Нью-Йорк,

Июнь, 2001 года.

***

- Хозяин, еще фото.

Ноль Ноль Семь протянул Айзеку большой конверт и поклонился. Мужчина нахмурился, и в который раз с замиранием сердца вскрыл почту.

- Скольких твои люди нашли в этот раз? - спросил он, внимательно разглядывая снимок молодого, но непривлекательного на вид парня.

Худой, неказистый, с подбитым глазом, заплывшим лиловым синяком, и непомерно длинными руками, что делало его похожим на гориллу.

- В этот раз мои люди проверили десятерых, - отчитался крот.

- А они пытались хотя бы на их внешний вид смотреть?! – едко поинтересовался Айзек. - Господи, неужели я многого прошу?! Всего лишь найти восемнадцатилетнего мальчишку из Украины! Что в этом сложного?! Нет... нет... тоже нет!

Мужчина вышвыривал один снимок за другим, разбрасывая их по полу, а последний даже разорвал на мелкие кусочки, взбешенный тем обстоятельством, что за полгода он так и не смог узнать, где живет Виктор.

- Хозяин, мы проверяем всех Викторов Воронцовых восемнадцати-двадцати лет, которые проживают на территории Украины, - пояснил крот. - Но в этой стране нет базы данных на ее граждан, кроме имен и адресов. Ни фотографий, ни отпечатков пальцев, ни нормальных полицейских архивов.

- Ладно, - проговорил мужчина раздраженно и выбросил конверт в мусор. - Ищите дальше. Прочешите каждый проулок, каждый подвал, каждый чердак в этой проклятой стране. Но найдите его, слышишь меня? найдите его!

- Хозяин, неужели вы влюбились? - расплылся шпион в острозубой улыбке.

- Влюбился? - Айзек покачал головой и смял в ладони ткань рубашки у себя на груди. - Нет, Ноль Ноль Семь. Я не просто влюбился. Все внутри выгорает без него, образуя пустоту. И на сердце неспокойно из-за того, что я не знаю, где он и что с ним. И спать не могу нормально, все думаю о нем, вспоминаю, как нам было хорошо вместе в Египте. Я даже смотреть ни на кого не могу. Все кажутся какими-то не такими. Фальшивыми, жалкими, неприглядными. Даже смотреть на них гадко, не то, что прикасаться. Я обещал Виктору, что приеду за ним. Я обещал, и не могу выполнить свое обещание. А он написал, что будет ждать, и не оставил адрес. И я не знаю, что мне делать. Так что иди, работай.

- Мы найдем его, хозяин, - шпион поклонился и тут же искоса посмотрел на директора.

- Ну что еще? Говори!

- Я насчет катакомб. Их нет на чертежах здания ни в одном архиве. О них никто не знает. Это бывший секретный объект, там проводили опыты над больными и...

Крота аж трясло от нетерпения, и Айзек перебил его:

- Забирай. - Махнул он рукой. - Доступ к одному из моих счетов у тебя есть, так что можешь оборудовать свое подземелье, как тебе пожелается. Только опыты над учениками я ставить запрещаю. Это все-таки по большей части дети моих знакомых. Нехорошо получится, если кто-то из них не доживет до выпускного.

- Хозяин, никто и не говорит об учениках... - заискивающе ухмыльнулся шпион.

- Надеюсь, ты не собираешься сделать меня своей лабораторной крысой? – возмутился мужчина. - В общем, с этим потом разберемся. Как продвигается реставрация? Мы успеем к началу учебного года?

- Все почти готово. Комнаты учеников и классы оборудованы как вы и пожелали, учительский персонал и обслуга готовы приступить к работе. Уже есть пару десятков желающих отдать своих «трудных» сыновей в ваш интернат. Они даже создали попечительский комитет, чтобы упростить вам задачу. Открытие школы назначим на начало августа. Так что всё идет по плану.

- А камеры слежения? Охрана территории? - спросил Айзек.

- Все готово. Кстати, зачем вам камеры в душевых комнатах и уборных? Это не слишком?

- Психология подростков, вот что интересует меня сейчас больше всего, - задумчиво проговорил мужчина. - Способность «золотых» юнцов к выживанию в условиях повышенного экстрима. А так же развращение молодых умов, с целью остановки роста населения планеты и для собственного удовольствия.

- А вам, значит, опыты ставить можно? - хитро прищурился шпион.

- А я главный. Мне можно всё. И меня не ищет ЦРУ. Все, Ноль Ноль Семь. Мне пора на занятия. Мой русский все еще несовершенен. Я не могу ехать к своему мальчику с таким жалким словарным запасом и просто отвратительным произношением. Сегодня я буду общаться с украинскими иммигрантами, носителями русского языка, чтобы лучше освоить особенности их речи. А потом заеду к брату. В его семье пополнение, и довольно интересное. Я видел мальчика краем глаза, но не поверишь, дитя прекрасно как солнце, ибо оно похоже на меня в детстве, словно он мой клон. Подозреваю, мой сексуальный опыт с женой Клиффа дал сей дивный плод порока и разврата. И, если это так, ребенка надо оградить от эпилептических припадков его формального отца.

С этими словами Айзек поднялся и, хлопнув шпиона по плечу, направился к лестнице, ведущей из подвала в гараж, пристроенный к его дому.

***

Дом, в котором Айзек родился и вырос, вновь встретил его недоброжелательными взглядами Клиффорда и Виллера, застенчивым взглядом госпожи Остин, ласковой и хитрой улыбкой Анабэль и огромными темно-зелеными глазищами четырехлетнего мальчишки, который с интересом взирал на яркие упаковки в его руках и чуть ли не подпрыгивал, хлопая в ладоши и приговаривая:

- Подарки. Подарки!

- Конечно, подарки, - с улыбкой проговорил Айзек и протянул мальчишке самую большую коробку с гигантским пиратским кораблем внутри. - Этот вот тебе.

Мальчик восхищенно ахнул и потянулся к игрушке, но тут же вздрогнул, когда Клиффорд раздраженно рявкнул:

- Не смей ничего принимать от этого человека!

- Это мой подарок! - мальчишка оглянулся на отца и нахмурился, поджав губы, а потом вырвал коробку из рук Айзека и крепко прижал ее к себе. - Мой подарок.

- А мне, дядя? - Анабэль подбежала к нему и обняла худыми ручками. - Ты купил мне что-нибудь? В прошлый раз папа порвал мое платье, я его только один раз успела надеть.

- В этот раз драгоценности, милая, - проговорил мужчина, вручая девочке продолговатую коробочку с тонкой золотой цепочкой и кулоном в форме розы, украшенным сияющими капельками бриллиантов. - Ты уже достаточно взрослая, и должна сиять как истинная леди.

Анабэль и, правда, засияла изнутри, обрадовавшись изысканному украшению. И Айзек невольно залюбовался ею, отмечая, что еще в жизни не видел столь прелестной девочки.

- А ты садист, братик, - проговорил Айзек, наблюдая за тем, как белокурый ангел любуется новым украшением. – Рвать детские подарки, это как-то даже не по-человечески.

- Тебя забыл спросить, что мне делать с тем барахлом, которое ты тащишь в мой дом, - огрызнулся Клиффорд.

- Дело, конечно, твое, - пожал плечами Айзек. – Но потом не жалуйся, когда дети отвернутся от тебя.

Предупредив брата о последствиях давления на отпрысков, Айзек поманил младшего мальчишку к себе и, когда тот подошел, так и не выпуская из рук коробку с пиратским кораблем, подхватил его на руки и всмотрелся в серьезное детское лицо.

- Как тебя зовут, малыш? – спросил он у ребенка.

- Алекс, - представился мальчик.

- Какой ты красивый, - похвалил Айзек совершенно искренне. - Прямо-таки сладенький леденец.

- Ах ты ублюдочный извращенец! - рявкнул Клифф и подошел к нему, чтобы отобрать сына.

Но Айзек ловко увернулся, так и не разжав рук.

- Ты взбесился? - спросил он у брата, и, растрепав волосы мальчишки, незаметно для него отщипнул ногтями несколько тонких волосинок. - Я не интересуюсь детьми. Я просто констатирую факт. Твой сын такой же красивый, как и я в детстве. Ты, наверное, на седьмом небе от счастья, что у тебя родился такой ребенок.

- Папа все время кричит на меня, - тихо проговорил мальчишка, прикоснувшись одной ладошкой к плечу Айзека. - Он злится, потому что я не похож на Виллера. Что я не такой же умный.

- Тебе всего лишь четыре года, - сказал Айзек. - Пройдет еще пара лет, и Виллер может отправиться на скамью запасных. Мы такое уже проходили с твоим папой. Он тоже считал себя умным до поры до времени.

Слова брата, всковырнувшие так и не зажившие до конца порезы, вывели Клиффорда из себя окончательно.

- Отпусти моего ребенка и проваливай из моего дома! - сдерживаясь из последних сил, чтобы не заорать на всю гостиную, прошипел мужчина. - Иначе я засужу тебя за домогательство к несовершеннолетнему.

- Домогательство? - Айзек округлил глаза и фыркнул, впрочем, отпуская мальчишку, чтобы не навлекать на него ненужный стресс. - Жаль, что нельзя засудить за снобизм, который ты пытаешься привить юным умам своих детей. Вот Виллера уже не спасти, судя по всему.

Мужчина улыбнулся старшему племяннику, который угрюмо смотрел куда угодно, но только не на опального дядю, словно опасался, что и ему всучат подарок.

- Не волнуйся, малыш, - сказал Айзек с жалостливой насмешкой, - для тебя подарка у меня нет. Я знал, что ты ничего от меня не примешь, и потому не стал утруждаться поисками.

Виллер покосился на мужчину и поджал тонкие губы, как бы выражая к дяде свое искреннее презрение.

Что было примечательного в этом ребенке, так это его внешность.

Если Алекс и Анабэль унаследовали внешность и даже некоторые черты характера семейства Остинов, то Виллер не унаследовал ничего, кроме, разве что, вечно недовольного выражения лица. И, если бы Клиффорд не был таким педантом в отношении всего, что касалось репутации семьи, Айзек даже предположил бы, что Виллер его приемный сын. Но сценарий, в котором Клифф мог усыновить чужого ребенка, был настолько абсурдным и неправдоподобным, что Айзек сразу же отмел эту мимолетную мысль. Наверное, мальчик просто унаследовал внешность своей матери, а вот повадками он был вылитый отец.

- Ну вот и ладненько, дорогие мои, мне пора, - проговорил Айзек, осторожно пряча волосинки Алекса в карман, где лежал раскрытый пакетик. - Но я еще загляну к вам и завалю вас сюрпризами.

Он потрепал Анабэль по розовой щечке и, чмокнув ее в лоб, сказал напутственно:

- Подарок не отдавай, и не позволяй никому обижать Алекса. Ты ведь сильная девочка? Не бойся показывать свои зубки. Не позволяй никому командовать тобой. Посмотри на Виллера. Его душа отравлена счетами и биржей, и тебя ждет не лучшая судьба.

- Я буду сильной, - улыбнулась Анабэль и чмокнула дядю в щеку.

Но, как только девочка отошла от мужчины, Клиффорд схватил ее за руку и гневно приказал:

- Иди в ванную и вымой свой рот! Еще неизвестно, какую заразу ты подцепила от этого поцелуя. И, если не вымоешь сама, я прочищу твой рот щеткой.

Он оттолкнул дочь от себя и перевел на Айзека злобный взгляд.

- Прекрати сюда ходить! Хватит! Ты извращаешь умы моих детей. Заведи уже своих, и ломай жизнь им, а к моим не приближайся!

- Будешь так обращаться с ними, рано или поздно потеряешь их всех. - Улыбнулся Айзек, подмигнув Анабэль, выглянувшей из-за спины отца. - Впрочем, ты как был дураком, так дураком и умрешь. Счастливо оставаться.

Бросив эти слова, Айзек покинул дом брата и прямиком направился в клинику, чтобы заказать тест ДНК. А потом поехал в школу, лично проверить, как идет подготовка к открытию.

***

Следующие две недели Айзек провел в самом настоящем аду.

Несмотря на все свои связи и деньги, несмотря на Карла, который всячески помогал ему с бумажной волокитой, бюрократизм и сбор всяческих бумажек, справок, документов о психическом, физическом и душевном здоровье, разрешений, печатей, сперва заверенных местным властями, потом окружными, потом в Вашингтоне... и чуть ли не в Пентагоне и НАСА, едва не доконали Айзека. Однако он справился и смог-таки получить разрешение на открытие школы. И теперь, уставший, но довольный собой, мужчина разлегся на кровати в своей новой по-королевски шикарной спальне итальянской мебельной фирмы, чьи дизайнерские изыски приводили его в неописуемый восторг, и с закрытыми глазами слушал классическую музыку, мечтая о том, как совсем скоро будет лежать в этой кровати вместе с Виктором.

Но, вломившийся без стука Ноль Ноль Семь, разрушил эту идиллию своим беспокойным воплем.

- Я нашел его, хозяин! Я нашел его! Это точно он!

- Кто, «он»? - тяжело вздыхая, спросил мужчина, и не дал шпиону вставить ни слова, призвав его к молчанию: - Впрочем, мне не интересно. Я дико устал, и хочу отдохнуть. В конце концов, я только что прилетел из Вашингтона. Имею я право полежать в своей комнате, чтобы мне не мешали?

- Но, хозяин...

- Ноль Ноль Семь, иди отсюда! - рявкнул Айзек.

- Вот и уйду, - обиделся шпион, - а адрес уничтожу, раз он вам не нужен. И фотографию мальчишки тоже.

Айзек тут же вскинулся на кровати и, вытянув руку вперед, нетерпеливо потребовал:

- Дай сюда!

- Вам ведь не интересно, - капризно буркнул крот.

- Твою мать, ты мне еще повыёживайся! Давай фото и адрес! И, если это не тот парень, который мне нужен, я тебя придушу.

- Вот.

Ноль Ноль Семь достал из-за пазухи привычный конверт и протянул Айзеку. И мужчина нетерпеливо разорвал его, чтобы тут же резко втянуть в себя воздух, чтобы хоть как-то успокоить взбесившееся сердце.

- Это он, Ноль Ноль Семь. Это мой мальчик.

Айзек провел дрожащими пальцами по хмурому лицу, запечатленному на глянцевой бумаге, и едва удержался, чтобы не поцеловать изображение.

Нет, нет, нет... он будет целовать его настоящего. Не картинку, не бесплотный дух, а Виктора... его теплые губы, его страстное тело...

- Мальчик мой, скоро мы снова будем вместе, - прошептал мужчина и, резко поднявшись, пошел собирать сумку.

Для этого ему не понадобилось много времени. Только и нужно было, что положить пару комплектов сменной одежды, документы, справку из больницы недельной давности, и средства личной гигиены.

- Ноль Ноль Семь, пока не назначай дату открытия школы, - отдавал мужчина распоряжения, пока ждал такси. - Сначала я должен разобраться со своей личной жизнью. Знаю, это не очень разумно, но... я не могу думать ни о чем и ни о ком, кроме него.

- Как пожелаете, хозяин.

- Вот и отлично.

Айзек хлопнул шпиона по плечу и прижал фотографию Виктора к груди, думая о том, как уже через пару дней сможет заключить своего мальчика в объятия.

***

Киев встретил Айзека дождем и градом. И мужчине пришлось еще несколько минут стоять в здании аэропорта и ждать, пока с неба не перестанут падать горошины льда.

Потом он вышел на улицу и попросил первого попавшегося таксиста отвезти его на железнодорожный вокзал, откуда, по словам Ноль Ноль Семь, ходил поезд до города с жутким непроизносимым названием, где и жил его мальчик.

На вокзале Айзек купил билет в двухместное купе спального вагона, оплатив и второе место, чтобы избежать многочасовой поездки в компании незнакомого человека.

И вот тут-то начались настоящие приключения.

Мало того, что поезд опоздал на целый час, несмотря на то, что он отправлялся из Киева, и причин для опозданий быть просто не могло. Так еще и люди, ожидающие его, толпились на перроне, орали, возмущались, пили и ели, смеялись, толкались и перекрикивались, создавая такой шум, от которого закладывало уши.

Наконец, поезд прибыл, и вся эта толпа бросилась к своим вагонам и стала карабкаться в них через головы друг друга и отборно материться.

Слава Богу, в вагон Айзека садилось немного людей, и мужчина спокойно прошел на свое место, чтобы тут же брезгливо поинтересоваться у явно нетрезвого проводника, почему первый класс в их вагоне похож на третий.

Проводник только пожал плечам и впихнул ему в руки два пакета с постельным бельем.

Айзек закрылся в купе и рассмотрел отданное ему убожество - грязно-серые влажные простыни, наволочку на три размера больше подушки, странного вида полотенце в мелкую выдавленную в ткани клеточку, и бумажку с логотипом «УЗ» с требованием бережно относиться к собственности этого самого «УЗ»*.

Но, судя по состоянию постельного белья, граждане Украины плевать хотели и на требования, и на бережливость, и на собственность железнодорожной компании.

Отбросив постельное в сторону, Айзек заказал проводнику ужин, на что получил резкое предложение сходить в вагон-ресторан и заказать ужин самому.

Раздраженный такой отповедью, мужчина резко захлопнул дверцу перед носом проводника и едва не упал, когда поезд с жутким скрипом и сильным толчком тронулся с места.

Посидев немного в раздумьях, Айзек все-таки решился на поход за ужином и, поймав несносного служащего вагона, выспросил у него, в каком направлении ему идти.

Проводник указал влево, и Айзек, держась руками за стены и закрытые двери, пошел в конец вагона. Но вскоре на его пути встала новая преграда в виде совершенно отвратительной картины торчащих с верхних полок мужских ног как раз на уровне его шеи.

Решив, что может обойтись без ужина, Айзек вернулся в свое купе и закрылся там, раздраженный происходящим вокруг безумием.

Так и ехал. Голодный, сонный, злой... смотрел в заляпанное грязью окно, но сквозь темноту ночи различал лишь смутные силуэты деревьев. Вскоре, мерное покачивание вагона усыпило мужчину, и он, прижавшись плечом к стене, задремал, чтобы уже через несколько часов проснуться от странного металлического стука на улице.

Поезд стоял на какой-то станции, и люди в униформе шли вдоль него с фонарями и стучали по колесам, вероятнее всего проверяя поезд на исправность. На улице какая-то бабка орала что-то про пирожки, пиво и мороженое, но мужчина не рискнул ничего покупать. А вновь закрыл глаза и позволил себе провалиться в сон.

Утром он не успел толком проснуться и привести себя в порядок, как влетевший в купе проводник гаркнул: «Днепродзержинск!» и всучил ему билет.

- Но еще полтора часа до прибытия! - на русском сказал Айзек, за что и получил в ответ насмешливый взгляд и презрительное:

- Поезд прибыл раньше, господин иностранец. Все претензии к машинисту.

Айзек ничего на это не ответил, а только молча вышел из вагона и направился к неказистому зданию вокзала. Спустился на первый этаж, вышел на улицу, полной грудью вдохнул странно пахнущий какими-то химикатами и выхлопными газами воздух и, оглядевшись по сторонам, направился к таксистам.

- Мне нужно на «левый берег», - произнес Айзек не совсем уверенно, и один из мужчин назвал ему сумму в гривнах и пригласил его к машине.

«LADA» - гласил логотип на багажной дверце, которую водитель открыл, чтобы Айзек мог положить туда свой багаж.

- А поточнее адрес не назовете? - спросил таксист, когда Айзек сел на заднее сиденье и теперь с интересом рассматривал довольно недурной и ухоженный салон.

Айзек назвал точный адрес и, когда машина тронулась с места, больше не разговаривал с водителем, который негромко включил какую-то местную радиостанцию с приятной музыкой.

Впрочем, это был последний приятный момент в путешествии Айзека.

Едва такси выехало с территории вокзала, как машину начало подкидывать и трясти на раскуроченном асфальте с выбоинами и просто огромными ямами.

Айзек все пытался рассмотреть архитектуру города и убранство улиц, но видел лишь убожество и разруху.

Нигде ничего не строилось. Больше разваливалось. Дороги были отвратительными. Дома неказистыми и грязными, практически как в Бронксе. Над величественной речкой, мерно несущей свои воды вдаль, возвышался ужасный с виду завод, который беспрестанно дымил, загрязняя воздух и окружающую среду. Съехав с довольно длинного моста, который тянулся даже там, где отродясь не было воды, машина въехала на территорию более современных и все равно убогих домов. И, миновав замороженную стройку кирпичного здания, над которым возвышался полуразвалившийся подъемный кран, нырнула в арку и остановилась возле обшарпанного подъезда.

Айзек дал водителю двадцать долларов, надеясь, что эта сумма покроет стоимость поездки и, отказавшись от сдачи, вышел из машины.

- А вы к кому? - едва он сделал шаг к подъезду, спросила его пожилая женщина в цветастом платочке, которая сидела на лавочке и кидала голубям семечки.

- Мне нужен Виктор Воронцов, - взглянув на нее, проговорил Айзек.

- А вы кто? - последовал новый строгий вопрос. - Витя хороший мальчик. Вежливый. Умный. Родителям помогает. Здоровается всегда. Вы его не трогайте, пропагандисты прокляти. Езжайте в свою Америку, и там командуйте!

- Я профессор из его университета, - едва сдерживая смех, проговорил мужчина. - Приехал предложить ему работу на лето.

- В Америке? - злобно поинтересовалась бабка.

- Нет, что вы, в Украине. В вашей области.

- А! - протянула та и кинула голубям новую порцию семечек. - Так Вити нету. Он вчера вечером еще ушел. К невесте. Но вы присаживайтесь. Присаживайтесь, я вам расскажу, что это за одна.

Бабушка похлопала рукой по лавочке, и Айзек послушно сел рядом с ней.

- Витя, мальчик порядочный. Но она же наркоманка и проститутка, прости Господи! - бабка перекрестилась и посмотрела на мужчину. - Но вы его не ругайте. Вы скажите, что не нужны ему эти проблядушки. Что нужно жениться, деток завести. А то эти девки до добра не доведут.

- Невеста? - Айзек нахмурился и почувствовал, как в сердце неприятно кольнуло. - И давно у него... невеста?

- Да блядь она... - прошептала бабка, склонившись к его уху. - Вы и ему передайте мои слова, а то он разве меня послушает?

- Я передам, - глухо проговорил мужчина и поднялся, вновь намереваясь войти в подъезд.

Но бабка снова его остановила.

- А Ольги с Андреем тоже нет. Оленька на птицефабрике до восьми вечера. А Андрюша до одиннадцати на ДМК**. Так что вам лучше Витю тут подождать. Он, скорее всего, придет раньше родителей.

- Я не буду ждать, - хмуро ответил Айзек. - Только оставлю записку и уеду. Не волнуйтесь.

И больше не обращая внимания на старческое брюзжание, скрылся в прохладном полутемном подъезде.

***

- И не стыдно вам, молодой человек!

Старческий голос раздался над самым ухом, и Витя повернулся к говорившему.

Совсем уже старенький дедушка гневно взирал на мальчишку лет четырнадцати, который, развалившись на сидении и выставив ноги в проход, мешал старичку пройти.

- Убери ноги! – вновь потребовал старик, но был полностью проигнорирован подростком.

В душе неприятно кольнуло, и Витя, не сдержавшись, отвесил пацану подзатыльник.

- Да что ты?! – мальчишка вскинулся и, выдернув наушники из ушей, злобно зыркнул на парня.

- Ноги с прохода убери, – спокойно сказал Витя.

Мальчишка, видимо уловив в его голосе нешуточное раздражение, фыркнул, что-то пробурчал себе под нос и, поднявшись с сиденья, пошел в конец вагона.

Дедушка поблагодарил Витю и направился в нужную ему сторону, а сам парень вновь отвернулся к окну.

За грязным, запыленным стеклом электрички мелькали поля. Небо было высоким и чистым. И таким пронзительно синим, что на него было больно смотреть.

Витя прикрыл глаза и мысленно вернулся в Египет.

Там было такое же синее небо, синее море и ослепительно белый песок. Там было яркое беспощадно палящее солнце и... Айзек.

Сердце парня вновь болезненно сжалось и затрепыхалось в груди.

Теперь так было всегда. Стоило только парню вспомнить о мужчине, как сердце, словно безумное, пускалось вскачь.

Иногда, предаваясь сладким воспоминаниям, Витя безбожно ругал себя за то, что не оставил Айзеку своего адреса. Конечно, он прекрасно понимал, что, даже напиши он на том клочке книжного листа свои данные, мужчина все равно не стал бы его искать. Курортные увлечения не разыскивают. О них забывают, как только отдых заканчивается. К тому же Айзек ясно дал понять, что не собирается выполнять обещания и сдерживать слова, которыми он щедро поливал юный ум. Иначе не уехал бы за два часа до расставания. Не оставил бы его. Ну, или приехал бы в аэропорт, чтобы проводить.

Витя горько усмехнулся, вспоминая тот день.

Он до последней минуты ждал Айзека в аэропорту, все выглядывая его в бесконечной безликой толпе. Даже на посадку и то пошел самым последним, и, пока стюардесса проверяла его билеты и документы, он без конца оглядывался, выискивая высокую стройную фигуру мужчины.

Но наивным мечтам не суждено было сбыться. Желания остались неисполненными, грезы развеялись, а красивая восточная сказка так и осталась сказкой.

Всё просто и до боли обидно.

И все же образ Айзека не покидал ни мысли, ни сердце Виктора. Он так глубоко впечатался в душу парня, что, несмотря на осознание абсолютной бессмысленности своих надежд, Витя все равно ждал мужчину.

Но прошел месяц, за ним еще один, и еще. Дни сложились в цепочку, растянувшуюся на полгода, и Витя смирился с тем, что Айзек в его жизни больше не появится.

Надежды и мечты парня таяли подобно весеннему снегу. Оставшаяся от них талая вода смешивалась с грязью разочарования и душевной боли. А болезненная жажда прикосновений мужчины, его тихого шепота и обжигающего взгляда пронзительных зеленых глаз, сводила парня с ума.

Витя стал нелюдимым, молчаливым и немного рассеянным, и эти изменения не укрылись от родителей. Отец хмурился, глядя на него, но в душу не лез, а мама то и дело приставала к Вите с расспросами, пытаясь вызнать, почему сын, вернувшись из поездки, стал походить на бездушную куклу.

Парень пытался успокоить женщину, оправдываясь загруженностью в учебе. Ведь рассказать ей о том, что он действительно вернулся без души, которая осталась с Айзеком, Витя не мог.

Время шло. Жизнь не стояла на месте, и продолжала размеренно течь грязными водами Днепра в серое и убогое будущее.

Витя пытался забыть Айзека, старался не думать о нем, но все его усилия разбивались о стену им самим выстроенных обещаний.

Вот и теперь, возвращаясь домой после очередного неудачного свидания, парень мысленно ругал себя за неспособность расстаться с прошлым.

Хотя в этот раз он облажался по полной программе. Сначала все было вполне нормально. Девушка, которую он пригласил, была красива и даже умна. У них нашлось много общих интересов и тем для разговоров. Но, стоило завязавшемуся общению перейти на более высокий уровень, как все полетело к чертям. Мало того, что у Вити просто не встал, так еще и бесконечно гудящий в голове голос Айзека, напоминавший об обещании ни к кому не прикасаться, не позволил парню сосредоточиться и довести дело до конца.

Вот тебе и отдохнул.

Пришлось извиняться, выслушивать обидные слова, насмешки и издевки. Девушка оказалась той еще язвой, и сыпала оскорблениями как крестьянка зерном. Не желая выслушивать ставшие совсем уж необоснованными обвинения и оскорбления, Витя спешно ретировался и поехал к другу, который и приютил его на ночь.

Противный электронный голос вырвал Витю из неприятных воспоминаний, оповестив о том, что электричка подъезжает к нужной ему станции. И парень, поднявшись со своего сиденья, направился в прокуренный и пропахший разлитым пивом тамбур.

Удушающие пары подсыхающего алкоголя заставляли его задерживать дыхание, и, когда поезд остановился, Витя чуть ли не бегом кинулся из грязного смердящего вагона на улицу.

Спертый пыльный воздух, пропитанный заводскими выбросами и выхлопными газами, ворвался в легкие, и парень закашлялся. Быстро спустившись с вокзальной платформы, он подошел к остановке маршрутного такси и со ставшим уже привычным внутренним ужасом представил, как еще минут двадцать, если не больше, будет трястись в похожем на огромную собачью будку автомобиле с закрытыми окнами, слушая шансон и задыхаться от отвратительной смеси запахов пота, бензина и духов.

Маршрутка подъехала довольно быстро, и уже через полчаса адской пытки Витя шел к своему дому, представляя, как залезет в ванную, наполненную прохладной водой, и отдохнет в тишине пустой квартиры.

- Здравствуй, Витенька.

Старческий голос отвлек Виктора от созерцания играющих в песочнице детишек, и парень широко улыбнулся сидевшей на лавочке у подъезда бабушке Нюре.

- Здрасьте, баб Нюр. Как ваше драгоценное? – вежливо поинтересовался Витя, по широкой дуге обходя толпящихся у ног старушки голубей, которые возмущенно закурлыкали, почуяв, что к их кормилице собирается подойти «чужак».

- Плохо, мой хороший, плохо, - запричитала старушка. - Здоровье уже не то, ноги болят, глаза вон совсем плохи стали. Тебя еле узнала.

«Ага, как же, еле узнала!» - мысленно фыркнул парень. – «Да у тебя глаза лучше, чем у шпионов! Ох уж эти старики, так и норовят пожаловаться и посплетничать».

- Вы берегите себя, баб Нюр, - состроив серьезную мину, проговорил парень, все быстрее подбираясь к двери в подъезд, чтобы поскорее сбежать от надоедливой и излишне любопытной бабки. - Нам же без вас никак. Мы же только благодаря вам и экономим на газетах и кабельном. Так что вы поосторожнее со здоровьем.

Бабулька всё кивала и что-то говорила, но Витя её уже не слушал.

Он проскользнул в подъезд и быстро подошел к лифту. Нажал на кнопку вызова, и дверцы с противным скрежетом распахнулись перед ним, приглашая ступить в обитель тусклого света, исписанных стен и резкого запаха свежей мочи.

Скривившись от отвращения, Витя вздохнул и, ругая дегенератов, которые испражняются в лифтах, направился к лестнице.

Девятый этаж, это не так уж и высоко, так что можно и прогуляться. К тому же физические нагрузки полезны и принесут пользу здоровью, в отличие от зловония и риска быть запертым в подвешенной кабинке на несколько часов, а то и суток.

Поднявшись на нужный этаж, Витя подошел к двери и, вставив ключ в замочную скважину, вошел в прохладную пустую квартиру. Родители были на работе, и до вечера ему предстояло пробыть в блаженном одиночестве.

Скинув обувь, парень прошел на кухню и достал из холодильника бутылку холодной минералки. Открыл крышку и, приложившись к горлышку, сделал несколько больших глотков. Колючая вода тут же пролилась по пищеводу в желудок, охлаждая разгоряченное жарой тело изнутри. Вдоволь напившись, парень вернул бутылку в холодильник и пошел в свою комнату, но на пороге спальни остановился и несколько мгновений неотрывно смотрел на явную галлюцинацию.

Сердце загрохотало в груди, забесновалось и начало пропускать удары. Дыхание застряло в горле, превратившись в колючий ком, и Вите пришлось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы вдохнуть.

Через силу он сделал глубокий вдох и шумно выдохнул, хватаясь дрожащей рукой за ручку двери. Ноги вмиг ослабели от волнения и, чтобы не упасть, парень прислонился плечом к дверному косяку и крепко зажмурился.

Еще один вдох с силой продрался к легким, опаляя их раскалённым воздухом, и устремился обратно, срываясь с губ тихим больше похожим на хрип стоном.

Вите понадобилось несколько мгновений, чтобы совладать с вышедшим из строя телом и разумом, и, когда ему это удалось, он стремительно развернулся и вышел из своей спальни. Сделал несколько шагов к телефону и, сняв трубку, набрал «03».

Длинный гудок, и на другом конце провода прозвучал женский голос:

- Скорая помощь слушает.

- Пришлите, пожалуйста, врача. Тут человеку плохо. У него видения от перегрева. Пожалуйста, поскорее.

Голос совсем сел. Девушка что-то спрашивала, но Витя её не слышал. Собственное сердцебиение заглушало все звуки. Собственное хрипящее дыхание глушило сердце. Голова кружилась, и он, медленно прикрыв лицо ладонями, обессиленно сполз по стене на пол.

***

Айзек просидел в квартире Виктора больше двух часов.

Сперва он действительно хотел оставить записку и уехать, чтобы не мешать личной жизни парня. Но, поднявшись к его квартире, расценил, что записка - это не выход, и отдавать Виктора «проблядушке», пусть она и считается невестой, он не собирается. В конце концов, парень мог просто обидеться на то, что Айзек не проводил его до самолета, и закрутить роман назло или от неверия, что он приедет за ним.

Как бы там ни было, обижаться раньше времени было абсолютно бессмысленно, и Айзек, оценив прочность металлической двери и посмеявшись над хлипкостью замка, с легкостью вскрыл его отмычкой и вошел в квартиру.

Всего две маленькие тесные комнаты, одна родительская побольше, и Виктора поменьше, кухня, ванна, и санузел. Впрочем, чистенько, миленько и уютненько. Ковры на полах и на стенах, каждая комната обклеена обоями, даже потолки, что показалось мужчине довольно странным. Простенькие люстры и светильники, простенькая мебель, простенькие шторы на наглухо закрытых зарешеченных окнах.

«И зачем, спрашивается, решетки на девятом этаже при таком ненадежном замке? Ведь глупо же».

Кухня маленькая и тесная. Стол, стулья без спинок, холодильник, газовая плита, старые шкафчики. Страшно представить, как можно трём людям ужиться на такой маленькой жилплощади.

Айзек только осматривался и качал головой, пока не осознал, что до ужаса устал и к тому же голоден. Впрочем, ни заглядывать в холодильник, ни укладываться спать на застеленную покрывалом кровать в комнате парня он не стал. А просто сел на стул с деревянной спинкой, стоящий у массивного письменного стола и, взяв с книжной полки уже знакомый по Египту томик Достоевского, углубился в чтение, хоть половины слов и не понимал.

И так зачитался, что даже вздрогнул, когда услышал громкий щелчок дверного замка и увидел мелькнувшую в коридоре до боли в сердце знакомую фигуру своего мальчика.

Виктор закрыл дверь и пошел на кухню, пробыл там несколько бесконечных мгновений, а потом вошел в комнату. И тут же остановился, глядя на него. Сильно побледнел. Усмехнулся одним уголком губ, словно его лицо свело спазмом, и схватился за дверную панель. А потом, резко развернувшись, подошел к телефону и позвонил в скорую помощь. Сказал что-то о плохом самочувствии человека и осел на пол, пряча лицо в ладонях.

Айзек поднялся и подошел к парню. Присел рядом, накрыв его руки ладонями, и тихо спросил:

- Виктор, кому плохо? Я могу чем-то помочь?

Горячие руки порожденного перегревшимся разумом миража, обжигали, и Вите даже казалось, что кожа обугливается в тех местах, где к нему прикасался тот, кого рядом не было.

- Этого не может быть... - словно в беспамятстве шептал он пересохшими губами. - Этого просто не может быть. Не стоило о нём думать. И кепку надо было надеть, как и говорила мама. Надо было забыть... забыть, и оставить все там... там...

С мальчишкой творилось что-то странное. Он словно не верил в то, что увидел. Словно сомневался в реальности происходящего и в здравости своего рассудка.

В трубке телефона все еще слышался голос диспетчера, требующего назвать точный адрес, имя больного, возраст и причину вызова.

- Простите за ложный вызов. Все в порядке, - проговорил Айзек на русском и положил трубку на рычаг, а потом подхватил Виктора под руки и вздернул его на ноги, крепко прижимая к себе и целуя его взмокший висок.

- Мальчик мой, - прошептал он, еще крепче обнимая парня, - ты не сошел с ума. Я нашел тебя, я действительно здесь, с тобой... я же обещал тебе, что приеду? Обещал. Я выполнил свое обещание. Ну же, взгляни на меня, прикоснись ко мне...

- Айзек... – шепот несмело сорвался с губ, и Витя сделал глубокий вдох.

От тела мужчины исходил умопомрачительный аромат, разбавленный легкими нотками дорогой туалетной воды. Запах, к которому Витя так сильно привык за неделю и который не забывал ни на мгновение.

Но у миражей нет вкуса и запаха. Миражи бесплотны. А у этого такие крепкие руки, и такие горячие губы...

- Айзек, это, правда, ты? Правда? - парень вжался ладонями в грудь мужчины и немного отстранился, заглядывая в глаза, по которым так сильно скучал.

Потянулся рукой вверх и прикоснулся кончиком пальца к улыбающимся губам.

- Настоящий?..

- Настоящий, - прошептал Айзек, перехватывая руку парня за запястье и начиная покрывать ее нетерпеливыми поцелуями. - Мой мальчик, я так долго искал тебя. Думал о тебе без конца, мечтал о нашей встрече, желал ее всем сердцем. И вот это сердце привело меня к тебе. Этому сердцу больно без тебя.

Мужчина приложил ладонь Виктора к своей груди, чтобы он почувствовал, что все эти слова не просто красивые фразы из дешевых романов. Эти слова - суть истинных чувств, высказанных вслух.

Сердце Айзека бешено колотилось под ладонью Виктора. Так сильно, так неистово, что ни клетка из костей, ни кожа, не могли помешать парню чувствовать это. А Витя все смотрел и смотрел в лучащиеся счастьем глаза мужчины и задыхался от собственной радости.

- Айзек... – повторил он и резко подался вперед, впиваясь поцелуем в чуть приоткрытые изогнутые в улыбке губы, чтобы вновь почувствовать их вкус и ощутить их сладость.

Айзек обнял парня и ответил на поцелуй, но тут же почувствовал, как тело парня тяжелеет, а ноги подгибаются.

Несмотря на всю свою ершистость и упрямство, Виктор был очень чувствительным. И, столкнувшись с сильным волнением, чуть снова не хлопнулся в обморок.

Мужчина поддержал враз ослабевшего парня и отволок в спальню. Бережно уложил на кровать, понимая, вдруг, что с последней их встречи Виктор стал легче и намного худее, словно бы истаял, истончился. И, сбросив обувь, забрался к мальчишке, начиная мягко водить пальцами по бледному лицу, по чуть приоткрытым влажным губам и по шее, ласково приговаривая:

- Мальчик мой... все хорошо... я с тобой... я тебя больше не брошу... я буду рядом... я не оставлю тебя... тебе незачем больше волноваться. Давай же, посмотри на меня. Не лишай меня счастья утонуть в бездонных омутах твоих глаз.

Странное ощущение невесомости подхватило Виктора и словно бы вознесло к небу. Тело стало непослушным и очень легким, будто душа внезапно отделилась от него, отказавшись и дальше пребывать в заточении плоти. И только сердце продолжало отчаянно биться в груди, не помня себя от счастья.

- Я так скучал по тебе... так сильно скучал, Айзек. - Витя повернулся на бок и спрятал лицо на груди мужчины. - Я думал это конец. Ты ушел. Не проводил. Я ведь ждал тебя. До последнего ждал. Все высматривал тебя в толпе, надеялся, что ты появишься в аэропорту. Но ты не пришел. А теперь ты тут. Как? Как ты нашел меня? Я ведь не оставил тебе адреса. Только и написал, что буду ждать. Как, Айзек?

- Тогда в Египте случилась путаница, - сказал мужчина, целуя парня в темную макушку. - Когда я уходил на встречу с чехами, я думал, что у нас впереди целый день и прекрасный вечер. Я перепутал даты и думал, что у нас еще есть время. Если бы я знал... если бы я не перепутал дни, я бы ни за что не заставил тебя ждать. Я бы не ушел. И не вел бы себя как полный кретин накануне, не растрачивал бы драгоценные мгновения. А нашел тебя мой помощник. Проверял и фотографировал всех Викторов Воронцовых твоего возраста по всей Украине и присылал мне снимки. Только позавчера к нам дошел конверт с твоей фотографией и твоим адресом. И вот я здесь. Как и обещал.

«Искал? Проверял всех Воронцовых?» - ошарашенно подумал Витя и уставился на Айзека удивленным взглядом.

- Айзек, да людей с такими именами тьма тьмущая! Их же миллиарды! - он приподнял голову и тут же нахмурился, чувствуя как внутри неприятно холодеет. - А ключ от квартиры тебе тоже твой помощник в письме прислал? Как ты вошел, Айзек?

Мальчишка сильно побледнел, и мужчина рассмеялся, глядя в его испуганные глаза. А потом запустил руку в карман и достал оттуда связку отмычек, демонстрируя ее ему.

- Бетонные стены, решетки на окнах, металлическая дверь и такой паршивый замок. Ну это несерьезно. С такой простенькой штукой справится даже дилетант.

- Ты вор?! - Виктор не верил собственному предположению, но все же у простого, пусть и не самого обычного человека, не бывает при себе связки отмычек разных форм и размеров.

А еще простые люди не умеют вскрывать замки, даже отмычками. Он ведь не умеет.

- Ты же говорил, что ты учитель и бизнесмен! А теперь ты, оказывается, еще и вор? И что я узнаю через пару минут, что ты маньяк и убийца? Или что?

- Ну, в молодости я был правой рукой сына якудзы. И мне приходилось делать разные вещи... мошенничать, забираться в чужие дома, чтобы напугать неприятелей. Но убивал я лишь однажды. Кано пытались похитить. В нас стреляли, меня даже ранили, но я должен был любой ценой защитить друга. И я стрелял по его врагам, пока не потерял сознание. Вот и вся кровавая история. Но воровать, - Айзек поморщился, - это слишком мелочно.

Витя несколько мгновений молчал, переваривая все услышанное, а потом фыркнул.

- Мелочно! Тоже мне, король нашелся, - сказал он насмешливо, а потом потянулся к губам мужчины и требовательно сказал: - Поцелуй меня. Поцелуй.

Айзек усмехнулся и, взяв мальчишку двумя пальцами за подбородок, прикоснулся к его губам своими, чувствуя, как собственное сердце заходится от сумасшедшего стука, а в голове мутится. И тело горит от желания взять мальчишку прямо сейчас, и душа ликует от того, что он рядом. Но разум упрямо долбит о том, что парень несвободен. Что у него есть невеста, которую Виктор, возможно, любит. А он своим приездом, возможно, рушит какие-то долгосрочные планы.

Мальчишка тянулся к нему в поисках тепла и ласки, но мысли о девушке мешали Айзеку ответить взаимностью, и он, отстранившись от губ Виктора, тихо проговорил:

- А что скажет твоя невеста, когда узнает, что ты целовался с мужчиной за ее спиной? Думаешь, она будет не против?

Вите сначала даже показалось, что он ослышался.

- Что? – спросил он и улыбнулся.

Но улыбка сползла с лица парня, когда он заглянул в глаза мужчины и понял, что Айзек совсем не шутит.

- Какая еще к херам невеста? Айзек, ты спятил? - Витя отстранился от мужчины и сел на кровати, возмущенный подобным обвинением. - Твои шпионы хреново работают.

- А при чем здесь мои шпионы? - спросил мужчина, так же присаживаясь и глядя на рассерженного мальчишку. - Ты ведь вчера вечером был с девушкой, не так ли? Не нужно меня обманывать.

- Какая поразительная осведомленность! - съязвил Витя и встал с кровати. - А я, случаем, тут не женился, пока тебя дожидался?

Глупая детская обида заползла в душу и, обосновавшись там, обвилась вокруг сердца Виктора шипящей и брызгающей ядом змеей.

- Хотя спасибо, что напомнил. Пойду, позвоню ей и поинтересуюсь, понравится ли ей целоваться со мной, после того, как я неделю подставлял задницу одному старому маразматику?

- Ждать меня в женских объятиях, несомненно, было гораздо приятнее, не так ли?

Айзек тоже поднялся, чувствуя, как неудовлетворенная ревность скалит в душе свою уродливую пасть и начинает драть сердце острыми когтями.

Необоснованные обвинения Айзека распаляли в душе Виктора гнев, искрящиеся языки которого обжигали сердце и мешали дышать.

- Ну конечно! А ты как думал? Сам-то, скорее всего, облазил кучу притонов в поисках тугой упругой дырки. У меня нет шпионов и лазутчиков. И мне совершенно не интересно, чем ты там занимался в своей Америке. Для меня важно, что ты приехал. Только я не могу понять, с хрена ли ты проделал такой путь, если уверен, что у меня есть какая-то там невеста? Хотел посмотреть на мою реакцию? Или просто поиздеваться? Если так, то шоу окончено. Так что я, пожалуй, вернусь к свадебным приготовлениям. Невеста ждать не будет.

Выплюнув все эти слова, Витя резко развернулся и направился к коридору. Пить хотелось ужасно. Но больше всего его волновало то, что подступившие к глазам слезы обиды было все сложнее сдерживать, и своим трусливым побегом он всего лишь хотел спрятать их от Айзека.

- За тобой никто не следил, тебя искали! – выкрикнул Айзек вслед мальчике и пошел за ним. – И, если никакой девушки вчера не было, почему ты тогда так себя ведешь? И почему не отвечаешь на прямой вопрос? Ты встречался вчера с кем-то или нет? Ты хочешь, чтобы я тебе верил, а сам играешь в оскорбленную невинность!

- Оскорбленная невинность у нас ты! - огрызнулся Витя и поджал губы. - Да, девушка была. И не одна. Их было чуть ли не два десятка за все время. Два грёбаных десятка пышногрудых красоток! И ни на одну у меня не встал. Доволен?

Витя не врал. Стоило ему приблизиться к любой из этих девушек, и в сознании непременно всплывал образ Айзека. Он поднимался на своей ебучей желтой субмарине из темных глубин памяти и, размахивая американским флагом, ломал Вите весь настрой.

Айзек смотрел на мальчишку и понимал, что его охватывает неконтролируемое бешенство. Кровавая ярость поднималась в душе, заслоняя собой все чувства к мальчишке, кроме жгучей обиды и разочарования.

«Два десятка?! – думал он, оглушенный ревностью. – «Двадцать попыток забыть то, что произошло в Египте? Двадцать попыток вставить кому-то член. Двадцать поцелуев. Он двадцать раз касался чьих-то тел и позволял прикасаться к себе!»

Грудь сперло от боли, и Айзек впервые в жизни почувствовал, как из-за ревности в его голове нарастает невообразимый шум, заглушающий все мысли, кроме одной: «Двадцать попыток выкинуть меня из памяти, из жизни, из сердца...»

- Мальчишка... - прохрипел Айзек дрожащим от ярости и обиды голосом: - Ты всего лишь глупый мальчишка! За все полгода я даже не подумал о том, чтобы увлечься кем-то другим. Да, однажды дела привели меня в притон, и я смотрел на тех мальчишек, с которыми раньше любил развлекаться. Но ни один из них не привлек меня даже своим видом! Они казались мне пустышками, фальшивыми куклами с мертвыми глазами... а ты... ты...

Сердце Айзека внезапно сжалось от боли. Все внутри терзал ужасный огонь, выжирающий остатки светлых чувств и не оставляющий после себя даже пустоты.

- Двадцать раз ты хотел предать меня... - проговорил Айзек хрипло и отступил назад, где под кроватью стояла его обувь. - Мне не стоило приезжать сюда.

Он опустился на мягкое сиденье и начал обуваться, пытаясь застегнуть молнию на туфле онемевшими пальцами.

- Стоило догадаться, что все так закончиться, - продолжил говорить мужчина, но уже, скорее, самому себе. - Через пару-тройку попыток ты забыл бы обо мне, и все у тебя было бы хорошо. Так что не бросай это дело. Продолжай в том же духе. А я пойду...

Айзек вымученно улыбнулся и, поднявшись, несильно хлопнул парня по плечу.

- Я пойду... куда-нибудь туда.

Он неопределенно махнул рукой и направился к входной двери, чувствуя сильнейшее головокружение и голоса призраков из прошлого, вдруг, атаковавшие его сознание. Ники, Майки, Алан, Клиффорд, Кано и Карл - все они чего-то хотели от него, смешавшись в какофонию непонятных звуков.

«Кано...» - подумал Айзек, делая глубокий вдох, который, впрочем, так и не помог ему успокоиться. – «Надо поехать к Кано... пусть поможет мне забыть... или забыться вечным сном».

Четвертое предательство подряд. Ну кто такое вообще может выдержать?