НЕТ ПОБЕДЫ — ЕСТЬ СМЕРТЬ.

©Кодекс Обреченных

ГЛАВА 11: НЕПОСТОЯНСТВО ПРИЛИВОВ

ПЛЯЖ НА ОСТРОВЕ-ВРЕМЯНКЕ, ЧАМПАЛА, СИСТЕМА ЧАГРИ. 32 ДБЯ (4:2:20).

Когда Дуку первый раз приходит в себя, ему кажется, что вода везде — и снаружи, и внутри. Кто-то поддерживает его на плаву и толкает на поверхность — вдохнуть. Естественная реакция организма переходит в кашель, отчего он снова погружается в воду. Благо в этот раз — ненадолго.

Сознание качает вместе с окружающими волнами. Глаза заливает водой. Руки не работают — грести не получается. Только висеть грузом на том, кто его тащит. Однако… хуже всего тошнота — у него полный желудок соленой воды, которая спазмами выталкивается наружу!.. Все кружится…

Наконец, инстинктивное обращение к Силе немного разгоняет кровь по телу. Он уже вполне прилично попадает в ритм — выныривает, вдыхает и задерживает дыхание. И задается первым осмысленным вопросом. Ведь он же может совсем не дышать… Почему он не применил контроль дыхания? Как он вообще оказался в воде?..

Память милостиво освещает посадку на «Санбуррис», разговор с Китом Фисто… Атаку пиратов… И взрыв. Выводы неутешительны — его оглушило и вынесло за борт. Над морем… Значит, тащит его Кит Фисто.

Однако действительность не совсем соответствует выводам — головные хвосты наутолана мелькают немного впереди на фоне зеленых волн. Он их видит, когда удается приоткрыть глаза. Его же поддерживают руки розового цвета. Мон каламари?.. Сила подтверждает догадку… А разум пытается сообразить, как девочка оказалась в отсеке в момент взрыва…

Ответов нет. И остановок — тоже. Лишь мерное покачивание на волнах. Вверх-вниз. Снова и снова. Сознание плывет и мутнеет…

Когда он приходит в себя вновь, воды уже нет. Не качает, не вертит. Требуется некоторое время, чтобы понять, что он лежит на песке. Тело деревянное, левую ногу сводит пульсирующая боль…

— Извините, мастер Дуку, — раздается рядом голосок мон каламари. — Но лучше пока не будет.

— Все хорошо, Бент, — успокаивает ее наутолан — ее наставник. — Для сложившихся условий — и вовсе замечательно. Передохни. Мастер Дуку?

Дуку с трудом открывает глаза и пытается сесть, но Кит Фисто настойчиво укладывает его обратно на песок.

— Мой падаван еще не посвящен в рыцари, — скалит зубы в улыбке он. — Но Бент — приличный полевой медик. И она считает, что вашу ногу пока беспокоить категорически нельзя.

— Где… мы?

В сумерках угадывается пляж. Пляж и граница тропического леса, над которым возвышается гора. Типичный пейзаж… Чампалы?.. Да, они же падали на Чампалу…

— Сложно сказать, — наутолан всматривается своими черными глазами в линию горизонта, над которым зависло солнце. — Полагаю, на одном из островов-времянок к западу от Тидоса. Ближайшем к месту нашей… незапланированной эвакуации с «Санбурриса».

Боль мешает думать и Дуку с трудом сосредотачивается на Силе в своем теле — снижает чувствительность, чтобы оценить состояние. Легкие все еще горят — он едва не утонул!.. Но гипоксия скоро компенсируется… А вот нога… похоже, пострадала сильно. Кости зудят в сигнатуре настолько неприятно, что…

— Открытый перелом, — сообщает Кит Фисто, наблюдающий за его действиями. — Бент стянула ткани, но обезболить или ускорить заживление у нее уже нет сил. Медикаментов у нас тоже минимум — из ее личного медпака.

— Спасибо и на этом, — Дуку бросает взгляд на порванную до колена штанину и повязку под ней. — Город далеко, рыцарь Фисто?

— В этих водах разгар прилива. Когда он закончится, вероятно, до плато Тидоса можно будет дойти пешком.

— А когда он закончится?

— Я еще не настолько слился с местными циклами, чтобы ответить правдиво, мастер Дуку. Может, через пару дней. А может — через пару недель.

— Замечательно… — Дуку прикрывает глаза.

Рассчитывать на то, что их будут искать, почти наивно. Даже если орденские прибыли, все вертятся вокруг эпицентра катастрофы — разбитого корабля. Да и вообще… Как Орден разыскивает пропавших без вести джедаев, Дуку знает еще с миссии Квай-Гона в системе Осун — за те четыре с половиной месяца Кореллианский храм облазил все системы в радиусе предполагаемого крушения. А Орден… махнул рукой. Аналогично они поступили и на Балтизааре.

— В любом случае, в первую очередь нужно подлечить вас, мастер Дуку, — заключает наутолан. — И нам с Бент требуется отдых.

Они — амфибии, и могут дышать под водой практически неограниченное время. Но не спать, особенно если не здоровы. А оба еще с Илума не оправились.

— Как она оказалась с нами? — спрашивает Дуку, чтобы отвлечься. — Ее же… не было в отсеке.

— Хороший вопрос! — рыцарь Фисто растирает обрубок головного хвоста. — Ты можешь на него ответить, Бент?

Девочка, вернувшаяся от залива, несколько неуверенно водит глазами в разные стороны и, наконец, останавливает правый на своем учителе.

— Падаван клянется защищать своего мастера, — с вызовом говорит она. — Я еще — падаван.

— Не знаю, как насчет вашего мастера, — замечает Дуку, — но я вам, кажется, обязан, падаван Иирин. Примите мою благодарность.

Она смущенно бормочет что-то про путь целителя, но Дуку ее не слушает. Он ненавидит планеты с водой. С самого визита на Камино. То есть тогда он, конечно, этого не понимал. Но сейчас уже точно ненавидит! Вода стала причиной того, что он обязан жизнью… наутолану и мон каламари!..

***

ПЛЯЖ НА ОСТРОВЕ-ВРЕМЯНКЕ, ЧАМПАЛА, СИСТЕМА ЧАГРИ. 32 ДБЯ (4:2:21).

Лагерь разбили прямо на пляже. Мастеру Дуку стало немного лучше, но лишь немного — не настолько, чтобы бродить по венчающим гору-остров джунглям. И он сделал единственное, что можно было сделать в сложившейся ситуации — без медикаментов и полноценной помощи — погрузился в исцеляющий транс. Мастер Кит развел небольшой костерок из плавника — просушить до конца одежду — и предложил отдохнуть до рассвета.

Ночное море шумело, ветер ласкал стянутую подсохшей солью кожу… Перепончатые ступни утопали в остывающем песке. Бент бродила по кромке прибоя и никак не могла насытиться. Когда-то ей вполне хватало бассейнов в Саду Тысячи фонтанов. Однако теперь они почему-то казались посредственностью… Чем-то… из чего она выросла. Или, может, все дело было в атмосфере Храма — в сковавшем его напряжении, в потере друга. Полет на Камино стал глотком свежего воздуха, а сейчас… Ритм прилива отдавался во всем теле чем-то древним… первозданным… Чем-то, что с каждой новой волной уносило прочь липкий шок Илума… И вчерашнего нападения.

«Бент, не уходи далеко», — окликнул через ученическую связь мастер Кит.

Бент был дорог ее наставник. Пожалуй, даже слишком дорог — для джедая. Но, во-первых, она уже пережила потерю мастера Тал и умела ценить. А во-вторых… рыцарь Кит открыл ей мир ее собственной физиологии. Среди старшего поколения Храма сейчас не было ни одной амфибии — никого, кто научил бы мон каламари быть мон каламари. Или наутолана — использовать в полной мере все его врожденные способности. Мастер Йода направлял мастера Кита на родную планету, где он недолго жил с родственниками. У Бент не было родственников в мирах мон каламари. И ей очень повезло, что хоть кто-то смог обучить ее практическому использованию того, что она знала инстинктивно. Наставник теперь ассоциировался у Бент с самим естеством амфибии… и ей совершенно не хотелось потерять его.

Конечно, если мастер Кит займет место в Совете, то число его миссий сократится. Он будет больше времени проводить в стенах Храма. Как и она сама — практикующий целитель. Они смогут иногда видеться. Но связи «мастер-падаван» все равно уже не вернешь — не вернешь того ощущения единства, которое она дарует. Почти интимной близости двух душ…

На темном горизонте что-то блеснуло. Бент замерла и присмотрелась то одним глазом, то другим. На закате в том направлении маячил такой же остров, бывший до прилива горой. Мастер Кит думал в перспективе добраться до него. Тогда Сила ничего не подсказала им, но сейчас — сквозь туман и темень — Бент абсолютно точно видела огни!..

— Мастер!

Густая сигнатура наутолана растеклась за спиной. Мастер Дуку, закончивший медитацию, тоже спустился к кромке прибоя — за пределы световой зоны костра. Он заметно хромал, но исцеляющий транс снял боль, восстановил кровообращение и привел в порядок иммунную систему ослабленного организма — теперь, по крайней мере, можно было не опасаться вторичных инфекций.

— Посигнальте, рыцарь Фисто, — посоветовал старый джедай после нескольких минут молчаливого созерцания. — Вероятность того, что там заметят, ничтожна. Но она есть. И… расстояние обнадеживает.

Мастер Кит снял с пояса световой меч и активировал зеленое лезвие, особенно яркое в окружающей темноте. Резко погасил и снова активировал. Подождал и снова погасил. На то, чтобы передать республиканский сигнал бедствия, потребовалось время. Для надежности он повторил его трижды и уже опустил рукоять, когда далекие огни неожиданно ярко вспыхнули. Замерцали. И начали медленно подниматься вверх. А в песню прибоя вплелся отдаленный рокот… двигателя!..

— Это корабль! — восхитился мастер Кит. — Корабль на верхушке соседней горы!

— Почему мы его не заметили? — спросила Бент.

— Может, они давно стоят, — тряхнул хвостами наутолан. — Хотя… нет. Я, кажется, слышал их посадку около полудня, но не почувствовал возмущения…

— Весь вопрос в том, кто это? — произнес мастер Дуку, который за время незапланированного сеанса связи присел на ближайший ствол. — И… увидели ли они ваш сигнал, рыцарь Фисто.

Будто в ответ на его слова рокот усилился, а по вспышкам габаритных огней стало понятно, что неизвестный корабль приближается.

— Что ж… оставаться у костра не стоит, — проговорил мастер Кит. — Скорее всего, они сядут на утесе к югу — там достаточно места. Давайте для начала просто посмотрим на них.

Мастер Бент мог казаться окружающим излишне оптимистичным, но ему была не чужда осторожность. И, тем более, его нельзя было обвинить в некомпетентности. Просто он старался видеть лучшее в окружающих. Как Оби…

Большую часть пути проделали по песку — лишь на сам утес поднимались по заросшему лесом склону. Шли, естественно, медленно — и из-за темноты, и из-за ранения мастера Дуку. Старый джедай отказался от помощи, но хромал сильно. И под его шаг приходилось подстраиваться.

За это время корабль успел долететь и благополучно приземлиться. Рассмотреть его у Бент не получилось — только примерные очертания да общие размеры по огням габариток. Она от души надеялась, что они не разминулись с его экипажем. И, конечно, надеялась, что это не очередные пираты!.. Впрочем… Сила пульсировала спокойно — без какого-либо напряжения, присущего неприятностям.

— Рыцарь Фисто, — позвал мастер Дуку, когда световой конус корабельного прожектора мелькнул совсем рядом.

Мастер Кит — а за ним и Бент — притормозили, думая, что дело в раненой ноге. Но старый джедай почти сразу нагнал обоих.

— Вы, кажется, хотели знать, что произошло в Тиде? Сейчас у вас будет возможность… выслушать, — заметил он, — непосредственных… участников.

Сердце Бент забилось где-то в горле. Тид? Учитель спрашивал у гроссмейстера Оби про Тид?..

— Что? — сипло выдохнул в ответ ее мыслям наутолан.

— Идемте. Не знаю, что он здесь делает… но нам точно ничего не угрожает.

Увитые лианами стволы расступились, открывая взгляду не только черный корпус метров пятьдесят в длину, нависающий над обрывом берега, но и прямоугольник внутреннего освещения — над спущенным трапом. А еще… фигуру человека, замершего около него. Высокую, плечистую, с длинными волосами, сейчас раздуваемыми ветром, и сигнатурой, искрящей в Силе характерной зеленью…

***

БОРТ «ТЕЛОСА», ОСТРОВ-ВРЕМЯНКА, ЧАМПАЛА, СИСТЕМА ЧАГРИ. 32 ДБЯ (4:2:21).

Тишина такая, что чувствуется кожей. Живая. И звенящая. После случившейся эмоциональной бури она особенно ощутима. Все разбрелись отдохнуть. Гроссмейстер — на кушетке в медотсеке, рыцарь Кит — на койке Оби-Вана, Бент… Бент — на диванчике в общем. Там, где уснула после срыва. И Оби-Ван боится дышать, чтобы не нарушить тишину. И все же дышит. Осторожно.

Отдохнуть нужно всем. И тем, кого они спасли, и им самим. Ведь не успели же после Тирсуса! Квай-Гон, пересытившийся Живой Силой за время прогулки по лесу, и мастер Атис не спали вообще, остальные — часа по два в гиперпространстве к Чампале. Республиканский сигнал бедствия вспыхнул во тьме как раз, когда все собирались после ужина расходиться по каютам, чтобы на рассвете повторить траекторию полета «Санбурриса» перед падением и обследовать клочки суши, до которых — теоретически — могли добраться джедаи. Остров, на котором мерцало… был из числа этих клочков! Естественно, ни о каком отбое уже речи идти не могло!..

Корабль посадили на утесе к югу от нужного пляжа. Все слегка нервничали. Оружие, которым посылался сигнал, не принадлежало гроссмейстеру, если только он не сменил кристалл. Значит, он был не один — с кем-то из уцелевших. И какова будет их реакция на «живых мертвецов», никто не знал. Ксанатос предложил вырубить второго джедая и подбросить к столице — чтобы не светиться и не рисковать. Мастер всерьез обдумал этот вариант, но не согласился. И Оби-Ван был ему безмерно благодарен. Ведь еще до того, как выпущенный Касси вернулся с разведки, к трапу вышли мастер Дуку, Бент и ее учитель Кит Фисто!..

Оби-Ван не слушал объяснений — он не мог отвести взгляда от плачущей Бент. И чувствовал себя виноватым перед ней. Дважды. В том, что переступил через Кодекс и пал… И в том, что был жив. Она оплакивала его четыре месяца, а с ним все было относительно в порядке. Когда стало ясно, что с Орденом рано или поздно придется взаимодействовать, он неоднократно думал, как будет выглядеть их встреча. И все равно оказался не готов к ней. Не готов к тому, что… названная сестренка будет его бояться.

Рассказ мастера в медотсеке — а объяснения перемещаются в медотсек, ибо спасенным определенно нужна медицинская помощь — сильно обобщен. В Тиде был настоящий ситх, падаван защищал его и перестарался. Совету не понравилось — они не успели решить, как поступить с наставником, у которого потемнел третий ученик, и потому записали обоих в жертвы диверсии.

— Перестаньте, мастер! — хмурится Оби-Ван. — Магистр Йода все знал!

— Мелкий прав — это грандиозная подстава! — ухмыляется Ксанатос, подпирая стенку на выходе. Руки у него сложены на груди — на ярко-зеленом символе «ксеш». Не успел надеть реванку, надо же!..

— Не так однозначно, — возражает Квай-Гон. — Рыцарь Фисто, вам известно, что такое «пограничник»?

Гроссмейстер лежит на кушетке, наутолан и Бент устроены в креслах с восстанавливающими капельницами. Что, впрочем, не мешает им слушать о том, что это за явление, и как Орден традиционно поступает с такими, как Оби-Ван. Бент всхлипывает — она хорошо помнит неровную историю ученичества своего некогда лучшего друга.

— То есть Совет в курсе всего? — уточняет рыцарь Кит.

— Те члены Совета, что были на Набу, знают о ситхе, — поправляет Квай-Гон. — Знают, что мой третий падаван пал на Темную сторону. Что я пытался его прикрыть. И что они… с Фимором устроили диверсию, чтобы спасти меня от приговора. И да — что я стащил Энакина, чтобы обучать его в пику Совету.

— Энакина стащил я, мастер, — упрямо возражает Оби-Ван. — По своей инициативе. Вы были не в том состоянии.

— Это ирония, Оби-Ван, — вздыхает Квай-Гон. — Я помню, что я — «лучший учитель, которого только можно пожелать». А Фимор так меня вообще обожает. Особенно, когда ему что-то от меня нужно... Остальные, по-видимому, знают только общеизвестную версию, рыцарь Фисто. В ситха они не поверили, считают, что мое заявление не подтвердилось. Настоящее же положение дел и особенности Оби-Вана известны только магистру Йоде. Ксанатос для всех мертв.

Наутолан бросает на Ксанатоса странный взгляд. А доселе молчавший мастер Дуку приоткрывает глаза и спрашивает:

— Ты с ним разговаривал? С Йодой.

— Да, — Квай-Гон припоминает детали сеанса связи. — Пятого числа. Потом, похоже, ситх пошел в наступление. Академия Алмаса, Илум, «Санбуррис» и челнок Академии Тайтона. И все — за какие-то семь дней.

— Справедливости ради замечу, что они вряд ли знали, что челнок наш, — возражает мастер Атис — они с Фимором как раз появляются на пороге отсека. — Скорее всего, сочли кореллианским. Мастер Богана Академии Тайтона, господа джедаи. Атис Блэй.

Бент и мастер Кит уже в курсе, что… Квай-Гон — единственный светлый на борту. Не считая Энакина, конечно. Это добавляет пикантности и без того острой ситуации!..

— Рад встрече, — мастер Дуку усаживается ровнее и протягивает женщине руку. — Мастер Ян Дуку. Бывший учитель… мастера Джинна. Так что случилось с челноком?

Вопрос адресован Квай-Гону. И пока Атис здоровается с остальными, он пересказывает в трех предложениях суть нападения.

— Погибла команда и двое мастеров Кореллианского храма. Рыцарь Дженнир, которого они с Кореллии прихватили попутчиком, выжил. Вернется в Храм и обо всем доложит.

— Солнечная гвардия? — переспрашивает удивленно гроссмейстер. — Так вот почему сигнал «Санбурриса» приняли вы!.. Были на Тирсусе?..

О Тирсусе не говорят. Во-первых, все выдохлись. В-вторых, это не для всех. Ну, и в-третьих, неожиданно вспоминается, что в Тидос вот-вот нагрянут члены Совета… Нужно передохнуть и доставить спасенных на берег столичного плато.

Оби-Ван знает, что у мастера с гроссмейстером личный разговор за закрытыми дверями медотсека — скорее всего, Квай-Гон делится подробностями полета на Муунилинст, видения Алмаса и пока безрезультатной экспедиции на Тирсус. Знает, что Фимор с Ксанатосом не спят — они физически не способны расслабляться в такой толпе малознакомых… джедаев. И отдохнут по-настоящему только после отлета с Чампалы. Знает, но ему сейчас все равно — он сидит в полумраке и тишине общего отсека. Сидит и смотрит на диванчик в дальнем углу, где дремлет под пледом Бент…

Подруга беззвучно плакала большую часть объяснений, и теперь, несмотря на капельницы, окончательно обессилила — от обезвоживания. Организм мон каламари теряет жидкость очень быстро даже в нормальных условиях… Что же говорить о стрессовых!..

А если бы она погибла сегодня? Или в Илуме?.. Сердце сжимается. И по сигнатуре разливается темная рябь… Он уничтожит того, кто в этом виновен. Бент может больше не считать его семьей, но для него она по-прежнему родная…

— Оби? — еле слышное имя выдергивает из мыслей о ситхе.

Бент привстает на диванчике и смотрит на него поочередно то одним глазом, то другим. Он кивает и пытается успокоиться — страх и гнев скинули сигнатуру на пару тонов. Самому уже не привыкать. Но не хочется пугать подругу еще сильнее.

— Оби... — она снова плачет.

Оби-Ван набирает из кулера воды и все-таки подходит ближе. Но Бент, едва пригубив, отставляет стакан и тянется обнять. Оби-Ван не сразу верит. Не сразу отвечает. Лишь когда на плечи ложатся чешуйчатые руки, включается реакция — он подается навстречу и прижимает Бент к себе. От запаха соли щекочет в носу… Ее слезы текут и текут, пропитывая туники…

— Бент, — шепчет он. — Тебе нужно перестать плакать. Тебе и так нехорошо.

— Вокруг море, — упрямо возражает она. — Прибить бы тебя за все, но я так соскучилась, Оби… И Квин… он же…

— Знаю, — самому больно!.. — Ничего нельзя было сделать, Бент. И… мы все выяснили только где-то через цикл. До этого даже ребята думали, что… ну, я просто перешел. Мастер... Он смирился уже тогда, когда попытался меня прикрыть моей же смертью... А вы... Вряд ли вы обрадовались бы другу… на Темной стороне.

— Дурак ты, Оби-Ван Кеноби! — всхлипывает она. — Желание спасти мастера Джинна не могло настолько изменить тебя!.. Ты же… это ты! Мы не отвернулись бы, Оби!.. Искали бы способ… тебя спасти! Вместе. Мы же — твои друзья!..

Друзья.

— Спасибо, — негромко благодарит он. — Но меня не надо спасать, Бент. Мы… должны понимать обе Стороны, чтобы остановить ситха. Будущее требует единства, а не извечной борьбы противоположностей.

— Даже спрашивать не буду, с чего ты это взял! — фыркает Бент. Если кто и знает о его видениях больше мастера Йоды, так это она!.. — Мы… еще встретимся?

— Конечно, — Оби-Ван, наконец, отпускает ее и садится рядом. — Мастер… намерен работать с Орденом. Обстановка накаляется. Так что… думаю, нам недолго осталось членствовать в Клубе живых мертвецов. Квин набьет мне морду. Как он?

— Держится, — она вытирает салфеткой слезы. — Сейчас улетел на какую-то секретную миссию по распоряжению магистра Йоды. А мастер Пло... ведет себя со мной как-то… виновато, что ли. Он знает, да?

— Он был в Тиде. И он… блокировал Квай-Гону Силу.

Кел-дору бы посочувствовать, но Оби-Ван до сих пор помнит ощущение пустоты на месте ученической связи и состояние Квай-Гона до встречи с шаманом. И ему не особо жаль мастера Пло. Хотя… конечно, гнева тоже уже почти не осталось. Учитель и вовсе всех простил!..

— Это жестоко, — замечает Бент. — Почему мастер Йода так обошелся с ним? И с вами. Почему он ничего не сказал даже мастеру Джинну?!

— Нам этого не понять, — пожимает плечами Оби-Ван. — Нам же не восемьсот лет.

Бент улыбается ходовой шутке падаванов про возраст грандмастера. А он наблюдает за игрой света на ее розовой коже и чувствует себя счастливым. Безобразно счастливым — впервые за долгое время.

***

БОРТ «ТЕЛОСА», ЧАМПАЛА, СИСТЕМА ЧАГРИ. 32 ДБЯ (4:2:22).

— Хего Дамаск умер в ночь перед выборами канцлера — в своем пентхаусе в Шпилях Кальдани, — задумчиво щурит глаза Дуку — ему очень тяжело, несмотря на оказанную помощь, но времени на разговоры мало. — В некрологе указано — сбой в работе дыхательного аппарата. Сила не оставит следов для нечувствительных… Логично предположить, что убийца — ученик. В последнее время Дамаск часто появлялся на публике… То есть «часто» — после почти двадцати лет затишья, конечно! В его окружении много видных политических и общественных деятелей. В том числе и… наш новый канцлер. Их, кажется, даже в день его смерти видели вместе. В Галактическом оперном театре.

— Канцлер? — переспрашивает Квай-Гон.

— Это не значит, что Палпатин замешан, — запоздало возражает Дуку. — Он — единственный адекватный лидер в Сенате. Стоит за укрепление отношений с Внешним кольцом и…

— Ситх — влиятельная личность с огромным капиталом, большая часть которого принадлежала Дамаску, — перебивает Квай-Гон. — Он знает в лицо мастеров Ордена. Возможно, общается с ними напрямую.

— Это не делает Палпатина ситхом, — качает головой Дуку.

— Он очень интересовался Энакином! Обещал следить за его успехами в Храме.

— Не каждый день девятилетний ребенок взрывает космическую станцию, Квай-Гон! Естественно, канцлер должен был как-то отреагировать. Тем более, что Набу — его родина. Ты рубишь с плеча, как падаван.

Напоминание не производит никакого эффекта. У бывшего падавана вид, как у гончей, напавшей на след — глаза горят, борода топорщиться. Квай-Гон чувствует, что правда где-то рядом, и уже не слушает. Как всегда.

— Возможно, это ближайшее окружение канцлера. С ним нужно быть очень осторожным.

— Хм… — Дуку ненадолго замолкает. — Ты призываешь к осторожности? Пожалуй, в этой вселенной действительно что-то изменилось. Я не буду с тобой спорить, потому что сам придерживаюсь такого подхода. Но! Когда с ситхом будет покончено, ты лично перед канцлером Палпатином извинишься. За неоправданные подозрения.

Извинение перед политиком — не то, что доставляет удовольствие. Особенно такому бунтарю, как Квай-Гон.

— Орден признает меня живым? — иронизирует он.

— Я ради этого устрою вам приватную встречу, — отбивает Дуку. — Думаешь, вторжение на Набу было ключевым моментом?

— Я еще до вторжения хотел ознакомиться с их налоговыми законопроектами, представленными на рассмотрение Сената, — вновь удивляет его Квай-Гон. — Но не получилось. В них было что-то… неправильное. И знаете… да. Это действительно ключевой момент. Разлом в Силе. Так считает глава Академии Баланса. А у Мейса дико болела голова на Набу. Вся эта ситуация вполне могла быть уязвимой точкой!

— Печально, что, имея такие способности, джедаи не могут банально объединиться, чтобы использовать их в одном направлении, — заключает Дуку. — Они предпочитают верить в Пророчество… вместо того, чтобы собрать воедино свои таланты и по-настоящему принести пользу и Галактике, и Республике...

Известие о тайной личности Хего Дамаска — лишь одна новость из вороха, что вывалил на него Квай-Гон в медотсеке «Телоса». Она вводит в ступор. Столько лет! Столько лет лорд ситхов бродил у Ордена прямо под носом, и никто ничего не заметил!.. Кажется невероятным. И вместе с тем… Дуку вспоминает свое намеренье поговорить о нем с Палпатином и чувствует облегчение, что не успел воплотить его в реальность перед вылетом на Арканию. Этот разговор мог стать большой ошибкой. Ему нравится Палпатин. Но он знает, когда нужно разграничивать личные интересы и политику, а глава Совета — в своем стремлении угодить Сенату — по-видимому, нет.

Уровень «Зеркала» потрясает. Дуку никогда не думал, что его падаван — со своими жалкими формами жизни — достиг таких высот во владении Живой Силой!.. Но… один из самых важных уроков по преодолению гордыни заключается в том, чтобы уметь признавать свои ошибки. В первую очередь — перед собой. И старый джедай в очередной раз признает, что ошибался в Квай-Гоне. И не только в нем.

— Не могу не спросить, — замечает он, когда завтрак завершен и все идут в рубку. Судя по вибрации, корабельные двигатели уже запущены. — Кто заведует меню? Это точно не твой вкус.

Стол в общем отсеке не рассчитан на такое количество народу, так что не удивительно, что старшие и мальчик позавтракали раньше. Им с Квай-Гоном компанию составили мастер Блэй, рыцарь Фисто со своей девочкой и Кеноби, который не сводит с нее глаз… Оби-Ван. Третьего грандпадавана зовут Оби-Ваном. Нужно привыкать к имени.

— Конечно не мой, — соглашается Квай-Гон. — Это местная кухня. Заказ Ксанатоса. У него, как вы можете помнить, мастер, со вкусом всегда все было в порядке. В отличие от воспитания!

В тоне смешок. Вероятно, стоит что-то сказать, но внимание Дуку привлекает музыка в рубке. Если это, конечно, можно назвать музыкой! Дикая какофония сменяющихся ритмов перегруженных… электроинструментов, дополненная хриплыми воплями… солиста^[I].

— Хотя… не во всем, — признает Квай-Гон под горестный стон Оби-Вана.

— Час боя настает!.. Раздастся гром! На битву вчетвером мы с мужеством идем! — вторят образчику неизвестного творчества двое. Мальчик. И, судя по голосу, Ксанатос.

Дуку еще на Серенно понял, что его представления о старших учениках Квай-Гона совершенно не соответствуют действительности. Но… такого все равно не ожидает. Картина завораживает… обыденностью. И естественностью. Энакин в полуобороте подпрыгивает в кресле пилота. Ксанатос сидит в соседнем, немного наклонился к нему. Одет в поддоспешник реванки, утопает в темном вихре раскрученной сигнатуры… Почти ситх — на восприятие. И поет с ребенком песенку!..

— Час боя настает!.. Раздастся гром! На битву вчетвером мы с мужеством идем!

— Нас — пятеро! — возражает Оби-Ван, пробираясь к пульту.

Он занимает свободное пассажирское кресло позади Энакина. В первом ряду их только два — по одному за пилотом. Во втором и третьем — по два на каждой стороне прохода. 

— Мелкий, у тебя совсем что ли фантазия не работает?! — бросает Ксанатос ехидно. — Малыш, давай!

— О-о-оу! — вопит Энакин. — И… дорога нас зовет! Час боя настает! Вдруг молния сверкнет! Раздастся гром! На битву впятером мы с мужеством идем! Знак Силы — это гром!..

Квай-Гон явно наслаждается происходящим. Его отношения с падаванами всегда были более… родительскими, чем допустимо в Ордене. И теперь вызывают не нарекания, а уже знакомое чувство… зависти. Да, Квай-Гон и Раэль испытывают к Дуку уважение и своеобразную привязанность, а Комари... и вовсе умудрилась влюбиться, но это не то. Это типичные для Квай-Гона узы Силы — со всеми, с кем у него крепкие эмоциональные связи. Бенджи Стис, Тал, падаваны. Даже младший уже зацепился... Он обожает своего учителя, как и все его старшие братья. Интересно... двадцать лет назад Дуку тоже увидел бы в нем лишь бывшего раба, подобранного Квай-Гоном из жалости?..

Куплет допет, громкость резко снижается и Ксанатос отодвигается от пилотского кресла, предоставив ребенку полную свободу действий.

— Взлетаем, Малыш!

В первую секунду Дуку охватывает недоумение. И лишь потом он вспоминает историю Энакина. «Бунта Ив», орбита Набу… Мальчику девять. С Квай-Гоном нельзя не согласиться — сродство невероятное. Орден потерял не только сильнейшего в перспективе рыцаря, но и великолепного пилота, таланты которого его учитель использует в полной мере уже сейчас!..

— Только, пожалуйста, аккуратнее, Энакин! — стонет Оби-Ван.

Стонет недовольно, но в Силе чувствуется, что недовольство… напускное. Он будто отыгрывает роль в семейных отношениях. Светлый и спокойный настолько, что забывается пограничная двойственность. Тайтон явно пошел ему на пользу — Дуку помнит, каким потерянным третий грандпадаван был на Серенно, и видит разницу.

— Слышал, Малыш? — уточняет насмешливо Ксанатос. — Аккуратнее! Ведро подать, мелкий?

— О себе волнуйся! — возвращает колкость Оби-Ван. — Тебе самому не помешает!

— Ох-ох-ох!.. Мы — страшные… нарубатели свечей!

Оби-Ван бросает в него откуда-то взявшийся датпад. Ксанатос, не глядя, ловит его силовой петлей и… лишь тогда Дуку, устроившийся позади Оби-Вана, замечает… Фимора. В первом ряду, со стороны второго пилота. В темной толстовке с ярко-зеленым глифом «форн» на груди. В такой же — только с «ксешем» — вчера расхаживал Ксанатос. И такая же — только с «ауреком» — надета сейчас на Энакина. Одновременно с Оби-Ваном Фимор запускает в полет еще один датпад. Датпад Оби-Вана Ксанатос отправляет ему, а его — тоже пойманный, естественно! — устанавливает в разъем пульта.

— Координаты посадки, Малыш. И не забудь про компенсаторы! А то мелкого точно стошнит!..

— Волшебник! Спасибо, Ксан! — Энакин тянется к тумблерам компенсаторов, до которых едва достает, и открывает обзору зеленую надпись на спине.

«Падаваны Квай-Гона Джинна» — гласит она. И сопровождается полоской с точкой справа — графической «четверкой». Дуку хочется провести ладонью по лицу. Кто только придумал этот абсурд?!

— Подарок на день рожденья от младшего братишки, — поясняет Фимор, хитро щурясь. Будто читает мысли. — Всей семье. У аджак-каара тоже такая есть. Хотите присоединиться, гроссмейстер?

Дуку вздрагивает. Гроссмейстер. Фимор уже при первой встрече называл его так, несмотря на озвученное «я против». Просто потому, что понял — Квай-Гон хочет этого союза. Ксанатос и сейчас остается при «мастере». Должно быть, считает, что достаточно того, что он старается следить за тоном. Но Ксанатос — это… отдельная история.  

— Ситхспаун! — смеется мастер Блэй — они с Квай-Гоном сидят позади Фимора, а наутолан с ученицей — в третьем ряду. — И ты ни разу не надел?! Что на ней написано?

— «Мастер Квай-Гон Джинн», естественно! — ехидствует Ксанатос. — Малыш, как думаешь, сумеешь написать «мастер мастера Квай-Гона Джинна»?

Дуку все-таки закрывает лицо рукой. Да, жест не характерный для него. Но, во-первых, он еще не совсем нормально себя чувствует после заплыва в океане Чампалы. А во-вторых… Энакин отвлекается на болтовню Ксанатоса — и взлетающий корабль слегка кренит. На несколько мгновений. Затем мальчик выравнивает штурвал и рубку заливает его безудержным восторженным Светом…

***

АРХИВ АКАДЕМИИ БАЛАНСА, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:2:24).

— Сила указывает тебе, как строить решетку. Она руководит тобой весь процесс создания вне зависимости от Стороны. И весь процесс будущий голокрон напитывается твоей Силой через кристалл, заключенный в одном из углов многогранника. На самом деле форма голокрона — всего-навсего дань традиции. Ситхи начали с пирамиды, переняв ее у раката, а джедаи решили действовать от противного — лишь бы не походить на ситхов. В некотором смысле далет-одаджак^[II]… то есть ситхские голокроны… интереснее джедайских. Помимо стандартного медитативного контакта они предусматривают более легкие способы проникновения — на основе крови. Родственной — для семейных голокронов. Или девственной с высоким содержанием мидихлориан — для всех остальных. Я так впервые попал в ситхский голокрон. Но. Ситхские голокроны тоже своенравны. Ты можешь помнить из храмового курса, что хранители джедайских голокронов спрашивают теорию и не допускают до потенциально опасных областей знания тех, кто не готов. А ситхские, наоборот, позволяют новичку все, лишь бы он нарвался. На самом деле это не совсем… верно. Создатели ситхских голокронов хранят заключенные в них знания куда ревностнее джедаев. Они просто не оберегают новичка. У каждого да'каара^[III] есть каф'кратаа^[IV]. Кладбище, если по-простому.

— Прости, что? — округлил глаза Оби-Ван.

— Кладбище. Такая область, где пришлый новичок почти наверняка свернет себе шею. Именно туда отправляются все при первом контакте. Это отнюдь не тайны Темной стороны, до которых допускают всех подряд. Это обычная проверка на пригодность. Если ты выдерживаешь хоть что-то, то да'каар снисходит до разговора с тобой на более приемлемом уровне. Что ты встретишь на Кладбище, зависит от лорда-создателя, знаний, которыми он готов поделиться, и от твоего уровня чувствительности к Силе. Некоторые да'каары вообще не воспринимают потенциально слабых учеников — выкидывают из голокрона, сопроводив хорошим ударом молнии. А некоторые — допускают на Кладбище и веселятся, когда такой слабак не выдерживает самого примитивного испытания. Сходит с ума, например, — закончил рассказ Фимор. — Честно говоря, я не знал, что тебе это интересно, братишка. Если бы ты спросил раньше, мы бы попробовали что-нибудь. Здесь хорошая коллекция. Да и у меня есть варианты попроще. Но теперь тебе придется подождать — этот парень не для начинающих. Кстати, почему ты не спросил у Иет?

— Она — артефактор? — сглотнул Оби-Ван изумленно.

Он провел с тви'лечкой две недели, но они ни разу не заговорили о голокронах и он не думал, что они ее… настолько интересуют!..

— Она — историк, — поправил Фимор, кивнув на выход из Архива. — Это обязывает разбираться в минимуме артефактов Силы. Особенно — в тех, что хранят информацию. Пойдем.

По возвращению на Тайтон мастер Атис забрала добытые на Тирсусе инфокристаллы на расшифровку своим коллегам-программистам, а Фимор занялся хранителем голокрона. В обществе Иетри. И вот сейчас Оби-Ван понял — почему. А еще понял, что пообщаться с девушкой теперь не получится, пока они не добьются каких-либо результатов…

— Хотя… — Фимор бросил на него задумчивый взгляд. — Вероятно, она сама не захотела поднимать эту тему. Чтобы не напоминать тебе лишний раз о причине появления твоих синяков!..

Оби-Ван скривился, но промолчал. Он зашел в Архив поздороваться, а не выслушивать лекцию… Пусть она и оказалась неожиданно интересной!..

— Как выглядят… Кладбища? — спросил он уже в коридоре.

Время близилось к ужину. Работа с голокроном на сегодня закончилась и Иетри, тепло улыбнувшись появившемуся Оби-Вану, поспешила по своим делам. А Фимор в ответ на его удивление пояснил, что артефакты вытягивают Силу, и этот расход необходимо дозировать. Можно несколько часов провести, питая хранителя их находки, но потом придется отдохнуть. Чтобы не схлопотать банальное истощение. С этого введения и началась лекция…

— Сугубо индивидуально. Мое первое испытание было узким мостом на невероятной высоте, — хмыкнул Фимор. — Без каких-либо перил. Мне было одиннадцать и я страдал слабовыраженной акрофобией. Да'каар предложил продемонстрировать интерес к знаниям — добраться до противоположного конца того моста, и исчез, не оставив никаких путей отхода.

— И что было бы, если бы ты… упал?

— Смерть, полагаю. От страха. Одиннадцатилетку хранитель ситхского голокрона запросто может убить.

От безразличия в его тоне у Оби-Вана волосы дыбом встали.

— Где ты нашел ситхский голокрон в одиннадцать?!

— В библиотеке Храма, — Фимор хитро улыбнулся и до самого порога квартиры рассказывал историю о том, как незаметный юнлинг заснул в Архивах.

— Не могу поверить! — возмущению Оби-Вана не было предела. — Нам всегда твердили об опасности таких знаний, а сами не удосужились их понадежнее закрыть!

— Неудачное стечение обстоятельств, — возразил старший брат, стаскивая с себя верхнюю куртку в прихожей. — Но в целом ты прав — отношение к серьезным вещам у мастеров Храма довольно… безответственное. Мы, кажется, первые сегодня? Придется заняться ужином.

К оставленной теме вернулись через полчаса — когда продукты были раскиданы по столам и на плите забулькала основа очередного незнакомого Оби-Вану блюда. 

— Ты перешел тот мост?

— Переполз, — с ностальгическим блеском в глазах хмыкнул Фимор. — Можно было бы сидеть там, пока мастера не вытащат. Но… я тогда не знал, что могу чего-то дождаться, потому действовал сам. Да'каар оценил.

— Он… учил тебя?

— Позволял читать информацию из своих хранилищ. Я бывал у него нечасто — летал по миссиям с мастером Бенджи. Затем случайно перепутал пирамидки в темноте и угодил к другому лорду. Мне стало интересно, чем они друг от друга отличаются, и я начал набирать статистические данные. Сомневаюсь, что хоть кто-то в Храме перелопатил этот стеллаж так, как я.

— И тебя все… испытывали? — вопрос был бессмысленный — Оби-Ван и сам это понимал. — Как ты не рехнулся?!

Фимор кивнул на доску перед ним, по которой неудачно клацнул нож.

— Палец себе не отрежь. Ты прав — это весьма распространенные последствия контакта неподготовленных искателей с да'каарами. Но со мной им было сложно.

— В смысле? — Оби-Ван вернул внимание колечкам острого перца.

— Я действовал на чистом любопытстве — без каких-либо желаний. Ну, там… бессмертия, инструментов власти, мести или стремления кому-то что-то доказать. Да'каарам сложно было подцепить мои эмоции. И… они сами в моем сознании занимали место… объекта исследования.

Лорды ситхов в роли подопытных зверушек вызвали смешок, который, впрочем, быстро погас.

— Это похоже… на видение-испытание? Ну, Бездны Ру.

— И да, и нет. С одной стороны, это тоже твои слабости и страхи, с другой… Видения-испытания обычно призваны дезориентировать тебя, зародить сомнения, подавить — за счет твоих же собственных страхов. Да'каары ситхских голокронов в первую очередь оценивают твою способность использовать эти страхи — прежде чем решат, что ты достоин прикоснуться к тем знаниям, которые они стерегут. Их просто не заботит твоя сохранность в процессе. Ситхи никогда не нянчились со своими учениками.

— Ты видел смерть… мастера? — Оби-Ван нервно отодвинул перец. — На Вур Тепе.

Спросить хотелось еще с разговора на борту «Телоса» — после отлета с Аборы. Когда Фимор сказал, как именно ситх его «убеждал», Оби-Ван ни на миг не усомнился в том, кто в видении занимал место бита. Квай-Гон. Или Ксанатос. Или оба.

— Да'каары любят тему потери — она из числа самых болезненных. А значит — действенных.

— Кхм… тебе, правда, это было интересно в двенадцать?

— А почему нет?

Действительно, почему бы молодому падавану не интересоваться запрещенными знаниями?.. Потому что они запрещены? Кодексом?.. Оби-Ван не знал, как реагировать — это было выше его понимания. Не в его положении — после Мелида-Даан — было даже задумываться о каком-либо бунте. За ним присматривал Совет. И он совершенно не хотел снова испытывать терпение Квай-Гона!..

— Серьезно, что ли? — деланно удивился Фимор.

— Прости, что?

— Отложи нож и сядь на диван, — велел Фимор тоном Ксанатоса. — Я сам дорежу. Думаешь, у тебя одного случались неприятности в период ученичества?

— Не думаю, — смутился Оби-Ван, однако указание выполнил — глупо было спорить из-за двух томатов. — Ксан… э-э-э… рассказывал, как вы не ладили.

— Наши с ним терки были не единственной и далеко не самой серьезной моей проблемой, — возразил Фимор. — Со своей хронической незаметностью я вообще удивился, когда мастер Бенджи предложил мне стать его падаваном.

— Тебя мастера не замечали? — переспросил Оби-Ван.

Он знал, каково это — ведь два года, предшествующие падаванству, тоже был уверен, что его никто не замечает!.. И хотя сама дистанция потенциальных наставников оказалась лишь следствием того, что они исполняли распоряжение мастера Йоды, разочарования и отчаяния Оби-Ван Кеноби из Клана горнтов хлебнул сполна!..

— Меня никто не замечал. Я же только что рассказывал про Архивы.

— Я думал, это разовый случай!

Фимор засмеялся.

— Это самый наглядный случай, Оби-Ван! Таких, как Кит Фисто, на нашем потоке было немного.

— Эм… Рыцарь Кит — твой соклановец? — удивление зашкалило.

— Ксана.

— А вы разве?

Оби-Ван неожиданно осознал, что практически не помнит досье Фимора! Лишь год рождения, родную планету и первого учителя. Тогда его больше интересовал Ксанатос и он, кажется, принадлежал к Клану лот-волков… 

— Нет, мы с Ксанатосом из разных кланов. Кстати, надо бы спросить учителя, что с нашими стряслось… — Фимор замолчал, перемещаясь между кухонными столами, и, наконец, снова заговорил: — Обоняние и чувствительность картикальных хвостов наутолан рисуют картину реальности, сильно отличную от человеческой. Потому Кит меня помнит, несмотря даже на то, что был чуть младше, и Ксан сиял на переднем плане. Люди-погодки… скорее всего, едва вспомнят мое имя, не говоря уже о внешности. Я не любил выделяться. И… меня вообще не очень-то заботило рыцарство как явление. Не знаю, кем бы я стал, если бы дотянул до посвящения. Может быть, Тенью… Но, думаю, так или иначе, а я ушел бы из Ордена, чтобы заняться самостоятельными поисками. Что касается мастера Бенджи… то он был моим героем просто потому, что меня заметил.

Квай-Гон тоже… был героем Оби-Вана. Вытащил брошенного посвященного из пучины отчаяния на борту «Монумента»… Конечно, он бы мог сделать это несколько раньше… если бы кое-кто зеленый и бесконечно мудрый поделился сведениями!..

— И он погиб, — Оби-Ван с трудом сосредоточился на речи Фимора. — Ничего сверхъестественно — обычный бластерный выстрел. Я даже не был в той миссии — все участвовавшие мастера оставили падаванов в Храме. Проснулся… посреди ночи с пустотой в груди… Будто дыру прожгли. И в шоковом состоянии помчался к аджак-каару. Они с мастером Бенджи были друзьями детства. И мы общались. Правда, Ксан воротил от меня нос. Впрочем… он от всех воротил нос! К тому же, был страшным эгоистом и собственником. Естественно, он не обрадовался моему вторжению в жизнь своего учителя.

— Эм… — промычал Оби-Ван невнятно. — Он говорил про… тот случай, после которого вы поладили.

Реальный конфликт между старшими братьями никак не получалось представить из-за уровня взаимопонимания и контакта — а Оби-Ван прекрасно чувствовал связь и часто ловил себя на мысли, что она… крепче дружеской. Один всегда знал, где другой находится и чем занят, в порядке ли он, угрожает ли ему что-то… А на Аборе Ксанатос и вовсе… будто чувствовал состояние Фимора после его эксперимента. Вероятно, это был какой-то незнакомый тип… уз Силы. Но расспрашивать о деталях Оби-Ван как-то… не решался — ему почему-то казалось, что он лезет не в свое дело. Возможно, стоило поинтересоваться у Иетри. Она, даже если не знала сама, наверняка могла подсказать, где поискать информацию по теме…

— Было занимательно, — согласился Фимор. — Я обнаружил в его голове мысли, которых никак не ожидал. И понял, что он может быть неплохим собеседником. А он… наверное, почувствовал, что не один. В общем… в ту ночь — в ночь смерти мастера Бенджи — аджак-каар отвел меня в Залы исцеления, потому что успокоиться я просто не мог, и караулил почти до утра. Утром пришло известие и все встало на свои места. Наша ученическая связь завязалась с его подачи — он подцепил потерянного ребенка. Мне было плевать на причины, побудившие его это сделать — я просто был ему безмерно благодарен. А пять лет спустя… я его в благодарность за все опозорил.

Оби-Вана будто холодной водой окатили. По рассказам мастера он знал это. Однако… раньше ему не приходило в голову собрать воедино детали и представить, что чувствовал сам Фимор!.. А оказалось… что это очень зеркально напоминает Мелида-Даан — по пережитым эмоциям. Не Тид, а именно Мелида-Даан!.. Да, более разрушительно изнутри, ибо один месяц обучения — это не пять лет, а тринадцать возраста — не девятнадцать! И более серьезно при взгляде со стороны, поскольку его детский бунт не шел ни в какое сравнение с… падением на Темную сторону в библиотеке Храма.

— Конечно, он от меня не отвернулся. Также, как и от тебя. Но в незнакомой жизни орденского изгнанника мне пришлось устраиваться совершенно самостоятельно!.. — Фимор замер, невидяще глядя в стену. — А потом… Ксанатос со своим срывом. Одно из худших воспоминаний в моей жизни. И все же… даже, вытаскивая его с черты, я… не ставил себя в центр вселенной, братишка. Я признавал свою ответственность за потенциально возможные ошибки, но не снимал с Ксана его собственную — ту, из-за которой он оказался… ниаш'коритводза^[V]. А ты? Кем ты себя возомнил, чтобы тащить на себе весь мир?

Оби-Ван опешил.

— Я не…

— Тебя не было на Алмасе, не было в храме Илума. Ты не сидишь в Совете джедаев. И никак не мог повлиять на ситуацию. Зато могли другие. Взрослые и обученные мастера. Кто дал тебе право снимать с них ответственность, Оби-Ван? 

— Я знал, что это случится! — буркнул Оби-Ван. 

— Что это может случиться, — поправил Фимор. — Чему, на твой взгляд, учил тебя аджак-каар, ковыряясь со своими жалкими формами жизни? Ведь многие из них заслуживали, в лучшем случае, хорошего пинка!

В памяти неожиданно всплыли леса Ароруа. Квай-Гон обхаживал раненного маггонита, не обращая внимания на поток оскорблений в свой адрес. Затем, без каких-либо колебаний снес ему голову световым мечом, когда вероломный засранец с сородичами напал на их лагерь ночью. А после… отправился убивать древнего, как сама Тьма, силана, который не сделал им абсолютно ничего! Просто потому, что так велела Сила…

— Следовать велению Силы вопреки собственному желанию, — неуверенно отозвался Оби-Ван. — Ну, или они ему просто нравились!..

— Одно другого не исключает, — хмыкнул Фимор. — И все же… уроки аджак-каара никогда не бывают однозначны. Если ты отбросишь свое раздражение его методами, то поймешь, что у каждого своя ответственность. Ты не можешь один отвечать за действия сотен квадриллионов разумных нашей Галактики. Только за свои. Здесь и сейчас. Сопереживать можно по-разному, Оби-Ван. Можно помочь, если подвернулся момент. Помочь, даже если помощь всем вокруг — не твоя добродетель. Можно добить, если не осталось другого выхода. Не дергайся так. Легкая смерть — высшая форма сопереживания. Но то, чем занимаешься ты — не сопереживание. Это закольцованная самокритика. И никакой пользы она не несет. Подумай об этом. Кстати… Иет нравятся исторические головиды. И она не откажется от предложения. Если, конечно, ты не будешь тормозить.

Хорошо, что в тот момент Оби-Ван ничего не держал в руках!..

***

ЗАЛ ВЫСШЕГО СОВЕТА, ХРАМ ОРДЕНА ДЖЕДАЕВ, КОРУСАНТ. 32 ДБЯ (4:2:24).

Зал Высшего совета джедаев не меняется веками. Меняются лишь лица. И то не все. Дуку иногда кажется, что Ордену стоило бы хоть что-то полезное перенять у Сената, которому он целует... кхм... В общем, хотя бы систему регулярных перевыборов всего состава. Возможно, это принесло бы больше пользы. Всем. Но нет — лишь трое из двенадцати избираются на ограниченные сроки, по истечении которых могут быть заменены. Еще четверо имеют возможность уйти по собственному желанию. Остальные — только умереть. Потому места в Совете освобождаются очень редко.

Однако сегодня… необычный Совет. Помимо того, что он перенесен с утра на поздний вечер, присутствуют только девять магистров. Пустует место Сайфо-Диаса, на которое еще не утвержден Кит Фисто. Мастер Йаддль улетела в Академию Кампараса в конце прошлого месяца, но должна принять участие хотя бы виртуально. Однако ее тоже нет. И связи с Кампарасом — нет. Третий же недостающий… квермианец Йараэль Пуф умер прошлой ночью в Залах исцеления. Из-за его неожиданно кончины и произошел сдвиг времени — слишком уж она… странная.

По словам Вокары Че смерть наступила от… разрыва связи с Силой вследствие резкого снижения количества мидихлориан, причин которого целители не понимают. Но до начала совета Дуку успевает выяснить, что квермианец — не первый пациент Залов с подобными симптомами. Уже дней двадцать под опекой Вокары пребывают несколько юнлингов с необъяснимыми сбоями чувствительности к Силе. Двоих даже вернули семьям — уровень их мидихлориан упал ниже нормы, требуемой для обучения в Ордене. Наверное, тоже произошло и с Йараэлем Пуфом. Просто дети, будучи более гибкими, перенесли легче и остались в живых, а он… после долгой агонии с галлюцинациями ушел в Силу. Весь вопрос в том, почему это произошло?..

Должно быть, им и задаются хмурые советники, в кругу которых они стоят. Джорус К'баот, представляющий экипаж «Санбурриса», и Дуку. Перед их приходом зал покинул Дасс Дженнир — длинноволосый рыцарь лет на десять старше Комари и лет на двадцать моложе Квай-Гона. Дуку не помнит его. Совершенно. Возможно, он учился вместе со старшими грандпадаванами — их погодками вне «пятилетки обреченных» он не интересовался совсем. Но именно Дженнир — тот самым выживший, что с тайтонской девочкой довел до Академии кореллианский челнок. Рыцарь Фисто и его падаван отсутствуют. Это удивляет. И не одного Дуку.

— На Дак улететь они, — отвечает Йода Депе Биллабе, которая утром вернулась из Илума вместе с Мейсом Винду и Ки-Ади-Мунди. — На саммит. Накануне. Опросить их я.

То есть… грандмастер не захотел, чтобы они лгали в глаза Совету о Квай-Гоне, и просто отправил девочку и ее-все-еще-мастера в ссылку на какое-то время… Может, это и к лучшему. Безусловно, к лучшему.

Рассказ о крушении «Санбурриса» начинает Джорус К'баот, не удосужившийся даже поздороваться в лифте. Но Дуку все равно. Он знает, о чем говорил Дасс Дженнир. Знает, чем теперь занята Тайтонская академия. Знает, почему Йода отправил дополнительные корабли на космодром Алмаса. И знает, что произошло на острове Абора на Муунилинсте.

— Достаточно, мастер К'баот, — останавливает магистр Винду. — Вам есть, что добавить, мастер Дуку?

— Пожалуй.

Некоторое время он сыплет детали боя — такие, что запоминаются лишь непосредственным участникам. Затем рассказывает о том, как отсутствующие наутолан и мон каламари вытаскивали его из воды.

— Падаван Иирин — прекрасная целительница для своего возраста и опыта. Она, несомненно, заслуживает звание рыцаря.

Магистры через одного кивают — возражающих нет. А Дуку невозмутимо излагает сочиненную версию пути до Тидоса и…

— Могу я спросить, что думают члены Совета о происходящем? Алмасская академия, Илум, Исследовательский корпус — и все за неделю. Наемники явно проплачены… Да и Илум мало напоминает несчастный случай.

— У Ордена много врагов, — почему-то речи Мейса всегда звучат двусмысленно. — Сейчас, когда наша позиция в Сенате так пошатнулась…

— Вам не кажется, что мы вообще не должны зависеть от позиции в Сенате, мастер Винду? — хочется кричать в голос!.. — Почему Орден…

— Мастер Дуку, снова не поднимать тему ту, — останавливает его Йода. — Поговорить с вами позже мы.

Поговорить. Да, они еще не поговорили — старый наставник накануне вечером был занят отправкой рыцаря Фисто. Дуку с утра удостоился лишь общей фразы о том, что Совету не обязательно знать… о семейных встречах.

— Мастер К'баот, тоже идите. Совет решить быть как с вашей группой.

Только сейчас Дуку обращает внимание на то, что о миссии на Аркании его даже не спросили. Все, чем он занимался в ледяных каньонах Адаскополиса столько времени, никому не нужно! Впрочем… его компромат на ученых-арканианцев, кажется, сгорел вместе с «Санбуррисом»…

— Благодарю, магистр Йода, — Джорус К'баот склоняет седую голову. — И… наблюдатель системы Чагри рыцарь Оси Семми передал вам приветствие.

— Простите, кто? — переспрашивает Мейс Винду.

— Наблюдатель системы Чагри, — повторяет тот. — Рыцарь Оси Семми.

— Не припомнить я что-то такой рыцарь, — задумчиво щурится Йода.

— В системе Чагри нет наблюдателя, — поддерживает его Ади Галлия, которая возглавляла группу на Чампале. — Иначе он показался бы членам Совета.

— Но я с ним разговаривал! — упрямо возражает мастер К'баот.

— Как он выглядел? — уточняет корун.

— Обычно, — пожимает плечами К'баот. И через несколько минут расспросов коротко заключает: — Никак.

Ибо его таинственный собеседник… средний во всем. Ни худой, ни толстый, ни высокий, ни низкий, ни старый, ни молодой, ни красивый, ни страшный, ни светлый, ни темный. То есть… абсолютно никакой. Он уже даже не уверен, что это человек. И не может вспомнить, что именно ему рассказывал… Но финалом доклада, безусловно, становится негромкий голос мастера Иита Кота:

— Это нелваанский.

Присутствующие удивленно смотрят на него.

— Нелваанский язык, — повторяет забрак. — Оси Семми. Первозданное Ничто, если я не ошибаюсь.

И теперь Дуку хочется смеяться в голос. Оригинальная шутка, ничего не скажешь!..

***

ЖИЛЫЕ КВАРТИРЫ АКАДЕМИИ БАЛАНСА, ТАЛСС, ТАЙТОН. 32 ДБЯ (4:2:25).

Живая Сила пульсирует и бьется, меняя очертания… С каждым ударом сердца. Сигнатура звенит наслаждением и инстинктом, истончая грани физической реальности до Абсолюта. Ничего в этом мире не полярно — все зависит исключительно от угла обзора… Реальность определяет восприятие. И если воспринимать физическую сторону отношений, как нечто, приводящее к падению, то так оно и будет. А если изменить ракурс… раскрываются немалые перспективы контакта с Живой Силой и духовного роста…

Темные струи Атис отливают синевой и прохладой. Они не похожи на воронки всех троих падаванов — больше на сеть, раскинутую сеть, как у самого Квай-Гона. Только с обратным знаком. Это по-своему интересно.

— Ты слишком много думаешь, — вырывает из мыслей женщина.

— Я наслаждаюсь, — возражает он, скользя взглядом по изгибам ее обнаженного тела. — Если я не спешил, то только потому… что момент был не подходящий. И место — не очень удобное.

Атис не миниатюрна, хоть и уступает Тал — с ее нурианским ростом. Сам Квай-Гон — и вовсе не карлик. Койка в каюте Фимора была бы для них точно тесновата!..

— Твои старшие не согласны! — смеется она.

— Нужно определиться с размещением, — Квай-Гон замечает на диване общего отсека вещевую сумку и решает сразу уладить этот вопрос. — Фимор, ты не против, если… кхм… твою каюту пока займет... Атис?

— Главное, Малыша держите от нее подальше, учитель, — напоминает Фимор насмешливо, а мысли Ксанатоса открытым текстом написаны на его хитрющей физиономии!.. — Я вам это уже говорил.

— Почему? — влезает Оби-Ван.

Он стал задавать много спонтанных вопросов — куда больше, чем позволял себе в период ученичества. Если это был не непосредственно урок, где Квай-Гон ожидал этих вопросов, то падаван предпочитал разобраться самостоятельно. И спрашивал только тогда, когда не находил ответов. Или, когда на поиски и размышления не было времени — ходе миссий. Сейчас иначе. Такое чувство, будто подстерлась планка уважения личных границ… Или с братьями Оби-Вану в чем-то проще?..

— Кхм... ну, я надеюсь, мастер Атис без спросу не полезет в мои шкафы. А вот за Энакина не поручусь.

— Что у тебя там? — фыркает Оби-Ван. — Находки с «Касси»?!

— Находки. Но не с «Касси».

— Ты хранишь… ЭТО здесь?!

— А где я должен ЭТО хранить? Я здесь живу, — поясняет для бестолковых Фимор. — Ты так не дергайся, братишка — там все закрыто щитами. Только Энакину там все равно делать нечего.

— Я немного не в их возрасте, чтобы ставить эксперименты.

— Твой резонанс пробил меня насквозь в кабинете мастера Этана, — звучит с претензией.

Резонанс?.. А, прокачка… Сигнатура резонирует с окружающими в Силе… Старшие падаваны привыкли за годы совместных практик, Энакин попросту не понял. А для стороннего человека, особенно женщины, одновременный звон всех физиологических процессов в организме — то еще ощущение!.. Живая Сила — она такая…

— Почему ты один, Квай-Гон? Неужели из-за Кодекса?

— У меня была… подруга детства, — рассказывать о Тал донельзя странно. — Мы как раз пересмотрели с ней… многолетнюю дружбу… и она погибла. Случилось это… восемь лет назад. Наверное, у меня затянулся траур.

Несколько минут проходит в тишине. Атис не извиняется, он не дополняет. Взрослые люди, которые просто друг другу понравились настолько, чтобы провести вместе время. А там — как получится.

— Ответишь на аналогичный вопрос? — наконец, нарушает молчание Квай-Гон.

— Здесь замкнутое сообщество и не такой большой выбор, — голос слегка меняет тональность. — Мы — не Кореллианский храм, джедаям которого для поиска пары доступна вся Кореллия. Потому… выпендрежка и неудачные связи часто заканчиваются одиночеством. Многие забивают на личную жизнь и погружаются в исследования. Или в воспитание падаванов. Семьи по крови есть только у счастливчиков.

Тайтонцы умудряются сочетать в себе обыденность Ордена и неортодоксальность малых сект. Чувственность и логику. Свет и Тьму. Те полярности, из которых слагается Равновесие…

— Мои родители не жили вместе, — продолжает Атис. — Отец летал в командировку на Эшан. Мать ничего не сказала деду — родила и стала ждать всплесков Силы. Дождалась к двум годам. Но от отца к тому времени уже остался только световой меч в мемориальном зале. Моим учителем стал его младший брат-падаван. С матерью мы виделись редко и обычно — на нейтральной территории. Она всегда боялась, что дед меня найдет. Была… категорически против ситхской секты.

— У тебя осталась обида на нее?

Мысли непроизвольно убегают в Ясли Храма, где дети более сознательного возраста, такие, как Ксанатос, заливают слезами подушки, пытаясь понять, за что родители от них отказались. Они еще не знают, что такое «Сила», не испытывают трепета к мастерам, да и... с погодками не всегда складывается. А единственный человек, с которым чувствуется связь в этом пугающем месте — будущий наставник — навещает очень редко. И пройдет несколько лет прежде, чем он назовет своим падаваном и заберет в настоящий дом…

— Я работаю с Темной стороной не потому, что мечтаю кому-то свернуть шею, — Атис переворачивается поудобнее. — И не потому, что мне нравится лелеять воспоминания о том, как я была несчастна. У меня нет претензий к матери, а мой мастер вполне прилично меня вырастил. И бессмертием я не грежу… учитывая наши знания о бесконечных вселенных. Просто алхимия — моя страсть. А она, как водится, вся темная. Джедаи когда-то так решили. Думаю, Фимор понимает, о чем я…

Фимор. Мальчишка, который одинаково великолепно исполнял упражнения мастеров Ордена и хранителей ситхских голокронов. Светлые и темные. И до сих пор исполняет. До сих пор тянет знания, в независимости от их тона… С позиции джедаев двадцать лет назад он пал на Темную сторону. Однако… как отреагировала бы стандартная Темная сторона на его желание освоить «Зеркало»? Провидение и эмпатия, высший уровень. И Квай-Гон не сомневается — Фимор освоит. Не вернется к Свету, нет — Фимора устраивает его выбор!.. Но он никогда не признавал запретов, ограничивающих развитие. И этот его принцип распространяется на обе Стороны.

— А ты что-то помнишь о себе? О родине?

— Нет. Вся моя жизнь прошла в Храме Корусанта. Знаю только, что привезли меня с Серн Прайм. Это в регионе Колоний на Римманском пути. По-своему красивый мир. У экватора леса, к полюсам — тундры и полярные шапки. Очень много рек. Некоторые из них текут по силовым меридианам планеты и накапливают Силу… Их называют «Реками Света».

— Серн Прайм… Это они отличаются особыми прическами?

Квай-Гон смеется. К чему слова, когда и так все понятно?.. Посетив историческую родину в четырнадцать, он так проникся местной традицией, что не мог дождаться рыцарства, чтобы, наконец, отрастить волосы!..

— А падаваны? — спрашивает Атис сквозь улыбку — невидимую, но отчетливо звенящую в Силе. — С Ксанатосом все ясно — история его отца общеизвестна. Остальные?

— Энакин… с Татуина. Его мать была рабыней. Оби-Ван — со Стьюджона во Внутреннем кольце. Из простой семьи. Его забрали в возрасте около трех лет, потому он очень смутно помнит младшего брата. Мы однажды были там, но его родные… погибли от какого-то местного заболевания за несколько лет до этого. А Фимор — с Салличе. Родителей уже нет в живых, с братьями общаться они не стали — слишком разные люди. Все родные — фермеры. На Салличе девяносто пять процентов населения занимаются сельским хозяйством.

— Он великолепен, ты знаешь? 

— Догадываюсь, — соглашается Квай-Гон. — В конце концов, он — мой падаван.

— Я не успела сказать учителю — он улетел с последней группой в убежище, потому что здесь лаборатории артефакторики все равно пока нет. Но уверена — Фимор ему понравится.

— Может и нет смысла говорить, Атис. Его, как мне кажется, вполне устраивает его жизнь.

— Нельзя же до самой смерти болтаться в неопределенности! — фыркает она. — Рано или поздно захочется передавать знания. Мы тоже не сидим безвылазно в лабораториях — у нас много профильных экспедиций, в которых всегда нужен хороший руководитель. Правда… Ксанатос, наверное, будет не в восторге!

Да, для Ксанатоса этот вылет стал почти непосильным испытанием!..

— Их связь — последствия реабилитационной техники?

— В каком смысле? — Квай-Гон не сразу понимает суть вопроса.

— Ты знаешь, что она собой представляет? Техника лечения темного срыва?

— В общих чертах.

— Тогда ты должен быть в курсе, что заземление в глубинах памяти отыскивается при помощи пробега по воспоминаниям. А пробег — довольно неоднозначная вещь. В большинстве случаев он накладывает отпечаток на жертву. И не только из-за сопутствующей боли! Пытающий запросто может внушить жертве свое вúдение мира. Ненависть, желание причинить боль другому, разрушить, напугать. Эти эмоции приписывают последствиям пробега, как такового, и они проявляются в дальнейшем стрессовом расстройстве. Поэтом, если у жертвы впоследствии мутнеет рассудок, она начинает мучить и убивать. Но Фимором вряд ли руководили они. Он был молод. Без соответствующего опыта. И мог повлиять на Ксанатоса куда сильнее, чем хотел.

Квай-Гон молча переваривает услышанное. И вспоминает, как однажды, когда они уже ищут Ксанатоса, становится случайным свидетелем… флирта. Какой-то парень строит Фимору глазки, а тот посматривает в ответ… с любопытством. Конечно, любопытство для Фимора — не показатель. Он — одно сплошное любопытство! И интересоваться может чем угодно — от символа на куртке этого парня до вида его мозгов в бутылке с формалином!.. Но. Квай-Гон чувствует, что в этот раз все иначе. Чувствует в Живой Силе. В этот раз поведение старшего сына не требует никакой дешифровки — лежит на самой поверхности. Среди примитивных инстинктов. И подталкивает к первым выводам.

Квай-Гон не многое знает о личной жизни Фимора. Если уж быть совсем откровенным — то ничего, кроме самого факта ее наличия, который на определенном этапе сопровождается изменением тональности сигнатуры. В отличие от Ксанатоса, что мечется по девушкам с четырнадцати, Фимор безразличен к подростковым отношениям. Его куда больше заботят другие вещи. Голокроны, например. И он не приходит к учителю для разговора, а примерно через год бежит из Храма…

В некотором смысле Фимор похож на Оби-Вана. Сначала стесняется сказать, потом… потом становится стыдно за бегство. И не хочется добавлять обожаемому мастеру поводов для переживания.

Конечно, известие о том, что один падаван безответно влюблен в другого, мало кому способно улучшить настроение!.. Но Квай-Гон изначально не уверен… в безответности, потому что хорошо помнит, как метания Ксанатоса поползли в направлении своего пола после бегства Фимора… и с какими эмоциями он ждал их редких встреч. Естественно, сомнения в правдивости собственных догадок мелькали, ибо Ксанатос слишком нехарактерно молчал о своих желаниях. Но, как позже выяснилось, Квай-Гон просто недооценил силу его страха. Ксанатос — со своим эгоизмом — боялся разрушения братских отношений больше, чем он сам…

— Ксанатос, скажи мне... когда ты понял, что любишь его?

Вопрос спонтанен. Ксанатос отводит взгляд в сторону, но Квай-Гон не прекращает на него смотреть, не оставляя выбора.

— Э-э-э... — наконец, сдается он. — Все настолько очевидно?

— Нет. Я… как мне кажется, сильно припозднился с выводами.

Их восстановленному доверию немногим больше двух лет, и он еще не может откровенничать так же просто, как раньше. Однако от ответа не увиливает…

— Когда заглядываться начал? После его бегства. Когда... скучал. А окончательно понял?.. Сам не знаю. Но вы не волнуйтесь, мастер — брат мне важнее секса.

— Не сомневаюсь, — Квай-Гон сжимает ему плечо. — Не сомневаюсь.

Сейчас Квай-Гон искренне рад тому короткому разговору. Иначе рисковал бы заработать еще одно сомнение в Фиморе!.. Едва избавившись от предыдущего.

— У их отношений очень долгая история, — отвечает он Атис. — Они старше пробега.

— Тебя не смутило?

— Я их вырастил. Это был вопрос времени и ничего больше.

Ненадолго вновь воцаряется тишина. Квай-Гон наблюдает, как неравномерный свет тайтонских лун пробивается сквозь жалюзи и играет на дверцах шкафа. В какой-то степени повезло, что вообще есть, чему пробиваться — комплекс Академии полуподземный и не все жилые ярусы вообще предусматривают окна, чтобы любоваться лунами или силовыми штормами на поверхности.

— А как… сюда попала Хес? — если уж развивать тему происхождения падаванов, то до конца!.. — Доминация чиссов — не Эшан. Не Телос и даже не Татутин. Мне доводилось слышать, что в их обществе чувствительных к Силе вообще не выделяют.

Перед глазами мелькает девочка, что встречала их в ангаре по возвращению с Тирсуса. Синекожая и красноглазая. С иссиня-черным волосами, торчащими во все стороны так, будто их хозяйка болталась вверх ногами. И с падаванской косицей за ухом — тонкой, длинной падаванской косицей. Девочка, ярко сияющая… Светом. Полная противоположность своей наставнице — как в цветовой гамме, так и в силовой.

— Ее не отдавали на обучение. Мой учитель возглавлял экспедицию Академии в Неизведанные регионы, — вспоминает Атис. — Ходили слухи о затерянной системе Дромунд, где окопался один из последователей Дарта Бэйна, не желающий признавать Правило двух. Найти ее не удалось, зато нам попался подбитый корабль чисской Правящей семьи Ксапла. На нем было всего двое выживших — трехлетняя, чувствительная к Силе девочка и пленный изгнанник-джедай. Даг Эсмир. Тот самый, которому мы обязаны взрывом лаборатории артефакторики.

Вот оно что?..

— Хес не знает о своих корнях?

— Знает. Но не чувствует кровной связи. Как и твои. Кажется, у Ксанатоса процесс идентификации подтолкнул срыв? Наследная память потребовала свое — кровь или Орден, отец или ты. Воевать с предками очень тяжело. Хорошо, если есть основа для заземления…

Хорошо, если нашелся тот, кто сумел напомнить об этой основе!..

— Твоя основа?

— Хес, — медленно отвечает Атис. — Эта девочка — мое все. Даже если в ней нет моей крови.

А соплеменники — Солнечная гвардия — едва ее не убили. Не удивительно, что она так сорвалась на Тирсус. Квай-Гон до сих пор оберегает то одного, то другого… забывая, что они — давно не дети. Оберегает, хотя лишен… нереализованного материнского инстинкта.

Фимор прав — Атис была бы не против… Но. Очередное «но». Она, кажется, не может. Живая Сила сплетает сигнатуру женского тела в близости очень характерно — в стремлении к зарождению новой жизни. Это чувствуется, даже если этого не происходит. Обычно. Однако не в этот раз. Почему так — личный вопрос, который Атис затронет сама, если захочет. А предкам… не повезло.

***

[I] Тяжмет, ха-ха!:)

[II] Далет-одаджак — ситх. «голокрона сеть знаний».

[III] Да'каар — ситх. «хранитель голокрона».

[IV] Каф'кратаа — ситх. «пространство смерти» или «кладбище».

[V] Ниаш'коритводза — ситх. «в большой жопе».