***

- Не понимаю, зачем нам ехать в эту глушь в такой зверский мороз?!

Уилл, надувшись как пятилетний ребенок, смотрел на отца, скрестив руки на груди и прожигая мужчину недовольным взглядом.

Персивал на это лишь сочувственно улыбался, прогревая машину, чтобы можно было уже, наконец, выехать со двора.

- А мне нравится на озере, - сказал Ренли, мечтательно глядя в окно.

Вот бы Сэя туда свозить. Ему наверняка понравилось бы. Можно было бы провести там несколько дней в тишине и умиротворении, насладиться друг другом... но мечтам этим, к сожалению, не суждено было осуществиться.

Сэй не верил в его любовь. Сэй боялся его прикосновений. Сэй сам не знал, чего хочет, и потому пустил ситуацию на самотек, даже не попытавшись как-то разрешить возникший между ними конфликт.

Но Рен не винил парня. Он винил ублюдка, который сидел рядом с ним и, скривив недовольную рожу, безостановочно стенал по поводу того, что он лучше сходил бы в клуб, чем ехал за сотни миль не пойми куда и не пойми зачем.

- Захлопнись уже! - не выдержав жалоб братца, попросил парень. - Достало.

- Ренли, не груби. - Мама, наконец, села в машину и передала Рену большую плетеную корзину, в которой был двухдневный запас еды. - Осторожно, там хрупкая посуда.

- Эстер, скажи хоть ты отцу, что вы прекрасно обойдетесь без моего присутствия, - вновь завел Уилл свою песню. - Сегодня выходной, и я мог бы провести его с друзьями, а вместо этого вынужден ехать туда, куда мне совершенно не хочется и...

- Уилл, ты не хочешь провести время со своей семьей? - мама повернулась к ним и приподняла одну бровь.

Холодно сверкнули линзы ее очков, и братец сразу как-то сник.

- Эстер, я... - начал было парень.

Но Ренли перебил его, прыснув в кулак:

- Трус.

- Заткнись, мелкий, или я!..

- Или ты «что»? - Рен, так же как и мама, приподнял бровь, насмешливо улыбаясь и глядя на парня свысока.

- Прекратите этот балаган, - спокойным голосом попросил Персивал, выезжая со двора. - Уилл, мы отлично повеселимся. Не понимаю твоего раздражения.

Не выдержав общего натиска, братец заткнулся и молчал всю оставшуюся дорогу. А Ренли, наконец, получил возможность предаться мечтам, фантазиям и прочим мыслям, которые в большинстве своем были далеко не радужными.

Но как бы плохо ни было на душе, Рен не умел отчаиваться или долго копить в себе негатив. А потому очень скоро переключил свое внимание на виды природы, мелькающие за окном автомобиля, и, отрешившись от всех проблем, стал прислушиваться к тихим голосам мамы и отчима, под которые, в конце концов, уснул.

***

Домик на озере был любимым местом Рена. Невысокий, двухэтажный, сколоченный из цельных бревен по заказу Персивала, он был пропитан духом природы и какой-то романтической старины. Летом они всей семьей приезжали сюда довольно часто, зимой - примерно раз в месяц.

Персивал страстно любил рыбалку и охоту, а еще он страстно любил свою жену, к ногам которой готов был сложить весь мир. Но поскольку у него не было на это ни сил, ни средств, он преподносил супруге другие дары: а именно всякого рода дичь, животных, рыбу и меха.

Эстер считала своего мужа настоящим мужчиной и, разделяя его страсть, могла при случае составить ему компанию. Но все же женщина предпочитала ждать, пока муж сам принесет ей добычу, как воин и охотник из первобытного племени.

Ренли веселили эти отношения. Заядлая карьеристка и убежденный домосед... удивительно, как они смогли найти друг друга в толпах большого города и обрести настоящее счастье. Ведь он еще не встречал двух настолько не похожих и все же с похожими сдвигами людей.

Как всегда, выделив им с Уиллом по удочке, Персивал отправил парней на озеро «укреплять братскую любовь, которая в последнее время дала сильную трещину».

Рен только прыснул и направился к лодке, привязанной к бревну, вколоченному в землю у берега. Забрался в нее и стал ждать, пока Уилл отвяжет канат и тоже сядет в лодку.

- Греби, мелкий, раз так любишь это вонючее озеро, - проговорил он сипло, кутаясь в куртку и с опасением глядя на воду.

Ренли покачал головой и взялся за весла, стараясь не обращать внимания на брата, которого обещал не бить и с которым обещал дружить, как будто они были в детском саду.

Уилл же сидел, нахохлившись, и прожигал Рена недобрым взглядом. Холодный сырой воздух неприятно щипал его кожу, и парень с каждой секундой бесился все сильнее.

Это чертово озеро, этот чертов загородный дом, всё вызывало в нем неконтролируемое бешенство. А особенно мелочь, сидящая напротив и улыбающаяся каким-то своим идиотским мыслям.

О, да! Ренли бесил его больше всего.

«И о чем это он задумался с таким лицом, словно ему делают минет?» - думал Уилл, с трудом сдерживаясь, чтобы не скрипнуть зубами, и страстно желая стереть с лица недоумка эту его наивную улыбочку.

- Ну как там твои поползновения в сторону моей игрушки? – усмехнувшись, спросил он, внимательно наблюдая за реакцией брата.

- Не твое дело, - нахмурившись, огрызнулся Рен, стараясь не выдать того, что творилось у него на душе.

Зачем Уилл начал этот разговор? Зачем провоцирует его? Забавы ради? Что ж, пусть забавляется, только эта радость ему и осталась.

- Значит никак, - подвел итог Уилл и нервно облизнулся. - Хотя не пойму, чего ты ожидал? Сэй идеальная шлюха. Идеальный раб. И все равно вернется ко мне. Тебе нечего ловить, мелкий. Ты сам видел, как он старательно подмахивал нам во время нашей забавы.

Да! То, что творилось тогда в подвале, не давало Уиллу покоя до сих пор. До сих пор Сэй приходил к нему во сне и стонал, просил, умолял взять его.

Так будет и в жизни.

И для этого Уилл собирался приложить все усилия. Вот только этот чертов Ренли постоянно крутится под ногами и мешает его планам, не давая и близко подобраться к Сэю.

- Заткнись. - Рен перестал грести и уставился на брата, борясь с желанием приложить его по голове чем-то тяжелым. - Сэй не шлюха и... никогда не будет твоим. Даже не надейся. Я тебя к нему не подпущу и ему не позволю снова угодить в твою западню.

- Да что ты говоришь? - Губы Уилла сами собой растянулись в насмешливой улыбке. - Не шлюха он, как же. Ты только вспомни, с каким упоением он заглатывал наши члены. Ты и представить не можешь, как восхитительно он работал своим языком, вылизывая наши яйца. А его дырка - это просто нечто. В ней так тесно и горячо, полный восторг! Согласись, это было незабываемо! Кстати, ты уже попробовал вставить ему, Ренли? Или он продинамил тебя? Бьюсь об заклад, что продинамил.

Глядя на вытянувшееся лицо Рена, Уилл рассмеялся, и снова заговорил с издевкой:

- Ты такой правильный, что он умрет со скуки рядом с тобой. Зачем ему такое унылое говно? Другое дело я. Я знаю, как доставить удовольствие такой похотливой подстилке. И поэтому он обязательно вернется ко мне, и будет умолять меня, чтобы я трахнул его. Грубо, сильно, разрывая его дырку...

Голос с каждым сказанным словом становился всё тише, в нем появилась нездоровая хрипотца, и Уилл почувствовал, как его член наливается тяжестью.

Одна только мысль о Сэе вызывала в нем сильное возбуждение. Разве мог он так просто отступиться от желанной игрушки?

- Уилл... - Рен говорил очень тихо. Почти шепотом, словно боялся своего же голоса. Словно знал, стоит ему сказать это чуть громче, и все его самообладание рухнет в пропасть. - Я прошу тебя, заткнись...

- А то «что»? - приподнял парень бровь. - Мамочке нажалуешься? Не смеши! Знаешь, мелкий, у Сэя есть одна интересная особенность: он очень эротично скулит, когда ему больно. Так трепетно, так завораживающе, что хочется резать его на ленточки, лишь бы услышать эти всхлипы и скулеж. Но, думаю, если ты будешь хорошо себя вести, я позволю тебе оттрахать его чудесный ротик. Это так божественно держать его за волосы и насаживать на свой член. - Уилл мечтательно прикрыл глаза, полностью отдаваясь фантазии. - Да, думаю, трахнуть его в рот я тебе позволю.

Рен и сам не понял, как все произошло... вот он сидит и смотрит на брата, чувствуя, как от его слов в венах закипает кровь. Как она шумит в ушах и отдается в висках болезненной пульсацией... а вот уже весло летит прямо в центр лба Уилла и рассекает кожу на его черепе. Брызгает кровь. Брат вскакивает от неожиданности, машет руками, пытаясь удержать равновесие, и падает в воду.

- Я же просил... - тихо проговорил Рен, глядя на то, как парень беспомощно барахтается в ледяной воде. - Я просил тебя! - выкрикнул он так громко, что над озером пронеслось эхо, и занес весло для нового удара.

- Сдохни! Сдохни, наконец!!!

Мокрое дерево несколько раз опустилось на макушку Уилла. Парень отчаянно барахтался в воде и захлебывался, в панике пытаясь ухватиться за деревянный бортик. Но Ренли был настолько взбешён, что действительно желал ублюдку смерти.

- Сдохни, я сказал!

Он ударил брата по рукам, а когда вновь занес весло над его головой, вдруг, потерял равновесие и сам свалился в воду.

Холодно! Безумно холодно! Словно тысячи игл разом вонзились в кожу. Одежда в мгновение намокла и потяжелела, из-за чего Рена чуть не утащило на дно.

Парень попробовал запрыгнуть в лодку, но у него ничего не получилось, поэтому он просто поплыл к берегу, бросив Уилла на произвол судьбы.

Пусть себе поплещется в холодной воде. Если не утонет, то, быть может, хотя бы сдохнет от пневмонии?

***

Резкая боль пронзила голову, и Уилл вскочил. Лодка от резкого движения закачалась, и он, не удержавшись на ногах, свалился за борт. Ледяная вода тут же пропитала одежду и неумолимо начала тянуть парня ко дну, а он все барахтался и пытался схватиться за борт. Но Рен не позволил. С каким-то сумасшедшим яростным гневом в глазах он продолжал бить его веслом, и Уилл только чудом не потерял сознание. А потом и сам Рен оказался в озере.

Паника захлестнула парня. Он не видел, куда делся Ренли, а в голове билась только одна отчаянная мысль: «Надо забраться в лодку».

Только чудом ему удалось вскарабкаться по скользкому от воды борту и не перевернуть проклятое корыто. Отлежавшись немного на дне, Уилл перевел дыхание и решил оглядеться в поисках Рена.

Не то, что бы его волновало благополучие мелкого засранца, но все же садиться из-за него в тюрьму парню совершенно не хотелось.

Однако когда он приподнялся и выглянул из-за борта лодки, то увидел, что Ренли благополучно доплыл до берега и, слегка пошатываясь, побрел к дому, пытаясь поплотнее укутаться в насквозь промокшую куртку.

Провожая брата недобрым взглядом, Уилл чувствовал, как внутри него пробуждается желание задушить мелкую сволочь собственными руками, при этом с наслаждением глядя, как жизнь уходит из его вечно осуждающих глаз.

Но в драке один на один он вряд ли смог бы одолеть этого борца-переростка. И потому решил повременить с местью до того момента, как братец растеряет всю свою бдительность и перестанет осторожничать.

***

Воскресный день радовал чистым небом и ярким солнцем, лучи которого настырно заглядывали в окно и требовали к себе повышенного внимания, докучливо щекоча кончик носа Сэя, отчего парню безудержно хотелось чихать.

А еще ему очень хотелось пить. И пусть очередное ночное возлияние в клубе не закончилось жутким похмельем, сопровождаемым острой болью в висках и затылке, недостаток воды в организме Сэй ощущал довольно сильно.

Поначалу парень еще пробовал бороться с жаждой, но вскоре этот бой был безоговорочно им проигран.

Нехотя поднявшись с нагретой постели и зябко кутаясь в просторную вязаную кофту, Сэй поплелся на кухню. Налил воды в высокий прозрачный стакан и, залпом осушив его, взглянул на холодильник. Желудок тут же отозвался настойчивым урчанием, и парень уныло вздохнул, вспомнив, что весь закупленный на прошлой неделе провиант был безвозвратно исчерпан.

Покидать свою уютную берлогу, пусть и в такой расчудесный солнечный денек, Сэю совершенно не хотелось. Но желудок все требовал и требовал пищи. Здоровой, витаминизированной еды, а не запревших хлопьев и прокисшего молока, которые притаились на полках холодильника и ждали момента, чтобы отомстить нерадивому хозяину, вызвав у него безжалостный приступ диареи.

Пробурчав себе под нос парочку ругательств, Сэй отправился в душ, и уже через полчаса, умытый, причесанный и одетый чуть ли не по последнему слову моды, вышел из квартиры.

Ближайший супермаркет располагался в двух кварталах от дома. Не то, чтобы это было слишком далеко, но лень, одолевшая Сэя еще на прошлой неделе, прикинулась рекламным агентом и в самых красочных и привлекательных деталях описывала парню все прелести поездки на такси. И Сэй так проникся этой нехитрой идеей, что тут же полез в карман за деньгами. Но изрядно похудевший за прошлую ночь кошелек, его восторженного рвения не разделял. И вместо шуршащих бумажечек и звенящих монеточек, показал Сэю мудру в виде кулака с большим пальцем, зажатым между указательным и средним. Поглазев немного на этот нехитрый, но вместе с тем очень красноречивый посыл, Сэй был вынужден вспомнить, что спорт есть залог здоровья и красоты, и что пренебрегать столь важными аспектами жизни не стоит. И потому, вздохнув и спрятав бумажник обратно в карман, парень гордо вскинул голову и поплелся в супермаркет пешком.

По мере приближения к источнику пищи желудок Сэя начал бунтовать все сильнее. И когда глазам парня предстало двухэтажное здание магазина, неугомонный орган издал уж совсем невероятный звук. Восторженно-радостные рулады прозвучали так громко, что даже заглушили звонок мобильного телефона, и Сэй не сразу понял, что кто-то настойчиво пытается ему дозвониться.

Достав мобильник из кармана пальто, парень с подозрением посмотрел на незнакомый номер, высветившийся на дисплее телефона. Обычно на такие звонки он не отвечал. Все эти надоедливые промоутеры со своими неуместными, а порой и совершенно абсурдными предложениями, раздражали парня, но так уж сталось, что сегодня его настроение располагало к шуткам, и потому, хитро прищурившись, Сэй все же ответил.

- Вас приветствует служба спасения обездоленных мартышек, - пафосно-официальным тоном проговорил он и несколько мгновений с упоением слушал гробовую тишину в динамике.

- Сэй, рыбка, ты заболел? - в голосе мамы парень услышал искреннее беспокойство, но именно эта интонация заставила спину Сэя покрыться неприятными мурашками. - С каких пор тебя волнует судьба обездоленных мартышек? А как же профсоюз по защите рабочих прав муравьев? Только не говори, что судьба этих несчастных тружеников тебя больше не интересует.

- Мама? – скрыть удивление у Сэя не получилось, и оттого его голос прозвучал как-то тонко и испуганно. - Откуда у тебя мой номер?

Этот вопрос действительно очень интересовал парня. Только за последний месяц он дважды сменил телефон, а вместе с ним и номер сим-карты. И ведь это был не единственный случай. Из-за своей рассеянности и невнимательности Сэй часто менял номера, но мама всегда находила способ до него дозвониться. И эта ее «суперсила» порой вызывала в душе парня волну жутковатого трепета.

- Ох, малыш, встретился мне тут на днях один из твоих подопечных. Он и дал мне твою визитку.

- Какой еще подопечный? – тряхнул головой Сэй и едва успел отскочить с дороги, по которой, неистово сигналя, пронесся автомобиль.

Сердце отчаянно загрохотало в груди, а телу вмиг стало жарко от выброшенного в кровь потока адреналина.

- Ну как, «какой»? Мартышка, - совершенно серьезно ответила женщина.

- Что за бред? - возмущенно пробурчал Сэй, все еще стараясь пережить шок от встречи с проскочившей рядом смертью. - А еще говоришь, что это я болен.

- А ты и болен, сынок. Мне на днях звонил твой декан. Спрашивал, жив ли ты. Я имела глупость предположить, что жив. За что и поплатилась получасовым сношением мозга в извращенной форме. И чтобы прекратить сей разврат, мне пришлось торжественно поклясться, положив руку на библию, что я проведу с тобой воспитательную беседу.

- Ну да, как же, - фыркнул Сэй, отходя подальше от дороги, - на библию. Если бы это было правдой, мне бы уже принесли урночку с твоим прахом.

- Вот и я о том же. Ты хоть представляешь, чего мне это стоило, маленький неблагодарный сукин сын?

- Я вообще-то твой сын...

- Знаю, – перебила женщина. – А теперь даю тебе три секунды на то, чтобы сочинить достойное оправдание, – сказала она строго и тут же добавила: - Время вышло.

- Эм...

- Это не достойно и не оправдывает твоего безответственного отношения к учебе и к своей жизни. Ты знаешь, какое будущее тебя ждет? Нет? Так я тебе расскажу. Сначала тебя лишат стипендии и выгонят из университета. Потом не возьмут на приличную работу. В нашей стране, знаешь ли, тебя даже дворником не возьмут без степени бакалавра физики. Ибо уважающий себя дворник должен быстро и безошибочно рассчитать силу и направление ветра, чтобы знать в какую сторону мести пыль и мусор. А дальше – хуже, рыбка. Дальше тебя ждет голодная жизнь под Бруклинским мостом и членская карточка общества обездоленных мартышек, безработных муравьев и енотов-алкоголиков. А еще, малыш...

- Я понял, мам, – уныло проговорил Сэй, чувствуя, как последние пару минут его лицо буквально пылает от стыда. В конце концов, ему уже двадцать один год, а его отчитывают словно первоклассника. – Завтра я пойду на занятия.

- Я знала, что мы поймем друг друга, – довольным голосом проговорила женщина и видимо посчитала свой родительский долг выполненным, потому что в следующий миг Сэй услышал в динамике лишь короткие гудки, свидетельствующие о том, что разговор окончен.

Еще несколько секунд Сэй ошарашенно слушал противный писк и боролся со жгучим желанием распрощаться к чертям и с этим телефоном. Но здравый смысл, напомнивший парню, что денег на новый гаджет нет, и в ближайшее время точно не будет, оказался сильнее взбунтовавшихся эмоций. Поэтому Сэй лишь раздраженно скрипнул зубами и, спрятав мобильник в карман, продолжил свой нелегкий путь за скудным, но все-таки завтраком.

***

Еще в раннем детстве любящая мать сделала Сэю огромное одолжение, красочно и в подробностях объяснив, что мир не будет крутиться вокруг его персоны, как бы сильно ему того ни хотелось. И, наверное, лишь поэтому парню удалось избежать в своей жизни очень многих разочарований. Факт того, что Санта Клауса не существует, не стал для маленького Сэя трагедией века. Подлые натуры людей не удивляли. А розовые очки остались целы лишь благодаря тому, что были заблаговременно конфискованы родительницей и отправлены на чердак пылиться в старой коробке из-под тетриса вместе с горсткой молочных зубов, предназначавшихся для зубной феи.

И все же увидев, что университет за время его отсутствия не рухнул, Сэй испытал легкий укол сожаления.

А ведь он столько раз мечтал, что в один прекрасный день подойдет к месту, где некогда возвышалось здание его родного универа, и увидит лишь груду обломков, на которой, слившись в жарких объятиях, упоительно танцуют страстное танго террорист-моджахед и представитель высокоразвитой расы инопланетного происхождения.

Но видимо для террористов сей архитектурный объект не представлял интереса, а тратить силы на уничтожение горстки человечишек представители высокоразвитой инопланетной цивилизации посчитали ниже собственного достоинства, и потому мечты Сэя вот уже который год оставались только мечтами.

Впрочем, окунувшись в галдящий муравейник, именуемый высшим учебным заведением, Сэй к своему удивлению почувствовал что-то очень схожее с радостью, и на душе у него немного потеплело.

Фундаментальная неизменность родного университета отозвалась в сердце парня приятной ностальгией. Сам того не замечая, он беспричинно улыбался, рассматривая знакомые стенды с объявлениями, идущих к аудиториям преподавателей, на лицах которых застыло выражение вселенской усталости, и нерадивых учеников, посещающих занятия исключительно из-за того, что днем ночные клубы были закрыты.

Все, как и раньше. Все, как обычно. Жизнь не остановилась, мир не рухнул только из-за того, что за очень краткий срок Сэй успел испытать и великое разочарование, разорвавшее его душу и сердце в клочья, и великую радость, его сердце и душу залечившие. Жизни и миру было совершенно плевать на него, что, впрочем, не было для парня ни новостью, ни открытием.

Миновав несколько лестничных пролетов и поприветствовав десятка два знакомых, которые без устали расспрашивали парня о том, где он пропадал, Сэй наконец-то добрался до нужной ему аудитории, за дверью которой рассчитывал спрятаться от обрушившегося на него внимания. Но стоило ему переступить порог, как вопросы посыпались на его несчастную голову с новой силой.

Несколько одногруппников, с которыми Сэй обычно шатался по ночным клубам и барам, окружили его и принялись колко подшучивать, выдвигая довольно фантастические предположения относительно того, где он так долго пропадал и почему не появлялся на занятиях.

От такого неуемного внимания к своей персоне Сэй почувствовал ужасную усталость, нестерпимо давящую на плечи и отзывающуюся болью в висках. Ему, вдруг, очень захотелось, чтобы все оставили его в покое. Но одногруппники и не собирались успокаиваться. Они все спрашивали, и спрашивали, и спрашивали... и, казалось, этому не будет конца.

- ...где? С кем?

- ...как тебе удалось?

- ...расскажи!

- ...все это время?!

- ...да ты везунчик!

Да, да, дорогие мои. Вы всё правильно поняли. Бухло. Секс. Секс и бухло. Вот она диета тысячелетия. Вот оно средство от любой душевной болезни. Вот она жизнь после воскрешения.

«Да, все именно так. Я просто загулял.

Нет, нет, что вы, у меня ничего не случалось.

Ха! Да, она была неподражаема! Великолепна!

Какие проблемы? О чем вы? Проблемы - это не про меня! Жизнь прекрасна».

Жизнь.

Бухло.

Секс.

Вот только без Ренли все это не имело никакого значения.

От бесконечного потока вопросов Сэя спас звонок, ознаменовавший начало занятий. Друзья разочарованно вздохнули и направились к своим местам, и Сэй последовал их примеру. Но, сделав несколько шагов, остановился и изумленно уставился на свою парту.

Воздух комом застрял в горле. А сердце, пропустив удар, через мгновение пустилось в безудержный галоп, болезненной пульсацией отдаваясь в висках.

Рен... Ренли... Здесь. Сидит на его месте и, положив голову на руки, смотрит в окно, поглаживая пальцами чуть шероховатую поверхность столешницы.

Сделав глубокий вдох и задержав дыхание вместе с радостным воплем, рвущимся наружу, Сэй постарался успокоиться. И лишь когда сердце под невероятным натиском разума немного угомонилось, он подошел к столу и осторожно опустился на стул.

Оперся локтями о столешницу и, подперев подбородок руками, несколько мгновений смотрел на темные, отливающие синевой в лучах неяркого зимнего солнца, волосы на затылке Рена. На его красивые ухоженные пальцы, которыми парень вырисовывал на столе какие-то одному ему видимые узоры. На тонкие запястья, увешанные плетеными браслетами из деревянных и костяных бусин разного размера.

Сэй смотрел, затаив дыхание. Смотрел, не веря собственным глазам. Смотрел и молчал, хотя на самом деле хотел кричать. Во всю глотку кричать о том, как он соскучился. О том, как сильно тосковал. О том, что сожалеет о своих словах. И о том, что, кажется... любит.

А потом молчать стало до боли тяжело.

- Привет, - сорвалась с онемевших губ глупая фраза. - Как тебе вид из окна?

«Господи, ну что за тупой вопрос?» - мысленно заскулил парень, проклиная себя на чем свет стоит. – «Сэй, ты кретин. Законченный, неисправимый кретин. И это не лечится».

***

Шумно и скучно. Вот, пожалуй, и все, что мог сказать Рен о новом дне в универе. Никаких перемен. Все те же косые взгляды. Все та же ненависть. Все те же упреки, что, мол, как он посмел осквернить своим задом место божественного Сэя.

А, пошли они все!

Рен на новые откровенные придирки только отвернулся к окну и смотрел на зимний парк.

Неудивительно, что Сэй любит это место. Его художественной натуре наверняка приятно смотреть на такую умиротворенную природу.

Сэй...

Стоило парню вспомнить о нём, и сердце сжималось от боли. Трепетало неистово, требуя как-то разрешить возникший конфликт. Требуя идти и сделать хоть что-то, что помогло бы им обоим разобраться в собственных чувствах.

Но Ренли не решался снова навязываться Сэю. Он боялся увидеть парня в компании незнакомок, в объятиях которых тот привык прожигать свою жизнь. Он боялся прочитать во взгляде Сэя безразличие, и предпочитал хранить в своем сердце именно тот образ парня, который запомнился ему ярче всего.

Страстный, взбалмошный, капризный Сэй, увлеченный новыми чувствами к своему влюбленному по уши воздыхателю. Ласковый, открытый, прилипчивый. Иногда обидчивый, но всегда готовый идти на компромисс. Ласковый, ранимый, беззащитный...

Рен тяжко вздохнул и стал выводить пальцем на столешнице имя своего любимого человека. Как же он скучал по нему... невыносимо. Каждый миг только и думал о нем, напрочь лишившись покоя и сна. А Сэй все не приходил, словно продолжал свои загулы. И от осознания этого Ренли становилось еще хуже.

Уходя от Сэя, Рен дал себе зарок, что больше никогда не пойдет к нему домой, не будет выслеживать его у клубов, а дождется его возвращения в универ. Предупредит насчет Уилла и его долбанутых фантазий, вернет ключ и навсегда исчезнет из жизни парня. Ведь, как ни крути, без любви и доверия любые отношения обречены на провал. А Сэй не испытывал по отношению к нему ни того, ни другого.

Безрадостные мысли парня нарушила суета за спиной. Галдящие до этого девчонки, вдруг, разом замолчали, а потом встали со своих мест и, возбужденно переговариваясь, устремились к выходу из аудитории. А через секунду сердце Ренли оборвалось, когда он услышал среди гула прочих голосов, беспрестанно сыплющих вопросами, голос Сэя, который беззаботно отвечал на эти самые вопросы, хвастаясь своей насыщенной разгульной жизнью.

Несмотря на страстное желание повернуть голову и посмотреть на парня, Рен все же удержался от соблазна и продолжил рассматривать пейзаж за окном.

Он пришел сюда не за тем, чтобы пожирать Сэя полным обожания взглядом, при этом умирая от ревности и желая разорвать на куски всех этих восторженных дурочек, которые столпились вокруг парня, не давая ему и шагу ступить. Он пришел по делу, разрешив которое, теперь уже навсегда исчезнет из жизни Сэя.

И все же, несмотря на стойкое решение забыть о своих чувствах к парню и отказаться от любых претензий к нему, Ренли ощущал себя мухой, угодившей в смолу. Он словно увяз в пространстве, не в силах встать и уйти, чтобы не слышать, как беззастенчиво и развязно Сэй шутит со своими почитателями. Он даже не мог закрыть уши руками, чтобы не слышать радостный голос парня. И все, что ему оставалось, это сидеть и ждать, когда же Сэй заметит его.

Впрочем, агония Ренли длилась недолго. Перебросившись с одногруппниками парой десятков шуточек, Сэй, наконец-то, приблизился к нему и, опустившись на пустующее место впереди парня, поинтересовался его мнением о пейзаже за окном.

Рен хотел сказать, что вид действительно прекрасен. Он даже открыл губы, чтобы произнести эти слова, но воздух от волнения застрял у него в горле, и парень смог выдавить из себя только тяжелый вздох.

Ну почему он такой зажатый? Почему не может сказать того, что на самом деле хочет? Почему его заклинило в самый ответственный момент, как будто веселье Сэя лишило его остатков душевных сил и решимости.

Рен сжал руку в кулак и еще пристальнее впился взглядом в окно, пытаясь найти в себе силы хоть как-то отреагировать на появление парня и не повести себя при этом как истеричный дурак.

Сэй поморщился.

Молчание...

Почему никто и никогда не говорит о том, как может ранить молчание? Почему, упоминая разрывающееся от боли сердце, все как один подразумевают под причиной измену, жестокость, несправедливость, безразличие, и никто и никогда не говорит о молчании. О чертовой немоте, которая не то, что ранит, а безжалостно убивает, ядом проникая в кровь.

Ренли молчал. О нет, он не был безразличен. Сэй видел, как сжались его пальцы, как дрогнули в напряжении плечи, как чуть приподнялась, но вновь опустилась на руку голова. Сэй видел, но лучше бы ослеп.

- Зимой парк очень красив, – не унимался он, желая получить хоть какой-то ответ. – А если еще и снег пойдет, то вообще невозможно оторваться.

И вновь ответом ему была тишина. Болезненная, ранящая, сжимающая сердце в своей стальной ладони и выдавливающая из него остатки никому уже не нужной жизни.

И пусть аудитория полнилась голосами. Пусть вокруг была толпа людей, сейчас Сэй чувствовал себя бесконечно одиноким.

- Рен... тебе действительно так нравится вид? Или ты просто не хочешь смотреть на меня?

Рену нравился вид и не нравился одновременно. Раскинувшийся перед ним парк с точки зрения ландшафтного дизайна был гармоничен и привлекал взор. Даже ему, далекому от изобразительного искусства человеку, хотелось взять кисть или карандаш, и увековечить этот неповторимый пейзаж на бумаге. Но, в то же время, по непонятным причинам, Ренли хотелось спуститься в сад и разгромить все прекрасное, что создавалось с таким усердием и трудом.

Раньше парень не замечал за собой желания срывать злость на ни в чем не повинных вещах, но чем больше Сэй обращал на что-то внимание, тем сильнее Рену хотелось избавиться от этого.

Ренли желал, чтобы Сэй смотрел только на него, по крайней мере, до тех пор, пока не влюбится без памяти. Но эта мечта была настолько несбыточна, что заставляла парня мучиться от нестерпимой зудящей боли, иглой засевшей в груди.

- Рен, - позвал Сэй, словно напоминая о себе. - Почему ты молчишь?

Ренли хотел повернуть голову и взглянуть на парня, но вместо этого пожал плечами, не зная, что ответить на этот вопрос.

Потому что, если посмотрит, то уже не сможет отвести взгляд? Потому что, если заговорит, то уже не сможет замолчать?

Так и есть. Он крепко попал к Сэю на крючок. И совершенно не представлял, как себя вести, чтобы окончательно не наломать дров.

Ренли нервно передернул плечами, и от этого простого и незамысловатого жеста у Сэя перехватило дыхание.

«А чего ты собственно хотел?» - прогнусавил внутренний голос. - «После всего, что ты ему наговорил... ты серьезно думал, что Рен бросится к тебе в объятия? Он знать тебя не хочет, а ты пристал как банный лист к заднице. Скажи спасибо, что тебя еще к черту не послали».

Голос галдел и галдел, сливаясь с голосами одногруппников и нудной речью профессора философии, который призраком просочился в аудиторию и теперь монотонно вещал какие-то прописные истины, совершенно не обращая внимания на то, что его мало кто слушает.

Но Сэй не желал сдаваться. Несмотря на всю свою ветреность и непостоянство, он был настырным и упрямым человеком, и, как оказалось, умел ждать.

В груди вновь болезненно заныло, и парень сделал глубокий вдох, чтобы хоть как-то угомонить агонизирующее в припадке жалости к себе сердце.

И все же рука сама потянулась к Рену.

Легко, почти невесомо Сэй провел кончиками пальцев по его мягким волосам, но тут же отдернул руку, словно ожегся. А потом с еле сдерживаемым вздохом отвернулся от Рена и принялся копаться в сумке, выуживая из нее письменные принадлежности.

Положив перед собой тетрадь и ручку, Сэй взглянул на доску, исписанную схематичным изображением философских течений, и по привычке повернулся к окну, вид из которого всегда повышал ему настроение. И едва смог сдержать разочарованный стон.

С места, на котором он сейчас сидел, вид на горячо любимый им парк был беспощадно и безвозвратно перечеркнут оконной рамой.

Парк... прекрасный в своем очаровании. С милыми, аккуратно подстриженными кустиками. Чистенькими аллейками, обрамленными декоративными каштанами, под пышными кронами которых летом было так удобно прятаться от жары и тискать однокурсниц. А зимой бродить по усыпанным белесой крупой тропинкам и любоваться чудесным фонтаном, и скульптурой кутающейся в снежные меха прекрасной девы. И вся эта ласкающая взор благодать теперь была изуродована куском белого пластика.

Вот же блядство!

Парк, восхитительный, чудесный...

И эта чертова рама!..

Но парк...

Гребаная оконная рама!..

Сэй отвернулся от окна, чуть ли не плюясь от обиды, и вновь посмотрел на Рена.

«Эх... как было бы здорово гулять с ним по этим аллеям», - мечтательно подумал он. – «Сжимать в своей руке его большую горячую ладонь и купаться в лучах его пылкой любви. Яркой, смелой, безудержной любви, на которую способны лишь семнадцатилетние юноши... Стоп!»

Сэй даже мысленно чуть не поперхнулся от пронзившего его разум озарения.

«Семнадцать! Рену только семнадцать! Как он вообще тут оказался?»

- Рен, - не в силах сдержать своего удивления и любопытства, вновь позвал Сэй, - а что ты тут делаешь?

Сэй снова заговорил, а Рен продолжал прожигать взглядом зимний пейзаж за окном, всё сильнее стискивая зубы, чтобы не заорать на него, не вскочить и не закрыть его рот ладонью.

Ну не мог он заговорить с парнем. Не мог... не хотел... ведь одно только слово выдало бы его чувства, его боль, всю его любовь, в которую Сэй не верил.

Но вопрос о том, что он здесь делает, Рен проигнорировать не мог. Всё еще не глядя на парня, он сделал глубокий вдох и тихо проговорил:

- Учусь. Что же еще?

- Ты так шутишь, да? – с недоверием спросил Сэй, чувствуя, как сердце в груди делает невероятный кульбит только от того, что он, наконец, услышал голос Рена. – Ты же говорил, что тебе семнадцать. Ты же еще в школе должен учиться. Или ты солгал мне? Сколько тебе лет на самом деле?

Ренли в ответ на вопрос парня растянул губы в вымученной улыбке, хотя, на самом деле, ему нестерпимо захотелось разреветься.

Сэй был верен себе, и ни на мгновение не пожелал взглянуть на ситуацию с логической стороны, а сразу накинулся на него с подозрениями и обвинениями во лжи.

И если подумать, то, наверное, теперь так будет всегда – «наврал», «перепутал», «не до конца разобрался в себе»!

Как будто влюбиться в кого-то, это такое небывалое событие, что его обязательно нужно подвергнуть сомнению! Как будто любить красивого человека не только за внешность - это какое-то преступление, которому обязательно необходимо искать оправдание!

Рен устал слушать эти бредовые обвинения. Обида жаркой волной растеклась по его телу, толкая на поспешные действия. Он выпрямился и, нашарив в кармане ключ от квартиры Сэя, положил его на столешницу.

- Я никогда тебе не врал, – сказал парень сдавленно. – Мне семнадцать лет. Я учусь в этом универе, на факультете истории искусства. И я действительно люблю тебя. Но теперь это уже не имеет никакого значения. Я ждал тебя, чтобы отдать тебе ключ и предупредить насчет Уилла. Он хочет причинить тебе вред. Надеюсь, ты будешь с ним осмотрителен. Это все, что я хотел тебе сказать. Прощай.

С этими словами Ренли порывисто поднялся и, закинув сумку на плечо, направился к выходу. Профессор попытался его задержать, но Рен сказал мужчине, что его тошнит, и пулей вылетел из аудитории.

И в этом он тоже не солгал. Его действительно тошнило. От этого универа, от одногруппников и их ненависти. От собственной любви.

Да гори оно все в аду!

Сэй смотрел на оставленный парнем ключ, но вряд ли видел поблескивающий в лучах выглянувшего из-за туч солнца кусочек металла. Сердце в груди отбивало причудливую, немного ошалелую дробь, а в висках пульсировали брошенные Реном слова.

В голосе парня звучало столько боли, столько обиды, что не поверить признаниям Рена было невозможно. Да и Сэй верил. Не только сейчас, раньше тоже. Только осознание этого пришло с опозданием. С критическим опозданием, ведь, когда он, наконец, оторвал свой взгляд от столешницы, Рена в аудитории уже не было.

- Сэй, ты идиот! – в сердцах прошипел парень и, стремительно поднявшись со своего места, чуть ли не бегом бросился следом за Ренли.

- Эрвик, а вы куда? - прогнусавил профессор, хватая Сэя за плечо. - Плохо стало Ортису де Сорато.

- Кому? - не понял парень и во все глаза уставился на пожилого лысеющего мужчину. – Простите, профессор, но я не силен во всех этих «Де Мократо». Философия вообще не мое.

- Я говорю о Ренли, - Пояснил преподаватель так же нудно, как и вещал свои лекции. И тут же потребовал: - Возвращайтесь на место, у вас и так достаточно прогулов.

- Но... но мне надо, профессор... – попытался вырваться из мертвой хватки учителя Сэй. И, чтобы его наверняка отпустили, добавил: - У меня диарея! А запасных штанов нет. Я недолго. Если только не нагажу в джинсы.

Все это Сэй выпалил на одном дыхании, и, не позволив профессору опомниться, высвободился из его цепкой хватки и пулей вылетел из аудитории.

Толстовка Рена мелькнула в конце коридора, и Сэй со всех ног бросился за ним.

- Подожди! - крикнул он, но Рен и не думал останавливаться, отчего Сэя начала охватывать паника.

Он не мог отпустить парня. Не мог потерять. Не мог снова распрощаться с мечтой, которая, как оказалось, готова была вновь расправить свои крылья и воспарить к небесам.

- Ренли, пожалуйста! Подожди!

Услышав голос Сэя за спиной, Рен не остановился, а наоборот, ускорил шаг, постыдно сбегая от парня.

Он не хотел выяснять отношения. Не хотел оправдываться и доказывать свои чувства.

Если Сэй до сих пор не поверил, то не поверит и впредь. А Рен был не из тех людей, кому доставляют удовольствие затяжные душевные терзания.

Со временем его чувства поутихнут, и он сможет жить дальше. Но только в том случае, если Сэя больше не будет рядом.

Задумавшись, Ренли по неосторожности свернул на лестницу, которая вела к закрытой на замок двери. И остановился, в недоумении глядя на возникшую перед ним преграду.

Вот же проклятье!

Ударив по двери кулаками, парень обернулся, чтобы вернуться в коридор, и тут же встретился взглядом с Сэем, который все же умудрился загнать его в угол.

- Ну и чего ты еще от меня хочешь? – устало спросил Рен, пытаясь обойти парня. – Я уже все объяснил. Если ты до сих пор сомневаешься во мне, нам не о чем с тобой говорить.

- Не о чем?! Ну уж нет! Такая пробежка, и все для того, чтобы получить от ворот поворот? А вот хренушки! – выпалил Сэй, задыхаясь.

Он смотрел в глаза Рена и видел в них боль. Он видел в них страх и... любовь. Отчаянную, безграничную, испуганную. Такую же, как в глазах мальчишки, который совсем недавно вылил на его голову коктейль в ночном клубе.

«Нет, Рен, теперь ты не уйдешь», - мелькнуло в мыслях парня. – «Теперь я тебя не отпущу».

Сэй вцепился мертвой хваткой в руку Рена и протянул ладонь к его щеке.

- Рен, - немного хриплым от волнения голосом проговорил он, касаясь нежной кожи парня, - я... хочу, чтобы ты не убегал и выслушал меня. В прошлый раз... я не был с тобой откровенен до конца. Я и с собой не был откровенен. Мне страшно, Рен. Я боюсь так сильно, что не могу дышать. То, что сейчас творится здесь, - Сэй приложил ладонь парня к своей груди, где в клетке из ребер раненой птицей билось сердце, - пугает меня до чертиков. Однажды я уже поплатился за свою любовь. И я не хочу, чтобы это повторялось. Но ты не Уилл... и то, что я чувствую к тебе, намного сильнее и ярче тех чувств, что я испытывал к нему.

- И что же ты ко мне чувствуешь? - спросил Рен взволнованно.

Он все еще не понимал, чего Сэй хочет. Вроде бы и сердце его грохочет как обезумевшее. И прикосновения его нежные, как дуновение весеннего ветерка. И говорит он с придыханием, словно вот-вот грохнется в обморок, если его отвергнут.

Но вот во взгляде таится страх, такой глубинный, что избавиться от него будет очень непросто.

- Рен, я... - начал было Сэй, но парень его перебил:

- Если не доверяешь мне, тогда лучше прекрати все это прямо сейчас. Если боишься меня, просто отпусти и забудь. Не мучай ни себя, ни меня. Уверен, в твоей жизни еще будет много таких влюбленных идиотов, как я, чьи чувства не будут вызывать в тебе столько противоречий. Ты еще будешь счастлив, Сэй. Но только в том случае, если научишься доверять людям.

- Я не боюсь тебя, - уверенно заявил Сэй, но тут же стушевался.

И от Ренли это не укрылось. Губы парня искривились в горькой улыбке, больше походящей на судорогу, и Сэй поспешил объясниться, пока не испортил все окончательно и бесповоротно, в чем был настоящим гуру:

- Да, мне страшно. Но этот страх никак не связан с тобой. Ты ведь все знаешь. Ты все видел. Мне тяжело из-за того, что со мной случилось. Одна только мысль о близости вызывает во мне неконтролируемый приступ тошноты. Но не когда я с тобой. С тобой этого нет. Но сколько ты захочешь терпеть? Сколько ты захочешь ждать? Я не знаю, что еще должен сказать. Я не знаю, что должен сделать. Знаю лишь то, что влюбился в тебя. Что не хочу без тебя... ничего не хочу.

- Я готов ждать сколько угодно, - ответил Рен едва слышно, внезапно осознавая, что больше не может и не хочет убегать или сопротивляться.

Его ладонь, до этого прижимающаяся к груди парня, безвольно скользнула вниз, оглаживая стройный торс Сэя, и замерла на изгибе его талии.

Ренли сделал короткий шаг вперед и обнял парня, пряча лицо в его волосах и глубоко вдыхая их неповторимый аромат.

Он готов был ждать. Готов был стерпеть что угодно, лишь бы быть рядом со своим любимым человеком. Он готов был даже сражаться за их отношения с целым миром.

Вот только что насчет Сэя? На что он готов был пойти ради их общего счастья?

- Я готов ждать хоть до самой смерти, - совсем тихо выдохнул Рен. - Только не сомневайся во мне. Я действительно хочу помочь. Хочу помочь тебе забыть обо всем.

- Я знаю, - негромко проговорил Сэй, кутаясь в объятия парня как в самый теплый и самый мягкий в мире плед. - Я верю. И я хочу, чтобы у нас все получилось.

Парень говорил так взволнованно и проникновенно, что у Рена не было причин сомневаться в его словах. К тому же Сэй льнул к нему, крепко обнимая и сминая пальцами толстовку на его спине, и, кажется, совершенно не собирался отстраняться.

Так они и стояли в тупике на лестничной площадке, словно приклеились друг к другу. Ренли прислушивался к чуть прерывистому дыханию Сэя и к собственному участившемуся сердцебиению, и чувствовал легкий озноб во всем теле. Больше всего на свете Рен хотел сейчас уйти и уединиться с парнем где-нибудь подальше от посторонних глаз, но он понимал, что Сэю, наверное, лучше вернуться на занятия, пока его не отчислили из-за прогулов.

И потому он сказал, нехотя разжимая объятия:

- Тебе стоит пойти на лекцию, пока профессор окончательно не разозлился. Ты слишком долго отсутствовал, и у тебя могут быть серьезные проблемы.

- Ну и черт с ними, - отмахнулся Сэй, не желая расставаться с Реном ни на миг. - Пусть отчисляют. Буду вольным художником. Нищим, правда, но вольным. Не хочу никуда идти.

Он говорил от чистого сердца. Ему действительно было наплевать сейчас и на учебу, и на собственное будущее. Он переживал, что если уйдет, то больше не увидит Ренли. А без парня ни признание его таланта, ни богатство, ни сама жизнь не имели для Сэя никакого значения.

- Так нельзя, - сказал Рен упрямо. - Отношения не должны мешать твоему саморазвитию. Тебе и, правда, лучше вернуться на занятия.

- Не пойду! - замотал головой Сэй, капризничая как маленький ребенок, и сильнее вжался в парня. - Стоит мне уйти, и ты исчезнешь. Ты больше не вернешься.

- Я вернусь, - пообещал Рен. - Заберу тебя после занятий.

Он и сам уже был не совсем уверен в том, что хочет оставлять Сэя без присмотра в окружении его воздыхательниц и поклонниц. Но, в то же время, не мог позволить, чтобы Сэй загубил свое будущее из-за его глупой ревности.

- А если нет? - спросил парень с какой-то странной паникой в голосе.

- Думаешь, я обманываю тебя? - снова обиделся Рен. - Почему ты все время сомневаешься во мне? Даже в такой мелочи.

- Да при чем тут «обманываешь»? - возмутился Сэй. - Как будто в мире нет других причин, по которым мы больше не сможем увидеться. Там, - он неопределенно махнул рукой в сторону и тут же вновь вцепился в толстовку Рена, - машины, скользкие дороги, цветочные горшки и банановые кожуры. Там опасно!

- Я буду в порядке, - пообещал парень и провел ладонью по волосам Сэя, после чего склонился к нему и мягко поцеловал. - Увидимся вечером. Отвезу тебя в одно особенное место, если ты не против.

- Во сколько? - с беспокойством заглядывая в глаза Ренли, спросил Сэй. - И где мы встретимся? И почему вечером?

- Около шести, - ответил Рен. - У тебя как раз закончится последняя лекция. Заберу тебя прямо из универа.

- Может, заберешь прямо сейчас? - попытался торговаться Сэй. - А в понедельник я вернусь в универ и буду вести себя как примерный студент. Обещаю.

- У меня есть кое-какие дела, - возразил парень. - Так что давай сделаем по-моему.

Сэю такой план не нравился. И не только потому, что сейчас им придется расстаться, а потому, что смысла оставаться в универе не было. Все равно он не сможет сосредоточиться на занятиях. А предаваться мечтаниям и любовной тоске лучше дома.

И все же, чтобы не расстраивать Рена, он согласился.

- Только не опаздывай, ладно?

- Ладно, - просиял Ренли, чувствуя невероятный прилив нежности к парню. - Но если я, вдруг, задержусь ненадолго, дождись меня. Если дождешься, обещаю, я сделаю этот вечер незабываемым для тебя.

- Я дождусь, - искренне пообещал Сэй.

И не желая больше говорить, потянулся к Рену, чтобы занять свой рот куда более приятным занятием.

Парни целовались долго и страстно, словно расставались на несколько месяцев. А когда отстранились друг от друга, оба выглядели немного возбужденными и слегка растерянными.

Рен проводил Сэя до аудитории и распрощался с ним, после чего поспешил домой, чтобы взять мамину машину и ключи от загородного домика.

Прежде чем везти туда парня, Ренли хотел прогреть помещение и забить холодильник едой. И еще прикупить несколько полезных вещей, чтобы Сэю было комфортно вдали от цивилизации.

Закончив со всеми делами, Ренли поспешил обратно в город, но по дороге пробил колесо и провозился с ним около часа. И, если бы не пришедший ему на помощь дальнобойщик, наверное, парень остался бы ночевать на шоссе, где как назло не ловила мобильная сеть.

Но, в конце концов, Рен справился с возникшей проблемой и продолжил путь. И, хотя он опаздывал уже почти на целый час, в его сердце тлела надежда на то, что Сэй его все-таки дождется.