***

- Эй, приятель, есть что-нибудь для меня?

Кайлер протолкнулся к барной стойке сквозь шумную компанию ирландцев и приветливо улыбнулся бармену.

- Погоди.

Тот запустил руку в задний карман джинсов, извлек оттуда сложенный в несколько раз конверт и отдал ему.

- Класс! Спасибо.

Кайлер радостно подпрыгнул и поцеловал желтоватую бумагу. После чего выскочил из бара и, остановившись за углом, вскрыл конверт.

Послание было коротким, но даже по тем нескольким суховатым строкам он понял, что подцепил золотую рыбку и теперь она у него на крючке.

Господин Краус был состоятельным и щедрым клиентом. Обладая не особо приятной внешностью, мужчина не жалел денег на шлюх. Правда, он был очень жестким и абсолютно неумелым в обращении, но ради новеньких хрустящих купюр Кайлер терпел его неуклюжие и почти не возбуждающие пытки.

Еще раз перечитав записку, в которой клиент приглашал его не в гостиницу, как было до этого, а в квартиру, Кайлер пошел в указанном направлении. Тем более что идти было не так-то и далеко.

Клиент, который даже сигареты подкуривал деньгами, снимал жилье в Южном Бронксе. Кайлер предполагал, что это его «тайная» берлога для извращений, куда ни одному добропорядочному человеку не придет в голову сунуть свой нос. И потому смело шел на встречу, морально настраиваясь на паршивенький, болезненный секс.

Добравшись до нужного места минут за пятнадцать, парень подошел к высокому крыльцу многоквартирного двухэтажного дома с решетками на окнах, поднялся по ступенькам к крепкой металлической двери на сигнализации и позвонил в звонок.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом громко щелкнул замок, и дверь открылась, приглашая его войти в полутемный коридор.

***

Дребезжание дверного звонка отозвалось в груди Джима сладостным предвкушением. Мужчина поднялся с дивана, бесшумно подошел к монитору видеозвонка и, взглянув на него, улыбнулся.

Джим увлекся коллекционированием, когда был еще молод. Когда кровь в его жилах бурлила обжигающей страстью. Когда все казалось ослепляюще ярким и головокружительным.

Самый первый экземпляр в его коллекции оставил неизгладимое впечатление в сердце мужчины. Он был эталоном. Прекрасным образцом, повторить который так никому и не удалось. Конечно же, все последующие экспонаты тоже были по-своему прекрасны, но ни один из них не смог дотянуться до той вершины совершенства, которую Джим установил после своего ослепительного дебюта на стезе коллекционирования.

Лишь много лет спустя мужчина повстречал того, кто был так же уникален, как и первый экспонат. Так же восхитителен. Так же сладок. И от одной только мысли, что сегодня Кайлер займет достойное место в его коллекции, нутро Джима скручивало в тугой узел вожделения.

Сердце на мгновение ускорило свой ритм. Ударилось о ребра и отозвалось в позвоночнике приятной дрожью, которая тут же расползлась по всему телу, заставляя кожу покрыться мурашками, а волоски на руках приподняться.

Мужчина нажал на мерцающую тревожным красным светом кнопку и отступил обратно вглубь квартиры, пропуская долгожданного гостя в свою тайную обитель.

Кайлер вошел в берлогу своего клиента и, бегло осмотрев коридор с темными, непримечательными стенами, пошел вперед.

В конце коридора был вход в гостиную, в которой так же как и во всей квартире царил полумрак.

Клиента не было видно, но Кайлер чувствовал его присутствие. Он чувствовал на себе липкий взгляд мужчины, от которого по спине и плечам проходился легкий холодок.

Гостиная, в которой Кайлер оказался, представляла собой любопытное зрелище. Комната была обставлена мрачновато, но со вкусом. Всё в интерьере, начиная от мебели и заканчивая декором, выдавало пристрастия хозяина. Но более всего Кайлера заинтересовали картины и статуэтки, очень живо передающие оргии и средневековые пытки.

Теперь парню стало понятно, почему господин Краус держал квартиру в таком районе. Тут никто не станет спрашивать, почему твой дом выглядит как логово маньяка. Тут всем на всех глубоко похер. Тут могут убить или ограбить, но никто не будет лезть в твою личную жизнь с правилами морали и этики.

Кайлер улыбнулся своим мыслям и подошел к одной из картин, которая могла бы запросто конкурировать с величайшими шедеврами, хранящимися в известных музеях мира. На картине было изображено античное празднество греков или римлян, которые заливались вином, объедались фруктами и без разбора сношались с обнаженными девушками и юношами, коих в праздничном зале было несчетное множество.

Удивительно, но художнику удалось передать всю гамму чувств участников этой древней вакханалии. И Кайлер не мог отвести от картины взгляд, обрисовывая им каждую фигуру, изогнувшуюся в порочной позе, каждое лицо, искаженное муками экстаза. Это живописное полотно отзывалось в нём трепетом и нервной дрожью, ведь оно было подобно отголоску его мечты, которая притаилась глубоко в душе и, порой, толкала его на безумные поступки.

Кайлер так засмотрелся, что даже забыл, где находится. Но многозначительное покашливание клиента вернуло его из грёз в реальный мир.

- Привет, - поздоровался Кайлер, соблазнительно улыбаясь притаившейся в густой тени фигуре. – Давно не виделись, господин Краус. Я уже успел истосковаться.

Мальчишка любовался картинами, а Джим любовался им. Скользил взглядом по его соблазнительной шее, плечам, спине и стройным ногам. Джим хотел запомнить его таким. Спокойным, умиротворенным, погруженным в задумчивость. Хотел видеть в нем нечто большее, чем развлечение. Что-то такое, что выделит этот экспонат из сотни подобных, память о которых давно истлела в череде прожитых лет.

Быть может, Джим хотел влюбиться. Еще хоть раз испытать тот болезненный уничтожающий душу огонь, который однажды выжег его сердце. Быть может, хотел понимания, единения не только тел, но и мыслей. А, быть может, и то, и другое.

Мужчина и сам не понимал, отчего так привязался к этому непокорному мальчишке с длинным колючим языком, который порой хотелось вырвать с корнем. Но из всех экземпляров именно Кайлер был тем, с кем Джим провел не одну ночь. С кем он хотел играть долго. Чью боль хотел пить бесконечно. Кого он искренне вожделел.

Улыбка тронула губы мужчины, и он привлек к себе внимание парня.

Но когда Кайлер заговорил, его слова вызвали лишь мерзкую оскомину, потому что были пропитаны ложью.

- Не лги, - посоветовал Джим и хмыкнул. – Ты скучал не по мне. Думаю, мы уже достаточно хорошо знакомы, чтобы так бессмысленно тратить свои силы на притворство. Не начинай ненужную игру, которая ни к чему не приведет.

Кайлер чуть склонил голову к плечу, разглядывая некрасивое полное лицо господина Крауса, которое в полумраке квартиры выглядело не так уж и неприятно.

Мужчина как будто изменился. Стал увереннее в себе, привлекательнее. Его колючий взгляд скользил по Кайлеру, и парня пробирала дрожь, которую он даже не пытался сдержать.

Раньше с этим клиентом ему было скучно, но сегодня, почему-то, всё ощущалось иначе. От этих приятных перемен Кайлер даже почувствовал покалывание в пальцах и тяжесть в паху. А ведь они с мужчиной еще даже не начали флиртовать.

- А если я скажу, что обрадовался, когда получил от вас записку с адресом, вы поверите? - заискивающе улыбаясь, спросил парень. - Мы не виделись несколько месяцев, и я решил, что вы уже забыли обо мне. И тут, внезапно, такой сюрприз.

- Поверю, - усмехнулся Джим.

Конечно же, он верил, что Кайлер обрадовался. Этот малец был падок на удовольствия, а в этом мире удовольствие людям приносят только деньги.

Джим не питал иллюзий и прекрасно понимал, что страсть мальчишки обуславливалась любовью к шуршащим бумажкам. И парень старательно доказывал свою «любовь» в каждую их встречу. Вот только истинного себя почему-то открывать не торопился. И это в мелком засранце бесило Джима больше всего.

Он чувствовал в Кайлере тайну. Секрет, который парень отчаянно скрывал. И Джиму очень хотелось прикоснуться к тому, что пряталось за личиной подхалимства и угодливости.

- Конечно же, поверю, ведь после праздников в твоем кошельке должно быть пусто как в старом колодце.

- После праздников пусто не только у меня в кошельке, но и у клиентов, - ответил Кайлер совершенно бесхитростно. – Работы очень мало, и меня снедает скука. Конечно, в ваших словах есть доля правда, я действительно пришел сюда, чтобы заработать. Но почему бы не совместить приятное с полезным? Я давно не развлекался, и мое тело в огне. Если не верите, убедитесь сами.

Джим откинулся на спинку дивана и прищурился.

Кайлер не лукавил. Чистая энергия сексуальности била из него ключом. Всё в этом юном мальчишке говорило о желании. Дурманящим нектаром оно стекало с его соблазнительных губ. Магнетическим сиянием исходило от тела. Пропитывало каждое движение, и словно в зеркале отражалось в самом Джиме.

«А ведь паршивец даже не подозревает, какие волнительные чувства вызывает в сердце», - с усмешкой подумал Джим и движением руки поманил парня к себе. – «Сладкий мальчик. Изящный, развратный, похотливый. Идеальный для пополнения коллекции. Лучший экземпляр».

Кайлер приблизился и остановился всего в шаге от господина Крауса.

Он знал, что мужчина предпочитает послушных шлюх, и потому никогда не лез к нему первым. И всё же иногда он позволял себе невинный флирт.

- Мне кажется, или вы сегодня в игривом настроении? - спросил Кайлер. - В вас произошли какие-то перемены, но я пока не могу понять, какие именно.

- Перемены? - удивленно приподнял бровь мужчина, и его губы дрогнули в подобии улыбки.

«Какой проницательный», - подумал Джим, внимательно изучая взглядом лицо мальчишки. – «Слишком проницательный. Но уже поздно что-либо изменить. Слишком поздно, мой милый, сладкий котенок».

- Быть может и так, - ответил Джим после непродолжительного молчания, и, вскинув руку, схватил парня за запястье и резко дернул на себя.

Парень неловко оступился и повалился на мужчину, но Джима это только позабавило, и он мягко провел по шее Кайлера ладонью.

- Ничто не стоит на месте. Ничто не длится вечно. Мы не картины, а, значит, не можем оставаться без движения. Кстати, я заметил, что тебе понравились полотна. Они завораживают, не так ли?

Парень несколько мгновений смотрел мужчине в глаза, пытаясь прочитать, о чем же он думает, а потом поднял взгляд на картину, которая висела над диваном.

На ней художник, вероятно, изобразил оргию Содома. От холста веяло стариной, а прорисовка деталей намертво приковывала к себе взгляд.

Кайлер затаил дыхание, рассматривая обнаженные тела, извивающиеся в экстазе в центре богато обставленного зала. Мужчины, женщины, дети... в масках и с открытыми лицами, в кандалах и в драгоценностях. Рабы и их хозяева. Знать и их игрушки. Как красиво. Как... откровенно эротично и не пошло.

Сейчас не умеют создавать таких картин. Сейчас не умеют так повелевать.

По телу Кайлера снова прошла волна дрожи, и мужчина это заметил.

С уст господина Крауса сорвался понимающий смешок, и он, склонившись к парню, игриво ухватил его ухо зубами.

- О чем ты думаешь, когда смотришь на эту картину? Расскажи.

Кайлер тихо вздохнул и, прильнув к мужчине, ответил:

- Я думаю о том, что хотел бы оказаться среди этих людей.

В памяти парня, вдруг, всплыло лицо Миллеса. Оно медленно отдалялось, пока в воображении не вырисовалась вся фигура мальчишки. Кайлер ясно представил его среди этих клубящихся тел, закованного в цепи, распластанного на мягких подушках. Молочные-белые бедра раскинуты в стороны, но срам пока ещё стыдливо прикрыт набедренной повязкой. Впалый живот вздрагивает от прикосновений чужих ладоней. Розовые соски торчат вверх, алча поцелуев. А на лице непередаваемая гамма чувств: желание воссоединиться со своим господином, и отвращение от того, что к его телу прикасаются другие.

Кайлер тяжело вздохнул и, моргнув, посмотрел на мужчину затуманенным, страстным взглядом.

- Я хотел бы родиться в знатной семье в то время и иметь своего маленького раба, который подчинялся бы каждому моему слову и который смотрел бы только на меня. Но, в то же время, я хотел бы принадлежать кому-нибудь такому, как вы. Я жил бы, окруженный пороком и похотью. Утром упивался бы чужой болью, а ночью давал бы другому или другим испить свою. Вот, какие мечты рождает во мне это полотно.

Джим улыбнулся.

- Мечты... - задумчиво проговорил он и медленно поднялся с дивана, увлекая парня за собой.

Кайлер послушно последовал за ним, а когда они оказались у стены, на которой висела картина, Джим встал за спиной мальчишки и провел ладонями по его плечам, кожей впитывая исходящий от Кайлера трепет предвкушения.

- Мечты всегда прекрасны и упоительны, – негромко проговорил он. - Мечты сладки и томительны...

Джим прикрыл глаза и глубоко вдохнул пьянящий запах мальчишки. Тонкий, свежий... запах юности и порока. Запах желания и страсти. Запах, который уже совсем скоро изменится и станет еще слаще. Еще упоительнее. Ведь мальчишка будет благоухать истинным страхом...

- Мечты... – Джим ласково провел по волосам парня пальцами, а потом сомкнул их на темных прядях, и резко дернул голову Кайлера назад, заставляя парня зашипеть. - Мечты неисполнимы.

Зубы мужчины сомкнулись на губе Кайлера, и в тот же миг язык Джима опалил солоноватый вкус крови, сочащейся из маленькой ранки на нежной тонкой коже.

Кайлер вздрогнул от неожиданности, и с трудом сдержался, чтобы не зашипеть от боли.

Мужчина заглянул ему в лицо, ожидая реакции, но Кайлер не стал возмущаться, а, облизнув губу, откинулся немного назад, вжимаясь спиной в широкую грудь господина Крауса.

«Да, мечты неисполнимы» - подумал парень.

Ему никогда не взойти на вершину Олимпа к божествам, наделенным властью и богатством. Ему не вознести свою мышку на Небеса. Он просто беспризорная шлюха с беспросветным будущим. Но руки клиента, ласкающие его грудь и живот, заставляют на время забыть о том, что впереди ему не светит ничего, кроме жизни в трущобах и торговли собственным телом. Сильные, властные руки заставляют кожу гореть, а тело прогибаться под лаской, больше похожей на пытку.

Мужчина нащупал через ткань кофты соски Кайлера и немного поиграл с ними, а потом сжали до боли, срывая с уст парня протяжный стон и вызывая в нем волну возбуждения, хлынувшую от груди к паху и обратно. Кайлер выпятил зад, вжимаясь им в пах господина Крауса, где уже чувствовалось сильнейшее возбуждение, и, закинув руку себе за голову, обхватил ею шею клиента, еще сильнее прижимаясь к нему.

Кайлеру было мало этих болезненных щипков. Он хотел испытать больше, много больше. И чувствовал, что сегодня господин Краус сможет дать ему желаемое. Впервые за все время их знакомства у этого человека был шанс удовлетворить его по-настоящему.

Раньше сладкая покорность мальчишки опьяняла Джима. Трогала что-то внутри, словно гибкие пальцы касались тонких струн арфы, извлекая из нее дребезжащий удовольствием звук. Но сегодня была их последняя с Кайлером встреча, а, значит, и правила игры изменились. Только маленькая похотливая шлюшка еще не поняла этого. Не почувствовала. И это бесило Джима. Раздражало, заставляла все внутри гореть от ненависти и бешенства, ведь он был о Кайлере лучшего мнения, почти поставив парня на одну ступень с собой. Но это оказалось ошибкой.

Пальцы Джима сильнее сжались на волосах Кайлера, почти обездвижив его, и следом за этим властным жестом пришло удовольствие, когда мальчишка глухо вскрикнул, получив сильный удар в почку.

Джим знал, что устоять после такого удара невозможно, и улыбнулся, когда ноги Кайлера подкосились, и он упал на колени, хватая ртом воздух и глядя на него заслезившимися глазами.

- Какого хрена вы делаете? - спросил парень сдавленно, чувствуя, как бедра и поясницу сводит от боли. - Хотите сделать из меня калеку?! Что на вас нашло?!

Полыхнувшая в глазах Кайлера ярость умилила Джима, и он тепло улыбнулся.

«Маленький глупенький котенок», - подумал Джим, упиваясь своей властью над мальчишкой. – «Хочешь выпустить коготки? Жаль, но уже слишком поздно».

- А ты не такой уж и скучный, - с одобрением проговорил Джим и, склонившись над мальчишкой, вновь шумно вдохнул его аромат. - Ты удивляешь меня с каждым разом всё больше и больше.

Пальцы мужчины нежно прошлись по рукам мальчишки от локтя к плечам и прочертили на мягкой и нежной коже шеи незамысловатый узор.

Кайлер раздраженно дернул головой и хотел отстраниться, но Джим вновь сжал его волосы в кулаке и с раздражением посмотрел в его глаза.

- Хватит играть в строптивца, - ласково посоветовал мужчина. – Лучше открывай свой чудесный ротик и принимайся за дело.

Парень несколько мгновений смотрел мужчине в глаза, размышляя над тем, что стало причиной таких перемен в его характере и поведении. И заметил кое-что странное.

Было во взгляде господина Крауса что-то хищное, хоть и не раскрытое до конца. Не дикий зверь, дикий уличный кот, который мнит себя тигром. Просто бешеная собака, но не волк.

И все же от его голоса в душу парня закралось что-то неприятное, что-то будоражащее кровь, отчего внутри все напряглось как перед опасной схваткой.

Господин Краус, может быть, и пёс, но пёс опасный. Нельзя недооценивать его, иначе эта схватка приведет к плачевным последствиям.

Кайлер приоткрыл губы и сделал тихий, осторожный вдох, а потом спокойно и твердо произнес:

- Нет. Я не стану делать то, что вы хотите. Сегодня вы не получите желаемого. Так что отпустите меня, пока всё это не зашло слишком далеко.

«Слишком далеко», - Джим едва не рассмеялся от слов мальчишки. – «Наивный. "Далеко" ещё будет, но не так скоро. И мы оба в полной мере насладимся этим "далеко"».

- Ты обиделся на меня? - склонив голову на бок, виновато спросил Джим, неотрывно глядя в пронзительные темные глаза Кайлера, в глубинах которых уже зарождалось пламя страха.

Пока это были лишь слабые искорки, но вскоре они окрепнут, вспыхнут, разгораясь и сметая все на своем пути... и вот тогда... да, именно тогда он погасит этот огонь навечно.

- Прости... я был груб и неоправданно жесток с тобой... Может, начнем всё с начала? Я заплачу больше в качестве искренних извинений. Сколько ты хочешь?

Кайлер прищурился, пристально вглядываясь в лицо мужчины.

Сейчас перед ним стоял знакомый ему человек, с которым он провел много ночей, стеная и извиваясь под его неумелыми, но старательными пытками. Человек, который щедро платил за потраченное время и слегка изувеченное тело. Обычный человек с необычными наклонностями.

Но в глубине его глаз... там, за тёмной радужкой, притаилось что-то зловещее.

Господин Краус улыбался, но глаза его оставались холодным и злыми. Бешеный пёс отступил, но не исчез. Он всего лишь притаился, выжидая момент.

Кайлер напрягся, понимая, что попал в неприятности, но потом взял себя в руки и расслабился, растянув губы в своей самой соблазнительной улыбке.

- Ну и напугали же вы меня, - сказал парень и облегченно рассмеялся, хотя каждый его нерв был натянут до предела. – Что у вас случилось? Неприятности на работе? Вы могли мне просто сказать, что сегодня хотите послушать чьи-то крики, я бы с радостью подыграл вам. Но за то, что вы уже натворили, вам придётся заплатить мне сотню сверху. А за каждый последующий болезненный удар – сто пятьдесят.

Джим ласково провел кончиками пальцев по губам мальчишки, а потом, склонившись к нему, мягко поцеловал.

- Как скажешь, - проговорил он в губы Кайлера. – Я подарю тебе всё, что ты попросишь. И даже больше.

«Какой же он мелочный. Какой жалкий», - сожалея о том, что ошибся в этом мальчишке, подумал Джим, но отступать не хотел.

Каким бы никчёмным Кайлер ни был, он уже был внесен в коллекцию, и отказываться от него мужчина не собирался.

- Я заплачу по две сотни, котик, - уверил Джим. - А теперь давай продолжим. Открывай свой рот шире и прояви чудеса своего мастерства. И, если постараешься, то выйдешь отсюда с туго набитым кошельком.

- Хорошо, - алчно улыбнулся Кайлер и, потянувшись руками к ширинке мужчины, стал медленно расстёгивать его штаны, специально ёрзая на коленях и морщась, как будто от боли.

- Что такое? – спросил Джим.

- Кажется, мне нужно отлить, - ответил парень. – Наверное, припекло из-за удара.

Он с трудом поднялся на ноги, вжимая руку в низ живота, и отступил на пару шагов назад.

- Знаете что, господин Краус. Давайте продолжим в другой раз. Оставьте мне записку через пару недель. Я как раз приду в норму, и загляну к вам. Ещё картинами полюбуемся. А сейчас я вынужден уйти.

Кайлер криво улыбнулся и, больше не желая рисковать, развернулся и бросился к двери.

Не ожидавший от него такой прыти мужчина на мгновение замешкался.

Кайлер выскочил в коридор и, добежав до входной двери, попытался открыть её, но не обнаружил замка. Дверь просто захлопывалась, а открыть её можно было только картой.

И, откуда, чёрт возьми, в квартире в Южном Бронксе такая система безопасности?!

Парень ударил кулаком по двери и обернулся, чтобы тут же покачнуться от сильного удара в голову и схватить рукой воздух перед собой, в тщетной попытке удержаться в сознании.

***

Кайлер просыпался неохотно.

Голова раскалывалась, словно по ней несколько раз стукнули кувалдой. Чёрный мрак рассеивался, но перед глазами у парня всё ещё плыло, и нечеткие очертания незнакомого помещения всё никак не хотели обретать свои границы. К головной боли начала примешиваться боль в челюсти и в многострадальной почке, а к горлу подкатила горьковатая тошнота.

Кайлер дернулся, понимая, что лежит очень неудобно. Ноги широко разведены в стороны. Колени и голени подняты вверх и пристегнуты ремнями к длинным, вогнутым вниз пластинам, приваренным к толстым трубам, вертикально крепящимся к подобию гинекологической кушетки. Руки заведены за голову и крепко связаны.

«Дело, дрянь», - подумал парень, чувствуя сухость во рту и головокружение. – «Так я точно живым отсюда не выберусь».

Стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания, Кайлер начал прощупывать пальцами узел толстой веревки, стянувшей его запястья. Он делал это очень медленно, чтобы не заметил клиент, который ходил где-то за пределами его видимости, но явно не за спиной. А, когда до парня дошло, что его связал полный профан, ничего не смыслящий в узлах, он полностью расслабился и стал чуть подергивать кистями, помогая себе пальцами, чтобы ослабить веревку и освободиться.

Теперь все зависело только от ловкости и немного от удачи. И парень очень надеялся, что эта вредная дамочка не отвернётся от него в самый ответственный момент.

***

Тихий стон за спиной стал для Джима сигналом к началу действа. О, как же он ждал этого момента. Как долго лелеял в мечтах этот упоительный миг.

Джим умел ждать. И по праву гордился этим умением, но время ожидания вышло, и теперь он в полной мере хотел насладиться попавшим в его сеть мальчишкой.

Мужчина повернулся к «трону», и ласково улыбнулся.

- Очухался, сладкий? - спросил он, неспешно приблизившись к парню, который выглядел очень соблазнительно в своей беспомощности. – Надеюсь, тебе максимально неудобно в этой позе. Ты ведь любишь, когда неудобно и больно, поэтому я очень старался, чтобы в этот раз ты получил незабываемое наслаждение.

Он огладил рукой напряженный живот Кайлера. Сначала легко и почти невесомо, но чем ближе пальцы подбиралась к паху, тем сильнее становилось их давление, и Джим отнял руку лишь тогда, когда с губ парня сорвался протяжный болезненный стон.

- Знаешь, я очень ждал этого момента, – негромко признался Джим, любуясь Кайлером. – Можно сказать, я привязался к тебе. Впервые, представляешь? Впервые привязался так сильно, что обязательно оставлю себе на память кусочек тебя. Только я пока ещё не выбрал, какой именно. Может, ты мне подскажешь?

Кайлер на мгновение растерялся, понимая, что попал в западню к психопату. Но, несмотря на закравшийся в душу страх, постарался сохранить внешнее спокойствие.

Паника ни к чему хорошему не приведёт, а вот здравая оценка ситуации может сыграть немаловажную роль в решающий момент.

- Можете оставить себе левую ногу, она мне никогда не нравилось, - предложил парень, лёжа смирно и почти не двигаясь, пока мужчина пристально смотрел на него. - Мне будет радостно думать, что она досталась именно вам.

- Левая нога? - Джим посмотрел на ногу парня и рассмеялся. - Нет, она мне тоже не нравится. А вот твой острый язычок... ммм... или глазки...

Мужчина перевел взгляд с губ парня на его глаза и улыбнулся шире.

- Да, твои глазки то, что нужно. И я оставлю их себе.

Он отошел в сторону к невысокому столику и взял с него банку, наполненную полупрозрачной мутной и вязкой субстанцией, после чего вновь подошел к Кайлеру и принялся расстегивать свою рубашку.

- У тебя действительно красивые глаза, - констатировал Джим, и, поставив банку на полку рядом с собой, снял рубашку. - Но они будут еще красивее, когда покраснеют от слез. Мне всегда было интересно, как заставить тебя плакать и молить о пощаде по-настоящему. Ты, конечно, шлюха с опытом, и умеешь играть так, что веришь каждому твоему писку. Твоя игра настолько хороша, что ты достоин «Оскара». И была бы у меня эта статуэтка, я непременно трахнул бы тебя ею. Впрочем, мой подарок для тебя не менее хорош.

Джим расстегнул свои джинсы и, сняв их, вместе с рубашкой повесил в углу комнаты. После чего вернулся к распластанному на «троне» парню и натянул на руки тонкие латексные перчатки.

- Я долго думал над тем, какой подарок тебе преподнести, - заговорил он после непродолжительного молчания. - Деньги... слишком пошло, они не станут чем-то запоминающимся и по-настоящему ценным. А вот боль, которую ты любишь... будет куда приятнее.

Мужчина снова взял в руки банку и, открутив крышку, обмакнул палец в похожую на жидкую мазь субстанцию.

- Я создал это специально для тебя.

Он протянул руку с «подарком» к левому соску Кайлера и принялся размазывать кремообразную жидкость по напрягшейся бусинке, настойчиво втирая её в нежную кожу.

- Быть может ты сразу и не почувствуешь никакого эффекта, но если немного пощипать... - Джим усмехнулся и, сильно сжав двумя пальцами сосок парня, болезненно выкрутил его и тут же отпустил, ожидая реакции. - Ну как? Уже чувствуешь?

Кайлер яростно стиснул зубы.

Сначала прикосновения мужчины не вызвали в его теле никакой реакции, кроме легкого томления, которое растекалось вокруг соска пульсирующим ореолом, но потом кожу начало немного припекать.

Больше всего это напоминало солнечный ожег, который сам по себе не болит, но если прикоснуться к нему или даже пошевелиться, в коже появляется неприятное и даже мучительное жжение.

- Ну и что это за дрянь? - спросил Кайлер, чувствуя, как странная субстанция, проникая все глубже в ткани его кожи, буквально выпаливает там всё.

Сосок почти мгновенно раскраснелся и набух. Кайлеру казалось, что вся кровь из организма прилила к этому чувствительному месту. И он с трудом сдержал стон, отчетливо понимая, что это далеко не конец, и что, стоит ему пустить хотя бы одну слезу или закричать, и мужчина прикончит его.

- О! Это чудо-смесь. Я со всей своей любовью готовил её для тебя.

Джим тихо засмеялся и, сняв перчатку, одел презерватив на уже достаточно окрепшую плоть. После чего вновь затянул руку в новую перчатку и зачерпнул из банки целую пригоршню адской мази.

- Тут у нас немного лубриканта и очень, очень много перца. - Голос мужчины стал тише, и Джим, склонившись над мальчишкой, обхватил вялый член Кайлера измазанной в смеси рукой и принялся втирать жгучую дрянь в бархатистую кожу. - Ты ведь любишь огонь? Поэтому я позволю тебе гореть от удовольствия.

Как бы Кайлер ни храбрился и не убеждал себя, что должен сохранять спокойствие, но такую пытку мог вынести, разве что Будда.

Боль была настолько невыносима, что Кайлеру захотелось умереть на месте. Жуткая смазка выжигала кожу на его члене, лишая парня остатков разума, заставляя его извиваться и срывать голос от скулящих рыдающих воплей.

Из глаз парня брызнули слёзы, и на какой-то момент он забыл обо всём на свете. О том, что должен, во что бы то ни стало, освободиться. О том, что должен бороться до конца, несмотря на пытки. И даже о том, что всё ещё хочет жить.

Осталась только боль, настолько чудовищная и нестерпимая, что Кайлер даже потерял сознание. Но господин Краус не позволил ему отключиться надолго, и поднёс к его носу ватный тампон с остро пахнущей жидкостью.

Когда парень пришел в себя, он всё еще чувствовал жжение, но уже не так сильно. Кровь приливала к члену, но орган и не думал возбуждаться. Кайлер тяжело дышал, испуганно глядя на мужчину, и пытался снова собраться с силами, чтобы освободиться. Вот только шансы на это с каждой секундой становились все меньше, так как господин Краус не сводил с него глаз, наслаждаясь мучениями свей жертвы.

Было бессмысленно умолять его прекратить, но Кайлер всё же сказал, стараясь отвлечь внимание от своих рук.

- Зачем вы это делаете? В чём кайф повергать партнёра в ад? В подобной ситуации ни для одной из сторон не может быть никакого удовольствия. Всё равно, что трахаться с неразумной обезьяной, которая, вместо того, чтобы возбуждаться, царапается и орёт.

- О, мой сладкий котик, ты царапаться не сможешь, - рассмеялся Джим и игриво шлепнул парня по ягодицам, которые благодаря «трону» были заманчиво доступны. - И всё же ты не прав. Обычно я использую специальное средство, которое не позволяет сильно «царапаться», но оно делает игрушку немного бесчувственной и пассивной. С тобой же всё иначе. Раньше ты лишь притворялся во время нашего секса. Сегодня же... ты будешь честен со мной.

Джим склонился над парнем и болезненно укусил его за сосок, который не был смазан перцовой смазкой.

Мальчишка глухо зашипел, но не закричал. И это раззадорило мужчину. Он вновь зачерпнул немного адской смеси и провел пальцами по анусу Кайлера, с блаженством наблюдая за тем, как похотливая дырка парня начинает набухать и краснеть, при этом отчаянно сжимаясь.

- Ммм... какая милая реакция, - протянул Джим, легонько дотрагиваясь кончиком пальца к растревоженным перцем тканям. - Дождаться не могу, когда ты будешь сжимать меня в себе и вопить от боли, умоляя меня прекратить.

Кайлер снова застонал и, откинув голову назад, ударился затылком о спинку кресла. На его теле было еще так много мест, которые этот садист мог смазать адской смесью. Он больше не мог позволить себе ни минуты слабости, ни секунды промедления.

Парень расслабил кисти рук, насколько это было возможно, и стал дергать веревку. Неспешно, мягко... чуть проталкивая один ее конец в узел. Голый инстинкт самосохранения позволял рукам Кайлера находиться в абсолютном покое, отдельно от сжигаемого мукой тела, и методично продолжать своё нехитрое дело.

Лишь бы только ослабить узел хотя бы немного, и тогда эта тварь поплатится за всё.

Мальчишка выглядел божественно в своей муке, и Джим невольно залюбовался им, одновременно обильно смазывая презерватив на своем члене вязкой субстанцией.

- Я восхищён твоей стойкостью, котик, - почти даже ласково улыбнулся он, приставляя головку к анусу парня. - Но я хочу, чтобы ты покричал для меня. Искренне и с надрывом. Ты сделаешь это?

- Да пошел ты к черту! - огрызнулся парень.

Но Джим только рассмеялся и, пока мальчишка не успел зажаться, толкнулся в него, рывком проникая внутрь на всю глубину члена.

Тишину комнаты взорвал истошный крик, и мужчина зажмурился от удовольствия. Грудной вопль маленькой шлюхи ласкал его слух, заставляя член пульсировать от желания, и Джим полностью вышел из парня, но лишь для того, чтобы безжалостно вогнаться снова.

- Я протараню твои кишки до самой гортани, мой сладкий, - хрипло проговорил он. - Давай же, мой похотливый котик, мяукай громче.

Кайлер вопил и корчился. Извивался и дергался, то поднимая бедра вверх, то опуская их, тем самым причиняя себе еще больше боли. И, казалось, окончательно растеряв рассудок и здравый смысл, скулил, захлебываясь слезами:

- Пожалуйста. Пожалуйста, мне больно... не надо больше... не делайте так...

Сердце парня сжалось в маленький комок и трепыхалось от испуга, и только инстинкт продолжал руководить действиями его рук.

Несмотря на творящийся кошмар, Кайлер не переставал напоминать себе, что он не жертва. Он должен справиться, во чтобы-то ни стало. Должен...

Но боль, вызванная жжением, иногда затмевала и рассудок, и мысли, лишая парня не только надежды на спасение, но и стремления к борьбе.

Он падал в бездну беспамятства, и снова просыпался от сильных ударов в лицо или в жизненно важные органы, пока не ослаб настолько, что больше не мог сопротивляться.

Сладкая музыка отчаяния наполнила комнату, и Джим погрузился в эйфорию. Он вколачивался в Кайлера что было сил, теряя рассудок от удовольствия, и иногда со всей силы бил его кулаком куда придётся. Но этого было мало. Мальчишка то и дело терял сознание. Отключался, расслабляясь, и тогда его дырка становилась расхлябанной и широкой. Это не нравилось Джиму. Это лишало его удовольствия, и тогда он будил свою спящую красавицу нашатырём.

- Не спи, мой сладкий, мы только начали, - смеясь, говорил он. - Я знаю еще столько способов низвергнуть тебя в глубины ада.

Кайлер корчился и скулил. Молил о пощаде, но Джим хотел иного. Он хотел, чтобы в глазах этой мелкой дряни пробудился настоящий ужас. Чтобы его уже порядком разорванная дырка стала маленькой щелочкой, вторжение в которую будет вызывать боль. И, чтобы этого добиться, Джим сжал ладони на горле парня.

- Ты попадешь в рай, мой сладкий. В рай, которого заслуживаешь. И в нём я стану твоим Богом.

Сказав это, мужчина рассмеялся и, медленно сжимая руки на горле Кайлера, принялся вколачиваться в него с такой силой, что «трон» начал ходить ходуном.

Господин Краус душил Кайлера с такой силой, что у парня потемнело перед глазами. Даже боль в саднящем анусе уже не казалась ему такой мучительной. Сознание меркло, растворяясь в оглушительном звоне и скрипе пыточного кресла. Но в последний момент перед тем, как Кайлер уже готов был отключиться, он почувствовал, что узел на его запястьях почти распустился.

Толстая веревка ослабла и сползла вниз, и парень смог освободиться. Ни минуты не медля, Кайлер вцепился в канат и, резко подавшись вверх, накинул его на шею мужчины, один раз провернул и с силой затянул. Член господина Крауса внезапно запульсировал, изливаясь в презерватив, и мужчина закатил глаза, хватая ртом недостающий воздух.

Его пальцы ослабли, и Кайлер смог сделать спасительный вдох.

Теперь у него было преимущество, и он воспользовался им, придушивая насильника до тех пор, пока тот не потерял сознание.

Брезгливо сбросив бесчувственную тушу на пол, Кайлер потянулся к ремням на ногах и освободил их. А потом сполз с кресла и, перевернув мужчину на живот, связал его так крепко, что даже кровь перестала поступать в кисти его рук.

Оставив своего насильника дожидаться пробуждения, Кайлер осмотрелся и понял, что находится в комнате без окон, с хорошей звуконепроницаемостью. Здесь не было двери, зато была лестница, ведущая под потолок, и Кайлер пополз вверх и выбрался в квартиру через люк.

Его одежда нашлась в гостиной, но парень не стал ее надевать. Он отыскал ванную комнату и забрался в душ, чтобы смыть с себя жгучую смесь холодной водой. Тщательно вымыв член, Кайлер запустил пальцы в анус, и, плача от боли, стал вымывать эту дрянь и оттуда, чуть ли не засовывая в задницу шланг от душа, чтобы остудить полыхающий внутри огонь.

А, когда жжение стало чуть слабее, Кайлер обессиленно рухнул на пол душевой кабинки и несколько минут сидел, пытаясь прийти в себя и сообразить, что ему делать дальше.

По уму, ему стоило бы уносить отсюда ноги, но одно воспоминание об мучительных издевательствах рождало в его душе непримиримый гнев.

Ну уж нет! Эта мразь должна заплатить за то, что сделала! И не просто заплатить, а пройти через те же муки, через которые провела не одну свою жертву!

Выбравшись из душевой кабинки, Кайлер оделся и, прихрамывая от боли, вернулся к клиенту.

Проверив узлы на прочность, он порылся в ящиках, стоящих на полках вдоль стены, и нашел в них вибратор размером с мужской кулак. После чего обильно смазал игрушку жгучим лубрикантом и отложил в сторону.

Прежде чем уйти, Кайлер хотел получить оплату за свои мучения. Он взял кошелек господина Крауса и забрал оттуда приличную стопку купюр. А потом позвонил в службу спасения и, не говоря ни слова, вонзил в анус клиента вибратор, тем самым заставляя его очнуться и заорать во весь голос.

- Кричите громче, - тихо посоветовал Кайлер, ласково поглаживая мужчину по волосам и с упоением наблюдая за тем, как он извивается. – Зовите на помощь. Назовите ваш адрес. И поторопитесь. Чем дольше будете молчать, тем хуже вам будет.

Кайлер сжал ручку вибратора и нажал на кнопку, включая игрушку на полную мощность. А потом наступил коленом на спину мужчины и стал трахать его этим вибратором, заставляя орать не своим голосом.

Из динамика телефона слышались взволнованные крики диспетчера службы спасения. Но господин Краус был слишком увлечен собственными воплями, чтобы ответить.

- Как хотите, - сказал Кайлер, поднимаясь, и перевернул мужчину на спину.

Несколько минут он безжалостно смотрел в залитое слезами и соплями лицо, а потом взял банку с лубрикантом и с улыбкой вылил ее содержимое на мужчину, стараясь, чтобы жидкость попала в рот, нос и глаза.

После чего, заметив, что мужчина вот-вот лишится чувств, сказал:

- Выбирая себе жертву, убедитесь, что не нарвались на хищника покрупнее. Я делал вам одолжение, позволяя вымещать на мне ваше напряжение и злость, но сегодня вы переступил черту. Встреча со мной будет для вас уроком, если вы, конечно, переживете сегодняшнюю ночь. Прощайте, господин Краус. Счастливо оставаться.

Сказав это, Кайлер переступил через мужчину, и поспешил покинуть его квартиру, пока не нагрянула полиция.

***

Выбравшись на улицу, Кайлер оглянулся по сторонам. Он стоял на крыльце двухэтажного многоквартирного дома в Бронксе. Неподалеку виднелся какой-то ночной клуб. А прямо перед ним зиял обещанием укрытия замусоренный переулок, в котором собрались густые вечерние тени.

Там он сможет пересидеть, сколько потребуется, прикинувшись бомжом. А когда передохнет немного, найдет себе более надежное убежище, где сможет зализать свои раны, чтобы скрыть их от Миллеса.

Кайлер засунул руку в карман и сжал купюры в кулак. Он заработал денег для того, чтобы сводить свою мышку в какое-нибудь приличное место, и не может этого сделать, потому что и ходит-то с трудом, не говоря об изувеченном лице, которое с каждой минутой все сильнее отзывалось пульсирующей болью.

А вдалеке уже слышался вой полицейских сирен.

Шататься по району в таком виде было чревато серьёзными последствиями. Если господин Краус захочет его засудить, то сможет это сделать, поэтому нужно было затаиться и выждать, пока всё не успокоится.

Только бы Миллес не надумал себе лишнего, и дождался его. А все остальное пустяки.

И, спустившись с крыльца, Кайлер поковылял к своему временному укрытию, держась за бок, который простреливало сильной болью.