***

Небольшой частный самолет, летящий из Кобе в Токио, плавно и бесстрашно скользил прямо над грозовым фронтом. Внизу, насколько хватало взгляда, простирались черные клубящиеся тучи, озаряющиеся ослепительными вспышками молний, а вверху светила полная луна, чьи серебристые лучи превращали верхушки облаков в заснеженные пики гор.

Сайтон никогда не был романтиком, и не собирался им становиться, но открывшийся за стеклом иллюминатора вид поражал и завораживал его.

Впервые в жизни молодой юрист ощущал свою ничтожность перед величием и мощью стихии, понимая, что этой клубящейся, сверкающей массе ничего не стоит затянуть маленькую железную птицу в свой адский водоворот и разорвать ее на куски вместе с людьми, что так нагло и самонадеянно вторглись в ее владения.

Но, несмотря на творящееся в небе светопреставление, в салоне самолета было темно. С недавних пор старик, почему-то, невзлюбил яркий свет, и пилот приглушал его настолько, что Сэт не мог разобрать даже заглавных букв в документах, из-за чего во время перелетов его снедала бесконечная скука.

Но потребовать от господина Игараси, чтобы тот прекратил свои издевательства, Сайтон не мог. Он давным-давно проиграл этот бой, невольно признав за мужчиной главенство в их партнерских отношениях, и потому молчаливо сносил все навязанные ему неудобства.

Вдоволь налюбовавшись грозовым фронтом, который растянулся, казалось, на сотни миль, Сэт откинулся на спинку кресла и посмотрел на сидящего напротив японца.

Тот беззаботно дремал и даже бровью не вел, когда самолет начинало потряхивать. У Сайтона же каждый раз замирало сердце и потели ладони, из-за чего он еще сильнее раздражался и начинал с каким-то маниакальным остервенением вытирать руки антибактериальными салфетками.

Вот и сейчас, стараясь занять себя хоть чем-то, Сэт достал из кармана новую упаковку салфеток, вынул одну и стал медленно водить ею по ладони, убирая раздражающую липкую влагу. Эти действия немного успокаивали юриста и, наверное, ему удалось бы совладать с нервозностью при помощи своеобразной гигиенической медитации, но самолет внезапно тряхнуло с такой силой, что стоящая в подставке бутылка минералки вылетела оттуда и покатилась в сторону накренившегося хвоста, заставив Сайтона замереть и с силой вцепиться в подлокотники кресла.

Стиснув зубы, Сэт снова метнул взгляд на старика, мысленно проклиная его непоколебимое спокойствие, но, к своему удивлению заметил, что японец уже не спит, а внимательно разглядывает его.

***

Наблюдать за мальчишкой было забавно. И в последнее время это нехитрое занятие стало для Кано излюбленным развлечением. Конечно же, летать из страны в страну им доводилось не очень часто, и потому мужчина искренне наслаждался каждым мгновением, проведенным на борту небольшого самолета в компании этого до безобразия занудного, но, в то же время, бесконечно очаровательного ребенка.

Да-да! Несмотря на грозный вид и слишком серьезное отношение к жизни, Сайтон Легрим был самым настоящим ребенком. И, несмотря на то, что Кано неплохо разбирался в людях, ему понадобилось немало времени, чтобы раскусить это великовозрастное дитя.

О старшем из младших Легримов в бизнес-кругах Нью-Йорка всегда гуляла недобрая слава.

Репутация «дотошного педанта» семимильными шагами шествовала впереди молодого юриста, размахивая стягом обоснованности и раздавая нерадивым бизнесменам подзатыльники пятитонным руководством по логике.

Мало кто хотел связываться с Сайтоном, и одно только упоминание его имени вызывало в людях стойкое неприятие, а порой и тошноту с головной болью. И Кано не стал исключением. Вот только, в отличие от большинства, мужчина уважал и ценил умных людей, и потому решил, во что бы то ни стало, заполучить талант юного юриста в свои руки.

Однако сделать это оказалось не так-то и просто.

После первой встречи с Сэтом Кано получил от него решительный отказ, но все же от своей задумки не отступился. Накалившаяся в семье Легримов атмосфера дала мужчине понять, что всему свое время, и надо лишь немного подождать, чтобы «золотая рыбка» юриспруденции сама приплыла к нему в руки. К тому же в то время Кано был сильно обеспокоен судьбой Видегреля и спешил разыскать блудного сына, отчего времени на «завоевание» Сайтона у него совершенно не осталось. А последовавшая за всем этим череда событий настолько выбила Кано из колеи, что он напрочь забыл о существовании юриста.

И лишь восстановив отношения с Видегрелем, мужчина смог вернуться к своим делам, которые, к его негодованию, находились в столь запущенном состоянии, что разобрать их самому не представлялось возможным.

Тогда-то Кано и вспомнил о юном даровании. Но, прежде чем вновь наведаться в дом Легримов, мужчина потратил несколько месяцев на составление такого контракта, по условиям которого Сайтон смог бы принадлежать ему безраздельно на протяжении очень долгого срока.

Но и во второй раз Кано наткнулся на решительный и безоговорочный отказ, что немало расстроило его. Однако судьба благоволила мужчине, и уже через несколько недель предоставила ему шанс, который он немедля ухватил за скользкий хвост.

В тот день Кано встретил Сайтона совершенно случайно. Проезжая на своем автомобиле мимо итальянского ресторана, он увидел мальчишку в сопровождении отца, и от его внимания не укрылось, что между ними происходит довольно горячая ссора. Попросив водителя притормозить у обочины, мужчина какое-то время наблюдал за развернувшейся сценой, а когда Итан Легрим вырвал из рук Сэта кейс с документами и в одиночестве направился в ресторан, Кано не стал терять времени даром. Он догнал совершенно растерянного и словно бы даже потерянного юриста, и, представив все как совершенно случайную встречу, пригласил Сайтона на чашку кофе, за которой вновь озвучил свое предложение. И к своему превеликому удовольствию получил положительный ответ, правда, с довольно подозрительной оговоркой.

«Вы выгоните меня уже через неделю», - пробурчал Сайтон, направляясь к выходу из кафе.

А когда в ответ на это получил заверение, что подобного не произойдет, только поджал губы и растворился в вечернем сумраке Нью-Йорка.

Всю ночь Кано просидел над уже подготовленным контрактом, в который вносил некоторые изменения. И к назначенному часу встречи предоставил Сэту договор, разорвать который можно было лишь на очень специфических условиях. Досконально изучив предложенный ему контракт, Сайтон внес в него несколько правок, две запятые и одно двоеточие, после чего посчитал условия вполне приемлемыми и оставил на документе свою размашистую, но вместе с тем аккуратную подпись.

Заполучив мальчишку, Кано первым делом отправил его в «Алый Куб», чтобы привести в порядок документацию. И тут-то мужчина понял, что Сайтон имел ввиду, когда говорил, что их сотрудничество закончится через неделю.

«Задрот».

Кано несколько раз слышал это слово от Рёты, но понял его смысл только во время непосредственного общения с Сайтоном. Разбираясь в документации клуба, юрист не скупился на выражения, в пух и прах разнося способности Видегреля к ведению дел.

- Уму непостижимо! – ворчал он тогда, перечеркивая целые абзацы в некоторых документах. – Это просто поразительно!

- Что именно? – спросил Кано не очень-то миролюбиво.

- То, что ваш любимый сын до сих пор не просрал свой бизнес!

Услышав такой ответ, Кано едва сдержался, чтобы не разрядить в наглое лицо Сайтона целую обойму, но вовремя взял эмоции под контроль и ограничился лишь суровым взглядом в сторону несносного юриста.

Оскорбления, бесконечным потоком льющиеся в сторону Видегреля, бесили Кано неимоверно. И мужчина лишь чудом удерживался от убийства, без конца напоминая себе, что раскидываться специалистами, какими бы доставучими они ни были, глупо и недальновидно.

Впрочем, впоследствии он был с лихвой вознагражден за свое ангельское терпение.

Да, Сайтон был дотошным, скрупулёзным педантом, одно присутствие которого вызывало у окружающих нервные судороги и несварение. Но, в то же время, он обладал невероятной суперспособностью упорядочивать хаос и привносить гармонию даже в самый невообразимый бардак. К тому же этот человек оказался настолько порядочным и преданным, что подкупить или переманить его до расторжения старого контракта не смог бы даже сам Дьявол. И эти качества затмили все имеющиеся у юриста недостатки, заставив Кано проникнуться к нему безграничным уважением.

Ко всему прочему, Сайтон оказался человеком замкнутым и в некоторой степени даже забитым. У него не было друзей, знакомых или хотя бы бизнес-партнёров, с которыми он мог бы пообщаться не на рабочие темы. Вся жизнь мальчишки состояла из контрактов и документов, в обилие которых изредка вплетались какие-то книги с глубокомысленными трудами древних философов. Как тут не стать мизантропом? Чудо еще, что Сайтон не был агрессором, иначе этот мир давно бы пал под его натиском и был разложен в аккуратные стопочки, отсортированные по размеру и форме.

О том, что Сайтон является чокнутым перфекционистом, Кано узнал совершенно случайно, хотя это открытие не стало для него чем-то поразительным. Как-то раз он приехал за парнем в начале пятого утра, и, решив не дожидаться Сэта в машине, поднялся в квартиру, которую снимал для него последние полгода.

Сайтон открыл дверь и, окинув мужчину тяжелым взглядом, с недовольной миной впустил его в квартиру. После чего попросил немного подождать, а сам направился в душ.

Пока парень приводил себя в порядок, Кано решил немного оглядеться в его жилище.

Сначала мужчина прошел на кухню, где все блестело чистотой и порядком, и, включив кофеварку, направился дальше. Осмотрел гостиную, остановившись у небольшого стола, на котором стоял выключенный ноутбук и лежал усовершенствованный по просьбе Кано контракт.

Строки новых пунктов привлекли внимание мужчины, и он углубился в их чтение, машинально покатывая по столу строгую перьевую ручку.

Получившийся договор был настолько хорош, что Кано невольно улыбнулся и, полностью довольный проделанной Сэтом работой, решил незамедлительно сообщить об этом парню, пусть даже и через закрытую дверь в ванную комнату.

Но, стоило мужчине переступить порог спальни, как он замер на месте, рассматривая кровать Сайтона, а вернее постельное белье, которым эта кровать была застелена.

На идеально ровной простыне без единой морщинки и складочки виднелась вмятина в форме человеческого тела. Очень четкая, почти шаблонная, словно тут спал не человек, а кукла. И это поразило Кано до глубины души. Он еще не встречал людей, которые спали бы так спокойно. Простыни под Видегрелем всегда превращались в пожеванную бешеной собакой тряпку. Акено, хоть и спал более смирно, так же любил подгребать тонкую ткань под себя. И даже сам Кано расправлял простыни после сна, а тут... как будто труп отсыпался. Подушка так же была словно только что из магазина, с одним единственным отличием: она имела почти незаметную вмятину в центре, указывающую на то, что ею все-таки кто-то пользовался.

Полюбовавшись этим жутким порядком, Кано невольно повел плечами и, движимый любопытством, заглянул в комод Сайтона.

Ящик, который мужчина открыл, оказался отделением для нижнего белья. Кано несколько секунд рассматривал ровные ряды скрученных валиком носков, отсортированных не только по длине и цвету, но и по типу плетения нитей, и ему в голову пришла мысль, что он оказался в логове какого-то маньяка.

Впрочем, эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась. Конечно же, Сайтон не был маньяком. Он был всего лишь перфекционистом. И в этот момент Кано, вдруг, испытал к юристу неожиданное сочувствие, представив себе, насколько ему было тяжело жить все это время в окружающем его хаосе.

Задвинув ящик комода обратно, мужчина поспешил покинуть спальню Сэта и вышел в гостиную, а когда парень, одетый словно с иголочки, присоединился к нему, предложил ему кофе.

Сайтон пробурчал какую-то нелепую благодарность и подошел к столу, чтобы собрать ноутбук и документы, но замер, нахмурив свои брови и недовольно поджав губы.

Несколько мгновений ничего не происходило. Казалось, в голове у Сэта что-то заклинило, потому что он стоял, не шевелясь, и что-то злобно бормотал себе под нос. А потом протянул руку и поправил ручку, которую мужчина катал по столу, читая контракт. Увидев это, Кано, вдруг, разулыбался как идиот. Просто лицо юриста в этот момент сменило столько выражений, что мужчина не смог остаться равнодушным. Он словно зачарованный смотрел на то, как на первый взгляд отталкивающее лицо Сайтона, вдруг, преображается, делаясь спокойным и умиротворенным, и озаряется какой-то внутренней красотой.

Наверное, именно с этого момента Кано и начал поддразнивать мальчишку. Он то и дело менял местами письменные принадлежности Сайтона, подвигал его чашку или бумаги, и намеренно делал ошибки в простейших словах, тем самым заставляя юриста неимоверно беситься. И все это лишь для того, чтобы после всех кривляний и проклятий, видеть на его лице красоту.

После завершения всех дел в Нью-Йорке, Кано увез Сайтона в Атлантик-Сити, чтобы он разобрался с документацией игорного бизнеса. Сэт и с этим заданием справился блестяще, набив оскомину паре-тройке инвесторов и знатно потрепав нервы директору одного из крупнейших казино. И после этого форменного разноса талантом молодого юриста заинтересовался сам оябун.

Впечатлившись работой Сайтона, Катсу попросил Кано привезти его в Японию, но, поскольку мальчишка не владел японским языком, с визитом в Кобе пришлось повременить. Зато у Сэта появилось очень важное задание в Нью-Йорке, а именно проверить Мураками-сана. Чем парень и занялся под патронажем Кано, попутно изучая все тонкости делового японского языка.

И вот, спустя год сотрудничества, они, наконец-то, явились к Катсу, и всё полетело к чертям под хвост.

Взрывной характер брата и профессиональная ранимость Сэта, соприкоснувшись, создали такую адскую смесь, что в какой-то миг Кано показалось, что Кобе сотрясло очередное землетрясение. Ругань двух мужчин была такой яростной, что во избежание пожара Кано был вынужден вытолкать Сайтона из кабинета оябуна и провести с братом очень долгую и очень неприятную беседу, итогом которой стало обещание «направить нерадивого мальчишку на путь истинный» и научить его уважению к старшим.

Вот только всерьез перевоспитывать Сайтона Кано не хотел. И не собирался. А что до контракта, который Сэт запорол, то всегда можно было найти мирные пути, которые помогут ему убедить законника поступить так, как нужно.

Поэтому, чтобы дать обеим сторонам успокоиться и остыть, Кано решил забрать Сайтона в Токио. И теперь с удовольствием наблюдал за тем, как мальчишка беснуется, пытаясь занять себя хоть чем-то.

Но когда самолет затрясло, от злости Сайтона не осталось и следа. Кано заметил, как тонкие длинные пальцы Сэта отчаянно впились в подлокотники кресла, а на лице проступила такая бледность, что это стало заметно даже в сумраке солона.

- Вот и что ты нашел в этих своих бумажках? - негромко спросил Кано, стараясь отвлечь парня от тряски и вспышек молний за стеклом иллюминатора. – Не лучше ли было вздремнуть? Документы никуда не убегут. А твоя голова нужна мне сегодня ясной.

- Для чего? - процедил Сайтон сквозь крепко сжатые зубы. - Нужно составить контракт еще для какого-нибудь преступника? Учтите, я на грязную сделку больше не пойду. С меня хватит того унижения, которое мне пришлось испытать в Кобе по милости вашего брата.

Из-за сильной тряски голос юриста дребезжал как стекло. А когда в салоне включился аварийный свет, Сэт, вдруг, резко замолчал и уставился в иллюминатор неподвижным взглядом. Лицо его в этот момент из просто бледного сделалось нежно-салатовым. Кадык нервно дернулся, а пальцы проделали в подлокотниках глубокие вмятины.

Кано тоже посмотрел сквозь надежное толстое стекло и увидел, как его самолет плавно снижается прямо в клубящиеся облака.

- Унижения? - Кано приподнял бровь, но мальчишка на него не смотрел, зачем-то сосредоточив все свое внимание на беснующейся непогоде.

Было видно, что Сайтону страшно, и потому мужчина поспешил исправить ситуацию, поднявшись со своего кресла и пересев поближе к парню.

- О каком унижении ты говоришь? - спросил Кано и, протянув руку, закрыл иллюминатор шторкой. - Я ничего подобного не заметил.

- А как иначе прикажете воспринимать сделку, которую ваш брат хочет заключить с корейскими партнерами?

Сайтон резко повернул голову и тут же поморщился, встретившись взглядом с насмешливыми глазами старика.

Господин Игараси был слишком близко. Но Сэт не стал указывать ему на это, так как уже потерял счет попыткам мужчины без спроса вторгнуться в его личное пространство.

Эту битву он тоже проиграл много месяцев назад, и в итоге смирился с положением дел. Ведь, в конце концов, старик не делал ничего плохого. Всего лишь бесил неимоверно своим фамильярным обращением, что, в общем-то, так же можно было пережить.

- Как сделку, которую мой брат хочет заключить с корейскими партнерами, - пожал плечами Кано и, чтобы немного расслабить мальчишку, положил левую ладонь на его шею и принялся массировать напряженные мышцы пальцами. - Это бизнес, малыш, в этом нет ничего унизительного.

- Прекратите! - потребовал Сайтон, у которого от этого снисходительного обращения уже развился хронический нервный тик. - Вы мой работодатель, я ваш юрист. Хватит называть меня этим словом! Я вам не ребенок или что вы там себе возомнили.

Он стиснул кулаки и дернул головой, пытаясь избавиться от теплых, настойчивых пальцев на своей шее. Но мужчина не только не убрал руку, но еще и придвинулся ближе, нахально улыбаясь.

- Достаточно, - вновь попытался вразумить старика Сэт, вжимаясь в стену, чем только загнал себя в ловушку. – Отпустите меня. Что за игру вы ведете?

- Я тебя не держу, - усмехнулся Кано. - Но сам понимаешь, выход из самолета только один, и выходить сейчас будет не самым разумным решением в твоей жизни. К тому же... не понимаю, о каких играх ты говоришь? Я предельно серьезен, и мне, если честно, совсем не до развлечений. Особенно после того, что ты устроил в кабинете моего брата.

- Он пытался вовлечь меня в налоговые махинации! - огрызнулся Сайтон, упрямо отстаивая свои позиции. - Я не уступлю, и не буду заниматься этим контрактом. Хоть убейте. Это против моих принципов.

- Ты утрируешь, - отмахнулся Кано, хотя в чем-то мальчишка был прав. - Ни о каких махинациях речи не шло. Все согласно букве закона. Катсу не виноват, что эта буква написана столь криво, что руки так и чешутся ее подправить. И почему бы не сделать это исправление полезным?

Кано примирительно погладил парня по шее и обезоруживающе улыбнулся, когда тот бросил на него свой фирменный взгляд а-ля «гори в аду со своим контрактом».

- Я не стану этим заниматься, - категорично отмахнулся юрист и потянулся за своим кейсом, который стоял на полу и опасно покачивался, хотя самолет, кажется, трясло уже не так сильно.

Странно, в пылу спора он даже не заметил, как они миновали зону сильной турбулентности.

Старик так его бесил, что парень и думать забыл о своих страхах. И теперь единственной его проблемой было то, что проклятый японец никак не хотел убрать руку с его плеча, продолжая свои беспочвенные притязания.

- Подумай хотя бы, - попросил мужчина миролюбиво, зарываясь пальцами в густую шевелюру на затылке юриста и ласково перебирая его пряди, словно утешая капризное дитя. - Не руби сгоряча.

- Да отстаньте вы, иначе я засужу вас за домогательство! - буркнул Сэт почти беззлобно и снова дернул головой, на что старик только искренне рассмеялся, но руку все же убрал, давая парню возможность перевести дыхание.

- «Домогательство», - передразнил Кано мальчишку. - И как же ты будешь его доказывать? Ой, какой кошмар! Мой работодатель сделал мне массаж после тяжелого рабочего дня. Какое кощунство!

- Я не давал своего согласия, - огрызнулся юрист, укладывая кейс к себе на колени и любовно оглаживая ладонью черную крышку.

Эту вещь старик презентовал ему пару месяцев назад, чем привел Сэта в восторг, хотя парень умело скрыл от мужчины свои истинные чувства.

Как выяснилось позже, этот кейс разработал какой-то японский ученый по специальному заказу господина Игараси. Он был очень надежным и практичным. Со встроенным беспроводным аккумулятором и внутренней подсветкой. Водонепроницаемый, огнеупорный, с высоким уровнем защиты от воров, с маячком и семизначным кодовым шифром. Настоящий маленький сейф, который практически невозможно было вскрыть. К тому же внутри у него имелось множество отсеков для бумаг и письменных принадлежностей, в которых все удобно размещалось, не мялось и вообще находилось в завидном порядке.

Сайтону ужасно понравилась эта своеобразная игрушка, и первые несколько дней он только и делал, что открывал ее, закрывал, менял пароли и раскладывал бумаги так, чтобы в точности знать где, что и в каком порядке лежит. И через неделю уже, не глядя, мог достать тот или иной документ, и никогда не ошибался в выборе, отчего бывал невероятно счастлив и доволен собой.

Открыв это маленькое чудо, Сэт еще раз перепроверил, чтобы все было на месте, и захлопнул крышку. После чего занялся сменой пароля, пытаясь отвлечься от мыслей о том, что самолет прямо сейчас идет на посадку сквозь мощный грозовой шторм.

Старик по-прежнему сидел рядом, распространяя вокруг себя ауру уверенности и всесилия, и это, как ни странно, вселяло в Сайтона веру, что маленькая железная птица все-таки приземлится благополучно.

Еще немного поигравшись с замком, Сэт повернул голову и посмотрел на господина Игараси, который со спокойным и абсолютно равнодушным видом сидел в своем кресле с закрытыми глазами.

- Вы разве не боитесь, что этот самолетик рано или поздно разобьется вместе с нами? – спросил юрист из чистого любопытства и чтобы разбить гнетущую тишину, повисшую в салоне. - Его болтает так, что он сейчас разлетится на куски.

- Все мы рано или поздно разлетимся на куски, - отстраненно проговорил Кано, приподнимая веки и глядя парню в глаза. - Так зачем забивать себе голову ненужными мыслями и страхами? Отдохни лучше. Этот самолет пережил не одну грозу. И переживет еще тысячу. Тебе не о чем беспокоиться и нечего бояться.

- Так чем мы все-таки будем заниматься целый день? - спросил Сайтон.

- Встретимся с несколькими партнерами, обсудим пару договоров, - ответил мужчина. - Ничего нового.

- Несколько партнеров, это сколько? - уточнил юрист, которого откровенно раздражала любая недосказанность.

- Не знаю, - усмехнулся Кано. - Встречи назначал не я, а мой сын, так что задашь этот вопрос ему, когда приземлимся.

- Еще родственники? - брезгливо скривился Сэт, выражая этим действием все свое пренебрежение к родне японца. - Он тоже руководит борделем, как и господин Родже, или, может, торгует наркотиками или оружием?

- Всего по чуть-чуть, - совершенно серьезно ответил Кано и мысленно усмехнулся, когда лицо Сайтона вытянулось от недовольства. - Любовь пьянит сильнее наркотиков и ранит больнее оружия. Так что да, все тобой озвученное имеет место быть.

Мальчишка раздраженно скрипнул зубами и отвернулся к иллюминатору, поднимая шторку и вновь устремляя взгляд в темное небо.

- В любом случае, работать с моими родственниками тебе придется, - после недолгого молчания заговорил Кано. - Все-таки у нас семейный бизнес. Поэтому, у меня есть к тебе небольшая просьба: будь вежлив. Япония - страна, где ценят учтивость и этикет. Не опозорь меня.

Сайтон хотел было сказать, что он думает по поводу наставлений старика, но самолет тряхнуло особенно сильно, и юрист предпочел промолчать.

Наконец, спустя несколько бесконечных минут, они уже летели над посадочной полосой частного аэродрома. Но Сэт выдохнул спокойно только тогда, когда шасси плавно коснулись асфальта, и самолет, проехав несколько десятков метров, благополучно остановился.

Пилот объявил посадку удачной, рассказал о том, какая погода ждет пассажиров за бортом, и пожелал приятного дня.

Когда Сайтон спустился по трапу вслед за господином Игараси, к ним тут же подошел молодой японец, внешность которого показалась юристу несколько вызывающей.

Он был одет в светлую куртку, подбитую мехом с длинным бурым ворсом, и в узкие обтягивающие штаны с ремешками и лямками. На шее у него болталось несколько побрякушек. Ухо было пробито в трех местах и украшено серьгами с маленькими камушками. Японец явно красил свои удлиненные прямые волосы в каштановый с красноватым отливом цвет, и в целом вызвал у Сайтона еще больше негативных эмоций, чем оябун.

Поприветствовав Кано и его спутника вежливым поклоном, Акено сперва обнял мужчину, тем самым выражая, как сильно рад его видеть, а потом протянул руку его юристу:

- Хаяси Акено, - представился молодой японец на чистом английском. - Рад нашему знакомству, господин Легрим. Надеюсь, дорога не сильно утомила вас? Первая встреча с партнерами состоится уже через полчаса.

- Я готов к работе, - ответил Сэт, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось поехать в отель, принять душ и сменить одежду.

Но сотрудничество со стариком научило его мириться с досадными недоразумениями и приспосабливаться к таким вот раздражающим ситуациям.

- Почему так рано? – пробурчал Кано, которому так же было не с руки ехать на встречу в таком помятом и несвежем виде.

- У Миямото-сана через два часа самолёт, - пояснил Акено, направляясь вместе с мужчинами к ожидающему их автомобилю. – Прости, Кано. У меня не было другого выбора. Не хотелось бы терять такую возможность. Он предлагает финансирование нашего казино на очень выгодных условиях. Так что, думаю, дело того стоит.

- Что ж, давай посмотрим, насколько его условия выгодны для нас, - коварно улыбнулся Кано, бросив на своего юриста хитрый взгляд, и забрался в салон автомобиля.

Сайтон хмуро последовал за ним, а Акено еще несколько мгновений смотрел на закрывшуюся за мужчинами дверцу и пытался понять, что он только что увидел.

Впрочем, уже совсем скоро сомнения парня истаяли как предрассветный туман в лучах проснувшегося солнца.

Встреча с Миямото-саном оказалась напряженной и даже немного нервной, чему немало поспособствовал Сайтон. Акено неоднократно слышал от Видегреля не самые лестные отзывы об этом молодом юристе, но, зная характер брата, подозревал, что причиной такого неприятия являлась лишь капризность Видегреля. Однако он ошибался. В своенравности и упрямстве брату до господина Легрима было так же далеко, как человеку до солнца. Придирчивость Сайтона, казалось, не знает границ, и мирная встреча, сулившая немалую выгоду для бизнеса Кано, чуть было не обернулась полнейшим крахом.

И вновь Акено в срочном порядке пришлось взять на себя роль громоотвода, чтобы вспыхнувшая между господином Легримом и Миямото-саном перепалка не переросла в самый настоящий скандал. А Кано, между тем, казалось, лишь забавлялся, наблюдая за разворачивающейся феерией, и не предпринимал никаких действий, чтобы осадить своего работника.

Подобное поведение мужчины никак не укладывалось в голове Акено, и парень с тревогой наблюдал за бывшим любовником, стараясь понять, что у него на уме. И ответ не заставил себя ждать.

Подписав документы с Миямото-саном, мужчины отправились на следующую встречу. Старые бизнес-партнеры, прознав, что Кано вернулся в Японию, захотели встретиться, и отказывать им мужчина не стал. Только встреча эта оказалась в разы напряженнее, чем предыдущая. И именно она окончательно и бесповоротно открыла Акено глаза на поведение Кано.

Во время спора с господином Легримом, Тамура-сан, с которым у Кано были вполне дружеские отношения, вышел из себя настолько, что в порыве гнева не только перешел на личности, но еще и довольно недвусмысленно выразился, угрожая молодому юристу самой скорой и самой жестокой расправой. И вот тут-то Кано выдал свои истинные чувства, приказав Тамура-сану немедленно извиниться перед Сайтоном, а иначе его ждет мгновенная и неминуемая расплата. Тамура-сан, зная крутой нрав мужчины, тут же побледнел и склонился перед юристом в подобострастном поклоне, выражая свое искреннее раскаяние. А Кано самодовольно улыбнулся и обжег Сайтона таким взглядом, что Акено даже на приличном расстоянии почувствовал этот жар.

Закончив с этой встречей, Акено хотел было поговорить с Кано о недавних беспорядках, которые устроили на их территории члены вражеской группировки, но неожиданный телефонный звонок отвлек мужчину. Кано перебросился с кем-то парой кротких фраз и, оборвав связь, сообщил воспитаннику, что ему необходимо отлучиться. Сайтон хотел было поехать с ним, но мужчина настоял, чтобы тот отдохнул, и перепоручил его заботам Акено.

Несколько мгновений после отъезда Кано парни стояли в полной тишине. Сайтон угрюмо смотрел вслед уезжающему автомобилю, а Акено размышлял над тем, чем же занять этого замкнутого человека.

- Вы голодны? - спросил, наконец, парень, обращаясь к Сайтону. - Мы могли бы заехать в какой-нибудь ресторан и перекусить.

- Нет, - отозвался юрист мрачно. - Я бы хотел принять душ и переодеться. Буду признателен, если вы отвезете меня в какой-нибудь приличный отель.

- Отель, - задумчиво проговорил Акено и усмехнулся, представив, что сделает с ним Кано, если он отправит Сайтона в гостиницу. - Не думаю, что вам будет комфортно в отеле. Я могу предложить вам остановиться в моей квартире. Она достаточно просторна, и в ней тихо.

«А еще она хорошо охраняется», - подумал Акено, но вслух об этом говорить не стал.

- Если у вас в квартире я смогу принять душ и переодеться, то не вижу причин возражать против вашего предложения.

- Тогда, прошу в машину.

Акено учтиво поклонился, указывая юристу на автомобиль, который ждал их у обочины.

Сэт одернул пиджак, зачем-то посмотрел на кейс, который сжимал в левой руке, словно хотел убедиться, что он еще на месте, и забрался в салон. Акено сел рядом с ним и попросил водителя отвезти их домой.

А через сорок минут мучительной медленной езды переполненными улицами Токио, они припарковались в подземном гараже элитного многоквартирного дома и поднялись на лифте почти на самый верхний этаж.

Квартира господина Хаяси была просторной и обжитой. Атмосфера, царящая в помещении, несмотря на явно подростковый беспорядок в вещах, Сайтону понравилась. Вся мебель была аккуратной и строгой, но не холодной. А через большие окна в комнаты попадало много света и тепла.

Прежде чем войти, Сэт снял обувь и надел предложенные хозяином квартиры тапочки. После чего Акено проводил его в гостиную и предложил располагаться без стеснения.

- Чувствуйте себя как дома, господин Легрим, - сказал японец со всей учтивостью.

- Благодарю, - кивнул Сэт, разглядывая фото на стене, на которых господин Хаяси был запечатлен в обнимку с молодым парнем на фоне красивой природы.

Было видно, что эти двое любили путешествовать, и побывали в разных уголках планеты. А еще они явно состояли в близких отношениях. Вот только понять, в родственных или романтических, Сайтону так и не удалось.

Мальчишка на снимках сплошь и рядом лип к своему спутнику, обнимая его и сияя улыбкой, а вот господин Хаяси, несмотря на свою яркую внешность, казался сдержанным, хотя и в его глазах лучилось счастье.

- Ваш брат? – спросил Сайтон скорее из вежливости, чем из любопытства.

- Любовник, - ответил Акено без тени стеснения и подошел к бару. - Быть может, хотите чего-нибудь выпить? Я могу предложить сок или минеральную воду. Или что-нибудь покрепче.

- Буду благодарен, если вы предложите мне чай, - отстраненно проговорил Сэт и отвел взгляд от фотографий.

Ему не было никакого дела до того, с кем спит господин Хаяси, в конце концов, его собственный брат тоже предпочитал играть за другую команду, но все же он почему-то почувствовал неловкость.

Акено кивнул и направился на кухню, с улыбкой отмечая, что невозмутимого господина Легрима, оказывается, вполне легко выбить из колеи.

«Ох, Кано!» - подумал парень, водружая чайник на плиту. - «Не ищешь ты легких путей».

Через несколько минут, когда чай был готов, Акено вернулся в гостиную и поставил на невысокий столик поднос с чашками и заварником.

- Быть может, вы хотите чего-нибудь еще? Я могу заказать обед или позвонить в ателье, чтобы вам привезли новый костюм. Следующая встреча состоится лишь вечером, поэтому у вас еще есть целый день на отдых.

- Я хочу в душ, - напомнил Сайтон. - И еще, мой багаж сейчас неизвестно где. Поэтому, не моли бы вы временно дать мне что-то из своих вещей? Я вам все компенсирую при первой же возможности.

- Скорее всего, его отвезли в дом господина Игараси, - предположил Акено. - Я поищу что-нибудь подходящее для вас.

- Благодарю.

- Ванная комната слева по коридору. Там есть все необходимое.

Японец проводил своего гостя, указывая ему нужное направление, а потом пошел в свою комнату за одеждой.

Выбрать из своих вещей хоть что-то, что подошло бы господину Легриму, оказалось не так-то и просто. И дело было не столько в размере, сколько в стиле.

Поэтому, рассматривая одежду в своем шкафу, Акено то и дело улыбался, представляя строго и серьезного Сайтона в тех вещах, которые он мог ему предложить.

В конце концов, остановив свой выбор на довольно простой футболке и штанах, Акено аккуратно сложил предметы туалета стопочкой и отнес их в комнату для гостей, искренне надеясь, что одежда не станет причиной ненависти господина Легрима к его скромной персоне.

***

Домой из университета Рёта возвращался в довольно паршивом настроении. Один из его одногруппников позволил себе неуместную шутку в адрес Акено, за что и получил в челюсть, после чего недосчитался двух зубов. А потом этот трус, неспособный самостоятельно постоять за себя, собрал дружков со старших курсов, и они все вместе накинулись уже на него. Зубы у Рёты, правда, остались целы, и на том спасибо. Но лицо всё же пострадало довольно сильно. Теперь это было не лицо вовсе, а одна сплошная гематома с кровоточащими ссадинами.

Во время потасовки Рёта все же сумел кое-как вырваться из загребущих рук старших и даже успел надавать им не хилых таких пинков. Но все же в итоге ему пришлось позорно сбежать, иначе его просто убили бы на месте.

И всем-то не дает покоя мысль, что они с Акено любят друг друга. Всем надо сунуть свой нос, куда не просят, и сплетничать потом между собой. И откуда они только узнают? Сам он ведь ни одной живой душе об этом не говорил.

Лицо, правый бок и кулаки болели нестерпимо, и парень морщился при каждом шаге. Но боль не заботила его. Страшило то, что Акено не возьмет его с собой сегодня на работу, чего парень никак не мог допустить.

Прошло уже полтора года с тех пор, как они начали жить вместе, но Рёта до сих пор сильно переживал, если Акено ходил куда-то без него. Парню все время казалось, что если его не будет рядом, с Акено непременно приключится какая-нибудь беда. И он ничего не мог с собой поделать.

Размышляя над тем, что соврать любовнику по поводу своего внешнего вида, Рёта открыл дверь в квартиру своим ключом и вошел.

В помещении было тихо, только в душе негромко шумела вода, а по воздуху распространялся аромат крепкого чая с примесью фруктов.

Парень бросил сумку в угол под вешалку и снял с себя верхнюю одежду. Потом, недолго думая, снял все остальные вещи и направился в ванную, надеясь сексом задобрить Акено, чтобы тот несильно его ругал. А когда вошел и открыл душевую кабинку, обмер, совершенно по-идиотски обрадовавшись, что не снял трусы.

Хотя, на самом деле, радостного было мало. Наоборот даже, Рёта почувствовал, как его тело обдало волной неистового гнева.

В душе... в их с Акено душе стоял совершенно голый, совершенно незнакомый мужчина, и испуганно смотрел на ворвавшегося к нему парня, щуря глаза от стекающей с черных волос пены.

- Вы кто? - спросил Рёта враз охрипшим голосом, без стеснения разглядывая красивое подкачанное тело, смуглую блестящую от воды кожу и внушительный орган, который даже в расслабленном состоянии выглядел весьма впечатляюще.

Мужчина хотел было что-то ответить, но Рёта тут же перебил его:

- Неважно! Заканчивайте тут!

И захлопнул дверцу душевой кабинки с такой силой, что пластик задребезжал как стекло.

Из ванной он вышел на удивление спокойно. Надел штаны и рубашку. Прошел в гостиную и уставился на заварник с чаем, две чистые пустые чашки и сахарницу, стоящие на подносе.

Недолго думая, парень осторожно поднял всё это и с жутким грохотом разбил об пол.

Горячая вода и осколки брызнули во все стороны, штанины обдало кипятком, но Рёта не обратил на это никакого внимания. Он просто стоял и ждал реакции Акено, при этом чувствуя, как к его горлу, вдруг, подкатил удушающий комок, который мешал ему сделать даже короткий вдох.

***

Грохот в гостиной застал Акено как раз в тот самый момент, когда он решил переодеться. Жаркая волна адреналина прошла по телу мужчины, заставляя его вздрогнуть от неожиданности и, отбросив рубашку, выскочить из спальни.

За несколько мгновений в его голове промелькнула тысяча мыслей, от «господину Легриму стало плохо» до «кто-то ворвался к ним в квартиру, миновав охрану». Но, как оказалось, все его предположения были ложными. Вот только легче от этого не стало.

Посреди гостиной, окруженный осколками разбитой посуды, стоял Рёта. Он гневно раздувал ноздри и сверкал темными глазами, но на его злость Акено не обратил никакого внимания, потому что все мысли мужчины сконцентрировались на темно-лиловых синяках, сплошным пятном покрывших лицо парня.

Сердце отчаянно заколотилось в груди, отбивая яростный ритм, и Акено, в несколько шагов преодолев разделяющее его с Рётой расстояние, схватил мальчишку за подбородок и приподнял его лицо.

- Кто это сделал? - рассматривая ссадины и синяки, прорычал Акено. - Какая мразь посмела?

- Почему ты в одних трусах?! - выкрикнул парень, игнорируя вопросы мужчины.

Предположения одно ужаснее другого атаковали его несчастный разум, заставляя сходить с ума от ревности.

Неужели Акено собирался присоединиться к иностранцу, который прямо сейчас купался в их душе? Но почему?! Почему он решил изменить таким подлым образом? Тайком... за спиной... не обмолвившись ни словом?

- Кто тебя избил? Отвечай! - требовал Акено, сжимая плечи мальчишки и вглядываясь в его наполненные злостью и обидой глаза.

Рёта хотел было заявить, что сейчас это не имеет никакого значения, но вместо этого выдохнул яростно:

- Ты!..

- Я?! - изумился мужчина. - Что ты такое говоришь?

- Ты обманул меня! - выкрикнул мальчишка, резко сбрасывая с себя руки Акено, и неожиданно даже для самого себя влепил любовнику звонкую и наверняка болезненную пощечину. - Как ты посмел?! В нашем доме! Зная, что я должен вернуться! Решил избавиться от меня?! Хотел, чтобы я увидел все это?!

Ладонь мальчишки обожгла щеку Акено хлестким ударом, да таким сильным, что в ушах мужчины зазвенело. Но даже через этот звон он слышал, как ругается Рёта, как обвиняет его чёрт знает в чем. И эти обвинения никак не укладывались у Акено в голове.

- Боги! Да о чем ты?! Что уже случилось?

- Только не надо дурачка из себя строить! – попросил парень, делая глубокий рваный вдох, и отошел от Акено на несколько шагов.

- Я никого из себя не строю, - возразил мужчина. - Что произошло? Ты можешь нормально объяснить?

- Кто это такой?! - выкрикнул Рёта истерично, глядя на вышедшего из душа мужчину, который был полностью обнажен, за исключением бедер, замотанных в полотенце. - Ты меня им решил заменить?! И как?! Понравилось?! Или вы еще не успели?! Так давай, не стесняйся, а я посмотрю, раз ты так хотел, чтобы я узнал!

Рёта закусил губу, с трудом сдерживая слезы.

Обидно. Смертельно обидно. И так больно, что слов не хватит выразить свои чувства. Вот так всё и ломается в один момент. Всё идиллическое счастье, всё, что казалось таким незыблемым, таким вечным...

Акено медленно повернулся и чуть не рассмеялся, увидев вышедшего из душевой Сайтона, лицо которого выражало целую гамму самых противоречивых эмоций.

- Боги, Рёта, ты неисправим, - едва сдерживая смех, проговорил Акено.

И извинившись перед гостем, крепко сжал запястье мальчишки и потянул его в спальню.

Рёта упирался и пытался вырвать свою руку из цепкой хватки любовника. Пытался брыкаться и безостановочно ругался. Но Акено ловко уворачивался от ударов парня и все же зашвырнул его в комнату. После чего еще раз извинился перед господином Легримом и стремительно закрыл за собой дверь.

- Может все-таки объяснишь мне, какая муха тебя укусила и что за мразь посмела тебя так разукрасить? - гневно глядя на мальчишку, спросил Акено.

Он старался говорить строго, но по-настоящему злиться на Рёту не мог.

- Никто! Тебя вообще не касается! – выкрикнул Рёта и отошел от мужчины на несколько шагов. - Иди лучше, гостя своего обслужи. А то он уже раскис от воды, пока тебя дожидался.

Слова мальчишки оказались больнее залепленной им ранее пощечины, и Акено поморщился.

- Обслуживать нашего гостя будут другие, если, конечно, он того пожелает, - холодно отозвался мужчина, направляясь к стулу, на котором он оставил приготовленную рубашку. – А тебе, прежде чем устраивать истерики и скандалы, не мешало хотя бы разобраться в ситуации. Ревность ревностью, но недоверие, это уже совсем другое. Хотя... о каком доверии к «обслуживающему персоналу» вообще может идти речь, да?

Рёта так и застыл с приоткрытым ртом, разом проглотив все приготовленные ругательства.

Необдуманные слова, брошенные сгоряча, внезапно затронули щекотливую и весьма неприятную для Акено тему, и парень почувствовал себя не в своей тарелке.

- Я не это имел ввиду, - сказал он уже более спокойно. - Зачем ты перекручиваешь? В нашем душе купался голый иностранец, а ты разгуливал по дому в одних трусах. Как тут не взбеситься?

- В нашем душе купался личный юрист Кано, который прилетел сегодня в Токио. А я хотел всего лишь переодеться. Но, судя по всему, я должен был дождаться, когда ты придешь, и испросить у тебя разрешение.

- Ты мог хотя бы предупредить меня, что у нас гость, - с обидой в голосе парировал парень. - Мог написать мне сообщение или позвонить. Но ты предпочел подразнить меня, а теперь делаешь это укоризненное выражение лица, как будто я совершил какое-то преступление. Мне что, нельзя тебя ревновать? Может мне просто позволить кому-нибудь тебя увести? Ты этого хочешь? Хочешь, чтобы я молчаливо сносил все, что меня не устраивает?

- Я хочу, чтобы ты не рубил сгоряча, - примирительно сказал Акено и нежно провел ладонью по припухшей щеке мальчишки. - А еще я хочу, чтобы ты мне верил. Я не успел написать тебе сообщение. К тому же, я знал, что ты скоро вернешься. Вот только и помыслить не мог, что ты вернешься в таком виде. Кто это сделал? Ты скажешь? Или мне найти его самому?

- Я просто подрался, ничего такого, - ответил Рёта. - Это наши с ним дела. Мы сами разберемся.

- Уверен? - вкрадчиво спросил Акено, хотя для себя уже решил, что переломает зарвавшемуся ублюдку руки.

Парень насуплено кивнул, и мужчина привлек его к себе, заключая в крепкие, но осторожные объятия.

- Рёта, - выдохнул Акено на ухо мальчишки, - ты ведь знаешь, что дороже тебя для меня в этом мире никого не существует. И если у тебя есть какие-то проблемы, я хочу о них знать.

- Это просто драка, никаких проблем, - ответил парень, невольно впиваясь пальцами в плечи мужчины, когда тот задел особенно болезненный синяк на его спине.

И, чтобы Акено ничего не заподозрил, прильнул к нему, хватая его зубами за подбородок.

- Как скажешь, - улыбнулся Акено, млея от немного диковатой нежности Рёты, и припал к его губам своими.

А потом долго и очень чувственно целовал, одновременно расстегивая рубашку мальчишки, чтобы проверить, насколько сильно Рёта пострадал в драке.

Мужчина по своему обыкновению действовал мягко и осторожно, но парень с трудом сдерживался, чтобы не шипеть и не ойкать, то привставая на носочки, то прогибаясь в пояснице, когда сильные ладони касались ушибов и ссадин.

Но Акено, кажется, воспринял эти изгаляния за проявления страсти и толкнул Рёту на кровать, распластав его под собой и стащив рубашку с его плеча, в которое тут же впился губами.

Парень закрыл глаза и прогнулся навстречу ласке, на миг растеряв всю свою осторожность, за что и поплатился своеобразным пленом. Воспользовавшись его просчётом, Акено резко стянул рубашку на руки Рёты, сковав его движения, и, приподнявшись на локте, окинул тяжелым взглядом открывшееся ему «великолепие».

На руках и торсе мальчишки почти не осталось живого места от жутких гематом. Казалось, он не в драку ввязался, а попал под колеса грузовика. И у Акено на мгновение даже потемнело перед глазами от злости.

Он сделал глубокий вдох, чтобы вернуть себе самообладание, а потом коснулся губами особенно темного участка на груди мальчишки.

- Я убью того урода, который оставил на тебе эти раны, - шумно выдохнул Акено, кончиками пальцев оглаживая бедра мальчишки. - Уничтожу.

- Забудь уже о нем, ему тоже досталось, - попросил Рёта.

И хоть губы Акено причиняли ему боль, он все равно подался им навстречу, шумно выдыхая и запрокидывая голову назад.

Забыть... Акено и рад был бы это сделать, да только боль любимого человека отзывалась в его сердце нестерпимым страданием.

- Хорошо, - сказал он, оставляя на шее парня цепочку ласковых поцелуев. - Забуду. Забудем оба. И я даже знаю, как это сделать.

Акено хитро улыбнулся и, не переставая покрывать тело Рёты поцелуями, принялся расстегивать пряжку на его ремне.

- Прости меня, - вдруг, выдохнул парень, крепко обнимая мужчину за шею и прижимаясь к нему всем телом. - Прости, что приревновал и ударил тебя. Я просто очень испугался, что надоел тебе, и ты хочешь от меня избавиться, ведь от меня вечно столько проблем и шума, что ты, наверное, уже устал все это терпеть.

- Рёта, я никогда от тебя не устану, - искренне заверил Акено и стянул с бедер мальчишки брюки вместе с нижним бельем, после чего коснулся поцелуем его живота. – И никогда не захочу избавиться от тебя. Потому что любить кого-то сильнее, чем я люблю тебя, просто невозможно.

- Тогда заставь меня забыть о моих страхах, - лаская пальцами затылок мужчины, попросил Рёта. - Заставь меня раствориться в тебе. Люби меня так, как умеешь только ты.

И Акено любил. Каждым действием, каждым поцелуем, каждым словом стараясь убедить мальчишку в том, что связавшие их однажды узы уже никому не разорвать.