1

***

Как только за Кано закрылась дверь, Айзек вновь вернулся в свое кресло и задумался.

Отправить Садиса... Легко сказать, да трудно сделать, учитывая, что учитель посчитает его сумасшедшим, не приведи он веский довод, почему тот должен бросить выпускной курс накануне экзаменов.

Впрочем, если пораскинуть мозгами, то способ всегда найдется. И, как ни странно, на этот раз Айзеку даже не пришлось прилагать особых усилий. Он расправил халат, пригладил волосы и попросил секретаря вызвать к нему куратора третьего курса для очень важного разговора. Недавно долетевшие до него тревожные вести и внезапное увольнение двух учителей, дали ему веские аргументы в пользу того, что Садис должен уехать как можно скорее и не возвращаться, не выполнив его поручения. Осталось только дождаться учителя, что Айзек и принялся делать, закинув ногу на ногу и развернув утреннюю газету. Такой одомашненный вид не должен был вызвать у учителя подозрений, а наоборот должен был ослабить его бдительность и дотошность.

***

Секретарь его Императорского Величества Повелителя Всех и Вся Айзека Айзена застал Садиса за проверкой контрольного среза. Стук в дверь его кабинета отвлек мужчину от «гениального» творения очередного пустоголового раздолбая, чему Садис в глубине души искренне порадовался, ибо срыв и воспитательная работа с применением физической силы были не за горами.

Секретарь господина Айзена сообщил о том, что директор ожидает его в своем кабинете. И, по бледному лицу мужчины, Садис понял, что лучше ему не задерживаться. Раз уж директор с самого утра в паршивом расположении духа, не стоит усиливать его дурное настроение и подвергать учеников куда более изощренным пыткам, чем его скромная металлическая спутница.

Оставив работы в покое, Садис направился к господину Айзену. Коротко постучал в его дверь и, когда получил приглашение, вошел.

- Вы хотели меня видеть, - констатировал учитель и прошел к указанному Айзеком креслу, но садиться не торопился.

Он предпочитал слушать своего работодателя стоя, во избежание мучительной ломоты в костях, которая непременно последует, если он примет предложение и воспользуется созданным в аду атрибутом мебели.

Айзек хмыкнул и предложил Садису тот же диван, на котором несколько минут назад сидел Кано. Но учитель даже с места не сдвинулся, и директор поторопил его:

- Садитесь же скорее, Садис. Моя мебель не кусается.

- Она жмется и давится, - холодно ответил учитель, но тут же был удостоен несколько рассерженного взгляда, и решил подчиниться.

- Хотя... - задумчиво протянул он, поудобнее устраиваясь на диване, - этот зверь вполне себе дружелюбен. Так что заставило вас подняться в такую рань и удостоить меня своим вниманием?

- Вести, - лаконично ответил Айзек.

- Вести? - удивленно приподнял бровь Садис. - Из-за морей или просто плохие?

- Отвратные, скажем. - Кивнул сам себе Айзек, подтверждая свою же мысль. - Кофе? Чай? Разговор предстоит длинный, а пить спиртное в разгар учебного процесса - грех. Тогда, быть может, воды с лимоном, для бодрости?

- Вы будете меня учить? Чему, интересно узнать? Сегодня, если мне не изменяет память, воскресенье.

- Воскресенье? - Айзек с недоумением уставился на дату, напечатанную в свежей утренней газете, и буркнул: - И, правда, воскресенье. Что-то я заработался совсем. Значит, будем пить коньяк с кофе, и учиться понимать друг друга с полуслова.

- Я бы все-таки предпочел лимонную воду, - с улыбкой попросил Садис.

- Будь по-вашему.

Айзек позвонил секретарю и отдал все необходимые распоряжения насчет напитков и закусок, и внимательно посмотрел на своего лучшего учителя.

- Итак, у нас сократился штат учителей. Что вы думаете об этом внезапном уходе ваших коллег с насиженного места?

- А у меня должны быть по этому поводу мысли? - удивленно спросил Садис.

Он не имел привычки лезть в кадровые дела и тем более в работу директора. Но раз Айзек Айзен спрашивал, значит, к увольнению двух педагогов кадровый отдел не имел никакого отношения.

- Если быть откровенным, то я подумал, что господа преподаватели покинули наше милое заведение исключительно по вашему желанию.

- Это не так, - сказал Айзек. - Я никого не увольнял. И поскольку до меня дошли уже вышеозначенные вести, спешу вселить в вас трепетный ужас перед грядущими неприятностями, ибо мне стало известно, что школе будет навязан государственный учитель, который на деле является служащим одной неприятной во всех аспектах конторы, которая решила сунуть нос в мои дела. Так вот, что вы скажете теперь? Я достаточно напугал вас, или вы все еще не прониклись серьезностью нашего разговора?

Садис нахмурился и сжал кулаки.

То, что поведал ему директор, вызывало сильное беспокойство и, наверняка, являлось тайной, о которой даже Айзеку Айзену знать не полагалось. Вернее, ему не полагалось знать всего этого в первую очередь, раз уж дело дошло до вмешательства некоторых контор. Но, как всегда получалось, для этого человека не было ничего невозможного. Неудивительно, что он получил эту информацию, скорее всего, даже раньше, чем уволились учителя.

- Я проникся. - Кивнул Садис. - Даже более чем. Вот только испуг, это не по моей части. Но, как я понимаю, раз уж вы пригласили меня обсудить этот щепетильный вопрос, значит, я могу быть чем-то полезен в данной ситуации. Право слово, я даже не представляю, чем могу услужить вам?

- Но как же? - с удивлением воскликнул Айзек. - Не вы ли не далее как полгода назад были в Австрии на семинаре по повышению квалификации?

- Да, верно, был, - не совсем понимая, к чему клонит мужчина, сказал Садис. - Но при чем тут повышение квалификации? Это всего лишь обязанность любого педагога. Ведь совершенству нет предела, а я далеко не совершенен.

- Да при всем, - ответил Айзек, словно это все объясняло. - Какой же вы непонятливый. Ну сами подумайте, педагогический семинар, курсы повышения квалификации... неужели вам не встретилось ни единого достойного молодого человека, который мог бы украсить коллектив нашей школы?

- Вы шутите? - нахмурившись, спросил Садис, и поправил немного сползшие на переносице очки. - Вы же сами выбираете кандидатов на вакантные места. Как я могу предлагать вам кого-то, не зная ваших критериев отбора. Я до сих пор не понимаю, почему ваш выбор пал на меня.

- Да посмотрите же на себя в зеркало, если до сих пор не поняли. - Фыркнул Айзек. - Вы красивы, представительны, умны... и вы идеальный воспитатель. Такого равновесия между строгостью и справедливостью я еще не встречал. А что до критериев... то учитель должен быть молод, опрятен, хорош собой, до оскомины умен и главное... предан. Чтобы ни проблеск золота, ни шорох банкнот не мог подкупить чистую, невинную душу. Одним словом, нам нужен настоящий друг. Ваш друг, Садис. Ибо вы единственный человек из моего окружения, кто может встретить преданного друга. Подобное тянется к подобному, знаете ли, а подобные жулики вроде меня способны привлекать лишь еще большее беспринципное жулье.

- Вы себя недооцениваете. - Усмехнулся Садис. – Жулик, это мягко сказано. Вы прохвост до мозга костей. Но... вы мудрый прохвост. Это и привлекает. Что ж, думаю, есть один человек.

Стоило директору расщебетаться соловьем о дружбе и прочих прелестях, как на ум Садису пришел один человек, которого он встретил как раз в той самой поездке в Австрию.

- Он молод, даже очень молод, - проговорил Садис задумчиво. - Впрочем, я так же был юнцом, когда вы взяли меня в оборот, так что, думаю, возраст здесь роли не сыграет. Что до внешности, то она вполне подходит под ваше описание. А ум... что ж, этим качеством господин Сандерс так же не обделен. А если он будет работать под вашим началом, то вы отшлифуете его до зеркального блеска.

- Господин Сандерс, значит? - задумчиво переспросил Айзек и внимательно всмотрелся в воспитателя, надеясь, что его вопрос не вызовет подозрений. - Он американец? Где он проживает в данное время?

- Да, американец, - спокойно ответил Садис, не понимая, впрочем, почему это так важно. - Живет в Австрии, и, если я не ошибаюсь, то в этом году он заканчивает свое обучение. Насколько мне известно с его слов, то уехал он из Штатов сразу после школы. Юноша оказался довольно самостоятельным, и сам добился перевода по обмену, поступив в государственный университет стипендиатом. Во время нашего с ним последнего разговора он упомянул свое намерение вернуться домой сразу после окончания учебы, так что, думаю... он был бы неплохим кандидатом на место учителя в нашей школе.

- В Австрии, значит? Как замечательно. - Айзек расплылся в улыбке и пригласил Садиса приступить к распитию напитков, которые им, наконец-то, подали. - И что, вы могли бы, скажем, прямо завтра с утра отправиться в Австрию и уговорить наше юное дарование отдать предпочтение именно этой школе?

- Завтра? - Садис даже поперхнулся лимонной водой. - Экзамены через неделю. Я не могу поехать.

- Но вы должны завербовать его как можно скорее, - настойчиво проговорил Айзек. – Вдруг, молодое дарование уже решило, кому продаст свой талант, и мы останемся ни с чем? Или же юноша находится на распутье, и, если мы не поспешим, он свернет не туда? Нет, Садис, завтра же, а лучше сегодня, сию секунду не медля вылететь в Австрию и поймать нашу рыбку на золотой крючок.

- Вы, должно быть, шутите, - отставляя стакан в сторону, сказал Садис. - Я не могу оставить свой курс без поддержки. Им же экзамен сдавать. Решающий, между прочим, экзамен. А Лиану я могу просто позвонить, и узнать, какие у него планы на будущее. Думаю, мы можем обойтись телефонным звонком.

- Садис, вы сами себя слышите? - возмущенно спросил Айзек. - Вы как себе это представляете, позвонить и пригласить в нашу школу по телефону. В этом нет никакого стиля. Это позор! Я разве звонил вам, когда приглашал на работу? Я не позволил бы себе такой банальщины, увольте! Так что будьте добры поддерживать имидж школы, и отправляйтесь лично. Кстати, и Видегреля прихватите с собой. Его отец обеспокоен тем, что его бесспорно неотразимый цветок увядает в каменных джунглях. Забирайте вашего любовника, и вон из Нью-Йорка в Австрию, а за вашим курсом я лично присмотрю. Они у меня все сдадут экзамены на «отлично», иначе останутся всем составом на второй, ой, несладкий для них, год.

- Это можно расценивать как приказ? - хмуро спросил Садис, впрочем, не так уж и расстраиваясь.

В конце концов, если уж сам Айзек Айзен возьмется за воспитание бестолочей, то в их же интересах сдать экзамены на «отлично».

- Что ж, я не вправе перечить вам. Завтра закажу билеты.

- Я сам обо всем позабочусь. - Отмахнулся Айзек. - Ваша забота - это ваша пассия. Рекомендую настоять на отпуске, иначе, по словам Игараси-сана, он отправит сына отдыхать в принудительном порядке. Натура, знаете ли, дает о себе знать все чаще с возрастом, командный голос крепчает вместе с утекающими мгновениями жизни. Не расстраивайте старика, спасите его от головной боли за любимое чадо. Теперь вы свободны. Проведите это время с толком. Я закажу билеты в оба конца. Постарайтесь уложиться в срок и вернуться к выпускному вечеру. А я буду ждать от вас приятных вестей.

Садис удивленно вскинул брови.

И откуда такая забота и опека? Хотя... Садис и сам замечал за любовником бледность и рассеянность. И, раз уж обстоятельства сложились именно таким образом, то почему бы и не провести недельку-другую в прекрасной Австрии?

- Что ж, в таком случае, думаю, мне стоит идти паковать вещи?

- Именно этим вам и стоит заняться, - обрадованно проговорил Айзек, вновь искренне изумляясь своему дару убеждения, и добавил: - Но сперва допейте напиток и перекусите. Голодный желудок не лучший помощник в любых из начинаний. Ешьте. И давайте выпьем за нашего нового учителя, который озарит светом своих знаний мрачные умы наших подопечных.

Он поднял свою чашку с кофе, и отпил несколько глотков, думая о том, насколько же ему самому перепадет от Садиса по возвращении из Австрии, и где нужно установить парочку камер, чтобы не упустить то, что произойдет в самое ближайшее время?

2

***

И вновь время безжалостно терзало рассудок Кано. Беспощадное, озлобленное, оно окутывало мужчину своим вязким липким туманом, заставляя его все больше погружаться в пучину собственных страхов и переживаний. Еще никогда ожидание не было для него столь мучительным и невыносимым. Еще никогда его нервы не были так напряжены. Еще никогда он так не задумывался над последствиями еще не свершенных им действий. И, барахтаясь в этой густой смоле застывающих минут, Кано видел, как безысходность, оскалив свои острые зубы, подбиралась к нему все ближе и ближе.

А потом время взбесилось.

В какой-то миг, когда отчаявшись, Кано перестал смотреть на застывшие стрелки часов, оно рвануло вперед сродни арабскому скакуну и, перелетев через преграду ночи, вынесло мужчину в новый день с пасмурным небом и хмурыми тучами, проливающими на землю слезы безнадеги и тоски.

Поднявшись с кресла, в котором провел последние несколько часов, сморенный усталостью и дремой, Кано потянулся, разминая затекшие мышцы, и посмотрел на дисплей своего мобильного телефона.

Пропущенных вызовов не было. Сообщений тоже. А последний входящий звонок датировался предыдущим вечером.

Кано вздохнул и тут же зажмурился, когда неожиданно резкая боль пронзила его виски. Погода вкупе с нервным напряжением последних дней плохо сказывалась на его самочувствии, и перескочившее за пределы нормы давление тут же дало о себе знать не самыми приятными ощущениями.

Мужчина отодвинул ящик письменного стола, чтобы достать несколько таблеток, но до лекарства так и не дотянулся, отвлекаясь на звонок мобильного телефона.

Кано поднес телефон к уху и, нажав на кнопку вызова, устало спросил у звонившего ему начальника охраны «Алого Куба»:

- Ну что уже случилось с утра пораньше? Какие-то проблемы в клубе?

- Добрый день, Игараси-сама, - сдержано поздоровался мужчина и сразу перешел к делу. - Случилось, да, но не с утра. Дело касается Мишеля. Один молодой мужчина постоянно расспрашивает о нем. Ищет. Я пробил его по нашей базе. Этот человек из Франции. Он...

- Как давно? – просыпаясь окончательно, перебил Кано подчиненного.

Понять, кто идет по следам Мишеля, для него труда не составило. Вот только зачем этому человеку призрак? Для чего он хочет разворошить старую могилу и потревожить упокоенный дух? Других дел больше нет? Или совесть замучила?

- Он появился две недели назад, - быстро проговорил Мисаки. - Сначала просто зашел, как клиент. Осмотрелся немного, поспрашивал и ушел ни с чем. Потом через несколько дней вернулся и теперь... словно вынюхивает что-то. Устранить?

Кано на мгновение задумался. Устранить неугодного было бы проще и лучше всего, но сейчас это было лишним. Да и неожиданное появление новой проблемы волшебным образом устраняло проблему насущную. Смешно. И, правда, клин клином...

- Нет. Оставить все как есть. Я скоро приеду, - коротко ответил Кано и оборвал связь.

***

Кано не завтракал. Не то, чтобы он сильно спешил, просто аппетит окончательно его покинул и, казалось, не собирался возвращаться. Поэтому, извинившись перед домочадцами и уверив Акено, что обязательно позавтракает в клубе, направился в обитель порока и разврата, коей заведовал Видегрель.

Мишеля Кано нашел на привычном месте. И судя по тому, с каким раздражением и даже остервенением парень натирал полотенцем абсолютно чистый бокал, мужчина понял, что разговор может оказаться не так прост, как ему того хотелось бы.

- Ты не в духе? - спросил Кано, присаживаясь на высокий стул и не обращая внимания на брошенный в его сторону злой взгляд мальчишки. - А где Видегрель? Я думал, по утрам он здесь.

- Да, все именно так, Игараси-сан.

Мишель отбросил полотенце в сторону и с грохотом поставил стакан на стойку, заставив драившего полы Кайлера оглянуться и с интересом посмотреть на него.

- Но именно сегодня Видегреля нет. Он два часа назад уехал вместе с господином Эйгертом в аэропорт. Они, видите ли, мир посмотреть хотят! Купите им в дом спутниковую антенну, пусть смотрят мир по «National Geographic»! Я не жалуюсь, но это уже ни в какие ворота не лезет. Завтра в нижнем зале вечеринка, - он понизил голос, чтобы Кайлер не услышал, и чуть склонился к мужчине. - И кто, спрашивается, его заменит? Мне что, снова в латексной маске ходить, совращая всяких извращенцев?

Кано окинул Мишеля оценивающим взглядом и усмехнулся, прикидывая, как тот будет выглядеть в обтягивающем костюме с кляпом во рту и с очаровательным ошейником на шее.

Воображаемая картина представилась Кано довольно соблазнительной, и потому он хмыкнул:

- Да, это было бы слишком бесчеловечно по отношению к нашим посетителям, показывать им десерт, который нельзя вкусить.

А когда Мишель прорычал что-то про старого ублюдка, и вовсе рассмеялся.

- Успокойся. Не нервничай так.

Кано накрыл сжатую в кулак руку парня своей ладонью и мысленно восхитился тому, как быстро Айзек все обставил.

- Значит Видегрель уехал? – задумчиво проговорил он. И когда Мишель кивнул, притворно вздохнул. - Не вовремя. Очень не вовремя. Но раз так, то и тебе придется на время уехать из страны.

- Я смотрю телевизор, мне не нужно, - проговорил Мишель и недовольно поджал губы.

- Излишний просмотр телевизора пагубно сказывается на зрении, - хмуро сказал Кано, пристально глядя в сверкающие злостью глаза Мишеля. - В итоге можно не увидеть очень важных деталей. К примеру, можно перепутать американца с французом, или, что еще хуже, сразу не признать человека, которого когда-то очень хорошо знал, но долгое время не видел. Подобные неурядицы могут изрядно попортить кровь. Так что мой тебе совет: смотри на мир не через телевизор, а своими глазами.

Если бы под ногами Мишеля в этот момент разверзлась земля, он, наверное, и не заметил бы. Так бы и стоял, глядя на мужчину испуганными глазами, пытаясь остановить всплывающие в памяти картины: темная комната с красной подсветкой вся в сигаретном дыму, потные тела, грязная ругань одурманенных наркотиками мужчин, боль...

- Что? - язык онемел, не желая слушаться, и Мишель, схватив с полки первую бутылку, которая ему попалась, плеснул в стакан алкоголь и выпил залпом, даже не почувствовав вкуса, лишь жжение в пищеводе и неприятною горечь на языке. - О чем вы, Игараси-сан? Плохая шутка... очень плохая шутка...

- Разве я похож на человека, который станет так безвкусно шутить? - спросил Кано, серьезно глядя парню в глаза. - Нет, Мишель, мне сейчас не до шуток, впрочем, как и тебе. Так что уезжай. Билет я тебе заказал. Греция довольно интересная страна, и там тебя какое-то время искать не будут.

- Греция? А «Алый Куб»? Как я оставлю все без присмотра? И Видегрель... мне нужно позвонить ему. Сказать, что я уезжаю.

Мишель словно бредил, невидящим взглядом обводя темный бар, в котором считал себя в безопасности. А, оказалось, что ни в какой он не в безопасности. А в очень даже большой опасности, раз за ним не побоялись прийти в святая святых враждебной семьи.

- Мишель, - позвал парня Кано, но тот словно не слышал, и все продолжал бормотать себе под нос всякую дребедень относительно клуба и того, что он попросту не может бросить работу.

- Мишель.

Очередная попытка так же не увенчалась успехом, и Кано поднялся со стула. Обошел стойку и, приблизившись к парню, сжал его плечи.

- Мишель! Я за всем присмотрю. Не волнуйся, - веско сказал мужчина.

Парень дрожал как осиновый лист. И выглядел точно так же, как в тот день, когда впервые оказался на пороге его дома.

- Я присмотрю здесь за всем, слышишь меня? Успокойся. - Кано убрал темную прядку волос, упавшую парню на глаза и приложил ладонь к его бледной щеке. - Я не дам тебя в обиду. Я обещал тебе защиту, и я выполню свое обещание. Ты поедешь не сам. С тобой отправятся мои люди. Ты будешь под присмотром.

- Игараси-сан, вы хоть знаете, что это за человек? - спросил Мишель осипшим голосом и едва удержался, чтобы не упасть, так как, вдруг, почувствовал в ногах ужасную слабость. - Вы знаете, на что способен этот цепной пес? Если он выследил меня, мне не жить. Я должен был умереть. Я должен был исчезнуть, как исчезла вся моя семья. Раствориться в пепле, который они развеяли над Сеной!

- Но ты умер, Мишель. Ты умер. - Кано провел ладонью по волосам парня и немного встрепал их. - Я лично проследил за твоей смертью. Поэтому тебе не о чем беспокоиться. Однако лучше перестраховаться. Я не знаю, с какой целью этот человек пришел по твою душу. Почему из всех, кто жаждал твоей смерти, именно он не поверил в твою кончину. Но это поправимо. Пес идет по следу призрака. Вот только не всем псам дано видеть души умерших. Уезжай, и он останется ни с чем. Цепной пес еще не адская гончая. Тебя он не догонит.

Слова мужчины успокаивали Мишеля.

Так же, как и в ту ужасную ночь, когда он пришел в дом врага растерянный, с искалеченным телом и растоптанной душой, Игараси-сан нашел слова утешения и предложил выход.

Как и тогда, уехать и исчезнуть, сбив со следа бешеного пса, было единственным выходом, и Мишель растерянно кивнул, соглашаясь со всем.

- Позвоните Акено, пусть подстрахует Видегреля. Пусть поможет с вечеринкой. И... Кайлер может заменить меня за стойкой. Но он не знает о нижнем зале. И не нужно. Видегрель не хочет, чтобы он знал.

- Значит, не узнает. - Кивнул Кано и, приобняв мальчишку за плечи, вывел его из-за стойки.

И, все так же придерживая, направился с ним к его комнате.

- Я останусь в клубе и проведу вечеринку. Все будет на высшем уровне, не беспокойся об этом.

Мишель только кивал, но уже явно не слышал, о чем ему говорят. Страх и мрачные воспоминания из прошлого поглотили его сознание, но для Кано это было к лучшему.

Теперь путь был свободен.

«Вот и все, Кано. Вот и все. Пришла пора и тебе прогуляться по раскаленным углям. И раз такова твоя судьба, прими ее, и смело ступай по этой адской дорожке».

3

***

Сказать, что со времени отъезда Этельстена и вынужденного заключения Ленарда «под домашний арест», Рика смог взять себя в руки и стоически переживать разлуку, как и подобает тому, кто пытается бороться со своими страхами, было бы верхом наглого вранья.

Наоборот, стоило Этельстену уехать в аэропорт, как Рику накрыла волна мучительной боли, которой он, кажется, еще не испытывал до сего дня. Парень даже присел, обхватив взбунтовавшийся живот руками, и крепко зажмурился, чтобы сдержать подступившие к глазам слезы и глухие рыдания, готовые вырваться из груди. Где-то над левым плечом раздался испуганный вскрик Этид, но разве ему было до нее дело, когда в душе разверзлась зияющая дыра, словно оттуда вырвали сердце, растерзав его на клочки?

Парень сидел на корточках, не обращая внимания на сестру, которая спрашивала, не вызвать ли ему скорую. А Рикальду хотелось выкрикнуть, что да, ему нужна неотложка, раз он не может пережить даже минутного расставания с любовниками.

В конце концов, он поднялся и, бледный, и даже немного зеленоватый от спазмов, прошивающих желудок, поплелся в свою комнату, где завернулся в одеяло, еще хранившее тепло Этельстена и лежал так до самого вечера, тяжело дыша и понимая, что тихо слетает с катушек.

Больше всего ему хотелось позвонить Ленарду и потребовать, чтобы тот приехал к нему хоть на минуту, на секунду, на краткий миг... увидеть бы его, вернуть бы Этельстена. Но Рика дал себе слово, что изменится. Он дал себе слово, что сможет сломать все, что мешает ему любить парней так, как они того заслуживают, и он собирался сдержать это слово, даже если после этого окажется на дурке.

Проворочавшись всю ночь в постели, парень встал на рассвете и, одевшись, вызвал себе такси, чтобы ехать в школу, где его на этой неделе ожидал сложный выпускной экзамен по алгебре.

***

В комнате, под постоянным пристальным взглядом Аррека время ползло еще медленнее, ведь расклеиться и показывать, как ему на самом деле паршиво, Рика не мог.

Вечером позвонил Ленард. Он задержался в университете, подтягивая хвосты, а теперь ехал к отцу, и все выспрашивал по дороге, точно ли с ним все нормально, и правда ли, что он чувствует себя лучше, и больше ни на что не обижается?

Рика бодрым голосом, но с тихой внутренней истерией отвечал, что все с ним нормально, и что он жутко скучает и ждет встречи. Ленард успокоился и, объехав отцовский дом несколько раз по кругу, чтобы было время поговорить подольше, наконец, попрощался.

Рикальд снова остался один.

Единственным утешением было то, что звонки от непонятного террориста внезапно прекратились. Впрочем, парень прекрасно знал, что такое затишье бывает только перед бурей, и особо не рассчитывал на то, что им больше не интересуются.

Он сдал экзамен, после чего Аррек отвез его домой на выходные. Однокурсник хотел увидеть Этид, с которой не разговаривал с того самого дня, когда Рика закатил дома скандал. Но сестра, открыв им дверь, убежала к себе, даже не поздоровавшись.

- Она успокоится, - проговорил Рика, хлопнув по плечу расстроенно глядящего девчонке вслед Аррека.

- Да ладно. Мне все равно.

Друг кисло улыбнулся и, попрощавшись, отправился по своим делам.

Рика закрыл за ним дверь и еще долго стоял на пороге, равнодушно глядя в пустоту. Несмотря на все переживания и истерики, на всю боль, что терзала его, разъедая изнутри, он привык, что любовников нет рядом. Он привык к этому за несколько дней. И вот это пугало его сильнее всего. Ведь, если сейчас он стал таким спокойным и почти равнодушным, быть может, и они, находясь вдали от него, так же не думают о том, как ему живется без них.

- Это так глупо... - Рика закрыл ладонями лицо и тяжело вздохнул, и тут же оглянулся на сестру, которая вышла из своей комнаты и теперь смотрела на него со смесью раздражения и беспокойства.

- Сейчас обед привезут, - сказал Рикальд негромко, глядя сквозь девушку, словно она была призраком или фантомом. - Надо накрыть на стол. Идем на кухню. Не подыхать же с голоду из-за того, что у нас с тобой проблемы.

- Это у тебя проблемы, а не у нас, - буркнула Этид.

Брат выглядел так, словно умер, и его насильно воскресили. Бледный, худой, с потерянным пустым взглядом. И как бы Этид на него не злилась, ей было жаль парня.

- Я не закатываю истерик на пустом месте и не схожу с ума от подозрений и прочей дряни, - сказала она уже более спокойным тоном.

- Когда-нибудь ты поймешь меня. - Горько усмехнулся Рика, зная, что Этид намного сильнее его, и не будет творить ничего подобного.

И все же любовь такая дрянь, что любого сильного человека может превратить в размазню.

- Может, ты не позволишь себе того, что позволял я, но это чувство однажды разорвет тебе сердце и растерзает душу на клочки, - предрек Рика, хотя и не желал сестре подобной участи. - И не важно, будут ли тебе отвечать взаимностью или нет. Неважно, насколько ты сильный человек... однажды и ты окажешься на грани безумия, словно стоишь над пропастью со связанными глазами, и знаешь, что впереди гибель и острые зубы скал, но понимаешь, что не отступишь. Ни за что не отступишь, даже если придется уничтожить себя ради этого. Это любовь, Этид. Настоящая, какая она есть. Безумная. Ты узнаешь еще.

Рика улыбнулся сестре более тепло, понимая, что с того самого момента, как повстречал Ленарда с Этелем, смотрел словно бы сквозь нее, вообще не замечая как личность. И вот теперь, на краткий миг, смог увидеть взрослую девушку с огромными темными глазами, полными раздражения и любви одновременно.

Странно, как сильно она изменилась за это время. Странно, что он не заметил этого раньше.

- Твоя доброта не знает границ. - Фыркнула Этид и скрестила руки на груди. - Такое ласковое и многообещающее пожелание на будущее. Хотя, знаешь, мне, наверное, не светит. Шлюхи редко влюбляются.

- Шлюхи? - Рика чуть не застонал, вспоминая, что наговорил сестре в порыве ревности.

- Прости, Этид, - сказал он. - Я придурок, знаешь ведь. Всегда таким был. Всегда говорил все, что вертелось на языке. Всегда думал только о себе. Я постараюсь все исправить, если позволишь. Хотя, я не представляю, как это сделать. Так что сама придумай наказание. Давай же. Я сделаю все, что скажешь. Все, что не относится к Ленарду и Этельстену.

- Что ж, извиняться ты тоже не умеешь, - хмуро отозвалась Этид, но злости и обиды в душе стало поменьше. - Ладно уж, хоть признал свою придурковатость. И мог бы сказать мне, что они твои...

Произнести вслух слово «любовники» Этид не смогла, и только опустила взгляд, сильно краснея.

- Знаешь ведь, как я люблю тебя, идиота придурочного, - сказала девушка тихо. – С чего ты взял, что я не смогу принять тебя? С чего ты взял, что я буду осуждать тебя? Рика, ты ведь самый близкий для меня человек. Почему ты ведешь себя со мной как последняя сволочь?

- Сложно сказать своей маленькой сестричке, что встречаешься с двумя парнями сразу, - буркнул Рика, отворачиваясь от давно уже не маленькой девочки. - Я не заметил, что ты выросла. Прости. Ты для меня так и осталась малявкой, которую мне вручили сразу после рождения, чтобы я заботился о ней. Это ужасно, но я не замечал тебя все это время. Меня словно опустили в жидкость, которая искажала реальность и звуки. Хотя, кого я обманываю, я до сих пор в этом контейнере. Идем на кухню, накроем на стол, а потом поедим то, что нам привезут из ресторана.

Этид молчала и смотрела на брата. И правда, он словно был в коконе все это время. Отстраненный, задумчивый, чужой. Но теперь... да, теперь в его глазах появился интерес. Что-то, что позволило пелене сойти с глаз.

- Не закрывайся больше, - попросила девушка, хотя эта просьба прозвучала больше как приказ. - Не прячься от меня! Я тебе не чужой человек, и мне небезразлично то, что с тобой происходит.

- Я знаю. - Рика с улыбкой оглянулся на сестру. - Ты меня любишь без всякого сомнения. А я люблю тебя. Это правда. Просто я влюбленный дурак. Но я стараюсь это исправить. Очень стараюсь. Идем уже, я так хочу есть, что меня тошнит. Да еще и дождь этот...

Рика посмотрел в окно и, обхватив себя руками, передернул плечами.

- Холодно. Муторно как-то.

Этид так же взглянула в окно. По прозрачному стеклу стекали капельки воды, оставляя размытые дорожки.

Действительно муторно. Неприятно.

Девушка приблизилась к брату, как делала это в детстве, стараясь спрятаться рядом с ним, и обняла его за плечи.

- Это всего лишь дождь, - негромко сказала она. - Весна холодная. Ладно, идем накрывать на стол. Твои... парни оказались заботливее, чем некоторые матери.

- Да уж. - Рика невесело хмыкнул и, чуть повернув голову, оглянулся на сестру.

Ее объятия были теплыми и нежными, а легкое ласковое дыхание щекотало кожу. Повезет же тому, кто сможет покорить ее сердце. Очень повезет.

- Прости меня за все.

Он протянул руку к миловидному лицу девушки, и погладил ее по щеке в благодарность за понимание. А потом извернулся и, оказавшись за ее спиной, сжал ладонями талию и подтолкнул к кухне, понимая, что во всей этой прорве безумия ему не хватало сестры, и ее веселого вздорного нрава.

Этид рассмеялась, когда руки брата прикоснулись к ее ребрам, и попыталась выкрутиться из его объятий.

- Щекотно, - сказала она и накрыла ладони Рики своими ладонями. - А что нам привезут на обед? Я, кстати, научилась готовить овощное рагу. Ну то, которое Ленард нам готовил.

- Ну, значит, завтра пойдем в магазин и купим овощей, - проговорил Рика задумчиво, чувствуя, что больше не испытывает ни злости, ни раздражения из-за того, что девушка так нагло лезла к Ленарду. - Научишь и меня готовить, а то нехорошо получается, что только они заботятся обо мне. А что привезут, я понятия не имею. Этель сделал заказ на выходные еще до своего отъезда, но, зная его вкус, могу сказать, что это будет что-то идеальное.

- Да уж. - Хихикнула Этид. - Этот блондинчик верх идеала. Они неплохие парни. А то, что они так заботятся о тебе... замечательно.

Дверной звонок прозвучал слишком неожиданно, так, что Этид даже подскочила на месте.

- Это из ресторана? - спросила она у брата.

- Откуда же еще? Я открою, а ты расставляй тарелки.

Рика безотчетно провел ладонью по мягким гладким волосам девушки и направился к двери. А когда шел по гостиной, вновь бросил беглый взгляд в окно.

Дождь усилился и громко бил по стеклу. Да и ветер поднялся, и теперь гнул деревья почти до земли, проникая в дом сырым сквозняком и пробирая тело до костей.

Холодно.

Рика вновь обхватил себя руками и вздрогнул, когда звонок повторился.

- Иду! - крикнул он громко, чтобы его услышали, и поспешил к двери.

Крепко схватившись за ручку, он резко распахнул дверь, впуская в дом ветер с ледяным дождем и острый запах какого-то лекарства.

***

Тарелки были расставлены, столовые приборы разложены, даже стаканы для сока стояли, а Рика все не возвращался. Сильный сквозняк прошелся по спине, и Этид повернулась к гостиной.

- Рика, ну где ты там? - позвала она брата, но ответа не услышала.

Слишком тихо было в доме. Слишком тревожно.

Неприятный холодок пробежался по шее Этид, заставляя мелкие волоски на коже приподняться. Девушка посмотрела в окно, за которым разбушевалось ненастье, и передернула плечами.

- Рика? - вновь позвала она и, положив тряпичную салфетку на край стола, вышла в гостиную.

Входная дверь была распахнута настежь и качалась, подталкиваемая ветром и сквозняком. Девушка подошла к порогу и выглянула на улицу, но и там брата не оказалось. Только дождь серой пеленой укутывал двор, да тревожно поскрипывала открытая калитка...