким-то образом у них получилось заполнить пустующую в сердце нишу, которая должна была предназначаться для семьи. На праздники он приезжал в замок в Девоне, где ему всегда были рады. На месяц летних каникул Альбус предпочитал забирать Лилит в Хогвартс, каждый раз проводя перед этим долгую беседу с Форестом и убеждая его, что в замке безопасно и девочке ничего не грозит; что она будет каждый день отправлять ему сову с письмом; что он будет рядом и всегда оградит её от любых неприятностей, которые только возможны, вплоть до порезанного пальца; что там он сможет практиковать с Лилит более сложную магию и их вылазка будет чрезвычайно полезна для развития её магических способностей.
На деле, он давал девочке ту свободу, которой ей так не хватало. Лилит бегала по Хогвартсу, изучая секреты замка, пыталась летать на метле, игралась с тварями, находившимися на территории, и часто попадала в больничное крыло, что они умело скрывали от отца.
За несколько лет убеждений ему так и не получилось уговорить Фореста отправить Лилит учиться в Хогвартс. Альбус был уверен, что девочке нужна компания сверстников, которая откроет в ней новые грани личности, и считал, что Форест слишком быстро забрал у неё детство — она была не по годам серьезна, часто задумчива и больше походила на взрослую даму в детском тельце.
Так продолжалось вплоть до августа 1942 года. Пока очередное потрясение не изменило жизнь Лилит навсегда.
***
Воспоминания о прошлом отозвались не только глубокой болью так и не заживших до конца ран, но и большим теплом, разливающимся по всему сердцу.
Вертя в руке кулон, подаренный отцом незадолго до гибели, Лилит пристально разглядывала счастливые лица молодых родителей на колдофотографии, совершенно забыв про окружающий мир и время.
Как бы она ни пыталась отогнать тяжёлые воспоминания, но перед глазами то и дело вместо беззаботно смеющейся мамы всплывало худое, бледное, слегка зеленоватое лицо, покрытое сыпью, и слабая улыбка. Катерина улыбалась до самого конца и умирала, казалось, так же, с улыбкой на устах, приговаривая, что главная цель в её жизни выполнена — она родила великолепную дочь, которая и станет лучшим продолжением её самой. Мама всегда говорила, что будет жить в сердце Лилит до тех пор, пока та её помнит, а потом они снова будут вместе, когда придёт время. Маленькая Лилит изо всех сил старалась сохранить в памяти мамино лицо, её объятия и всё гадала, когда же придёт это самое время, когда они вновь увидятся. Лилит горько усмехнулась. Теперь она понимала, о чём тогда говорила мама, и детское стремление поскорее вновь с ней встретиться сыграло с повзрослевшей Лилит злую шутку. Так близко к маме, как за прошедшие два года, она не была никогда.
Переведя взгляд на нагло ухмыляющегося отца, Лилит ощутила, как сердце стало тяжелее камня. После смерти матери он разительно изменился: практически всегда был задумчивый и хмурый, стал замкнут в себе. Сейчас повзрослевшая Лилит не могла его винить: он потерял любимую жену, и это потрясение далось ему крайне тяжело. Но маленькая Лилит чувствовала, что после смерти матери она стала ненужной, лишней в жизни отца. И это ощущение, как бы потом ни складывались их отношения, никуда не уходило. Всё детство она чувствовала себя солдатом, который должен быть «достойным членом семейной династии Борн», как говорил всегда отец, и лучшим продолжением покойной матери, как та ей завещала.
Кто бы мог подумать, что первым человеком, который увидит в ней не солдата, члена семейной династии или ещё каким-то образом кому-то в чём-то обязанной, стал её любимый учитель — Альбус Дамблдор. Смотря на Лилит, он видел лишь саму Лилит, лишённую всяких долженствований и надуманных обязательств перед кем бы то ни было. Он принимал её несовершенную, расстроенную, возмущающуюся, плачущую, рассерженную, словом, неидеальную. С ним можно было быть неидеальной. Единственное, что Альбус не мог принять, — её интерес к тёмной магии. Но Лилит готова была пожертвовать книгами по тёмной магии ради возможности продолжать обучаться у Альбуса и чувствовать это согревающее тепло, что неизменно приносил вместе с собой профессор.
— Точно! Дамблдор! — мысли об Альбусе выдернули её из неги воспоминаний. Лилит посмотрела на часы, которые показывали десять минут третьего. — Чёрт, мы же договаривались на два!
Но тут дверь в её комнату распахнулась.
— Всё в порядке? — уточнил Альбус, оценивая бардак в комнате.
— Эмм… Да, я просто кое-что потеряла, сейчас, — Лилит принялась искать похороненную под грудой хлама мантию. — Прости, пожалуйста, — бросила она подошедшему к ней сзади профессору.
— Интересная вещица, — Альбус нагнулся и поднял с пола пузырёк с прозрачной жидкостью, на крышку была прикреплена тоненькая верёвочка с выцветшей бумажкой «Тенталий». — Зачем она тебе?
Сердце Лилит мгновенно ушло в пятки, когда она обернулась и увидела, что именно за «интересную вещицу» нашёл Дамблдор. За эту «вещицу» могли озолотить или убить в Лютном, а за одно её наличие в арсенале зелий волшебника отправляли на суд перед всем составом Визенгамота.
— Не знаю, я нашла это при побеге от мафии, но так и не успела изучить, что это такое.
Быстро осознав всю серьёзность ситуации, Лилит поняла: единственное, как она может выкрутиться, — это притвориться полной дурой.
Сознаваться в том, что это зелье было приготовлено ей собственноручно, означало мгновенно выписанную путёвку в Азкабан, а учитывая, как Альбус относится к Тёмным Искусствам, Лилит не могла быть уверенной, что ей удастся избежать такой участи.
— Это яд, — пристально посмотрев в глаза Лилит, Альбус прищурился. — Смертельный яд, — Лилит попыталась изобразить на своём лице неподдельное удивление со смесью испуга. Судя по лицу Альбуса, на котором появилась легкая, но весьма загадочная улыбка, актерская игра вышла худо-бедно правдоподобной. — Милая Лилит, ты ведь не против, если я заберу у тебя эту опасную вещь?
Лилит бестолково кивнула головой. Рот раскрыть она не решилась, боясь, что голос выдаст её. Она хотела бы ответить громкое и чёткое «Нет!», но тогда Альбус точно её раскусит.
Лилит помнила, как Армандо повторял: «Лучший бой тот, который не состоялся. Чем участвовать в перебрасывании проклятиями, лучше завершить его ещё до начала. Если исход один, то какая разница, как именно умрёт этот Hijo de puta?». Однажды Армандо подмешал его в пиво шпионам мафии, которые выслеживали их в Нидерландах, и благодаря этому им удалось беспрепятственно покинуть страну.
Поскольку Лилит старалась всегда быть готовой абсолютно ко всему, Тенталий занимал почётное место рядом с экстрактом бадьяна и крововосполняющим зельем. Интересно, получится ли у неё во время пребывания в Хогвартсе сделать это зелье? «Конечно, нет!» — мысленно ответила себе же Лилит, слишком высоки риски быть пойманной. Отбросив из головы лишние сейчас мысли, девушка продолжила шариться в груде вещей и спустя минуту накинула на себя потрёпанного вида мантию.
— Альбус, давай сначала зайдём в Гринготтс?
Дамблдор убрал в карман пиджака склянку и мягко улыбнулся Лилит, предложив локоть. Когда они дошли до камина в кабинете трансфигурации, Альбус остановил уже почти шагнувшую в камин девушку.
— Лилит, ты ничего не хочешь мне рассказать?
— Нет, Альбус. Ничего, — немного заторможенно ответила Лилит, не до конца понимая смысл вопроса, но волна неприятных мурашек пробежала по телу.
— Ну, тогда всё в порядке, - широко улыбнулся он. — Можем идти.
Поход в Косой переулок, несмотря на опасения Лилит, проходил весьма спокойно. Преследования она не заметила и под конец даже смогла слегка расслабиться перестав постоянно озираться по сторонам. Конечно, спокойствия добавлял и Альбус, который уже был известен как очень сильный волшебник, как тот, кого боится сам Грин-де-Вальд. Вряд ли в его присутствии на неё решился бы кто-нибудь напасть. Если шпионы мафии и увидят Лилит в сопровождении Дамблдора, то вряд ли попытаются зайти через него — не тот уровень, а если даже догадаются о её нынешнем укрытии, то вряд ли сунутся в одно из самых защищённых мест магической Британии.
Накупив различных котлов, пару новых мантий и других необходимых предметов для учёбы, они зашли в любимый книжный магазин Лилит — «Флориш и Блоттс». Перед глазами сразу всплыли воспоминания, как в детстве они с отцом проводили здесь порой по несколько часов, выбирая новые экземпляры для библиотеки. Альбус проводил её до нужных стеллажей и передал пергамент, на котором были записаны все необходимые для обучения на седьмом курсе книги.
— Ты не против, я ненадолго отойду? — Альбус нервно посматривал на часы, но Лилит, что с открытым ртом осматривала пространство вокруг, этого не заметила.
— Конечно, — машинально ответила девушка.
Исчезновение Альбуса, казалось, она и не заметила вовсе, продолжая вчитываться в корешки книг на полках.
— Милая, поможешь?— откуда-то снизу раздался слегка дрожащий голос.
Лилит нашла источник звука глазами. Справа от неё, между узкими стеллажами, стояла пожилая женщина в черном элегантном костюме. Несмотря на преклонный возраст, взгляд её был ясным и направленным прямо в глаза Лилит.
— Вам достать книжку? — учтиво улыбнулась Лилит.
— На верхней полке справа, «Ведьмины слёзы».
Пока Лилит доставала роман о трагической любви, пожилая ведьма продолжала изучающе, пристально разглядывать её. Лилит буквально кожей чувствовала этот взгляд, и под ним становилось крайне неуютно.
— Держите, — спустив нужный экземпляр, она быстро передала его в руки начинающей вызывать противоречивые чувства ведьме, но та даже не взглянула на книгу, продолжая теперь смотреть в глаза Лилит. — Вам еще нужна помощь? — не выдержала девушка.
— Значит, Дамблдора жизнь так ничему и не научила… — продолжая смотреть ей в глаза, задумчиво протянула ведьма.
— Простите, но я не совсем понимаю, о чём вы, — Лилит всё больше теряла терпение и теперь с нескрываемым раздражением смотрела на закрывшую ей путь к отступлению пожилую ведьму. Избавиться от неё хотелось прямо сейчас, но ведь не применять к ней физическую силу, в самом деле.
Ведьма цокнула:
— О тебе, милочка, да о Грин-де-Вальде, о ком же ещё? — глаза Лилит мгновенно округлились. Кажется, она вообще перестала понимать что здесь происходит. — Ох и накличет он беду с такими друзьями, так чернота одна его и привлекает.
— Простите, а вы вообще кто? — Лилит уже перестала пытаться казаться вежливой. — И зачем привязались ко мне?
— Жалко мне его, несчастного. Грин-де-Вальд… Какой славный был мальчишка, да так чернота его увлекла, что на себя перестал схожим быть, а Дамблдор — молодец, не поддался влиянию этому тёмному, хотя тоже любил в ту пору чёрным побаловаться. Мне всё Батильда рассказала, как они близки были в юности, да так, что жизни друг без друга не смыслили. А потом раз! - женщина ударила кулаком по книге. - Да и пробежала кошка меж ними. Это всё магия тёмная, она и развела! Ах, жалко мне его, как же жалко, — снова начала причитать ведьма.
— Я давно знаю профессора Дамблдора и он точно никогда не был близок с тем, о ком вы говорите. Не распространяйте сомнительные слухи!
— Совсем ты, милочка, не знаешь Дамблдора... Уж время прошло, а всё одно, якшается с кем попало! Отвязалась бы ты от него, пока беду не накликала.
— А я тут причём? — Лилит уже начинала не на шутку злиться. Что за бредни про Дамблдора? Уж если он и был близок с сильнейшим тёмным магов всех времён, то она уж точно знала бы об этом.
— Разит чернотой, аж дышать сложно подле тебя, милочка. Ах, такая юная, такая красивая, а от души поди то вообще ничего не осталось, одна темень, чернота одна, вот!
— Уважаемая, так уйдите от меня подальше, а то еще, не приведи Мерлин, задохнётесь прямо здесь, — казалось, будто воздух вокруг Лилит начал стремительно холодеть.
Ведьма резко встрепенулась и, напоследок бросив пристальный взгляд в глаза Лилит, медленно пошла, продолжая ворчливо причитать:
— Не спастись тебе уже, милочка… Пропащая… Я всё вижу… Одна чернота ждёт тебя, темень сплошная…
Настроение было окончательно и бесповоротно испорчено. Что за наглая бабка? Откуда она вообще тут взялась и что за бредни несёт? Будь у Лилит «чернота одна», то уже, не раздумывая, запустила бы в эту несчастную круцио, так что пусть благодарна будет, что невредимой ушла. Хотя, если она так к каждому подходит, то становится вообще удивительно, как дожила до такого преклонного возраста и не словила Аваду прямо в голову.
Лилит продолжала зло сверлить книжные стеллажи.
Посмотрела бы она сама, как эта престарелая борется с мафией. Интересно, получилось бы ей остаться белой и пушистой?
— Бред, бред, бред! Всё — бред! — зло прошипела Лилит. Никто бы никогда не сказал, что она, белокурая девочка с голубыми глазами, вообще способна на использование даже самого безобидного из тёмных проклятий. Либо эта бабка — провидица, либо просто сумасшедшая.
— Всё в порядке? — раздался знакомый голос рядом.
— Да, — быстро попыталась собраться Лилит и обернулась на Альбуса. Он был каким-то слишком напряжённым, хоть и пытался скрыть это за широкой улыбкой.
Да уж, Альбус Дамблдор и Геллерт Грин-де-Вальд... Да не может быть такого! Она хорошо знает Альбуса, он бы ей рассказал, будь это правдой. Да и тёмная магия… Ну не мог Альбус, борец за всё самое светлое, презирающий любую тёмную магию и все её проявления, «баловаться» ей. Надо же, понапридумывают всякого...
Лилит постаралась выкинуть из головы бредни сумасшедшей — да, Лилит уже не сомневалась и чётко установила диагноз, бабка была явно простой сумасшедшей — и продолжила собирать книги по списку.
Покинули Косой переулок они с большим чемоданом, парой увесистых сумок и тяжёлым сердцем, каждое из которых болело от своего.