Вещи перевозить с помощью Мирона было просто. Щелчок пальцами, и все коробки оказались в студии, в которой тот жил. И теперь Карелин занимал одеждой две выделенные ему полки в шкафу. Было, конечно, неловко, что он так просто переехал к какому-то магу домой, была, конечно, и благодарность. И счастье. Чем больше он узнает об изнанке, тем проще будет убить Дракона!

— У меня к тебе на сегодня уже важная миссия, — говорит Мирон, опираясь на трость. Он то и дело взмахивал рукой без перчатки, а вслед за его движениями в воздух поднимались коробки, складываясь. Так будет проще запихнуть их в мусоропровод.

— Очень неразумно с твоей стороны отправлять на важную миссию бастарда, который вырубается на двое суток после волшебных коктейлей, — замечает Слава, откладывая очередную коробку.

— Я пойду с тобой, симпатяжка, — успокаивающе говорит маг. — Украдут ещё такого очаровательного бастарда прямо у меня из-под носа. А так будет совсем нечестно.

— Я уверен, что не будь у тебя магии — ты бы не был таким наглым, пенсионер, — ворчит Карелин, раскладывая небольшие пожитки в тумбочку. — Ай!

Слава обиженно поворачивается на мага, потирая ушибленное место. Тот стоял крайне довольный собой, с лукавой ухмылкой. Карелин мог поклясться чем угодно, что на мгновение его глаза стали полностью золотыми — от белка до радужки, а зрачок стал вытянутым по вертикали, как у пресмыкающегося. Может, Мирон тоже умел превращаться в животных? В змею, например. Возможно, тот, кто наградил его необходимостью ходить с тростью, так поиздевался: раз в виде зверя ног нет — пусть и родные не спасают.

— Как видишь, пенсионеры и без магии прекрасно защищаются, — со смешком, но не без обиды произносит Мирон.

— Я задел пенсионерскую гордость?

— Ещё раз и я задену тебя тростью уже по голове, симпатяжка, — предупреждающе посмеивается Мирон, помогая Славе закончить с коробками.

Карелин собрал все сложенные коробки, чтобы выкинуть их в мусоропровод. Он понимал, что Мирону трудно ходить: время от времени тот довольно сильно хромал и даже морщился от боли! Поэтому Слава с первых часов их «совместной жизни» старался уменьшить необходимость ходить для мага. Славе было очень обидно, что Мирон мог помочь ему с его болью, но сам постоянно ходил с тростью.

Маг опустился в кресло, откладывая трость и ожидая возвращения бастарда. Поведение юноши веселило и умиляло. Всё-таки за свою долгую жизнь Мирон умудрился соскучиться по по-настоящему живым людям.

Маги были потомками людей и демонов. Так было изначально. Это гласили легенды, которые Мирону рассказывали при его обучении магическим искусствам. Так были рождены первые, самые могущественные тёмные маги. Некоторые из них занимались колдовством, влюблялись друг в друга, заводили семьи... тогда гены не портились. Все оставались тёмными магами.

Позже тёмные маги стали заводить семьи со смертными. Тогда магия стала ослабевать. Появились первые светлые маги. И с того момента перемешалось всё. Изменились ценности, появилось «разрешённое» и «запрещенное» колдовство. Мирон этого не понимал. Когда он слушал рассказы преподавателей о времени «до» перелома, ему нравился тот мир. В новом он видел слишком много несправедливости, вранья и лживой демократии.

Те, кто пришёл к власти после перелома, не хотели конкуренции в виде новых могущественных тёмных магов, поэтому объявили связь между людьми и демонами незаконной. Это уже было умозаключение Мирона. Его преподаватель объяснял всё другими причинами, но маг их не запомнил, посчитав ложью. Сильнейших тёмных магов — тех, кто был потомком демона и человека — обязали нанести метки проклятых на тех, кто не слушал запрета. А после этого убили. И постарались прикончить их прямых потомков, унаследовавших самую могущественную, не ослабевшую тёмную магию. Когда дело доходит до власти, некоторые люди совершенно теряют голову.

— Так что за миссия нас ждёт? — спрашивает Слава.

— Мне нужна кое-чья кровь, — тянет Мирон. — По дороге к человеку, кто может мне её дать, я расскажу тебе про то, про сё... а ты поможешь мне дойти. Я сам не смогу. Сегодня как-то особенно нехорошо с ногой.

Слава понимающе кивает. Ему ещё стыдно так! Вдруг это последствия того, что Мирон ослабил его боль от метки? Как с этим смириться тогда? Можно ли отменить заклинание?

— А твоя боль... не могла усилиться из-за того, что ты спас меня от боли? Можно отменить заклятие, если тебе так будет легче..

— Я знаю, что я делаю, симпатяжка, — сердито произносит Мирон с кресла, но старается поярче улыбнуться, дабы Слава не сильно испугался его тона. — Просто мои недоброжелатели вновь прибегают к магии. Всё пройдёт.

— Хочешь, я сбегаю на базар и куплю тебе травушки? Сделаю тебе обезболивающее, — предлагает Слава, переполненный благодарностью к этому ворчливому магу.

— Боли нужно, чтобы её чувствовали, Слава, — отзывается Мирон. — Если прочувствовать то, что она несёт в себе... её можно превратить в невероятную силу.

— Или свихнуться к чертям, — добавляет Карелин. — Ты, кажется, уже в процессе.

— Если я почувствую приближение безумия, я обязательно предупрежу тебя, — отмахивается маг. — Нацепи что-нибудь посолиднее, и пошли.

Слава кивает. Он вытаскивает из шкафа пару вещей и уходит в ванную переодеться. Когда Карелин возвращается, то Мирон сразу одаривает его пренебрежительным взглядом.

— Это серьезно лучшее, что есть? — спрашивает тот.

Слава кивает, не понимая, что не так. Чёрные джинсы шли ему куда больше, чем брюки! Чёрная футболка. Ну и пусть, что с дурацким белым рисунком! Он вполне минималистичен. Очень даже ничего сочетание для «сопровождающего» крутого мага.

— Нет, так не пойдёт, я не хочу, чтоб моя репутация рухнула из-за твоего внешнего вида, — вздыхает Мирон, поднимаясь с кресла. Идёт к шкафу, вытаскивая из неё свой пиджак и рубашку. Кидает их одним движением на кровать, а сам возвращается в кресло. — С этим будет лучше. Штаны можешь оставить.

— Ты шутишь? Ты меньше меня размера на два, — недовольно заключает Слава, разглядывая вещи мага, лежащие на кровати.

Белая — но не чисто, почти молочная — рубашка из какого-то дорогого материала. Может быть, это шёлк? Мирон был похож на того, кто любит дорогие вещи. Не очевидно дорогие, конечно, не те, которые кричат о своей цене большими буквами бренда во всю спину. А ценные. Из особого материала. Или с историей. Не просто же так он хранит в квартире ящик Пандоры! И чёрный пиджак. Тоже, наверное, стоит целое состояние. И откуда у него такие деньги?

— Сейчас подправим это недоразумение с размером, — вздыхает маг.

Мирон стаскивает перчатку с руки и взмахивает ей. Из пальцев на пол сыпятся серебристые с чёрным блеском искры. Они ползут к вещам, касаются их, а вещи медленно становятся больше. Было видно, что боль мешает Мирону колдовать, но он уперто старается делать вид, что в порядке.

— Зачем вообще ходить в магазин, если ты можешь наколдовать всё на свете, — удивлённо выдаёт Слава, забирая в руки «подправленную» одежду.

— Магия не может созидать, — вздыхает устало и даже расстроенно Мирон. — Она может преобразовывать. Или разрушать. Но сейчас не об этом, — напоминает он. — Иди примеряй.

Слава кивает и снова скрывается в ванной. Он долго разглядывает себя в новом образе. Красивом образе, жутко дорогом. Карелину нравилось. Молочная рубашка не делала его слишком бледным, как обычные белые. Она приятно касалась кожи. А чёрный приталенный пиджак добавлял строгости и серьёзности. Таким Карелин себя не видел никогда. Он выходит из ванной комнаты, показывая Мирону, что вышло.

— Вот, совсем другое дело, — хвалит маг, довольно кивая. — Самому-то нравится?

— Очень, — кивает Слава.

— Значит, пройдёмся вместе по магазинам, — говорит Мирон. — И я в своём шкафу посмотрю, что могу тебе отдать. Всё равно собирался немного менять стиль.

— Ты круто одеваешься, — поспешно хвалит Слава, привычно тараторя во время речи.

— Думаешь? По мне, я отстаю от моды, — мягко посмеивается маг, поднимаясь с кресла, опираясь на трость.

— Нет, — отрицательно тянет Слава. — В плане, сейчас такое не носят, конечно, то есть, носят, но не все, — Карелин смешно жестикулирует и тараторит, стараясь быстрее высказать всё, что думает. Будто кто-то его ограничивает во времени! — Но тебе очень идёт. Шарм такой. И с твоей харизмой это очень... очень круто, вот, — немного смущаясь, заканчивает Карелин.

— Харизма, говоришь? — уточняет маг, посмеиваясь. — Ну это, вроде бы, было, да. Ну что, пошли?

Слава уже был готов подать Мирону руку и пойти с ним к входной двери, но маг сам хватает его за ладонь и стаскивает с себя одну из перчаток. Из пальцев освободившейся руки лились золотые искры. «Да чтоб тебя», — выругался Мирон. Он взмахивает рукой, и воздух точно разрезается. А в образовавшейся неровной щели перламутром что-то переливалось. Точно йогурт.

Если Мирон открывает портал, то зачем ему помощь Славы в ходьбе? Карелин очень путался в логике мага! Он совершенно ничего не понимал.

— Когда идёшь к кому-то из нечисти в гости, — начинает объяснять Мирон, точно читая его мысли, — есть некая этика. Ты должен зайти в дверь. То есть перемещаться прямо в квартиру нельзя. Желательно пройти пару кварталов до нужного дома.

— У вас все дико странные, — подводит итог Слава.

— А ты бы обрадовался, если бы в твою, но не твою квартиру кто-то пришёл без стука в дверь?

— Хозяйка так делать любила, да и...

— Чокнутые нормы лицевой стороны, — вздыхает маг. — Не трусь. Идём. Это не страшно. Держись только покрепче за мою руку, чтобы тебя не выкинуло на Марс.

— Можешь тогда хоть перчатку снять? Она кожаная, у меня рука скользит.

Мирон понимающе кивает. Он снимает ещё одну перчатку, оставаясь без них. Снова сам берет Карелина за руку, переплетая пальцы, чтоб покрепче схватиться за него. А в другой руке сжимал перчатки. И из пальцев вновь летели золотые искры. Может, поддерживает портал в рабочем состоянии?

Мирон тянет его в перламутровое пространство. Это не было похоже на йогурт. Это было что-то густое, но мягкое. Слава крепче сжал руку мага, жмурясь. Только бы не отпустить! От волнения у Карелина были влажные ладони. Но вот у Мирона руки были сухими и немного шершавыми. Приятными. Вдруг Слава почувствовал, что Мирон забрал у него свою руку. Это было совсем неожиданно. А если его выбросит на Марс!

— Нет, куда, — испуганно затараторил Карелин, боясь раскрыть глаза. Вдруг он уже на Марсе?

— Мы на месте, всё хорошо, — проговаривает Мирон. Слава чувствует, как рука в перчатке вновь сжимает его ладонь. — Всё хорошо, Слава, — мягко говорит он. — Открывай глаза.

Карелин распахивает глаза. И лучше бы он этого не делал! Он совершенно неожиданно сталкивается взглядами с Мироном, который по-прежнему держал его за ребро ладони своей рукой в перчатке.

— Спасибо, — еле-еле лепечет Слава. — Но я больше в жизни не сунусь в этот вселенский йогурт!

— Придётся, Слава, — смеётся маг. Кто бы ещё назвал портал «вселенским йогуртом»? — Это часть моего мира. И твоего тоже, раз уж ты собрался убить Дракона.

«Меня вынудили», — так и хотел сказать Слава, но не смог. Появилось бы слишком много вопросов. Пришлось бы рассказывать, что он не бастард, а проклятый. А это бы всё усложнило! Ложь с самого начала знакомства... жалко и гадко.

Мирон жестом сказал Славе следовать за ним. Он шёл сам, не принимая помощи: хромал, опирался на трость, но гордо игнорировал поданную Славой руку. Такой странный! Сам приказал помочь дойти, но не принимает помощи. Точно всё на свете может сам.

— Открывай, старый плут, — ругается Мирон, ударяя в дверь парадной тростью. — Открывай!

— Думаю, из квартиры он не слышит, что ты стучишь по парадной двери, — предполагает Слава.

— Ты сейчас всё поймёшь, — отмахивается Мирон. — От меня никуда не уходи, ни с кем не говори без особой надобности. Если что, срывай с окон занавески и торчи на подоконнике, — подсказывает он. — Открывай! Да чтоб черт тебя, — ругается маг после нового удара тростью в железную дверь. — Damnare ostium aperire, — говорит тот, вновь ударив в дверь.

Солнечный свет и латынь. Неужели Мирон дружил с вампирами? И он прямо сейчас тянет Славу в их логово? Когда у самого проблемы с ногой? Чокнутый! Чересчур самоуверенный! Но куда теперь Карелин денется, раз обещался помогать этому сумасшедшему?

— Господин Фёдоров, — произносит кто-то в темноте богатой парадной. Голос женский. — С гостем. Зачем пожаловали?

— К тому, кто сказал тебе моё имя, — недовольно ворчит Мирон. Он явно не любил собственную фамилию. Во всяком случае, не афишировал её. — Мне нужна сделка.

— Сделка? Какие у нас могут быть сделки? — произнёс грубый мужской голос.

— Которые тебе понравятся. Не глупи, а то я спалю это место дотла, — с вызовом произносит Мирон, зажигая небольшой огонёк прямо у себя на ладони над перчаткой.

У Славы появилось много вопросов к Мирону! Магия ведь не умеет создавать, только преобразовывать или разрушать, откуда же огонь на руке? Надо бы это всё выяснить! Сразу же после этой встречи.

— Какой храбрый, пока может колдовать. Ну проходи, — говорит грубый мужской голос. — Со своей игрушкой проходи.

Мирон проскальзывает в темноту парадной, утягивая Славу следом за собой. Карелин слышит, как тяжёлая дверь хлопает за ними. Он только осознал, что угодил прямиком в ловушку. Кругом одни вампиры! Шипят и скалятся. Он старается идти совсем близко к магу, а тот время от времени поглядывает на него и подбадривающе улыбается.

Дверь каждой квартиры была распахнута. Оттуда подглядывали точно голодные вампиры! Слава по глазам видел, что они голодные и не дружелюбно настроенные! А если кинутся? Мирон серьезно мог сжечь это место к чертям собачьим?

— Что ты хочешь от меня, Фёдоров? — спрашивает вампир, заходя в одну из открытых дверей. Жестом он приказал всем посторонним покинуть помещение. А темно-то! Никакого света.

— Кровь Пифона, — заявляет Мирон, когда дверь захлопнулась, оставляя Славу и Мирона наедине с этим «главным» вампиром.

— Ты сдурел? — даже в темноте Слава видел, как у того меняется выражение лица на очень злое. Карелин жмётся поближе к Фёдорову. Тот умеет зажигать огонь на ладошке. А вампиры точно не хотят, чтоб их зажарили. — Думаешь, я отдам тебе кровь демона?

— Отдашь, — спокойно кивает Мирон. — Придумаешь достойную цену и отдашь. Никуда не денешься.

— Да есть ли у тебя хоть что-то стоящее? Думаешь, я скажу тебе: «Отдай игрушку»? — смеётся вампир.

Слава сообразить не успевает, что происходит. Вампир несётся в его сторону, но перед ним проскальзывает Мирон, зажигая огонь на ладони. Но не тот маленький огонёк, как на входе. А огромное пламя, осветившее большую часть комнаты. Вампиру, конечно, хоть бы хны: не солнечный же свет. Но он отпрянул, испугавшись возможности сгореть заживо.

— Моя игрушка, руки прочь, — отчеканивает Мирон. Но потом старается говорить спокойнее. — Ну же, veterem amicum meum. Оставь бастарда в покое.

— Бастарда? Кого ты дуришь, Мирон? — интересуется вампир. — Я чую его проклятую кровь.

Этот недоделанный граф Дракула всё больше и больше бесил Славу. Взял и рассказал секрет! Даже не спросил. Не промолчал тактично! А Мирон там что-то про этику говорил!

— Что ты задумал, Фёдоров? — спрашивает кровосос. — Водишься с проклятыми, хочешь заполучить кровь одного из легендарных демонов. Какие игры ты задумал, а?

— Ну, если честно, — неловко встревает Слава, — он не знал, что я проклятый. Я представился бастардом и...

— И не дури мне голову, — холодно отчеканивает вампир. — Мирон не первый век живет. Уж проклятого от бастарда отличит!

— Тебя мои игры не коснутся, — перебивает Фёдоров, видно, тоже задетый своим раскрытым секретом. — Мне нужна кровь Пифона. И всё. Что тебе нужно взамен?

Так Мирон знал, что он не бастард! Почему же сам сразу не рассказал? Зачем подыгрывал? В какие игры этот маг решил поиграть? Славе мгновенно становится страшно. Он-то с ним теперь ещё и под одной крышей живет!

Слава совсем перестал следить за их торгами. Вампир потребовал что-то от Мирона на латыни, и тот обещал это исполнить. На это современный недоделанный Дракула вручил Мирону красивую бутылочку, украшенную магическими камнями. Тот довольно спрятал её. Фёдоров заставил огонь вспыхнуть на ладони. Он попросил Славу идти как можно ближе к огню и пошёл к выходу без сопровождения «главного» вампира. Вампиры так же шипели из квартир, но боялись подойти. Карелин смог расслабиться только в тот момент, когда оказался на улице.

— О чем он тебя попросил?

— Сердце каждого из видов оборотней. Врожденная вражда, — пожимает плечами Мирон.

— Ты правда знал? Ну, что я вру?

— Знал, — кивает Мирон, нервно перекладывая трость из руки в руку. — Но зачем мне разрушать твою маленькую ложь? Может, тебе стыдно быть проклятым?

Славе это не показалось неправдой. Судя по яичнице с утра, по предложению переехать, Мирон был человеком, готовым помочь. А значит, он вполне мог быть тем человеком, которым простил бы ложь, вызванную необходимостью комфортного существования. Фёдоров снова снял перчатки с рук, хватая Славу за руку. Из пальцев другой руки сыпались золотые искры.

— Не против всё остальное обсудить дома? За чаем, например. Или обедом. Я чертовски сильно хочу есть, — признаётся Мирон, взмахивая рукой, вновь создавая перламутровый йогурт в пространстве.

— Я только «за», — кивает Слава. У него накопилось очень много вопросов к магу!

Во второй раз идти в портале было проще. Слава даже не зажмуривался. Оказывается, нужно было пройти от одного разреза к другому. Там, в другом, даже виднелась знакомая студия. Карелин шёл, сильно сжимая руку мага, отпустив её только тогда, когда уже стоял на полу, а Мирон закрыл портал щелчком.

— Сделаешь нам чай? — просит Мирон, опускаясь в кресло. Он рассматривает флакончик с кровью в своих руках.

Слава идёт к «зоне готовки», ставя чайник на огонь и доставая чашки. Карелин возвращается поближе к магу, садясь на ковёр напротив Мирона, ноги скрещивая в позе лотоса, помогая немного руками.

— Зачем тебе она? — спрашивает он, кивая на флакончик в руках мага.

— Проучить тех, кто колдует против меня, — ехидно улыбается Фёдоров. — Конечно, оно немного снимет мою боль. Но им хорошенько достанется. Боюсь, они не смогут обойтись без последствий.

— А ты сможешь обойтись без последствий, выпив кровь демона? — взволнованно спросил Слава.

— Я — да.

— А почему?

Славу удивляло, что он не бесил Мирона обилием вопросов. Скорее, наоборот: веселил и забавлял. Тот рассказывал что-то о магическом мире очень интересно. Совсем не переживая за то, что проклятый узнает лишнее.

— Почему? — переспрашивает Мирон. — Вот эту часть истории ты узнаешь, если я буду тебе достаточно доверять, — однозначно отмечает Фёдоров. — Пойми меня правильно, — просит маг, — не все свои секреты можно рассказать каждому.

Слава понимал! Ой как понимал. Сам же врал, что бастард. Но он обязательно покажет Мирону, что не собирается предавать его. И тот расскажет ему, почему может выпить кровь демона!

— Хорошо, — кивает он. — Ты говорил, что магия не умеет созидать, — вспоминает Карелин, поспешно переводя тему. — Как же ты тогда создал огонь в руках?

— Я не создавал огонь, — улыбается Фёдоров. — Я показал свою магию, — объясняет он, сползая с кресла и присаживаясь напротив Славы. — Магия — это энергия, — говорит он, стаскивая с рук перчатки. На пальцах Слава увидел то фиолетовое, то алое сияние. — Я могу собрать её, — говорит Мирон, сияние исчезает, но над рукой начинает парить переливающаяся оранжевым и сиреневым цветами сфера. — Но магия связана со стихиями, природой. Мы просто менее от неё зависимы, чем те же феи и шаманы. Потому что они дети природы. А мы дети тех, кто в каком-то роде участвовал в её сотворении, — рассказывает Фёдоров. — Когда мы обучаемся, нас учат владеть всеми стихиями. Земля, — говорит Мирон, и на его ладони появляется росток, — вода, — маленькая волна, — воздух, — миниатюрный торнадо, кружащий от среднего пальца к кисти. — Одна из стихий магу всегда будет немного ближе. У меня это огонь, — хвалится Фёдоров, вновь зажигая пламя на ладони.

— Как думаешь, — тихонько спрашивает Слава. — А какая стихия ближе всего дракону?

Мирон явно мрачнеет. Он смыкает ладонь, пряча огонь. Слава видит, как огоньки бегут по венам к сердцу.

— Говорят, что у него мощный хвост и яркая голубая чешуя, — рассказывает Фёдоров. — Думаю, с водой ему комфортнее, чем в небе, иначе бы он летал каждый день. Наверное, вода.

— Надо же, — смеётся Слава. — Твоя противоположность. Два сильных мага. Один — огонь, а другой — вода. Только у тебя козырь будет. Если что, я сделаю так, что он меня прикончит. И тогда он получит страшные боли. А у тебя будет преимущество.

Мирон точно хотел сказать что-то в ответ. Но шум чайника перебил его. А Карелин уже побежал наливать чай.