Подходящая почва

–Я не понимаю, это точно сорняк?

–Конечно сорняк, выглядит всрато, –Стенли с отвагой героя выдёргивает несчастное растение из земли,–Ой, бля.

Бедный куст земляники был оскорблён до глубины своей фотосинтезирующей души вначале за "сорняк", а потом стало не до обид, потому что его с корнем выдернули из замечательной, мягкой почвы.

В молчании Рассказчика слышны мольбы к небесам, просьбы о прощении его грешной души, за то, что впустил этого человека в этот проклятый сад (и в свою жизнь), он грустно смотрит на вырванный кустик земляники и с отчаянным вздохом берет его в руки, утешительно поглаживает его листья, на что Стенли закатывает глаза и фыркает. Король драмы никогда не покинет престол.

–Зачем ты просился в сад? Чтобы разгромить мне тут всё?

–Я вообще-то сказал, что помочь хочу.

–Честно?

–Конечно, я же не вру никогда.

–Я поэтому и переспрашиваю всегда.

Стенли пожимает плечами и грустно выдыхает, как бы говоря "если ты так думаешь...". Обвинять Стенли во лжи, было бы не правдой, хотя, скорее, наполовину правдой–Стенли никогда не врал, но всегда не договаривал.

Мысль небольшого сада жила в голове Рассказчика давно и с каждым десятым перезапуском пускала свои корни всё глубже. В конце концов, у него есть Зона Памяти, по большей части, их общей памяти и небольшой сад явно стал бы изящным дополнением. Рассказчику пришлось зачитываться статьями и книгами аграриев, думать над расположением, почвой, а главенствующей мыслью стала мысль о теплице. Иногда, он мог сбиться в собственного, на зубок выученного, текста из-за того, что совмещал свой рассказ и чтение "Агровестника". Стенли много и долго выпрашивал рассказать ему, что именно будет происходить дальше в Причте, потому что, очевидно, Рассказчик что-то задумал и если он сбивается с собственной истории, то это явно что-то эпическое.

Зайдя в сад Стенли ждал подвох. Поверить, что Рассказчик просто сделал для себя огородную будку было почти невозможно. А как же извилистые и сложные тропы истории? А как же подтексты и смыслы скрытые за ширмой Притчи? Но там правда был всего лишь сад, всего лишь небольшая клумба, всего лишь небольшой ряд деревьев, всего лишь небольшие ряды с посадками, всего лишь Рассказчик в шляпе и в совершенно не офисном костюме. Ладно, возможно подвох был–Стенли растекся лужей от этого вида.

—Откуда ты вообще достал эту идею?

–Ну, мне показалось, что нам нужно как-то интересно проводить время и чем-то заниматься вместе когда история..., –Рассказчика прерывает довольное выражение лица Стенли, который самодовольно хмыкает, рот его вытягивается в ехидной улыбке, а в глазах сверкает озорство, –...когда история осточертела, а делать что-то хочется, Стенли, убери свою довольную физиономию, позорище.

Стенли выглядит как кот сожравший со стола всю сметану, достал аквариумных рыб и отшлифовал всё это скинутой вазой–ему с такого Рассказчика радостно и тепло. Внезапно, Стенли встаёт со своего места возле огородной грядки и Рассказчик смотрит вслед его движениям, на секунду, он даже пугается, что Стенли не понравилось подобное расширение, но Стенли ловит его взгляд и так прекрасно улыбается, так замечательно-искренне. Нет, его явно всё устраивает.

Стенли решает–если не уборка сорняков, то хотя бы руки занять нужно, чтобы точно не влезть в биологический ход роста всего сада (он уже увидел где-то под деревом селитру, но она ещё подождёт), начинает собирать один за другим цветы. Собрав достаточно, он садится рядом, на прежнее место и начинает сплетать их, стебель к стеблю, шаг за шагом. Рассказчик давно переключил свое внимание на грядки, что-то бормочет, делает себе пометки.

Рассказчик вздрагивает, когда с его головы снимают шляпу и нахлобучивают на голову что-то. Он осторожно тянет руку к голове и нащупывает кучу переплетений и запахов. Также осторожно снимает венок с головы и дыхание замирает–в этом веночке были такие взрывные и нежные чувства, столько невысказанных слов, возможно, даже к лучшему, что они останутся именно такими. Рассказчик чувствует как колотится сердце и к щекам прилипает румянец–этот мальчик когда-нибудь убьёт его.

Стенли на самом деле немного переживал, что Рассказчик неправильно оценит его отдаленность от садовых излишеств–в конце концов, сделано это всё отчасти для Стенли. Он смотрел за реакцией на венок настолько внимательно, насколько мог, но прочитать через всю промелькнувшую бурю в золотых глазах так и не смог, поэтому стоял и крутил у себя в голове самые тревожные исходы этого–самый лучший был, где Рассказчик приносит этот самый венок на могилу Стенли и грустно шмыгает. Говорить Стенли не мог, но лучше бы он не мог думать.

На него поднимается полный искрящей нежности золотой взгляд и Стенли выдыхает–всё получилось.

–Спасибо, Голубчик.

Здесь кончались впечатления и начинались ощущения. Всё во взглядах, в переглядках. Оба потерялись в окружающей нежности, комфорте на двоих и только спустя время послышался яростный крик:

–Стенли! Какого чёрта селитра в огурцах?!

–Ой, бля.

И Рассказчик будет долго думать – это юмор такой у человека или всё-таки проблемы.