***

Акено не знал, сколько времени прошло. Время потеряло свое значение и перестало существовать. Маленький мир, в котором он жил, рушился на глазах, и Акено ничего не мог с этим поделать.

Рёта лежал тихо. Он больше не говорил, не плакал, и иногда Акено казалось, что даже не дышал. И это пугало мужчину больше всего.

В памяти назойливыми мухами крутились когда-то брошенные Рётой слова о том, что он не будет жить, если к нему прикоснется другой мужчина, что он вскроет себе вены, что перережет себе горло, что непременно сделает с собой что-то...

Акено трясло от страха. Рёта всегда был упрямым. И потому вполне мог сдержать свое слово. Особенно сейчас, когда считал себя испачканным, грязным и недостойным его любви...

Что бы Акено ему ни говорил, Рёта не верил. Мужчина видел это по его глазам. Странным, пустым, словно обращенным внутрь себя. Но попыток достучаться до парня Акено не оставлял.

- Маленький, поговори со мной. Прошу тебя, поговори, - в который раз просил Акено, но ответом ему была лишь тишина и застывший взгляд, обращенный в пустоту. - Пожалуйста, Рёта...

Тихий голос Акено пробивался к Рёте сквозь водоворот мыслей и воспоминаний. Еще несколько дней назад парень был уверен, что ради Акено сможет перевернуть мир и сдвинуть горы, но, оказалось, что он даже себя сберечь не смог. Хватило двух взрослых мужчин с оружием, чтобы сломить его волю к борьбе и сделать из него слабое ничтожество, для которого в этом мире больше не было места.

Сейчас Рёта прокручивал у себя в голове десятки вариантов, как можно было избежать этой ситуации. Можно было выпрыгнуть в окно. Можно было попытаться отбиться, невзирая на дуло у виска. Можно было сегодня остаться дома и не приезжать в особняк, или поехать с Акено к Игараси-сану. Но, если бы он это сделал, тогда на его месте мог оказаться Дайки.

Рёта протяжно всхлипнул и вновь скрутился на коленях Акено, сминая ладонями его одежду.

А если Дайки не удалось убежать? Если их с Нагито поймали где-то на улице и так же надругались над ними?

Быть может, сейчас они оба лежат мертвые где-то в канаве, избитые, никому ненужные, брошенные всеми?

Нагито хотел заработать денег и выучиться на юриста, а Дайки только пошел на поправку и начал забывать все плохое, что с ним приключилось. Почему же именно в этот момент их жизни были так безжалостно разрушены жестокими руками садистов?

- Акено... – сдавленно позвал Рёта, чувствуя, как его горло сжимает невидимый удушающий обруч. - Тела Дайки и Нагито уже нашли? Их убили, да? Скажи мне правду, они... погибли? Я... не справился?

- Я не знаю... – ответил Акено негромко. - Я, правда, не знаю, маленький.

Ему хотелось бы успокоить Рёту, сказав, что с мальчишками все хорошо. Но он действительно не знал. И не хотел знать.

Сейчас его ничего не интересовало. Только Рёта. Весь мир неожиданно сузился, уменьшился до размеров небольшой комнатушки в борделе, с выбитой дверью и сломанной мебелью. Вся жизнь была сосредоточена в тихом рваном дыхании и едва ощутимом биении сердца цепляющегося за него парня. Все остальное исчезло, растаяв в горьком тумане потерь и сожалений.

- Значит, всё было напрасно... - прошептал парень, чувствуя, как грудь сдавливает от удушающей боли. - Я не смог... не смог помочь. Я оказался таким бесполезным. Раньше я думал, что смогу защитить тебя. Но я никого не могу защитить, потому что я слабак.

- Рёта, ну перестань. - Акено склонился над парнем и прижался губами к его макушке. - Я не знаю, что с Дайки. Но это не значит, что с ним что-то случилось. Им с Нагито удалось убежать. Вполне возможно, что им удалось спрятаться. Не нужно винить себя в том, чего могло и не случиться. Дайки маленький, но он шустрый мальчик. И смелый. Он такой же смелый, как и ты. И сильный. Мы поищем его. Я уверен, с ним все в порядке. Ну же, хватит себя мучить. Мне больно от этого. Рёта, мне так больно...

Рёта встрепенулся и даже приподнялся немного, впервые прямо взглянув в лицо мужчины.

- Мы, правда, можем?.. – спросил он с надеждой в надломленном голосе. - Ты поможешь мне найти его? Я должен убедиться, что с ним всё хорошо.

- Конечно, - слабо улыбнулся Акено и, чуть отстранившись от Рёты, поднялся на ноги, после чего помог подняться и ему.

Парня шатало и трясло. И Акено, не отпуская его руки, стянул с кровати покрывало и накинул ему на плечи, прикрывая истерзанное тело. А потом, приобняв за талию, медленно направился к выходу. Мальчишка шел, едва переставляя ноги, и с силой стискивал руку мужчины. При каждом шаге на его лице отражалась боль и мука. И сердце Акено из-за этого болезненно сжималось.

Однако далеко от комнаты они не ушили. Гневный окрик остановил Акено, и мужчина оглянулся, уставившись на изможденное лицо доктора.

- Хаяси-сан! Что за безответственность! Немедленно вернитесь с Рётой в комнату. Ему нужна помощь. А вы таскаете его по коридорам.

- Мы только хотели убедиться, что с Дайки и Нагито все хорошо, - попытался оправдаться мужчина, понимая, что действительно поступил глупо, позволив Рёте встать.

Но он не мог препятствовать парню в его желании найти тех, кого он так отчаянно и храбро защищал, иначе психика Рёты могла серьезно пострадать.

- Игараси-сан отправил их в главный офис с Йошино, - ответил доктор.

- Так они живы? - с надеждой в голосе спросил Рёта. - Они не пострадали?

- Перемерзли немного, только и всего.

Доктор приблизился к парню и окинул его внимательным взглядом.

- Я должен провести осмотр. Простите, что так поздно, Хаяси-сан, но у некоторых парней были открытые переломы. Мне пришлось оказать им неотложную помощь.

- Все в порядке, - сказал Акено, и посмотрел на Рёту, на лице и теле которого не осталось живого места от побоев. - Давай вернемся в комнату, чтобы доктор мог оценить твое состояние.

Рёта растерянно кивнул и поковылял обратно. Теперь, зная, что с Нагито и Дайки все было в порядке, он почувствовал облегчение. Но на смену внутренней истерике тут же пришла апатия.

Оказавшись в комнате, Рёта сбросил с себя покрывало и со стоном лёг на футон. Доктор опустился рядом с ним на колени и стал осматривать его.

- Травмы довольно серьезные, но не смертельные, - заговорил мужчина, проверяя ушибленные места. - Есть следы грубого сексуального насилия. Травмированы внутренности, возможно растяжение запястья. Я бы посоветовал сделать общий рентген всего скелета и просветить голову. Я выпишу мазь и антибиотики, кто-нибудь из охранников сейчас поедет за лекарствами и привезет все необходимое. А вы пока отведите Рёту в ванную, ему нужно помыться. Только проследите, чтобы вода была не очень горячей. Когда закончите, позовите меня.

Акено поблагодарил доктора, и когда мужчина ушел, присел рядом с Рётой и провел ладонью по его мокрой от слез щеке.

Наверное парень не замечал этого, но с того момента, как доктор сообщил, что с мальчишками все в порядке и они живы, Рёта плакал не переставая. Слезы просто катились из его глаз, хоть на лице его и застыла пугающая маска равнодушия. И как помочь парню справиться с этим состоянием Акено не знал.

- Идем в душ, - тихо проговорил он и хотел обнять Рёту, но тот резко оттолкнул его руку и затравленно шарахнулся в сторону, словно рядом с ним находился монстр.

- Хватит уже трогать меня, - выдавил парень, содрогаясь всем телом. - Ты что, не слышал, что сказал доктор? На мне чужая сперма. Не прикасайся ко мне. Я весь в грязи.

Акено опешил. Рёта еще никогда не говорил с ним таким тоном. Даже в те далекие времена, когда парень только попал к нему в бордель, он не говорил с ним с такой ненавистью в голосе. С таким отвращением.

- Это не имеет значения, - негромко, но твердо проговорил Акено и вновь протянул руку к парню. – Для меня это не имеет значения, потому что я люблю тебя, Рёта. Будь ты в грязи или в жемчугах, не важно. Ты мой. И это не изменится. Не отталкивай меня. Прошу, не отталкивай.

- Нет, - парень вновь увернулся. - Не надо. Не трогай.

Он отполз в сторону и обнял себя руками, закрываясь от мужчины, потому что не хотел, чтобы Акено испачкался об него.

- Пожалуйста, не трогай, - снова попросил Рёта. – Сначала я хочу пойти в душ. Доктор разрешил. Отпусти меня, чтобы я смог избавиться от этой грязи. Отпустишь?

Акено опустил руку. Желание Рёты смыть с себя грязь было естественным, и он понимал это. Но отпустить парня одного не мог.

От одной только мысли, что мальчишка наложит на себя руки, Акено делалось плохо. Кончики пальцев дрожали, а сердце отбивало такую дробь, что, казалось, в любой момент просто не выдержит напряжения и взорвется, оборвав его жизнь.

- Да, конечно, отпущу. – Кивнул Акено, очень осторожно подбирая слова. - Только позволь мне пойти с тобой. Разреши мне, пожалуйста. Я не хочу больше оставлять тебя. Я не вынесу этого.

Рёта помедлил немного, прежде чем дать ответ. Но Акено смотрел на него такими несчастными глазами, что парню стало не по себе.

Он медленно поднялся, морщась от боли, и, сделав несколько нетвердых шагов в сторону ванной комнаты, остановился и проговорил:

- Пойдем. Только не трогай меня. Не надо сейчас.

- Хорошо, - ответил мужчина. – Не буду. Только не прогоняй меня.

Рёта больше ничего не сказал. Он вошел в ванную комнату и, забравшись в душевую кабинку, включил сильный напор воды.

Акено тут же напомнил ему, что он не должен включать слишком горячую воду. Но Рёта не послушался. Ему хотелось почувствовать на себе тепло, ведь его тело было словно покрыто коркой льда.

Только оказавшись под обжигающе горячими струями воды, парень понял, насколько сильно его самого от себя тошнило. Он водил ладонями по коже, чувствуя, как скользит под ними размокшая сперма, и с трудом сдерживал рвущийся из груди вопль. Он не мог и не хотел к этому прикасаться, но ему нужно было избавиться от грязи, иначе Акено больше никогда не посмотрит в его сторону.

- Рёта, пожалуйста, сделай воду холоднее, - снова попросил мужчина встревоженным голосом. – Не вреди себе, умоляю.

- Я должен ее смыть, а в холодной воде не получится, - сказал Рёта с надрывом. – Эта мерзость везде. Скользкая дрянь не хочет отмываться!

Он стал тереть себя еще неистовее, а когда понял, что у него ничего не получается, отчаянно закричал и осел на пол кабинки, снова начиная плакать.

Теперь он так и будет ходить грязным всю оставшуюся жизнь, и никогда больше не испытает на себе прикосновения любимых рук. Он навсегда останется таким ничтожеством.

С каждой секундой Рёте становилось хуже. Акено знал, каково это, когда держишься из последних сил. Когда цепляешься за призрачные надежды, убеждая себя, что все случившееся было не напрасно. Что кому-то твое личное несчастье возможно спасло жизнь или просто позволило сделать еще один вдох. А еще он знал и понимал, что именно творится в душе его мальчика. Сам прошел через этот ад, и все еще хорошо помнил то мерзкое выедающее чувство, будто отмыться никогда не получится. Он слишком хорошо помнил полный ужаса взгляд Видегреля, когда еще не брат, но уже близкий друг, увидел всю мерзость, всю грязь, в которую его втоптали. И вот теперь то же самое творилось с Рётой. Только его мальчику было хуже. Во сто крат хуже, потому что растоптанным и измазанным его увидел тот, кого он любит больше всего на свете. Тот, кому он подарил свою жизнь. И теперь Рёта был уверен, что эта жизнь больше не нужна.

Но так же Акено помнил, что спасло его. Что вытащило его из зловонной трясины безысходности. И теперь он собирался сделать для Рёты то же самое, что когда-то для него сделал Видегрель.

Он молча взял с полки мягкую губку, щедро полил ее гелем для душа и начал осторожно водить ею по вздрагивающим от теперь уже беззвучных рыданий плечам, размазывая по коже душистую пену.

Рёта сначала притих. Замер, словно окаменел, а потом молча, без криков и слез начал отбирать у Акено мочалку и отталкивать от себя его руки. Хотел ударить, и у него это даже получилось. А когда он понял, что произошло, его лицо исказилось таким сожалением и раскаянием, что у Акено подвело желудок.

- Прости... - проговорил Рёта, чувствуя себя полным ничтожеством, и вновь закрылся руками, пряча от мужчины свое изгаженное тело. – Не прикасайся. Не заставляй себя. Я же знаю, что тебе мерзко. Поэтому не нужно давать мне надежду на то, что всё снова будет как прежде.

Парень спрятал лицо в ладонях и тяжело вздохнул. Ему было так паршиво, что хотелось умереть на месте. И он не знал, как справиться со всем этим и где найти силы двигаться дальше.

Акено сделал глубокий вдох и прикрыл глаза, стараясь совладать с охватившими его эмоциями. Он мог бы лично изрезать на мелкие ленточки всех тварей из клана Токей. Мог бы с упоением ломать их кости и по нитке вытягивать душу из каждого. Вот только... это вряд ли помогло бы ему вернуть Рёту.

Напуганный, отчаявшийся, потерявший надежду... Его маленький волчонок забивался все дальше в нору от страха потерять все, что было ему так дорого. И ведь не поверит ни единому слову, что бы ему сейчас ни говорили. Не поверит, потому что ослеплён убеждением, что больше не нужен.

Да, случившегося не исправить. Прошлого не вернуть. Разбитую жизнь не склеить, как ни старайся. Но можно начать сначала. Всегда можно всё начать сначала и выстроить новое. Главное не отступать. Главное не поддаваться страху.

Акено ступил под горячую воду как был в одежде и обуви. А потом присел рядом с Рётой и крепко обнял его, тут же властно сжимая его запястья, чтобы не позволить ему оттолкнуть себя.

- Я люблю тебя, - тихо прошептал он Рёте на ухо. - Люблю.

Губы Акено коснулись мягкой пахнущей мятой кожи на шее парня. Язык скользнул по бешено пульсирующей жилке. И хоть Рёта пытался высвободиться, Акено не обращал на это никакого внимания.

Он не позволит Рёте думать, что всё изменилось. Он докажет ему обратное. Потому что его чувства остались прежними. Нет, они даже стали во сто крат сильнее.

- Я люблю каждую клеточку твоего тела, - проговорил Акено сдавленно, продолжая выцеловывать мокрую кожу парня с невыразимой нежностью. - Я люблю всего тебя, маленький. Не забывай об этом. Никогда не забывай.

- Что ты делаешь? - выдохнул Рёта, сжимая плечи мужчины до хруста в пальцах. – Отпусти меня!

- Никогда не отпущу, - проговорил Акено, привлекая парня к себе и вжимаясь вместе с ним в стену, чтобы не сбежал и не оттолкнул. – Всегда буду рядом. Буду любить тебя до последнего вздоха. Ты мой... что бы ни случилось. Никому не под силу разлучить нас.

Рёта дрожал, задыхался от ужаса, но, в то же время, корка его душевного льда дала трещины, и он отчаянно всхлипнул, крепко обнимая Акено за шею.

Мужчина не брезговал им. Он по-прежнему готов был целовать и ласкать его, несмотря на чужие следы. И он делал это, забравшись к парню в душ прямо в одежде и до боли стискивая его в объятиях.

Поцелуи Акено были такими нежными и чувственными, что Рёта просто больше не мог сомневаться в его словах. Разве такое можно сыграть? Нет! Мужчина не стал бы так поступать. Не стал бы врать им обоим ради того, чтобы спасти издыхающие чувства.

- Акено... - позвал Рёта дрожащим голосом. И когда мужчина отстранился и посмотрел на него, сказал: - Я люблю тебя. Прости, что так получилось. Прости меня за всё.

- Мне не за что тебя прощать. Ты ни в чем не виноват. – Заверил мальчишку Акено и просто обнял, чтобы согреть замерзшее сердце своего любимого человека.

Рёта вжимался в него и тихо всхлипывал. Говорил, что любит. Говорил, что постарается очиститься для него. Что теперь не позволит себе даже посмотреть в сторону другого человека...

Господи, как будто бы он раньше смотрел! Ведь еще до того, как Кано устроил то злополучное представление с аукционом... уже тогда в глазах его мальчика отражался только он и никто другой. Уже тогда Акено понял, что для Рёты никого, кроме него, не существует. И что для него самого в этом мире есть только Рёта.

Промокшая насквозь одежда была тяжелой и неприятно липла к телу, причиняя жуткий дискомфорт. А льющаяся на них сверху вода стремительно остывала.

Акено осторожно приподнял лицо Рёты за подбородок и заглянул в его глаза, желая удостовериться, что теперь в них нет той пугающей холодной пустоты, которая была там еще час назад.

- Тебе надо отдохнуть, - сказал он, лаская ладонью припухшую щеку мальчишки. - Пойдем в комнату.

- А ты останешься со мной? – спросил Рёта, опасаясь, что мужчина уйдет, как только они выберутся из душа. – Не оставляй меня. Я этого не вынесу.

- Я никуда не уйду, – пообещал Акено и поцеловал парня в висок. – Больше никогда тебя не оставлю. Никогда.

Он вышел из душевой кабинки и, быстро стянув с себя мокрую одежду, надел халат, после чего укутал в такой же халат и Рёту.

Перед самой дверью из ванной комнаты Рёта вздрогнул и сильно сжал пальцы на руке Акено.

- Не бойся, – приобнимая парня за талию, проговорил Акено и толкнул дверь. – Я с тобой. Ты в безопасности.

Рёта кивнул, так как сил на разговоры у него почти не осталось, и вышел в комнату. Идти было больно. Тело напоминало о том, что оно устало и нуждается в отдыхе. Но парень не хотел оставаться в этой комнате, где каждая деталь напоминала ему о произошедшем.

- Мы можем пойти к тебе в кабинет? – спросил Рёта, едва ворочая языком. – Мне не нравится здесь.

- Пойдем, только тапочки надень.

Акено отстранился от парня и пошел к двери, рядом с которой стояла домашняя обувь, но тут же отшатнулся и схватился за сердце, когда в комнату ворвался рыдающий ребенок.

Мальчик пронесся по комнате и врезался в Рёту, крепко обнимая его за талию и начиная плакать еще громче. А парень так и застыл, не смея даже сделать вдох, и с изумлением смотрел на темную макушку ребёнка.

- Дайки? – прошептал он, словно не верил собственным глазам. – Ты живой?

- Живой, благодаря тебе, - раздался от выхода еще один знакомый, слегка запыхавшийся голос, который принадлежал Нагито.

Парень вошел в комнату следом за мальчиком и поклонился Акено, принося свои извинения за беспокойство.

- Простите, Хаяси-сан, я не смог ничего с ним поделать. Йошино пытался отвезти нас в главный офис, но Дайки так кричал, что он побоялся, что нас остановит полиция. Пришлось вернуться, чтобы Дайки смог убедиться, что с Рётой все хорошо.

Нагито окинул взглядом комнату и задержал его на Рёте, понимая, что с парнем отнюдь не всё хорошо. Но он был жив и относительно цел, а, значит, не все еще было потеряно.

- Всё нормально, - ответил Акено. – Ты всё правильно сделал. Рёта тоже очень сильно о вас беспокоился.

- Спасибо тебе, - сказал Нагито со всей серьезностью и, приблизившись к Рёте, тоже обнял его. – Если бы не ты, не знаю, что бы с нами было.

Еще какое-то время Рёта стоял без движения и молчаливо глотал слёзы, а потом обнял Нагито и Дайки, и, спрятав лицо у Нагито на плече, дал волю своим чувствам.

Акено не вмешивался, стоя в стороне и давая Рёте возможность излить свою боль.

Теперь он знал, что его жертва оказалась не напрасной. И, возможно, это знание поможет ему пережить случившееся.

Выплакавшись, Рёта выпустил Нагито из объятий и, осев на пол, прижал Дайки к себе.

- Как я рад, что с тобой всё хорошо, - прошептал он. – Ты такой молодец, Дайки.

Мальчик хлюпнул носом и обнял Рёту за шею.

- Игараси-сама убьет плохих людей, - сказал он. – С нами больше ничего плохого не случится.

- Да, ты прав, - сказал Рёта и с тревогой посмотрел на Акено.

Парень понимал, что Игараси-сан не простит Токей сегодняшний разгром, и боялся, как бы Акено не отправился решать эту проблему вместе с ним.

- Хаяси-сан. - Нагито легонько дернул Акено за рукав халата, привлекая к себе внимание мужчины, и, когда Акено повернулся, виновато посмотрел на него. – Хаяси-сан, я пойду к остальным. Ребятам нужна помощь. Да и вам... не до нас сейчас.

Парень на мгновение замолчал, а потом низко поклонился.

- Простите... я не должен был сбегать... - заговорил он быстро, яростно сжимая кулаки. - Если бы я остался, то возможно...

- Ты все правильно сделал. - Акено опустил ладонь на плечо парня и несильно сжал пальцы, стараясь приободрить Нагито. - Не вини себя.

Парень поджал губы, не зная, как реагировать на слова мужчины, а потому просто кивнул и вновь посмотрел на Рёту.

- Я отведу Дайки к себе, - предложил он, но Акено покачал головой.

- Не надо.

Ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что Дайки может стать для Рёты той спасительной соломинкой, которая не позволит ему утонуть в пучине страха и отчаяния. Маленькая жизнь, ради которой он пожертвовал собой, была в безопасности. И эта крупица света, сияющая в детском невинном сердце, могла стать для Рёты путеводной звездой, способной вывести парня из мрака.

- Дайки останется с нами.

- Вы уверены? - спросил Нагито с сомнением.

Но Акено решительно кивнул и ободряюще потрепал парня по волосам.

- Уверен.

- Что ж, тогда я пойду.

Нагито еще раз взглянул на Дайки и, низко поклонившись мужчине, вышел из комнаты.

«Порочный кактус» стал ему настоящим домом. И теперь этот дом требовалось починить. И Нагито не собирался сидеть, сложа руки.

***

Как только парень ушел, Акено приблизился к Рёте и мягко погладил жмущегося к нему Дайки по худенькому плечу.

- Дайки, Рёта устал, - мягко проговорил он, чтобы не напугать мальчишку еще сильнее. - Ему надо отдохнуть. И тебе тоже.

- Нет, я никуда не пойду, - начал капризничать мальчик, цепляясь за парня. - Я хочу остаться с Рётой.

- Дайки, но я не могу постоянно быть рядом с тобой, - чуть не плача, проговорил парень. - Акено прав, сегодня был тяжелый день, и нам с тобой нужно поспать.

- Я боюсь спать... я не хочу... а если плохие люди снова вернутся?

- Они не вернутся, - уверил Рёта.

- Я хочу остаться с тобой, - захныкал мальчик.

Рёта зажмурился, чувствуя, как в груди щемит от жалости к этому мальчишке, и закусил губу. Он уже собирался сказать Дайки, что ему нельзя остаться, но Акено опередил его:

- Дайки, я тебя не прогоняю. Я прошу вас обоих идти отдыхать. Вас двоих больше никто не разлучит. Ты можешь остаться с нами, если хочешь. Можешь навсегда остаться.

- Что? – спросил Рёта, с удивлением и неверием глядя на мужчину. – Но как же Игараси-сан? Он... не разрешит.

- Он уже разрешил, - ответил Акено с улыбкой. – Еще до того, как все это произошло. Он согласен внести Дайки в семейный реестр.

Рёта не мог поверить в это. Несмотря на весь ужас пережитого, он, вдруг, почувствовал, как в его груди разрастается распирающее чувство счастья.

- Игараси-сан разрешил? – переспросил парень, и его глаза заволокло слезами, а в горле странно булькнуло, из-за чего он больше не смог произнести ни слова.

Дайки тоже смотрел на мужчину так, словно не понял, что только что произошло. Он притих, продолжая обнимать Рёту и сжимать кулачки на его плечах, и молчал. Но в больших темных глазах больше не было страха.

- Ну, Дайки, что скажешь? – спросил Акено с тёплой улыбкой. – Хочешь жить с нами? Со мной и Рётой?

Мальчик только кивнул и спрятал лицо, как будто застеснялся. А Рёта поднялся и бросился к мужчине на шею, крепко его обнимая.

- Спасибо, - выдохнул он, - спасибо! Я так тебя люблю!

- Я тоже тебя люблю, - сказал Акено и крепко зажмурился, чтобы не позволить опалившим глаза слезам сорваться с ресниц. - И сделаю все, чтобы ты был счастлив. А теперь идемте в кабинет. Вам следует отдохнуть, а мне переодеться.

Рёта быстро закивал и, крепко сжав в своей руке ладошку Дайки, направился к коридору.

Расположив мальчишек в кабинете, Акено переоделся и сходил за доктором. А потом, оставив мальчишек на его попечение, пошел искать для них одежду.

В «Кактусе» все еще царила суматоха. Парни и охранники старались привести заведение в порядок, но учиненный Токей разгром был слишком большим. Управляющий раздавал указания, а, завидев Акено, коротко отчитался о проделанной работе.

- Хорошо, - устало проговорил Акено. - Завтра продолжите. Мы все устали. Пусть работники идут по своим комнатам и отдыхают. И вы тоже отдохните. С утра нам предстоит много работы.

Мужчина кивнул и, коротко поклонившись, ушел отдавать последние распоряжения.

Акено вернулся в кабинет и, отдав Рёте одежду, вышел в коридор, чтобы переговорить с доктором, который к его приходу как раз закончил осмотр.

Мужчина сказал, что Рёте повезло, и госпитализация ему не требуется, хотя уход нужен тщательный и осторожный.

- Сами понимаете... слишком нежные ткани. Как бы заражения не было. Следите за этим.

- Спасибо, - поблагодарил мужчину Акено и крепко пожал его руку.

После чего попрощался и вернулся к Рёте.

Парень уже переоделся и теперь лежал на неудобном диване, прижимая к себе Дайки и кутая его в теплый плед. По всему было видно, что Рёта очень хочет спать, но мальчишка даже не пытался сомкнуть глаз.

- Тебе надо отдохнуть, - присев на пол рядом с диваном и накрыв руку Рёты своей ладонью, сказал Акено тихо, чтобы не разбудить Дайки. - Постарайся уснуть. Сейчас тут безопасно. Тебе нечего бояться.

- Здесь больше никогда не будет безопасно, - проговорил парень. - У Токей больше людей, чем у Игараси-сана. Если они захотят снова напасть, мы не сможем защититься.

- Я знаю, - вздохнул Акено и крепко сжал руку Рёты. - Но ты зря списываешь Кано со счетов. Я понимаю, тебе страшно. Но ты должен отдохнуть. Ради меня. Ради Дайки. Нам нужны силы.

Рёта кивнул, но глаза так и не закрыл, продолжая лежать и смотреть в стену.

Он всё думал, что бы случилось, если бы Акено остался в особняке. Наверное, люди из Токей убили бы его или взяли в плен, только чтобы досадить Игараси-сану.

От одной этой мысли к горлу парня подкатывала тошнота, и он не мог ничего с собой поделать.

- Рёта, поспи, - снова попросил Акено, поглаживая парня по голове. - Я прошу тебя.

- Знаешь, - проговорил Рёта безжизненным голосом, - я рад, что тебя здесь не было, иначе нам бы уже вряд ли довелось увидеться. Странно, как, порой, злой рок распоряжается людскими судьбами. Одно неверное решение, и ты лишаешься всего, что тебе дорого, всего, что имеет для тебя значение. И никак этого не избежать, что бы ты ни делал.

- Не думай об этом, - попросил Акено и поцеловал мальчишку в лоб. - Не думай. Мы вместе, и это главное.

Рёта ничего не ответил, только поджал губы и прикрыл глаза, при этом намертво вцепившись в руку Акено своей.

Несколько минут мужчина еще сидел рядом с парнем, ласково поглаживая его свободной рукой по волосам. А когда ладонь Рёты разжалась, достал из кармана телефон и посмотрел на дисплей.

От Кано не было никаких вестей, и это тревожило Акено. Но сейчас Рёта был для него на первом месте. Поэтому мужчина спрятал телефон обратно в карман и прикрыл глаза.

Чуткий поверхностный сон сам собой сморил Акено. Но ничего, кроме переживаний и страхов не принес. Сумбурные, неприятные, холодящие душу видения атаковали разум, заставляя сердце обрываться после каждого удара. Поэтому телефонный звонок, неожиданно раздавшийся в ночной тишине, стал для Акено почти спасением.

Он резко вскинулся и поднес телефон к уху. А после нескольких коротких фраз, прозвучавших в динамике, повернулся к Рёте, который, широко распахнув перепуганные глаза, пристально смотрел на него.

- Беда все-таки пришла? - тяжело сглотнув, спросил Рёта и губы его задрожали.

«Она и не уходила», - мелькнуло в мыслях Акено, но вслух он лишь коротко произнес:

- Буди Дайки. Мы уезжаем.

***

Господин Игараси жил в традиционном японском доме, который, тем не менее, был модернизирован под реалии современного мира.

Снаружи это изящное трехэтажное строение с загнутой кверху, двухъярусной крышей выглядело ненадежно. Но внутри оно представляло собой настоящую крепость со всеми удобствами.

Когда Сайтон впервые увидел этот дом, расположенный почти у самой дороги, обнесенный невысокой изгородью, за которой раскинулся небольшой ухоженный сад, он подумал, что врагам старика не составит труда разнести все здесь по бревнышку. Но, стоило ему оказаться в помещении, он понял, как сильно ошибался в своих первоначальных суждениях.

Прихожая и гостиная были выполнены в старо-японском стиле и обставлены соответствующей мебелью, но дальше, за хрупкой перегородкой из бумаги, находилась прочная дверь в жилые помещения. Стены внутренних комнат были укреплены, а окна при желании можно было закрыть надежными металлическими заслонами. К тому же в доме была установлена охранная сигнализация и система видеонаблюдения, а за безопасность вакагасиры клана Такаяма отвечали два десятка вооруженных людей.

Сайтон не видел этих телохранителей, но господин Игараси сказал ему, что часть охраны находится в доме, а часть патрулирует район. И что его дом, пожалуй, одно из самых безопасных мест в Токио.

После операции Сэт не мог ходить самостоятельно. И потому для его транспортировки из больницы домой потребовались носилки и помощь медперсонала. Юриста внесли в просторную комнату на втором этаже, окна которой выходили на задний двор дома, и осторожно переложили на кровать. Потом медсестра занялась установкой капельниц, а два крепких парня, которые переносили его, раскланялись с господином Игараси и ушли.

Мужчина подождал, пока медсестра закончит, а потом попросил ее выйти и проговорил, обращаясь к Сайтону:

- Отныне это будет твоя комната. Я попрошу прислугу вынести кое-какие личные вещи Видегреля, которые еще остались. И ты, когда пойдешь на поправку, можешь обставить здесь все на свое усмотрение.

Сэт кивнул, но так как при транспортировке его немного растрясло, то рана жутко разболелась, и парню совершенно не хотелось разговаривать.

Господин Игараси, заметив мученическое выражение на его лице, сказал:

- Тебе лучше поспать. Если что-то понадобится, скажи медсестре, она будет приглядывать за тобой, пока ты не поправишься. Утром приедет доктор. А я, в случае чего, буду в соседней комнате.

Сайтон ничего не ответил, только промычал что-то полу-утвердительное и прикрыл глаза, после чего старик ушел, оставив его на попечение медработницы.

С этого дня жизнь Сайтона вернулась в обыденное русло. И, если не считать ранения, в целом, его всё устраивало. Правда, первые несколько ночей Сэту снились кошмары, в которых его снова и снова подвергали пыткам. Но он убедил себя, что в этих снах виновата рана, и вскоре рациональный ум победил тревожные сновидения. Тем более что никто больше не пытался покушаться на его жизнь, и, в целом, все было спокойно.

Господин Игараси заглядывал к нему каждый день, чтобы справиться о здоровье, медсестра оказалась на удивление приятной и начитанной женщиной, с которой можно было легко поддерживать беседу, а родные старика и вовсе поразили Сайтона своей чрезмерной заботой.

Акено и Рёта пришли навестить парня на следующий день, после того, как его перевезли в дом старика. Акено так долго и старательно извинялся за произошедшее несчастье, при этом склонившись в поклоне, что Сайтону даже стало неловко. И потому юрист поспешил уверить его, что не держит на него зла и понимает, что всё случившееся было лишь стечением паршивых обстоятельств.

Акено поблагодарил его и ушел, но Рёта остался с Сэтом, чтобы ему не было скучно.

Не сказать, чтобы Сайтон страдал от одиночества или нехватки внимания, но мальчишка расценил по-иному. Он решил, что в комнате слишком тихо, и включил телевизионный канал, по которому целый день показывали какие-то азиатские шоу. А потом начал рассказывать Сайтону о своих любимых аниме и мангах, и даже показывать в телефоне арты на каких-то персонажей.

Через час у Сэта уже кружилась голова от всех этих ярких картинок и бесконечной болтовни о непонятных для него вещах, но Рёта был таким искренним в своих восхищениях, что у Сэта язык не повернулся его прогнать.

Потом мальчишка всё-таки ушел, но на следующее утро вернулся, и остался у Сайтона на целый день. Он притащил какую-то настольную игру с заумными правилами, в которых Сэту пришлось разбираться не один час, а еще принес несколько томиков манги, чтобы попытаться увлечь юриста нарисованными историями.

Сайтон не понимал увлечения подавляющего большинства японцев черно-белыми комиксами, но, поддавшись давлению со стороны Рёты, пролистал одну из манг и отметил для себя, что сюжет довольно неплох, вот только в текстовом варианте он был бы намного лучше.

Они с Рётой вступили в спор по этому поводу. Сайтон утверждал, что обычная книга, в которой нет ни одной картинки, развивает воображение, а рисунки, наоборот, его подавляют, давая мозгу уже готовую картину, над которой не нужно думать. Рёта же заявил, что думать над сюжетом манги, может, и не нужно, но додумывать сцены, которые не дорисовал художник, тоже полезно. Потому что это стимулировало воображение еще сильнее, заставляя представлять что-то свое, вообще отдельное от представленного произведения.

В итоге оба остались при своём мнении и чуть не поссорились, но, когда Рёта ушел, Сайтон сделал для себя неожиданное открытие.

Он лежал на кровати, наслаждаясь тишиной, но внезапно поймал себя на том, что улыбается, вспоминая о том, как они с Рётой играли и спорили о книгах. Удивительно, но этот живой, бойкий парень смог завладеть мыслями Сайтона и с легкостью заполучить его расположение.

Примерно через неделю к Сайтону начал заглядывать и Акено. Он приносил фрукты и японские сладости, которые Сэту уже можно было есть, и посвящал его в некоторые аспекты своего бизнеса. Внимательно просмотрев несколько стопок документов, Сайтон сделал для себя выводы, что «Порочный кактус» имеет почти ту же структуру, что и «Алый Куб», с одним только отличием, - в «Кактусе» преобладало влияние восточной культуры. Все было более организовано и сдержанно, а еще более цивилизовано.

Работники «Порочного Кактуса» подписывали контракты на работу и считались «хостами». И, хоть им приходилось предоставлять клиентам интимные услуги, они делали это по доброй воле и получали за свою работу хорошие деньги. Счета некоторых мальчишек содержали в себе порядочное количество нулей, что в будущем сулило им безбедную жизнь, и каждый из них имел право уйти, если захочет, в любое время.

Эти парни не были рабами. Никто не принуждал их торговать телами. Это было только их решение. Конечно, Сайтону все еще претил подобный бизнес, но, разбираясь с документами, он взглянул на семью господина Игараси под другим углом.

Несмотря на то, что клан Такаяма считался преступной группировкой, они во многих аспектах следовали букве закона. Даже коллекторская фирма у них была зарегистрирована, как положено, а легальная прибыль от многочисленных казино в Японии и Штатах частично шла на благотворительность.

Нельзя сказать, что все члены клана Такаяма были законопослушными, порядочными людьми, но в целом их деятельность разительно отличалось от представлений Сайтона о деятельности преступных группировок. Проще говоря, в бизнесе старика было меньше грязи и махинаций, чем Сайтон себе представлял.

Это открытие заставило юриста пересмотреть свою позицию относительно работы на мафию, и он с увлечением занялся документацией «Порочного Кактуса», чтобы найти слабые места и перезаключить сомнительные договора с партнерами.

***

В этот вечер он тоже корпел над проверкой документов. За стеной слышался едва различимый гул голосов. Старик обсуждал с Акено какие-то дела, но внезапно что-то в интонации их речи изменилось.

Голоса стали взволнованными, и Сэт насторожился.

Он слышал торопливые шаги по коридору, и раздраженный голос господина Игараси, который громко звал Акено.

Потом все стихло, но Сайтону почему-то стало очень тревожно. Он вышел из своей комнаты как раз вовремя, чтобы услышать донесшийся снизу, срывающийся голоса Акено: «Кано, там... Рёта... прости». Потом несколько раз хлопнула входная дверь, и все стихло.

Сэт спустился на первый этаж и сел в гостиной на диван. Он не знал, что произошло, но витающие в воздухе эманации беспокойства подсказывали, что ничего хорошего.

Сайтон ждал, что старик скоро вернется, но прошло несколько часов, а в доме по-прежнему царила мёртвая тишина. Однако, к концу четвертого часа Сэт, наконец-то, увидел тех самых телохранителей, которые так же жили в этом доме. Четверо вооруженных людей внезапно высыпали из-за еще одной фальшивой бумажной двери и на японском попросили Сайтона сохранять спокойствие.

- Мы будем снаружи, - сказал один из мужчин, обращаясь к парню. - Нам приказано охранять территорию дома. Игараси-сама просил сказать вам, что повода для беспокойства нет. Просто оставайтесь здесь и никуда не выходите.

Сайтону очень не понравилось это указание. Он наблюдал за тем, как японцы опускают металлические заслоны на окнах и прислушивался к их разговорам между собой, но все, что ему удалось разобрать, это что Токей окончательно зарвались.

От этой фразы у Сайтона всё внутри оборвалось. Воспоминания о пребывании в плену у Токей отозвались болью в районе солнечного сплетения, и Сайтон прижал ладонь к животу.

Охранники закончили приготовления к обороне и, поклонившись Сэту, вышли. Он услышал, как на двери щелкнул замок, и снова почувствовал себя в ловушке. Но примерно через сорок минут дверь открылась, и в гостиную вошел Акено, у которого на руках спал какой-то ребёнок, а следом за ним бледной тенью вошел Рёта.

Сайтон порывисто встал с дивана, глядя на избитого и измученного мальчишку, и его сердце сжалось от неясного предчувствия беды.

- Что случилось? - спросил он у Акено.

- Токей разгромили «Кактус», - ответил мужчина. - Многих парней покалечили.

Он покосился на Рёту и, поджав губы, уложил спящего ребёнка на диван. Рёта тут же сел рядом с ним и, откинувшись на спинку дивана, прикрыл глаза.

Сайтон разглядывал следы от удушья на его шее, опухшее от побоев лицо и следы от пальцев на его запястьях, и чувствовал подступающий гнев, но с ним и пробуждающийся нешуточный страх.

- Где господин Игараси?! - спросил Сэт, понимая, что старик мог и не стерпеть подобной выходки от конкурентов.

- Я не знаю, - покачал головой Акено и сел рядом с Рётой, обнимая его за плечи и привлекая к себе. - Нас привезли сюда по его требованию. Где он сам, мне неизвестно. Но, зная его характер, думаю, он поехал искать Йошифуми.

- Зачем? - спросил Сайтон. - Это же безумие!

- Такой он человек, - пожал плечами Акено. - Нам остается только ждать. И тебе тоже лучше успокоиться. Рана еще полностью не зажила. Не тревожь ее. Садись.

Сайтон послушался и тяжело опустился в кресло. И, хоть он всеми силами старался гнать от себя паршивые мысли, один взгляд на Рёту и на спящего ребёнка, который, слава богу, был цел и невредим, вызывал в нем бурю негодования и безотчетной тревоги за судьбу господина Игараси.

Что, чёрт возьми, задумал старик?! Неужели он и, правда, сунулся к врагам, чтобы отомстить?

Бандитские разборки обычно были кровопролитными, и если клан Токей окажется сильнее клана Такаяма, им всем конец.

Сайтон не хотел думать о подобном исходе, но мысли об этом как-то сами по себе возвращались, выхолаживая внутренности и повергая эмоции в хаос.

- Кано знает, что делает, - внезапно сказал Акено, крепко сжимая ладонь Рёты в своей. - С ним всё будет хорошо. С ним обязательно всё будет в порядке.

***

Бессонная ночь давала о себе знать жуткой головной болью и усталостью. Каждая клеточка в теле Кано болела и отзывалась на малейшее движение автомобиля. Руки все еще подрагивали от напряжения, а в горле горчило от запаха крови, который пропитал, казалось, каждую ниточку в его одежде.

И все же Кано был удовлетворен.

О последствиях его занимательной беседы с Йошифуми думать не хотелось. Но через несколько часов, когда ублюдка найдут на одном из портовых складов, времени на раздумья уже не останется.

Гнев Токей неизбежен. И только Богам известно, чем он обернется. Поэтому Кано было необходимо позаботиться о каждом из семьи, а времени на это было катастрофически мало.

Первые распоряжения он уже отдал, но обезопасить Акено и самых приближенных людей было куда проще, чем уследить за безопасностью многочисленных членов клана. И все же Кано надеялся, что ему удастся обойтись малыми жертвами.

- Ты Торе позвонил? – спросил он устало, взглянув на Йошино через зеркало заднего вида.

Водитель молчал всю дорогу от портовых складов, но по его лицу было видно, что он не на шутку взволнован.

- Да, Игараси-сан, - кивнул мужчина, не отрывая сосредоточенного взгляда от дороги. - Она прислала сообщение, что уже собрала детей и ждет моего возвращения.

- Хорошо.

Кано кивнул и, откинув голову на спинку сиденья, посмотрел в окно.

Токио просыпался. Пока еще пустынные улицы скоро наполнятся скрежетом тормозов, автомобильными гудками и голосами прохожих, спешащих на работу.

Совсем скоро он будет дома.

Глаза сами закрывались, но Кано всеми силами старался не уснуть. Он слишком хорошо знал Йошино, чтобы позволить себе даже небольшой сон. Случись ему отключиться, и верный водитель, невзирая на опасность, будет колесить по городу часами, лишь бы дать ему немного отоспаться.

Губы Кано тронула улыбка. Скупая, но очень теплая.

- Прибавь газа, - негромко попросил он. - Хочу домой.

Йошино только кивнул и увеличил скорость. И через полчаса машина плавно подъехала к воротам и тихо притормозила. Сказав водителю, чтобы возвращался домой и не высовывался без его прямого приказа, Кано попрощался с мужчиной и пошел к дому. Тихо открыл входную дверь и замер на пороге, наблюдая совершенно глупую картину.

Акено сидел на диване и негромко о чем-то разговаривал с Сайтоном. Рядом с сыном, положив голову ему на колени, спал Рёта. Парень выглядел плачевно. На его избитом лице застыло выражение муки. А рядом с ним, цепляясь тонкими пальчиками за свитер Рёты, посапывал Дайки. Щеки ребенка пылали, на лбу выступила испарина, отчего темные прядки волос липли к коже, и он то и дело морщил свой аккуратный носик, видимо, намереваясь чихнуть.

- Что это за семейные посиделки? - довольно жестко спросил Кано, разозлившись на такую безответственность домочадцев. - Акено, разве в доме недостаточно кроватей?

- Кано, - глупо и совсем по-детски улыбнулся Акено, игнорируя тон мужчины. – Ты вернулся. Наконец-то, ты вернулся. Мы так переживали...

Он осекся, заметив, что вся одежда Кано была заляпана бурыми пятнами, и больше не проронил ни слова.

- Переживать можно было и в комнате, – грубо отозвался мужчина. - Поднимай свой выводок и отведи их в спальню. И заставь Дайки выпить жаропонижающее. Он же сгорит во сне. Давай, шевелись. Потом поговорим, когда отдохнете.

Акено кинул на Сайтона беглый взгляд, но тот неотрывно смотрел на Кано, а вот сам мужчина юриста намеренно игнорировал.

- Рёта, поднимайся. - Акено тихонько растормошил парня и, когда тот открыл глаза, сказал: - Пойдем в спальню. Ну же, поднимайся.

Мальчишка забормотал что-то, но все же поднялся. Дайки тоже проснулся. Захныкал, но Рёта быстро успокоил его и поплелся вслед за любовником, то и дело, оглядываясь на Кано, пока не споткнулся о ступеньку. Акено подхватил его под руку и, отобрав Дайки, повел обоих в спальню.

Господин Игараси смотрел вслед поднимающимся в спальню родным, а Сайтон смотрел на него.

Мужчина был весь в крови, но эта кровь явно была чужой. Казалось, старик стоял рядом с прессом на свалке машин, которым расплющило несколько десятков людей. Кровь была повсюду: на одежде, на обуви, на лице и даже на волосах мужчины. Подсыхающие бурые пятна выглядели пугающе, и от них исходил просто ужасающий запах.

- Что случилось?! - спросил Сайтон, невольно оттягивая ворот домашней кофты, который, почему-то начал его душить. - Где вы были?!

- У меня было одно срочное дело, - хмуро отозвался Кано и, приблизившись к невысокому столику, на котором стоял графин, налил себе воды. - Иди отдыхать. Выглядишь уставшим. В твоем состоянии надо больше спать.

- Вы ранены? - спросил Сэт, намеренно игнорируя попытки старика отправить его в кровать.

- Нет, - глухо отозвался мужчина. - Со мной всё в порядке.

- У вас порез на руке, - заметил парень. - Рукав все еще пропитан свежей кровью. Рану нужно обработать. Тем более в нее могла попасть чужая кровь. Неизвестно, чем этот человек болел. У вас может начаться воспаление.

Он встал, чтобы сходить за аптечкой, но господин Игараси его остановил.

- Иди спать, Сайтон, - сказал он. - Всё это не твое дело.

- Не могу с вами согласиться, - возразил Сэт. - Я помог вам завладеть этими злополучными казино, и я же стал причиной, по которой вы их лишились. Ваши враги решили, что вы слабы, раз безропотно отказались от прибыльной собственности, и разгромили ваш бордель, а ещё причинили боль вашим близким. Уж не знаю, что вы сделали, но, поскольку дом оцеплен охраной, а ваши домочадцы здесь, то ничего хорошего ждать не приходится. А всему виной составленный мной контракт. Так что я имею прямое отношение ко всему произошедшему. Теперь это и мое дело тоже. Так что идите в душ, а я найду аптечку и обработаю ваш порез, пока рана не загноилась.

- Ты слишком много о себе возомнил! - огрызнулся Кано.

Забота Сайтона вызвала в нем раздражение, которое волнами гнева прокатилось по душе.

- Твоя работа тут ни при чем. Это случилось бы рано или поздно. Некоторым шавкам всегда мало, и они зарятся на кусок побольше и посочнее. Но этот кусок оказался Йошифуми не по зубам. Иди спать. Я справлюсь и без твоей помощи.

- Идите в душ, - упрямо повторил Сайтон, не желая отступать, - я принесу всё необходимое.

На мужчину он больше не смотрел, слегка обидевшись на его резкий тон.

«Глупый старик», - думал парень, поднимаясь в свою комнату, - «вечно он ведет себя так, как будто собирается жить вечно. И даже не думает о том, что случится с его родными, если он умрёт».

Сайтон вошел в свою спальню, нашел аптечку и пошел обратно, но не успел он дойти до середины лестницы, как входная дверь внезапно распахнулась, и в дом вошел брат господина Игараси, господин Такаяма.

- Кано, идиот, что ты уже натворил?! - напустился мужчина на брата прямо с порога. – Посмотри, на кого ты похож! Ты что, мясник?! Почему ты никогда не думаешь головой, прежде чем что-то сделать?!

Сэт так и застыл на лестнице, до боли сжимая аптечку. А вот и оябун собственной персоной! Его только здесь не хватало. Хотя, когда назревает война между двумя группировками, где ему быть, если не в эпицентре событий?

- Доложили уже? - фыркнул Кано и залпом осушил стакан с водой. - Шустрые какие.

- Конечно, доложили, - раздраженно ответил Катсу. - Или ты думал, что я ничего не узнаю?

- Ничего я не думал. - Ответил Кано и прямо посмотрел на брата. - К тому же, через пару часов весь Токио уже будет об этом знать.

- Вот в этом твоя главная проблема! – возмутился оябун. - Ты не думаешь. Гнев туманит твой разум, и ты не способен оценить ситуацию...

- Оценить?! - Кано в ярости швырнул стакан в стену и тот, жалобно звякнув, рассыпался на полу мелкой крошкой острых осколков. - Я всё оценил! Я оценил то, что эти уроды покалечили Сайтона, разгромили мое заведение, убили моих людей и надругались над Рётой. И Йошифуми ответил за каждое своё злодеяние. Перед смертью он испытал на себе всю их боль!

- Ты убил вакагасиру второго по многочисленности клана в Японии! – выкрикнул Катсу. – И теперь улицы Токио и Кобе будут залиты кровью наших людей! Ты хоть понимаешь, что натворил? Кто будет нести ответственность за их жизни, и за жизни их родственников?!

- Я! – твердо заявил Кано. – Я возьму на себя всю ответственность. И если наши люди захотят линчевать меня за это, я согласен. Только заканчивай уже свои нравоучения! Я сделал то, что должен был сделать, и ни о чём не сожалею.

Катсу ничего на этот выпад не ответил. Он просто стоял и испытующе смотрел на брата. А когда молчание затянулось, холодно проговорил:

- Собирайся, поедешь со мной.

Услышав эту фразу, Сайтон мгновенно сошел с лица и быстро спустился вниз, совершенно не обращая внимания на то, что рана снова дала о себе знать тянущей болью.

- Если хотите кого-то наказать, накажите меня! – сказал юрист, остановившись перед оябуном и прямо глядя в его глаза. – Я первоисточник всех бед, меня и наказывайте.

- Ты тоже собирайся, - сказал мужчина с неприкрытой ненавистью в голосе. – И Акено скажи, что я жду его и его мальчишек внизу через десять минут. И поспеши, я не намерен торчать тут до обеда.

- Что ты удумал? - спросил Кано, прекрасно понимая, что линчевать их сию секунду никто не будет, да и, вообще, Катсу не станет этого делать.

- Я отвезу вас в аэропорт и прослежу, чтобы вы покинули Японию, - сурово ответил мужчина. - Нечего вам тут делать. Из «Кактуса» тоже вывезут всех несовершеннолетних и тех, кто захочет укрыться в безопасном месте. Наши люди уже осведомлены о том, что скоро начнется бойня. Но это всё равно не поможет избежать жертв. Всех не спрячешь. Однако я, прежде всего, должен позаботиться о самых близких, а потом уже обо всех остальных.

- Хочешь, чтобы я сбежал?! - возмутился Кано так, словно своими словами Катсу нанес ему непростительное оскорбление. - Я не стану этого делать! Я не какая-то там трусливая шавка!

- Станешь! И сделаешь! - рявкнул в ответ Катсу и, вскинув руку, схватил брата за отворот измазанного в крови пиджака. - Ты улетишь отсюда. Сегодня же. Ты улетишь именно потому, что ты не трус. Идиот - да, но не трус. И ты мой брат, Кано. Ты и твоя семья, это всё, что у меня осталось. И терять вас я не намерен. Поэтому хватит строить из себя героя. Проваливай к рыжему чёрту вместе со своими мальчишками и заляг на дно, пока я здесь со всем не разберусь.

- Я не являюсь членом семьи господина Игараси, - сам не зная зачем, проговорил Сайтон, проявляя никому ненужное благородство. - И если вам нужен «козёл отпущения»...

- Я сказал тебе идти, собирать вещи! - грозно рявкнул оябун. - Своенравный мальчишка, делай, что говорят! Ваш самолёт вылетает через час, а мое терпение уже на исходе.

Несмотря на гневные вопли мужчины, Сайтон не сдвинулся с места и посмотрел на старика, ожидая указаний.

Оябун в ответ на это только фыркнул и, выпустив отворот пиджака брата, бросил:

- Я буду на улице. А ты приструни свой детский сад, иначе, клянусь, полетят головы.

Высказавшись, Катсу стремительно вышел из дома, а Кано повернулся к Сайтону.

- Иди собирать вещи. Если понадобится помощь, позови Акено. Мне надо забрать кое-какие документы. Поторопись. Через двадцать минут все должны быть готовы.

- А вы? - спросил Сайтон, и его лицо помрачнело. - Вы полетите с нами?

Кано нахмурился.

Уезжать из Токио ему не хотелось. Но в одном Катсу был прав, если он останется, то кровь не просто польется по улицам Кобе и Токио, кровавый ливень смоет эти города.

- Да. - Коротко ответил он и отвернулся от парня. - Я вас не оставлю.