— Я нашёл, что это, — тихо улыбнулся Мирон, присаживаясь рядом со Славой.

Женя ушла по своим делам, оставив им примочки, помогающие сбавить огонь метки. Мирон никогда особо не интересовался, куда она и зачем идёт. Знал, что ведьма была определённо крайне умной и сообразительной: тратить своё время на неразумные вещи не стала бы ни за какие шиши. Женины примочки помогали — это значило, что метка загорелась из-за демонического воздействия. Ведьмы ведь были присланы на землю именно для того, чтобы защищать этот мир от демонов.

— Я всегда понимал, что метка проклятого связывает тебя с магами, — стал объяснять Мирон. — Именно она ведь стала твоим билетом в изнаночный мир. Даже ничего не умея, ты был защищён. Конечно, эта защита компенсировалась невероятной болью, а ещё губительным эффектом для организма, — продолжил маг, тяжело вздохнув. — С одной стороны это логично, мол, маги наложили, и вот она связь. Но метка сама несёт в себе магию, помимо той энергии, медленно разрушающей организм носителя. Это почти не проклятие, ваши рода просто отметили.

Слава слушал крайне внимательно. Что-то он понимал и сам, но что-то было для него совсем новой информацией. Сколько всего умещалось в этот чудовищный мир! И даже у тех, кто жил много веков назад, были свои планы на настоящее! И теперь это всё происходит с ним, с Карелиным, который этого всего совершенно не хотел! Это всё было намного выше его сил.

А теперь ещё и его любимый человек заявляет, что его главное мучение в жизни — это вовсе и не проклятие! То, что испортило всю его жизнь, — вдруг стало вовсе не проклятием!

— В смысле это не проклятие? — непонимающе переспросил Слава, а затем его горячей волной окатило возмущение. — У меня из-за неё погибла вся семья... Я столько мучился от этой боли!

— Но ведь никто не рисковал вас убить! Никто не хотел получить её себе, — отозвался Мирон. — Вас в большей степени просто отметили...

Фёдоров схватил руку Карелина, почти вскочившего с кровати. Он крепко сжал его ладонь в своей, поглаживая тыльную сторону большим пальцем. Уж нервничать Славе было совершенно не желательно! Ему столько всего выпало на долю по воле судьбы! А сколько ещё приключений предстояло пережить...

Но Слава всё не унимался. Более того, спокойный голос Фёдорова раздражал его всё больше и больше! Как он может так... равнодушно говорить о том, что убило всю его семью! «Никто не рисковал вас убить»! Зато сами все прекрасно умирали от дикой боли. Мирон же видел тогда, как умирала его мать! Сколько она прожила с этой дурацкой меткой, разъедающей её изнутри!

— Да на кой черт кому-то просто нас отмечать! Это вроде клейма? Ну, грехи предков и всё такое...

Карелин заученно пересказывал то, что ему внушали. Но Фёдоров лишь устало вздохнул, накрывая его ладонь, которую сам и придерживал, своей второй.

— Темным магам не было смысла считать это грехом, — отозвался Мирон. — Без этих самых предков они бы и не родились на свет. Они отметили вас и лишь отчасти наказали, чтобы Круг не перебил вас всех самостоятельно.

— Но зачем им нас отмечать? Зачем Кругу убивать нас? — всё так же непонимающе продолжал Карелин.

— Слава, — сладко растягивает Мирон. — Далеко не все могут выносить и родить от демона магическое дитя. Такая беременность оказывает на организм куда более сильное воздействие, чем метка, но менее губительное за счёт срока не длиною в жизнь. Сейчас метка горит, потому что Пифон ищет вас.

Вот сейчас Слава по-настоящему рад, что его мама не дожила до этого момента. Вынашивать дитё демона... что может быть ещё хуже? Это же огромный ящер! «Господи, а сам-то я в кого влюбился?», — растерянно думает Карелин. Ну хотя он сам для такого дела — вынашивания ребёнка — совершенно не годится!

— Да я-то тут причём?! Я парень, я не смогу выносить и родить ему ребёнка...

— Его не интересуешь именно ты. Он в принципе ищет потомков тех самых людей. Но... но, скорее всего, сними я метку у тебя, она бы исчезла у всех. Поэтому за секунду «до» в меня и отлетело пламя, — попытался объяснить Мирон.

Теперь его голос не звучал так уверенно. Скорее всего, в чем-то он и сам пока ещё не разобрался до конца. Но догадка казалась вполне разумной. Во всяком случае, так казалось Славе. Хотя Карелин и не был уверен, что в этом мире может доверять хотя бы себе.

— То есть эта демоническая ящерица собирается устроить смотрины? — уже спокойнее спрашивает Слава.

— Какие смотрины, — отмахнулся Мирон с лёгким смешком и ухмылкой, мгновенно исчезающей с его губ. — Он заберёт всех, кто способен выносить и родить ему новых сильных Темных магов. И они будут куда сильнее меня. Поэтому крайне важно опередить его.

— И что ты собираешься делать? Перебьешь всех проклятых, которые остались в живых?

Испуганный взгляд Славы заставил сердце Мирона сжаться. Неужели его глупый смертный мальчик думает, что он настолько кровожадное чудовище?

— Вообще-то, я планировал собрать их в одном месте и отправить Пифона обратно в ад. Ну и... решить одно крохотное дельце, — тяжело вздыхает Мирон, потирая нос. — Но твой вариант вполне может стать планом «Б», — с легкой улыбкой произносит он.

— Да какие у тебя дела могут быть с самым настоящим демоном?!

— Думаю, если я расскажу, то тебе оно не понравится, — немного сконфуженно произнёс Мирон.

Встреча с Пифоном — это единственное возможное решение того, что так долго терзало сердце Мирона. Это возможность решить проблему его долголетия без возврата потерянных лет! Он сможет не превратиться в песок, даже если потеряет магию. Нужно только договориться! Ему слишком хотелось прожить со Славой нормальную жизнь. Одинаково стареть с каждым днём, постепенно, как обычные люди! Вместе лениво встречать старость, лёжа в кровати, с каждым новым рассветом.

— Мы договаривались, что больше никаких секретов, — напоминает Слава, стараясь скрыть нервность за преувеличенно спокойным голосом.

Фёдоров тяжело вздыхает. Правда ведь обещал! Но Слава ведь подобное совершенно не одобрит. Или есть хотя бы крошечный шанс?..

Мирон нервно поднялся, вышагивая от изголовья к концу кровати и обратно. Он на колени присаживается на пол, вновь хватая руку Славы в свои. Карелину не по себе: Фёдоров становится слишком нервным. Слава садится, не забирая руки, но внимательно изучая взглядом своего Дракона.

— Помнишь, ты переживал... и я переживал, что нам отведено совершенно разное время, — вздыхает Мирон. — Когда твоя жизнь подойдёт к концу, для моего организма пройдёт максимум пара лет, — с сожалением напоминает он. — Если я откажусь от магии, то... то ко мне вернутся все потерянные годы и я превращусь просто в груду песка. Но Пифон может изменить это. Он может что- то сделать, чтобы мы с тобой постепенно старели вместе. Без моих долгих бесполезных лет... или же твоё старение замедлится! Что-нибудь...

Славе сначала немного страшно, а затем становится до безумия тепло. Мирон готов рискнуть своим долголетием ради него! Потому что он хочет стареть рядом с ним! Не с кем-то ещё, не забыть про тот далёкий разговор, а действительно стареть вместе! И для Славы это было одним из самых главных показателей искренности его любви. Фёдоров готов был променять всё, что у него есть, на обычную жизнь с простым смертным!

Карелин крепко-крепко обнял Мирона, забыв про примочку на своей груди от огня. Он гладил своего мага по голове, не обращая внимания на только- только отрастающие волосы! У них будет шанс прожить чуть-чуть нормально. Как самые обычные люди!

— А зачем тебе нужен был крест, который ты мне дарил? — тихо спросил Слава. — Мне правда жутко стыдно, что я посеял его. Он может помочь с огнём?

— Там внутри лежало кое-что важное, — улыбнулся Фёдоров. — То, что нам крайне необходимо сейчас.

— И что же там, Мирон?

— Сейчас я тебе расскажу, — с готовностью улыбается маг, забираясь в кровать с ногами и шустро целуя Славу в лоб. Карелин со всей готовностью улёгся на его груди, готовясь слушать историю. Наконец-то честную историю.

***

— Да где же этот гребанный крест, — ругается Евстигнеев, пиная ногой обгоревшую деревяшку в логове вампиров. Мирон устроил тут неплохой пожар, убивая давнего amica.

— Не думаю, что они оставили бы серебряный крест валяться прямо на полу, — вздыхает Ваня. — Думаю, он где-то спрятан. Либо же они его выкинули, если он не представляет ценности...

— Думаешь, подарок Мирона для Славы не имеет ценности?!

Гепард тяжело вздохнул. Ну, конечно! Это же многолетний могущественный маг, который ничего не делает просто так. Даже подарки простые подарить не может! На месте Славы, Светло давно бы свихнулся в поиске причинно- следственных связей. Но Карелин проще — он не ищет глубинных смыслов. Он смотрит на поверхности и верит в добрых фей! Иногда Ване казалось, что он бы душу продал за эту наивность. Была бы она ещё у него.

— Ну что ты приуныл? — спросил Ваня, утягивая оборотня в свои объятия со спины. — Я просто... не умею дарить значимые подарки. Ты, если честно, вообще первый, с кем у меня такие отношения, что хочется дарить подарки, — виновато рассказывает он.

— Ты не представляешь, как я счастлив, что ты не умеешь дарить такие подарки, — улыбается Светло, спиной прижимаясь к тёплому телу Вани. — У меня бы голова взорвалась разбираться, что на самом деле ты мне подарил и сколько людей оно способно убить.

Конечно, оборотень знал, что Мирон не подарит Славе вещь, которой можно покалечиться. Потому что, само собой, Слава именно это и сделает первым делом. Их взаимодействие то ли смешило Светло, то ли умиляло. С одной стороны, они не подходили друг другу совершенно. А с другой — Слава и Мирон идеально дополняли друг друга.

В Ване же Светло находил много общего с собой — утрату родителей, например. Конечно, гепард потерял своих в сознательном возрасте, а для камбиона это — просто часть социализации, но эмоции явно были похожими. А ещё у них двоих были проблемы с привязанностью, отношениями и любовью. Происходящее сейчас для двоих было чем-то из ряда «вау».

А ещё Евстигнеев был старше. Он многое знал, повидал и рассказывал об этом очень интересно! Ваня буквально заслушивался каждой историей. И все истории были честными — если для сюжета была важна какая-то дама, то Ваня её всегда упоминал. А ещё добавлял, что это было давно и из-за чар, а с гепардом он совсем не из-за чар и потребностей.

— Вообще-то нам поручили найти крест, — напомнил Светло, когда Ваня потянулся за поцелуем.

— То есть они сейчас могут отдыхать, посвящать время друг другу перед кошмаром, а нам нельзя элементарно поцеловаться? — непонимающе спросил Евстигнеев на выдуманный запрет.

— Да там Фёдоров столько книжек натаскал, — вздохнул Ваня, — весь дом превратил в библиотеку.

— Найкраще місце для хорошого сексу — бібліотека, — нараспев произнёс Евстигнеев, поймав непонимающий взгляд гепарда. — Песня одна, её пока мало кто знает, но я уверен, что завирусится ещё!

— Потом послушаем, — кивает оборотень, а затем оставляет осторожный поцелуй на губах камбиона. Всё ещё немного стесняется! — А сейчас надо найти крест. Он ведь для чего-то нужен!

Евстигнеев недовольно ворчит. Он снова тянет гепарда на себя, но на этот раз лицом к лицу. Ваня прекрасно знал Мирона, и он понимал, что тот просил, а не отдавал приказы, пусть по тону это было и не ясно. А ещё Фёдоров всегда хотел для камбиона счастья. И не стал бы злиться из-за пятнадцати минут, потраченных на пустые разговоры и поцелуи с половинкой. Он ласково, но настойчиво целует Светло, пробегаясь кончиком языка по губам, подразнивая. Ваня в отместку прикусывает нижнюю губу камбиона, но поцелуй всё равно не разрывается. Евстигнеев лишь укладывает руки на ягодицы оборотня, оглаживая их и немного сжимая в руках. И тихонько так — шлеп, разлетающийся по залу.

Светло раскраснелся, но камбион знал, тому это было приятно. Он наконец прервал поцелуй, но всё равно оставил ещё один — мимолетный — прямо на переносице гепарда. Оторваться было очень и очень сложно!

— Я никогда к этому не привыкну, — тяжело вздыхает Ваня, пряча лицо в ладонях.

— Ой, да брось, — отмахивается Евстигнеев. — Человек может привыкнуть абсолютно ко всему!

— Человек — да, — кивает Светло. — Но я-то не совсем человек, — с ухмылкой напоминает он.

Поиски креста продолжились. Влюблённые добрались до кабинета теперь уже мертвого главы клана. Там в красивых бутылках стояла чья-то кровь. Ни Евстигнеев, ни Светло понятия не имели, каким образом она не сворачивается. Лишь поблескивает в бутылках.

Запах был до одури спёртым — не мудрено, что в «сокровищнице» главы клана не было ни одного окна. Дышать было почти невозможно. В этот момент гепард даже позавидовал вампирам — им-то дышать не нужно.

Вани искали в ящиках массивного стола из красного дерева. Наверное, он был сделан в веке так ещё восемнадцатом — настоящий раритет! В них стопками лежали бумаги — фотографии, пожелтевшие конверты с именами, выведенными от руки. Один из них заинтересовал Светло. Там были начертаны имена его родителей.

«Убиты оборотнями Круга». Это было выведено красными чернилами на первом же листке в конверте. «Распространение опасной информации». Никакого связного текста. Просто отдельные предложения, наносящие Светло безжалостные удары под рёбра. «Близкие связи с Драконом». «Производились пытки для собирания особо важной информации о личности Дракона». «Ликвидация за молчание без шанса на помилование и без возможности самозащиты». «Похоронены по адресу...». Слеза упала прямо на собранное досье.

— Они... они правда не вернутся, — тихо произнёс Ваня, поднимая глаза на камбиона. — «Ликвидация за молчание без шанса на помилование и без возможности самозащиты», — прочитал он дрожащим голосом. — Их буквально загрызли свои! И они... они ещё...

— Тш, — успокаивающе протянул Евстигнеев, быстро заключая Ваню в свои объятия. — Мы... мы можем сходить к ним на могилу, — предлагает он, замечая адрес. — И ты сможешь попрощаться...

— Эти сволочи столько лет лгали мне, что они пропали без вести!

На самом деле, отчасти гепард был благодарен за ложь. Ведь именно она не давала умереть надежде внутри него. Каждый день он ждал, что родители вернутся домой. Он не выключал свет в прихожей, чтобы папа, как обычно, не спотыкнулся об тумбочку в темноте! А оказывается, он просто жег электричество.

К факту смерти родителей Ваня был отчасти готов. Но он не был готов сразу хоронить в себе веру в их возвращение домой и в стаю. И столько лет он не был на их могиле, потому что просто впустую сжигал лампочки надежды в коридоре!

— Они все за это ответят, — тихо произнёс Ваня.

Гепард в ответ лишь тихо кивнул, осторожно выбираясь из объятий. Предстояло ещё многое. Например, отыскать серебряный крест.

— А это на Славу, — произнёс Евстигнеев, распечатывая конверт.

«Проклятый». «Восходит к роду, способному выносить дитя демонов». «Крайне бесполезен и неуклюж». «Преимущества: природная глупость».

— Лестно, — фыркнул Светло.

«Бесполезный источник». «Ничего не знает, а если и знает, то не говорит». «Замешан в похищении Грааля и в ряде нападений на Круг». «Имеет интересные корни».

— Интересные корни? — переспросил камбион. — Это он дважды про предков, которые рожали от демонов и могли их призвать?

— Не знаю, — пожимает плечами Ваня. — Давай смотреть дальше.

Следующий конверт был старее предыдущего. На пару веков уж точно! Ваня осторожно вытащил его содержимое. На обложке ведь было выведено «Мирон Фёдоров».

«Дракон». Светло бы подумал, что тот догадался из-за инцидента во время казни, но, судя по уже выцветающим чернилам, надпись была очень старая.

— Он знал, — пролепетал Ваня, показывая Евстигнееву бумажку. — Знал, что Мирон — Дракон. И ничего не сделал!

Евстигнеев внимательно рассмотрел выцветшие чернила. Старая надпись, очень старая! Века два ей, наверное. Столько времени вампир хранил тайну, что Мирон — Дракон, и не сдал его Белому Кругу! Интересно, перед своей смертью он думал, что если бы тогда раскрыл секрет мага, то не погиб бы от его рук?

Они продолжали дальше рыскать по ящикам. Один за одним вытаскивали конверты и со знакомыми, и с новыми для них именами. Видно, больше всего вампир любил коллекционировать секреты.

— Этот заперт, — говорит Евстигнеев, кивая на ящик стола, безрезультатно дергая его за ручку.

— Надо поискать ключ, — кивает Светло, окидывая комнату взглядом.

Но он даже двинуться в поисках ключа не успевает! Послышался противный треск — Ваня просто сломал ящик.

— Но это же раритет!

Гепард испуганно посмотрел на стол: это была настоящая реликвия! А теперь... Ваня просто сломал механизм. Никакой величественной красоты — на нем теперь есть щепки.

— Так быстрее, — отмахнулся Ваня. — Здесь дышать нечем.

— Чурбан, — ворчит Светло, но глаза его довольно сверкнули: в вероломно открытом ящике лежал крест.

— Вот теперь надо отнести его Мирону, — вздохнул камбион. — А потом, — протянул он, — можно пригласить тебя на ещё одно свидание?

— Сколько угодно, — улыбается Светло, — пока небо на нас не свалилось.

Мирон стоит напротив одинокой могилы, застегивая пуговицы на пальто из- за сильного ветра. Он присаживается на колени, оставляя букет лилий у камня. На улице было совсем темно и слишком уж холодно.

— Спасибо, что сохранили мой секрет, — тихо говорит он надписям на камне. — Он стоил намного меньше, чем ваши жизни, — тяжело вздыхает он, касаясь камня ладонью.

— Общение с оборотнями тебе не к лицу, Фёдоров, — раздаётся знакомый голос со спины.

— Amica, — улыбается маг, протягивая руку старому знакомому, тот пожимает её в ответ. — Я горд, что был знаком с ними, — продолжает он, кивая на холодный мрамор. — Ты принёс?

— Конечно, — кивает вампир. — Ради этого ведь и пришёл, — улыбается он в ответ, протягивая Мирону небольшую колбочку.

Фёдоров внимательно рассматривает маленький флакончик и его содержимое. Пробковая крышка, прозрачное стекло. Совсем небольшой флакончик, а значит, его очень просто спрятать.

— Ты так и не расскажешь мне, что это? — спрашивает вампир. — Многих пришлось убить ради этого...

— Будто бы тебе впервой убивать, — отмахивается Мирон. — Это просто способ обезопасить себя, — маг пожимает плечами. — Ничего особенного. Считай, это просто моя прихоть.