Нью-Йорк

29 июля 2017

***

Воспоминания возвращались к Ирману медленно, но неотвратимо. И все же, чтобы подстегнуть память раскрыть все свои секреты, парень решил отправиться в клинику.

После «выписки» вход в здание был ему заказан. Но большой парк по-прежнему плохо охранялся, и пробраться в него тайком не составило для Ирмана никакого труда.

Тенистые аллеи и зеленые лужайки встретили его жарким дуновением ветра, шелестом травы и опадающими с деревьев еще совсем зелеными листьями, медленно кружащимися в воздухе и бесшумно ложащимися на каменистую дорожку.

И Ирман побрел вглубь парка, внимательно оглядываясь по сторонам, как уже делал это однажды в своем сне.

Его шаги тревожили пыль на прогулочной тропинке, и она вздымалась в воздух, серебристо мерцая в солнечных лучах, пробивающихся сквозь прорехи в густых древесных кронах. Как странно… пылинки, которые на деле являлись всего лишь грязью, казались парню крошечными светлячками, мельтешащими перед глазами. И он на мгновение остановился, впервые в жизни наблюдая за их завораживающим плавным танцем.

Красота в несовершенстве… сокровище, сокрытое в грязи… Боже, каким же глупцом он был все это время! Слепым наивным идиотом, который вел унылую, никчемную жизнь, не замечая того, что действительно имело значение! В хмурой серости безрадостных будней упуская то самое важное, без чего душа так и останется ущербной и неполноценной!

В городе уже несколько дней стояла изнуряющая духота. Но здесь, в тени высоких старых деревьев, вблизи воды, воздух по-прежнему оставался прохладным и влажным. Наверное, поэтому в парке психиатрической клиники у всех растений были такие густые, сочно-зеленые кроны, а в зарослях кустарников можно было легко затеряться.

Они с Амисом и терялись. Бежали напролом, держась за руки, пытаясь скрыться от психа по имени Дин. Но тот не просто представлял себя псом, тот был им, и смог развить у себя феноменальный нюх.

Куда бы они ни забежали, в каких бы дебрях ни таились, обнимая друг друга и тихо посмеиваясь, человек-пес всегда находил их. Истошно лаял, подпрыгивал в воздух на всех четырех конечностях и вилял воображаемым хвостом так натурально, что волей неволей приходилось признавать тот факт, что в этом мужчине живет душа собаки.

Ирман оторвал взгляд от луча света и вскинул глаза к небу, любуясь широкой ясно-голубой полосой неба у себя над головой, которую прорезал белесый след от самолета.

«Я люблю тебя, Гердер. Как ты не поймешь?» - раздался в голове у парня голос взрослого Амиса.

«Да уж как понять, когда на тебя валятся одни оскорбления?» - подумал Ирман в ответ. – «И хочется одного - размозжить голову надоедливого насекомого о стену».

Он закрыл глаза, продолжая вести с Сеттоном внутренний диалог, но воспоминания путались с реальностью, реальность с выдумкой, а выдумка с фантазиями, и Ирман понял, что самостоятельно не разберется с этой мутной кашей.

И все же он подумал: «Если бы я вспомнил Амиса раньше, что бы случилось тогда? К чему мы пришли бы в итоге?»

И словно в ответ на этот вопрос у Ирмана перед мысленным взором всплыла впечатляющая картина:  

Он отчетливо увидел свои руки, скользящие по худым плечам и тонкой шее Сеттона, который почему-то был без одежды. А потом ощутил на губах пьянящий вкус его поцелуя. Запах кожи Амиса туманил рассудок Ирмана, а вкус его крови сводил парня с ума. Их разгоряченные тела горели от желания. Они оба, обрушив стену непонимания, свихнулись, окунувшись в кипящую лаву эмоций.

Ирман сделал глубокий вдох и подумал:

«Жаль, что этого так и не случилось. Жаль, что это только мои фантазии. Как же мне хочется, чтобы этот момент стал реальностью. Но, кажется, время безвозвратно упущено».

***

Ирман понял, что потерпел сокрушительное фиаско после разговора с доктором Сеттоном-старшим. Первый раз он вернулся в клинику на третий день после своей выписки, в твердом намерении объясниться с Амисом и разобраться в том, что случилось в прошлом.

Но в здание Ирмана не пустили. Медсестра в регистратуре попросила парня подождать в приемной для посетителей и кому-то позвонила. А спустя пять минут к нему вышел Грегори Сеттон.

- Ирман, у тебя что-то случилось? – спросил мужчина участливо.

- Я хочу поговорить с Амисом, - ответил парень.

- Это невозможно, - твердо проговорил Грегори. – Амис отказывается тебя лечить. Так что тебе лучше оставить эту затею, и забыть его.

- Я не хочу забывать! – возмутился Ирман. - Я с таким трудом вспомнил его. Мы дружили с ним в детстве. Ему почти удалось вытащить меня из глубокой ямы дерьма, в которую меня окунули родители. Пустите меня к нему. Он мне нужен!

Грегори удивленно округлил глаза, но, когда заговорил, голос его по-прежнему был непреклонен:

- Прости, но Амис категоричен в своем решении. Он перегорел. Его слова, не мои. А тебе следует понять, что те дети, которые подружились в этой клинике, лишь тени минувшего... пережиток прошлого, которое нужно отпустить. Тебе нужен не Амис, а тот мальчик, которого ты вспомнил. Оставь его там, где он есть. Отпусти его.

- Да к черту того пацана! - разозлился Ирман. - При чем тут он?

- Как это при чем? - удивился Грег, приобнимая парня за плечи и мягко выпроваживая его на улицу. - Амис и тот мальчик одно целое, и, в то же время, они разнятся как день и ночь. Мальчик любил тебя и верил в то, что может помочь тебе исцелиться и вспомнить себя прежнего. Амис понял, что вернуть того Ирмана не получится, а такого человека как ты он любить не может. Все кончено, Ирман. Уходи, и живи своей жизнью.

- Нет. - Парень упрямо покачал головой и посмотрел на мужчину. - Тот пацан тут вообще не при чем. Хотя, воспоминание о нем внесло ясность в дебильное поведение вашего сына в школе. По правде говоря, мне плевать на того мальчишку. Я не какой-то там педофил. Да я даже не гей! Дайте мне поговорить с этим психологом-недоучкой. Я скажу ему несколько слов и...

- И снова разобьешь ему сердце? – горько усмехнулся Грегори. - Изобьешь его до полусмерти так, что его придется отправить на длительное лечение? Разрушишь его карьеру, его жизнь, его стремление вырваться из плена прошлого?

- Мое сердце тоже не в порядке, если вы еще не поняли! – в конец разозлился Ирман. - Неужели я должен произносить вслух все эти бредни, чтобы до вас дошло, что он нужен мне не просто так?

- Я вообще-то его отец, - напомнил мужчина. - Тебе не кажется, что ты зашел слишком далеко в своей откровенности?

- А вам не кажется, что он уже совершеннолетний, и может не спрашивать у родителей разрешения, чтобы начать с кем-то встречаться?

- А ты собираешься предложить ему встречаться?

- А это уже не ваше дело, что я там собираюсь ему предлагать, - ответил Ирман, с раздражением глядя на мужчину.

Грегори Сеттон еще несколько минут задавал ему наводящие вопросы, но разговор так и не принес никаких результатов. Мужчина ушел, посоветовав Ирману оставить Амиса в покое, а парень отправился домой, размышлять над тем, что произошло.

Постепенно его жизнь снова влилась в привычное русло.

Учеба и чашка с чаем, которая неизвестно каким образом перемещалась с одного места в другое. Частые провалы в памяти, которые, вопреки опасениям, не касались Сеттона. И тишина, как вечная спутница его новой жизни.

Все дни для Ирмана были как один... скоротечные, однообразные, скучные. В голове творился сущий кавардак, с которым он никак не мог совладать. А поговорить было не с кем.

Звонки отца Ирман игнорировал. Да и не стал бы он обсуждать свои душевные проблемы с этим человеком. А с Умино и Джоссом у него не было связи. Ирман звонил Рике, но ответил ему Зитрис. И то, что сказал этот засранец, хлестануло по сердцу парня раскаленным прутом.

- Гердер, ты сюда больше не звони, понял? Рике такие друзья и даром не сдались.

- Но мне нужна его помощь, - проговорил Ирман чуть ли не с отчаянием.  

На что Зитрис холодно ответил:

- Что посеешь, Гердер… знаешь ведь не хуже меня. В нашем мире работают именно такие законы. Так что мой тебе совет: задумайся над своим поведением.

«Да задолбали!» - мысленно зарычал Ирман, когда в динамике раздался короткий гудок, и связь оборвалась. – «Что за дебильная привычка решать за других?!»

Да, он повел себя как урод, отказав Умино в помощи. Но разве он совершил нечто такое преступно-непоправимое, чему нет ни прощения, ни искупления?

Разозлившись, Ирман со всей дури запустил мобильным в стену, но на телефоне не осталось ни трещинки, ни даже царапины.

«Браво, отец!» - зло подумал парень. – «Ты превзошел сам себя. Даже о таком позаботился!»

Вся квартира Ирмана была как этот телефон.

Сверхпрочные окна. Безопасные электроприборы, работающие от голосовых команд и управляемые системой «умный дом». Выключатели и электрические розетки спрятаны под обшивкой стен. Полностью автоматический чайник, самостоятельно набирающий и кипятящий воду. Никакого контакта с электричеством… даже бритва, и та на батарейках.

Ирман вздохнул обреченно и разблокировал дисплей мобильного, чтобы набрать единственный оставшийся у него в памяти номер. Но и в этот раз его ожидал неприятный сюрприз в виде бездушного голоса оператора:

«Абонент временно недоступен...».

«Ну вот», - подумал парень растерянно, - «Джосс исчез без следа, даже не попрощавшись. Предатель проклятый...»

Ирман сел на диван и спрятал лицо в ладонях. Мысли нестройным хороводом крутились у него в голове, не давая возможности принять более или менее осмысленное решение.

У кого искать помощи и совета? К кому обратиться, когда вокруг нет никого, кроме голосов в голове, которые только и делают, что жалят, упрекают, порицают и бесстрастно говорят о том, что у него больше не осталось друзей?

И все же у Ирмана был один безотказный вариант, которым он решил воспользоваться, пусть и с большой неохотой. Несколько мгновений покрутив в руках телефон, парень зажал горячую клавишу и, дождавшись, когда на другом конце ответят, сказал:

- Найди мне Джосса.

- Ирман, ты игнорировал меня полторы недели! – взвился отец, получив возможность высказать свое негодование поведением парня. – Думаешь, я буду...

- Нет, не думаю, - устало ответил Ирман. – Не хочешь помогать, как хочешь... дело твое.

После чего оборвал связь и полностью вырубил мобильный.

И снова вереница одинаковых дней. И снова время истончилось и почти исчезло.

Еще несколько раз Ирман ходил в клинику, чтобы поговорить с Сеттоном, но его даже на порог не пускали.

И парень, воспользовавшись доступностью парковой зоны в часы посещения, начал ходить туда, чтобы предаваться воспоминаниям и искать решение своей проблемы. Но неизменно возвращался домой ни с чем.

Но вот, однажды, едва переступив порог квартиры, парень услышал стук в дверь. И, когда он ее открыл, два амбала в черных костюмах втолкнули в помещение Джосса, у которого был сильно помятый вид и разбита губа.

- Прикажете нам остаться, господин Гердер? - спросил один из мужчин.

- Вы что, совсем ебанутые?! - рявкнул Ирман, шокированный поведением этих тупоголовых идиотов. – Свалите отсюда!

Он захлопнул за мужчинами дверь и повернулся к другу, который ошарашенно оглядывался по сторонам и как-то неуверенно улыбался.

- Прости, - сказал Ирман растерянно. – Не представляю, что на них нашло.  

- Гердер, ну ты и псих, - хмыкнул Аррек, прижимая палец к губе и разглядывая алую капельку крови у себя на подушечке. - Мог бы просто позвонить и назначить встречу. Ну что за манеры?

- Ты был недоступен, - попытался оправдаться Ирман. - Я просил найти тебя, а не избивать.

- Ах да! - рыжий хлопнул себя по лбу и рассмеялся. - Совсем забыл. Я уронил телефон в сортир, а на новый денег нету.

Он снова оглядел квартиру и присвистнул.

- Проживание и пропитание в Нью-Йорке оказалось дорогим удовольствием, - посетовал Аррек. - Я едва свожу концы с концами.

- Почему ты не позвонил, я мог бы тебе помочь... -начал было Ирман, но Аррек его перебил:

- Бла-бла-бла, мой крутой папочка решает все проблемы одним взмахом волшебной палочки. Гердер, не смеши меня. Тут есть кухня?

Ирман кивком указал нужное направление и последовал за Джоссом, который продолжал с восхищением осматривать обстановку его жилища.

- А ничего так берлога! – похвалил Аррек. - Вот это я понимаю – Жизнь!

Он подошел к холодильнику и тут же отскочил от него, так как современное чудо техники тихо пискнуло и автоматически открыло дверцу.

- Да ладно?! – с восхищением воскликнул Аррек, и в его зеленых глазах вспыхнули задорные огоньки.

Он сделал шаг назад, и холодильник закрылся. Сделал шаг вперед - и тот открылся. Вперед - назад. Вперед – назад. Пока кухню не огласил его веселый заливистый смех.

- Ну дела, Гердер! Да твой отец реально волшебник!

Аррек, наконец, перестал играться, и потянулся к тарелке с мясными рулетиками, стоящей на одной из полок до отвала забитого продуктами холодильника. А, когда откусил кусочек, даже глаза закатил от удовольствия. И, проглотив его почти не жуя, стал запихивать в рот остатки.

- Очуметь, как вкусно, Гердер... – проговорил он с восхищением. - Кто это готовил?

- Какая разница? – передернул плечами Ирман и сел на стул, бесстрастно наблюдая за тем, как Джосс жадно набивает брюхо. - В моей жизни случилось такое дерьмо, что я до сих пор его разгрести не могу. И теперь мне нужен совет, но я не знаю, у кого спросить и...

- Я не спец по дерьму, - с набитым ртом проговорил Аррек, запихиваясь индюшачьей котлетой, внутри которой была прослойка из сыра. - Гердер, господи боже, это просто чудо! Я готов сожрать свои пальцы.

- Ты можешь меня выслушать? – спросил Ирман, впрочем, не особо надеясь на положительный ответ.

- Могу, - кивнул Аррек и, потянувшись за свежевыжатым, одурительно пахнущим тропическими фруктами соком в стеклянном графине, сделал несколько больших глотков.

Ирман обреченно покачал головой и начал рассказывать другу обо всем, что с ним произошло после выпуска из школы, по ходу костеря себя на чем свет стоит из-за своей слепоты и непроходимой тупости.

- Ну что у тебя за печаль? - спросил Аррек, продолжая есть. - Рано или поздно это должно было случиться.

- Ты не понимаешь!.. – с отчаянием выкрикнул Ирман.

- Да все я прекрасно понимаю, Гердер. Любовь, все дела... Иди, и скажи ему об этом прямо! Вдруг, что и выгорит.  

- Меня не пускают в клинику, - повторил Ирман чуть ли не по слогам.

- С каких пор это стало проблемой? – хмыкнул Аррек. - Отлупи кого-нибудь. Выбросись с первого этажа, глотни ложку... да что угодно. Тебя быстро упекут в психушку.

- Он меня выписал... и хватит уже жрать! - выбесился Ирман. - Чего ты вообще в холодильник полез?!

- Я?! - воскликнул Аррек возмущенно. - Это он виноват! Он сам пригласил меня на обед. Я не мог отказать. Это было бы не вежливо. И, кстати, он оказался более радушным хозяином, чем ты. Даже чай не предложил, хотя бы в счет моральной компенсации за избиение. Нет, Гердер, я серьезно, кто это готовил? Я женюсь на ней сегодня же.

- Это готовил я, - злобно скалясь, мстительно ответил Ирман.

- Как жестоко... - Аррек захлопнул дверцу и тяжело вздохнул, печально глядя на Ирмана. - Прости, но мы с тобой не пара...

- Да хватит уже, придурок... ты мне дашь дельный совет или нет?

- Дам.

Джосс кивнул и тут же расплылся в улыбке, когда холодильник снова открыл перед ним дверцу.

- Ах ты ж моя прелесть! - похвалил он, погладив серебристый бок чудо-изобретения, и стал набирать в тарелку разные вкусняшки, попутно приговаривая: - Слушай, Гердер. Слезай уже с шеи своего отца и иди учиться в кулинарную академию. Нельзя просирать такой талант. А еще забей на всех, и иди к Сеттону… а еще лучше на работу. Это гарантировано отвлечет тебя от любовных терзаний. И, кстати, о работе...

Аррек бегло глянул на часы, вытащил из кармана какой-то потрепанный временем целлофановый пакет, погрузил туда тарелку с едой, и удовлетворенно улыбнулся. После чего достал из кармана жирный маркер и написал на дверце холодильника свой адрес и приписку: «Люблю тебя, холодильник».

- Мне пора... – сказал Аррек, стремительно направляясь к выходу. - Страшно опаздываю на работу. Спасибо за жратву, друг мой. Будь ты девушкой, даже такой психованной и бесхребетной, я бы все равно взял тебя в жены. Но, увы! Увы... увы… Я еще загляну при случае.

Аррек помахал Ирману рукой и, вновь сверившись с часами, побежал к лифту.

Ирман отпустил людей отца, которые продолжали верными стражами стоять под его дверью, и вернулся в квартиру.

«Ну и что мне теперь делать?» - подумал он.

Какая, к черту, работа?! Какой, к черту, кулинарный?! Он готовил, чтобы убить время. С такими умениями его даже на порог кулинарного колледжа не пустят. Может и, правда, выкинуть какое-нибудь безумство?

«Нет...» - Ирман тряхнул головой. – «Это точно не выход. Нужно успокоиться. Нужно вспомнить все в мельчайших подробностях. Нужно продолжать ходить к Сеттону. Обивать пороги. Ждать... надеяться... и снова ждать... тогда, быть может, я чего-нибудь и дождусь».

***

Так Ирман и оказался в парке на территории клиники в этот знойный летний день. И бродил по тропинкам, предаваясь воспоминаниям, до самого обеда, пока не забрался в самое сердце парковой зоны и не обратил взгляд в небо.

Вот он, его лимб. Переломный момент его жизни, который растянулся на месяцы. Где искать выход из сложившейся ситуации? Как найти подход к строптивцу, который, приблизившись к своей мечте, вдруг, отказался от нее?

«А никак, Ирман», - ответил себе парень. – «Ты упустил свой шанс еще в ту ночь, когда уснул и позволил ему сбежать».

С губ Ирмана сорвался тяжелый вздох. Он не умел решать такие проблемы миром. Но они с Сеттоном уже больше не дети, и даже не вспыльчивые подростки. И кулаки тут, к сожалению, больше не помогут.

***

Жизнь всегда пинает неудачников особенно болезненно и особенно жестоко. А уж над мечтателями и вовсе издевается с изощренностью, достойной самых кровожадных маньяков.

Амис никогда не задумывался над тем, мечтатель он или реалист, неудачник или счастливчик. Он просто жил. Следовал каким-то своим принципам, желаниям и стремлениям. И, наверное, всё так бы и продолжалось, если бы не одно «но»… жизнь, заметив искорку веры в чистой душе, не смогла пройти мимо и нацелилась своим тяжелым сапогом прямо в его покорно подставленный зад.

Пинок за пинком, удар за ударом, пощечина за пощечиной…

Жизни пришлось приложить много усилий, чтобы до Амиса наконец-то дошла вся тщетность его жалких попыток сделать этот мир чуть более красочным и счастливым хотя бы для двух человек.

Но, даже уверив парня в бесполезности его светлых порывов, мерзавка-жизнь не отпустила свою любимую игрушку для битья. С завидным рвением и садизмом она продолжала наносить ему выверенные отточенные удары, доказывающие, что инициатива наказуема, любовь – это сплошное разочарование, а доверие – идеальное подспорье для предательства.

И одной из самых действенных марионеток в безжалостных руках жизни стал Грегори Сеттон. Стоило только Амису заявить отцу, что он не намерен больше возвращаться к прошлому, как на него посыпались неожиданные угрозы.

- Я что, в вашей с Джозефом лаборатории, нелюбимая крыса? - спросил парень у отца во время очередного скандала. – Я, что ли, бракованный какой-то? Я не понимаю.

- Вот именно, не понимаешь, - совершенно спокойно ответил Грег. – Хотя должен бы понимать.

- Не должен. Никому и ничего не должен. Хватит уже! Если Гердер так дорог тебе, усынови его, и дело с концом! Только не впутывай меня в ваши с ним семейные посиделки. Лучше сразу откажись от родства с неугодным!

- Амис, я тебе уже говорил, что...

- Да к черту! Увольняй меня. Забирай свои деньги и не плати за мое обучение. Как-нибудь без тебя справлюсь. В конце концов, пойду работать крысой в лабораторию. У меня огромный опыт в этом деле!

- Дурак.

Мужчина устало покачал головой, провожая взглядом выскочившего из его кабинета сына.

После этого они больше не разговаривали. Амис избегал встречи с родителем, а тот не настаивал, уповая на то, что парень успокоится, и в итоге сможет принять взвешенное решение.

Несмотря на угрозы, Амиса с работы не уволили. И даже оставили в его ведении нескольких не особо проблемных пациентов, на лечение которых парень и бросил все свои силы.

Теперь у Амиса лучше получалось справляться со своими обязанностями. Проблемы других людей помогали ему забыть о своих собственных. Длинные занудные рассказы пациентов об их запутанных взаимоотношениях с окружающими заглушали предсмертные вопли разрывающегося от отчаяния и обиды сердца. А когда стены кабинета начинали давить на сознание парня, проецируя Гердера то на диване, то в углах, то у окна, а порой и за окном, на тропинке больничного парка, Амис уходил из кабинета.

Вот и в этот раз, вновь узрев смутный силуэт в дверях теперь уже своего кабинета, Амис резко тряхнул головой и, зажмурив глаза, понял, что пора бы развеяться. У него как раз было окно между приемами, и он мог позволить себе небольшое отвлечение.

На улице было солнечно и душно. Для такого отстойного лета, изобилующего дождями, подобная жара казалась аномальной. И Амису пришлось сбежать под сень парковых деревьев, чтобы ненароком не обуглиться под лучами свирепого светила.

Тенистые тропинки, густо заросшие травой, встретили молодого стажера приятной прохладой и веселым щебетом птиц. Ласковая и нежная музыка парка успокаивала расшалившиеся нервы, и парень облегченно вздохнул, осознавая, что, если ситуация в скором времени не изменится, то он из психолога превратиться в душевнобольного, и ему самому понадобится доктор.

Прогуливаясь среди деревьев и размышляя над своими галлюцинациями, Амис и не заметил, как вышел к озеру, обнесенному высокой оградой. Когда-то они играли здесь с Ирманом. Парень помнил все в мельчайших подробностях, как будто это было вчера. И, несмотря на то, что он отчаянно гнал от себя эти воспоминания, они вторгались в его голову, не спрашивая разрешения.

«Амис...» - голос из прошлого, внезапно раздавшийся за спиной парня, все так же был дорог сердцу как и прежде.

Вот только принадлежал этот голос не ребенку, а уже взрослому человеку. Наверное, потому, что Амис забыл голос маленького Ирмана, и память исказила его, сделав доступным для восприятия.

«Амис...»

- Я слышу, - грустно улыбнувшись, проговорил парень и прикрыл глаза.

Быть может, ему удастся вернуться в свое далекое прошлое, в котором он был так безмерно, так наивно счастлив? Вот прямо сейчас громко залает Дин и выскочит на дорожку, ломая ветки кустарников. А они с Ирманом заливисто рассмеются, приветствуя своего четвероногого приятеля, и, схватившись за руки, побегут прочь, прекрасно зная, что Дин все равно их догонит.

Амис сделал глубокий вдох и... ничего не произошло.

На аллее не было ни человека-пса, ни веселых мальчишек, забавных в своей невинной привязанности друг к другу.

Только ветер, играя листьями, продолжал настойчиво шептать:

- Амис... Амис… Амис…

***

Гуляя по саду, Ирман забрался в самую его глубину и укрылся от посторонних глаз в широкой расщелине дубового ствола, которая некогда служила убежищем для двух мальчишек. Теперь он поместился туда с трудом, но все равно ему было приятно прикоснуться к давно забытому прошлому и, сидя на старом изогнутом корне, вдыхать такие знакомые, такие родные запахи сухой травы и сырости. Ностальгируя и размышляя о прошлом, он и не заметил, как его отчужденное одиночество нарушил непрошеный, но долгожданный гость.

В первые моменты Ирман даже решил, что у него глюки, но все же позвал застывшего над берегом Амиса. Тот не вздрогнул, даже не напрягся. Наверное, так же решил, что это призрак из прошлого взывает к нему, тревожа память. Прикрыв глаза, молодой доктор вслушивался в шелест ветра, и Ирман не стал ему мешать, внимательно его изучая.

Всматриваясь в каждую деталь, парень обрисовывал взглядом тощую, но уже более складную фигуру, и острые черты лица, которые и любил, и ненавидел одновременно. И снова задержал взгляд на губах. Тогда, в нише под лестницей, он целовал эти губы. А Амис крепко обнимал его, уверяя, что все будет хорошо.

Тогда произошло много всего непоправимого. Невыполнимые клятвы, невосполнимые провалы в памяти, оскорбления, беспощадные удары...

Ирман стиснул зубы и сделал глубокий вдох.

Он виноват, да... он виноват во многом, но все же он ищет прощения, ищет лазейку, которая проведет его сквозь чистилище и выведет к свету.

- Сеттон... - позвал Ирман, понимая, что пора себя обнаружить. - Я не глюк. Думаю, нам надо наконец-то объясниться, раз уж ты пришел сюда.

Собственное имя, прозвучавшее теперь уже более громко, да еще и с пояснением, напугало Амиса. И он, вздрогнув, с укором посмотрел на Ирмана, который сидел на толстом корне дерева, хмуря свои светлые брови.

- Какого черта? - выругался Амис, отступая на шаг назад, в тот момент, когда Ирман поднялся и сделал шаг в его сторону. - Лучше бы ты оказался глюком. Ты что же, теперь охоту на меня устроил? Да и нечего тут объяснять. Ты здоров, я не доктор, все счастливы, все довольны, эксперимент завершен, хоть и не принес результатов.

- Да хрен с ним, здоров, так здоров. - Ирман выставил руку вперед и остановился, давая парню понять, что не собирается охотиться или преследовать его. - Мне надо поговорить с тобой не как с психиатром, я тут...

- Гердер, - Амис покачал головой и уничижительно посмотрел на парня, - в мире семь миллиардов человек. Я уверен, среди них найдется тот, кто захочет тебя выслушать. Но я с недавних пор в их число не вхожу.

Амис не хотел вновь погрязнуть в этом проклятом болоте, и потому решил обойти осточертевший омут десятой дорогой. Он уже поставил в этой истории свою точку, а Ирман... что ж, ему так же придется завершить эту рукопись.

- Я не буду тебя слушать, - заявил Амис безапелляционно. - Вали обратно в свои заросли. Вали в свою нору, в которой тебе было уютно и комфортно. Вали на работу, в конце концов! Устрой свою личную жизнь. И исчезни из моей. Навсегда исчезни. Просто растворись в воздухе, проклятая галлюцинация.

- Не могу я исчезнуть! Не сейчас... - Ирман сделал еще один шаг по направлению к парню, а тот отступил от него на два. - Да подожди ты! Я хочу узнать у тебя о прошлом. У меня все спуталось в голове, как в каком-то старом кино. Мне нужна твоя помощь, чтобы разобраться.

Ирман надеялся хотя бы так задержать Сеттона, но тот изменился в лице и даже побледнел. Упоминание прошлого явно было ему не в радость.

- А что тут разбираться? - передернул плечами Амис. - Вспоминать то, как ты шпынял меня по школе? Нет уж, уволь, я хочу это забыть. К тому же у меня нет на тебя времени, Гердер. Я все же на работе, в отличие от некоторых бездельников. Так что... надеюсь, больше не увидимся.

Сказав это, Амис быстро направился вглубь парка, всеми силами стараясь не бежать.

«Ирман слишком поздно опомнился», - думал он, сбегая под сень густых древесных крон. – «Прошлое стерто… уничтожено… забыто. Его больше нет. Ничего больше нет, и это прекрасно!»

- Подожди!

Ирман бросился за парнем и легко догнал его, тут же преграждая путь.

- Подожди...

Он шумно выдохнул и сделал шаг в сторону, не давая Амису обойти его со стороны.

- Уйди, меня ждут пациенты... – зарычал Амис.

- Я понимаю, что натворил херни. Но ты сам нарывался, - проговорил Ирман, и тут же, заметив, как сильно Амис изменился в лице, постарался исправиться: - Это не оправдание, я понимаю. Я все теперь понимаю. Дай мне шанс... я к тебе на сеанс запишусь и все объясню. Я все-все тебе объясню.

- На сеанс? - Амис чуть не рассмеялся, но смех колючим комом застрял у него в горле. - Что ж, запишись. Вот только мое время стоит очень дорого. Триста долларов в час. Для тебя скидка. Триста пятьдесят за сорок минут. И разговаривать я буду с тем, кто этот сеанс оплатит. Так что передай Гердеру-старшему, что я жду его в самое ближайшее время. Пора вылечить его комплекс вины, или это может перерасти в патологию.

Ирман опешил.

- Я возьму деньги со своего банковского счета, - проговорил он, доставая из кармана карточку. - В клинике есть терминал? Я могу оплатить прямо сейчас.

- Есть. - Стиснув зубы, кивнул Амис. - Я могу встретиться с твоим отцом в конце недели. Можешь передать ему это.

- Но это мои деньги! - возмутился Ирман. - При чем тут мой отец?

- Твои? Да ладно! И когда же ты успел их заработать? - спросил Амис и посмотрел на часы. – Ладно, Гердер, мне пора. Опаздываю на прием. И учти, я своего решения не изменю. За деньги твоего отца я буду лечить твоего отца. И никак иначе. Счастливо оставаться.

Амис обогнул парня по широкой дуге и быстрым шагом направился к клинике, надеясь, что до Гердера наконец-то дойдет вся тщетность его душевных порывов, и он отступит, столкнувшись с нерешаемой проблемой.

- Заработать?

Ирман вертел в руках карточку и упрямо поджимал губы.

И где бы он успел заработать деньги? Он только окончил школу, и еще ни на кого не выучился. Куда его возьмут?

Впрочем, кажется, Сеттон дал ему шанс. Вот только что делать с этим шансом, Ирман пока не знал.

Встреча с парнем вогнала его в странное состояние невесомости. Сердце колотилось как ненормальное, хотя прошло уже достаточно времени после рывка через кусты. Пульс должен был прийти в норму. Да и в желудке не должно быть так горячо. Ирман точно помнил, что не ел ничего жирного, тогда откуда в его теле появилась такая слабость?

Парень сделал глубокий вдох и, разломав карточку надвое, спрятал ее в карман, намереваясь выбросить в ближайшую урну.

Что ж, заработать, так заработать. В конце концов, Аррек ведь устроился на работу. Это не должно быть чем-то сложным.

Но пока Ирман шел в сторону остановки такси, он нашел тысячу и одну отговорку, чтобы оттянуть неприятный момент трудоустройства.

Ну куда его, такого психа, возьмут? И где он найдет такую работу, чтобы минимизировать контакт с людьми? Да и вообще, поверит ли Амис в то, что он действительно устроился на работу?

Ирман почему-то в этом сильно сомневался.