- Так значит, вы все еще утверждаете, что ваш брат не причастен к этому инциденту? – Следователь скептически посмотрел на документ судмедэкспертизы и поправил съехавшие на нос очки. Морщинки в уголках его рта насмешливо дернулись, а правая рука, перебирающая кипу документов, то и дело нетерпеливо дергалась. Мужчина еще раз бегло осмотрел заключение из морга, и вновь обратился к сидящему напротив парню: - Вы точно в этом уверены? Джеки Миллер был не только вашим близким другом, я прав? – с прозрачным намеком спросил следователь, отложив документы в сторону.

Каил Руд устало закивал, не в силах больше произнести ни слова. Успокоительное в крови значительно помогало пережить очередное следствие, и Каил чувствовал, как легко становится его телу. В голове внезапно стало так пусто, словно все мысли разом улетели вместе с южными птицами.

- Я понимаю, что вам сейчас нелегко, - проронил следователь, заметив состояние парня, - но вы должны понимать, что ваш брат на данный момент единственный подозреваемый. Все убитые люди были в близком с вами знакомстве, вы понимаете это? – уточнил мужчина, и, дождавшись легкого кивка, продолжил: - И ваш брат также неоднократно был замечен очевидцами перед каждым преступлением. А также-

- И… чт-то? – вяло встрял в чужую речь Каил, пытаясь совладать с онемевшим языком. – Ч-то с того?

- Что с того что? – переспросил следователь.

- Что с того, что он замечен был? – Каил зажмурил глаза, пытаясь совладать с головокружением. Речь никак не шла связно, и он сипло выдохнул, пытаясь передать суть вопроса. – Что с того, что он был рядом т-там?

- Вы, наверное, хотите спросить, почему мы берем в расчет то, что именно Руис находился на месте каждого происшествия? – Парень крупно вздрогнул, и следователь понял, что близко попал к расшифровке вопроса.

- Да, - коротко согласится Каил, не спеша открывать глаза. Все происходящее казалось дурным сном.

Следователь замолк, внимательно осматривая юношу, примечая, что тот выглядит неважно и не готов к очередному опросу. Но, времени оставалось немного, и дело не особо продвигалось, а прямые доказательства и улики на единственного подозреваемого Руиса Рута так и не были найдены. Точнее, был только составлен психологический портрет возможного убийцы и найдены некоторые зацепки при осмотре трупа.

Лампочка ноутбука замигала синим, и на экране высветилось приветствие. Следователь быстро напечатал в открывшемся документе недавний разговор, и вновь повернулся к юноше.

- Прежде чем ответить на ваш вопрос, хочу, чтобы вы взглянули на результаты психиатрического обследования Руиса. – Мужчина протянул небольшую папку, толщина которой была не больше диаметра среднего маркера, и открыл где-то в середине, демонстрируя рисунки. – Если начать издалека, то задание было нарисовать пейзаж, в котором должны присутствовать названные врачом объекты: ручеек, дерево и прочее.

Рисунок с виду ничем не отличался от многих других художественных работ. Каил взял потертую бумагу в руки и внимательно, насколько это было возможно в его состоянии, осмотрел творческий подход Руиса. Может, открывшуюся картину и нельзя было назвать пейзажем, но ничего плохого нарисовано точно не было. Обыкновенный рисунок: в углу плавными линиями стекал ручей, рядом, чуть дальше ручья выверенными движениями было нарисовано дерево с раскатистыми ветвями, а чуть ниже, у самого края бумаги, пролегла поляна с цветами. Руис невероятно талантливый художник не только по мнению матери, но и по мнению художественной школы. Его работа поражала детальностью и ровными, четкими линиями, в которых с легкостью угадывались нужные объекты.

- Все… нормально, - недоуменно вынес вердикт Каил, поворачивая и так и эдак несчастный лист бумаги, но не находя никаких наводок на то, что нарисовано это может быть психически больным человеком. 

Взгляд следователя стал ни то задумчивым, ни то сочувствующим. Он глубоко вдохнул и тут же горестно выдохнул, словно этот разговор его невероятно сильно утомил.

- Это похоже на пейзаж? – в лоб спросил мужчина, решая не ходить вокруг да около. На часах было четыре часа тридцать минут, и сидеть до позднего вечера не было ни сил, ни желания.

- Н-нет, - несколько неуверенно пробормотал Каил.

Юноша отложил рисунок брата в сторону, бегло смотря на другие работы, лежащие ниже, но не находя и в них ничего странного или сверхъестественного. Каил за всю свою жизнь видел рисунки психически больных только на уроке естествознания в вузе, и то диагноз тех художников не был подтвержден, потому что существовали они несколько столетий назад. Все работы, предоставленные как нарисованные людьми с психологическими отклонениями, пестрили зигзагообразными линиями, бредовым смыслом и внушали ужас. Рисунок Руиса же заставлял чувствовать недоумение и ничего более.

Следователь задумчиво постучал пальцами по деревянному столу, отбивая незатейливый единый ритм. Между бровями залегла большая морщина, которую так и хотелось разгладить.

- Вам не кажется странным то, что нарисованные объекты отдельно друг от друга? – придя в себя, осторожно спросил следователь, как бы нащупывая почву для дальнейшего диалога.

Каил задумался и посмотрел на отложенный в сторону рисунок снова, но уже под другим углом.

Как самостоятельная композиция эта работа не могла называться, но по отдельности все выглядело достаточно гармонично и аккуратно.

- Вы считаете его больным, потому что он нарисовал все отдельно друг от друга? – с нотками подозрения поинтересовался Каил, вновь не находя ничего заковыристого в том, чтобы нарисовать тему немного иначе. Все же художники мыслят творчески и способны увидеть большее.

- Я не считаю его больным, - уточнил следователь. – Диагноз все еще неизвестен, и до полной картины его психического состояния далеко. Но, поверьте, доктор Нор отличный психиатр и нарколог. Он работает в нашей больнице уже порядком сорока лет.

- Тогда в чем проблема?! – не выдержал юноша, откровенно крича. Вся эта ситуация порядком утомила, а рассуждения следователя просто стали бесить.

Следователь сразу же нахмурился.

- Успокойтесь, мистер Руд. Вы все еще на допросе.

Сказано было так складно и четко, что Каил со всей силы сжал челюсть, чувствую боль в зубах. Хотелось вскочить и ударить полицейского, но тогда бы это означало, что в допросе победит другая сторона, а самого Каила тоже признают больным на всю голову, что никак не поможет его брату.

- Хорошо. Ладно, - усмирил свой нрав юноша, и на мгновение прикрыл глаза, чтобы привести мысли в порядок. Следователь его не торопил, и в какой-то момент Каил даже пожалел о том, что их семья отказалась от бесплатного адвоката. Самому ему точно не вынести всех допросов. – Предположим, рисовать так было нельзя, - Каил кивнул в сторону чужого рисунка, - и поэтому Руис не прошел этот тест. Но я не вижу в его рисунках чего-то… дурного. Может, ему плохо объяснили суть задания?

- Суть этого задания была как раз в том, чтобы нарисовать пейзаж, и ваш брат с этим заданием не справился. Если вы все еще считаете, что этот рисунок единственный показатель его психического здоровья, то пролистайте до пятнадцатой странице, - великодушно посоветовал следователь, и повернулся к ноутбуку, что-то быстро печатая.

Каил, пусть и раздраженно, но прислушался к совету, и вновь взял матово-черную папку в руки. В ней хранилось множество документов: медицинский осмотр Руиса, а также копии всех допросов, которые их семья уже успела пройти. Каждая страница приближала к необратимым последствиям. Одна часть Каила кричала о благоразумности, и о том, что стоит кое-что рассказать, но другая, та, которая самая противная, по мнению многих, просила вытерпеть весь напор и защищать.

Юноша потер болящие от недосыпа глаза и открыл пятнадцатую страницу. В прозрачном файле лежало несколько рисунков, и самый первый сразу же привлек внимание. На белоснежной бумаге был изображен он сам, а если точнее один эпизод из его жизни. Невероятная детализация поражала, и портрет получился настолько хорошо, словно его рисовали с натуры. Но, опровержение этому факту было то, что изображен Каил был не в специально подобранной позе, а просто его лицо, перепачканное соками фруктов. Кадр был явно случайный, и никто специально для такого не позировал. Рисунок был подписан следующими словами: «Каил принес хурму, он ее любит».

Сердце Каила на миг замерло.

Они нашли это.

- Вы… откуда у вас эти рисунки? – по-детски растерянно спросил Каил, во все глаза смотря на следователя. Наверное, испуг на его лице читался слишком отчетливо, и на допросе следовало больше контролировать свою реакцию, но Каил не мог этого сделать физически.

- Мы не в игрушки здесь играем, - насмешливо ответил мужчина, не удержав улыбки. – Но… конкретно эти рисунки он отдал нам сам, - удосужился объяснить полицейский и вновь отвернулся к экрану ноутбука, словно сказанные им слова не значили ровным счетом ничего.

- Как же так… - неверяще пробормотал Каил, судорожно выдыхая. Ладони, держащие тонкий файл вспотели и на поверхности остались выраженные опечатки пальцев, как бы помечая принадлежность юноши к этому злополучному рисунку. Но, поймав изучающий взгляд следователя, Каил быстро пришел в себя и решил отстаивать художественный талант Руиса до последнего: - Да, здесь нарисован я, - твердо сказал Каил, со стуком опуская папку обратно на стол. – Мой брат нарисовал меня, что в этом плохого?

Следователь сощурил старые глаза, и отложил ноутбук в сторону. На ярком экране виднелась частичка недавно напечатанного текста, который содержал в себе диалог следователя и допрашиваемого. «Мистер Рут утверждает, что» - мелькала не допечатанная строка.

- Он рисует ваши портреты, все его ответы были так или иначе связаны с вами, а когда следователь Смит спросил, как проходило его детство, то его ответ содержал следующие слова: «Мой брат и я были всегда вместе, и сейчас мы вместе». – Следователь так легко сказал последнюю фразу, словно заучивал ее перед допросом. Каил поразился тем, насколько тщательно полицейские готовят материал. – Любой, повторяю, любой вопрос имел связанный с вами ответ, мистер Рут. Даже на вопросы о любимом блюде он называл список того, что нравится конкретно вам, а не ему.

В области губ вспыхнула мимолетная боль, и Каил почувствовал солоноватый привкус во рту. Капля крови из прокушенной губы стекала прямо к подбородку, медленно оставляя за собой след. Следователь тоже это заметил и сразу же нарыл в ящике стола влажные салфетки, протягивая их к юноше.

- Все равно не понимаю, - утирая кровь с губ, хмуро изрек Каил. – Мы с братом действительно близки, но при чем здесь это? Вы и в прошлый раз спрашивали о наших с ним взаимоотношениях, но… - Каил запнулся, не зная, что еще можно сказать. Действие успокоительного сходило на нет, и прежняя вялость уходила прочь, заставляя постоянно дергаться и бесконечно размышлять.

- Раз вы не знаете, что говорить дальше, то давайте вернемся к изначальной теме разговора, из-за чего я вас и позвал сюда. – Полицейский поправил съехавшие на переносице очки, и взял отложенное ранее заключение судмедэксперта. – По данным судмедэкспертизы, Джеки Миллер не совершал самоубийства, - строго сказал он, вчитываясь в мелкий текст. – Юноша умер из-за разрыва крестообразной связки атлант… - мужчина на секунду запнулся, щуря глаза и пытаясь вычитать незнакомое слово, - атлантоосевого сустава, но, поспособствовал он этому не сам.

Следователь наградил сидящего напротив него юношу характерным колючим взглядом из-под обилия торчащих перед носом бумаг.

- В ходе тщательного осмотра трупа было выявлено, что узел веревки, на которой Джеки Миллер повесился, был наклонен в левый бок, что свидетельствует о возможности насильственной смерти.

- Какая разница, с какой стороны был завязан узел? – нахмурился Каил. В висках неприятно запульсировало, а голову словно сдавил тугой обруч. Рана на губе неприятно покалывала, дополняя весь спектр боли.

Мужчина вложил данные от судмедэксперта в папку и опустился на скрипящее кресло. Где-то поблизости запищал назойливый комар.

- Вы мне лучше вот что скажите: Джеки Миллер правша или левша? – задал следователь каверзный вопрос, удобнее устраиваясь в старом кресле на колесиках. Предмет мебели жалостливо заскрипел, придавленный немалый весом.

- Пр… правша, - неуверенно отозвался Каил.

Юноша, к своему глубокому сожалению, понял, в чем была проблема. Элементарная психология. Человек, пользующийся преимущественно правой рукой неосознанно завяжет узел с правой стороны.

Виски прострелило пронзительно и остро. Каил судорожно вдохнул и крепко зажмурился, силясь не застонать от усиливающейся боли. Он не мог видеть, но слышал, как всполошился следователь и тихо звал его, а после позвал кого-то другого. В помещение тут же вбежала девушка, и с негромким стуком поставила стеклянный стакан на стол.

- Мистер Рут, выпейте воды, - настойчиво предложила девушка, и, не видя реакции, сама поднесла стакан к чужим губам, промачивая.

Прохладная жидкость хлынула в горло, и Каил жадно глотал ее. Он и сам до теперешнего момента не понимал, насколько у него пересохли губы и как сильно его мучала жажда.

- Думаю, нам стоит сегодня завершить допрос, - твердо заявил следователь.

Каил открыл слезящиеся глаза и увидел над собой милую секретаршу. Девушка выглядела до безумия обеспокоенной и чересчур быстро махала листком бумаги ему прямо в лицо, охлаждая. Полицейский, пусть и пытался держать тон серьезным и официальным, тоже выглядел удивленным. Невыносимая боль спала и оставила после себя лишь отголоски.

- Не нужно, я могу продолжить,  - облизывая вновь открывшуюся рану на губе, возразил Каил. Слова вышли как-то слишком мягко, но юноша не в силах был говорить тверже и уверенней.

Следователь продолжительное количество времени молча смотрел перед собой, раздумывая. С одной стороны ему хотелось встать с кресла и завершить допрос прямо сейчас, и физическое состояние допрашиваемого так и просилось на мысль отпустить и успокоиться самому. Но тогда это означало встретиться с Каилом Рутом вновь, по тому же вопросу, но уже на следующей неделе.

- Есть ли.… Есть ли что-то еще, что мне стоит знать? – собрав всю волю в кулак, как можно серьезней и уверенней спросил Каил, как бы намекая заданным вопросом на продолжение недавнего разговора.

Вопрос получился довольно слабым и сказанный таким тоном, словно предобморочное состояние близко. Следователь глубоко вдохнул и выдохнул, не зная, что и сказать. Помощница все еще стояла рядом, и мужчина попросил ее ненадолго остаться, справедливо опасаясь, что юноше вновь может потребоваться помощь.

- Вы не против наличия посторонних лиц при допросе? – на всякий случай уточнил следователь.

Каил бодро закивал, глупо радуясь тому, что полицейский принял его желание довести дело до конца в этот день. Наличие посторонних интересовало его в последнюю очередь. Да и он сам, чего греха таить, подозревал, что на своих двоих вряд ли сможет нормально выйти после завершения допроса и небольшая помощь ему в скором времени пригодится.

- Кхм, на чем мы остановились? – Следователь, не дожидаясь ответа, взял недавно переданный им же отчет из морга и бегло пробежался по нему глазами, высматривая какие-нибудь еще интересные подробности. Но, немного помолчав внезапно вспомнил, что так сильно хотел спросить еще с первых минут. – Итак, готовы ли вы ответить на все заданные мною вопросы, и будете ли вы честны?

Вопрос немного сбил глуповатую и необоснованную радость с лица Каила, но юноша продолжал оставаться внешне спокойным.

- Да, я готов честно ответить на любые вопросы, - закивал он в подтверждении своих слов.

- Хорошо, - не медля согласился полицейский. – Тогда вот первый вопрос: как давно вы знаете Джеки Миллера?

- Я знал его с самого детства, наши дома находятся рядом.

- Как давно Миллеры живут по соседству с вами?

- Тут скорее вопрос в том, как давно мы живем по соседству с ними, - немного поправил следователя юноша. – Мои родители купили этот дом, когда мне не было и четырех лет. Мать Джеки жила на этой улице с самого своего детства и этот дом у них передавался по наследству.

- Вы хорошо общались до этого времени? Насколько дружественные были ваши отношения?

- Бывали глуповатые детские ссоры из-за не поделенного между собой набора фломастеров или журнала со звездами, но крупных ссор между нами никогда не было. Он… мой лучший друг.

Последние слова Каилу довались особенно тяжко, ведь Джеки Миллера больше нет. Пропали те дни, когда они вместе собирались на веранде и смотрели новый выпуск с ведущим одного популярного шоу про людей-каннибалов. Не будет больше дней, когда он и Джеки могли посидеть и обсудить свежие сплетни университета и то, насколько короткая юбка у учительницы по французскому. Не будет больше совместных киновечеров и сладкого попкорна, который Джеки очень любил. Никто его не подбодрит после того, как младший брат снова учинит бардак, а мать заставит убираться за место него.

По щеке покатились горячие слезы, водопадом стекавшие с раскрасневшихся глаз и путаясь в густых ресницах. Каил удивленно вытер лицо, размазывая соленую влагу. Перед глазами стояла мутная пелена и образ светловолосого спокойного юноши с мягкими чертами лица и очаровательным хвостиком на макушке. Джеки Миллер поистине походил на ангела, как его называли родители, и был до ужаса правильным и учтивым.

Следователь молча смотрел на подвесные часы, усилием воли стараясь не обращать внимания на чужое горе. Таких людей, внезапно плачущих посреди опроса, у него была тьма и целая куча. Каил был просто одним из многих, кто не совладал с эмоциями и дал волю своей слабости. Но что-то в этом поникшем взгляде и изогнутых от немого плача губах не давало покоя следователю.

- Юноша, вы… немного проще относились к смерти Джеки Миллера вначале нашего с вами допроса, - осторожно подбирая слова, заметил следователь.

Мужчина нутром чувствовал, что во всей этой ситуации есть если не несколько скрытых проблем, то хотя бы одна. Слишком запутанное было следствие. Внезапная смерть студента, исправно посещающего психологов и не имеющего как таковых серьезных проблем в жизни изрядно пугала. У Джеки Миллера даже в личных дневниках все записи сводились к тому, что он рад этой жизни и готов стать ветеринарным врачом. Верные друзья, любящая семья, замечательная девушка – у него было все. Личные беседы с психологом, учителями, семьей и друзьями не выявили каких-либо отклонений в психике или навязчивого желания оборвать собственную жизнь в столь молодом возрасте.

Каил Руд молча глотал слезы, и отмахивался от предложенной чашки кофе. Опрос давно следовало закончить.

- Хорошо, мистер Руд, встретимся тогда на следующей неделе. Я вижу, мы не можем больше проводить допрос. Всего доброго. – Следователь с кряхтением поднялся с насиженного места и одним махом захлопнул ноутбук. Погас мигающий огонек. Очки мужчина спрятал в специальный футляр, а документы на дело Джека Миллера кинул куда-то в открытую тумбу под столом. Встречаясь взглядом с ошарашенным и тут же пришедшим в себя юношей, следователь прояснил: - Рабочий день уже закончился, пора собираться. Увы, но и сегодня мы не смогли пройтись по всем вопросам.

Молодой человек обиженно запыхтел, и начал остервенело вытирать слезы, тревожа и так покрасневшие глаза. Секретарша сочувственно улыбалась ему и протянула руку, чтобы помочь дойти до дверей. Каил не без смущения взял ее за руку, сокрушаясь от того, насколько ослаб морально, и побрел до выхода в сопровождении очаровательной женщины.

Следователь дождался, когда юноша выйдет за дверь и тут же уселся назад за рабочее место, открывая недавно отключенный ноутбук, а после восстанавливая вкладку документа с записью беседы. Этим вечером он сделает все возможное, чтобы найти зацепку.