Просыпаюсь раньше Ромы. Взглянув на мирно спящего мальчика, встаю, ищу оставленные где-то трусы… Блин, а я ведь спал с ним в одной кровати совсем голым! Не хватало ещё, чтобы нас застукали за этим! Как же я безрассудно себя вёл вчера, ну просто похотливое животное! Номер для молодожёнов, залитое спермой покрывало, трусы далеко в стороне… Конечно, Рома уже большой мальчик, но мне не хотелось бы палиться с нашими маленькими шалостями перед другими постояльцами или перед той же Анастасией, например. А Рома… Боже, я так сильно хотел его, что забил здоровенный хрен на его дела, на его проблемы, а у парнишки-то жизнь далеко не сахар… Не сделал ли я только хуже?
Одеваюсь по-быстрому, беру испачканное покрывало и ищу, куда бы его деть… Открываю шкаф и вижу кофту Ромы — висит на вешалке, а внизу на газете стоят его кроссовки. Без раздумий вытаскиваю его вещи, а покрывало кидаю в угол шкафа и прикрываю газетными листами. Вот так! Достаю телефон из куртки, смотрю на время — полседьмого утра. Блин, встал, как на работу… Кстати, я же совсем забыл о ней! Сейчас в моём распоряжении целых два дня выходных, а потом надо будет взять отгул, что ли, пока я не разберусь с делами Ромы. Я же не могу его бросить после того, что узнал… Всю ночь я только и представлял себе, как приезжаю к его уроду-дяде и бью ему рожу за всё, но, проснувшись и трезво взглянув на ситуацию, осознал: таких людей не изменить. Особенно мать-алкоголичку, которой нет никакого дела до сына. Вот как заставишь нерадивую мать полюбить собственное дитя? Да никак. Проще забрать никому не нужного мальчика к себе… Ну, а что? Будем жить с Ромой вместе, и ему со мной будет хорошо, и мне с ним не так одиноко. Я ведь с самого начала почувствовал к нему симпатию и проявил заботу, а теперь, после наших совместных шалостей и после открывшейся правды, я чувствую к нему нечто гораздо большее и совершенно не хочу везти его куда-то, кроме как к себе домой.
Замечаю футболку Ромы на банкетке, беру её в руки. Пятно спермы высохло, оставив после себя белёсый след. Принюхиваюсь — вроде особо не пахнет… Беру его кроссовки и выхожу в коридор, прохожу мимо выключенного телевизора и просиженного дивана, по лестнице вниз, мимо пустующей стойки ресепшена… Захожу в ванную-туалет, начинаю отмывать кроссовки Ромы, не упускаю возможности лишний раз насладиться их запахом. Наконец, после того как кроссовки очищены, а раковина забита грязью, возвращаюсь в номер, открываю дверь. Рома уже сидит на кровати и чешет взъерошенную голову. Заметив меня, он оживляется:
— Ты здесь! Я боялся, что ты уехал…
— Да не, я вот чем занимался… — улыбаюсь и показываю ему его надраенные до блеска кроссовки. — А ты чего не спишь?
— Твой телефон разбудил… — Рома указывает на мою куртку.
В такую рань могли звонить только с работы… Не успеваю поставить возле Ромы его кроссовки, как телефон снова звонит. Бросаю короткое «одевайся» и иду отвечать. Вызов от Дмитрия, зама начальника. Он любит вызванивать меня из отпусков и вызывать на работу в выходные.
— Да-а-а? — пытаюсь придать голосу сонливость.
— Саш, давай сюда, срочно!
Всю притворную сонливость из меня как кулаком вышибает.
— В смысле?! Я сегодня-завтра выходной, вообще-то!
— Слушай, мы на этой неделе ждём проверку из Москвы, забыл?
— Я помню! И что?
— И то! Вчера ливень видел, какой был? Водосточную трубу прорвало над тобой, у нас тут всё плавает! Людей не хватает, обзваниваем всех…
Вздыхаю, не зная, что сказать. Почему именно сейчас эта ёбаная труба… Какого вообще хрена, а? Это вина обслуживающего персонала, я-то тут при чём? Ох, а кабинет начальника прямо по соседству с моим, потому-то его жополиз мне и звонит… Сергей Иванович, как и любой другой начальник, слишком горд, чтобы стоять раком с тряпкой в руках, он хочет видеть меня в таком положении… А я ведь только-только нашёл того, кто мне небезразличен…
— Пиздец! Я не могу! — хватаюсь за голову, стоя у окна.
— А чего ты материшься?
— Да ничего! Я своё отпахал, у меня дела!
— У всех дела! Думаешь, ты особенный?
Да, сука, я особенный… Сжимаю телефон в руке и оборачиваюсь на Рому. Тот уже скинул
халат и натягивает футболку, не сводя с меня обеспокоенного взгляда. Эх, упустил такой вид…
— Я не уборщица. Сами справитесь.
— Ну, раз так, тогда готовься, что Сергей Иванович натянет тебя по полной программе! Он столько делает для тебя, для нас, а ты не можешь…
Слушаю вполуха, не отрываю глаз от Ромы. Натянет, хм… Я совсем не прочь, чтобы меня натянул мой новый друг, отымел, как последнюю суку… Во блин! И откуда взялась такая идея? Похоже, грустная история Ромы настолько меня растрогала, что я захотел утешить его собственной задницей… Хотя мне нравится эта затея. Ох, как здорово будет смотреться его маленькая упругая задница, колышущаяся над моей… Молоденький мальчик, дерущий взрослого парня, как свою вещь, м-м-м…
— …поэтому не задерживайся, мы тебя ждём!
Замечтавшись, я почти перестаю слушать голос в трубке и не сразу отвечаю:
— Придумаете что-нибудь, я в вас верю! Чао!
Завершаю разговор, включаю режим полёта, чтобы больше не звонили. Рома завязывает кроссовки, встаёт и подходит ко мне.
— Саш, у тебя проблемы?
— Да так, ерунда по работе… — убираю телефон. — Кстати, с добрым утром, солнце.
Целую Рому в щёку. Он уже не отстраняется, а лишь смущённо улыбается. Привыкает.
— С добрым, Саш.
Слышу, как урчит голодный желудок Ромы.
— Проголодался?
— Очень… И в туалет хочу…
Надеваю куртку, проверяю ключи от машины, вытаскиваю кошелёк.
— Туалет внизу, белая дверь у стойки ресепшена… Как сходишь — выходи на крыльцо, я подъеду. Перекусим в другом месте.
Рома кивает и выходит из комнаты, а я подхожу к незаправленной кровати и оставляю купюру в пятьсот рублей. Именно в такую сумму я оцениваю скомканное и испачканное покрывало в шкафу. Приглядевшись, замечаю тёмные следы на простыне — Рома же вчера так и не смыл грязь с икр. Подумав немного, кладу к купюре её сестру-близнеца и забираю с собой йод вместе с ватными дисками. Перед уходом оборачиваюсь и оглядываю комнату, в которой мне удалось познать Рому, увидеть его превосходное полуобнажённое тело, ощутить его вкус на своих губах… Тихо шепчу «спасибо» и выхожу, закрыв за собой дверь.
***
— Саш, куда мы едем? — подаёт голос Рома. С момента отъезда мы ехали молча: я был в мыслях о работе, прикидывал, как отмазаться потом перед шефом, а Рома разглядывал пейзажи за окном. Наверное, мы проехали нужное ему село, вот он и забеспокоился.
— Ну-у-у… Ко мне домой. А что?
Рома непонимающе округляет глаза на меня:
— В смысле?! Мы так не договаривались!
Впереди светофор и куча машин — все спешат на работу в понедельник с утра. К нам вон тоже, аж из Москвы собрались… Проверка долбаная, пёс её раздери! Если они явятся сегодня, то вряд ли обрадуются тому, что увидят, а шеф потом, ища виновных, мне жопу одному из первых порвёт — это с его милости у меня появились и деньги, и эта машина. Но я себе не прощу, если брошу Рому. Чувствую всем сердцем, что если отпущу его, то больше никогда не увижу, потеряю его навсегда… И какой тогда мне смысл от этих чёртовых денег? Они за всё время не принесли столько счастья, сколько подарил мне его вчера Рома… Протискиваю свою бэху между газелью и автобусом, жму, но не успеваю — впереди красный. Резко торможу, а сзади в нас чуть не влетает Renault Duster — тоже, видимо, надеялся проскочить. Выдыхаю, глядя в зеркало заднего вида, а Рома снова поворачивает ко мне встревоженную мордашку:
— Почему ты молчишь?
— А что ты хочешь услышать?
— Я не понимаю… Я думал, ты просто подвезёшь меня к другу, и… — В голосе Ромы слышатся обиженные нотки.
— И что? — интересуюсь раздражённо.
— …и всё! — Он нервно одёргивает плечи.
Делаю любимый «Paranoid» группы «Black Sabbath» потише и оборачиваюсь к Роме:
— А наши игры? Тебе не понравилось или что?
— Да при чём тут это?! Высади меня, я сам дойду! — решительно требует он. Его недовольный тон задевает меня до глубины души, поэтому решаю спросить прямо в лоб:
— Да куда ты собрался? К однокласснику и к его бабке? Не смеши. Разве ты не видишь, что твой верный и единственный друг — это я?
Рома прямо теряется от такого заявления и даже не сразу находится, что ответить.
— Саш, я, конечно, благодарен тебе за всё, но…
— Но что?!
— …но я тебя совсем не знаю, честно…
— Так переезжай жить ко мне, и узнаешь!
— А ты спросил, хочу ли я к тебе?! Почему ты решаешь за меня?! — психует Рома. В жизни не подумал бы, что такой тихий и скромный мальчик, как он, способен проявлять агрессию. Но сейчас она явно не к месту. Дерзость мальчишки вкупе с неприятностями на работе и напряжённой обстановкой на дороге пробуждает во мне ядовитость, которая издавна присуща каждому представителю моей родословной, и из меня лезет:
— Ах, извините, Ваше Величество, я что-то позабыл, какой вы весь из себя взрослый и самостоятельный!
— Саш, не надо так… — тихо просит Рома, но я уже завёлся и не могу остановиться.
— Я, как дурак, рискую ради него работой, предлагаю дружбу, верность, сожительство…
— Саш…
— …а его, видите ли, спросить забыли! А твой дядя спрашивал твоего разрешения, прежде чем тебя опиздюлить?! — Хлопаю по рулю и оборачиваюсь на мальчика. — Ну?! Что молчишь?!
Рома долго и пронзительно смотрит мне в глаза, сглатывает, а затем резко отстёгивается и тянется к дверной ручке.
— Эй, ты куда?!
Нажимаю на кнопку замка, но тот не срабатывает — Рома всё равно открывает дверцу и собирается выходить. Хватаю его за рукав, но он истерично сбрасывает с себя кофту, освобождается и уходит, хлопнув дверцей. Горит зелёный, сзади уже сигналят, а я сижу, как дурак, с чужой кофтой в руке, и пялюсь на то, как Рома лавирует между машин, пытаясь добраться до обочины. Блядь, ну я и идиот… В очередной раз всё проебал из-за своего характера! И всё, что останется на память, — бежевая кофта? Ну уж нет! Включаю аварийку и выскакиваю из бэхи с кофтой в руке. Проезжающая сбоку Mazda чуть не сносит мою открытую дверцу, приходится отскочить и прикрыть её задницей.
— Пошёл в пизду! — ору на водителя и показываю ему средний палец.
Бегу к Роме, который ещё не успел перейти, а вокруг проносятся торопящиеся мудаки. Вот суки! Не дай Бог кто-то из них его зацепит… Не успеваю я об этом подумать, как оно происходит: прямо на моих глазах Mitsubishi Outlander сбивает Рому, и тот падает на асфальт.
— Тормози, пидор! Мразь ёбаная!.. Рома!
Бегу со всех ног к мальчику, падаю перед ним на колени. Он приподнимает голову и непонимающе озирается вокруг, часто дышит.
— Рома, Рома, Рома… Господи, ты живой?
— Вроде… — едва слышно отвечает юноша и пытается сесть.
— Тихо, тихо, не торопись…
— А-а-ах, рука… — Он приподнимает правую руку, и я вижу содранную кожу на предплечье. Когда его сбила машина, он приземлился на правый бок и проехался рукой по асфальту. Начинаю осторожно поднимать Рому с земли, а сам едва не плачу:
— Рома, прости, ради Бога, прости! Я всё для тебя сделаю, только держись! Мой дорогой, мой любимый!.. Я ж не со зла, я ж… Если ты уйдёшь, я жить без тебя не смогу! Останься со мной…
— Ну скоро там? — орёт жирная морда, высунувшаяся из окна «Мицубиси». Чувствую, как у меня темнеет в глазах.
— Малыш, я тебя заберу, только подожди, пожалуйста…
Оставляю Рому сидеть на асфальте и иду к этому чмошнику. Замечаю, что некоторые машины тоже остановились из-за юноши в белоснежных кроссовках, сидящего посреди трассы… Моего юноши… Сбитого ангела…
— Завали ебало! Ты его сбил! — рычу я, не помня себя от ярости.
— Я его краешком коснулся! Этот сумасшедший школьник сам упал!
— Иди сюда, блядь! — Распахиваю дверцу и вытаскиваю оборзевшую тушу за грудки. Толстяк пытается залить меня перцовкой, но я выбиваю баллончик у него из руки и с силой впечатываю его спиной в его же корыто, затем хватаю за горло и бью в лицо. Заношу кулак для второго удара, но меня обхватывают чьи-то руки и оттаскивают назад. Пытаюсь вырваться, но не дают.
— Успокойся! Кулаками ничего не решишь! — советует чей-то прокуренный голос над ухом. Не свожу глаз с толстого уёбка, тянусь к нему растопыренными пальцами.
— Гандон! Ему и так, с-сука… в жизни досталось, а тут ещё ты! Куда ты летел?!
Трое мужчин оттаскивают меня в сторону, затем один из них идёт к побитому, а оставшиеся двое принимаются отговаривать меня от мести. Роме помогает встать на ноги какая-то женщина, наверное, супруга одного из разнимавших. Расталкиваю их локтями, надоели уже!
— Да понял я, понял! Отстаньте, бля!
Они убирают от меня свои лапы, но глаз с меня по-прежнему не сводят. Я спешу к Роме.
— Малыш, поехали отсюда…
Рома поднимает на меня ошарашенный взгляд. Ему довелось увидеть меня с другой стороны. Не ласковым извращенцем и фут-фетишистом, а разъярённым любовником. И в этом я, полагаю, чем-то похож на его дядю. С той лишь разницей, что дядя его не любит. А я наконец-то смог признаться ему в любви, пусть и не очень вовремя и не при самых удачных обстоятельствах.
— Мальчик в шоке, его надо в больницу… — советует женщина. Спасибо, а то я не в курсе! Наклоняюсь за брошенной кофтой, расправляю её, надеваю Роме на плечи, обнимаю его. Чувствую, как он дрожит.
— Ну, пойдём…
Рома сам берёт меня за руку, и мы идём к машине. Окружающие молча провожают нас взглядами. Толстяк сидит на земле и держится за щёку. Никто так и не проронил ни слова. Никому не хотелось связываться с психом на BMW.
***
— Ай, больно! — Рома морщится и отдёргивает руку, а я дую на его рану, пытаюсь смягчить боль. Перекись шипит, пузырится. Промывать рану купленной в ближайшей палатке «БонАквой» было проще — Рома ёжился, но не так сильно. А сейчас от боли у него даже слёзы брызнули из глаз. Он всхлипывает и утирает щёку о плечо, а я виновато смотрю на него и понимаю, что мне ничего не остаётся, кроме как продолжать пытать бедного мальчика. Смотрю, и сердце кровью обливается… Какая же я скотина!
— Потерпи, пожалуйста, родной. — Запоздало вспоминаю, что обещал покормить Рому ещё утром. — А потом позавтракаем с тобой в Макдональдсе. Любишь «Биг Тейсти»?
— Н-не знаю… Я там н-никогда н-не ел… — Рома часто дышит и заикается от боли. На его подбородке застыла слезинка. Мы стоим у обочины, напротив молочного комбината. Как ни странно, но именно его огромная вывеска с изображением двух коров на лугу и напомнила мне о еде.
— Тебе понравится, вот увидишь… Ладно, потерпи, осталось совсем немножко…
— Угу…
Мне ужасно не нравится причинять Роме дополнительную боль и страдания, и я глубоко виню себя в произошедшем. Будь я с ним помягче, он бы не кинулся под машину и не страдал бы сейчас ещё больше… Слава Богу, обошлось лишь содранной кожей… Но что теперь будет? Что решит Рома? С момента ДТП он немногословен, но мне кажется, будто я знаю, о чём он думает, и я боюсь услышать от него, что между нами всё кончено… Ох как боюсь… Занимаюсь его раной, а у самого руки дрожат… Наконец с перекисью покончено. Убираю пузырёк обратно в автомобильную аптечку и беру йод, удачно прихваченный с собой из гостиницы. Пропитываю ватный диск, начинаю обрабатывать содранную кожу. Щедро размазываю йод, кидаю диск в подстаканник. Берусь за бинт, отматываю начало. Рома впервые переводит взгляд со своей руки на меня.
— Как ты того мужика, Саш… Я не думал, что ты можешь быть таким…
— Злым?
— …заботливым…
Мои руки с бинтом опускаются сами по себе. Я ожидал чего угодно, но только не такого определения.
— То есть ты не считаешь меня психом или?..
— Нет, конечно, нет! За меня в жизни никто так не заступался…
— Ну а как иначе? Ты для меня ведь… Ты ведь так много для меня значишь… — Теперь приходит время смущаться мне.
— Да я уже понял. — Рома улыбается, растапливая этим моё многострадальное сердце. — Прости, я повёл себя так глупо…
— Нет-нет, малыш, ты не должен извиняться, ни в коем случае! Это я, это всё я — глупый кретин, который чуть всё не испортил… Я и в самом деле должен был сначала спросить тебя, а уже потом что-то решать и делать… И уж тем более я не должен был тебе грубить, так что… Прости меня, пожалуйста, за мой поганый язык. Обещаю, в следующий раз я скорее отрежу его, чем снова нагрублю тебе…
Рома смеётся и качает головой:
— А-ха-ха-ха, не нужно, Саш, иначе как я буду слышать о себе столько приятных слов?
— Так ты… ты прощаешь меня? — Я не верю своим ушам.
— Да… И ты прости меня. И… давай больше не будем ссориться?
— Больше не будем… — заворожённо повторяю, а сам чувствую, как с плеч словно спадает огромный булыжник. Господи, как я счастлив, что мой малыш простил меня! Рома тоже выглядит довольным, несмотря на раненую руку. С теплотой смотрим друг на друга. Вижу, что мальчик хочет ещё что-то сказать. Ласково глажу Рому по здоровой руке, и он решается продолжить:
— Знаешь, когда на меня наехали, я думал, что всё — крышка… А когда открыл глаза, то увидел тебя, Саш, услышал твои слова, и… знаешь, я… я хочу поехать с тобой, если ещё можно…
— Рома…
Пытаюсь что-то ответить и тут понимаю: на хрен слова! Беру и просто целую Рому. Мои губы осторожно обхватывают его губы, ищут подход. Рома не сопротивляется; он застывает и закрывает глаза, отдаваясь во власть чувств. Видя такой расклад, проявляю активность: кладу руку ему на затылок и глажу его волосы, а сам пускаю в ход язык. Дыхание Ромы учащается, становится более глубоким, а я ощущаю, как у меня снова встаёт. Облизываю его верхнюю губу, затем спускаюсь к нижней. Вкус Ромы у меня на губах… Пытаюсь проникнуть к нему в рот, он приоткрывает влажные от моей слюны губки, и вот я уже лижу ему зубы, ощущая Рому на своём языке. Жаль, он не догадывается высунуть свой навстречу, но да ладно, научится потом. Главное не в этом. Я нашёл своего мальчика, я по уши в него втюрился и наконец признался в этом и себе, и ему, а он ответил мне взаимностью и даже позволил поцеловать его, хотя ещё буквально вчера о таком не могло быть и речи. А теперь у нас будет много времени, чтобы познать друг друга… Но сперва одно «но»… Отрываюсь от сладких губ и интересуюсь:
— Так ты не против продолжить наши… шалости?
Рома открывает глаза, осторожно облизывает влажные губы.
— Давай попробуем… Только, Саш…
— Да, малыш?
— Для меня это что-то… новое, поэтому будь со мной нежен, ладно?
— Я всегда буду нежен с тобой, мой сладкий…
Рома благодарно кивает и обращает внимание на мои оттопыренные джинсы. Мягко беру его за левую руку и кладу её на свой пах. Ладонь Ромы оказывается на моём бугорке.
— Ого!.. — только и произносит он. Смотрю на его шорты, но непонятно, стоит ли его достоинство или нет. Расстёгиваю ремень, а затем и молнию.
— Возьми его в руку…
— А что мне делать? — Рома с замиранием сердца смотрит, как я приспускаю джинсы и освобождаю свою толстую змею.
— Ты когда-нибудь дрочил?
— Хех, ну, было дело. — Рома фыркает и смущённо улыбается.
— Вот и здесь всё почти так же. Сначала обхвати…
Рома подчиняется. Его ладонь обхватывает твёрдый ствол, я чувствую тепло его тонких пальчиков.
— А теперь води рукой вверх-вниз, малыш…
И Рома берётся мне дрочить. Левой рукой выходит неумело, слабенько, но он старается, очень старается! Благодать… Мимо проезжают редкие машины, а мне дрочит ангел на соседнем сиденье. Член изнемогает от возбуждения, весь во власти Ромы; набухшая бордовая головка смотрит вверх, из уретры обильно вытекает смазка. Большой и указательный пальчики Ромы уже в ней, но он старается, работает… Меня трясёт от возбуждения, прикрываю глаза и откидываю голову назад, чувствую скорый финал…
— Тебе приятно? — осторожно спрашивает мой любимый.
— Очень… А теперь, Ромочка, милый, сожми его покрепче…
Пальчики крепче берутся за разгорячённый ствол. Глажу Рому по руке, умоляю его не останавливаться, а сам начинаю постанывать, чувствую приближающуюся волну, выгибаю спину и…
— О-о-ох, да-а-а, м-м-м…
Стреляю на собственную куртку с футболкой. Сперма долетает аж до подбородка. Да, с Ромой я стал кончать обильно и на далёкие расстояния. Впору снайпером идти… Рома добросовестно сдрачивает до последней капли и выпускает удовлетворённый член из своей руки, заляпанной спермой. Откидываюсь на спинку, тяжело дышу, прихожу в себя, бросаю взгляд на свою одежду.
— Ну вот ты и отомстил мне за свою футболку!
Смеёмся. В машине теперь пахнет семенем так, что перебивает запах освежителя. Вытираю рукавом сперму с подбородка, поворачиваюсь к Роме:
— Теперь моя очередь… Спускай шортики, малыш…
— Эм… Саш, может, потом? — мнётся Рома и, видя моё удивлённое лицо, спешит отшутиться: — Просто боюсь, что на голодный желудок не хватит мощности так здорово… брызнуть.
Я смеюсь — сначала не очень сильно, а потом ржу в полный голос. Мой задорный хохот заражает Рому, и он тоже смеётся от души. Мой маленький юморист… Отдышавшись, указываю ему на бардачок:
— Салфетки вон там, милый.
Рома спешно вытирает пальцы, а я оттираю кое-как семя с одежды, забинтовываю ему предплечье, и мы едем дальше, на поиски ближайшего Макдональдса. Хочу побыстрее накормить Рому, чтобы придать ему «мощности» и увидеть его дружка в деле… У меня в голове созревает идея, как привить мальчику больший интерес к нашим играм…