Карелин почувствовал, как здание неумолимо стало трястись. Страх накатил небывалой волной. Мирон попытался открыть портал, но вселенский йогурт просто рассыпался на искорки.

— Да чтоб тебя, — ругается Фёдоров.

Карелин чувствует, как Ваня откидывает его в соседнюю стену. Сначала он не понимает, что происходит, а после видит: на месте, на котором он стоял, теперь лежал здоровенный камень — кусок потолка.

— Твою ж мать, — единственное, что получается сказать у шокированного Карелина.

— Бегом, — кричит Евстигнеев, подталкивая и Мирона прочь из зала с трупами.

Огромные троны под потолком стали рушиться. Оказаться под завалами означало только одно — попрощаться навсегда с жизнью. Светло подпихивает вперёд Славу, чтобы он наконец побежал прочь, а сам обращается, в секунды нагоняя потерянное расстояние. Гепард старается не особо разгоняться — Карелину нужно показать, как отсюда выйти.

— А Хранилище... Драконы, — нервно тянет Мирон.

— У тебя нет времени с твоей ногой проходить через Око, — отзывается Евстигнеев, подпихивая мага прочь из разрушающегося здания. — Ни у кого из нас нет на это времени!

Славе тормозить не даёт Светло — гепард время от времени подпихивает его вперед, чтобы проклятый не отвлекался на мага. А для Карелина не оборачиваться было пыткой: он ведь совершенно не знает, что там с Мироном. С его Мироном! Теперь-то он наконец понял Орфея, обернувшегося на Эвридику. А раньше-то осуждал! Насколько же он был не прав.

Мирон без магии был беспомощнее котёнка, даже беспомощнее самого Славы — потому что Фёдоров не умел без неё. А сейчас всё ухудшается тем, что маг продолжает хромать на одну ногу, пусть он и отказался от своей трости с пуделем. Евстигнеев, правда, не давал своему другу отставать.

Выбравшись на свет, Слава проверяет крест на своей груди под одеждой — он на месте. Следом за ними от здания отбегают и Мирон с Ваней. Фёдоров на пробу зажигает огонь на руке — теперь всё в порядке, теперь магия вернулась.

— Почему портал не открылся? — спрашивает Карелин, подбегая поближе к Мирону, буквально впиваясь в его руку, не увенчанную пламенем.

— Кто-то очень не хотел, чтобы мы оттуда выбрались, — проговаривает Мирон, наблюдая, как здание медленно рушится.

Слава понимающе кивает. Очень хочется кашлять — отлетающие камни подняли настоящий вихрь песка и пыли. Мирон умудрился изгваздать чёрные вещи в светло-сером налёте, но даже и не думал отряхиваться.

— Ну почему же кто-то?

Слава искренне ненавидел этот голос. Чертовы старейшины! Именно они когда-то заставили его решиться на убийство Дракона. А Карелин... Карелин в итоге в него влюбился. Один из стариков стоит напротив них. На оголенной груди Карелин ясно видел сияющую метку проклятого. Это они сами перебили всех, кто остался. Всех, кроме него.

— Убить мальчишку, — приказывает голос.

— Рискните, — тянет Мирон, зажигая на руках огненные сферы.

Славе это сразу показалось очень плохой идеей. На полу в том помещении валялось порядком пятнадцати тел. Значит, примерно пятнадцать из нападавших — проклятые. Слава знал, что получить одну метку лишь немного больно. Но если убить случайно двух проклятых, то что будет с человеком?

— Надо снять с них метки, — шепчет Карелин так, чтобы услышать его мог только Мирон.

— Я не могу их снять, — нервно отзывается маг. — Ты видел, что происходит, пока Пифон не ослабит...

Раздаётся дикий птичий крик. Небо за секунды становится тёмным — куча «предвестников» замаячило на небосводе. А затем слышится настоящий рев. На небосводе появляется огромный змей. Карелин не видит у него крыльев, как у Дракона. Тот по небу точно плывёт, словно там вода.

Мирон понял, что срочно надо обращаться. Если Пифон ищет проклятых, значит, надо показать, что его наследники на земле ещё не закончены: не все Драконы вымерли. Только вот... злости явно не достаточно. Ни злости, ни ярости не хватает, чтобы загореться. Мирона вообще чудовищно успокаивает тёплое чувство в груди к Карелину. Особенно понимание, что оно взаимно.

«Так вот что Дракон имел в виду», — тянет про себя Мирон, понимая, что эта самая любовь спрятала поглубже в чертоги разума его разрушающую силу. «Надо обратиться, – просит он себя, – ты часть меня, так что появись, давай», — требует он у существа внутри себя. «Давай, проснись», — требует он вновь. «Ты ведь не существуешь без меня, ты существуешь только внутри меня», — продолжает нервно. «Ты — это я», — наконец признаёт Фёдоров.

И наконец огонь вспыхивает в венах, пожирая Мирона целиком. Впервые за столько лет он признал, что он и есть Дракон. Не какая-то чудовищная его часть, которую возненавидела мама, которую боялись и презирали. Не что-то отдельное, что всегда приносило вред, пока истинно он хотел лишь совершать благо. Он и есть Дракон — это его существо. И не такое оно ужасное, как всегда и всем казалось. Это просто он сам.

Карелин впервые видит Дракона так близко. Он меньше Пифона в несколько раз, но обладет мощными лапами и огромными крыльями. Его туловище и шея украшены огромными шипами, как и крылья в отдельных местах. Два больших то ли шипа, то ли рога украшают голову. Дракон внимательно смотрит на Славу, пытаясь понять его эмоции. Карелин тепло улыбается, осторожно касаясь прохладного тела. Дракон же прячет его под своим крылом.

Змей пикирует вниз. Славе стало не по себе от того, что Ваня описывал его совершенно другим. На своём уроке магической истории он говорил, что Пифон был с лапищами и крыльями. А сейчас перед Карелиным просто огромная змея, которой, кажется, вода ближе, чем огонь.

«Не волнуйся, пожалуйста, не волнуйся», — звучит голос Мирона сразу в голове у Карелина.

— Да как тут не волноваться!

«Ты меня слышишь?», — удивлённый голос Фёдорова вновь звучит в голове. «Ты серьезно меня слышишь?», — повторяет вопрос маг.

— Конечно слышу, я ведь не глухой, — почти совершенно спокойно выдаёт Слава, сильнее прижимаясь к лапе Дракона, прячась под его крылом.

«Меня никто обычно не слышит, когда я вот такой», — объясняет Фёдоров. «Наверное... должно быть, дело в твоей метке», — предполагает он.

— Объясни мне, почему он змея, — тихо спрашивает Слава, боясь, что Пифон его услышит.

«Он может менять образ», — рассказывает Мирон, не спуская глаз с демона.

Славе становится не по себе. Ведьм поблизости нет, рядом с ними есть только стая Вани. А напротив огромная армия Белого Круга. И Пифон, стоящий между двух сторон.

«Кто убил проклятых? Кто забрал себе метки?», — рычание слишком громко раздаётся сразу в голове. Карелин хватается за голову. «Они», — раздаётся более мягкий ответ Мирона. Он уверенно кивает мордой в сторону Круга и его армии. Пифон же в ответ своим огромным хвостом разбивает всю армию. Кто-то успевает отскочить, но кого-то расплющило. Карелин видит кровь, торчащие кости из месива мяса. Желудок стягивает в тугой узел. Только бы не стошнило!

«Покажи мне, на что ты способен», — слышится рычание в голове. Мирон и не собирается сопротивляться. Секунда, и из его пасти вырывается пламя. Огонь огромным потоком несётся вперёд, сжигая всё на своём пути. От кучи людей остаётся лишь пепел, обгорелые тела да кровь с костями.

Пифон смотрит на это с некой гордостью. Слава сильнее жмётся к Мирону. Он видит, как самый кончик хвоста демона ползёт в его сторону. Фёдоров реагирует моментально. Меньше секунды, а он уже стоит напротив Пифона, расправив крылья, пряча за ними Карелина. «Только не Слава», — слышится его голос. Но не мягкий, как раньше, а более жесткий, почти железный. Слава чувствует, что Мирон ни за что не отдаст его.

«Беспокоишься за проклятого?», — почти с насмешкой звучит в голове противное рычание. «Я его люблю», — без сомнений выдаёт Фёдоров, гордо поднимая морду. Славе, кажется, в жизни не было так спокойно, как сейчас — под крылом своего Дракона.

«Так ты и есть тот самый маг, решивший, что имеет право созидать?», — почти смеётся Пифон. Слава не слышит его, у Карелина ощущение, что кто-то говорит сразу в его голове. Словно и Мирон, и Демон стали его новыми внутренними голосами.

Все позади смотрят непонимающе. Как же хочется Карелину подсказать им, что они разговаривают! Но он не может. Ему страшно хоть на секунду отдаляться от Мирона. Намного спокойнее прижиматься к его лапе. А лапа, между прочим, всё равно длиннее Карелина, несмотря на его высокий рост.

«Разве истинное величие не то, чего ты хотел для своих потомков?», — голос Мирона звучит холодно и расчетливо. «Какое величие в том, чтобы променять великую силу на любовь?», — непонимающе спрашивает Пифон. Различать слова в этом рычании крайне сложно, но Карелин очень старается. «Только взгляни, как он слаб, как беспомощно жмётся к ноге! Какое величие в том, чтобы защищать его?», — кончик хвоста змея вновь ползёт к Славе.

Дракон без раздумий выдыхает на хвост огонь. Но Пифон стряхивает каждую частичку пламени с хвоста одним взмахом. Ему вообще всё равно, что такого умеет Мирон. «Amor etiam deos tangit», — цедит Фёдоров сквозь зубы. «Этот век объяла бессмысленная febris erotica», — довольно грустно подводит итог демон. «И на что же ты готов ради этой самой любви, Мирон?».

Слава тихо надеется, что Мирон не скажет ничего глупого. «Отказаться от магии, чтобы провести с ним всю свою жизнь», — раздаётся в голове голос Фёдорова. «Всю жизнь, говоришь?», — задумчиво переспрашивает демон. Он продолжает: «Всю жизнь... это можно устроить. И для этого совершенно не обязательно отказываться от магии».

Слава чувствует, как метку жжет. А затем он чувствует, как на её месте вырисовывается что-то новое. Точно по коже рисуют раскалённым железом. Кажется, Мирон чувствует то же самое. Только если маг и не шелохнулся лишний раз, то Карелин от боли буквально рухнул на колени. Пифон смотрит на это с самодовольной ухмылкой. Слава понимает, что он не умирает, но что происходит — совершенно не понимает.

Боль прекращается так же резко, как и началась. «Пока жив один, жив и другой», — раздаётся в голове голос змея. «Ранят одного — раны будут и у другого», — продолжает Пифон. А затем он гордо приподнимается над землей. Слава готов поклясться, что на его морде появилась ухмылка. «Но стоит вам слишком далеко друг от друга отойти, как вы немедленно умрете», — заканчивает он.

Карелин испуганно вздрагивает. Их буквально связали намертво. Он совершенно не этого ожидал. Он совершенно не этого хотел! «Насколько твоя любовь согласна быть до конца вечности?», — спрашивает змей, медленно наклоняясь ближе к морде Мирона. Точно хочет доказать ему, что тот фундаментально ошибается.

Карелин осторожно нащупывает крест под кофтой, вытаскивает его, но пряча в ладони. Секунда, и Мирон, уловив это движение, резко подаётся вперёд. Единственное, что у них есть, — это эффект неожиданности.

Пока Пифон пытается скинуть с себя Дракона, Слава вытаскивает из креста небольшой бутылёк. Маленькое секретное отделение в массивном кресте было не так просто заметить. Слава видит, как крылья Мирона стираются об асфальт. И он чувствует боль на своих руках. Фёдоров взмахивает крыльями, поднимаясь в небо, а затем с силой прижимает голову Пифона к асфальту. Когда змей видит приближение Карелина, он разевает пасть, точно собирается проглотить его. Но Слава лишь кидает в распахнутую пасть пузырёк. Мирон с силой давит, пытаясь закрыть пасть, но мощный хвост Пифона скидывает его с себя. От неожиданности у мага не получается затормозить крыльями. Он буквально врезается в разломы здания. Обличие Дракона спадает — на развалинах лежит человек. Туда сразу же несётся Евстигнеев. Карелин чувствует дикую боль. Точно ему в нескольких местах переломили позвоночник.

Слава падает, прекрасно понимая, почему Мирон потерял сознание. Боль казалась просто невыносимой. А Пифон тем временем угрожающе возвышается над ним.

— Стой, — слышится вопль Вани, но Слава прекрасно понимает, что это было адресовано не Пифону.

Карелин чувствует, как позади него рычит гепард. Светло не идиот, чтобы нападать на демона, но схватить Славу зубами за воротник, чтобы оттащить дальше — у него ума хватило.

Но Слава понимает, что это лишнее. Ещё немного, и Пифон падает на землю. Он трясётся в конвульсиях, Карелин видит, как куски его тела начинают загораться, как демон сгорает изнутри. Светло начинает активнее тащить Карелина прочь от демона. Через секунду к нему присоединяются ещё двое из его стаи. Они помогали оттаскивать Славу уже за руки.

— Что это было? Какого черта вы творите? — нервно спрашивает Евстигнеев, когда гепарды дотащили Славу до Мирона.

— Ангельская кровь...

Это единственное, что успевает сказать Слава. Он крепче сжимает руку Мирона, а затем чувствует, как теряет сознание.

Эпилог

В комнате светло, свежо и даже немного прохладно из-за распахнутых настежь окон. Славины дни проходили в бесконечных попытках научиться заново жить — теперь уже с новым обременительным фактором: они с Мироном были практически одним целым. Даже расставаться надолго не могли: самочувствие ухудшалось мгновенно. Метка проклятого исчезла, уступая место новому символу. Ровно такой же красовался и на груди Фёдорова. Тот принялся изучать что это, обещался снять, чтобы Карелин не чувствовал себя привязанным, но Слава лишь устало махнул на это рукой. Раз им вручили такой способ быть вместе длиною в жизнь, то не надо это исправлять. Карелин порядком устал от постоянной магии вокруг.

Но жить стало гораздо спокойнее! Больше никто не пытался их убить, как минимум. Зато вот на Мирона свалилось много дел — наводить страх и ужас на всех, кто собирается не подчиняться правилам. Не знал Слава, было ли теперь на лицевой стороне спокойнее, но в изнаночной никто больше даже и не думал пытаться его убить. А это плюсы!

— Почта пришла, — улыбается Мирон, подавая Славе конверт.

Карелин осторожно его открывает. Там открытка. «Отдых потрясающий, надеемся, что вы тоже выберетесь хоть куда-то», — приписка аккуратным почерком Евстигнеева с обратной стороны открытки.

— Дорвались наши до отдыха, — улыбается Слава.

— Мы с тобой тоже обязательно куда-нибудь выберемся, поплаваем, трость-то мне больше не нужна, — обещает Мирон, обнимая Славу за плечи. Губы осторожно касаются виска. — А сегодня предлагаю посидеть с вином и хорошим мясом. Или пастой? Что скажешь?

— Я только «за», — улыбается Карелин, убирая открытку обратно в конверт.

У Вань всё тоже хорошо. Даже очень хорошо. Они спокойно уехали на море, собираясь провести там пару месяцев точно. Слишком уж их утомила эта борьба. У Евстигнеева после героического рывка гепарда оттаскивать Славу от демона на голове появилась пара седых волос. Ну, так сам камбион говорил. Ни Карелин, ни Фёдоров, ни Светло их не заметили под чёрной краской на волосах. Но Ваня быстро решил сменить имидж, перекрашиваясь во что-то сильно светлее, чтобы ничего его не связывало ни с прошлым камбиона, ни с прошлым борца с Белым Кругом и демонами.

Светло же наконец осознал, что родители не вернутся. Он устроил грандиозную перестановку в доме, обустраивая всё так, как ему хочется. Время от времени они жили там вместе с Евстигнеевым. Но чаще, конечно, в загородном доме камбиона — уж слишком напрягало Ванечку отношение возлюбленного к раритету.

У Жени всё тоже стабильно и хорошо. Они с ведьмами через время закрыли разрыв, созданный Пифоном, чтобы вырваться на землю. Мирон успокаивал Карелина, что тот ещё долго не захочет да и не сможет вернуться в их мир — слишком уж хорошую дозу ангельской крови он проглотил. Убить, к сожалению, демона нельзя. Только вернуть обратно туда, откуда он пришёл.

И только Слава время от времени впадает в ностальгию по времени, когда весь этот чудовищный сказочный мир был от него далёк. Было намного спокойнее жить, не зная, какие ужасы он в себе хранит. Но, переходя черту, вернуться уже невозможно.

Да и в нем слишком много хорошего! Как минимум, в нем есть Мирон. Мирон, который его любит. И Слава до безумия любит его в ответ. Теперь уж им остаётся прожить вместе всю эту вечность, пока кто-то не решится их убить. Хотя... вряд ли найдутся идиоты, готовые им противостоять.

Расправа над Пифоном стала настоящим фурором! Глупый смертный мальчик смог запихнуть ему в глотку бутылёк с ангельской кровью! Теперь не только Мирон, но и Слава является достойным соперником в глазах изнаночных существ.

Мирон так и стоит за спиной, осторожно переплетая пальцы их рук. Из сплетения ладоней вновь в небо вырывается маленькая голубка. Она кружит под потолком, заставляя и Фёдорова, и Карелина удивиться точно впервые.

Слава теперь видит Мирона насквозь. Всё, из чего он создан. Чёрную магию, оплетающую всё его существо. Чистую душу, готовую бороться до последней капли крови за тех, кто дорог. И, конечно же, две щепотки сомнительных мыслей, появляющихся, как только опускаются занавески. Карелин знает, что Мирон никогда не причинит ему вреда. И плевать он хотел, что столько лет Дракона считали чудовищем. Есть монстры гораздо страшнее этого.

Слава опрокидывает голову, а Мирон с нежностью касается его губ. Карелин чувствует на них его утренний кофе, очерчивая их языком. Среди беспросветной нежности и ласки, наполняющей каждую клеточку, Слава всё-таки чувствует легкую нотку его тёплой, чарующей горечи.