– Хай, кто дома? – Фред начал прям с порога. Двери всё ещё не были закрыты на замки, и Ярик сомневался, что у Фреда есть ключи. По крайней мере, с собой он их не носит.

– Я дома! – послышался женский голос из глубины дома, а Ярик одёрнул себя, когда вновь рефлекторно потянулся расшнуровывать кроссовки. Их подошва потемнеет, только когда он вернётся домой.

Кэрри вышла к ним. Это точно была Кэрри Лили Уэйнрайт. С заспанными глазами, цвета чёрного чая под лучами солнца, со спутанными, огненно-рыжими волосами, небрежно завязанными в пучок. Ярик не видел, что на ней надето. Её лицо, шея, руки – всё было осыпано яркими веснушками, словно мелкими звёздами, сияющими на ночном небе.

– А ты?.. – Кэрри резко начала натягивать рукава на ладони. Только Ярик туда даже не думал смотреть.

– Слава. Ты вроде должна знать, кто я, – он сказал это с невольно появившейся мягкой улыбкой, но саркастичность удержать не смог.

Кэрри Лили, такая яркая и уверенная на сцене, сейчас стояла перед ним, боязливо держась за ткань собственной бежевой футболки, и пыталась смотреть свысока, хоть они и были почти одного роста. Не в её пользу.

– Знает, – Фред абсолютно по-хозяйски пошёл вглубь дома, будто ничего не происходило, и бросил, не оборачиваясь – Отец дома?

– Пока нет, – Кэрри словно знала, что он не смотрит, поэтому и не обернулась в ответ, продолжив сверлить Ярика взглядом. Только он гранит, о который она сломалась – Так значит, это ты. Русский мальчик.

Ярик скрестил руки на груди и привалился к белой стене, продолжая улыбаться.

– Классное у меня погоняло.

Серьёзное лицо Кэрри в миг поплыло в гордой ухмылке.

– Сама придумала.

– Оценил. В дом пригласишь?

Она всё ещё держала рукава, поэтому просто качнула головой.

– Проходи, Слава, – произнесла его имя отчётливо, проговаривая каждый звук, будто пробовала, как на язык ложится.

– Твой брат о тебе мало рассказывал, – Ярик хотел мягко продолжить диалог, но Кэрри как молнией ударило в проёме гостиной, она замерла и даже рукава отпустила. Её вниманием завладел Фред.

– Эй-эй, а отчитываться кто будет?

– Ты, – он усмехнулся, и сделал глоток вина прямо из горла – У меня был тяжёлый день.

– Поэтому ты вдруг решил поболтать с папой?

– Я решил поболтать с ним, потому что мне Слава надоел.

– Эй.

– А других собеседников у меня, увы, нет, – Фред весело пожал плечами и вновь приложился к горлышку.

Кэрри глянула на Ярика:

– А что ты ему?..

Тот свёл брови.

– Да без понятия.

– Кстати, ты бы хоть предупреждал, когда не один приходишь. Сэм тоже зайти должен.

– Он же вчера тут был.

– В последнее время он у себя только ночует, и то я не уверена. Бегает куда-то вечно...

Фред смерил её долгим серьёзным взглядом и ушёл в другую комнату. Ярик заговорил через несколько долгих мгновений, когда незаметно шагнул так, чтобы быть прямо позади Кэрри. Чтобы она не могла посмотреть на него своими глубокими глазами, и чтобы, если развернулась, задела его плечом.

– Он думает, что у Сэма проблемы с головой.

Кэрри глубоко вздохнула и обняла себя руками. Её голос стал ниже.

– Это правда. С тех пор, как Сэм поступил в универ, мы... Это сложно объяснить незнакомому человеку. Родители относятся к нам совершенно по-разному, и это... стены между нами возводит. Может быть, у Сэма проблемы из-за этого. Из-за мамы... она не очень хорошо к нему относится с самого начала. Сейчас плохо, очень плохо.

Ярик начал говорить тише:

– Проблемы с родителями – это обыденность. По крайней мере для меня.

– Твой отец классный музыкант, – Кэрри усмехнулась тихо и будто... грустно? – Мне жаль, что так получилось.

Он сглотнул, на секунды отведя взгляд от её рыжих волос. Сколько она о нём знает? Абсолютно всё?

– Он... хороший, как человек. Это у меня проблемы с завистью, – убейте его. Ярик подумать не мог, что сейчас скажет такое, хотя всю жизнь только и делал, что жаловался на отца и плевался ядом в его сторону.

– Я бы тебя сломала.

– Ты уже.

Она обернулась, и они встретились взглядами. В доме стояла абсолютная тишина, брошенная на столе бутылка была почти полной, крышка оставалась насажена на штопор и тоже брошена. Ярик не слышал, как приехавшая мимо машина прошуршала колёсами по асфальту, и не видел колыхания тёмно-коричневых занавесок от смертного сквозняка. Яркие губы Кэрри приоткрылись. Опущенные уголки.

– У тебя очень красивый голос, – Ярику показалось, что он опередил не её, а собственную погибель, прошептав это. Даже если он в действительности так не считал, ничто иное с языка слететь не могло.

– Ты... – она моргнула неверяще – должен мне песню под гитару. Чувак, серьёзно, как это связано с тем, о чём мы говорили?

Он ответил чарующе. Он не знал, что умеет так.

– Хоть сейчас. Никак не связано, это просто та мысль, которая пришла мне в голову, когда я впервые услышал твою песню.

Губы Кэрри изогнулись в хитрой ухмылке, а прядь ярких рыжих волос выпала из пучка, плавно ложась на щёку. Там две веснушки настолько рядом, что почти сливались в одну.

– ..?

Ярик медленно, с трудом перевёл взгляд на Фреда. Голова отключилась, он запомнил вопрос, но смысл ускользал. Пришлось прокрутить в голове ещё раз, но мозг как назло думал только на русском, и переключиться не получалось. Фред спросил, долго ли они собираются там стоять.

– Сыграем в правду или выпивку? – тут же предложила Кэрри. Ярик не сразу осознал и эту фразу – Вы-то друг друга уже знаете, а я-–

– Играй с ним.

– Так не интересно, – она надула губы, но Фред сделал вид, что на него это не сработало, но так уж и быть, согласен.

На самом деле это действительно не работало на него. Просто... вероятно, он видел, что люди реагируют именно так, и мозгом не против.

– Меня никто не хочет спросить? – Ярик, наконец, отмер и проскользнул в гостиную, несколько скованно садясь на диван. Чёрт возьми, тут всё так идеально, будто продавать собрались, трогать лишний раз страшно.

Фред, проходя мимо, наклонился к нему, лишь немного сбавляя шаг, и сказал в полголоса:

– Звони Максу, пусть тоже подтянется.

– А это?..

Ярик быстро посвятил Кэрри в личность своего, считай, единственного более-менее нормального друга. И позвонил ему под пристальным наблюдением этого рыжего контролёра.

– Что-то случилось? – как Макс начал поднимать панику, Ярик ощутил даже сквозь телефон.

– Привет. Ничего такого, – он приложил весь свой актёрский талант, чтобы звучать непринуждённо. Макс такие игры не любил, но Ярик загорелся идеей столкнуть его с Кэрри – Хочешь подскочить на «правду или выпивку» к Фредди и его сестре?

– Это не совсем...

Кэрри жестами попросила его немедленно повесить трубку.

– Я скину адрес, давай, целую, – Ярик быстро нажал отбой – Блять, это было рисковано. Он подумает, я головой ударился.

– Это было хорошо, – они дали друг другу пять – Но в продолжении темы... У тебя больше нет друзей? – Кэрри положила руки на спинку дивана, сцепив пальцы. Ярика её внимательный и заинтересованный взгляд не пугал.

– С недавних пор ещё он, – Ярик указал в сторону кухни, когда Фред большими шагами прошёл мимо уже в который раз.

– Да что ты носишься?

– Ищу бар, – абсолютно ровно и спокойно ответил он.

– Под стойкой, убираешь топинги, и там дверца маленького холодильника. Паутиной уже, наверно, покрылась, – Кэрри начала говорить это Ярику, так как Фреда тут же как ветром сдуло – у нас никто не пьёт. Отец иногда достаёт что-то, когда приходят его деловые партнёры или инвесторы, или ещё какие важные дяди, но он не любит такие встречи.

Ярик только кивнул вверх, мол, понял.

* * *

– Я в ахуе, у нас обычно всем просто водку наливают, – Ярик сидел на столешнице, что, безусловно, было крайней степенью хамства, но в нём уже была пара шотов, да и не сгонял никто.

– А у нас заботятся о людях, Слава, – Кэрри наполнила бокал вином и подвинула к Максу.

– Вы хотите, чтобы я на всё отвечал...

– Верно, мы ведь совсем не знакомы, – Кэрри подпёрла голову двумя руками и уставилась на него с прищуром – Так как ты пришёл в уже сформированный круг и сам выбрал место, вопрос буду задавать я.

Пока она думала, Фред опрокинул ещё рюмку.

– А ты в курсе, что игра не совсем в этом состоит? – Ярик хотел прислониться виском к шкафчику, но боком чуть не наткнулся на стойку с ножами.

– Да, но если вдруг нас застукают, я должен правдоподобно взять вину за весь пропавший алкоголь на себя.

– Итак, Максим.

Он тяжело вздохнул. Ярик видел, но в упор не понимал, почему его так нервировала Кэрри. Да, она говорила приторно слащаво, но это же не повод ждать от нее какой-то подставы.

– Тебе нравится кто-то в этой комнате? В романтическом плане.

А, нет, повод. Во всяком случае, такое умозаключение сделал Ярик, когда Макс опустошил бокал. Поморщился, хотя вино было вообще не крепким.

– Ответ принят.

Макс ещё несколько секунд приходил в себя.

– Ты могла спросить что-то проще?

– Из разряда "на кого ты учишься"? Я это уже знаю, и много о тебе знаю, – на её лице появилась голливудская улыбка. Раньше Ярик считал свою особенной, но с какого-то хрена абсолютно каждый американец решил, что сдохнет, если не поставит себе виниры. Поэтому все их улыбки были одинаково идеальны, до скрежета.

Макс взглянул на Ярика, и тот отмахнулся, мол, о нашей безмолвной и почти забытой сделке я умолчал, не ссы.

– Фредди, давай помедленнее, ты уже полбутылки выпил, – Кэрри бросила презрительный взгляд на брата.

– Так мне ни горячо ни холодно, – и это было заметно. Он продолжал говорить также отчётливо, взгляд оставался внимательным и осознанным, а движения ровными. Никаких признаков опьянения – Максим, я тебя внимательно слушаю.

Макс медленно откинулся на спинку дивана и скрестил руки на груди. Смерил его взглядом исподлобья, задумался.

– Откуда у тебя протез?

– Отец купил.

Макс поражённо выдохнул, чуть сведя брови.

– Это не ответ...

– Вопрос строй точнее, – Фред упёрся рукой в центр стола, наклонившись вперёд, словно прямо сейчас нависал над Максом и смотрел на него с высока. Он поднял руку с очередным шотом, прежде чем выпить.

Ярик безумно хотел просто сползти на пол. Что-то разъебало его... быстро. Но как иначе, когда кругом одни трезвенники? Он так увлёкся рассматриванием узоров дерева на полу, что они начали плыть, закрывая собой обои и открывшуюся входную дверь.

– ...тоже?

Ярик поднял взгляд на смутно знакомый голос. Слышал, но не помнил, кому он принадлежит.

– Сэм Лоуренс собственной персоной? – Ярик не видел обращённых на него в непонимании двух пар глаз. И ещё одной – в тихом ужасе.

– Чем вы тут занимаетесь в отсутствие родителей? – в голосе Сэма не было настоящего возмущения. Его Ярик различил бы, даже будучи в дрова.

И сейчас он был совсем не уверен, что может правильно сформулировать «Ты у меня спрашиваешь?» на английском.

– Бар опустошаем, – почти отшутился Фред. В меру своих способностей – Не хочешь присоединиться? – но это даже работало.

Сэм рухнул на диван рядом с Максом и ослабил галстук, что чёрной полосой разделял его белую рубашку, ткань которой должна была хрустеть от чистоты. Ярик такие пристрастия в американцах раньше не замечал.

– Да, пожалуй, – прозвучало ударом молнии в мозг, и Ярик не понимал, почему – И раз уж я выбрал себе место, – Сэм вальяжно поднял руку, словно уже выпил, и плавно провёл ей сквозь воздух, чтобы остановиться идеально сбоку. Он столь же медленно повернул голову. Его указательный палец, будто наконечник копья, был направлен на Ярика – Ты, русский, здесь недавно, верно? Совсем недавно. Ты уже успел переспать с кем-либо?

Даже Кэрри притихла от такой прямолинейности. Хоть игра и предполагала провокационные вопросы, но от Сэма это прозвучало... Странно. Через несколько секунд Ярик уже понимал, что его неконтролируемая от дозы алкоголя мимика сдала его с поличным. Он не произнёс ни слова, но любому, кроме Фреда, всё должно было стать ясно. Но и ему тоже.

– Тактичности тебя учить, – Фред сказал это воздуху, качая бокал с остатками водки, перемешанной с вином.

– Ответ? – пальцы Сэма тыльной стороной коснулись места под челюстью.

– Да, – Ярик чуть сощурился.

– Случайно или намеренно?

– Второй круг, Лоуренс, имей терпение, – Ярик хотел было сказать это издевательски, свысока, но вышло простой и спокойной просьбой. Даже смешной.

Сэм громко усмехнулся, не отводя от него взгляд.

– Буду считать, что намеренно. Для второго круга у меня есть другой вопрос.

– У тебя биполярное расстройство? – спросил Фред, но Сэм продолжал смотреть только на Ярика. Его глаза сверкали.

– Нет.

– У него диссациативное расстройство идентичности, – махнула рукой Кэрри.

И Ярик, с трудом прекратив смотреть в почти белые радужки Сэма, заметил, насколько остекленел взгляд Макса. Он просто сидел рядом с Сэмом, скрестив руки на груди и откинув голову, смотрел куда-то в пол.

* * *

– Эй, Макс.

Сэм спустился на первый этаж, одетый чуть более по-домашнему. Почти белая кожа, смоляные волосы и чёрная одежда позволяли ему сливаться с обстановкой дома. Макс попытался прикинуть, как, просто как один человек мог быть таким разным: тогда с ним в клубе, сегодня в компании и прямо сейчас. Каждый должен иметь несколько масок, это естественно, но у Сэма они различались пугающе сильно.

– Ты не заметил ничего странного? – Макс напрягся, начав пятиться в момент, когда Сэм стал стремительно сокращать дистанцию. И вот уже поясница упёрлась в столешницу, а чужие руки отрезали пути к побегу – Мне ты можешь доверять, – даже если бы они были ровесниками, Сэм всё равно подавил бы его своим характером, а сейчас тем более... По позвоночнику поднялся холодок – Почему ты выпил, когда Кэрри спросила про симпатию?

Макс несколько раз моргнул. Слишком... очевидный ответ. И слишком сильно он отклонялся назад, чтобы быть как можно дальше от чужого лица.

– Потому что не хотел отвечать.

– Зря. Я должен открыть тебе небольшую тайну, – Сэм понизил громкость до шёпота – Как бы мерзко мне ни было от того, о чём я сейчас говорю. Тебе не нравится твой друг ровно также, как тебе не нравлюсь я. Тебе не нужны смазливые красавчики, вроде нас, которые сами не знают, за что держаться. Тебе нужна почва под ногами и крепкое плечо, потому что ты, – Сэм коснулся центра его груди – такой же, как мы. Ты такой же, как я. Ты слабый, ничтожный, ты даже не грязь под ногами, ты меньше пыли, Максим.

Тонкий свист в ушах начинал нарастать, звучал тем громче, чем дольше Макс смотрел в бездонные голубые глаза. Становилось холодно, будто кто-то не закрыл дверь, и летней ночью в дом ворвался зимний мороз. А Сэм всё смотрел, переворачивая своим взглядом всё внутри, требуя вывернуть и представить перед ним душу. Лёд разрастался в его радужке, как иней на стекле.

– Никому не нужна твоя больная любовь, – прозвучало в голове чужим голосом. Сэму даже рта открывать не потребовалось, чтобы ввинтить эту мысль прямо в мозг.

Макс не до конца осознавал, как рука плавно ползла по гладкой столешнице. Время застыло, замёрзло. Остались лишь чужие неморгающие глаза и пережатое горло.

Секундный взгляд в сторону, одно движение, и кончик ножа остановился в сантиметре от груди Сэма.

– Отойди от меня.

– Воу-воу, парень, я разве угрожал тебе? – с улыбкой, но Сэм чуть качнулся назад и поднял руки – Я ничего не сделал, – он всё ещё смотрел в глаза, нож его интересовал мало.

– Отойди, – вновь повторил Макс, крепко стаскивая деревянную ручку.

– Уже.

– Иди наверх.

– Как скажешь, маленький русский. Даже у таких стесняшек как ты, оказывается, буйный характер... – он всё ещё стоял с хило поднятыми руками – С нашей первой встречи я был о тебе лучшего мнения, а ты оказался на голову отбитым. Это любимый нож моей матери, кстати, она-—

– Сэм.

– Да-да?

– Не смей заговаривать мне зубы, – Макс сильнее сжал рукоять ножа. Сердце колотилось в ушах, и он изо всех сил сохранял самообладание, чтобы не попытаться бежать прямо сейчас – Иди наверх.

– Пока ты добрый? – Сэм продолжал насмехаться, и они оба ощущали, насколько Макс несостоятелен и смешон. Он молчал, балансируя на границе собственной решимости – Ладно, малыш, как скажешь. Подумай над моими словами, я от всей души.

Макс осторожно вставил нож обратно в стойку, как только остался один. Вес в руке пугал, голова кружилась от того, что он действительно это сделал. Чувство невесомости поглотило ноги, когда он побежал. Сам не зная куда, только бы подальше от незахлопнувшейся за спиной двери. По огромным белым плитам, а затем по плывущему асфальту он бежал как можно дальше, не чувствуя тела и работающих на износ лёгких.

Чёрная бездна ночи не приняла его. Разгоняемая лучами фонарей в пригороде, она всё равно побеждала. Макс сбавил скорость, готовый выплюнуть лёгкие. На шаг перейти едва успел, доставая из кармана джинсовки телефон. Экран расплывался, гудели ноги и дрожали руки. Он приложил телефон к уху и упал сначала на колени, больно ударяясь об асфальт, а затем на спину. Смотреть в лицо ночному небу оказалось страшнее, но он уже не чувствовал сил подняться. Раздавались мерные гудки.

– Круто, что это ты, а не будильник, но, Макс, какого хуя ты звонишь в блядские пять утра?

– Привет... – всё, что он смог выдавить.

– Ты не из гроба, случаем?

Макс закрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Фигня всё, звонки эти. Он по-прежнему один в темноте, за которой пряталось нечто ужасное.

– Макс, чё стряслось-то у тебя? – Влад долго зевнул – А то я пойду досплю.

– Мне кажется... я умру здесь.

– Ты где?

– На улице... на асфальте. В темноте.

– Мужик, ты ёбу дал? Рассвело уже час как.

Макс не вслушивался в его слова. Страх щекотал, подбирался всё ближе. На лицо упало несколько мелких, холодных дождевых капель.

– Эта темнота меня съест...

Голос Влада оживился.

– Ты, блять, где?

– На у-–

– Да это я, блять, понял. Ты либо под чем, либо где, и который по-твоему час?

Макс поднял руку и посмотрел на часы, широким ремешком обнимающие запястье. Они настроены на Московское время, и действительно показывали пять утра. Мысленно он вычел семь часов.

– Почти десять.

– Бля... поделись дилером, – Влад затих на время – Ты в Боготе?

– Это где? – Макс продолжал вглядываться в чернеющее небо без звёзд. Несколько холодных капель ударились о его кожу.

– Да это я, блять, спрашиваю, где.

Он, наверно, загуглил что-то вроде "Где сейчас одиннадцать часов вечера", и Макс, наконец, начал собирать мысли в кучу.

– Я в Бостоне.

Тишина длилась секунды три.

– Вот это ты замахнулся, мужик... А чё ты там забыл?

– Долгая история...

– У меня два часа до работы, даже досыпать ради тебя не буду.

– Мне нужно...

– Бля, точняк. Вставай со своего американского асфальта и пиздуй в отель, или где ты там кантуешься.

– Не могу.

– Макс, завали еблет, вставай и иди, я хочу услышать ахуительную историю. И вообще... гугл говорит, что в Бостоне этом вашем до утра гроза будет.

Он перевернулся на бок, щёку царапнула шершавая поверхность. Тяжело. Боль уже успела распространиться по ногам.

– Макс, реально. Ты не можешь так оставаться, это же сраная Америка. Тебя сейчас какие-нибудь негры уебут и не заметят.

– Мне было страшно... – сил говорить мало, но он должен был рассказать об этом хоть кому-то. Ярик бы не понял, он слишком доверял Фреду и его семье, а Влад... он о них даже не знал. Откуда у Макса вообще номер Влада... – И звонок, кажется, будет стоить двести рублей.

– Могу перезвонить.

– Нет, я тогда точно не встану.

– О, а ты пытаешься?

Только в этот момент начал. Сначала на колени, уперевшись руками, а потом, собрав все силы, полностью. Мелкий дождь начинал усиливаться.

– Слышу. Красавчик, Макс. С тобой повисеть, или маякнёшь, когда будешь где там у них безопасно ин Америка?

– Удивлён, что ты знаешь, что Бостон это Америка, – Макс мягко улыбнулся, выходя к более оживлённой улице.

– Ты меня совсем за долбоёба держишь? Оксанка в своё время все уши прожужжала об истории и Бостонском распитии чифира тоже, так что я теперь доктор наук нахуй.

Макс рассказал ему обо всём, ещё не успев дойти до отеля, даже учитывая, как часто отвлекался на гугл карты и попытки совладать с мокрым экраном.

– То есть ты от этого конченного съебался, а Ярик типо завис с ними?

– Вроде того, – Макс закрыл дверь номера и, преодолев желание осесть прямо в коридоре, грохнулся на кровать – Я дома.

– Ахуенно. Так где твой бэст кент?

– С ними, да...

– Хороший ты друг, Максим, кинул его. Хотя туда ему и дорога.

– Он... его есть кому защитить.

– Этот... как его... короче, тип этот рыжий, я бы ему так не доверял. Он скорее всего такой же, просто ахуенно маскируется.

Макс положил телефон рядом с подушкой и включил громкую связь. Он сложил руки на груди, глядя в потолок. Темно, слабый свет города льётся из окна, а этот самый потолок редко освещают фары проезжающих мимо машин.

– У меня нет реальных причин не доверять Фреду, – Макс тяжело выдохнул и закрыл глаза – только интуиция.

– Он американец, а это уже нихуя себе причина. Им же плевать на других, особенно на иностранцев.

– Ты мыслишь стереотипно, – он не открывал глаз – Плохие люди есть в любой стране, как и хорошие.

– Не. У нас до сих пор всяких чурок за людей не считают. Англичане вон тоже, иностранцев терпеть не терпят. Думаешь, эти твои американцы лучше?

– У них население очень разное, они считают различия нормой, – Макс начинал уставать от этого диалога, вкупе со всем произошедшим сегодня. Он просто хотел... оказаться дома. Получить нагоняй от отца, извиниться, раскаяться и продолжить жить как раньше.

– М-да? – Влад сделал паузу – Ну я погуглю, на слово тебе не верю.

Макс тихо усмехнулся.

– Хорошо, – открыл глаза – Спасибо тебе. Я соскучился по разговорам на русском.

– Обращайся. Если не отвечу, значит, на работе, – послышалось, как он зевнул.

– А где ты работаешь? – Макс перевернулся на бок, подперев голову рукой, и по инерции взлохматил волосы. Локоть утонул в мягкости подушки.

– Да где придётся, – голос Влада чуть оживился, и послышалось движение – У меня ж девять классов и нихуя. Сейчас коробки таскаю в Перекрёстке. У них такой склад, ёбнешься, фуры едут и едут.

Улыбка тронула губы.

– Не устаёшь? Мог бы чем-то вроде... удалёнку попробовать.

– Макс, у меня мозг вытекает только от мысли заняться этим вашим программированием или чем сейчас тупицы вроде меня занимаются. Вся эта мыслительная хероборь не для меня, я лучше потом в Икею подамся, диваны буду собирать.

– Умеешь? – Макс не удержался от попытка подкола, но в последний момент выбрал самый минимум.

– Да чё там уметь? Инструкцию прочёл и делай, – слышен шум воды – Лады, я уже не усну, так что буду собираться. А ты спать иди и звони-пиши если чё.

– Окей, – Макс занёс большой палец над кнопкой сброса. Его голос был тише, и в нём сквозила непередоваемая через динамик благодарность – если раз спасибо. Пока.

– Бывай, – и прямо на глазах заставка звонка сменилась обоями и уведомлением «Влад Соколовский (парень Оксаны), 47 минут».

Почти час проговорили... А казалось, что минут десять, не больше.

Макс выключил экран и вновь упал на подушку. Теперь комната полностью погрузилась во тьму. Он вообще сможет сейчас уснуть? Воспоминания о Сэме были свежи, но одновременно казались такими далёкими, словно были просто видением. Макс поднял руку и посмотрел на свою ладонь. Он всё ещё кожей ощущал рукоять ножа. Неужели он действительно хотел... Нет, боже, это невозможно. Макс не мог представить, чтобы он вонзил нож в другого человека, но в ту секунду им овладел настолько дикий, животный страх... И тревога колотилась в груди оттого, что оставил там Ярика.

– «Ты в порядке?»

Свет от экрана телефона освещал его лицо: прикушенную изнутри губу, слипающиеся веки и лезшие в глаза волосы. Макс весь извёлся, пока ждал ответа.

– «Да, а что?»

Макс держал телефон холодными пальцами и слышал только, как мерно бьётся в груди сердце. Мыслей не было. Ярик вышел из сети.

Он не знает, что произошло, и знать не хочет. Он не спросил, почему Макс ушёл, а на беспокойство ответил дежурно и односложно.

Макс отключил экран, и рука с телефоном свесилась с края кровати. Он так и смотрел на пустующую кровать Ярика напротив. Он живёт с этим человеком в одной комнате, он всю жизнь считал его своим лучшим другом, он... Макс позволил телефону упасть на пол, перевернулся на спину. Глаза сухие, в ушах тишина. Не звенящая, не гудящая, а простая тишина, прерываемая приглушённым шумом с улицы. Оттуда, где сияющие высотки Москва-Сити создают белые петербургские ночи. Хотелось телефон схватить, написать кому-то или сразу билет домой купить, но Макс продолжил лежать, смотреть в угол между стеной и потолком и слушать шум, такой непохожий на голос его столицы.

* * *

Увидев это, Ярик не сразу сообразил, что происходит, но какое-то внутреннее чувство заставило его замереть на лестнице. Он всего лишь поднялся в ванную, чтобы умыться и прийти в себя. Сэм ходил из угла в угол по освещённой мягким тёплым светом гостиной. Быстро ходил. Его указательный и средний пальцы касались висков.

– О нет...

Ярик резко обернулся на голос Кэрри, и они обменялись встревоженными взглядами.

– Фредди, тут...

– Вижу, – он материализовался словно из воздуха и, взяв обоих за плечи, отстранил в разные стороны, освобождая себе путь – Эй, Сэм, – остановил его, схватив за руки, и спросил как-то даже... снисходительно – Начинается?

Когда Сэм поднял голову, посыпалось всё, что Ярик мог о нём думать раньше. Он всё ещё держал ладони у головы, пальцы подогнулись, на лоб упали растрепавшиеся пряди прямых чёрных волос, немного закрывая блестящие глаза. Приоткрытые искусанные губы молчали. Фред просто смотрел на него в упор, и чем больше проходило секунд, тем быстрее менялось выражение лица Сэма. Пока он резко не вырвался из чужой хватки. Фред только по инерции дёрнулся, стоя всё также непоколебимо и не отводя взгляд. Если бы он хотел, то удержал бы его без проблем.

– Ты привёл в дом людей, которых не знаешь. Нахрена ты это сделал? Ты их не знаешь.

– Я знаю.

Сэм говорил практически безэмоционально, не двигаясь вообще:

– Ты так думаешь. Я бы тоже так думал, но возьмись уже хоть раз за голову, блядский ты робот с холодной логикой. Ты нихрена не особенный и не видишь людей насквозь, ты не можешь знать, ты не можешь каждого встречного к нам приглашать, ты не можешь каждому о себе рассказывать и, блять, обо мне, какого чёрта... – он свёл брови, лицо исказилось, будто он видел перед собой что-то мерзкое – Какого чёрта... – он быстро пошёл к выходу, схватил с вешалки кожанку и дверь хлопнула. Ветра нет, а она всё это время была открыта.

Плечи Фреда опустились, а Ярик даже не заметил, что они были подняты.

– Не пойдешь за ним? – тихо спросила Кэрри.

– Зачем? – Фред смотрел на дверь – Максимум, что он сделает, это грабанёт случайного прохожего или переспит с первым встречным в клубе.

Кэрри опустилась на ступеньки и зарылась пальцами в волосы. Но тут же вскинула голову.

– Фред...

Тишина окутала дом всего на несколько секунд. Ни звука, ни движения, ни малейшего шороха от ветра.

– ...а если опять?..

Ярик постарался как-то слиться с перилами. Он не хотел быть... лишним в этих семейных разборках. Его не должно тут быть вообще. И, уж тем более, ему не нужно знать, что тут происходит. Он не хочет знать.

Фред медленно повернул голову в их сторону.

– Хорошо, звони родителям, – он так же быстро сорвался с места и исчез за входной дверью.

Кэрри уткнулись лицом в колени, дав себе всего пару секунд на передышку. Теперь они одни в доме.

– Кэрри, – Ярик осторожно сел рядом на ступеньку – не сочти меня бестактным, но... что с ним?

– Не знаю, – она посмотрела на свои ладони – Мы долго просили Сэма сходить к психиатру, но безуспешно. Что-то точно не так, но никто не знает. Иногда он бывает... хорошим, он очень хороший человек, но иногда такой. Говорит быстро, злится по любой мелочи, трясётся весь. Я бы сказала тебе, если бы знала, что с ним...

Так, в лоб, Ярик не ожидал. Они меньше суток знакомы ведь.

– У нас все думают, что американцы в глубине души закрытые, а вы...

– Так и есть, в большинстве случаев. Просто у меня... я знаю, что ты никому не расскажешь что-то личное о нас. Вижу, вроде как. Ты не закрытая книга для меня, и ты не плохой человек. Не подлый.

Ярик слабо кивнул, не хотелось её разочаровавать. Придётся засунуть язык в задницу и ничего не говорить Максу. О... чёрт, он тоже пропал. Блять, Ярик полный придурок, не заметил сразу. Хотел подтянуться к телефону, что лежал в заднем кармане, но что-то остановило.

– Ты собиралась позвонить родителям.

Кэрри сделала глубокий вдох и поднялась на ноги:

– Секунду.

Она вернулась, прижимая телефон к уху.

– ...хорошо, я напишу, как они вернутся, – она села на пол на самой верхней ступеньке и сбросила вызов.

* * *

Ярик так и просидел в доме Уэйнрайтов до прихода их родителей. У него и мысли не возникло подняться с лестницы, от сидения на которой уже болела задница, и пойти в свой хостел. Он, вероятно, должен был чувствовать себя потерянным. Для человека ведь очень важно иметь дом, место, куда он может вернуться и ощутить себя в полной безопасности. Но Ярик чувствовал себя неплохо, понимая, что оставаться у кого-либо нельзя чисто из вежливости. Идти к Максу он не хотел, вот не хотел и всё. Он ответил на его сообщение коротким "да, а что?".

У него не особо клеился разговор с Кэрри. Она переживала из-за братьев, а Ярику было откровенно всё равно, и выдавливать из себя сочувствие он не собирался, поэтому... Но, на удивление, посидеть с ней в тишине не было дискомфортно. Как и переброситься парой предложений раз в десять минут, а потом замолчать снова.

Как только послышался поворот ключей в замке – безуспешный, потому что Фред не закрыл за собой дверь – Кэрри тут же подскочила с дивана, а Ярик только взялся за перила и посмотрел между них, словно это могло спрятать его лучше, чем тень.

Фред влетел в комнату, спотыкаясь и едва не падая. И Ярик мысленно усмехнулся, понимая, что так его толкнула мать. Он не знал, как её зовут, но одного взгляда в его сторону хватило, чтобы он никогда и не захотел знать. У неё были ярко-рыжие волосы ниже плеч, и она была поразительно похожа на Кэрри, в жизни ещё больше, чем на фото. Женщина вздохнула с невероятным раздражением и обратила свой взгляд к Кэрри, которую уже наполовину закрывал собой Фред.

Судя по тишине, поговорить они успели по пути.

Владимир поднял ладонь, не полноценно, только два пальца и как-то механически, когда заметил Ярика. Тот рефлекторно сделал в ответ то же самое, хоть это и было невероятно тупо. Но он рад, что... кто-то из взрослых настроен к нему хотя бы нейтрально.

– Впредь не трать силы на Сэма, хорошо? – спокойно произнёс Владимир, поднимаясь по лестнице, на этот раз абсолютно игнорируя существование Ярика.

– Ладно... – Фред с досадой отвёл взгляд, но продолжал закрывать Кэрри от матери. Впрочем, она тоже ушла, но перед этим схватила Кэрри за плечо и что-то прошептала ей на ухо. Пока она проходила мимо, Ярик пытался вжаться в перила так сильно, что мог бы стать их частью.

Он дёрнулся, когда на втором этаже хлопнули разные двери.

– Пиздец, – заключила Кэрри, обняв себя руками, и повернулась к Ярику – тебе лучше уйти.

Он рот открыть не успел, как Фред вклинился совершенно бесцеремонно.

– Пусть остаётся на ночь.

– Чтобы она из меня точно фарш сделала?

– Слушай, это я его сюда привёл, моя ответственность.

– Да ей плевать, чья это ответственность, получу всё равно я. Ты-то у нас любимый сыночек, тебе максимум подзатыльник прилетит, а мне-–

– Попробуй послать её нахуй и не заплакать, может, сработает.

– Эй-эй, успокойтесь, пожалуйста, – Ярик просунул руку между перил, и двое наконец обратили на него внимание. Кэрри и так смотрела на него, а Фред медленно повернулся, засунув руки в карманы. И если взгляд Кэрри всё ещё был испуганным, то Фред почти говорил Ярику «заткнись, не твоего ума дело». Но «послать нахуй» пролетело сквозь Ярика так, будто он этого не слышал, потому что в его мире, послать нахуй кого-то из родителей это что-то невозможное даже теоретически – Если мне нужно уйти, чтобы сберечь вас, всё в порядке.

Фред щёлкнул металлическими пальцами и пошёл к нему.

– Окажи услугу, побеси мою маму своим присутствием.

– Это всё ещё хреновая идея, – Кэрри упёрла руки в боки, как ребёнок.

Фред остановился на полпути и сложил руки на перилах, наклоняясь через них. Это могло бы выглядеть забавно в исполнении Ярика, но из-за роста талия Фреда находилась выше, и ему не нужно было сильно стараться.

– Не волнуйся, любая перепалка тебя и мамы станет перепалкой мамы и папы, поэтому ты выйдешь сухой. Как всегда, Кэрри, – он выделил две "р" в её имени.

«Это жестоко» – Ярик смотрел на тёмный профиль Фреда, обрамлённый прохладным светом, – не жёлтым и не белым – и молчал. Не его дело.

В конце концов, они так и остались в гостиной, потому что Фред спать не хотел, а Кэрри изо всех сил сопротивлялась усталости. Ярику просто неловко было одному ходить по чужому дому, и его пугало присутствие старших Уэйнрайтов, хоть и за закрытыми дверями. Поэтому он тоже тут.

– ...так ты присмотрел себе что-нибудь? Университет, – сидя за столом, Фред вытянул руки и опустил подбородок на здоровую. Ярик невольно засмотрелся на его металлические пальцы... Чудо техники, правда. Кэрри рядом с ними ковыряла вилкой салат уже полчаса.

Ярик повёл плечом, невольно избегая взгляда.

– Дорого... да и я не уверен, что пройду.

– Замахнись на что-то большее, на то, чего ты не достоин, – Фред весело хмыкнул – Вдруг повезёт.

– Я не знаю, чего хочу, принимаешь? – Ярик посмотрел на Фреда, в глазах которого читалось удивление, смешанное с...

– Нет, – уголок его губ дёрнулся – Ты просмотрел все сайты университетов в Москве, Санкт-Пете... Петреб... – он зажмуривается – У вас явно какие-то проблемы с названиями городов.

– Санкт-Петербурге, – легко произнёс Ярик, и это позволило ему хоть на секунду почувствовать превосходство над Фредом, который был лучше него во всём.

– Да. Там и в Бостоне. Три лучших города для тебя, Слава. Неужели ты не в состоянии выбрать? Ни на какие мысли тебя не натолкнул просмотр программ?

– Ты их вообще читал? – немного тише спросила Кэрри.

– Да читал!.. – Ярик резко повернулся к ней, и Кэрри вздрогнула – Прости. Да, я читал, но я понятия не имею, что из этого моё, – но злость начала вскипать в нём с устрашающей скоростью снова – Мне многое нравится, но я боюсь потерять стремление учиться в середине первого курса. – и он перестал контролировать свой голос – Вам двоим хорошо говорить, вы не выбираете! «Киберлайф» унаследуете и будете жить в шоколаде, нихрена при этом не делая!

Ярик успел заметить взгляд Фреда, направленный ему за спину, лишь за секунду до того, как позади раздалось:

– Не будут.

Он резко обернулся и смог полноценно вдохнуть лишь через несколько мгновений оцепенения.

– Боже...

– Не пугай его так, пап, – Кэрри попыталась спрятать улыбку за тарелкой, но Владимир тут же забрал её и поставил в холодильник, по пути щёлкнув кнопкой чайника.

– Начинай есть нормально, у меня нет времени возить тебя по больницам, – он обернулся к ним троим, и Ярик проследил этот взгляд.

Фред сидел, подперев голову рукой. Его ярко-рыжие волосы контрастировали с чёрным материалом ладони, пока он водил пальцами по задней части шеи. А его лицо выражало бесконечную безмятежность.

– Ты не ложился?

– Проходил вторую часть «The last of us».

– Правда? – Фред приподнял брови, и это было его единственное действие. Он был как античная статуя, неподвижен, с лёгкой, по истине непринуждённой улыбкой на губах. С насквозь фальшивой улыбкой.

И ровно такой же ему ответил отец.

– Занимался документами, которые на меня любезно скинул Уилл, – и также двинул бровями.

Фред беззвучно посмеялся, отмирая.

– А он, случаем, не отрубил опять электричество во всём здании? Случайно, – он мазнул взглядом по Ярику, который слушал их разговор так внимательно, словно знал, кто такой этот Уилл.

Взгляд Владимира скользнул за спину Ярику, но тот повернуться не решился. Звуков никаких он не услышал, значит, там не было ничего угрожающего, а значит, стоящего внимания.

– Нет. Он устаёт работать на два фронта. Думаю, подыскать ему помощь уровнем повыше, а то так с ума скоро сойдёт, – Владимир медленно перевёл внимательный взгляд на Ярика. Его голос был монотонным, как у учителя литературы, лишённым всякой интонации – Слава, скажи, будь любезен, – настолько беспристрастно и в действительности незаинтересованно, что у Ярика сердце к горлу подскочило – Какая у тебя фамилия?

– Белозёров, – ему было сложно врать, когда он нервничал. Да и зачем тут врать?.. Глупые мысли, лезут в голову, когда не надо.

Сквозь стёкла очков Ярик не видел в глазах этого человека усталости. Мог ли он, создавая андроидов, сам стать чем-то на них похож? Спокойный и флегматичный, холодный... Ярику становилось понятно, в кого пошёл Фред.

* * *

Он с трудом отпер дверь квартиры, которую ему на двадцать один подарил Владимир. Хотя, как подарил... дал свою карту с фразой «Там хватит на любое пожелание, только воздержись от пятидесятого этажа в центре, иначе разоришь компанию». Сэм не ожидал, что ему удастся выбрать самому, но, вероятно, мнения разошлись несильно. Он понимал, что ему нужно что-то в отдалении, где-то, где он сможет почувствовать себя в полнейшем одиночестве и безопасности. Это место не было похоже на дом в привычном понимании. Первый этаж из трёх, почти в пригороде, соседи тихие, и слава богам. Это напоминало Сэму какие-нибудь апартаменты Эдисона.

Он не включил свет, пнул валяющийся на полу рюкзак, и тот проехал по дешёвому закосу под паркетные доски аж до самой кровати. Комната была пустой. Большой, но совершенно пустой, за исключением этой самой кровати и белой тумбочки. Сэм стянул толстовку, бросил на один край постели, а сам рухнул на другой. Скомканное чёрное одеяло неприятно лежало под спиной, но у него не было сил его расправить. Рука на подушке, которой тут тоже не место - она должна быть у изголовья, но в последнее время он спал без неё. Серую простыню нужно поправить, мысленно отметил Сэм, а то ещё немного, и она вылезет из крепления. Когда-нибудь он всё тут приведёт в порядок. Когда-нибудь.

На тумбочке валялись спутанные провода: зарядка для телефона, наушники, зарядка для ноутбука. А ещё стояла пепельница, которую он не опустошал слишком давно, но неприятный запах дыма уже стал привычным везде: стены, кровать, одежда – всё пропахло сигаретами. Над головой висела старенькая люстра с одной лампочкой. Какая-то... серая. Странная. Сэм всегда думал, что она такая же белая, как и стены, хотя и стены сейчас казались серыми из-за темноты.

Сэм повернулся на живот, уставившись на безлюдную ночную улицу, виднеющуюся в панорамных дверях второго выхода. Есть плюсы в жизни на первом. Если бы он ещё ими пользовался... Прозрачная дверь, к которой приставлены такие же окна во всю стену, каждая панель обрамлена чёрным металлом. На полу, освещённая уличным фонарём, валялась раскрытая тетрадка – Сэм не мог поднять её уже три дня – а рядом полупустая пачка чипсов.

Он натянул на себя одеяло, не стараясь поменять положение на более удобное. Сегодня он может поспать и поперёк кровати. Спать... не хотелось, но и оставаться в этой реальности – сродни смерти. Голос сегодня не беспокоил.

* * *

Ближе к трём Сэм лежал по диагонали, вновь в своей толстовке, так как открыл дверь на проветривание, и рылся в телефоне. Он мог бы заняться работой, но продолжал тратить время на листание тиктока. Начинало надоедать. Он потушил сигарету и выключил экран. Держал телефон обеими руками, глядя на улицу, а потом посмотрел на себя. Его ноги были в кромешной тьме, как и вся комната, а на грудь и живот падала широкая полоса белого света уличного фонаря.

– Что думаешь по поводу них? – прозвучал голос чистый, до ужаса спокойный. Он был знаком Сэму лучше, чем свой собственный. Он отскочил эхом не только от стен комнаты, но и от стенок собственного сознания, черепной коробки, сосудов...

– Не думаю, что оставил о себе приятное впечатление, – Сэм произнёс это полушёпотом. Он знал, что если не ответит, то голос не даст ему покоя, заполнит собой тишину в голове и заставит биться о стены в попытке заглушить его.

– А что насчёт них самих? Они тебе понравились? – продолжал голос. В комнате не было никого, кому он мог бы принадлежать. Был только Сэм, который поверил бы, что этот тембр принадлежит ему самому, если бы не прослушивал по несколько раз каждое голосовое, отправленное им Фреду.

Сэм взялся за голову. «Заткнись» не помогало, делало только хуже, поэтому ему приходилось продолжать отвечать. Как сумасшедший в белой комнате психиатрической лечебницы, он сейчас лежал в собственной квартире, но дом оставался там, далеко, где были Фред и Кэрри.

– Да, но это не имеет значения. Я всё равно не хочу иметь ничего общего с такими же, как ты.

Голос рассмеялся хрипло, от чего болью прострелило виски.

– Но я это ты.

– Нет, – Сэм с силой зажмурился. Он мог бороться сколько угодно, но по прошествии долгих лет его силы заканчивались – Ты не я, у нас нет ничего общего, оставь меня.

– Мне скучно, давай поболтаем. – нежно, чарующе.

Он не уходил, его бесполезно было просить, а игнорировать не получалось. Сэм задумался, как выглядит со стороны, разговаривая с ним.

– Я же не заставляю тебя говорить со мной на улице, расслабься. – смех прозвучал прямо в черепе.

– Не ройся в моих мыслях, мы же договаривались, – голос Сэма дрожал от безнадёжности. Бесполезно просить. Ему наплевать.

– Но это так интересно, – едкий смешок и очередной болезненный удар – Я всего лишь поразвлекался с этим Максом. Только начал, а он сразу за нож. Парень не из робких, да?

Сэм закрыл лицо руками и притянул к груди колени. Он вцепился в свои волосы, желая рвать их, только это всё равно не поможет.

– Пожалуйста, хватит...

– Он учится в меде. Думаешь, умеет людей разделывать?

– Ему восемнадцать, он ещё не учится... – пробурчал Сэм на грани слышимости.

– Точно. А что насчёт Славы?

– Мне всё равно, пожалуйста, замолчи, я не хочу о них думать, я не хочу тебя слушать! – Сэм закрыл голову подушкой. Он готов был свернуть себе шею, лишь бы это прекратилось.

Было одно действенное средство... Эта идея внезапно озарила голову, и Сэм вскочил с кровати, начиная рыться в комоде, выкидывал вещи прямо на пол, не заботясь о порядке. Его квартира медленно, но верно превращалась в свалку, и его это вообще не устраивало.

– Воу-воу, а я думал, мы в завязке. – вновь этот противный смех. Хотелось заткнуть, убить уже обладателя этого голоса, но Сэм не мог.

– Молчи, молчи, – он лихорадочно взялся за следующий ящик. Куда же положил...

– Давай ты не будешь насиловать наше тело, а я помолчу пару минут. Идёт?

– Нет! – Сэм резко оглянулся, будто мог увидеть позади другого человека. Но там никого не оказалось, только пустая светло-серая стена. Он вернулся к разбору вещей и произнёс чуть тише – Я тебе больше не верю.

– С каких пор?

– Ты первый начал насиловать наше тело. Ты заставил меня испытывать невероятный стыд перед отцом за то, что я курю! – Сэм рывком вытащил ящик, вкладывая в это действие всю злость и ненависть, что накопилась за последние несколько минут.

– Он тебе не отец. Он просто очень хороший человек, которого бы совесть замучила, если бы он бросил тебя, слабого мальчишку, – чётко и ровно, без намёка на предшествующее веселье – бросил гнить на улице, превращаться в отброса общества, в никому не нужный мусор, без работы, без образования, без гроша в кармане. Это я тебя спас, а ему плевать на твою судьбу. Теперь ты взрослый, и если ты сдохнешь в подворотне, его это не тронет нисколько, – это ударило, едва ли не до слёз. Он прав, Владимир Сэму не отец, но... – И курю обычно я, не нагнетай.

– Боже... – выдохнул Сэм, найдя наконец небольшой пакетик. Спасение прямо у него в руках. Если ему необходимо медленно убивать себя, чтобы получить хоть минуту тишины, он готов пойти на такой риск – Какая мне разница, если я всё равно давлюсь этим дымом? Какая мне разница, если я даже отцом Владимира назвать не могу, потому что ты душишь меня?

Сэм встал на колени, рассыпал порошок на тумбочке и начал скурпулёзно выравнивать карточкой, чтобы ни одна пылинка не отлетела в сторону.

– Мммм, ты же помнишь, что вдыхать это будет больно?

Сэм замер, медленно обернулся. Он становился зверем в клетке, только бегал от самого себя.

– У тебя ещё есть шанс замолчать, – ответа не последовало, и Сэм, уперевшись локтями в тумбочку, склонился над порошком, что чуть разлетелся от его выдоха и последующих слов – Я тебе не верю, слышишь? Я не верю тебе. Не верю.

Тишина длилась несколько долгих секунд, и Сэм успел поверить, что ему не придётся этого делать. Но голос раздался вновь, исходя ото всюду.

– Вдыхай, достал мяться. Я тоже хочу расслабиться. – он звучал из тумбочки, из кровати, из других комнат, из стен и окон, даже из злополучной люстры.

– Отлично, – Сэм скрутил купюру. Ресницы слиплись.

Вдыхать и правда было больно, нос защипало, хотелось чихнуть, очистить лёгкие от этого дерьма, но Сэм сдержался.

– И вообще... – он забрался обратно на кровать. – Владимир мужчина привлекательный. Выглядит младше, чем есть на самом деле. И очки ему так сильно идут... Знаешь, я бы ему...

– Странное у тебя к нему отношение, – усмехнулся голос – Двойственное, я бы сказал. Он тебя старше сильно, ты вроде помладше любишь.

– На восемнадцать лет всего, – Сэм сунул руку под подушку и свернулся калачиком – Отдыхай, ... , завтра будешь товар за меня считать, – имя уже не ощущалось на языке так чужеродно, как в первый год.

Остаток ночи прошёл в потрясающей тишине, в беспорядке из разбросанной одежды, которую он так и не смог убрать. Остаток ночи прошёл на кровати, смятым одеялом неприятно впиваясь в поясницу. Прошёл оглушающей тишиной в опустевшем разуме и теле, одном на двоих.