Всё… Вот так? Так всё закончится?

И с самого начала мы имеем дело даже не с отчаявшимся отцом, который мстит за ребёнка, не с жестоким злым злодеем, а с… кем? Запутавшимся мальчиком, который хотел поступить «правильно» и попутно натворил всякого…

Чёрт возьми… Да как так вообще?!

Не могу больше. Сдаюсь. Руки опускаются — буквально. Только из динамика ещё доносится плач Джесси. Бедная-бедная… Теперь она тоже знает. Ричи рассказывает ей кое-что, сидя там, в пещере, но детали заботливо скинул на меня. «Ана всё тебе объяснит». Спасибо, милый! Обожаю такие истории, а уж оставаться в них с краю и подавно. В глазах щиплет. Тру красные от безотрывного смотрения на экран глаза и наконец понимаю — по щекам текут слёзы.

Я не понимаю, что чувствую. Всё это время кажется, что, узнав личность «человека без лица», я разорву его на пёрышки собственными руками. А теперь сижу тут и плачу над признанием Ричи. Моего Ричи, паренька, которого я стала считать лучшим другом за эту дурацкую неделю.

Джейк называл меня ключом к разгадке этого дела. Ну, я разгадала… И ничего не могу сделать теперь. Не могу завершить расследование, наказав преступника собственными руками, не могу сказать Алану или кому-то ещё из полиции. Джейк когда-то спрашивал, могу ли я рассуждать хладнокровно, отринув эмоции. Оказывается, не могу. Эмоции сильнее меня — вот он, ответ. Я знаю, как поступить правильно, но вместо этого хватаю телефон, и почти рычу в трубку:

— Что бы ты ни задумал, не смей!

А в ответ усталый слабый голос:

— Прости… Уже поздно. Мне очень-очень жаль.

Идиот! Просто дурак!

— Включи камеру.

Я хочу увидеть его ещё раз. Снова взглянуть в эти каре-зелёные глаза, просто посмотреть на преступника, за которым так упорно охотимся, отдавая всех себя. Преступника, хах…

Странно, что он слушается. Странно, что включает. Странно, что в конце концов просто смотрит на меня и молчит, чуть не плача.

— Почему ты пришёл в тот дом? Джесси до смерти испугалась.

Молчит. «Однажды Ана сама догадается», конечно. Они всегда ко мне так относятся. А я не хочу догадываться больше, всё, нет сил. Но как будто это волнует хоть кого-то. Вздыхаю и смотрю на молчаливого разбитого друга. Ричи, Ричи… Глупый ты мальчишка. Радикальные способы ты выбрал.

— Мне очень жаль, что всё так получилось.

— Знаю… Это у тебя зажигалка? На кой?..

Улыбается… Улыбается он! Ох, как же мне не нравится эта улыбка. Абсолютно, совершенно не нравится. Учитывая, что на фоне там какие-то канистры.

— Я ведь уже сказал. Человек без лица должен исчезнуть. Ради памяти Дженнифер и для блага Ханны.

— Так пусть человек без лица и исчезает! А ты положи гадость и вали оттуда! Знаешь, как Ханна волнуется?! Думаешь, она будет рада такой жертве? Если это для неё…

И снова — ни единого слова. Только эта улыбка со слезами в глазах, щелчок зажигалки — и телефон отключается. И я просто остаюсь в тёмной комнате наедине со знанием, что этот дурачок собирается делать и невозможностью помочь. Никому из них. Да чёрт. Чёрт! Какого вообще?..

И что теперь делать? Просто забыть обо всём, как о сне, жить привычной жизнью, ха… Хахахаха… Почему тупая невозможная мысль кажется такой смешной? Катаюсь по полу, хохоча и размазывая слёзы по щекам.

Почему.

Всё.

Так.

Не зря я опасаюсь узнавать правду. Это больше, чем я способна вынести в грёбанном здравом уме! Ричи, Ричи… Какого чёрта?! Что за идиотское самопожертвование? Мы бы нашли путь. Вчетвером мы с Ричи, Ханной и Джесси придумали бы что-нибудь. Но вместо этого… Дурак.

«Я же ничего не могу сейчас», — даже, наверное, связаться с кем-то, чтобы узнать о происходящем. Никого из группы нет и близко от Гримрока, Алану, должно быть, не до звонков, Ханна… Тут два «но»: у неё нет телефона, а у меня — её номера.

Пытаюсь успокоиться тянусь за телефоном — и дрожь бьёт с новой силой. Потому что Джейк. Моё крошечное чудовище, которое тоже в грёбанной шахте! На экране зависают слова, которые так давно подразумевались, но никогда не звучали прежде. Его признание. Как иронично, что это, вероятно, последние слова, которые я могу получить от него. Что бы там ни было, у него точно проблемы. С решением которых, я не могу помочь тоже. Сколько бы ни утверждала, что мы придумаем что-нибудь, что найдём выход. Какой уж тут выход? Особенно теперь, когда ФБР умудряются отследить его местоположение настолько точно.

Телефон гудит — экран зажигается новым звонком — и почти выпрыгивает из рук. Нервы настолько натянуты, что даже на такой простой раздражитель я не могу реагировать спокойно. Даже не смотрю на номер звонившего.

— Что там?! — просто кричу.

В ответ — удивительно спокойный голос.

— В шахте только что произошло возгорание и последующий взрыв. Возможно обрушение конструкций. Мне показалось вам следует знать об этом.

Сердце падает, проваливается — по ощущениям, куда-то в глубины, в ту самую шахту. Я не могу и надеяться, что он передумает, но… Чёрт!

— Спасибо, Алан, — хриплю, едва удерживая телефон в руках. — Это было важно для меня. Ладно… А Ханна?..

— Мисс Донфорт в шоке. Но не похоже, что она пострадала.

Хотя бы она. Хотя после всего… Что я вообще должна чувствовать? Я должна была помочь «спасти» девушку, которую совершенно не помню. Спасаю. Ну, то есть привожу помощь. Она в порядке. Но ценой жизни как минимум одного друга. И что я, блин, должна быть рада?! Да уж… Наверное, свечусь сейчас от счастья.

Алан молчит немного, а я просто пялюсь на экран, рассматривая завёрнутую в плед Ханну и активно снующих там людей в форме в куртках ФБР. Если они ещё там… Значит в этом должен быть какой-то смысл. Только что-то я совсем не знаю, радоваться этому или нет.

— Ну… И когда мне нужно приехать? — пытаюсь улыбнуться. Судя по ощущениям, очень плохо получается. Хоть бы не разрыдаться тут перед ним. — Я же обещала вам показания.

— Приятно знать, что вы помните своё обещание, я…

Потом я наверняка пожалею об этом, но сейчас не могу думать. Просто перебиваю Алана:

— Куда она?

Ханна. Алан находится слишком далеко, я при всём желании не способна увидеть её лицо, но уж не заметить, как она вскакивает на ноги, стряхивая с себя одеяло, сложно. Металическая кружка падает на землю, катится, расплёскивая содержимое, а Ханна бежит — куда-то за пределы кадра. Алан оборачивается, молчит, присматриваясь.

— Люк только что открылся. Подождите, — говорит он наконец после секунд тишины, кажущихся невозможно долгими.

Я уже успеваю перебрать сотни вариантов — от того, что её проблемы с головой продолжаются до того, что она решила рассказать о своём преступлении.

Чёрт… Да ладно?! Открылся? Как?! Алан же сам тогда сказал, что он заперт… изнутри. Неужели Ричи успевает уйти до того, как случается пожар? С ума сойти можно. Почти невероятно.

На экране теперь не видно ничего, кроме темноты и редких помех, но я не могу оторвать взгляда ни на секунду, кусая нижнюю губу и ожидая хоть каких-то новостей, хоть чего-то, но Алан, очевидно, забывает о телефонном наблюдателе. Только издали удаётся услышать приглушённые голоса. «Как вы себя чувствуете? Что произошло?», «Боже мой! Боже!» «Ребята, помогите мне!» Значит, кто-то выбирается. На самом деле! Я едва разбираю слова, понять же, кому они принадлежат и вовсе невозможно. На экране всё та же темнота, телефон будто в карман положили. Чёрт возьми, я же не переживу, если не узнаю, что на самом деле происходит. Ладно. Теперь же всё закончилось, это уже безопасно. Где вообще находится Дасквуд?

•••

«…продолжается расследования причин взрыва в шахте, пролегающей в районе водопада Гримрок. Идёт работа по разбору обрушенных участков…»

— А Алан тебе ничего не говорил об этом?

— Говоришь так, будто мы с ним друзья на век. Нет, естественно.

Я стараюсь быть дружелюбной с Ханной. Очень стараюсь, но получается просто кошмарно. Она не только жертва, но и та, кто реально ответственна за весь этот кошмар. Даже если тогда она была просто испуганным ребёнком. Даже если в конце концов заметно сдавший Ричи сидит рядом со мной.

Я помню, как вижу его в первый раз. Несколько дней назад сразу по приезде в Дасквуд, когда я выскакиваю из машины и бегу прямо в «Гараж», чтобы хоть попробовать увидеть его не через экран. Помню, как обхватываю его щёки ладонями, не давая опустить голову, заставляя смотреть в глаза. «Ты дурачок, но спасибо!» — шепчу так, чтоб никто больше не слышал. Четыре хранителя и так слишком много для одного секрета. Ричи жив. Жив — и за это я готова простить ему очень много.

В тот день он объясняет мне, как всё произошло на самом деле. Как поджёг доказательства и в последний момент выскочил через один из туннелей. Шахта вообще-то очень запутанная, но если знать местность хорошо, а не ориентироваться по устаревшим картам, найти путь возможно. Просто потребуется больше времени. Так он говорит, и я почему-то верю.

С тех пор мы почти всё время скрываемся. Врём другим из группы, что пока не готовы к встречам, что нужно немного прийти в себя и осознать, что вообще произошло. На самом деле мы встречаемся — только вчетвером максимум. Приходим с разным промежутком времени в разные заранее спланированные места — будь то Гараж или городская библиотека — и следим за происходящим. За новостями. Нужно постоянно быть в курсе событий и точно знать, что можно предпринять.

Я только однажды пропускаю такую встречу, чтобы поговорить с Аланом и рассказать почти всё, что я знаю. О личности похитителя и о некоторых деталях сотрудничества с Джейком «забываю» упомянуть. Мы все решаем придерживаться истории из изначального плана Ричи — что похититель устроил пожар, пытаясь избавиться от улик, но не успел уйти и сам.

«…Мне только что сообщили, что из шахты было поднято тело. Полиция не раскрывает подробности…»

И мы все прилипаем к экрану, чтобы увидеть полицию, отмахивающуюся от прессы. И такой мешок, который ни с чем не спутаешь. Я… Просто не могу пошевелиться, глядя на это. Даже забываю, как дышать, пока не чувствую, как ладонь сидящей рядом Джесси сжимает мою.

— Как это вообще… Сколько людей было в чёртовой шахте?

— Там никого не должно было остаться, — качает головой Ричи. — Я запер люк, когда Алан забрал Ханну. Никто не должен был войти.

— А… — начинает Джесси, чуть сильнее сжав мою ладонь. Я чувствую её взгляд и смотрю в ответ. Проходит несколько дней после спасения Ханны, а наши с ней глаза до сих пор похожи — красные и опухшие. — А Джейк?.. Он всё ещё ничего не писал тебе?

Качаю головой. Ничего. И в сети не появляется с той ночи.

— Любая связь в его положении была бы опасной. ФБР, сама понимаешь…

Все эти дни я стараюсь даже не думать, что такое возможно, что он не выбрался тогда. Какая же я боевая подруга, если не буду верить в моего хакера и его способности выпутываться из жизненных неурядиц? Стараюсь, но сейчас, видя эту запись на экране… Не могу ничего сделать с дурацкими мыслями. Что если он сбежал от своих преследователей так? Если не успел выйти из шахты до пожара и обвалов? Если упал с одной из проржавевших лестниц? Ещё и эта его фраза… «Последнее одолжение». Теперь это дурацкое сочетание приобретало новые оттенки.

— Джейк? — переспросила Ханна. Даже если это не самое редкое имя, наверняка поняла, о ком именно речь. — Но что он?..

— Если ты забыла, ты просила его о помощи. И он помогал, рискуя всем. Даже пошёл в чёртову шахту… Хотя это уже моя вина.

Может, это звучит немного грубо. Если честно, всё равно. Я зла на Ханну, из-за которой всё началось, хотя не должна. Зла на себя, потому что не отговорила своё чудовище от этого. Может, если бы я твёрдо сказала, что поеду сама, если бы не сомневалась, он сидел бы сейчас в своём мотеле с чашкой кофе. Или отсыпался бы, что ещё лучше. Но в итоге всё получилось, как получилось. Остаётся только продолжать сжимать кулаки в бессильной ярости.

— Я… Не должен говорить об этом. Но если это Ана, всё наверное, в порядке, — Ричи сомневается. На его губах застывает неуверенная дрожащая улыбка. После всего у него редко получается улыбаться иначе. Как и у Джесси. — Не знаю, кого они там нашли, но, — глубокий вздох, заставляющий меня в нетерпении дёргать ногой под столом, — в ту ночь мы выбирались вместе.

— Чего?!

— Да, я… Сказал не совсем правду. Не я выбрался в последний момент. Он втащил меня в другой коридор в последний момент. Ну то есть, — опять пауза, — я думаю, что это был Джейк.

— Думаешь? — теперь вопрос возникает не только у меня. Вся наша маленькая компания не отводит от него взглядов, заставляя смутиться.

— Ну. Парень в капюшоне. Он точно не мой знакомый, но сам знает меня и в курсе этой истории. У него ещё карта неправильная, но он делает вид, что всё в порядке…

— А что, — кивнула Джесси, — кажется, немного похоже.

— Нет, — качнула головой Ханна. — Очень в его стиле.

— Да сто процентов. И что дальше?

— Я неплохо изучил коридоры, пока готовился, поэтому показал ему один крюк. Это долгая дорога, но при должном упорстве можно оказаться далеко за предедами Дасквуда.

— И попробовать скрыться среди туристов…

— Именно! Но и это не всё.

— Да вы двое… Сколько вообще тайн можно завести за пару минут знакомства?!

— Да ладно, — впервые за эти дни я слышу его смех. Ещё такой надтреснутый и слабый, но отчего-то вселяющий надежду, делающий мир вокруг на пару тонов светлее. — Мы просто обсудили кое-что, пока шли к развилке. Знаешь, он, кажется знал обо мне. Попросил повторить трюк с телефоном. Как будто я нашёл в коридорах телефон, пока выбирался.

— Это бы подтвердило, что он был там… Зачем?

Ричи только пожимает плечами. Да уж… Неисповедимы пути Джейка.

— В любом случае, мы поменялись. У него сейчас телефон «Майкла». Вроде бы это всё.

— Натуральное сумасшествие, — у меня просто мозг взрывается от всей новой информации. Но придумывать странные планы — очень по-джейковски. Моё чудовище… Придётся просто смириться и подождать немного. — Ладно. А что мы с вами собираемся делать, кружок заговорщиков? Вроде бы мы продумали все детали, а пожар должен уничтожить улики. Но если мы что-то упустили?

— Может, Ричи с самого начала был прав? — едва слышно спрашивает Ханна. — Стоит просто рассказать Алану про Дженнифер. Про Эми. Только без деталей.

И тут голова начинает работать. Просто как щёлкает что-то. Такое иногда бывает со мной после подсказок от Джейка.

— И тогда получится вот какая картина: есть преступление, совершённое десять лет назад. Есть человек, который теоретически связан с Дженнифер — или просто мнит себя луной в матроске — и ищет справедливости. Он проводит своё расследование, выясняет, кто был преступником и начинает действовать. Сначала пытается надавить на совесть, но добивается только того, что одна из соучастниц убивает себя, оставляя письмо для преступницы. Он переносит тело в лес — ближе к мемориалу, чтобы эти дела попытались связать и направляется за другими. Теперь он действует жёстче, нападает и уводит с собой сначала одну, потом второго. Между этими событиями он связывается с группой друзей похищенной девушки, чтобы быть уверенными, что все знают и её ищут, чтобы контролировать действия поисковиков и направлять в нужное русло. Но в конце концов, проводя достаточно времени с преступниками-жертвами мистер Х. понимает, что не сможет завершить свою месть. Он называет местоположение своего убежища, отпускает похищенных и устраивает пожар, который перерастает во взрыв. А потом под завалами находят тело, которое наверняка прилично изуродовано огнём и камнями, так что установить личность точно почти нереально. Зато одна из жертв приносит телефон, который вполне мог быть у преступника. Что думаете?

— Довольно запутанно…

— Имеешь в виду, он просто подстроил всё так, будто с самого начала был преступником ещё и в этом, а потом погиб в пожаре?

— Ана… А какое отношение к этому имеешь ты?

— Пытаюсь понять это с самого начала, — я кошусь на Ханну. На этот вопрос мне никто так и не отвечает ни во время расследования, ни после. — Почему я?

— Я хотела написать номер Эми. Думала, что она расскажет, в чём дело, узнав, что человек без лица настоящий и забрал меня. Но так спешила, что ошиблась, удалила сообщение и уже не успела написать новое. Но Томас запомнил…

— М-да. Хоть память у него хорошая, — зарываюсь пальцами в волосы. — Тогда, если все улики уничтожены, это должно сработать и для нас, и для него… Ричи?

Он наклоняет голову, просто смотрит, задавая вопрос лишь одним движением. Не могу удержаться, просто подаюсь вперёд и обнимаю его. Так крепко, насколько могу, не переставая шептать «спасибо». За то, что останавливается. За то, что рассказывает. За то, что он всё ещё мой лучший друг и за этот маленький огонёк надежды.