Золотой отсвет–мы обречены

Каким образом Стенли оказался в этой ситуации он не совсем понимал, если точнее, то вообще нихрена не понимал.

Спустя годы и годы пререканий, ссор, почти драк, он с Рассказчиком наконец расставил точки над "ё", разрешили мировые разногласия, наконец-то угомонились и выдохнули.

Говоря о положении дел: Рассказчик совершенно непринуждённо лежит на груди Стенли, периодически поправляет сползающий с плеч пиджак темно коричневого цвета, водит бесцельно пальцами по плечу Стенли и вообще не отвечает на вопросы касаемо происходящего. Стенли с такой уверенности в действиях потерялся где-то в пространстве и времени, но, вроде, не против.

Всё началось, как обычно, по накатанной, буквально ничего не предвещало, что в Зоне Памяти на Рассказчика нападёт вся бренность их бытия и он со словами "Кажется, гравитация давит на меня" с совершенно спокойным лицом навалится на Стенли, чтобы упасть в траву.

Не то чтобы Стенли против, в конце концов, когда он был против идти наперекор истории? Но это как-то сбивает с толку. Даже не интересно с позволения Рассказчика забить на традиционные правила их разногласий. Стенли отчаянно вздыхает и грустно поджимает губы–до ужаса интересно чем мыслит это седое недоразумение, делая вот такое, имея при себе томно вздыхающего на каждый его шаг Стенли, который смотрит на Рассказчика почти через розовый фильтр с сердечками. Какой ужас, пусть не останавливается.

Отношение к Рассказчику, в голове Стенли, менялось постепенно–он сам не заметил в какой момент стал ждать их встреч, разговоров, просто прохождение истории. Рассказчик изменился и Стенли не знает, изменился ли он только в его собственной голове или правда стал более чутким. Он знал точно одно: Расскзачик — это ласковый ветер. Рассказчик–это буря и шторм. Его касание для Стенли равноценно чему-то святому, нежно обволакивает всего Стенли и дарит ощущение бесконечной близости. Позволить этим чувствам расцвести, поначалу, казалось необъятной пропастью, падением в мрак. А потом Стенли увидел испуганные солнечные глаза, услышал мольбы о прощении за сраную кнопку, за всё пережитое и грядущее и осознал–как же сильно он поплыл с этого человека, пропасть перестала пугать.

Стенли приходит в себя только когда Рассказчик зашевелился. Выглядел он потрясающе–очки съехали, волосы растрепались, пиджак спадает с одного плеча–в целом, мечта Стенли и образ, на который он до конца жизни будет пускать слюни. Стенли немного машет рукой, чтобы привлечь внимание на жесты.

–Я какое-то время боялся, что ты заменишь меня на другого персонажа.

Рассказчик хмурится и смотрит. Боже, эта замечательная искра тревоги за Стенли даёт импульс прямо в сердце.

–Как ты вообще к этому пришёл?

Стенли отводит взгляд от янтаря чужих глаз–если он сейчас посмотрит, без сомнения утонет в них. Какое позорище.

–Я шёл против игры, а ты так уверенно злился. Мне казалось логичным, что будет невыгодно держать под крылом Притчи такого ебла-

–Стенли! Язык!

–Ты понял в общем.

Стенли позволил себе глянуть на Рассказчика и почувствовал как в голове напротив крутятся и скрипят шестерёнки. Брови сдвинулись, образовав за собой небольшие морщинки, глаза прикрыты и смотрят на всё окружение и одновременно никуда. В какой момент Стенли залип он не понял, но понял абсолютно всё, когда пересеклись взгляды–Рассказчик меняется в лице и Стенли клянётся, он видит там дичайшую нежность в вперемешку с тревогой.

–Стенли, –он вздрагивает от его произнесенного имени, –Как ты вообще мог подумать, что тебя можно заменить?

Тут есть подвох. Точно есть. Стенли можно заменить до сих пор, например, если он полезет со своими взрывными фанфарами нежнейших чувств к собственному Рассказчику, но это просто пример. Рассказчик сейчас серьёзно этот вопрос задаёт? Если приводить весь список грехов Стенли в Притче, то не хватит никакого полотна, даже если оно будет длинной во всю Линию Приключений™ .

–Ты правда считаешь, что все твои невежества в сторону Притчи и меня заставили бы удалить тебя? Стенли, это не так работает. Ты естественно пошёл против вообще всех моих планов на главного героя, но это же ты. И я бы никогда не заменил тебя.

Мысли пропали из головы Стенли, упираются и не хотят возвращаться, не дают ответа на все возникшие вопросы. Он незаменим. Он никогда не заменил бы Стенли. Стенли делает дрожащий вдох и пытается понять вихляющие и бесконечные тропы в чужих мыслях, пытается выбраться на прямую дорогу, но его всё время сносит с правильного пути.

Всё в секундах и мгновениях–вот Стенли выходит из ступора, вот его рот растягивается в самой яркой улыбке, вот руки начинают яростно махать, сжиматься, разжиматься, взгляд мечется и не знает за что ухватится, тело подрывается и хватает человека напротив в самые дикие объятия, чтобы упасть обратно.

–Что это было?

–Ты первый это начал.

–Нет, я не понимаю почему такая реакция.

Стенли приподнимает одну бровь и смотрит с недоумением–сказать такое и не понять, что сказал, браво мыслительным процессам и разумным существам!

–Для тебя настолько неожиданно, что я не без чувственный козёл, который способен проявлять адекватные решения и говорить адекватные слова?

Стенли яростно машет головой соглашаясь, кудряшки забавно подпрыгивают вслед за движением и Рассказчик наблюдает за этим с благоговением.

–Иногда мне казалось, что ты вообще готов меня каждую вторую концовку по стене размазывать.

–Обосновано. Иногда именно этого и хотелось.

–И у тебя ко мне какие-то вопросы?

Рассказчик отпускает Стенли и садится, поглаживает его плечо и старается собрать себя в кучу и не обращать внимания на проблеск жалости от потери объятий в чужих глазах. Не скажет же он, что Стенли как минимум не заслуживает удаления, а как максимум его нужно поместить в музей как самый прекрасный фарфор и относится также, сдувая пылинки? Рассказчик прекрасно понимает в каком они положении–Стенли всё ещё обходит жёлтые и круглые предметы стороной, всё ещё вздрагивает от прикосновений, всё ещё воет во сне, потому что Притча не отпускает даже в иллюзорных границах головы. То, что он сделал сегодня было своеобразным криком отчаяния от происходящего–тело само тянуло прикоснуться, слиться в одно, показать, что ему давно не всё равно на эти карие глаза, что ему хочется выть, от накрывающего голову потока чувств.

–Ты же знаешь, что я давно тебя принимаю?

Как же тяжело это слышать. Нет, Стенли не знает этого, он даже не мог допустить мыслей, о том, что Рассказчик со временем смирится с буйностью и неоправданно стихийным бедствием под именем Стенли. Занозы-воспоминания о начале их пути всё никак не отпустят и всё ещё тяжело принять это пережитое, осознать, что они прошли через яростный мрак в собственных головах и вернулись друг к другу при этом не уходя.

–Я не знал. Теперь, видимо, знаю, –Стенли немного мнётся, но всё равно жестикулирует, –Спасибо тебе.

Они оба понимают, что это "спасибо" значит для них обоих–за время, за боль, за лучшее, за них двоих. Они смотрят друг другу в глаза и видят отражение друг друга, их встреча создавала новые узоры и цвета, раскрывая красоту взаимодействия такого разного. Смотреть в глаза — значит не только видеть отражение прошлого, но и создавать будущее вместе, объединяясь в единой гармонии света и тени. И они оба приняли это.

–Мне кажется, мы сейчас должны бы были признаться в тёплых чувствах друг к другу. Например, сказать "я тебя люблю", но это не обязательно.

Стенли смотрит на собственные жесты с ужасом. Рассказчик не настолько тупой, чтобы не понять очевидное признание, боже, этот день Стенли не переживёт, этого дня стало слишком много–много прикосновений, много высказанного в коротких фразах, его унесёт штормовой ветер, он в этом уверен. Стенли погряз в осторожных прикосновениях, стал дрожащим фарфором в чужих руках от страха быть отвергнутым.

Стенли поднимает взгляд к глазам напротив и задыхается. В глазах напротив тепло весеннего Солнца, нежность шёлка, искры яркого светлого чувства.

–Я тебя люблю.

Стенли чувствует аккуратно прикосновение к щеке, медленно ползущее вниз к подбородку, опускается к шее и поднимает лёгким пером обратно–от Стенли сегодня ничего не останется. Стенли смотрит широко раскрытыми глазами и ему страшно.

Рассказчик почти сразу тушуется и пугается собственных мыслей. Видит проскочивший страх Стенли и, возможно, это просто была шутка.

–Стенли? Стенли, это можно не учитывать, слышишь? Сделаем вид, что я молчал, хорошо? Очень трудно в это будет поверить, конечно, но всё-таки можно попробовать. Возможно, у меня аллергия на тишину, но в конце концов-

–Нар.

–Мы можем перезапустить хоть сейчас и я больше не буду нести такой бред и-

–Нар, остановись.

Рассказчик смотрит в ответ сбитой птицей с отрезанным крылом, он не готов терять Стенли снова, он недостаточно загладил вину за многое прошлое. Вина за сегодняшнее–давит свинцовой тяжестью в голову. Его признание в любви было хрупкой стеклянной скульптурой, нежной и красивой, но наполненной страхом разбиться в любой момент.

Рассказчик вздрагивает, когда тёплые руки осторожно перехватывают его лицо и он смотрит прямо в карие глаза. Стенли почти сразу приходится отпустить и будь трижды проклята его немота–он видит как Рассказчик почти тянется вслед за его руками.

–Я тоже.

–Это, получается...

–Ну, да, мы придурки, которые не умеют в жизнь.

–Господи, какой кошмар.

–Согласен, –Стенли кивает в знак уважения их тупости,–Позорники.

–Ну, то есть, мы с тобой столько времени просидели с этими "Серьёзными комнатами", "Комнатами Дзен", кучу времени разговоров и встреч, чтобы мы пришли к этому вот так?

–Получается так.

–Ещё раз. Какой кошмар.

–Полностью согласен, но давай вернёмся к тому, что ты меня тут обнимаешь до конца вечности и гладишь по голове?

–Ага, может тебе ещё сигару в руку и бокал вина впихнуть?–Рассказчик хмурится в притворном возмущении, сам же выложил тут свои карты, но до последнего будет упираться. Как же Стенли с него бессовестно растекается в лужу, как же плохо, как же хорошо.

–А можно?–Стенли смотрит восторженно и почти чувствует за спиной эфемерный собачий хвост, который качается со скоростью света из стороны в сторону.

–Нет конечно!–слышится фырканье и почти сразу взгляд Рассказчика смягчается.

Светлые и тёплые руки тянут Стенли обратно в объятия, после всей вытянутой наизнанку души эти объятия стали лесным пожаром, поглощающий Стенли неистовой и непреклонной нежностью. И так легко дышать, когда хотя бы одна часть их жизни встала на своё место. Стенли прижимается ближе и улыбается, их решимость и идиотизм–непоколебимая сила, они точно справятся.